1965-77 Отзвуки Ходынских взрывов

Наши три корпуса (Проспект Жукова дом 20 или, по-старому, ; Новохорошевское шоссе дом 24) были построены на месте Ходынского военного поля, которое до Революции простиралось между Санкт-Петербургским (Ленинградским проспектом) и Воскресенским шоссе (ул. Мневники) от Петровского парка на востоке до Москвы-реки на западе. Там располагались, и военные плацы, и казармы, и артиллерийские склады, и еще ; огромное множество различных подземных сооружений и ходов, которые, как я понимаю строились десятилетиями, потом забрасывались, строились заново и т.д. Недаром на месте старых казарм и военного городка были построены такие сверхсекретные и опасные для всего окружающего объекты как Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова с его могильником, ГУ НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи, институт Вирусологии и институт Биофизики, чье мрачное безжизненное здание и по сей день возвышается на крутом берегу Москвы-реки на нынешней Живописной улице. В общем ; райончик тот еще. И ядерное, и биологическое, и химическое, и пятое, и десятое...

А в Первую Мировую войну среди военных складов, на краю военного поля, для обеспечения связи с войсками была построена радиостанция, которая занимала впоследствии (в 50-е гг. ХХ века) целый район от 3-ей Хорошевской улицы до бульвара Генерала Карбышева. С годами надобность в радиостанции отпала ; строились более мощные станции за пределами города и на ее месте появились жилые массивы ; в непосредственной близости от работающих радиоантенн. Можно было бы считать, что весь наш район обречен на постепенное вымирание от электромагнитного излучения, если бы не ныне здравствующие старожилы (среди которых моя мать, прожившая безвыездно с 1965 по настоящее время 2019). На их примере, понимаешь, что вся эта опасность раздута журналистами и ничего серьезного на самом деле не представляет.

Но была, да и по сей день осталась, в нашем районе и реальная опасность, связанная с пожаром 9 мая 1920 года на Артиллерийских складах. Из взрывающихся складов, неразорвавшиеся снаряды разлетались на значительно расстояние и тут же присыпались землею от все новых и новых взрывов. Где-то я читал, что они долетали даже до Грузинской улицы. Что-то после пожара сумели найти, а большую часть потеряли в общей суете, сумятице и неразберихе. Годы шли ; на месте старых пороховых амбаров построили совхоз «Тепличный», который подпитывался теплой водой от ТЭЦ-18, школу № 130 и небольшой жилой район, центром которого стал Первый Новохорошевский проезд. Помню, что за 130 школой была березовая роща, испещренная ходами сообщений. Мы думали, что это окопы Второй мировой для обороны ТЭЦ. Детьми, мы даже не знали, когда ТЭЦ была построена. Что Вторая мировая, что строительство ТЭЦ были для нас таким далеким прошлым, что сливались воедино. На самом деле это были остатки старых укреплений возле пороховых амбаров, а может быть и сами амбары. Мы очень любили там кататься на велосипедах ; с горки на горку, преодолевая трамплины, рвы, корни деревьев и прочие препятствия.

Я был там в 1985 ; холмики значительно осели, рвы заплыли, но общий характер местности еще сохранялся. Потом зашел в 2018 - местность заровняли, сделали какое-то подобие парка. Именно, подобие, а не парк. Стало скучно и грустно - детство ушло невозвратно. Но я понимал, что живу в России и ничего здесь до конца не доводят. Пошел по закраинам, и впрямь - ближе к забору я нашел остатки старых рвов густо заросших кривыми березками и кустами. Ой, какими неглубокими они мне показались в мои 58 лет! Но, все равно, - кусочек моего детства сохранился, а следовательно - меня не вычеркнули из Книги Жизни.

Разлетевшиеся при пожаре снаряды много лет пролежали в земле и порядочно сгнили, пока их не стали тревожить при строительстве нашего района. С моего балкона (дом 20 корп.3) было хорошо видно улицу Демьяна Бедного, когда там шло строительство пятиэтажных домов (№ 18, 20 и 22), и не раз, и не два стройплощадку оцепляли военные, приезжала бронированная машина (не помню БТР или другая), разминировать местность. По всему району висели плакаты «Костры не разжигать». Не слышао, что были взрывы от костров, но, если такие плакаты висели, значит могли бы и случится. Это нас, детей, повергало в уныние, поскольку мы любили печь картошку. Приходилось пользоваться проверенными местами, где кто-нибудь до нас уже разжигал огонь. Любимое нами, проверенное, место находилось за северным фасадом дома 17 по ул. Демьяна Бедного. Маленький кусочек земли, взрыхленный при строительстве здания, заключенный между деревянным забором радиостанции и стеною дома. Хороший мягкий грунт позволял легко вырыть кострище, а то, что здесь недавно копались, сводил возможность взрыва к нулю. К сожалению, это не мои соображения, я был тогда совсем мал, чтобы догадаться до такого. Это объяснил нам Генка Семиков, про которого я уже упоминал выше. Хотя печь картошку приходилось под плакатиком «Костры не разжигать» и Колька, который был тот еще разгильдяй, всегда показно отходил подальше, заявляя: «а то ебнет». Генка же советовал ему отойти, как минимум, к телефонной станции - жив останешься, но не узнаешь, когда испечется картошка.

Взрывы все-таки были, но ; не случайные. Взрывались только те, кто выкапывал снаряды, желая заполучить взрывчатку для глушения рыбы. Рыбалка тогда была в моде. Хотя мода на нее не сходит и сейчас, но в те годы - что-то особенно. В окно я часто видел многих наших соседей, идущих с удочкой, то с рыбалки, то на нее. Ловили рыбу, и на канале у шлюза, и за плотиной, и даже на каких-то прудах около деревни Терехово и завода Галалит. Кто-то таскался на Новикова-Прибоя. Не знаю, что это было ; хобби или насущная потребность. От скуки, или с голодухи. Но это было. Многие ловили на удочку, кто-то сетью или телевизором, а иные и динамитом. Про соседа снизу я уже рассказывал.

И были взрывы. Про три случая я слышал от матери и во всех них вытапливали взрывчатку прямо во дворе над костром. Причем помню, что в одном случае погибли не только мужчины-рыболовы, но и их дети, которые собрались посмотреть, как родители плавят тротил. По-моему их было пятеро. Хотя могу и ошибаться. Был еще случай ; взорвались трое или четверо ребят, откопавшие снаряд и, видимо, решившие его разобрать. Но на самом деле ничего страшного не было ; больше было шума и крика от наших родителей, пугавших нас этими снарядами да взрывами. Их можно понять ; пусть погибнут всего лишь два-три человека, но каждый родитель боится, что именно его сын или дочь будет в их числе. Но не я ни мои дворовые друзья, слава богу, никаких снарядов не находили и остались живы, чтобы умереть потом от пьянства, болезней или старости.

Для нас гораздо большую опасность представляла радиостанция, точнее антенное поле, а если еще точнее ; те огороды, которые работники радиостанции разбивали между антеннами. Хорошо было заметно не только с верхних этажей дома 17 по ул. Демьяна Бедного, но даже с забора радиостанции, что вся местность, напоминала кладбище ; корявые оградки защищали кусочки обработанной земли от непрошеных гостей. Между этими оградками вилась путаная сеть тропинок. Все было криво, косо и бессистемно. Но ; там росла клубника!!! Помимо нее еще, и вишни, и яблони, и груши. Короче ; соблазна до фига. Поэтому, собравшись небольшой, человек в 6;7, бандой, мы устраивали смелые набеги на огороды, прекрасно зная, что это - радиостанция, а значит - охрана вооружена. Была опасность, что какой-нибудь ретивый служака пальнул бы по нам, может не очередью, а одиночными, если бы кто-то, кроме нас, мог знать, как пробираться между огородами. Мы находились в приоритете, потому что могли сверху (с дома № 17) изучать и запоминать проходы, а охрана и хозяева огородов такой возможности были лишены. Они сами застревали в мотках колючей проволоки, которую разбрасывали для нас. Поэтому нам, практически всегда, удавалось уходить от погони. Вся сложность заключалась в пересечении забора, ведь вдоль него шла расчищенная полоса, по которой охранники могли беспрепятственно передвигаться. Но мы всегда оказывались проворнее и хитрее. Слышал, что каких-то ребят ловили, водили в комендатуру, вызывали родителей, но с моими знакомыми такого не было.

Традиция набегов на огороды сохранилась и после того, как часть антенного поля была расчищена для строительства домов 20, 22 по ул. Демьяна Бедного. Строить эти дома принялись только в 1975, а антенное поле было ликвидировано чуть ли не в 1971 и огороды сохранились. Правда теперь тут не было охраны, не было высокого забора с колючей проволокой, поэтому огородникам приходилось самим охранять свои участки и защищаться от наших набегов.

Какие только способы не выдумывали досужие огородники. От окручивания своего участка кольцами старой колючей проволоки до рытья волчьих ям и установки капканов. Несколько ребят попали в такие замаскированные ямы с кольями внутри и побили ноги, кто-то попадал в фирменные (как в «Берегись автомобиля») или самодельные капканы, сделанные из расщепленных бревен. Кое-где делали защитные полосы, присыпая землей или сеном доски с вбитыми в них гвоздями. И все же, несмотря на получаемые травмы и увечья, ребята снова шли грабить огороды. Удивительно! Ради чего ; ради горстки незрелой и кислой клубники, между взрослыми и детьми шла война, в которой, по счастливой случайности, смертей не было, но травмы случались то и дело. Глупо! Что делать ; все ; и мы, и огородники были из низов общества, поэтому мы воровали, а они ; дрались за горстку ягод. Хорошо, что город наступал и огороды мало-помалу сносили - постепенно многолетняя война между детьми и взрослыми сама собою прекратилась.

Кстати, через артиллерийские склады, когда-то протекала река Кабаниха, начинавшаяся в районе Песчаного пруда (совр. Песчаная площадь), что, видимо, и повлияло на выбор места для складов. Наличие реки гарантировало пожарную безопасность. Хотя при постройке Окружной железной дороги река оказалась по одну сторону от нее, а склады ; по другую. Эта река, засыпанная видимо в начале 50-х гг. ХХ века при строительстве ТЭЦ-16 протекала восточнее Окружной железной дороги там, где сейчас гаражи и промзона, включая завод Кампомос. Кстати ; южнее моста Окружной железной дороги долгое время сохранялся прудик ; один из пожарных прудов артиллерийских складов. Понятно, что вместе с рекой, в ходе жилищного строительства, были засыпаны и ее притоки. Но ничего не исчезает бесследно, особенно реки. В 1977 году один такой засыпанный ручеек проснулся и потек под землей. Учитывая, что вся здешняя местность была перекопана пороховыми складами и перепахана взрывами 1920 года ; грунт был очень неплотный. При строительстве домов местность выровняли песком и мусором, как обычно, особо не уплотнив. Поэтому проснувшийся ручей легко размывал грунт, образовывая провалы. И надо же было такому случится, что один из трех провалов оказался ровно посередине пятиэтажного дома № 3 по Новохорошевскому проезду. Где-то в пять-шесть вечера, когда люди возвращались с работы, в кухне на 3 этаже с потолка посыпались кирпичи. Народ кинулся из квартир на улицу, а дом стал понемногу проседать. Причем проседал он между лестничными пролетами и лестницы почти не разрушились, а только немного наклонились, дав возможность всем жителям без помех спуститься. Второй провал возник на противоположной (четной) стороне Новхорошевского проезда. Там от торца пятиэтажного дома откололся целый подъезд, стоявший недели две, как Пизанская башня, пока окончательно не завалился. Все обошлось без жертв, ибо был вечер и никто еще не спал. Горноспасатели вынесли людские пожитки, а пострадавших разместили на несколько дней в школе, а потом куда-то переселили.

Помню, что поглазеть на происшествие собралось великое множество народа. Все стояли и заворожено смотрели как осаживается грунт и разрушается дом, понемногу разламываясь надвое. В пустом доме гулко стукали падающие со стен кирпичи, хрустела ломающаяся мебель, звенела разбитая посуда. Время от времени громыхала лавина кирпичей от какой-нибудь рухнувшей стены, поднималось облачко пыли ; и снова наступала тишина. Не помню, чтобы кто-то плакал или причитал. Все было тихо и спокойно. На пострадавших никто не обращал внимание. Зеваки обсуждали вопросы ; а что это за речка? А речка ли это или карстовая пещера? По которым было видно, что они не знают историю данного места и, вообще, мало в чем разбираются. Никакого сострадания к горемыкам, которые не успели поужинать до того как их дом развалился, я не заметил.

Удивительно ; зачем вообще в таком месте надо былоселить людей. Инженеры прекрасно знали, и о артиллерийских складах, и о пожаре, и о снарядах в земле, и о подземных водах. Но все равно ; как будто бы назло природе, застраивали этот район. Как будто бы не было другой, более удобной площадки. Полный идиотизм. Причем строительство начиналось именно здесь ; в двухстах метрах от ТЭЦ на старых пороховых складах! И только потом переместилось подальше ; на современный бульвар Карбышева. Архитектор Краснобогатырского района Москвы объяснил мне, что строительство начали вблизи ТЭЦ, поскольку прокладка труб с горячей водой очень дорога и трудоемка