Школа

В первом классе у нас были свои примечательные ученики и ученицы.
Оля Бочкова. У неё сердце было с правой стороны. Щёки у Оли шелушились и были всегда румяные.

 Марат. Светлая шапочка из кучерявых волос. И как он их расчёсывал? На правой руке у него было шесть пальчиков. Два больших. Мы тихо ему завидовали. Он мог считать до одиннадцати. А мы только до десяти.

 Жанна Беккер сидела справа от меня. Я возле окна. Однажды нас за партой поменяли местами. Справа я увидел длинный проход между партами. У меня закружилась голова. Весь класс начал кружиться и я перестал всё понимать. Анна Николаевна Данилова – моя первая учительница, ей было под семьдесят лет, всё поняла и пересадила меня снова к окну. Головокружение тут же прошло. Очень меня хвалила за почерк. Брала образцовую тетрадь, которая называлась – «Чистописание» и мою по русскому языку, показывала всему классу и говорила, что никакой разницы нет. И всем желала, чтобы с меня брали пример. Это была первая похвала в моей трудовой жизни.
 
По весне открыли окна для проветривания класса на большой перемене и мы все расхулиганились.  Сигали через окно туда и обратно. Из класса во двор. Со двора в класс.
 Анна Николаевна нас, учеников восемь, поставила в наказание. так сказать, в угол, вдоль классной доски. Это было очень сильное наказание.

Среди нас были Марат, Оля Семыкина, Жанна Беккер и я.
Таня Калинина, крупная девочка, - она сидела в конце на задней парте, плакала. Учительница спросила – почему она плачет? Она встала и, обливаясь слезами, защищала меня, говоря, что Витя Ган - не виноват. Что он в окно не прыгал. Всех нас, конечно, простили. Мы сели за свои парты. Но я точно помню, что с парты на подоконник,  с подоконника во двор, а затем вокруг здания и через коридор в классную дверь я всё–таки перед наказанием крутанулся!
 
УРОКИ ПЕНИЯ

Приходил седой еврей - скрипач, раскрывал футляр, доставал скрипку, настраивал её, брал смычком несколько умопомрачительно – вкусных звуков. Он играл нам –«Во поле берёзка стояла», «Я на камушке сижу». На доске писал слова песни и мы, вразнобой, пытались под скрипку подпевать. Урок проходил незаметно. И было очень жаль, когда скрипка ныряла в футляр вместе со скрипачом.
 
      1954 -55 годы