Цветы нашей жизни

Вовка, сын Святополка Михайловича и Ольги Изольдовны был младшим и, как водится, любимым сыном в семье. К своим семнадцати годам он успел отпустить длинные волосы, освоить игру на гитаре, окончить школу на тройки и поступить в ПТУ на отделение бродильных процессов. Склонность к бродильному производству обнаружилась у Вовки ещё в детстве, когда дядюшка по отцовской линии надоумил его подбросить соседу в туалет пачку дрожжей в отместку за то, что тот нипочём не отдавал три рубля, занятые полгода назад.

Ничего не подозревающий Вовчик, поморщившись от запаха, плюхнул пачку в толчок и, вспомнив как мама помешивала щи, для верности размешал зловонную жижу соседскими же граблями, которые и обронил туда же, куда и дрожжи, вместе с блестящим октябрятским значком с изображением юного Ильича.

С тех пор, как в жаркий полдень 4 июля, оставивший в памяти соседа неизгладимый рубец из-за залившего весь двор дерьма, включая собачью будку, второклассника стало сильно интересовать из чего делаются дрожжи, и как ещё этот удивительный продукт можно использовать для процветания родной страны.
Когда Вовку вычислили по всплывшему на поверхность октябрятскому значку, отец схватился, было за ремень, но за сына вступились остальные жители улицы – скупердяй сосед задолжал также и им.

Но на самом деле дело было даже не в дрожжах. Меньше всего родителям хотелось, чтобы младший сын пошёл по стопам старшего, Арсения.

Когда родился Вовка, и Арсений перестал быть любимчиком в семье, он взял коробок спичек и в знак протеста пошёл поджигать собственный сарай, хотя и не знал, откуда берутся дети, а когда узнал, то надел на себя маску обиженного верблюда, умудрился пролежать на диване два курса института в полной уверенности, что ему что-то недодали и многое должны. К 23 годам он благополучно вылетел с третьего курса факультета ластокрылых и плавно приземлился на любимый диван и на любые предложения заняться делом гневно шевелил бровями, нервно съедал три бутерброда с сыром, запивал литром кофе, устало откидывался в кресле, надевал наушники и в сотый раз прослушивал любимый альбом норвежской группы «Утлый шнапс».

Ничто не нарушало обыденную жизнь семьи Худоносовых, пока где-то в октябре не дал о себе знать опомнившийся военком, приславший пригласительную открытку на имя Арсения, которую тот поначалу принял за поздравительную, но, вчитавшись в настоятельную просьбу влиться в ряды Вооружённых Сил, побежал жаловаться маме.

Ольга Изольдовна четвёртый год писала монографию о перелётных птицах и как раз собиралась кликнуть левой кнопкой мыши, чтобы сохранить в компьютере заключительные четыреста страниц, но в момент озвучивания столь страшного известия машинально нажала правую. Системный блок компьютера Ольги Изольдовны мигнул зелёным глазом и заключительные главы канули в небытиё. Она привычно обронила голову на струйный принтер, пытаясь сложить два обстоятельства в одно, ибо это случилось уже в пятый раз.
Весть о призыве Арсения мигом облетела всех родственников. На семейном совете главенствовала бабушка по отцовской линии, которая в силу почтенного возраста и беззаветной любви к людям, любыми средствами старалась оставить внука на гражданке, предлагая подкупить  военкома пятой  частью своей пенсии, оставшейся после покупки дров, чем вызвала здоровый смех всех участников совещания, включая призывника.

Младший брат пошёл дальше и, икая от хохота, предложил обожраться дрожжей и, заткнув все отверстия, имеющиеся в человеческом организме, раздуться до размеров дирижабля и до смерти напугать военкома.
Вернувшийся позже всех с работы Святополк Михайлович поддержал тон беседы и предложил прикинуться  парализованным трутнем, намекнув, что Арсению даже не придётся сильно напрягаться.

Прения по вопросу дальнейшей судьбы Арсения грозили затянуться до вечера, не вмешайся слабослышащий, но сильный духом прадед Вовки и Арсения, одетый в тёплый  вязаный свитер с гербом города Грязи на груди и пришпиленным на спину значком «Спартак-чемпион!».      

Прадед стал недослышать с тех пор, как умудрился прикурить новогоднюю петарду, перепутав её с подаренной Вовкой сигарой «Гавана клуб», отчего красиво украшенную ёлку вынесло через закрытое окно сразу после произнесённой гостями фразы «Ну-ка, ёлочка, зажгись!». После  взрыва прадед морально окреп – бросил курить, спал как младенец, полюбил вязание и выдавал в неделю по свитеру, но, почему-то, с гербами города Грязи. А вот слух значительно подсел. Особенно плохо он разбирал фразы «Куда девалась пенсия?», «Дай денег», и «Кто выпил весь кисель?», зато, когда звали на обед, мчался как вихрь, ибо научился здорово читать по губам.

Прадед полупривстал, сказал «Ша!» и зачитал поздравление, пришедшее на имя Арсения из роддома № 5, куда ему надо было явиться за двумя милыми близнецами в качестве отца.
Арсений охнул и побежал сдаваться в подводники, а когда вернулся из дальнего похода, на берегу его встречали трёхлетние Миша и Серёжа в одинаковых бескозырках и с одинаковыми букетами цветов.

Рисунок Н.Сироткина