Точка невозвращения. Часть 2

    Остановив авто на обочине и выйдя из салона, ты подставишь лицо хлестким струям дождя, умоешься, очухаешься от наваждения и примешь решение покемарить…Поспать, чтобы не спешить к этой самой пресловутой Точке, поспать, чтобы вернуться, поспать, чтобы в коротком глубоком сне вновь встретиться со своими лучшими друзьями…
                ***
- А помнишь, братишка, как Бате-комбригу ко дню рождения накатили мы бакшиш? Как  добывали жертвенного агнца?
- Помню, Брат…Все помню…- улыбнешься ты и в памяти всплывет такая яркая картинка, что нынешняя реальность на ее фоне предстает как страшный сон, как ирреальная фэнтези…
      
    В тот день, увидев поврежденный запыленный бэтер, Батя разволновался не на шутку. Еще бы, не хватало только двухсотых в бригаде, да еще на собственный день рождения.
- Кто??? – рявкнул он на Колобка, едва лишь узрев на броне обильные слегка забуревшие пятна крови.
- м-м-младший сержант К-колобков! – представился комбригу водила, заикаясь от такого непонятного напора полковника.
- Кто??? – еще раз прорычал он на Колобка, кивнув на окровавленную броню и спешно оглядев рваные ошметки  шины броневика, издающие резкий запах гари от горелой резины
- К-к-апитан С-серпенёв и старший лейтенант Ле… Ле…
- Летягин???
- Так точно! Они… - пытался доложить Колобков разволновавшемуся комбригу.
   У Бати перед глазами явно поплыли круги. Старик дрожащей рукой почему-то пошарил у себя в нагруднике, характерным жестом похлопав по клапанам карманов, как будто бы искал сигареты, хотя давно бросил курево, затем, слегка развернувшись, глухо прокричал: «Дежу-урный!»
- Вам плохо, тарищь полковник! – испуганно пролепетал Колобков, увидев, как побледнело лицо комбрига.
- Что с ними??? – глухо пророкотал Батя, пытаясь прийти в себя.
- Капитан Серпенёв и старший лейтенант Летягин пошли на кухню… А это -  кровь… барашка…
- Ка-лаб-ков!!! – прорычал Батя, - Я тебя   сгною в нар-р-рядах!  Бл-л-ль… Марш в расположение!!!
                ***
    Так вот, в качестве ловцов и сопровождающих для барашка мы тогда взяли с собой еще троих бойцов: Басю,Косого и Сагитку. За баранку бэтера  посадили самого опытного виртуоза «игры» на БТРе – Колобкова… Колобка, как мы его тогда называли. Итак, за рулем боевой машины – Колобок, а остальные прочно оседлали броню, ощерившись стволами и подствольниками. Не доезжая до Джелалабада, свернули налево и меж жиденькими лоскутами чахлых полей правоверных дехкан двинули в направлении гор. Вскоре увидели и первую живность.   Сагитка опытным восточным глазом определял тучность «объектов охоты», обращая внимание главным образом на бараньи курдюки.
- Э-э-э! Бэз курдука-джира какой полов, слюшай? Кашя, панимаешшь! – знатно комментировал он свою миссию..
    Наконец «следопыты» углядели-таки небольшую отару упитанных агнцев. Побродив по окрестностям в поисках  пастуха, Бася и Косой вернулись к машине, не солоно хлебавши, и Серпень принимает решение поймать барана, связать, а затем уже найти «чабана». 
     Однако не тут то было: неуклюже-жирные на вид носители грязного и  кудрявого руна оказались   даже очень прыткими, и ни один из них не дал себя поймать проворным и молодым шурави славянской внешности.
- Все! Кончай гонки, бля! – изрек запыхавшийся взмокший Серпень, - Косухин, бери крайнего на муху и вали! В рот бы они…
- Не, я не могу…Он ведь – живой! – замахал руками Косухин.
- А духа тоже не  завалишь??? – раздраженно произнес Серпень и, вскинув ствол, полоснул короткой очередью по животному. – Так! Бойцы, с бараном -  на броню, мы с Испанцем - к нафару! – скомандовал Серпень, увидев, как из зеленки наконец-то появился пастух, услышавший, очевидно, стрельбу.
   И действительно, к боевой машине бежал бородач в тюрбане и стеганом старом халате, семеня ногами и спешно переставляя впереди себя длинную клюку и что-то истошно орал. Увидев, как к нему навстречу двинули вооруженные люди, пастух вдруг остановился в нерешительности.
- Инджё бьё!  (Иди сюда!) – крикнул ему Серпень.
Пастух застыл, словно в ступоре и продолжал с опаской глядеть в сторону шурави, а потом вдруг развернулся и резво бросился наутек.
- Бо-бо, инджё бьё! -  крикнул ему вслед Серпень. Но куда там, у духа только засверкали пятки.
Тогда Серпень знаком кивнул бойцам, чтобы те, значит, обогнули зеленку и там поймали беглеца...
    Обезумев от страха, схваченный нафар упал на землю и стал истошно причитать и молиться.
Недолго  размышляя, Серпень сунул ему в халат пачку афгани
-  Не боись, душман! Зэй, бо-бо, зэй! (Уходи, дядя!) – похлопал его по плечу Серпень.
- Кям аст! (мало!) – вдруг, очухавшись, залепетал пастух.
- Чего-о-о??? Геран! (Дорого!)  – возмутился Серпень.
- Кям аст! – невозмутимо повторил пастух.
- На, подавись, бля! – злобно проворчал Серпень, давая ему еще три купюры, - Попробуй только вякни, что мало!
- Кям аст… - произнес с опаской нафар.
- Да я на базаре дешевле куплю, чурбан упрямый!- взорвался Серпень.
- Кям аст… - совсем тихо повторил пастух.
- Да подавись ты! – и раскаленный до бела Серпень швырнул в  пыль к ногам афганца оставшиеся деньги.
 – Зэй на х…! (Иди на…) –  воскликнул в сердцах офицер на «смеси» ненормативно-русского – пуштунского наречия. 
- Серпень, надо делать колеса! Гляди – душманье, аки воронье слетается,- тихо произнес Испанец, коснувшись плеча Серпеня.
И действительно, за происходящим уже наблюдали зеваки, совсем не походящие на миролюбивых пастухов. Они угрюмо глядели на пришельцев и о чем-то галдели.
- По-моему они нас не любят…- тихо ответил Серпень, - Ну, ноги, так ноги…
  Первые полста шагов крутые любители сафари в выгоревших пропотевших «песчаниках» преодолели, пятясь к броне задом, а потом резко развернулись и резво проследовали к машине. На «всяк» пожарный, башенка с КПВТ дружелюбно повернулась в сторону растущей толпы духов, а темные бойницы ощерились убедительными аргументами. На пыльной бронемашине тихо истекал кровью жертвенный подарок Бате…
     Моторы натужно взревели и в клочьях выхлопов и пыли, машина ринулась в обратный путь. Но, чтобы не нарваться на засаду, предусмотрительный Колобок направил ее по другому маршруту, выбирая его по наитию. Уже на подступах к городу на пути движения охотников вдруг возник небольшой мазар (кладбище).
- Колобков, обогни мазар справа! – крикнул ему Серпень, - Не сбей, вандал, надгробий!
Колобок резко сманеврировал, да так, что Бася и Косухин чуть не «десантировались» с брони вместе с тушей барана. Слегка накренившись, натужно подвывая, машина двинула по каменистой пустоши, оставляя город в стороне.
    Хлопцы уже почти расслабились на броне от мысли, что все позади, когда достаточно мощным взрывом подбросило машину. Левый борт окутало облаком пыли, махру  вместе с убиенным бараном швырнуло за правый борт, а офицеры чудом удержались возле башенки, щедро припорошенные пылью.  Бася разодрал при падении руку, а Косухин разбил нос. Сагитке повезло – он не получил ни единой царапины, рухнув сверху на тушу барана.
  Сплевывая  кровь с разбитой губы и чертыхаясь, из люка выбрался Колобок и ошалело залепетал:
- Ну, ни хрена себе!
- Все целы??? – прохрипел Серпень, отряхивая одежду и оглядывая дымящуюся в ошметках разорванную шину второго колеса по левому борту, - Противопехотка…  Фугас…Язьви его! Здесь мины…– досадно констатировал офицер и коротко бросил: – С брони - ни шагу!..  Колобков!
- Я! – ответил механик-водитель.
- Соплю утёр? – шутливо поддел он Колобка, - Малым ходом назад!
   Натужно завыли движки, вынося на своих поврежденных колесах запыленный бэтер с любителями афганского сафари,  озирающихся с брони вокруг уже с какой-то опаской. Третье колесо левого борта оказалось также поврежденным: основательная пробоина, образовавшаяся от осколка фугаса, не позволяла  бортовым компрессорам поддерживать шину в накачанном состоянии.  Серпень распорядился, чтобы в дальнейшем при движении Колобок держался ближе к могилам, а потому злосчастный участок мазара броневик, наконец-то преодолел без приключений….
                ***
      Да, мерная песнь дворников, смахивающих мелкие и жирные слезы тумана да капли дождя, монотонный гул движка и однообразное мелькание тире разделительной полосы в свете противотуманок – способны навеять воспоминания…
   «Спасибо тебе, братишка Серпень», - произнесешь ты, едва сдерживая в горле шершавый ком  от накатившего……