Партия с Господом

Мавр или Детский Бридж. В мире существует очень много разновидностей этой игры: Английский, Чешский, Русский. Но Бог играет в самый распространенный из них.
 Колода из тридцати шести карт. Игрок тасует и раздает: себе – четыре карты, противнику – пять. Одна карта ложиться вверх мастью возле колоды, которая лежит вверх рубашками. Игра начинается.
Та карта, что лежит на столе считается за сделанный ход тасующего. То есть, следующий ход делает противник. Основная задача игры – сбросить все карты и оставить противника с наибольшим их количеством.
Каждая карта, начиная с десятки, имеет свою ценность. Обычно играют до двухсот двадцати очков – кто набрал, тот и проиграл.
Плюс игры в том, что ее можно закончить в один ход. А можно играть несколько дней, не прекращая. Эта игра – жизнь.
* * *
Тебя тащат по аркообразному проходу. Ты голый, ноги волочатся по земле. Под руки тебя держат двое: молодая девушка и парень чуть старше. Ты ничего не понимаешь, вокруг темнота. Ни на секунду свет не оскверняет твои глаза. Ноги настолько тяжелы, что ты не можешь ими пошевелить.
Вы остановились. Тебя больше не тащат. Вдруг до твоего зрения доноситься тонкая полоска света – будто из-под двери в комнату. Даже от него ты щуришься с такой силой, как если бы тебя вытащили из темной пещеры, где ты жил до этого.
Кстати,  а где ты жил до этого? И кто ты? Ты еще не знаешь? Что значит еще? А откуда этот голос?
- Сынок, сынок, ты меня слышишь? – доноситься до тебя сквозь толщу непроглядной темноты. Тебе кажется, что вокруг никого нет, а держат тебя не живые существа. Голос доносится откуда-то очень далеко. Или очень близко. Такое впечатление, что тебя пытаются разбудить. Но нет, это не сон.
И тут до тебя доходит – это говорит парень, что держит тебя под руку справа.
- Эй, ты живой? – следует следующий вопрос.
Ты пытаешься кивнуть, выходит нелицеприятно и немного больно. Шея затекла.
- Отлично. Слушай. Мы – твои родители. Семья Яндерлех. Тебя зовут Тур. Ты – человек. Сейчас ты начнешь свою нелегкую жизнь. Ты сыграешь в карты. Игра простая, называется Мавр или Детский Бридж.
Ты слушаешь, хоть и нет больше сил. Правила и правда не отличаются особой сложностью. Но, как оказалось, везде есть своя хитрость.
- А с кем я играю? – спросил ты, когда отец закончил. – У меня есть шансы на победу?
- Ты играешь с Богом, сынок. Шансов нет.
Раздался отвратительный грохот. У тебя заложило уши. Это кто-то ударил ногой в дверь. Ты уже стоишь в комнате. Усталость куда-то пропала. Тусклый свет от лампы падает на стол и заставляет держать глаза закрытыми, пока те не привыкнут. Но уже все хорошо. Нет ощущения пустоты. В комнате есть человек.
Вот ты убираешь руки от лица и пускаешь в ход свое любопытство. На стуле сидит человек. Ты четко видишь все, кроме его лица – свет до него не достает. Окон нет, только дверь. Посреди комнаты – игральный стол, обтянутый зеленым сукном. На нем стоит стакан с виски. Возле стакана – загорелая рука человека. На ней золотой перстень с черным камнем и браслет из того же материала. Судя по рукаву, на человеке черная кожаная куртка. Еще, на столе лежат карты. Пять – твоих, четыре – его и колода. Одна карта возле колоды лежит вниз рубашкой. Мавр. Как и говорили те, что тебя тащили. Все правильно.
Парень, что покачивается на стуле, останавливается и садится ровно, ставя стул на все четыре ножки. «И это наш Бог?» - проносится в твоей голове.
* * *
Я ничего не видел. Вокруг была сплошная темнота. Но я не боялся, я пытался выбраться отсюда. Усиленно бил ногами, кричал и слышал крик. Не знаю – чей, но слышал. Может и свой. Так продолжалось какое-то время. Мне казалось – вечность. Вдруг, я почувствовал, как кто-то схватил меня за ногу, потом за вторую и тащил. Тащил до тех пор, пока я не оказался на свету.
Вокруг все было перевернуто. Ничего не понятно. Какие-то люди… Девушка на столе – вот, кто кричал. Молодой человек с радостным, как у тронутого, лицом и дядька в халате. Все стоят и мило улыбаются. Говорят друг другу что-то. Я ничего не понимал.
- Мой сынок. Мой миленький. Мой Тур. – раздался голос моей матери. С того момента прошло уже два дня. Меня кормили молоком, пеленали и клали спать. И так каждый день по нескольку раз. От меня больше ничего не требовали. Но за это время я многое узнал. Меня звали Тур. Мою мать – Молли, а отца – Ян. Я был ребенком. Еще совсем маленьким и беспомощным. Но я был нормальным ребенком.
Еще через неделю я узнал о себе много нового. Моя семья жила в Швейцарии под небольшим городком Делемон, что на северо-западе страны. Семья не отличалась древностью рода и чистотой крови, но денег было – хоть отбавляй. В свое время мой дед был сильным и влиятельным человеком. Он имел ряд собственных предприятий и захватывал многие другие – в основном те, что стали банкротами.
Мы жили в небольшом особнячке на холме в один гектар площадью. У нас было две служанки, шофер и повар. Десять жилых комнат, бассейн, спортзал,  две машины: Бентли и Линкольн, катер, который мы иногда спускаем на реке Сорн.
В общем, когда мне стукнуло шесть лет и я пошел в школу, то мое подсознание мягко намекнуло мне на мое превосходство нал остальными детьми. Оно выражалось в том, что у меня было все. То, что было трудно достать, то, что было достать не возможно и то, чего и в мире-то еще не существовало.
Почему я так рано стал высокомерным ублюдком? Нет, проблема не во мне, а именно в моих друзьях. При виде моей стати их глаза наливались завистью, а рты раскрывались в порыве лести. И все это я прекрасно видел и понимал. Но думал об этом мало.
Впрочем, когда мне стало двенадцать, я задумывался об этом все больше. Шестой класс школы постепенно разжигал во мне ненависть ко всей науке в мире, особенно к точной. А в моей жизни и вовсе ничего не менялось. Я был маленьким и беспомощным мальчиком по имени Тур. Маминым и папиным сынком, не привыкшим к боли и жизненным лишениям. Я был умен и красив собой с небольшим животиком и пухленькими, но не оплывшими жиром, ручонками. Я много читал, рисовал и занимался спортом. А если быть точным: плавал и играл в футбол.
Вскоре, я познал больше о любви. Ту девушку, а правильнее будет, девочку, звали Релли. Она училась на два класса старше, а выглядела вообще как студентка, хоть и имела слегка легкомысленный характер. Ее темно-коричневые волосы мягко ложились на хрупкие плечи, пальцы рук перебирали клавиши фортепиано на ежегодном концерте открытия учебного года, а фигура напоминала мне кувшин из дорогого хрусталя.
Что она нашла во мне, я не представлял. У ее ног лежали сотни моих соучеников разного вида, сорта, цвета и социального положения. Но она выбрала меня. Может быть, она нашла в моем кармане кошелек и убедилась, что меня не зря называли «королем школьного двора». Я не знал, я просто пригласил ее на танец на одной из школьных дискотек. А она просто согласилась.
Тогда мое самолюбие поднялось выше, чем самый современный пассажирский авиалайнер. Гордость играла победный марш громче, чем после окончания Второй Мировой Войны, а комплименты слетали с моих уст со скоростью, превышавшую скорость света в два раза. Мне показалось, что я по-настоящему влюбился. Или я, и правда, по настоящему влюбился – я не знал.
С того момента прошел год. Мне стукнуло тринадцать. И снова ничего не менялось. Я по крупицам собирал знания о людях. Об их душах, характерах, темпераментах, образах и жизнях. Мне начало казаться, что я живу правильно, и буду жить правильно, и все у меня будет хорошо. Начали назревать первые плоды юношеского максимализма, а в душе буянил барабан справедливости.
И все это время со мной была Релли. Она не была идеальной девушкой, но она мне нравилась. Возможно, из-за того, что ее жизненные ценности не противоречили моим, возможно, из-за ее красивейшего зада. Я не знал. А если я не знал, значит – никто не знал.
Тогда я еще не понимал, что я ребенок. И буду им до восемнадцати лет. И что я ничего не знаю о жизни. Отчасти, потому, что был маминым сыночком, а отчасти, потому, что не имел ни маленькой чашечки житейского опыта. То есть, не совершил достойной ошибки, что бы назвать ее опытом. Я просто не знал правил игры. Меня тащили по жизни, как на буксире, мои родители.
Но тут, случилось просветление: меня бросила Релли. Моя душа затекла, поскольку очень долго находилась без движения, а вот теперь она снова вернулась к жизни. Но дело не в том, что меня бросила девушка. Нет. Ведь таких, как она у меня было еще много и это не горе. За год жизни в ее мире я устал от глупых замечаний и бездумных реплик. Но я не хотел причинить малютке боль и просто оттягивал момент.
Ожидаемый эффект имел место. Все свершилось. Но вместе с этим, я потерял друга. Том Урик был не из простых смертных. Но его кошелек не дотягивал даже до размеров визитной карточки моего отца. Так что у него не было шансов, как мне тогда казалось. Но, оказалось, были.
Он нагло увел у меня девушку, даже не спросив разрешения. Я был зол. На девушку мне было наплевать, но ведь это – дело принципа.
Каждый из нас может завоевать мир. Все зависит только от того, насколько ваш мир велик.
И я в это верил. Поскольку мой мир я уже завоевал, мне ничего не стоило свершить месть. Я решил, что не стоит тянуть. Надо ударить один раз, но так, что бы противник умер. Что бы он ушел из моего мира раз и на всегда.
И он ушел. Он, со своей мамашей и папочкой уехали из страны на долгих пятнадцать лет в поисках спокойной жизни. А Рилли, которую мне стало, даже, жаль, подалась в монастырь, после колледжа и ее я тоже больше не видел.
Этот мой поступок предал еще большую уверенность моей злополучной натуре, и я пустился в философские размышления о нашей жизни. И о жизни других людей.
Мне исполнилось четырнадцать.
- Пап, скажи мне пожалуйста, а что дальше? – спросил я у отца, сидя на ковре перед камином с книгой в руках.
- В каком смысле? – спросил отец, воспользовавшись еврейским методом ответов.
- Я имею ввиду, что потом? Ведь, у меня все есть. Дом, деньги, друзья, я обеспечен работой на долгие долги годы. Что мне делать, находясь в таком положении. Я все о себе знаю.
У моего отца изменилось выражение лица. Он вдруг стал серьезным и мудрым человеком средних лет. Снял очки и посмотрел на меня.
- Запомни, у тебя нет ничего и ты никто. У тебя нет ни денег, ни дома, ни друзей и ты не обеспечен работой. Все это – мое. Я это заработал.
Ты можешь хвастаться чем угодно, если ты сам принес это в свой дом. Ты можешь жить как ты хочешь, если ты свободен. Лишь заработав на все, что тебя окружает, ты обретаешь свободу.
Вскоре, я стал отвратительным реалистом. Мои взгляды переменились, а иллюзии рухнули. Нет, я не стал другим, и все это не произошло сразу, но я прочно скрывал свою былую натуру под маской благоговейной нежности и вежливости.
Денег я у отца больше не брал – только на мелкие расходы. Я перестал хвастать и блистать перед своими друзьями. Я стал думать намного больше и дольше, чем раньше. Я стал лучше учиться. Мне пояснили правила игры.
И она мне не нравилась. У этой игры были слишком сложные правила. Каждый второй блефует, каждый третий мухлюет. Слишком редко встречаются тут честные и ответственные игроки. Люди, на которых можно положиться.
В пятнадцать лет я впервые увидел жизнь такой, какой она была. «И это наша жизнь?» - пронеслось тогда в моей голове.
* * *
Он улыбнулся так, как надсмотрщик от инквизиции во время казни и посмотрел на меня. В его взгляде читалось презрение и насмешка. Ведь она знал, что я проиграю. И он знал, что это знаю я.
Мое зрение не подкачало. На нем была черная кожаная куртка, белая майка, синие джинсы. Обуви видно не было. На левой руке было серебряное кольцо. На груди болтались две цепочки – обе из того же материала, что и кольцо. Лицо было гладко выбрито, неаккуратно подстриженные волосы русого цвета, зеленые глаза. И темные очки от солнца в виде сердечек на глазах.
Ничего особенного. Обычный паренек из семьи среднего социального круга. Это не Бог, он не может быть Богом. Вот, чем занята твоя голова. Ты судорожно обдумываешь ситуацию. А может, это шутка? А может, нет? Ты не знаешь. А если ты не знаешь, значит, никто не знает.
Ты садишься за стол. Но ты не берешь карты в руки. А стоит ли играть, если ты все равно проиграешь? Человек всегда играет, если есть шанс выиграть. Но тут нет шанса, ты в любом случае проиграешь.
Ты приподнимаешься. Чем больше ты отрываешь свой зад от стула, тем шире становится каверзная улыбка парня перед тобой. Он знает, о чем ты думаешь, он читает твои мысли. Не ты первый, не ты последний.
Нет, не играть – не выход. Это капитуляция. Ты заранее, без борьбы признаешь, что Бог сильнее тебя. Так не пойдет. Этому садисту стоит показать, кто есть кто.
Он смеется, когда мы плачем и плачет, когда мы смеемся. Он создал нас для развлечения и завидует нам до ужаса. Он Владелец, а мы Рабы. Но это не повод не играть.
Ты снова садишься на стул. Он немного поскрипывает под твоей массой. Ведь далеко не один человек сидел на нем. И далеко не один человек проигрывал свою единственную партию. Ты берешь карты в руки. Улыбка на его лице немного похудела, но не потеряла своих угнетающих свойств.
Как играть? Правила ты уже знаешь. И знаешь, что они просты, как пень. Ты знаешь, что в эту игру и дети могли бы сыграть. Ты знаешь, что ты готов. Но, как играть?
Если ты оградишь себя от иллюзии приближающейся победы, если ты сможешь играть без малейшего удовольствия, то стоит всего лишь отбыть номер. Стоит только играть, а не стараться победить в игре, где победить нельзя. Не стоит тратить сил.
Но чем это лучше отказа от игры вообще? Ведь, это та же капитуляция, только в еще более жесткой форме. Так ты теряешь много времени и сил, по сравнению с первым вариантом. Но ты решаешь, что надо играть. Надо играть так, что бы Бог попросил тебя повторить.
* * *
Люди должны смотреть на небо и видеть небо, а не звезды. Вот оно – очередное правило, которое я усвоил. Да, я презираю романтику – это порождение сентиментальности и оптимизма. Романтика пудрит мозги молодым и наивным девушкам и угнетает умы еще не созревших подростков. Что бы добиться первых вторым следует провоняться поэзией и лаской.
Люди боятся наказания, а не совершить содеянное еще раз. Нас заставляют, а не заинтересовывают. Мы хотим, но не можем. А когда можем, мы уже не хотим. Мы надеемся и разочаровываемся, мы боимся и сотрясаемся от ужаса.
Не проще ли умереть? Тогда мы выиграем у Бога. Мы не дадим ему посмеяться над собой. Он не успеет даже округлить уголки рта. Но нет, суицид – это капитуляция. Так я решил для себя. Я не знал – правильно ли это или нет. Но если я не знал, значит, никто не знал.
Что бы прожить счастливую жизнь, надо все время есть и оставаться голодным. Тогда у тебя будет один дом, одна машина, одна женщина. Тебе всего будет хватать и всего будет мало. Но это не возможно.
Верный способ – аскетизм. Когда тебе ничего не надо. Обычный прожиточный минимум – никакой роскоши. Дешево и сердито. И что бы не дай Бог не стать «рабом своих вещей»! Нет, это не по мне. Человек не может жить без удовольствия. Его надо получать все время.
Так я стал гедонистом. И у меня было своего рода собственное учение. Я не следовал никому из старожил полностью и следовал всем им – по чуть-чуть. Главное – получать удовольствие от жизни. Главное – жить так, как ты хочешь. Главное – все время есть и оставаться голодным. Все время покупать новые дома, новые машины, менять женщин и приобретать все новые вещи. Ведь, только когда ты можешь позволить себе все, ты обретаешь свободу.
* * *
Он сплевывает куда-то в сторону и снова уставляется на тебя своими сердечками. Прошла минута, и ты понимаешь, что первый ход – твой ход. Он берет стакан с виски и отпивает немного, но больше обычного.
Червовый король. Надо походить, либо королем, либо червой. Я походил королем, бубновым. Игра началась.
Мы брали карты, когда видели падающую на стол восьмерку или семерку. Мы пропускали ходы, когда ложился туз. Мы заказывали масть, когда выпадал валет и клали нужную масть, завидев его. Мы сбрасывали карты, которые имели ценность по очкам и заставляли друг друга черпать из колоды все новые. Мы играли.
У тебя осталась одна карты. Ты знаешь, что близок к выигрышу. Ты удивляешься сам себе и сам собой восхищаешься. Ты почти выиграл у Господа. Остался один ход. Ты догадываешься, какие у него карты и ты…
- Но откуда у тебя трефовая семерка?! – слышишь ты свой собственный удивленный голос. Твои вены взбухают от возмущения, глаза наполняются кровью, а мозг кипит в работе, доставая оттуда все новые и новые фрагменты игры.
Бог разводит руками, демонстрируя, что не понимает вопроса и невозмутимо указывает на то, что тебе следует ходить. А ведь ты почти выиграл, но он походил картой, которая должна быть в колоде. Он сыграл не честно, он мухлевал.
Господь достает из внутреннего кармана сигарету и закуривает. Он снова улыбается той ядовитой улыбкой и выпускает дым изо рта. Я понял, что, когда тебе кажется, что почти выиграл, Бог опускает тебя на место, давая понять, что это не так.
* * *
Я закончил школу. Золотая медаль, денежный приз. Поступление в университет без экзаменов и прочие привилегии. Я переехал от родителей в общежитие. Стал ходить на бокс и увлекся покером.
Иногда весело сыграть с друзьями на несколько долларов. Доллар выиграл – доллар проиграл. И так всегда. Потом, начинаешь играть не честно – повышаешь ставки вдвое, набираешься опыта. Приносишь меченые карты, спаиваешь игроков. Выигрываешь, проигрываешь.
Жаль, что у меня тогда не было жизненного опыта. Я делал ошибку за ошибкой. И я жалел о них, как никогда раньше. Я переехал – и это было первой ошибкой: поссорился с матерью, с отцом, сильно удивился, узнав, что общага – не для пай-мальчиков.
Но я настаивал на своем решении. И никто ничего не мог поделать. Я твердо решил, что заработаю много денег. Как? Не важно! И это была одна из моих проблем.
Я закончил учебу, и в моем дипломе было четко сказано, что я – экономист. Зачем мне такое счастье – я сам точно не знал. А раз я не знал, значит, никто не знал. Я получил высшее образование только потому, что это ритуал. Тебя не будут уважать, если у тебя его нет, тебя не примут на работу, если у тебя его нет, ты будешь изгоем, если у тебя его нет. И не важно, как ты выполняешь свою работу, если у тебя нет высшего образования, ты – ничто.
Я был полон сил. Мне казалось, что я велик, как этот мир и могу делать, что захочу. Что круче меня только Боги и что ничто меня не остановит. Все будут поклонятся мне и будут мне завидовать, смотря как я ложку за ложкой отправляю в рот черную икру вместо варенья.
Я устроился на работу в одном из отделений отцовского банка. Кассир, знаете ли, тоже не самое плохое, что может быть. Учитывая, что я жил в свое собственной квартире на окраине Женевы. У меня была любящая, хоть и очередная, Аннет. Она была уверена, что мы поженимся совсем скоро, но моя философия не предполагала свадьбы. Только на старости лет.
В общем, жизнь показала себя с лучшей стороны и я расслабился.
И, когда я был уверен, что выигрываю…
- Тур, приезжай скорее домой! Ты нам нужен, Тур. У отца рак легких.
Я собрал свои вещи. Купил билет на поезд и отправился в дорогу. Я не хотел его смерти, ведь он был моим отцом. Хотя, его деньги меня прельщали, когда я думал, что они мои.
- Сколько он еще протянет?! – выкрикнул я, изображая на лице беспокойство и страх перед смертью близкого человека.
- Не кричи так, Тур. – мать встала с кресла и обняла меня. – Доктор сказал, что еще недели две, а может и месяц. Точно никто не знает. Ведь проблема в том, что твой отец не хочет лечиться.
Я был немного ошарашен, ведь мой отец не был стар.  Вполне можно было бы сделать операцию, и все было бы хорошо. Но отец сказал, что раз Господь захотел его смерти, то пусть он умрет.
- И ты просто так поддашься его давлению?
- Сынок, о чем ты? Это ведь Бог! – возражал отец.
- Неужели ты думаешь, что Бог не ковыряется в носу?! – выкрикнул я. – Чем он отличатся от нас? Он создал нас по своему подобию для своего развлечения!  Он лицемер!
- Закрой рот! – хрипло выдавил из себя отец.
Я был ужасно зол. Я вышел, хлопнув дверью, и в этот же день покинул дом, который так любил. Которому был предан всей своей душой. В котором прожил лучшие годы жизни.
Отец умер через месяц. Похороны прошли очень скромно. Были только ближайшие родственники и более никого. Они рыдали, рты их изображали глубокую скорбь. Черные одежды, хмурые лица, угнетающая обстановка и дождь. Сам Господь присутствовал там.
Мой маленький мир упал в бездну. Он разрушился за этот месяц. Пустота, которая пустует в пустоте. Я бросил Аннет. Она плакала, нагнетая мою пустоту до состояния опустошения. Теперь даже ее у меня нет. У меня забрали даже пустоты. Теперь я пустее самой пустой банки из-под черной икры. Когда тебе кажется, что ты вот-вот выиграл, ты получаешь удар.
* * *
В карточной игре сложно сказать, кто выигрывает, а кто проигрывает, пока игра не подошла к концу. Но Мавр не имеет начала или конца, все зависит только от игроков, ведь партия может завершиться в один ход, а может длиться вечность. Если все время переворачивать колоду.
То ты чувствуешь напор Бога, то он твой. То ты погружаешься в ванну насмешек над противником, то он. Но игра постепенно подходит к концу и вы оба это понимали.
Теперь, ты несешь бремя опыта, честной игры, стереотипов и общепринятых норм. Ты знаешь, как надо, как лучше, как можно и как лучше не надо. Колода все переворачивалась, ты теряешь сноровку. Бог ничего не меняет в себе и себя тоже не меняет.
Перед тобой сидит все тот же зеленый юнец в черной кожаной куртке. Он мирно потягивает виски из своего стакана и курит одну за одной сигареты.
В итоге, у каждого из вас остается по одной карте. У тебя шестерка – у него туз. Его ход, он кладет карту. У него их больше нет, его карты кончились. Он выиграл партию.
Ты встаешь из-за стола. Чем ближе ты к двери, тем больше твои ноги наполняются тяжестью, тем больше седеют твои волосы, тем больше ты стареешь и тем больше хочешь сыграть еще одну партию.
Дверь открывается, ты вываливаешься из нее и падаешь без чувств. И вот ты уже труп.
* * *
После смерти отца я стал заниматься всеми его делами. А их было, если честно, не так уж и мало: множество предприятий по всей стране и немного за ее приделами. Много людей, много конкурентов и много дерьма.
Но я справился, просто потому, что я хотел заработать много денег. Еще больше, чем мой отец уже заработал и еще больше, чем я бы мог заработать. И я добрался по этой денежной пальме до ценнейшего приза – до совершенства.
Жены у меня не было, но было трое внебрачных детей. Поэтому я точно знал. Кому я оставлю все имущество нажитое непосильным трудом.
Когда мне было шестьдесят лет, я мог позволить себе все, чего захочу. Я каждые полгода менял все, что могу поменять. Я не влюблялся ни во что и любил все по чуть-чуть. Я все время ел и оставался голодным.
Но, вскоре, я насытился всем, что было мне интересно. Для меня уже не открывались новые горизонты, а то, что казалось мне недоступным, по велению одной лишь мысли становилось моим.
И тут я умер. Я так долго шел к этому и так быстро пришел, что даже немного испугался, хоть и подготовил речь для Бога. Но там никого не оказалось, там только темнота, прямо как во сне.
* * *
Все начинается Богом и заканчивается Богом. Что бы прожить счастливую жизнь, надо все время есть и оставаться голодным. Ведь, только когда ты можешь позволить себе все, ты обретаешь свободу.
Я знаю это, а значит, все это знают.
VanDerГольц