1967 г. Долгова сука зубной врач

В августе 1967 года, как раз перед началом учебного года, мать решила вылечить мне зуб в поликлинике. До этого мои молочные зубы лечились проверенным дедовским способом ; при помощи нитки и двери. Свечкой, слава богу, мне в лицо не тыкали, а просто дергали дверь. И все было нормально. Я, конечно, боялся, лил слезы, но все это быстро проходило и забывалось. А тут ; поход к зубному врачу. Запомнилось, да так, что на всю жизнь! Пятно!

Помню убогий коридор детской поликлиники (современный адрес Хорошевское шоссе д. 21-а), темный... видимо был вечер (когда матери вести меня в поликлинику ; только вечером после работы), лампы, в виде больших белых шариков, горели через две на третью… народа было мало ; прием подходил к концу… кое-где уже мыли пол… Помню, что я шел вдоль каких-то стеклянных стен наполовину закрашенных белой краской и отделявших кабинеты от прохода. Было грустно и немного страшновато. Не страшно, а, именно, страшновато. Я надеялся, что все это будет практически также, как и дома. Ведь мне уже столько зубов выдернули дома. Неприятно, болезненно - да и все. Но как я жестоко ошибался!

Полутемный кабинет, кожаное, жесткое, скрипучее, кресло, в которое меня усадили, врач ; огромная толстая бабища (какой она мне показалась с моих неполных семи лет), закутанная в белое по самые глаза, нависшая надо мною, ледяной горой, яркий свет в лицо ; все это навело на меня теперь уже не страх, а ужас. Я крепился, держался, пока мать была рядом, но когда ее выпроводили в коридор со словами – «тут ерунда, подождите немного…», я почувствовал себя на грани срыва. Все естество мое затрепетало в преддверии готовящейся экзекуции. Врачиха рывком схватила щипцы и полезла мне в рот, не сделав анестезии, посчитав, что щипцами с молочными зубами она справится в два счета, не хуже чем моя мать с дверью, и я особенно боли не почувствую. Но руки матери ; одно, а руки бездушного врача, который, тем более, торопится побыстрее закончить прием и свалить домой ; другое. Стоило ей только немного потянуть мой зуб, как меня пронзила адская боль. Может быть, она и не показалось бы мне такой сильной, будь я дома или, хотя бы, будь мать рядом. Но здесь, в убогой обстановке советской поликлиники, в одиночестве, я испугался не на шутку и заорал явно сильнее чем нужно. В такой ситуации, единственным спасением, пришедшим мне на ум, было бегство и я рванулся из кресла. Врачиха навалилась на меня своим пузом, пытаясь удержать, но я сопротивлялся не на шутку (силы вырастают стократ, когда речь идет о жизни и смерти) и, несмотря на мой юный возраст, справится со мною ей было довольно проблематично. Некоторое время мы боролись, но, потом, понимая, что проигрывает, она крикнула двух своих прислужниц, которые схватили мои руки и прижали к подлокотникам кресла, при этом стараясь еще и удержать мою голову. Я продолжал вопить и яростно сопротивляться и уже не помню как, но мне удалось на секунду освободиться и кого-то из своих мучителей тяпнуть за руку. Раздался еще более громкий крик, теперь уже женский, и тогда, окончательно испугавшись за происходящее, в кабинет, с криком: «что здесь происходит», влетела моя мать. Руки врачей ослабли и мне удалось вывернуться из кресла и убежать. Правда недалеко - в коридоре я поскользнулся на свежевымытом полу и растянулся без сил...

Что было дальше помню плохо… мать вела меня к остановке троллейбуса, поминая всеми ругательствами врачиху, поликлинику, советскую медицину и проч. Из ее причитаний я понял, что врачи отругали мою мать за то, что она вырастила такого невоспитанного ребенка, который посмел (!) в свои неполные семь лет укусить врача (!). Извинятся за причиненную мне боль врачи, естественно, не собирались. Мне было, и больно, и обидно, но уже не страшно…

Также, из мамкиных слов, мне запомнилась фамилия врачихи ; «Долгова». В течение нескольких лет после этого случая я вздрагивал при упоминании этой фамилии. Оно вызывало такую же боль, какую я испытал в зубном кресле. Потом время залечило раны, но неприятие этой фамилии сохранялось в течение многих-многих лет. Помнится мне было уже около двадцати пяти, когда по службе мне пришлось встретится с человеком по фамилии Долгов. Услышав, как его зовут, я скорчил такую рожу, что он даже спросил меня ; «что-нибудь случилось?». Мне пришлось что-то быстро наврать дабы выйти из этого некорректного состояния.

Помню, что возвращаясь домой, я поклялся убить Долгову, как только вырасту. Слава богу, что когда я дорос до того возраста, когда смог бы ее прикончить, Долгову отправили на пенсию. Но все равно ; проезжая по Хорошевскому шоссе, хоть изредка, да брошу взгляд на это угрюмое серое здание, где была моя детская поликлиника. Сейчас это вспоминается почти с улыбкой, но холодок по спине все же пробегает….

После этого «лечения» у меня на всю жизнь отложился страх перед зубным врачом. Все прожитые годы я до смерти боялся и продолжаю боятся зубных врачей. Даже сейчас, когда лечении зубов боли не приносит, я вздрагиваю, входя в кабинет зубного врача. У меня нет сил победить тот, почти подсознательный, детский страх перед зубным креслом.

Да, кстати, - совсем забыл, что через день-другой, бабка выдернула мне этот злополучный зуб дверью безо всякой боли, добавив при этом «сволочи»!