1490

***

В уют не верим, в сон тоже – такой вот атеизм. Большой самолет – только транспортное средство, а вот маленькая пуля – уже орудие убийства – где уж тут спать? Я не бог только потому, что мне собственная моя мысль неподвластна. А ведь, казалось бы, это только внешним не вдруг-то можно управлять. К примеру, сколько я физрой не занимался, а  силы себе так и  не прибавил. Сидя за компьютером, вообще забыл как надо телом управлять. Потом всё же вспомнил навык из далекого детства и двинулся по трассе, проложенной самолетом и пулей, но тут же сбоила, тормознулась и пошла на посадку картинка…

***

«Ну что, говоришь?» – «Говорю, гоню ботву, чтобы место не заняли. Раньше только она говорила. Я и сейчас возразить не смею, жду, когда она мои тексты прочесть удосужится, но уже гоню ботву» – «Именно ботва для такой коровы самое милое дело» - «Вынужден производить траву и этим так оскорблен, что в отместку потом корову пастись  на нее не пускаю…»

Подмаслил человека, поджарил и съел. Надоело. Надо бы без масла их жарить и сжечь, но испортишь сковороду и черную золу не развеешь без ветру…

Рисование абстракций – свидетельство не только падения, но и удара о дно. После этого удара человек снова поднимается на поверхность, но перерождается в дьяволенка и человека искусственного – или «человека искусства», как, безбожно тщеславясь, они говорят…

Многие студенты – добрые молокососы; даже менты в своих учебках. Казалось бы, вновь поднимается солнце, чуть ли не всей стране суля светлое будущее, но потом они побудут пешками - да не на шахматной доске, установленной в греческом зале, а в самой настоящей параше, где тебя своими руками лапает каждая задница – и начнут озлобляться, боевого духа набираться, в сволочей превращаться и делать в стране той карьеру…

***


Там  вместо «маргарина» «марг» говорят. Может, это уж слишком, но вообще идея ясна: все слова надо сократить до той степени, на которой еще различима их индивидуальность. Нет, уже неразличима, но еще восстановима… «Короткая стрижка! Ишь, расселись, бородатые! У них у всех какава в постель в окончании. Даже «Бога» выдумали – словечко, которому молятся…»

Я, скорее, бешен теперь, чем романтичен. Если с умом, то бешенство, конечно, никак не уступит романтике. Напишу сначала плохую книгу, потом силом ее протолкну, физически убивая конкурентов-писателей, а потом уже хорошо опишу свое силовое воздействие и этим еще и морально их всех доконаю…