Служба детского времени

Внимание! В данном произведении имеют место эпизоды, в которых литературные герои курят (говорят, думают об этом). Автор, наделил этих персонажей привычкой курения для большей выразительности характеров героев произведения, эмоциональной составляющей их внутреннего мира, а не для пропаганды курения или рекламы табачных изделий. Курение вредит вашему здоровью!


Синопсис.

   Это история про Катю Ручейкову. Когда она оказалась в беде, к ней на помощь пришла служба детского времени, которой руководит дед, со странным именем Гном, а точнее – Гном Гномыч. Этот старик, а также ребята из его команды: Стрелка, Джон и Мустафа, помогли девочке, и стали ее настоящими друзьями. Все это случилось как раз в тот момент, когда самый главный враг Гнома – злыдень Тролль, а точнее Тролиссимус, решил окончательно расправиться с нашими героями, пригласив для этого к себе на подмогу своего лучшего ученика Фармозу. План, который придумали Тролль и Фармоза, казалось, предусмотрел все, чтобы служба детского времени погибла. В ход пошли: компьютерные вирусы, ложные тревоги, ловушки, взрывы, интриги и шантаж. Но Тролиссимус и его банда просчитались. На помощь Гному поднялся весь город, и добро, как всегда победило зло.
   Однако, сбежавшие из города злодеи, вряд ли успокоятся. У них еще много сил, чтобы взять реванш. А лично Фармоза – обязательно постарается вернуть себе удивительный механизм под названием Готторпский шар, который совсем недавно у него отобрал Гном Гномыч. Этот шар никогда не должен попасть в злые руки.
   Значит, службу детского времени ждут новые испытания и приключения. Первое, что надо сделать Гному и его команде прямо сейчас – найти пропавший парусник Тринидад. Но обстановка меняется так стремительно, что вот-вот должно случиться что-то еще…   



Предисловие.

       Здравствуйте! Я путешественник. Сколько себя помню – всегда в пути. Сначала, когда мне еще не было известно, что все мы живем на круглой планете, я шел к горизонту, потому что был уверен, что там находится край нашей земли. То, что никакого края у нее нет, мне не верилось. Почему? Раньше, я бы привел много доказательств того, что Земля не круглая, а плоская. Теперь-то я понимаю, что все они были ошибочными и очень смешными. Но в моих детских фантазиях так реально существовала страна, которая  называлась Край земли, что побывать в ней я хотел очень-очень сильно. И однажды, не утерпев, я отправился в путь, оставив дома записку, в которой написал:
Ушел на край земли. Скоро вернусь.
       Я обошел весь мир. Побывал на юге и на севере, на западе и на востоке. Но нигде так и не нашел страны, которая носила бы такое название. Да и того места, где земля бы заканчивалась – не увидел. Может быть, мне просто не повезло. Ведь есть же такие страны, которые были когда-то, а потом вдруг исчезли. А затем – снова появились! Вот и Край земли, возможно, каким-то чудесным образом то есть, а то неожиданно пропадает на время. Может, я когда-то прошел мимо него, и не заметил. Поэтому, я  продолжаю путешествовать, наивно надеясь однажды, вопреки всему, оказаться в мире моей мечты: дойти до того волшебного Края, и заглянуть дальше, за него.
       Во время странствий, я встречал много хороших людей, которые рассказывали мне разные истории и сказки. Например, про Детское время. Сейчас я вам про это время и поведаю. История, которая связана с ним,  почему-то особенно мне запомнилась. Она случилась в России. И было это совсем недавно.
       
Глава первая
о том, как все очень грустно
 началось.

    Это произошло в самом начале сентября. Только-только закончилось лето, во время которого все было хорошо. И дни стояли теплые, и приезжали в город на гастроли разные театры, цирки и зверинцы. И карусели работали. А в сентябре – все переменилось. И дело не в том, что снова начались занятия в школе. Совсем не в том. В школе ведь даже интересно. Особенно в первые дни после каникул. И с одноклассниками встретишься, и о том, как отдохнул, расскажешь, и о друзьях что-нибудь новое услышишь. Да и о школьных предметах, которых раньше не было, хочется узнать, учебники полистать. Много всего занятного. И не испортят хорошего настроения ни серое, затянутое тучами небо, ни скучный, идущий целый день дождь, ни холодная погода, ни лужи под ногами. Ерунда все это, когда есть у тебя дом, а дома тебя любят, рады и всегда ждут. А вот в доме-то с приходом осени все плохо и стало. И раньше было не больно-то весело. Да стало - очень плохо. Это в доме, где жила девочка Катя. Давно, много лет тому назад, умерла у нее мама. И жила Катя с папой. Больше не было в городе у нее никого из родных. Папа Катю сильно не баловал. Все к самостоятельности приучал. Домой, бывало, очень поздно возвращался. Вина выпить любил. А что делать? Вот и росла Катюша к домашним делам привычная, роскошью и вниманием особым не избалованная. Книжки читала, в альбоме красками рисовала. Да тихонечко любила своего неласкового отца. Так, и шли день за днем. Так и продолжалось бы. Да только, привел папа, осенью в их дом, новую жену себе. А та Катю не полюбила. Придиралась, обижала, отцу жаловалась. А отец, вина выпьет, и на дочь прикрикнет, чтоб мачеху слушалась. И нет ему дела, кто прав, кто не прав.
   Так, однажды, снова привязалась мачеха к Кате с упреками. Кричала, ругалась. А потом взяла, да и выгнала девочку из дома. Школьный рюкзачок с учебниками вдогонку швырнула, и дверь за спиной у нее захлопнула.

Глава вторая
о том, как Катя спаслась от Грызи
и страшного железного человека.

   Наступал вечер. Нудно моросил дождь, стараясь попасть своими холодными каплями за воротник Катиной куртки. Его шум словно наполнил собой весь маленький двор, вокруг которого, до самого хмурого неба возвышались стены старого серого дома. На улице -  никого.
   - Мяу! – раздалось из ближнего подвального окошка.
   - Вася! Василек! – всхлипывая позвала Катя.
   Из подвала высунулась мордочка рыжего котенка. Увидев девочку, он подбежал к ней, прыгнул в ее протянутые руки и громко замурлыкал.
   Раньше, этого котенка, Катя хотела взять к себе домой, и просила об этом папу. А папа не разрешил. Но это не помешало девочке и котенку дружить. Василек всегда ждал Катю, выглядывая на улицу из подвала, в котором, наверное жил. А Катя – приносила котенку что-нибудь поесть. Это она его так назвала – Вася, Василий, Василек.
   - Ну вот, Василек, и у меня теперь нет дома. – Тихо и грустно сказала Катя.
   Котенок слизнул со своего носа упавшую из глаз девочки слезинку, посмотрел на Катю своими большими желтыми глазами и снова мяукнул, словно утешая ее. Вдруг, он заволновался, навострил уши, и с тревогой посмотрел в сторону противоположного подъезда. Оттуда, к ним мчался большой, черный питбуль. Скрежет его когтей об асфальт был слышен даже через шум дождя. Красный язык болтался, вывалившись из огромной, страшной зубастой пасти и раскачивался в такт прыжкам бегущего пса. За питбулем волочился обрывок кожаного ремешка, пристегнутого к кованому собачьему ошейнику.
   - Грызя-я-я! Грызя-я-я! Стой! Фу-у-у! – Это кричала питбулю его хозяйка – толстая тетка, держащая в своей руке другой конец оборванного поводка.
   Пес летел к девочке. Казалось, еще несколько мгновений и он бросится, вцепится в нее своей мертвой хваткой. О, как долго ждал питбуль этого момента. Этой охоты на слабых и беззащитных.
   Но, неожиданно для него, из рук девочки, ему навстречу прыгнул котенок. Этот маленький, рыжий нахал, прошмыгнул у самой его морды, и, задев своим хвостиком сопливый собачий нос, умчался в самое дальнее подвальное окошко. Взвыв от такой наглости, Грызя, резко затормозил всеми четырьмя лапами, потерял равновесие, плюхнулся в лужу, вскочил, и с громким лаем помчался за Васильком, все дальше и дальше удаляясь от оцепеневшей со страха Кати.
   Не сумев поймать котенка, Грызя мог в любой момент возобновить свою охоту на Катю. Боясь этого, девочка побежала в сторону арки, соединяющей двор с соседней улицей. Но перед самым входом в нее, Катя чуть не попала под колеса огромной грязной машины, очень быстро въехавшей во двор. Эта машина, как будто нарочно перегородила Кате дорогу к выходу. Но между ее передним колесом и кирпичной стеной все же оставалось немного места. В этот узенький-узенький промежуток и сумела пробежать девочка. Убегая из двора, она слышала шум открывающейся автомобильной дверцы и тяжелые, как-то странно бряцающие шаги вылезающего из машины водителя.
   - Эй, малявка! А ну стой! Стой, тебе говорю! – голос кричавшего Кате водителя был очень громким и страшным. Он напоминал грохот ржавых железных листов, отдираемых ветром с крыши дома во время сильной грозы.
   Катя еще быстрее побежала в глубь арки. За спиной, совсем рядом раздавались шаги догоняющего ее «железного» человека. Казалось, что он вот-вот настигнет девочку. Но, вдруг, ему под ноги, стали падать деревянные ящики, и картонные коробки до этого стоящие вдоль стен прохода. Споткнувшись о них, громыхающий великан упал на землю, неуклюже вскинув вверх руки. Секундой позже, в стену, мимо которой только что пробежала Катя, что-то ударилось, и как будто разбилось на мелкие осколки. Что это? Смотреть было некогда! Катя свернула за угол, в один из коридоров, на которые разделилась арка. Здесь показался новый поворот. За ним еще. Потом был незнакомый двор. Новая арка. Опять двор. И опять темная арка и тупик, освещаемый сверху маленькой и тусклой электрической лампочкой. Совсем выбившись из сил и не зная, куда бежать дальше, Катя остановилась рядом со стоящими в тупике мусорными контейнерами и села на валяющийся около них корпус сломанной стиральной машины. Было тихо. За девочкой никто больше не гнался. Но что делать теперь? Дождливый, неласковый вечер потихоньку превращался в холодную ночь. И девочке снова стало страшно. Она надела на голову капюшон, обхватила руками свой рюкзачок, и уткнувшись в него, тихонько заплакала.  Кате было очень горько, что с ней вот так, вдруг, неожиданно, случилась такая ужасная беда. И что никому нет до нее никакого дела. Нет никакого дела до голодной, озябшей и заблудившейся девочки.   

Глава третья
о том, как Катя познакомилась
 с Гном Гномычем.

   - Мяу! – неожиданно раздалось где-то совсем рядом.
   - Василек! Василек! – Катя перестала плакать и поднялась со стиральной машины, чтобы увидеть котенка. – Кис! Кис! Кис!
   - Мяу! - Снова мяукнул котенок. Он сидел на плече у какого-то старика, не спеша подходившего к девочке. Старик этот был одет в длинный, темно-зеленый плащ, с поднятым воротником, из-под которого был виден синий шарф, концы которого, выбившись наружу, свисали спереди и тихонько покачивались в такт шагов. На голове старика была меховая шапка-ушанка, а на ногах – черные галоши.
   - Тише, Василий, не волнуйся. Сейчас мы найдем нашу Катю, - слегка нараспев, негромко сказал старик. В руке у него был какой-то маленький предмет со светящимся экранчиком, и старик шел, уставившись в него, нажимая кнопки и совершенно не глядя перед собой.
   - Сейчас, сейччч…, - старик прошел мимо отскочившей с его пути Кати, и наткнулся на мусорный контейнер, который загрохотал и чуть не опрокинулся.
   - Странно, но ее здесь нет, - задумчиво и разочарованно сказал старик, удерживая на плече вскочившего котенка, и заглядывая внутрь контейнера. Потом он осмотрелся по сторонам и наконец-то увидел Катю.
   - Ой, Господи! Да вот же она! – радостно сказал старик, выключая свой аппарат и убирая его в карман плаща. – Ну, здравствуй, Катюша!
   Девочка промолчала. Разговаривающий с ней незнакомый дед, наверное, был из тех бездомных бродяг, которые лазают по свалкам и пустырям. Непонятно было – откуда он знал ее имя. Но это не важно. Детям нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, и куда-нибудь уходить с ними. Так Кате говорили в школе. И Катя давно убежала бы от этого старика. Но у него оставался ее котенок. А бросить своего друга девочка не могла.
   - Вы, дедушка-бомж, зачем моего котенка взяли? Отдайте его мне, а то мне уже надо домой идти. Меня папа ждет, когда я мусор выброшу, -  решительно сказала Катя, стараясь чтобы ее голос не дрожал, и старик не догадался, что ей очень страшно и что она говорит неправду.
   Старик внимательно посмотрел на девочку, громко вздохнул, сел на стиральную машину и улыбнулся. Улыбка у него была добрая и немного грустная. Потом дед перестал улыбаться и стал просто грустным.
   - Не ждет тебя папа. И дома у тебя нет. – Тихо проговорил он,  осторожно снимая со своего плеча мурлычущего Василия, и бережно  протягивая его Кате. – И здесь ты потому, что сначала тебя злая мачеха выгнала, а потом ты от Гвоздя убегала и заблудилась.
   - Не от Гвоздя, а от сорвавшегося с поводка питбуля Грызи.
   - Нет, Катя. Грызя за Васильком побежал, а за тобой по дворам и переходам Гвоздь гонялся. Ну, это тот дядька, который из большой и грязной машины выскочил.
   - А откуда, дедушка, вы это все знаете?
   - Потому что я должен помогать мальчикам и девочкам, которые попадают в беду. – Старик достал из-за пазухи маленькую книжечку и дал ее Кате.
   На жесткой, переливающейся и чуть-чуть радужно светящейся  корочке этой книжечки было написано слово «удостоверение». Катя открыла ее и прочитала: «Голованов Гном Гномыч – старший инспектор Службы детского времени». Еще, в удостоверении была фотография. Вернее, даже не фотография, а такое цветное окошечко, в котором, как в телевизоре, сидел тот самый старик. Он улыбался, кивал головой и был одет в те же плащ, шарф и шапку-ушанку.
   - И никакой я, Катюша, не бомж, а Гном. Я являюсь должностным лицом, исполняющим служебные обязанности по защите маленьких детей, – сказало изображение старика из удостоверения, важно поднимая вверх указательный палец.
   - Ух ты! – прошептала девочка, закрывая удивительное удостоверение и возвращая его старику. – Но как вы сможете мне помочь? Отведете меня домой? Так меня, и Василька туда не пустят. Или сначала пустят, а потом, когда вы уйдете – снова выгонят.
  - Домой к тебе мы не пойдем, – сказал Гном. – Сегодня ты с котенком, переночуешь у нас, в службе. А потом, Джон и Мустафа – начнут наводить необходимые справки, и у тебя все будет хорошо. Вот увидишь.
   Катя слушала Гнома, гладила Василька, и не знала - что ей делать. За какой-то час – с ней столько всего случилось. Мачеха, захлопнувшая за спиной дверь; рычащий Грызя; громыхающий великан вылезающий из машины; говорящая фотография в волшебном удостоверении…
   - Спасибо, дедушка Гном, но…, - Катя замолчала и заплакала.
   - Не плачь, Катенька, - ласково сказал старик. – Я понимаю, что дети не должны никуда идти с незнакомыми людьми. Но ведь и здесь тебе одной оставаться нельзя. А знаешь, что? – Лицо Гнома просветлело, и он опять улыбнулся. – Давай сделаем так. Я останусь тут. А ты пойдешь одна. Держись всегда правой стороны, и тогда – выйдешь на большую улицу, прямо около булочной. Там, ты остановишься, и будешь ждать, когда мимо станет проходить девушка, в руках у которой будет коробка кукурузных хлопьев завтрака «Космостар». У этой девушки ты спросишь – сколько время. А девушка ответит тебе, что «время детское» и отвезет тебя к нам, в службу. Договорились?
   Катя кивнула. Гном подошел к девочке, и погладил задремавшего у нее на руках котенка.
   - Ну, иди, не бойся.
   Девочка снова кивнула, вытерла слезы, повернулась и пошла.

Глава четвертая
о том, как Катя познакомилась
со Стрелкой.

   Делая все, как говорил Гном, Катя вышла из дворовых лабиринтов и оказалась на улице. Погода улучшилась. Дождь прошел. Подул теплый, легкий ветер. Большие, круглые, оранжевые фонари, разгоняли своим мягким светом заполняющую город вечернюю темноту. Уютно светились витрины магазинов и кафе. По дороге, одна за другой, ездили машины. По тротуару, на который вышла Катя, в правую и в левую сторону, шли прохожие. Одни из них прогуливались, явно никуда не спеша. Другие – шли быстрыми шагами, вероятно торопясь доделать какие-то важные дела. Но наверняка – у всех у них был свой дом, в который они могли в любой момент вернуться, вернуться как только им это захочется. И всем этим людям сейчас не было никакого дела до стоящей девочки, с рюкзачком за спиной и с рыжим котенком на руках. Из постоянно открывающихся и закрывающихся дверей расположенной совсем рядом булочной, по всей округе исходил вкусный запах свежей сдобной выпечки. А выходящие из этой булочной покупатели, несли в руках бумажные пакеты, из которых были видны французские, с желтой корочкой длинные батоны, пышные, с шоколадной обливкой эклеры, плетеные, обсыпанные маком халы и много-много другой ароматной хлебной вкуснятины. Катя сглотнула слюну. Ей очень захотелось есть. Тут еще, стоящий у ближнего фонаря, уличный музыкант-гитарист, молодой парень, совсем некстати и без особого старания, запел о еде:

… А два кусучека колбаски
У тебя лежали на столе …

   Услышав песню, и словно понимая, что она про колбасу, дремавший до этого Василек, открыл глаза и повел носом в сторону нудно распевающего гитариста, который продолжал:

…Ты рассказывал мне сказки
Только я не верила тебе…

   - Может и правда, зря я поверила тому старику. И никакой он вообще и не гном, а обманщик, которому, наверное, просто нравится всех обманывать,  – подумала Катя.
   Действительно, здесь, на такой оживленной и освященной вечерней улице, ей как-то уж совсем неправдоподобно вспоминалась встреча со странным гномом из неслыханной и невиданной службы детского времени.
   - Наверное, там, в тупике, я уснула, и мне приснился сон. – решила девочка. – Сейчас зайду в булочную, и попрошусь на работу. А что, полы я мыть умею. И прилавки вытирать смогу. А за это, пусть тетеньки-продавщицы разрешат мне жить в магазине, и хотя бы один раз в день, будут давать теплую булочку и блюдце молока. – Катя снова проглотила слюну. – И лучше, если бы они давали булочку и молоко вечером, - додумала Катя свою мечту до конца.
   Неожиданно, гитарист, на полуслове оборвав свою унылую песню о колбасе, взбодрился, заулыбался, артистично провел рукой по гитарным струнам, и, отбивая такт ногой, громко запел:

Эх!
Милая, милая, милая!
Нежный мой ангел земной!
Только однажды был счастлив я
В день нашей встречи с тобой …

   Катя посмотрела в ту сторону, куда с восторгом, безотрывно смотрел музыкант, продолжавший старательно исполнять песню. Там, по тротуару, приближаясь к гитаристу и Кате, шла молодая девушка. Вау! Шла просто классная девчонка! Такая красивая, спортивная, в супермодных джинсах, топике, и кожаной косухе. Рыжие волосы – аккуратно забраны в хвост. Легкую походку – достойно подчеркивали белые пумовские кроссовки. Фотографии таких девочек, Катя видела в журналах у своих модниц-подружек. Но самое главное, что совсем неожиданно для себя увидела Катя, и что заставило ее сердце забиться быстрее, это – раскрытая коробка завтрака «Космостар», которую несла девушка и из которой, не спеша, брала и ела маленькие желтые кукурузные звездочки. Девушка все ближе и ближе подходила к Кате, смотря только на нее, и не обращая никакого внимания на поющего гитариста. Поравнявшись с девочкой, она остановилась и повернувшись к ней, слегка наклонив голову, тихо сказала: «Ты, девочка, наверное, хочешь спросить у меня – сколько сейчас время?». Катя, волнуясь и растерявшись, смогла только кивнуть в ответ. «А время, Катя – детское… Взрослым спать пора!.. Ну, здравствуй, что ли?     Меня зовут Стрелка. Это тебе обо мне Гном Гномыч рассказывал. Сейчас мы с тобой зайдем в булочную, купим там всего побольше, а потом поедем к нам ужинать и спать. Ладно?», - сказала девушка.
   - Ладно. Но только Василек тоже поедет, и его тоже надо покормить, - ответила Стрелке Катя, беря ее за протянутую руку, и направляясь к дверям магазина. Она почему-то сразу стала доверять Стрелке, словно та была ее давнишней лучшей подругой. Может быть потому, что Стрелка сама нашла ее на улице, и не стала ждать, когда Катя первой задаст странный вопрос про время. А может, то, что Стрелка, так кстати угадала Катины мысли о еде. 
   Совсем немного позже, Стрелка и Катя с Васильком, уже ехали куда-то в такси по вечернему городу, ели теплую, мягкую сдобу, смеясь рассказывая друг другу, кому какие больше пирожки нравятся – с капустой, с картошкой или с рыбой. Ну, Васильку, конечно, нравились пирожки с рыбой. Но он молчал. Котенок дремал на руках у Кати. Вскоре и сама Катя заснула, склонив свою голову на стрелкино плечо. А из автомагнитолы, негромко лилась песня:

… Зеленоглазое такси
Притормози, притормози.
И отвези меня туда
Где буду счастлив я всегда…

Глава пятая
о том, как Катя узнала
что такое детское время.
 
   Катю разбудил солнечный зайчик. И как уж только девочка не отворачивала лицо от этого ослепительного лучика – он все равно настойчиво пробивался сквозь ресницы и щекотал глаза. Катя закуталась в одеяло с головой. Постельное белье было свежим. Мало того, что на наволочке, простыне и пододеяльнике были нарисованы ромашки, вся постель просто благоухала запахом этих цветов. Полежав еще минутку-другую, девочка откинула одеяло в сторону, села на кровати и огляделась. Маленькая комната, в которой она спала, была очень уютной. Большое окно с чистыми стеклами и воздушно-голубыми занавесками. Широкий подоконник со стоящими на нем живыми цветами. Деревянный торшер с большим бежевым абажуром. Старинные: платяной шкаф, трюмо, стол и стулья, составляющие один комнатный гарнитур. И еще – целая стена фотографий, вставленных в рамки разных цветов, форм и размеров. Среди сфотографированных людей, Катя узнала Стрелку и Гнома. Фотографий со Стрелкой было больше. «Это, точно, ее комната», - подумала Катя. И от этой догадки ей стало приятно и весело. «Когда я вырасту, у меня тоже будет такая чудесная комната. И я обязательно приглашу Стрелку к себе жить, если она попадет в беду», - продолжала фантазировать девочка, взяв со спинки кровати полотенце и направляясь в смежную с комнатой ванную. И в ванной, сразу было заметно, что Стрелка позаботилась о Кате. Новые: зубная щетка, расческа для волос, а еще халатик и спортивный костюм с изображением Микки Мауса. Умывшись и переодевшись, Катя, надеясь поскорее увидеть Стрелку – вышла из комнаты в гостиную. Но вместо Стрелки, девочка увидела там сидящего на стуле незнакомца, смотрящего телевизор и с аппетитом жующего большое красное яблоко. Его фотографию, Катя тоже видела на стене в комнате, из которой только что вышла.
   - О, Кэт! Прывет! –  смешно коверкая и рифмуя слова, бодро сказал незнакомец, увидев девочку. Это был невысокий, худощавый парень, с короткими русыми волосами и огромным количеством веснушек на лице. Одет он был в зеленый комбинезон, на котором были видны три маленькие белые буквы «СДВ». «Служба детского времени» - догадалась Катя.
   - А я, пардон, обычный Джон, - продолжил парень, доев яблоко и шутливо помахав девочке рукой, так как это делают в знак приветствия  мультяшные бравые солдаты.
   - А где Стрелка? – спросила Катя.
   - Настало детское время, и Стрелка с Гномом и Мустафой уехали его останавливать, – ответил Джон, поднимаясь со стула и надевая поверх комбинезона кухонный фартук. – А мне поручено накормить тебя завтраком, когда ты проснешься. Тебе, кашу какую: манную или геркулесовую?
   - Останавливать время?
   - Ну, это когда какому-нибудь ребенку в нашем городе начинает угрожать опасность. В этот момент, наши часы начинают звенеть (Джон кивнул в сторону электронных часов, висящих в гостиной, над телевизором), а цифры на часах показывают, сколько точно осталось времени до наступления беды. Задача нашей службы – эту беду предотвратить, то есть остановить детское время. Вот, например, вчера, мы тебе помогали.
   - А сегодня что случилось. Ой, вернее – может случиться?
   - Этой ночью, Тролль с Гвоздем, подпилили перекладины на всех качелях в детских городках. Сегодня суббота, и уже с утра, ребята выйдут гулять в свои дворы, начнут качаться, могут упасть и покалечиться. Вот, все наши, кроме меня, и умчались домоуправов и дворников по тревоге поднимать, чтобы те меры принимали. Где-то качели починят, где-то временно разберут… А вот, смотри-ка –  часы остановились (Джон опять кивнул на переставшие идти часы). Это значит, что и на этот раз детское время остановилось и ничего плохого не случиться.
   В этот момент, в гостиную, вошли Гном, Стрелка и незнакомый Кате смуглый дяденька, с белой чалмой на голове.
   - Всем привет! – немного устало поздоровался Гном.
   - Опять у Тролля с Гвоздем гадости не вышло! - весело сказала Стрелка. - Да, Катя, познакомься, это Мустафа. Он к нам на стажировку, из Дагестана приехал. – Стрелка с улыбкой посмотрела на дяденьку в чалме. - Это он вчера, коробки и ящики между тобой и Гвоздем уронил.
   - Вай! Дорогие! Вчера так плох получылось! – причитая заговорил Мустафа. – Этот Гвоздь, когда падал, успэл свой хлапушку в сторону дэвочки бросить! Что был бы, если бы он папал? Вай!    
   - Не огорчайтесь. В меня не так-то просто попасть. У меня, по физкультуре, всегда пятерка была! –  успокоила Мустафу Катя.
   - Вот-вот, а для поддержания хорошей спортивной формы, тебе надо кашу есть! – вступил в разговор Джон, - Тебе, все-таки, какую кашу-то варить? – спросил он у девочки.
   - Не надо варить кашу, – шутливо отмахнулась Стрелка. - Мы на обратном пути, купили всем завтраки в «Макдональдсе». Вот ими сейчас и перекусим.
   Но не успела она договорить, как часы громко зазвонили, и показали восемнадцать минут. Как только звон прекратился, часы начали обратный посекундный отсчет времени.
   В этот же момент, за пазухой у Гнома зазвонил мобильный телефон. Когда он его достал, то оказалось, что это вовсе и не мобильный телефон, а тот маленький приборчик, который прошлым вечером Катя видела в руках Гнома, в момент их первой встречи. Нажав кнопку, дед, глядя в засветившийся маленький экран, начал громко читать: «Минуту назад испортился светофор на перекрестке улиц Весенняя и Героев танкистов. По обеим улицам – большое автомобильное движение. Через семнадцать минут, по этому перекрестку, без сопровождения взрослых, будет возвращаться домой пятилетний мальчик Артем. Его мама, поленившись самой сходить за молоком, отправила Артема в магазин одного, научив переходить улицу только на зеленый сигнал светофора. Пока светофор работал, Артем дошел до магазина без проблем. Сейчас же, светофор не работает. Машины на перекрестке ездят так как им хочется. И чтобы вернуться домой, мальчик попытается перебежать перекресток на авось». Гном закончил читать сообщение, поднял голову, и, посмотрев на всех присутствующих, с тревогой в голосе сказал: «Маленький мальчик… Один… На дороге. Это очень опасно!».
   - Этим детским временем займусь я! – объявила Стрелка. – Перекресток недалеко отсюда. Обойдусь без нашего такси. Встречу мальчика, переведу через улицу, научу переходить нерегулируемые перекрестки, и отругаю его маму за то, что она отправляет маленького ребенка, одного, за разной ерундой. 
   - А можно мне с тобой? - Спросила у Стрелки Катя. – Ну пожалуйста! – попросила она у Гнома, заметив, что ее подружка вопросительно взглянула на старика. Гном утвердительно кивнул.
   - Идите скорее. Осталось всего пятнадцать минут.
Больше не тратя времени, Стрелка и Катя побежали на улицу.
   - Э-э! Я тоже хочу с ними! – заявил Гному Джон.
   - А ты – накорми котенка, и собирайся с Мустафой, в город на сбор сведений о родственниках нашей Кати. Девочки и без тебя это детское время остановят, - ответил старик.

Глава шестая
про то, как Стрелка спасла мальчика.

     В городе был как раз час пик. Машины, мчащиеся по улице Героев танкистов, пользуясь тем, что светофор не работает – не хотели останавливаться и пропускать никого, кто хотел бы помешать их движению. Поэтому на Весенней улице, пересекающей улицу Героев танкистов уже целых десять минут был затор. Водители застрявших в пробке автомобилей давили на клаксоны, высовывались из машин и махали руками, возмущаясь беспорядком на перекрестке.
   Мальчик Артем сегодня переходил улицу один, без мамы, первый раз в жизни. Сначала ему не было страшно. Ведь мама, отправляя его в магазин сказала, что он уже большой, и сможет помочь ей: сходить и купить молока, пока она досмотрит по телевизору свой любимый сериал «Слезы негритянки». Конечно, Артемка хотел помочь маме, и он пошел за молоком, старательно повторяя про себя, чтобы не забыть: «Молоко, два больших синих пакета… Только обязательно синих, а не зеленых…», и сжимая в кулачке деньги. Дорога до магазина оказалась простой. Мальчик дождался когда на светофоре загорится зеленый огонек, и перешел Весеннюю улицу, отделявшую его от магазина. А вот на обратном пути Артемке через дорогу переходить стало страшно. Машины на ней стояли и никуда не ехали, а только рычали моторами и громко сигналили. Иногда они неожиданно сдвигались с места, проезжали чуть-чуть вперед, и снова замирали, скрипя тормозами. Артем смотрел на светофор, надеясь на то, что на нем хоть когда-нибудь загорится зеленый свет. Но светофор как-то грустно стоял, возвышаясь над всем этим беспорядком, и вообще не зажигал никаких огней. Тут мальчик заметил, что некоторые пешеходы, которым, как и ему надо было на другую сторону – все-таки переходят улицу, быстро перебегая между машинами. И Артем решил сделать как они… Он почти перешел. Но вдруг, все машины сразу поехали. На мальчика стала быстро надвигаться большая черная, грязная машина. Артем еще мог отскочить от нее вперед, в сторону тротуара, но тут, совершенно неожиданно, сумка, в которой он нес молоко, порвалась, и пакеты шлепнулись на мокрый асфальт. Странно, но молоко из них не вылилось. Молоко еще можно было спасти. Надо было только успеть поднять пакеты, пока на них не наехала та, черная и грязная машина… Дальше был какой-то толчок, потом хлопок, белые молочные брызги, свист милицейского свистка, и визг колес набирающих скорость автомобилей.
   Артем пришел в себя на лавочке. Он начал вытирать белые брызги со своей куртки, продолжая все еще держать дырявую сумку, в которой совсем недавно нес молоко.
   -  А ты молодец, и не испугался совсем, - сказала ему Стрелка. – Ну-ка, посмотри на меня. Я вытру тебе грязь с носа.
   - Зеленый огонек, - проговорил мальчик.
   - Что?
   - Зеленый огонек…, - повторил он, показывая пальчиком на заработавший вдруг светофор.
   Катя стояла рядом и не могла поверить, что все страшное уже закончилось. Словно в медленном кино, она все еще видела, как под колесом машины лопаются сначала один, а потом второй молочные пакеты, и из них, в разные стороны разлетаются брызги. Они летят на застывшего мальчика, на Стрелку, в последний момент выдергивающую его из-под машины…
   - А ты молодец, Стрелка! Спасла парнишку! – Это сказал уже милиционер, подошедший к ребятам.
   - Здравствуйте, дядя Ваня! – серьезно ответила милиционеру Стрелка. - Это опять, наверно, Тролль с Гвоздем…
   - Наверно… Мне Гном Гномыч, на мобильный телефон позвонил. Я сюда, а ты уже мальчонку к тротуару тащишь… А водитель машины, которая на вас ехала… Ох наглец!.. Так и не остановился, укатил… Хотя я и свистел ему… И номера не видно. То ли такой грязный, то ли вообще нет.
  - Да Тролль это! Его машина… – Стрелка перестала вытирать лицо мальчика. – Вы Артемку домой отведете?
   - И домой отведу, и мамаше его нагоняй устрою, – ответил дядя Ваня-милиционер. – Спасибо вам, девчата! До свидания!

   - А вы что, знакомы? – спросила Катя у Стрелки, кивая на уходящего с мальчиком милиционера.
   - Да. Это Иван Степанович, друг нашего Гнома. Он в автомобильной инспекции работает… Смотри! – неожиданно Стрелка переменила тему разговора и показала Кате перепачканный и скомканный Артемкин пакет. – Пакет-то видно не сам порвался.
   - Ой, разрезан, как будто? – предположила Катя присмотревшись.
   - Да точно разрезан!
   - А как?
   - Не как, а кто! – категорично и непонятно для Кати заявила Стрелка, убирая пакет. – Покажу его Гному. В этом еще надо будет разобраться, - таинственно произнесла она.

Глава седьмая
про волнения и тревоги Гном Гномыча.
          
   Катя сидела за столом в стрелкиной комнате и делала уроки. Гном Гномыч разрешил ей в ближайшие дни не ходить в школу, но при условии, что девочка сама будет читать учебники, чтобы не сильно отстать от ребят из своего класса. «Пусть это будет игра в школу, - сказала Стрелка перед тем как уйти по какому-то поручению Гнома. – Сначала ты, как учительница, прочитаешь параграф из учебника один раз, чтобы просто понять его содержание. Потом перескажешь что запомнила как будь-то своим ученикам. И наконец, в третий раз, ты расскажешь все снова уже как самая настоящая девочка Катя. Игра окончится, когда опять превратившись в учительницу, ты поставишь себе оценку». В тот момент, когда Катя поставила себе четверку за урок по математике, она через приоткрытое окно услышала идущий с улицы странный разговор. Из окна было видно, что это разговаривали Гном и дядя Ваня. Они сидели прямо на ступеньках крыльца, перед входом в дом, где располагалась служба детского времени. Дядя Ваня, подняв со ступеньки залетевший красно-желтый кленовый листок, играл им с Катиным котенком. А Гном, надев очки, рассматривал тот самый пакет, который ему отдала Стрелка, вернувшись с происшествия на Весенней улице.   
   - В банде Тролля появился кто-то третий, - задумчиво, медленно проговорил Гном Гномыч, еще ниже наклоняясь над разорванной сумкой, которую он теперь аккуратно расправил на коленке. – Вот если так посмотреть, так и разреза совсем не видно, а сам он проходит не по шву сумки, а у самого ее дна. И видно, что сумка была новая, и случайно она ни за что не цеплялась. Ровненькая линия, сделанная чем-то очень острым, и как раз в том самом месте, чтобы пакеты с молоком не сразу, а медленно вывалились и упали на землю как раз в тот момент, когда Артемка окажется на дороге, перед машиной Тролля.
   - И как раз в тот момент, когда вдруг неожиданно заработает светофор, который только минуту назад вообще не фурычил, - поддержал размышления Гнома дядя Ваня. – Причем, загорелся не красный, не желтый, а сразу зеленый свет. И машины рванули с места, как на автогонках.
   - И ты говоришь, что на пульт ГАИ никаких сигналов о сломавшемся светофоре не поступало? – допытывался Гном Гномыч.
   - Если бы ты мне не позвонил – в диспетчерской по управлению дорожным движением все так бы и считали, что на перекрестке Весенней и Героев танкистов все в порядке и нет никакого затора. Да и уже после того, как Стрелка мальчика спасла, наши мастера тот светофор проверили, и никаких поломок в нем не нашли. А мне потом сказали, что мол: «на пенсию пора топать, сказки про светофоры внукам рассказывать», - горько усмехнувшись ответил милиционер.
   - Получается, что вполне исправный светофор, в нужный для Тролля момент, выключился, а потом, опять в нужный момент, включился; сумка с молоком в нужный момент незаметно разрезалась, чтобы опять таки в нужный момент из нее выпали пакеты с молоком. А Тролль уже сидит в машине, и хочет сбить Артемку.
   - А может это Гвоздь все сделал? – предположил дядя Ваня.
   - Единственное, что может сделать Гвоздь со светофором – это шарахнуться об него своей чугунной башкой, а потом вырвать с корнем и забросить куда подальше, - отверг эту версию Гном.
   - Но сумку-то разрезать сможет… Ведь он же железный? – продолжал настаивать милиционер.
   - Нет, Иван Степанович. Гвоздь все делает грубо. И если бы он стал разрезать сумку, то скорей всего проткнул бы ее насквозь, вместе с молочными пакетами. Да и сделать все это незаметно у него не получилось бы. Он же огромный, как терминатор!
   - Значит третий? – вздохнул дядя Ваня, откладывая в сторону кленовый листок.
   - Значит… – отозвался Гном Гномыч. Некоторое время он, как и его собеседник молчал, задумавшись и гладя Василька.
   - Ну а что ты с Катей решил? - прервал молчание милиционер. – А то, давай, я отведу девочку домой, и мачехе ее нагоняй устрою!
   - В слове «мачеха» есть хоть половинка от слова «мама». А Катю выгнала из дома злая и совсем чужая для девочки тетка. Ей больше подошло бы название «злючеха», - отозвался Гном поднимаясь. – Пусть пока у нас поживет. Мои ребята узнали, что в нашем городе родных у Кати нет. Сейчас наводят справки по другим местам.
   - А может ты решил Катюшу навсегда в своей команде оставить? – спросил дядя Ваня, тоже поднимаясь и надевая на голову фуражку. – Как Стрелку когда-то, помнишь?
   - Поживем – увидим, - уклончиво ответил Гном, прощаясь с милиционером. – Хотя девочки сошлись друг с другом сразу, прямо как сестры… во многом очень похожи…   

Глава восьмая
про Джона и Мустафу, а еще
 про то, как снова началось
 детское время.
 
   Не успела Катя снова вернуться к своим учебникам, как в дверь комнаты вежливо постучали, а еще через секунду, за тихо приоткрывшейся дверью показалась голова Мустафы.
   - Катэрина, - широко улыбаясь, не сказал, а почти пропел Мустафа. – Я дыню принес… Сладкую-ю… Иди кюшать, а? Его смуглое лицо просто излучало желание сделать что-нибудь хорошее.
   В комнате с часами, уже сидел Джон и вовсю уплетал большой кусок дыни.
   - Скажи, Джон, а как Стрелка попала сюда на работу? – спросила Катя.
   - Кэт!.. – Джон с трудом оторвался от лакомства, и попытался внятно ответить девочке, хотя рот его все еще был набит дыней. – Про это я вообще-то бэ-эм-пэ…
   - Какой такой бе-ме-пе?! – возмутился Мустафа. – Говори по-русски, а не по-китайски!
   - Я и говорю по-русски… Только сокращенно. Чтобы время экономить и от дела не отрываться, - промычал Джон, по уши вгрызаясь в новый ломоть дыни. Но видя, что ребята ждут от него разъяснений – поднял голову, и опять не прожевав, медленно промычал: - Бэ – это сокращенно слово «без»; эм – это «малейшего»; пэ – «понятия».
   - Ты про Стрелку без малейшего понятия? – с недоверием переспросила Катя.
   - Угу… - кивнул Джон, снова начиная есть. – Я здесь полтора года работаю, и когда пришел, она тут уже была… И вообще, Кэт, ну что ты пристала? Вон, дыню ешь лучше…
   - Никакая я ни Кэт. Я Катя. Или Екатерина. - Очень серьезно ответила девочка.
   - Катэрина! Какое красывое имя! – опять заулыбался Мустафа, нарезая дыню, и подавая Кате большой кусок.
   - В России даже была царица с таким именем: Екатерина Вторая, – продолжала рассказывать Катя, да так старательно, будто отвечала в школе, у доски: - Сначала она жила за границей, была немкой, и все ее звали Софией. А когда она приехала сюда, то стала русской, и… Екатериной Великой…
   - Это как?! – опешил Мустафа.
   - Так! Про это в учебнике истории написано.
   - Нэт! – вдруг закричал Мустафа. – Я нэ согласэн с такой историей!
   - Но почему? – удивилась Катя.      
   - Вот я дагэстанец! Приехал из Махачкала! И зовут мэня Мустафа!.. И что?! Здесь, теперь я уже не дагэстанец?! И мнэ имя надо менять?!.
   - Вовсе нет.
   - А почэму тогда меня здэсь некоторые бабушки Мишей называют?!
   - Ха! Миша! Прикольно! – хмыкнул Джон, показав пальцем на Мустафу.
   - Нэ хочу быть Мишей! Хочу быть Мустафой! Как мой дед и дед моего деда!
   - А ты сам-то почему Джон? – заступилась за Мустафу Катя. Джон перестал хихикать и сделал вид, что вообще не расслышал вопроса. – Подожди-ка… Ой! Да ты Женя! – обрадовалась своей догадке девочка. – Тебя ведь Женей зовут?! Признавайся!
   - Противное девчоночье имя! – проворчал Джон насупившись. – Женя! Женя! Все думают что зовут какую-то девочку… А это мне… Весь детдом смеялся… - Он отодвинул тарелку с дыней, и отвернулся от стола.
   - И тогда ты решил стать Джоном… - тихо произнесла Катя. На Джона было больно смотреть. Он опустил голову, и казалось, вот-вот заплачет.
   - Нэ грусти, друг! – ободряюще сказал Мустафа. – Бэри дыну! Кушай! Мой отэц говорит, что «мужчына, это нэ тот, кто красыво называется, а тот, который дэлает мужские поступки!» Вот!
   - Точно, - согласилась Катя. – А почему нашу Стрелку так зовут?
Ответить ей никто не успел. Потому что зазвонили часы. Цифры на них засветились и показали тридцать четыре минуты. Еще через мгновение, цифры мигнули и показали уже тридцать три минуты и пятьдесят девять секунд. Это детское время начало обратный отсчет. Ребята вскочили из-за стола, растерянно переглядываясь друг с другом. С улицы, в комнату быстрыми шажками зашел Гном Гномыч.
   - Джон! Заводи такси. На остановку времени поедем ты и я, - на ходу распорядился он, направляясь в свой кабинет на втором этаже.
   - А можно мне с вами, дяденька Гном? – попросила Катя.
   - С нами?
   - Ну пожалуйста, Гном Гномыч!
   - Ладно, поехали. Но только, чур, ничего не делать без моего разрешения! – строго предупредил дед.

Глава девятая
про то, как Гном Гномыч прогнал
из города мадам Хватову.
 
   Джон и Катя уже десять минут сидели в машине, а Гном Гномыч все не шел и не шел. Наконец, он появился на крыльце дома. Его было просто не узнать: вместо простоватого, одетого в старомодную одежду старикашки, в такси, к ребятам сел представительный пожилой мужчина в кожаном плаще, фетровой шляпе и с портфелем в руке. Катя посмотрела Гному на ноги, но и знакомых галош там не увидела. Вместо них он надел блестящие черные штиблеты.
   - Едем на железнодорожный вокзал, Джон, - скомандовал Гном Гномыч, - и такси медленно выехало из дворика. Джон вел машину по вечернему городу. Катя, сидя на заднем сидении, выглядывала из-за спины Гнома, чтобы еще и еще раз посмотреть на маленькие часики, встроенные рядом с приборной доской. Отведенного детского времени оставалось все меньше и меньше. Машина везла ее на вокзал, а какую  беду собирались предотвратить ее новые друзья – девочка все еще не знала. «Может быть на вокзале заложена бомба, и Гном Гномыч с Джоном едут ее обезвреживать?» - думала Катя. – «Но не лучше ли тогда вызвать настоящих спасателей… Нет… Это не бомба…». «А может мальчишки играют и бегают по рельсам? Ведь это очень опасно и они могут попасть под поезд?» - придумала она новую догадку. Нафантазировать чего-то еще она не успела.
   - Джон, а ты знаешь, что директор твоего детского дома вчера ушла на пенсию? – наконец-то прервал тревожное молчание дед.
   - Надежда Николаевна?
   - Да.
   - Жаль. Она была здоровская! Всем детдомовским ребятам как родная… заботилась о нас, воспитывала… - с сожалением вздохнул Джона. – И кто вместо нее?
   -  Пока неизвестно. Сам знаешь, что на такой работе особенный человек нужен… С добрым сердцем… Чтоб, как ты говоришь – всем детям как родной…
   - Точно, - согласился Джон.         
   - Правда, есть одна дама, очень желающая стать заведующей, - продолжил Гном. – Ее Тролль нашел…
   - Тролль?!
   - Да! Узнал, что есть дамочка, которая детей терпеть не может, но не откажется за их счет денег себе наворовать. И пригласил ее в наш город, чтобы помочь ей устроиться работать вместо Надежды Николаевны.
   - Тогда, с таким новым директором вместо Надежды Николаевны, наш дом станет не детским, а безнадежным! - возмутился Джон. – Надо срочно что-то делать! Ведь время не ждет!
   - Вот это время мы и едем останавливать, - ответил Гном.
   - А как?
   - Дама, которую вызвал Тролль, сейчас подъезжает на поезде к нашему городу. Тролль ее встретить не успеет. Его наша Стрелка задержит. Тетку встретим мы, и сделаем все, чтобы она тут же укатила обратно.
   «Так вот зачем мы едем на вокзал!» - догадалась Катя.
   Такси остановилось на вокзальной площади. Гном отправил Джона с поручением в билетные кассы, а сам, вместе с Катей пошел на перрон, куда вот-вот должен был подойти поезд, в котором приезжала приглашенная Троллем гостья.
   Ждать поезда пришлось не долго. Из остановившихся вагонов стали выходить пассажиры, которые не торопясь продвигались к зданию вокзала. Гном Гномыч достал из своего портфеля большой лист бумаги, на котором крупными буквами было написано «Детский дом».
   - Иди, сядь вон на ту лавочку и будь там, пока я тебя не позову, - распорядился он, отдавая девочке портфель и поднимая лист с надписью над головой. Лавочка стояла не далеко, и сидя на ней, Катя могла хорошо видеть Гнома. Со стороны, Гном Гномыч, несмотря на свой солидный наряд, выглядел сейчас довольно забавно. Было заметно, что он очень старался выглядеть строго и важно. Однако все портили его маленький рост, и этот большой и несуразный лист бумаги, который Гном, поднимаясь на носки, пытался поднять как можно выше. К тому же, Гном Гномыч, одновременно с этим, выглядывал из-под листа, вертел головой, разглядывая проходящих мимо него сошедших с поезда людей. Но тот пассажир, вернее та дама, которую он встречал, увидела его первой.
   - Пардон, любезный! – услышал Гном Гномыч низкий женский голос, раздававшийся откуда-то сверху. – Вы господин Тролль?! – После этого чья-то большая рука с толстыми пальцами, отодвинула бумажный лист, и дед увидел нависшую над ним фигуру массивной дамы, одетой в широкое и длинное фиолетовое драповое пальто с воротником. Воротник был таким большим, что его края даже немного свисали с плеч незнакомки. Но еще ниже свисали ее свободно расчесанные, сверкающие блестками волосы, покрашенные в яркий оранжевый цвет. Вид дамы был достаточно агрессивным. Это подчеркивали и ее узкие, высокие и тоже фиолетовые кожаные сапоги с длинными, блестящими металлическими молниями. Катя не удивилась бы если оказалось, что за полой своего пальто эта дама носит огромный железный меч, какие бывают у темных рыцарей из фантастических фильмов. Лицо обратившейся к Гному тетки тоже было малоприятным. Оно было словно нарисованным: длинные, слипшиеся от избытка туши ресницы; обведенные глаза со вставными линзами, причем разного оттенка; толстый слой пудры; румяна и перламутровая губная помада. Создавалось впечатление, что хозяйка такого лица не боялось экспериментировать над собой, используя в этом всевозможную косметику. А еще, глядя на эту даму – нельзя было не заметить большой бородавки на мочке правого уха. Покрытая маленькими аккуратно подстриженными волосками, бородавка была коричневого цвета, и судя по всему являлась объектом особого ухода, так как была украшена золотой квадратной пластинкой со стразами. Вообще – золота на дамочке было много. Тяжелые серьги, массивные кольца…
   - Але! Вы Тролль?! – снова громко спросила дама.
   - Я Гном! – тоже громко, но как-то неуверенно отозвался наш дедушка. Хотя он и готовился к этой встрече, но все равно, сначала  опешил от экстравагантного вида заговорившей с ним тетки.  Опешил так, что отвечая ей, продолжал стоять на носках, не отпуская своего объявления «Детский дом».
   - Но раз вы из детского дома, это, вероятно, одно и тоже, - предположила тетка, слегка подавшись назад и еще раз перечитывая надпись на листке. – Я та, на кого вы возлагаете свои надежды, - самодовольно и торжественно объявила она, чуть отодвинувшись, чтобы Гном мог ее полностью рассмотреть, и откидывая прядь своих оранжевых волос за правое ухо, явно желая показать свою ухоженную бородавку.
   - Мадам Хапова? – тихо спросил Гном.
   - Хватова! – чуть нахмурившись поправила его тетка. – От слова «хватать», - пояснила она, коротко гоготнув, и для убедительности сделав в воздухе жест руками, как будто пытаясь что-то подгрести к себе поближе.
   - Да-да… Именно вас я и жду, - начал приходить в себя Гном Гномыч. Он опустил вниз объявление и перестал тянуться вверх. Через несколько секунд, он стал спокойным и неторопливым дядечкой, похожим на старого детектива из какой-нибудь английской полиции.       
   - А я-то как жду! – возбужденно засверкав глазами, заговорила мадам Хватова. – Я жажду захватить этот детский дом! – Она снова сделала загребущий жест руками и сжала кулаки, при этом зловеще сверкнув лаком длинных фиолетовых ногтей.
   - Но, мадам… Тролль… - попытался что-то возразить Гном Гномыч.
   - Ах, ваш Тролль все так замечательно объяснил мне в своем письме, что я сразу вскочила в поезд, и помчалась сюда! – взахлеб говорила тетка, не давая Гному вставить даже несколько слов. – Мы выбьем в здешней администрации мое назначение на должность директрисы. Мы просто заставим! Да у меня четыре диплома, шесть сертификатов! Я награждена амулетом всемирного воспитания главной степени на геральдической ленте…
   - На какой ленте? – переспросил Гном.
   - На геральдической! – сбившись, важно повторила дама.
   - А характеристики, рекомендации?
   - Об этом обещал позаботиться господин Тролль.
   - Вы знаете, не позаботился, - Гном хитро посмотрел тетке в глаза, но та этого не заметила. Ей так хотелось рассказывать и рассказывать о своих планах, что она, закатывая от удовольствия глаза, почти не видела низенького Гнома.
   - Став дирекрысой… Пардон! Став директрисой, я сразу начну грандиозный ремонт! – излагала мадам Хватова. – На выделенные деньги мы построим все: дом мне, дом господину Троллю, дома моим племянникам, и… - тетка оценивающе, сверху вниз, посмотрела на Гном Гномыча, - … и может быть вам. Вместе с этим, я разберусь с рационом наших детишек… - в ее голосе слышалось злорадство. - … Горох, вода и капуста! Пожалуй, этого хватит, чтобы вырасти, и убраться прочь!.. На улицу!.. Что еще?! Ах да! Дисциплина! – По визгу, с которым Хватова произнесла последнее слово, можно было догадаться, что это самая приятная часть ее плана. – Я позову в воспитатели и нянечки своих двоюродных и троюродных сестер… Они очень – очччень любят детишек. И тогда – все эти маленькие, серые сиротки по ниточке у меня будут ходить! Строем! Молча! – самозабвенно громыхала мадам Хватова, сжав кулаки.
   - Угу. – Спокойно кивнул в ответ Гном Гномыч, словно принимая к сведению все услышанное. Затем он внимательно посмотрел в глаза тетке, и дождавшись, когда та тоже наконец-то сфокусирует на нем свое внимание, тихо кашлянув сказал:
   - Ремонт в детском доме уже сделан. Фрукты, овощи, йогурты, конфеты и все необходимое, наши ребята как ели так и будут есть. Бегать, прыгать, весело кричать и смеяться – тоже будут.
   Услышав это, тетка сначала просто потеряла дар речи. Наконец, осмыслив слова Гнома, она пробормотала:
   - Но господин Тролль мне писал… - Похоже, мадам Хватова, поняла, что все это время общалась не с сообщником, так же как она ненавидящим детей, а со своим врагом.
   - Ваш господин Тролль… - Гном Гномыч снова хитро улыбнулся. – Ваш господин Тролль, также как и вы – разоблачены, и обидеть ребят из детского дома у вас не получится. – Дед взял билет, который ему передал неожиданно появившийся откуда-то Джон. – Уезжайте, мадам! – уже строго и официально произнес Гном Гномыч. – Вот ваш билет! Обратный поезд отправляется через пять минут со второго пути.
   Наступила тишина. Дед и тетка молча стояли и смотрели один на другого.
   - Противный старикашка! – наконец прошипела мадам Хватова, вырвав из руки Гнома протянутый ей билет. – Ух!.. Я еще отомщу… - выдавила она сквозь зубы, зыркнув на Джона. - …всем вам! – Тетка развернулась, и подобрав полы пальто, пошла через рельсы на второй путь, спотыкаясь о шпалы длинными узкими сапогами.
   Дождавшись, когда поезд, в который уселась несостоявшаяся директриса, скрылся далеко за поворотом, Гном, Катя и Джон вернулись к своему такси. 
   - Едем домой, шеф? – браво спросил Джон, которого просто распирало от радости за успешно остановленное детское время.
   - Минуту, - Гном Гномыч достал из кармана вдруг запищавший прибор с экранчиком. – Минуту-минуту… - повторял он, читая поступившее сообщение.
   - Опять пошли часы? – заволновалась Катя.
   - Да. Но я справлюсь один… здесь недалеко… - отозвался дед. – А вы возвращайтесь.

Глава десятая
про раненую Стрелку.
 
   В домике был кавардак. И устроил его Мустафа. Он носился по дому из комнаты в комнату, то что-то тревожно бормоча, то выкрикивая:
   - Потэрпи, потэрпи, Стрэлочка!.. Сейчас я найду аптэчку!
   Когда Катя услышала это, ее сердечко сжалось.
   - Мустафа! Что со Стрелкой? Где она?! – прокричала она почти что одновременно с Джоном. 
   - Да здесь я, здесь, - отозвалась Стрелка. Она сидела на табуретке, посреди кухни, осторожно вытирая плечо мокрым полотенцем, через которое, на пол, иногда капали маленькие красные капельки.
   - Что у тебя с плечом? Ты ранена?! – заплакала Катя.
   - Не плачь, - Стрелка подалась к девочке, чтобы успокоить, протянув к ней руки, но потревожив плечо, тихо вскрикнула от боли. – Не плачь, маленькая, - снова прижав полотенце к ране, сказала девушка, склонив голову к прильнувшей Кате.
   - Нэт аптэчки! – провозгласил Мустафа трагическим голосом, медленно войдя на кухню, и скорбно посмотрев сначала на девочек, а затем куда-то в потолок.
   Стрелка грустно взглянула из-за Катиного плеча на Мустафу, и тоже посмотрела на потолок, куда чуть не плача уставился смуглый дядечка в растрепанной чалме. Затем она снова взглянула в сторону Мустафы. Там, за его спиной, ничего не понимая, стоял Джон. Стоял, и тоже скорбно смотрел вверх. Обеими руками, он прижимал к груди автоаптечку, принесенную из такси.
   - Да вот же она, у Джона… – обернувшись в их сторону, всхлипнув, отрешенно сказала Катя.
   - У Джона… - медленно кивая повторил Мустафа, оглядываясь. – Вот же она!.. – словно очнувшись, радостно заорал он. - У Джона!.. – Он выхватил аптечку, и на ходу открывая ее, устремился к Стрелке, заставляя ту снова сесть на табуретку и отодвигая Катю в сторону.
   - Ау! – вскрикнула Стрелка.
   - Потэрпи, - деловито скомандовал Мустафа, словно настоящий врач.
   - Ау! – снова не вытерпела девушка.
   - Все! – выдохнул Мустафа, вытирая со лба пот – Вот, последний вытащил. – Он представил на обозрение зажатый в пинцете перепачканный срелкиной кровью гвоздь.
   - Что это? – прошептала Катя.
   - Такыми жэлезяками выстрэлила хлапушка Гвоздя, когда он ее в нашу Стрэлку бросил. В Стрелку попали двэ штуки, – прокомментировал Мустафа, осторожно промокая рану девушки бинтом и делая перевязку.
   - А в ее рюкзачок гораздо больше! – пробурчал Джон, вытаскивая из модного Стрелкиного рюкзака впившиеся в него гвозди. – Прямо ежик какой-то получился…
   Катя вспомнила, как вчера, почти в это же самое время, Гвоздь бросал свою хлопушку и в нее. Вспомнила, как громыхал и что-то кричал за ее спиной тот страшный железный человек, как он гремел, споткнувшись о сброшенные Мустафой коробки и ящики. Вспомнила, с каким звоном и свистом разлетались по подворотне гвозди-осколки. «Стрелка сегодня задерживала Тролля, чтобы тот не успел встретить мадам Хватову на вокзале», - догадалась она. - «А Гвоздь за это кинул в нее хлопушку… и попал…»
   - Ты чего тут плачешь, как маленький мышонок? – вдруг услышала девочка нежный голос Стрелки. – Давай-ка ужинай, и ложись спать.
   - Тебе очень больно? – спросила Катя, вытирая глаза ладошкой.
   - Мне очэнь больно! – неожиданно откликнулся Мустафа. – Вот здес, в сэрдце!.. – И удивленно посмотрел на вдруг засмеявшихся Стрелку, Катю и Джона.

Глава одиннадцатая
про сказку, которую
придумал Гном Гномыч.
       
   - Стрелка, Катя? К вам можно? – после деликатного стука послышался из-за двери негромкий голос Гном Гномыча.
   - Заходи, дедушка, - тоже тихо отозвалась Стрелка, продолжая здоровой рукой укрывать одеялом засыпающую Катю.
   Дед на цыпочках вошел в комнату к девочкам и сел на стул, рядом со столом, на котором мягко светился зеленым светом маленький ночник.
   - Тебе очень больно? – спросил Стрелку Гном, точно также как спрашивала ее часом раньше Катя.
   - Ерунда, деда… Что такой грустный?
   - Обидно, - вздохнул Гном. – Вот не позволил продавщице палатки мальчишкам-второклашкам сигареты продать, и услышал от нее: «Противный старикашка! Не лезь не в свое дело?». Хотел ей объяснить, что плохо она поступает, а она еще больше разошлась. Высунулась из окошка, и закричала на всю улицу: «Шляпу напялил, ынтылигент старый…». Мальчишки сначала присмирели, а потом тоже кричать стали: «Противный старикашка, противный старикашка»… Долго за мной шли… - Дедушка опять вздохнул. – А ведь меня так и мадам Хватова обзывала, которой мы не дали детский дом захватить…
   - Не грусти, дедушка, - стала успокаивать его Стрелка. – Ведь главное-то ты сделал? – спросила она ободряюще. – Сделал! – сама ответила Стрелка на свой вопрос. – Остановил детское время. Не разрешил детям курить…, продавщицу пристыдил…
   - Самое главное сегодня сделала ты, девочка, - благодарно проговорил Гном. – Задержала Тролля. Не дала ему встретиться с дирекрысой, - пошутил он. – Правда, и заплатила за это дорого… Вот, смотри, что стало с почтой, которая в твоем рюкзачке лежала… - Гном Гномыч разложил на столе продырявленные и порванные бумажные пакеты и конверты. – Вон сколько гвоздей в тебя летело! Хорошо что не долетели… В рюкзачок врезались…
   - А откуда письма, что пишут?.. – Стрелка перевела разговор на другую тему, и стала рассматривать обратные адреса на конвертах. -Вот это из латинской Америки, из Боливии… А это из Австралии…
   - Вот завтра почтой и займись. Все равно с больным плечом я тебя никуда не отпущу. – Дед собрался уходить, но остановившись, добавил:
   - Да… и вот это..., - он кивнул на большой, лежащий на столе, и тоже пострадавший от хлопушки Гвоздя, большой пакет. – …Подшей куда-нибудь…
   - Из редакции? – участливо спросила Стрелка.
   - Из редакции, - вздохнул Гном.
   - Не взяли?
   - Назвали графоманом, - опять загрустил дед, направляясь к двери. – Спокойной ночи…    
  В комнате стало тихо. Только мотылек, залетевший в окно, зашумел крыльями о стекло ночника, рискуя обжечься и погибнуть. Но Стрелка, ловко поймала его здоровой рукой, и стараясь не повредить крылья ночному гостю, выпустила его на улицу.
   - А за что дедушку Гнома назвали графом? – приподнялась на постели Катя.
   - Не графом, а графоманом, - поправила Стрелка. – Так его назвал дядя редактор, чтобы дедушкину сказку в книжке не печатать. – Стрелка разорвала потрепанный пакет, и достала из него рукопись. – «Капризальское царство» - медленно прочитала она вслух. – «Или сказка про то как Саша, Ксюша и Павлик победили злых свинок».
   - Почитай, - попросила Катя.
   - Поздно уже. Надо спать…
   - Ну Стрелочка! Ну пожалуйста!
   - Хорошо…, - улыбнулась девушка, присев к Кате, на краешек кровати, - почитаю…

Сказка про Капризальское царство.
       
      Заболел как-то, в начале января, шестилетний мальчик Саша. Еще вчера, с утра до вечера, был весь в своих важных делах, да играх. А на следующее утро, неожиданно, и голова с горлом заболела, и шея распухла. Пришедшая тетя доктор, Сашу внимательно посмотрела, послушала, и сказала Сашиной расстроенной маме: «у ребенка свинка…». Тетя доктор еще что-то говорила маме, но Саша не понял – что именно. Может быть, о том, что болеть придется долго, и надо будет всегда лежать в кровати и обязательно принимать лекарства, а может быть даже и делать уколы. Свинка эта была для Саши ну очень не кстати. Во-первых, потому что заболев, он подводил маму, у которой на «работе был отчет», а теперь она не могла уходить из дома. Во-вторых, нельзя было ходить в детский сад и играть с друзьями. И, наконец, в-третьих, на очень долго откладывались занятия в бассейне, где Саша учился плавать.
   Тут еще весь снег на улице растаял, и стал идти дождь. День и ночь. Капли стучат о подоконник. За окном темно. В комнате у Саши, на столе и на полках замерли и как-то загрустили его солдатики. И Саша - тоже загрустил. А болезнь-свинка из Саши уходить не собирается: ни встать, ни поесть не дает. Уже кажется – все от  нее в Саше болеть стало. Даже говорить трудно. И сердце – тук-тук, и за окном – кап-кап, и старые часы-ходики, на стенке – тик-так. И от этого, еще грустнее стало мальчику, и он заплакал. И на маму обиделся, и холодную мокрую тряпочку со лба своего скинул, и одеяло отбросил. А еще – заставил маму часы-ходики остановить, чтобы не тикали. И стало вдруг после этого в комнате тихо-тихо.
   Только мама, сына одеялом опять накрыла и лекарство выпить заставила. Еще, дала Саше тумблер, ну, штучку такую, с помощью которой в папиной машине, большом трейлере, можно что-нибудь включить или выключить. И сказала, что: «настоящие мужчины, себя так, как Саша не ведут. Вот вернется папа из рейса, узнает, как его большой сын капризничает, и очень огорчится». 
   Ничего не ответил Саша маме. Она ведь не знает, как свинка его мучает! Тумблер в кулачке сжал, к стене отвернулся. Но плакать перестал. О папе стал думать: «вот едет его папа сейчас по дороге, на своей большой машине. Через леса, через поля, города, страны, царства-государства…».

   - Царство Капризальское! Хрю-хрю. Конечная! Пони дальше не пойдут. Прошу освободить карету. Хрю-хрю.
      Саша обернулся на это хрюканье, и увидел свинью. Свинья сидела на детской кроватке, недалеко от кареты, из которой он вышел, и покачивала своими копытцами. Рядом с ней сидела и плакала девочка.
   - Привет, Шурик!  - сказала свинья, когда Саша подошел к ним. - Меня зовут Свинка. Я – Ксюшина. Свинка кивнула своим пятачком в сторону плачущей девочки. - А твоя Свинка, по делу одному убежала, и попросила меня, чтобы я тебя в нашем царстве встретила.
   -  Нет у меня никакой свиньи. И в царство я никакое не собирался. И вообще – я хочу домой! - сказав все это, Саша огляделся по сторонам.
       Место, в котором он оказался, было довольно странным и, кажется чем-то ему знакомым. Большая зеленая лужайка простиралась до самого горизонта. Над головой, от края до края – голубое небо, на котором не было ни солнца, ни облаков. По всей лужайке, в беспорядке, стояли детские кроватки, с незаправленными одеялами, простынями и подушками. Некоторые одеяла, и даже подушки, просто валялись на траве, среди воздушных шариков, сломанных игрушечных пистолетов, пластмассовых кукол и скомканных конфетных фантиков. Прямо в траве, тоже в беспорядке, стояли большие и маленькие телевизоры, по которым показывали мультфильмы. Рядом с кроватью, на которой сидели Саша, девочка и свинья, стояла игрушечная карета, запряженная двумя плюшевыми пони. Эту игрушку, Саша раньше видел в детском магазине. Он встал с кровати и подошел к ней, чтобы лучше разглядеть, и может быть даже поиграть. К тому же, было интересно, как эти карета и пони, которые только что были большими – вдруг превратились в маленьких.
   -  Это моя игрушка! - сказала сквозь слезы девочка.
   -  А вот, Ксюша и не правда!  - Свинья весело хрюкнула. - Тебе ее твоя бабушка подарила, когда ты мною, свинкой, заболела. А ты бабушку оттолкнула, карету в угол бросила, и сказала, что тебе такая игрушка не нужна. Вот я ее себе и забрала. Мы, свинки, теперь, на этой карете, в наше царство, всех больных детей привозить будем. Вот и Шурик - на ней приехал.
   -  И много здесь свиней? - спросил Саша.
   - Пока только три. Хрю-хрю. И не свиней, а свинок. Болезнь такая детская. Хрю-хрю! - ответила свинья.   

   -  А вот и я! - Это сказала уже другая свинья. Она появилась неожиданно и как будь-то неоткуда. Новая свинья была крупнее Ксюшиной Свинки, постарше и деловитее.
   -  Ты кто? - спросил Саша.
   -  Я - твоя Свинка. Мне очень приятно, Саша, что я попала именно к тебе, вот к такому! И на маму ты обиделся, и холодную мокрую тряпочку со лба своего скинул, и одеяло отбросил. А самое главное, Саша… - тут Свинья весело взвизгнула, закатив от восторга свои маленькие глазки. - Самое главное, что ты часы остановил! - Свинья снова радостно завизжала.
   -  Не нужна ты мне! - сказал Саша свинье. - С мамой я помирюсь, и часы заведу. А с тобой дружить не буду!
   Услышав это, Сашина Свинка сразу перестала самодовольно визжать, и строго посмотрела на мальчика. Потом щелкнула левым передним копытцем и зло хрюкнула.
    И сразу, у Саши стали болеть голова и горло. И шея снова вроде как опухла.
   -  Если будешь мне грубить – будешь и в царстве нашем болеть. И вместо того, чтобы в кроватке отдыхать и мультики смотреть – будешь плакать. Я, твоя Свинка – болезнь очень-очень сильная и вредная! - Свинья зыркнула глазками на Ксюшину Свинку, и они обе куда-то исчезли.
   -  Не буду плакать, и дружить с тобой все равно не буду! - закричал Саша свинье, не понимая, куда она пропала, и оглядываясь из-за этого по сторонам.
   На лужайке остались только он и девочка.
   
   - Сильно болит? - спросила Сашу девочка.
   - Нет. Вот когда я прошлым летом с велосипеда упал – было в сто раз больнее. Так я и тогда не плакал. И сейчас плакать не буду. Пусть эта свинья не задается. А у тебя что болит? - спросил он девочку.
   - Ничего. Моя Свинка сказала мне, что если я буду с ней дружить, то у меня ничего болеть не будет.
   - А почему же ты тогда плачешь?
   - Я плачу потому, что боюсь. Давай с тобой дружить. Меня зовут Оксана, или Ксюша.
   - А я Саша. Ты никому не говори, но я тоже немного боюсь. Как мы сюда попали? Ты не знаешь?
   Ксюша не знала. Она рассказала Саше, что сегодня, днем, еще дома, ей вдруг стало как-то грустно и совсем не захотелось есть в обед. Потом заболело горло. А когда бабушка измерила ей температуру, то та оказалась очень высокой. 
   Девочка не стала говорить Саше, как она капризничала и как бросила в угол бабушкин подарок. Ей было стыдно про это рассказывать.
   - Потом я заплакала, обняла бабушку и закрыла глаза. А когда их открыла, то бабушки рядом уже не было. Я оказалась здесь, на лужайке, и ко мне тут же подбежала свинка, которая сказала мне, что она – моя. Я испугалась и снова заплакала. А потом, пони, на карете привезли тебя.
   - Свиньи говорили, что мы попали в Капризальское царство, – стал рассуждать Саша, когда девочка замолчала. - Если бы мои солдатики оказались в незнакомом месте, то они бы сначала провели разведку. Вот и нам надо пойти и все разведать в этом царстве.
   - А что тут разведывать-то. Кругом кроватки, игрушки, да телевизоры… - Ксюша грустно оглянулась. Вдруг, глаза ее радостно засверкали.
   - Ой, Саша, смотри! Вон, в том телевизоре показывают мультфильм про мою любимую Белоснежку! А в другом – мультик про Русалочку! Давай, побежим туда.
-   Ух ты! А рядом, смотри – черепашки-ниндзя! - радостно закричал Саша. - Конечно, бежим! Только твою игрушку с собой возьмем, чтобы она снова свиньям не досталась.
   И ребята, весело рассмеявшись, побежали от одного телевизора к другому.
   Телевизоров было много. И по каждому – показывали мультфильмы. И все мультики были интересными. Саша и Ксюша перебегали от одного телевизора к другому, увлеченно рассказывая друг другу о приключениях их любимых героев из мультфильмов и споря, что лучше смотреть.
   Неожиданно, ребята увидели мальчика. Он лежал на кровати, ел шоколадный батончик и смотрел телевизор.
   - Ты кто? - спросила мальчика Ксюша.
   - Я – Павлик.
   - А как ты сюда попал? – стал расспрашивать у Павлика Саша.
   - Моя Свинка, пригласила меня погостить в ее царстве.
   - И давно ты здесь гостишь?
   - Давно.
   Мальчик Павлик оказался в Капризальском царстве самым первым. Возвращаясь с мамой из детского садика, Павлик, в магазине, устроил истерику из-за того, что ему не купили Чупа-чупс. Вообще-то, этих Чупа-чупсов, Павлику не очень-то и хотелось. Да и дома их было еще много. Но мальчик стал топать ногами, кричать, дергать маму за руку, а потом и просто лег на пол, хватаясь за ножки прилавка, чтобы его не увели из магазина. Там, на грязном полу, на ладошке у Павлика и поселилась болезнь-свинка. Она тогда была очень маленькой, слабой, и до этой встречи с капризничавшим Павликом - она была ничья. Еще бы немного, и Свинка эта исчезла, растворилась и пропала навсегда. Но, попав к Павлику, на ладошку, Свинка окрепла, стала большой и сильной. А Павлик заболел.
   - В больнице, тетя доктор мерила мне температуру. А еще – железной ложечкой – смотрела мое горло. Я широко открывал рот и говорил: «А-а-а!». Потом доктор сказала, что у меня не ангина, а свинка, и велела срочно отвезти меня домой…
   - Ой, а мне тетенька врач тоже горло железной ложечкой смотрела, когда мы к ней, в больницу, за справкой для плавательного бассейна приходили! - Ксюша оборвала рассказ Павлика. - Эта ложечка была холодной, а брала ее тетя доктор из специального ящичка, с крышечкой. Только все это произошло когда я была еще здоровой, и мне разрешили учиться плавать, в бассейне.
   - И мы, с мамой ходили в больницу за справкой для бассейна, - включился в разговор Саша. - И мне разрешили ходить в бассейн. И горло ложечкой мне тоже смотрели.
   - А мне моя Свинка про вас рассказывала, - сказал Павлик. - Вы – Ксюша и Саша. И еще то, что ты, Саша, не хочешь дружить со своей Свинкой. И зря! Я вот, со своей – дружу. И она мне за это, не делает больно, и конфет приносит каких только я захочу. Вон сколько я уже их съел! - тут Павлик показал ребятам на большую кучу конфетных фантиков, валявшихся рядом с его кроватью.
   - Ну и где же твоя добрая Свинка сейчас? - спросил Саша Павлика.
   - Она спит в своем домике, - Павлик махнул рукой в сторону какого-то странного белого предмета, видневшегося вдалеке.
   - Вот, куда я пойду на разведку, - сказал Саша.
   - Я пойду с тобой! - решительно сказала Ксюша.
   - А я никуда не пойду, - Павлик отвернулся от ребят и стал смотреть мультфильм по другому телевизору, разворачивая очередную конфету.
   Саша и Ксюша переглянулись, и больше ничего не говоря - пошли к домику, в котором жила Свинка Павлика.

   - Какой-то он странный. И я его уже где-то видел, - сказал Саша Ксюше, когда они подошли к домику.
   Домик был действительно не обычный. У него не было ни окон, ни дверей. Домик больше напоминал коробку с открывающейся сверху крышкой.
   - Ой, Саша! Он так похож на тот белый ящичек, в больнице, из которого тетя врач брала железную ложечку, чтобы посмотреть мне горло. Только здесь он больше.
   - Точно, Ксюша. Я тоже такой ящичек в больнице видел.
   Ребята осторожно подошли к домику.
   Крышка домика была открыта, и поэтому он хорошо просматривался изнутри. В домике лежали и перехрюкивались друг с другом три свиньи. Две из них были Саше и Ксюше знакомы. Это были их свинки. А вот третью, ребята видели впервые. Она была больше всех. И при этом самой спокойной. Это была Свинка Павлика.
   - Ксюша, - тихо сказал Саша. - Оставайся здесь, а я подкрадусь к самой стене домика, и может быть, узнаю о том, как нам можно будет из Капризальского царства, обратно, домой вернуться.
   Мальчик, на цыпочках подошел к стене домика, подпрыгнул, ухватился за ее верхнюю сторону, подтянулся и осторожно заглянул внутрь. Свиньи его не заметили и продолжали беззаботно болтать и хрюкать.
   Саша прислушался к разговору свиней. Говорила как раз его, Сашина, Свинка:
   - В сто первый раз повторяю вам, что других свинок в нашем царстве уже не будет. Будем только мы – три свиньи. Тьфу! Я хотела сказать – свинки.
   - Хрю-ю-ю-ю! Но почему? - испуганно завизжала Ксюшина Свинка.
   - Да потому, что тумблер, из-за неисправности которого плохо работала фиолетовая лампочка в том ящичке, в больнице – уже починили. И теперь, на железных ложечках, которыми мальчикам и девочкам осматривают горло - ничейные свинки уже не живут. Их убивает специальный свет…

   Сашина Свинка была права. Она была очень хитрой свинкой и поняла, откуда она изначально появилась.
   Дело в том, что когда доктор осматривала железной ложечкой горло у заболевшего свинкой Павлика – часть его Свинки успела перескочить на ложечку. Чтобы сделать эту ложечку снова чистой, доктор положила ее в специальный ящик, в котором при помощи тумблера зажигалась фиолетовая лампочка, свет от которой убивает любую болезнь. Но тумблер у ящика сломался, и лампочка светилась плохо. Поэтому, свинка не погибла и осталась жить на железной ложечке, которой потом смотрели горло у Саши, а затем и у Ксюши. Так появились Сашина и Ксюшина свинки. Хорошо, что тумблер быстро заменили на новый, и все железные ложечки стали чистыми. Но Саша с Ксюшей, к сожалению, свинкой заболеть успели.         

     Тут, у Саши устали руки, и он, скользя ногами по гладкой стенке домика, стал медленно съезжать на землю. Вдруг, его нога, неожиданно нашла какую-то опору. Он посмотрел вниз, и увидел стул, который подставлял Павлик.
   - Ты как здесь оказался? - спросил Саша Павлика.
   - Я решил идти с вами. Когда ты и Ксюша ушли, я вдруг понял, что дружить за конфеты и шоколадки – не хорошо. И лежать в кровати и смотреть телевизор, когда другие ребята сражаются с хитрыми свинками – тоже не хорошо. Ты прости меня, Саша. Давай дружить. Я больше своей Свинки слушаться не буду.
   - Давай! - Саша присел на четвереньки и продолжал тихо говорить Павлику. - Я, кажется, понял – как можно победить этих противных свиней. Если в этот домик поставить тумблер, то свинки в нем жить уже не смогут, потому что их буде поджаривать специальная лампочка.
   - А где же мы возьмем такой тумблер?
   - У меня есть. Мне его мой папа подарил! - с этими словами, Саша достал из своего кармана тумблер, и с гордостью показал его Павлику.
   - Ух-ты! Здорово! Но как мы его прикрепим?
   -  Я залезу на стену, и с нее спрыгну прямо в домик. Там, быстро найду место, где надо поставить тумблер. А ты, Павлик – будешь снизу, стул поддерживать, чтобы мне было легче по стенке подтягиваться.
   Так ребята и сделали.
    Саша быстро вскарабкался наверх, и оттуда прыгнул в домик. А чтобы не было страшно – закричал: «Ура! Вперед мои смелые солдатики! За мной, мои герои-разведчики!».
   Павлик, вместе с подбежавшей к нему Ксюшей – стали снаружи, кулаками, стучать в стенку домика и тоже кричать: «Ура! Вперед, на злых свинок!».
   А тумблер, вдруг выскочил из Сашиной ладошки, взлетел и завис в воздухе. Потом, он прилепился к одной из стенок домика и громко щелкнул.
   И сразу после этого, в голубом небе Капризальского царства – появилось и радостно засверкало солнышко.
   От яркого солнечного света и устроенного ребятами переполоха, свинки, зажмурившись и испуганно визжа, дрожа маленькими скрюченными хвостиками - разбежались по домику, уткнувшись своими пятачками по его углам.   
  Саша вылез из домика, и подбежал к своим друзьям.
- Победа! - закричал он.
- И что теперь? - спросил его Павлик.
- Да,  что же теперь? - тоже спросила Ксюша.
   Саша не знал, что ответить ребятам.
   Испуганные взвизгивания, раздававшиеся из домика, постепенно прекратились. Стало тихо. Вскоре, из него, стали вылезать свинки. Из розовых и чистых, они превратились в серых, обросших черной щетиной свиней, с грязными копытами и сопливыми пяточками. Они уже не хрюкали, а недовольно сопели. Их глазки зло сверкали. Самой злой выглядела Сашина Свинка. Она стала медленно приближаться к Саше, Павлику и Ксюше.
   - Ну, Сашка! Ну, хулиган! Сейчас я с тобой за все рассчитаюсь, и за тумблер твой, и за то, что ты нас, свинок, испугал и из домика выгнал!
   Другие свиньи закивали своими головами, и тяжело сопя, стали обходить ребят с правой и с левой стороны, постепенно окружая.
   Саша и Павлик взялись за руки, стараясь загородить от наступающих свиней Ксюшу, которая уже начала тихонечко всхлипывать, закрыв лицо ладошками.
   - Что же делать-то? Может, возьмем и убежим? - спросил Сашу Павлик.
   - Бежать некуда. Да и догонят нас. Эх, даже палки никакой нет, чтобы от свиней отбиться!  - ответил Саша.
   Вдруг, откуда-то сверху, на землю, как раз между ребятами и свинками, стали спускаться какие-то странные существа.
   - Ой, кто это? - спросила Ксюша.
   - Я не знаю, но некоторые из них - очень похожи на таблетки, которые мне давала мама, когда я заболел. Правда, это какие-то очень большие таблетки, - сказал Саша.
   - А я и есть Таблетка, - проговорило одно из существ.
   - Мы ваши лекарства. Вот я, например, Пилюля! - вступило в разговор другое существо.
   - А я – сладкий и лечебный Сироп, со вкусом клубники! - сказало третье существо. В отличие от белых таблетки и пилюли, которые перекатывались с места на место – сироп плавно перетекал и был розового цвета.
   - Мы здесь для того, чтобы защитить вас от болезней. И нас было бы гораздо больше, если бы Павлик ел, а не выбрасывал лекарства, которые ему давали родители! - снова заговорила Таблетка.
   Услышав это, Павлик покраснел и опустил глаза.
   - Не бойтесь свиней, ребята! Сейчас мы им покажем, как обижать детей!
   Сказав это, Пилюля, высоко подпрыгнула, сделала в воздухе тройное сальто, и на большой скорости врезалось в жирный бок Свинки Павлика.
   Свинья, не ожидая удара, глухо хрюкнула, и завалилась на спину, смешно задергав всеми своими четырьмя копытами.
   В это же время, Таблетка, закрутившись вокруг себя, и став похожей на вертящееся колесо гоночного автомобиля – сорвалась с места, и понеслась на Сашину Свинку. Та -  не успела отпрыгнуть, и, получив прямой удар по лбу, плюхнулась на свой хвостик. Вокруг ее головы стали летать разноцветные звездочки.
   А Сироп – разлился вокруг Ксюшиной Свинки, и она, жалобно повизгивая, стала бултыхаться в нем, постоянно поскальзываясь и поднимая вверх розовые брызги.
   Получив отпор от Таблетки, Пилюли и Сиропа, свинки стали отступать.
   - Ура! - закричали ребята.
   - А если они снова полезут? - спросил Павлик.
   - Снова получат по своим грязным пятачкам! - ответила Таблетка.
   - А если и после этого полезут? – снова спросил Павлик.
   - И тогда получат! И всегда-всегда получат! - торжественно заявил Сироп. 
   - Я домой хочу, к бабушке, а не всегда-всегда воевать со свинками, - тихо проговорила Ксюша. - Неужели мы, так и останемся в этом противном Капризальском царстве?
   - Нет, девочка, не останетесь, - успокоила Ксюшу Таблетка. - Чтобы вернуться обратно, домой – надо, чтобы снова стали ходить Сашины часы. Как только они затикают - с каждой секундой, свинки станут уменьшаться, а затем и вообще исчезнут. Исчезнут, вместе со всем своим царством. А вы – выздоровеете, и окажетесь у себя дома.
   - Но как же я часы смогу завести, если они у меня, в комнате, на стене висеть остались? - спросил Саша.
   - Эти часы, Саша, твоя Свинка, сюда, в царство утащила, и на острове, посреди озера оставила. А до озера надо будет идти по пустыне. Вот, сейчас, вы через лужайку бегите, и там, пустыню, а за ним и озеро увидите.
    Таблетка показала ребятам, куда им надо было бежать.
   В это время, свиньи, придя в себя от недавно полученного поражения, выстроившись треугольником, зловеще высунув языки – снова попытались прорваться к Саше, Павлику и Ксюше.
   - Бегите к часам, на остров! Мы постараемся задержать свиней! - крикнули лекарства. Между ними и свинками, началась новая потасовка.
   Не теряя времени, ребята, что было сил, побежали через лужайку, к видневшимся вдалеке пустыне и озеру.
   До пустыни ребята добежали быстро. Это была какая-то странная пустыня. Как будто, какой-то великан нарисовал на земле линию, с одной стороны которой была прохладная зеленая лужайка, а с другой – горячий желтый песок. А еще, в пустыне дул горячий ветер. Только Саша, Павлик и Ксюша вошли в пустыню, так этот ветер, сразу на них и задул. И стало ребятам жарко-жарко.
   - Смотрите, смотрите! За нами гонятся свинки! - вдруг закричал Павлик, оглянувшись назад.
   - Значит, они все-таки прорвались через Таблетку, Пилюлю и Сироп. Надо скорее бежать через пустыню, к озеру! - сказал Саша.
   - Ой, мальчики! Что же будет? Сзади нас – злые свинки, впереди – горячий ветер, а до озера – так далеко, что его и не видно почти, - очень грустно сказала Ксюша.
   - Ничего, мы все равно дойдем до озера. Мой папа говорил, что даже если очень страшно – надо сделать один, пусть маленький, но шаг вперед. Потом надо сделать еще один шаг вперед, но побольше. А потом – третий шаг. И дальше, идти будет совсем не страшно.
   Саша пошел вперед. За ним, громко считая шаги, пошли Павлик и Ксюша.
   Раз! Два! Три! …
   И как же было удивительно здорово, когда после трех, сделанных ребятами шагов, пустыня неожиданно кончилась, и они оказались на берегу озера!
   - Ух ты! - восхищенно выдохнул Павлик.
   - Какая холодная! - Саша, присев на корточки – зачерпнул рукой воду.  - И плавать я еще не научился. Как же я доберусь до острова и заведу часы?
   Остров находился далеко, на самой середине озера, а на берегу не было ни лодок, ни плотов.
   - А давайте мальчики, снова, как тогда, в пустыне - попробуем сделать три шага! - предложила Ксюша. - Только вы – шагайте первыми, а я, если что, вас обратно, на берег вытащу.
   - Нет, первым в воду пойду один я! Это потому, что я умею плавать! -  волнуясь, сказал Павлик. - Но вы меня все-таки, немного подержите с берега за руку, ладно?
   В этот момент, со стороны пустыни послышались визг и сопение свинок. Они были уже близко.
   Раздумывать было некогда.
   Один маленький шаг. За ним – второй, побольше. Третий… И не успели друзья еще до конца досчитать свои «Раз! Два! Три!» - как под ногами у них уже оказался остров. А в самом центре острова ребята увидели часы-ходики. Это были Сашины часы. Они непонятно как висели в воздухе, чуть-чуть покачиваясь. Их маятник был неподвижен, и стрелки не двигались по циферблату. Часы не шли.
   - Я понял, понял, что произошло! - радостно закричал Саша. - Это тогда, когда я, капризничая, заставил маму часы остановить -  остановилось и время, которое сейчас нам нужно на выздоровление от свинки. Моя Свинка это сразу поняла, и чтобы мы не смогли никогда выздороветь –  утащила часы в Капризальское царство, и на этом  острове спрятала. Помнишь, Ксюша, она куда-то бегала, когда меня пони, в карете, в это царство привезли? Это Свинка тогда, на остров, часы прятать бегала! Но только по их, по-свински, ничего не получится. Сейчас я маятник у часов толкну, и мы начнем выздоравливать!
   В этот момент, на часах открылась маленькая дверца, а из-за нее - появилась птичка-кукушка, которая каждый наступивший новый час объявляет. Эта Кукушка посмотрела на друзей и важно сказала: «И давайте, ребята - больше никогда не капризничать. Вот тогда-то и не будет больше Капризальского царства!». Кукушка многозначительно помахала крылышками и снова спряталась в часах, за маленькой дверкой.
   - Не будем! Честное слово, не будем! - закричали в ответ Саша, Ксюша и Павлик.
   А свинки уже переплывали озеро, приближаясь к острову. Сашина и Ксюшина свинки, уселись на большую Свинку Павлика, как на надувную лодку, и изо всех сил гребли копытами воду.
   - Фры, фры, фры! - Фыркала Свинка Павлика, рассекая своим пятачком волны.
   - Ух, эх! Ух, эх! - Сопели Сашина и Ксюшина свинки, гребя по воде копытами как веслами.
   Саша подбежал к часам.
   - Подожди! - сказала Ксюша. Получается, что когда время снова пойдет – мы все, опять окажемся у себя дома. А значит, уже больше никогда друг с другом не увидимся?
   - Вовсе нет, - улыбнулся Саша. - С тобой мы увидимся на занятиях в бассейне.
   - А я вас увижу осенью, в школе, когда мы пойдем в первый класс! -сказал Павлик.
   Саша подтолкнул маятник. Тот закачался, и часы пошли. И как только стрелки на циферблате закрутились – свинки, переплывающие озеро, истошно визжа, начали уменьшаться в размерах и медленно тонуть.
   Бим-бом! Бим-бом! - стали бить часы.   
   И вот свинки полностью ушли под воду. На этом месте, из воды поднялись и взлетели в воздух, три мутно-черных пузыря, которые под лучами сверкающего в небе солнышка – лопнули.
   Хлоп! Хлоп! Хлоп! Так, от болезни - вообще ничего и не осталось.
   Ура! - радостно закричали ребята.
   Часы затикали быстрее. Остров, озеро, пустыня, лужайка – стали вращаться вокруг них, как на карусели. У Саши закружилась голова.
   Еще миг, и Капризальское царство исчезло.
 
   Саша проснулся. Он лежал на своей кровати, в своей комнате. Стоят на столе и полках его храбрые солдатики. Тикают на стене старые часы-ходики. За окном – тихо и красиво падает снег. 
   - Как ты себя чувствуешь, сынок? - Это спросила мама. Она сидела рядом с его кроваткой, и гладила Сашу по голове. - Как же сильно ты вспотел!
   - Это я по жаркой пустыне шел, а потом через холодное озеро переправлялся, чтобы на острове наши часы завести, и злых свинок победить.
   Саша был очень рад маме, потому что сильно соскучился.
   - Ну и как, победил? - снова спросила мама, одев на Сашу сухую майку, и вытирая его волосы мягким полотенцем.
   - Да, вместе с моими друзьями. Мы победили свинок, и снова стали здоровыми!
   Саша нежно обнял маму за шею и тихо прошептал:
   - Прости меня, мамочка за то, что я капризничал. Я больше так не буду. Я тебя люблю.
   - И я люблю тебя, сынок, - ответила мама.

Глава двенадцатая
про шоколадный завтрак,
тигра и чудеса в комнате
Гном Гномыча.
 
   - Здравствуйте, дядя Мустафа, - поздоровалась Катя, проснувшись на следующее утро и выйдя в большую комнату. – Вы не видели моего котенка?
   Мустафа же в этот момент, стоял у стола, наморщив лоб, и старательно шевеля губами, сосредоточенно читал то, что было написано на коробке с шоколадными завтраками.
 - Что?.. – спросил он, рассеянно посмотрев на девочку, и опять собираясь погрузиться в изучение упаковки. Наконец, до него дошло, что с ним кто-то разговаривает.
   - Ой! – произнес он от неожиданности. – Катэрина!.. - Ассалому Алейкум! – заулыбался Мустафа. – Сэйчас будэм завтракать… - Он снова перевел взгляд на коробку, погружаясь в какие-то свои раздумья, по-видимому, очень сильно не дававшие ему покоя. - … Сэйчас будэм завтракать…
   Есть Кате хотелось не очень. И то, что дядя Мустафа с завтраком как-то прикольно тормозил, девочку вполне устраивало. Найти котенка сейчас было гораздо важнее. Васю давно не было видно. Катя со стыдом призналась сама себе, что из-за вчерашних удивительных приключений, она просто забыла о нем. - «Какой ты после этого друг! Эх ты!» - сказала она своему отражению в зеркале, когда сегодня выходила из стрелкиной комнаты, решительно настраиваясь на поиски. Однако в большой комнате Василька не было.
   - Дядя Мустафа! Вы здесь Ваську, котенка, не видели? – повторила она свой вопрос.
   - Что?.. – так же как и в первый раз растерянно отозвался Мустафа.
   - Василек пропал, – снова попыталась объяснить ему девочка.
   - Нэт, он нэ пропал, - сперва успокаивающе, и даже слегка ободряюще улыбнувшись ответил Мустафа. Но сразу же после этого, лицо его уже выражало отчаяние и испуг. – Но он пропал! Совсэм пропал! – вдруг воскликнул он. – Из-за Джона!
   - Как?! Почему из-за Джона?! Где мой Василек?! - тоже испугалась Катя.
   - Там! – Мустафа показал пальцем на потолок. – Васька пошел в кабинэт Гном Гномыча, и там сэйчас пропадает!
   Услышав это, девочка бросилась в сторону лестницы, ведущей на
второй этаж. – Вася, Василек! – кричала она. – Я здесь, я тебя спасу!..
   - Нэ ходи туда! Это очэнь опасно! – встал на ее пути Мустафа. Вася уже нэ катенок. Он стал другим… Он тэпэрь…
   - Кто?! – плакала девочка.
   - Тигр!.. – прошептал Мустафа, сам испугавшись того, что сказал. Его глаза были выпучены от страха. – …Очень бальшой тигр…
   - Что? – тоже прошептала Катя, перестав плакать.
   - Надо прятаться, - Мустафа быстро затолкал ее под стол, залез под него сам, и забаррикадировался стульями.
   Некоторое время они тихо сидели под столом, неотрывно глядя на лестницу, и прислушиваясь.
   - Ты что-нибудь видишь? – спросила Катя.
   - Нэт, – отозвался Мустафа. – А ты что-нибудь слышишь?
  Катя прислушалась. За окном шумели воробьи. Где-то проехала машина…
   - Можэт он там застрял, - с надеждой, вслух предположил Мустафа. – Ведь он съел целую миску…
   - Съел чего?
   - Молока с шоколадными шариками. – Видя, что Катя его не понимает, Мустафа, забыв об опасности, вылез из укрытия, и принес Кате коробку с сухим завтраком. – Вот, слушай здэсь: «По рэзультатам проведенных научных исследований, питаясь гатовыми шоколадными завтраками, ваш котенок… э-э… нэт… ваш рэбенок… станет большим и сильным…» - сбиваясь прочитал он.
   Катя прыснула со смеха. Мустафа, отшатнулся от нее и стукнулся затылком о крышку стола.
   - Ты чего?! – обиделся он. – Я сам по тэлевизору видэл, как одна дэвочка кормила свою кошку такими завтраками, а кошка стала их кушат… кушат… И р-раз – прэвратилась в большой тигр!
   - Да ведь это же была реклама! – продолжала смеяться девочка, вылезая из-под стола.
   - А разве рэклама обманывает?
   - Всегда! – очень уверенно сказала Катя. Видя, что Мустафа все еще не решился покинуть убежище, она стала приводить ему доводы коварства рекламы. – Ну, ответь: бывает ли вкусным пиво, или шелковым шоколад? – Девочка решительно стала вытягивать Мустафу на свободу, а потом подталкивать его к лестнице, на второй этаж. – И вообще, по-моему, для взрослых – реклама, это все равно что для детей сказки. Все верят, хотя знают, что и в тех и в других все придумано.
   - И в сказках? – расстроился Мустафа.
   - И в сказках… - сказав это, Катя засомневалась, вспомнив о сказке Гном Гномыча, услышанную прошлым вечером. – Но не во всех…
   Катя и Мустафа осторожно поднялись по лестнице и зашли в кабинет Гнома. В этой комнате, из-за задернутых занавесок – царил полумрак. Не четко, но были видны: бревенчатые стены, с развешанными на них большими и маленькими географическими картами; большой глобус как будто притаившийся в дальнем углу; деревянный шкаф, письменный стол, заваленный книгами и газетами, широкие кресла… Неожиданно, со стороны шкафа раздался скрежет, потом скрип, и вроде бы даже немного грохот.
   - Это тигр! – зашептал Мустафа. – Бежим отсюда!
   - Подожди, - пригляделась к шкафу Катя.
      Шум, идущий от шкафа нарастал, и вдруг, одна из его дверок, распахнулась прямо на перепуганных гостей, замерла, представив на всеобщее обозрение непроглядную темноту, будто тихонько притаившуюся внутри шкафа и изучающую незнакомцев. В кабинете снова стало безмолвно.
   - Хватит бояться! – решительно сказала Катя, чувствуя, что Мустафа держится из последних сил, чтобы не сбежать. – Это обычный шкаф, в обычной комнате… Надо только раздвинуть обычные занавески на самом обычном окне. – Она подбежала к окну, и раздвинув тяжелую ткань, попыталась раскрыть створки оконной рамы…
       Дальше произошло удивительное! Окно не распахнулось. От Катиного прикосновения, оконные стекла слились в один большой плоский экран, на котором постепенно исчез уже знакомый девочке вид из окна, и вместо него появилась прекрасная панорама всего города, словно комната Гнома находилась не на втором этаже маленького домика, а на сто втором этаже высоченного небоскреба.
       - На самом обычном окне?! – заворожено повторил, а скорее спросил Мустафа.
    От сверкающего экрана, комната светилась мягким голубым светом. Вещи в ней, из скучных и безликих, вдруг превратились в загадочные и словно живые предметы. На географических картах появились медленно плывущие облака; стали видны неторопливо закручивающиеся в пушистые спирали циклоны и антициклоны; в морях и реках отчетливо обозначились направления течений; материки покрылись разноцветными сетками  автомобильных и железных дорог. Большой глобус медленно завращался, мерцая то яркими, а то тусклыми цветными огоньками, указывающими местонахождение городов. На столе: строчки на книжных страницах  переливались зеленоватыми оттенками, выделяя буквы, слова, номера страниц и названия глав. Сам стол, а также и кресла – словно медленно парили невысоко от пола. А в глубине шкафа, за открытой дверцей, вместо темноты – теперь отчетливо просматривались арки уходящего куда-то вниз хода.    
       Вдруг, раздался щелчок. В комнате зажегся свет, и от того она снова изменилась. Оконные занавески, которые совсем недавно раздвинула в стороны Катя – быстро сдвинулись вновь, закрывая мигом потухший экран. Стол и кресла с мягким стуком, шлепнулись на пол, подняв пыль. Глобус, карты на стенах и разбросанные по столу книги и газеты, уже не подавали никаких признаков сказочности, и просто уныло замерли на своих местах, покрытые толстым слоем давно не вытираемой пыли.
       Катя и Мустафа переглянулись.
      - Ой! Навэрное это я сдэлал, - прошептал Мустафа, оглядываясь и отодвигаясь от стены, к которой до этого прижимался спиной. Там был выключатель, которым в кабинете Гном Гномыча зажигался свет. Наверное, когда было темно, Мустафа случайно прислонился к нему спиной. Тот включился, и вмиг, как будто вспугнул тайну гномовского кабинета.
       Тогда, Катя снова решительно распахнула занавески на окне, и дотронулась пальцем до стекла, ожидая, что чудеса начнутся снова. Но… Ничего не произошло. Окно осталось обычным. И вид за ним тоже был самым обыкновенным: мокрая от прошедшего ночью дождя дорожка, ведущая от калитки к крыльцу дома; мокрые деревья с желтыми и красными листьями; забрызганные машины, проезжающие по соседней улице...       
       Катя, все еще надеясь на успех, подбежала к шкафу. Но еще не добежав до него, она уже поняла, что, наверное, никакого таинственного хода в нем не будет. Так в действительности и оказалось. Дверка шкафа была закрыта. А когда девочка открыла ее, то внутри она увидела только висящий на вешалке кожаный плащ, который Гном Гномыч вчера одевал перед поездкой на вокзал, на встречу с мадам Хватовой.
       - А если снова выключит свэт? – предположил Мустафа. – Он уже потянулся к выключателю, но неожиданно, внимательно присмотрелся к одному из кресел у стола. – Вася! – Вдруг радостно крикнул он.
       - Где?!
       - Да вон, в крэсле!.. Спыт!
       Котенок действительно спал, развалившись в кресле вверх животом. Наевшись молока с шоколадными шариками, он был сейчас очень смешной со своим толстым пузом.
       - И совсэм не тигр… - прошептал улыбаясь Мустафа.
       - Ага… - отозвалась Катя. – Пусть спит…- Она осторожно пошла к выходу.
       - Пусть спыт, - согласился Мустафа, тоже выходя из комнаты и выключая за собой свет.

Глава тринадцатая
в которой Мустафа рассказывает
 Кате о себе.

       - Ой! Часы! Часы! – взволнованно запричитал Мустафа спохватившись, еще не успев до конца прикрыть дверь комнаты Гном Гномыча. Он так заторопился, что обгоняя на лестнице Катю, чуть не споткнулся и чуть не улетел на первый этаж, вперед носом. Но все обошлось благополучно, если не считать, что чалма все-таки слетела с его головы, упав на ступеньки. Когда Катя, подняв ее, вошла в гостиную, Мустафа уже с серьезным видом сидел за столом, прилежно сложив на нем руки как школьник-отличник, и не отрывая глаз от часов. Часы не светились. Значит, детского времени не начиналось. И все равно, Мустафа продолжал смотреть на часы, совсем не обращая внимания на вошедшую Катю.
       - Дядя Мустафа! Ты чего? – не совсем понимая поведения Мустафы, спросила Катя.
       Мустафа повернулся к девочке, заметил в ее руках потерянную чалму, и взяв ее, начал наматывать ее себе на макушку. Кстати, без чалмы, Мустафа совсем не был похож на дяденьку. Он больше был похож на очень молодого дяденьку, или на уже очень взрослого мальчика, ну примерно на два или три года постарше Джона. Катя даже подумала, что если бы Мустафа ходил без чалмы, и не носил свой халат, а одевался как Джон, то их вообще можно было принять за ровесников, друзей-старшеклассников.
        - Я на стажыровке, - наконец таинственно ответил Мустафа. Он снова стал внимательно смотреть на часы, сидя за столом, старательно выпрямив спину. Так продолжалось целую минуту. Но не успела Катя решить что ей делать пока Мустафа будет на своей стажировке: посидеть рядом с ним, или пойти поделать уроки – он грустно вздохнул, и обращаясь к девочке, заговорил:
      - Гном Гномыч взял меня в службу дэтского времени на стажыровку. Мне надо много учиться, и делать все, что гаварит дедушка Гном. Утром он мне велел быть дэжурным по часам, а когда ты проснешься, накормить тебя завтраком. А я про часы совсэм забыл! – Мустафа был очень огорчен.
      - Но ведь они не пошли же!
      - А если бы пошли? – Мустафа многозначительно цокнул языком, отвернулся от Кати, и снова уставился на часы. Весь его вид говорил о том, что он решил полностью посвятить себя той таинственной стажировке, про которую недавно обмолвился.
       В комнате наступила тишина. Прошла минута, потом еще одна. И Кате стало грустно. «Все, кроме меня заняты важными делами…, - думала она. – Даже дядя Мустафа дежурит и смотрит на часы…» И тут Катя придумала, как можно его разговорить.
      - Ой, дядя Мустафа! Я ведь еще не позавтракала! – Катя вообще-то не хотела есть. Но по словам Мустафы, гном Гномыч наказал ему ее накормить. Поэтому, напомнив про завтрак, у нее появлялся шанс, что Мустафа снова обратит на нее внимание.
      - Ой! – Спохватился Мустафа. Он вскочил, и завертел головой, да так, что его чалма стала сползать на бок, рискуя снова свалиться. – Вот, сэйчас я прыгатовлю тебе шоколадный завтрак! – торжественно заявил он, найдя коробку с «Nesquik» и пакет молока.
      - А я не превращусь в тигра? - улыбнулась Катя.
      - Нет! – засмеялся Мустафа.
      Потом они вместе завтракали, и вспоминали, как совсем недавно прятались под столом и как искали Василька. Постепенно разговор вернулся к стажировке Мустафы у Гном Гномыча.
      - Дядя Мустафа! Ну, расскажи мне пожалуйста, что такое стажировка? Ну, дядечка Мустафулечка! – попросила Катя.
      И Мустафа рассказал.
      Мустафа родился далеко-далеко, на юге России, в Дагестане, в большом горном селе. И семья у него была большая: отец, мать, две сестры и шесть братьев. Братья и сестры – старше Мустафы. А Мустафа – самый маленький. Не знал Мустафа, кем же он будет, когда вырастет. Мог быть фермером, как первый брат, и выращивать виноград; мог быть пекарем, как второй брат, и печь хлеб; мог быть водителем, геологом, музыкантом и даже директором банка, как другие братья. Но хотелось мальчику заниматься чем-то другим. А вот чем – не понятно. Бывало, собиралась вся семья за столом, и начинали мужчины Мустафу спрашивать: «А ну-ка, скажи, наш младший брат – кем ты хочешь стать? Выбирай! Любой из нас научит тебя своему ремеслу. Все покажем. Везде поможем…» Не знал Мустафа – что ответить родным людям. Опускал глаза. Волновался. Переживал, что вот, ему уже десять лет, а он себе профессию не выбрал. Все друзья мальчишки уже знали кем будут. А он… И тогда заступился за Мустафу его дед, тоже Мустафа. Был он в селе аксакалом. И его все очень уважали. За храбрость, честность, мудрость и доброту. Вот и тогда, за семейным столом, как только начал дед говорить, так сразу все остальные замолчали, и стали внимательно его слушать. А он сказал: «Профессия для настоящего мужчины – это как правильно выбранный в молодости конь! Профессия для настоящего мужчины – это когда все что он делает, все всегда проходит через его сердце! А где можно найти самого лучшего коня? И где поет от счастья сердце каждого джигита? Только высоко в горах нашего любимого Дагестана! Так пусть же наш Мустафа уходит к пастухам, и помогает им пасти овечьи стада. Там, у костра, под звездным небом, слушая старинные песни наших предков, наш мальчик и поймет – что ему нужно больше всего в жизни!»
       Три года жил Мустафа в горах. Помогал пастухам. Спал в палатке, под буркой. Скакал на конях и в снег и в дождь. Сам разжигал огонь, готовил еду, умывался холодной водой ледниковых ручьев, охранял овец от волков.
       - Однажды от нашего стада отбились три малэньких ягненка! – продолжал свой рассказ Мустафа. – Они долго плутали и сыльно ослабли. А тут, еще их увыдел волк!
       - Ой, дядечка Мустафа… - слушавшая Мустафу Катя даже замерла от страха. – Неужели волк их съел?
       - Нэт! Я этого волка вот так вот… - Мустафа, бегая и прыгая по комнате, стал показывать девочке, как он быстро скакал на помощь, как целился и стрелял из ружья, как бросал кинжал и камни в волка, а потом и еще в одного, неожиданно появившегося второго волка. Комната ходила ходуном: стулья валялись по углам; стол сдвинулся к окну; пакет с молоком плюхнулся на пол, следом за тарелкой и ложкой. Но ребята этого не замечали. Они спасали заблудившихся ягнят. И в конце концов – у них это получилось!
      - Уф! Здорово! – захлопала в ладоши Катя, когда Мустафа рассказал, как привел в стадо целых и невредимых ягнят. – А дальше?         
       А дальше, случилась в горах большая беда. Появились там разбойники, а если говорить точно, то бандиты. Было их много-много. Хотели они установить новые порядки. Такие, чтобы все им подчинялись, и чтобы все их боялись. А начать решили с села, в котором жила семья Мустафы. Шла в село помощь со всего Дагестана, да только бандиты были ближе. Телевизионную вышку с антенной взорвали, дорогу заминировали, а сами в засаде спрятались. И тогда, собрались все братья Мустафы, и пошли бандитов прогонять. Сильный был бой, страшный! Когда помощь в село пришла – бандиты из него уже сбежали туда, откуда пришли. Да только погибли в том бою все братья. И фермер погиб, и пекарь. И водитель погиб, и геолог, и музыкант. И тот брат Мустафы, который работал директором банка тоже погиб. Вот ведь как получилось, что были у этих людей мирные профессии. Но в трудную минуту – все они смогли защитить от зла свою родину. Когда все это случилось – Мустафа был в горах, и ничего не знал. А когда узнал, то все уже было кончено.
       Пусто стало после этого в доме Мустафы. Из всех мужчин остались в нем только он, и его дед. Однажды, сидели они одни за большим столом, и молчали. А потом, вздохнул дед, и тихо сказал:
       - Завтра ты, Мустафа, полетишь на самолете к моему старому другу. Он живет далеко отсюда и умеет узнавать о беде тогда, когда она еще не наступила, и не дает ей случиться. Научись у него этой профессии, и возвращайся домой. Может, это и будет твоей работой на всю жизнь. И тогда – никто больше у нас не погибнет.
       Так, оказался Мустафа у Гном Гномыча, в службе детского времени, на стажировке.
      - И давно ты здесь? – спросила Катя у Мустафы, когда он закончил свой рассказ.
      - Две недэли. – Мустафа понуро сидел за столом, отвернувшись от девочки, редко и очень тихо шмыгая носом. Наверное, он не хотел, чтобы она видела его слез.
      - Нравиться? – Катя изо всех сил старалась быстро-быстро придумать что-нибудь такое, что могло бы отвлечь друга от воспоминаний.
      - Угу. 
        Так ничего и не придумав, Катя начала вытирать с пола пролитое молоко. Мустафа, еще раз тяжело вздохнув, и вытерев рукавом глаза, тоже начал помогать наводить порядок в комнате. Они делали это молча. И у Мустафы и у Кати были родные люди, которых они любили, и о которых сейчас им нужно было погрустить. А еще и Мустафа и Катя, переживали, что хоть и не нарочно, но так получилось, что они сделали друг другу больно. Вот так все очень печально сложилось.
       - Ну вот, вроде теперь все в порядке, - вздохнула Катя, оглядывая приведенную в порядок комнату.
       - Да, - с таким же грустным вздохом отозвался Мустафа.
       - Пойду, пожалуй, делать уроки, - девочка повернулась и пошла к дверям стрелкиной комнаты.
       - Угу, - Мустафа вдруг подумал, что отпускать Катю сейчас никак нельзя. «Не будет она сейчас уроки делать! А сядет, и будет тихо плакать о маме, и о том, как мачеха ее из дома прогнала!» - думал он, и от таких мыслей, так ему хотелось остановить девочку и отвлечь чем-нибудь. Мустафа начал соображать – чем же отвлечь Катю. А Катя все ближе и ближе приближалась к двери. Вот она уже почти дошла до нее. Вот уже потянулась, чтобы взяться за ручку. Вот взялась! Сейчас повернет. Дверь откроется, а за ней Кате будет очень грустно!..
       - Катэрина! Стой! – в последний миг, яркая идея влетела в голову Мустафы, да так быстро, что ему показалось, что от нее, с его макушки чуть было снова не слетела чалма. – Уфф! – радостно воскликнул Мустафа. – Скажи, а есть в твоей школе урок, на котором показывают волшэбные вэщи?
       - Волшебные? – Катя отпустила дверную ручку, и удивленно оглянулась на Мустафу.
       -  Ага! – Мустафа снова начал отодвигать стол к окну, не обращая внимания на то, что делая это он опрокидывает стулья, и что в комнате снова нет уже того порядка, который ребята совсем недавно тщательно наводили. – Иди сюда! Вот, садись! – Он схватил один из упавших стульев, и тоже поставил его у окна, рядом со столом. 
       - В нашем классе никаких волшебных вещей нет. А вот у старшеклассников, есть такое большое колесо, и блестящие шарики на палочках. Если колесо быстро-быстро раскрутить, то между шариками появляются голубые молнии, которые громко щелкают, - сообщила Катя Мустафе, усаживаясь на стул.
       - Колэсо! Шарыки! – снисходительно повторил за девочкой Мустафа. – Разве это волшэбные вещи ?!
      - Волшебные. - Не согласилась с ним девочка. Но Мустафа ее не слушал. Он настеж распахнул дверцы встроенного в стену гостиной шкафа, на котором было написано: «Средства защиты и передвижения. Ответственный за порядок Джон», и стал прыгать, чтобы дотянуться до какого-то оранжевого свертка, лежащего на самой верхней полке. Наконец, он зацепился за небольшой ремешок от него, и потянул… Дальше было просто неописуемо! Вниз, на Мустафу полетело все содержимое полки: свертки, коробки, какие-то банки, хоккейная клюшка, и даже ласты. Грохот был – на весь дом!
      - Вот! – торжественно провозгласил Мустафа, поднимаясь с пола, и скидывая с себя пыльные вещи, будто весь этот случившийся кавардак и был конечной целью его бурной деятельности.  Он потер рукой лоб, по которому ему видно сильно досталось хоккейной клюшкой. Чалму он снова потерял. – Вот! – снова повторил он, найдя в только что сотворенной им груде оранжевый сверток.
       - Что это? – спросила Катя, отмахиваясь от поднятого Мустафой облака пыли, которое постепенно долетело и до нее.
       - Волшебный спасатэльный жилэт! – гордо отозвался Мустафа. – Он с важным видом начал надевать жилет, путаясь в его ремешках и веревочках. – Ну как?
       По своему внешнему виду,  жилет был самым обыкновенным. Такие надевают моряки или яхтсмены, когда есть риск случайно оказаться в воде. Катя видела такое по телевизору. Жилеты помогают оставаться на водной поверхности, дождаться помощи и не утонуть. Поэтому они и называются спасательными.         
       - И никакой он и не волшебный, - разочарованно проговорила Катя. – А можно мне его тоже немного поносить?
      - Конэчно! Вон их сколько у нас! – великодушно разрешил Мустафа, оборачиваясь на свалившуюся с полки груду других жилетов. – Бэри, надевай!
       Катя выбрала из пыльной груды жилет. Он был поменьше, потоньше, и не оранжевого, а синего цвета. Мустафа, с видом знатока помог девочке просунуть голову через наплечные лямки. Правда, сначала получилось задом наперед. Но ребята быстро разобрались и все исправили. Потом они подошли к большому зеркалу в прихожей, и посмотрелись в него. Вид был великолепным! Мустафа и Катя были похожи на астронавтов, смелых космических путешественников. А еще, на обоих жилетах были нарисованы эмблемы с большими буквами «СДВ». «Служба детского времени» - гордо и вслух расшифровала их Катя, нежно проведя пальчиками по выпуклому рисунку. Она взглянула на Мустафу. Он тоже заворожено рассматривал эмблему.
       - Как же здоровско, наверно, быть в команде дедушки Гнома! – мечтательно произнесла девочка.
       - Да! Это настоящая прафэссия! – согласился Мустафа. Ребята опять посмотрели на свои отражения. Им хотелось прямо сейчас совершить что-то доброе, смелое и полезное всем людям на земле. Но оглянувшись в сторону гостиной, они увидели только безмолвные часы на стене, вещи, выпавшие из стеллажа, и стол со стульями,  кое-как отодвинутые к окну.
       - Вперед, на полыгон! – Мустафа потянул Катю в гостиную.
       - Куда?
       - Ну, понымаешь!.. Сэйчас это нэ гостыная, а полыгон! Полыгон для испытания валшебных спасатэльных жылэтов! – Мустафа сорвался с места, и схватив Катю за руку, помчался с ней в гостиную. – Садысь! Смотры! – важно скомандовал он, снова усаживая девочку на стул, и отходя от нее на середину комнаты. Там он с таинственным видом взглянул на Катю, поправил жилет, и замер, опустив руки по швам. В комнате стало тихо.
      - Ну и что? – устав ждать спросила Катя.
      - Тышина на полыгоне! – строго отозвался Мустафа и прокашлявшись, вдруг заговорил басом: - Внимание! Внимание! Сэйчас, на полыгоне нашей службы дэтского времени, начнутся испытания волшэбного спасательного жылета. Испытания проводит стажер Мустафа!
      От такого объявления, Катя присмирела. Она во все глаза смотрела на Мустафу, и ждала, что будет дальше. Но Мустафа опять замолчал. Потом он покашлял, и снова поправил жилет. А потом, совсем растеряв всю свою важность, немного волнуясь, сказал обычным голосом:
       - Ну, вобщем, надо нажать вот эту кнопку, чтобы жылет включылся… - Мустафа показал на расположенную на жилете кнопку, и тут же ее нажал. В жилете что-то тихо загудело, а потом жилет даже немного увеличился, как будто надувшись воздухом и от этого став чуть шире. От такого развития событий, ребята разволновались и даже немного испугались.
      - А теперь, бросай в меня что-нибудь, - почти шепотом проговорил Мустафа, от волнения облизнув губы.
     - А чего бросать-то? – тоже шепотом отозвалась Катя.
     - А вон, ложку. – Мустафа кивнул на лежавшую на столе, рядом с девочкой горку чистой посуды. Катя взяла ложку, но бросать ее в Мустафу все еще не решалась.
     - Бросай! – подбодрил ее Мустафа. – Только сыльно-сыльно!
       И Катя, зажмурившись, бросила. Что случилось с ложкой в следующий момент, она так и не поняла. Но то, что ложка до дяди Мустафы не долетела – в этом не было никаких сомнений.
     - Ура! Сработало! – радостно закричал Мустафа. – Бросай еще!
       Следующую ложку Катя бросила уже без опасений, следя за ее полетом очень-очень внимательно. А посмотреть было на что! Потому что эта ложка тоже не долетела до Мустафы. В тот момент, когда она была примерно в метре от него, раздался хлопок, и откуда-то из жилета, словно пуля, вылетел маленький белый шарик, устремившийся прямо навстречу летящей ложке. Встретившись с ней, он сбил ее с курса, затормозил скорость, увеличился в размерах, и облепив ложку как ватой со всех сторон – упал с ней на пол. Там, Катя увидела еще один, такой же белый ватный комок, и поняла, что в нем-то и находится ложка, которую она бросила в первый раз. Случившееся было таким здоровским, что Катя, не задумываясь схватила со стола, но уже не ложку, а чашку, и со всей силы запустила ее в Мустафу. Она была абсолютно уверена, что та до него все равно не долетит. Так и случилось. Раздался хлопок, и жилет снова выстрелил уже двумя белыми шариками, которые перехватив чашку, упали с ней на пол, к первым двум раздувшимся комкам.
      - Я поняла! Я поняла! – Катя хотела первой сообщить о том, что ей стало ясно, как работает жилет. – Он защищает человека от летящих в его сторону предметов… ну например от железяк, которыми в Стрелку бросал Гвоздь!
      - Точно! – согласился Мустафа. – Эх! Если бы Стрэлка вчера была в этом жылэте…
      Потом Катя бросала в Мустафу вилки. Когда они кончились – в ход пошли чайные блюдца…
      - Я тоже хочу, как ты! – раскрасневшись от азарта заявила она, когда перекидала и все блюдца тоже. – Внимание! Внимание! Я начинаю испытания своего спасательного жилета! – Весело объявила девочка, и не раздумывая больше, нажала кнопку. Но Катин жилет не загудел, а заговорил:
     «Начинаю вертикальный взлет! Начинаю вертикальный взлет!»
   - Мама! – во все горло завизжала девочка. И испугаться было от чего. Во-первых, от одного этого голоса можно было упасть в обморок. А во-вторых, Катя полетела! Жилет оторвал ее от пола, и медленно устремился с ней к потолку. – Мустафа! Помоги!
   - Снымай скорэй жылет! – метнулся к ней на помощь Мустафа, но запнулся и упал. Сразу подняться у него не получилось. Мешал жилет. Но Катя, и сама быстро расстегнула ремешки, и вывалилась из своего сумасшедшего жилета, который, завертевшись в воздухе, снова заговорил: «Потеря управления! Потеря управления!» Повторяя это снова и снова, он все быстрее и быстрее летал по гостиной, натыкаясь на стены, пол, потолок, меняя направление, и сшибая все, что попадалось у него на пути. Он опрокинул стол, затолкал в дальний угол все стулья, сшиб часы и сильно ударился о дверь прихожей, да так, что та сорвалась с петель и упала. Катя тихонечко-тихонечко, вдоль стены, на коленках поползла в сторону коридора, надеясь, что разбушевавшийся жилет не догадается полететь и туда. А Мустафа – просто залез во внутрь стеллажа, где раньше лежали жилеты, и теперь с опаской выглядывал оттуда. «Зря дядя Мустафа спрятался туда, - подумала Катя, добравшись наконец до коридора и укрывшись под упавшей дверью. – Вдруг мой жилет устанет, и захочет вернуться на свое место, в стеллаж…» И словно услышав ее мысли, жилет, в очередной раз упрямо ударившись о стенку, вдруг развернулся и полетел прямо на Мустафу.
  - Мама! – во все горло закричал теперь уже Мустафа, попытавшись заползти подальше вглубь стеллажа, и безнадежно упираясь в его заднюю стенку. – Расстояние между ним и жилетом стремительно сокращалось. Катя зажмурилась и закрыла уши ладошками. Но ничего страшного не случилось. Потому что оранжевый жилет, надетый на Мустафу, грозно загудев, медленно заворочался, разворачивая сопротивляющегося Мустафу лицом к приближающейся опасности. А потом он начал обстрел Катиного взбесившегося жилета своими шариками. Эти шарики, с громкими хлопками, длинными очередями, стали вылетать из него, атакуя противника. Попав в цель, они уменьшали скорость Катиного жилета, облепляя его со всех сторон, отчего тот постепенно стал походить на большой, парящий в воздухе снежный ком. Но неожиданно хлопки прекратились. «Неужели шарики кончились?!» - опять заволновалась девочка. А ее жилет, хоть и изрядно умерив свой пыл, все равно упрямо, медленно приближался к Мустафе. Непонятки длились недолго. Жилет Мустафы, загудев еще громче, опять заворочался, а потом, неожиданно для всех, резко развернул своего хозяина уже спиной к надвигающемуся на него Катиному жилету, и снова начал его обстрел. «Он, наверное со всех сторон снаряжен своими шариками-патронами! И спереди, и сзади!» - с радостью догадалась девочка. Стрельба продолжалась до тех пор, пока Катин жилет, облепленный белыми комками, окончательно не остановился и не шлепнулся вниз, на пол, так и не добравшись до Мустафы.
      Во всем доме стало тихо-тихо. Даже жилет Мустафы как будто перестал гудеть.
      - Ни фига себе! А че тут у вас? – неожиданно раздался голос Джона. Он незаметно для ребят вернулся домой, и теперь ошеломленно стоял рядом с валяющейся дверью, за которой пряталась Катя.
      - Испытания, - проговорила девочка, поднимаясь с пола.
      - А… Понимаю… - отозвался Джон, вертя головой, и глядя на разгром комнаты совсем ничего не понимающими глазами. – Яблочка хочешь? – вдруг как-то отрешенно спросил он у Кати, и передал ей желтое яблоко. – Грушовка… Сорт такой… - зачем-то уточнил Джон.
      - А мне грушовки, - подал Мустафа свой измученный голос из дебрей стеллажа. Он медленно выползал из завалов, с опаской косясь на «снежный» ком обезвреженного Катиного жилета.
      - Лови… - Джон достал из куртки еще одно яблоко, и бросил его Мустафе. Но лучше бы он этого не делал. Потому что яблоко до Мустафы не долетело. Безжизненно висящий на Мустафе жилет, опять загудел, снова приподнимая и перевертывая вверх тормашками своего хозяина. Раздался новый хлопок, и летящее к Мустафе яблоко, превратившись в белый комок, мягко плюхнулось вниз. Еще через несколько мгновений – на пол, и не очень мягко, а с порядочным грохотом, свалился и сам жилет, вместе с вконец измученным Мустафой.
       Просто, надо было выключить жилет. Это делалось той же кнопкой, которой он и включался. А так – жилет стрелялся бы своими комками до тех пор, пока они у него уж точно, совсем не закончились. Вообщем, Джон пришел тогда очень вовремя. А то – неизвестно, чем бы закончились те испытания.

Глава четырнадцатая
о том, про что говорили в кафе
Гном Гномыч и Стрелка.

       Гном Гномыч и Стрелка сидели за столиком в кафе «Шоколадница» и, конечно, еще ничего не знали о летающих и стреляющих жилетах, разгромивших к этому времени всю гостиную в их доме. Зайти в кафешку предложил Гном. Бессонная ночь, которую он провел в своем кабинете, вообще-то мало его утомила. На то он и был Гномом, что знал, умел и мог гораздо больше, чем обыкновенные дедушки. К тому же на такой важной работе как служба детского времени. А не спал он в прошлую ночь оттого, что сидя за своим большим столом в кабинете – еще и еще раз перебирал в голове все произошедшие события: и про неспроста разрезанную Артемкину сумку; и про странно работающий на улицах Весенней и Героев танкистов светофор; и про мадам Хватову, и про раненую Стрелку. Особенно тяжело думалось Гном Гномычу про раненую Стрелку. Как только вспоминал об этом, так больше ни о чем уже и не думалось. Ходил дед по своему кабинету, вздыхал, листал книжки, вертел глобус. «Как же это так получилось, что я не предусмотрел такой большой опасности, и Стрелка чуть было не погибла?» - задавал снова и снова себе вопрос Гном Гномыч. Даже сердце у него от этого закололо. Так и не уснул до самого утра.
       В службе детского времени Гном Гномыч работал много лет. За все это время у него было много помощников. Когда они узнавали у деда все чему тот сам мог их научить – Гном отправлял их в другие города, чтобы и там начинали работать команды, спасающие детей от бед, козней и пакостей злодеев, наподобие Троля с Гвоздем. Сейчас у Гнома в главных помощниках были Стрелка и Джон. Классные ребята! Машину водить умеют, в компьютере разбираются, не лентяи и не бояки. А самое главное - друг за друга стоят горой. И малышей, в обиду Троллю с его бандой не дадут. А банда у Тролля совсем недавно была гораздо больше, чем нынче. И дел черных она творила порядочно. Много пришлось Гному, Стрелке и Джону тогда постараться, чтобы беды не случилось. А потом и хулиганов, которыми Тролль командовал, почти всех переловили. Остался у Тролля в банде один только Гвоздь. Опасности стало меньше. Но Тролль сдаваться не собирался. Вредил вместе с Гвоздем как мог. И вот, вчера, они ранили Стрелку. «А ведь могли и убить! - мысленно ругал себя Гном Гномыч, - Зло стал действовать Тролль! Очень зло!»
       Вчера Стрелка должна была задержать Тролля с Гвоздем так, чтобы они не успели встретить мадам Хватову на вокзале.
       - Я и задержала! – увлеченно говорила Стрелка Гному, с удовольствием уплетая ванильное мороженое, которое ей купил дед. В кафе было пустынно. День только начинался. Среда. Взрослые люди работали на своих работах. А ребятня были кто в детских садах, кто в школах. Вечером, в кафе было бы просто не протолкнуться. Сейчас же, в нем, из посетителей, были только наши друзья. Еще, за стойкой, сидел и скучал дядечка бармен, в костюме Крокодила Гены. Только он не играл на маленькой гармошке, а вязал на спицах, скорей всего шарф. Из-за того, что бармен-Гена скучал, с вязанием у него получалось не очень хорошо. Дядечка считал петли, сбивался, и расстраиваясь, распускал неправильно связанные узелки. Оживлялся он только когда ему казалось, что открывается входная дверь, и в кафе кто-то заходит. Еще, он время от времени поглядывал на Гнома со Стрелкой, и тогда, глядя как девочка с удовольствием ест мороженое, лицо бармена-Гены переставало скучать, и на нем появлялась улыбка.
        Детское время сегодня еще ни разу не пошло. Гном сидел напротив девочки, и внимательно слушал что она говорит. Оказывается, Стрелка залепила жевательной резинкой замок на двери в гараже Тролля, и тот не мог его открыть, чтобы выехать на своей черной машине на встречу с мадам Хватовой. Крутил, крутил ключом в замке… А тот все не открывался… Когда же, Гвоздь своими руками-тисками тот замок просто оторвал от дверей – было уже поздно. Опоздали Тролль с Гвоздем на вокзал! И мадам Хватова, которую Гном Гномыч прогнал – из города ни с чем укатила. Ну а пока Тролль сломанный замок изучал, Стрелка в его машину залезла и на заднем сидении спряталась.
       - Зачем?! – укоризненно воскликнул Гном, когда Стрелка дошла в своем рассказе до этого места. Он даже вскочил было со стула, но сердце, опять неожиданно больно кольнуло, заставив тихонько-тихонько опуститься обратно.
       - Деда! Это же была супер идея! – засмеялась девочка, расправившись с мороженым и принимаясь за апельсиновый сок с пирожным «Слоеный язычок». – Понятно же было, что Тролиссимус догадается кто его с вокзалом тормознул, а значит, разозлиться, выйдет из себя и что-нибудь сгоряча вслух ляпнет! А это информейшин! Понимаешь?
      - Спрятаться в их танке! Это же было очень опасно!
      - Ерунда-камбала! – опять засмеялась Стрелка. – Гном Гномыч! Купи чипсов. А?
      Ходя за чипсами, Гном незаметно съел таблетку валидола. Вообще-то такая история с сердцем, у него случилась в прошедшую ночь впервые. И вот опять напомнило о себе… сердце-то… От мыслей о беспокоящей боли, деда отвлек бармен. Он очень обрадовался, что Гном подошел делать заказ, отбросил в сторону вязанье, торжественно поднялся над стойкой, всем своим видом показывая, что готов выполнить любое пожелание. Узнав, что нужны чипсы, бармен-Гена тут же стал расхваливая, перечислять их разные названия, сообщая вкус, вес, и даже страну изготовитель чипсов.
      - Прекрасный выбор! – воскликнул он, когда Гном решил купить чипсы с сыром. – Вот, возьмите еще одну пачку, в подарок, от администрации нашего кафе. И… И, пожалуйста, посидите у нас подольше. – Бармен-Гена произнес это просто умоляюще.
      - Скучаете? – понимающе спросил у него Гном Гномыч.
     - Вы даже не представляете как! – взмахнув руками, откликнулся бармен. – Жду не дождусь, когда наконец-то наступит детское время…
      - Что? Что? – заволновался Гном.
      - … и здесь будет много-много мальчиков, девочек, их мам, их пап, бабушек, дедушек. Они будут сидеть за столиками. Они будут разговаривать, смеяться! Они будут есть пирожные, мороженое… - Тут бармен-Гена стал перечислять названия пирожных и мороженого, с их весом, вкусом и фирмой изготовителем. Названий было много. Гном, поняв, что под «детским временем» бармен понимает совсем не то, с чем борется его служба, вежливо стоял, и внимательно слушал. Наконец, бармен-Гена замолчал, немного смутился, и сказав «пожалуйста» на гномовское «спасибо», вновь загрустив, сел, опять принявшись вязать свой шарф.         
      - Ну так вот! – продолжила Стрелка, когда дед вернулся к ней. – Сижу я в машине и Тролля с Гвоздем слушаю. А Троллян как увидел в разломанном замке мою жевачку – как заорет: «Это опять старика работа! И его щенков!» - Здесь Стрелка озорно посмотрела на Гном Гномыча.
      - Ну-ну… - кивнул дед, чуть кашлянув и нахмурившись.
      - А потом Тролль сказал: «Ну ничего! Скоро мы всю их службу-то переведем! Фармоза им покажет!»…
      - Фармоза? – переспросил у девочки Гном Гномыч, тревожно взглянув на нее.
      - Да. Фармоза… Дед! А это кто?          
      - Фармоза, фармоза… Пока не знаю. Но надо срочно навести об этой таинственной фармозе справки. Пойдем домой. – Гном Гномыч поднялся из-за столика, и неожиданно встретился взглядом с барменом. Тот, увидев, что его единственные гости уже собираются уходить, загрустил еще сильнее, и кажется, даже чуть не заплакал. Тогда, дед, виновато кашлянув, снова подошел к стойке. – Извините, уважаемый. Мне и Стрелке уже пора уходить. Но, заверните нам разных ваших пирожных. Какие, вы говорите, самые вкусные? – обратился он к бармену-Гене, который вмиг просветлев, и снова отбросив вязание, уже начал перечислять весь имеющийся ассортимент кафе «Шоколадница».            
      
       На правах рассказчика, я поведаю моим читателям то, о чем Стрелка не стала говорить Гном Гномычу.
       Итак, Тролль, разглядывая сломанный замок, увидел в нем стрелкину жевачку.
       - Это опять старика работа! И его щенков! – рявкнул Тролиссимус, швыряя исковерканный замок в руки Гвоздя, который испугавшись плохого настроения шефа, громко шмыгнул носом, и тупо уставился все в тот же многострадальный замок. – Ну ничего! Скоро мы всю их службу-то переведем! Фармоза им покажет!.. – Тролль хотел сказать еще что-то. Его просто распирало от злости. Ему надо было разрядиться, выпустить пар. Но перед ним сидел один только Гвоздь. И Троллю пришлось выговариваться перед ним. Но сделать этого он не успел. Потому что спрятавшаяся на задних сидениях Стрелка чихнула. Гвоздь, который боялся воды, очень редко мыл машину, отчего грязи в ней было предостаточно. Когда он с Троллем залезли в свой танк-внедорожник, там поднялась ну прямо стена пыли. У Стрелки защекотало нос, и она чихнула. Тихо-тихо. Удержаться не получилось. И Тролль с Гвоздем это ее «Апчхи!» услышали.
       - Держи ее! – просто завизжал от злости Тролль. Он, только увидев Стрелку, в зеркальце заднего вида, - мгновенно все понял, и уже потянулся вглубь салона, чтобы схватить девушку. И схватил бы. Да только ударился о кулак Гвоздя, который, хоть и с опозданием, но тоже стал разворачиваться назад, вытянув перед собой свои руки-крюки. – У-у! – Завыл Тролль, держась за нос. – Дубина! Вылезай из машины! Беги и держи дверцу, чтобы девчонка не выскочила!
      - Угу, шеф! – преданно прогремел Гвоздь, в суматохе даже не заметивший как у Тролля быстро распухает покалеченный им нос. Громила вывалился из машины, и как мог быстро стал обегать багажник, перекрывая Стрелке путь к побегу. Стрелка же, с трудом, и только с третьего раза, но все-таки открыв некстати заклинившую дверь, почти наткнулась на Гвоздя-великана. – Попалась! – прорычал Гвоздь, надвигаясь на девушку, но Стрелка ловко увернувшись от его лап, залезла на крышу машины, пробежала по ней, спрыгнула с противоположной стороны, и помчалась прочь.
       - Стреляй! Стреляй, ржавая бестолочь! – ныл Тролль, держась за разбитый нос.
       - Получай! Получай! – Гвоздь вскинул руку, выстреливая вслед убегающей девушке длинную очередь железных иголок.
       - Получай! Получай, мерзавка! – бессильно, вслед за Гвоздем, шипел Тролль, все еще закрывая нос, и топая ногами. Попали иголки в Стрелку или нет – они оба так и не поняли. Девушка убежала.
       Вот что не успела рассказать Гном Гномычу Стрелка. А вернее – она просто не стала ему об этом говорить. «Зачем волновать нашего деда из-за разной ерунды? – думала девушка, когда они с Гномом, накупив в кафе разной вкуснотищи, шли домой. – Да и плечо уже совсем и не болит…»   
   
Глава пятнадцатая
в которой снова началось детское
время. Началось, и почему-то
сразу остановилось.

       «Зачем волновать дедушку Гнома из-за беспорядка, который учинили летающий и стреляющий жилеты? – думала Катя, когда выносила на улицу ведро с мусором, после того, как она, Мустафа и Джон закончили наводить порядок в гостиной. – Да и в доме мы все уже убрали…»
       - Смотри, Стрелка, а наша Катюша без дела не сидит! – услышала девочка голос Гнома, подошедшего к дому, и открывающего калитку.
       «… Да, но ведь мы испортили два жилета, и если Гном Гномыч не будет об этом знать, то когда-нибудь, понадеявшись на них, может оказаться в опасности. – Катя шла навстречу Гному и Стрелке. - Так говорить им об этом или нет?» Неожиданно, проблему объяснений с дедом, исправил Джон. Он тоже вышел на улицу.
      - Деда! – начал Джон с невозмутимым видом. – Я тут со стажерами занятия провел по применению ПэЖэ и ЖАО.
      - И сколько полетных жилетов и жилетов активной обороны теперь придется выбросить? – чуть улыбнувшись, отозвался дед, останавливаясь и хитро переглядываясь со Стрелкой.
      - Да всего два…, - Джон, видно уже перестал волноваться от этого разговора даже внутри себя, и отвечал Гному теперь почти как самый главный специалист в области применения жилетов. - … И мы их вообще-то уже выбросили!.. А в доме полный порядок!.. В шкафу с инвентарем я все обратно по местам разложил… по полочкам!    – почему-то радостно закончил он.
      - Надеюсь, стажеры… А это, как я понимаю Мустафа с Катей… Целы? – теперь Гном с хитринкой посмотрел на Катю, молча стоявшую рядом с Джоном. Ответить ему никто не успел, потому что ко всей компании, из дома, уже подбегал Мустафа.
      - Гном Гномович! Гном Гн…, - начал он взволнованно, наверно, тоже спеша рассказать о взбесившихся жилетах, и если придется, то взять всю вину за случившееся на себя. Но дед его остановил.
      - Так, Мустафа… Ты пользоваться жилетами научился?
      - Канэшно научился!
      - А ты, Катя?
      - Научилась.
      - Тогда Мустафа сделает об этом запись в свой дневник стажировки, а Катя – напишет сочинение. – Обыденно закончил разговор Гном, заходя в дом. – А Джон, как ответственный за учет и хранение средств защиты и передвижения, положит, на всякий случай, парочку жилетов в багажник нашей машины, и не забывает, что теперь этих средств у нас стало меньше.
       Дверь за ним закрылась и ребята остались на улице одни.
      - Классный у нас дед! – восторженно сказал Джон. – Не кричит, не ругается, все понимает!
      - Да! – убежденно закивал в ответ Мустафа. – Я вэдь думал, что из-за этих жилетов, Гном Гномович, меня из стажировки выгонит.
     - А что? Большой кавардак получился? – понимающе улыбаясь, спросила Стрелка.
     - Огромный! - Ребята начали шумно рассказывать ей о переполохе, который еще совсем недавно произошел в доме.
     - И все-таки, то что наш дед все это вот так спокойненько воспринял, моя заслуга! – вдруг похвастался Джон.
     - Это почему же? – заинтересовалась Стрелка. – Мустафа с Катей тоже удивились этому заявлению, и замолкли на полуслове, вопросительно уставившись на таинственно и важно поглядывавшего на друзей мальчика.
     - Психологический расчет, многократно проверенный на нервной системе всех воспитательниц моего детского дома!.. – опять гордо произнес Джон, дождавшись полного молчания. - … И даже самого директора! – Посчитал важным добавить Джон. – Вот!
       Заявление было сенсационным, и, конечно, заинтриговало всех. Джон просто сиял от собственной важности и исключительности. По его мнению, в глазах ребят, он выглядел сейчас не меньше как укротитель хищников в цирке, у которого, вместо львов и тигров был весь взрослый персонал детдома. Выждав еще минутку, и насладившись моментом, Джон, не торопясь прошел к крыльцу, уселся на ступеньки, и дождавшись когда друзья сядут рядом, заговорил:
      - Ну, вообщем, в детдоме, очень часто все ломалось, ну падало, разбивалось там… - Джон прищурился, глядя куда-то вдаль, словно вспоминая прошлое. - … И если воспитатели, вдруг почему-то догадывались, что это случилось из-за меня, то, конечно о каких-то там походах, экскурсиях и интернете мне уже можно было долго не мечтать. Но вдруг, однажды, я заметил, что если быстро убрать беспорядок, а потом успеть помочь взрослым что-то сделать, то уже и рассказывать о своем проступке совсем не опасно. В крайнем случае, просто чуть-чуть поругают или погрозят пальцем и строго покачают головой, и скажут как директор: «Ну Женя! - Здесь мальчик спохватился и поправился: - Ну Джон! Смотри, не хулигань больше!»
      - Ну ты, Женька и хитер! – засмеялась Стрелка.
      - А я нэ совсем понял, - серьезно заявил Мустафа.
      - Хорошими делами, он заглаживал вину, понимаешь? – попыталась объяснить Катя.
      - Точно! – подхватил Джон. – Вот, к примеру, играю я с ребятами на улице, в футбол, и бац! Мячом, в окно! В самое большое стекло! И что?
      - И что? – переспросил Мустафа.
      - Подметаю осколки. И быстро бегу, например, в столовую, и говорю нашему повару тете Ире: «Тетя Ирочка! А давайте я помогу на столах посуду расставить». Потом, еще кому-нибудь помогу. А когда взрослые узнают, что я окно разбил, то сразу понимают, что это я сделал случайно, и конечно переживаю. И наказывать меня не надо. К тому же и разбитое стекло я уже убрал, да и в других хороших делах всем помог.
      - И часто ты бил стекла? – улыбнулась Стрелка.
      - Очень, - вздохнул Джон. – Я же футболист. Лучший правый полузащитник! А с правой стороны, как раз наш детдом всегда и стоял почему-то.
      - А я ни разу в футбол нэ играл, - грустно сказал Мустафа.
      - Очень серьезная игра! – важно заявил Джон. – У вас, в горах, в нее и не поиграешь. Как мяч не пинай, а он все вниз катиться будет. А вот здесь, у нас, во дворе… - мальчик критически осмотрел лужайку перед домом, - … площадка ровная, и я мог бы тебя потренировать… да вот только мяча-то нет.
      - А я сейчас, в магазине куплю! – Мустафа сказал это уже на бегу.
      - Давай побыстрее! Мы принесли из кафе пирожных, и дед, наверное уже вскипятил чайник, - успела прокричать ему вслед Стрелка, уходя с Катей и Джоном в дом.               
      - Да, и купи заодно пять чашек… - Это крикнул Мустафе уже Гном, выглянув из окна. - … А то в доме все чашки куда-то подевались… - засмеялся он, - … да и блюдца с ложками тоже.
      Дома, в идеально убранной гостиной, на столе, стоял и выпускал пар из носика, чайник. Рядом лежали пирожные, булочки и пирожки, купленные в кафе. За столом, сидел Гном Гномыч, и читал журнал «Вокруг света». Нормально попить чайку не получалось. Его просто не из чего было пить. Испытывая жилет, Катя и Мустафа перевели на это почти всю посуду. И теперь надо было ждать когда Мустафа вернется с новыми чашками. И хотя сладости так аппетитно выглядели, и так вкусно пахли, без него никто есть их не стал. Поэтому, дед читал; Стрелка разбирала почту; а Катя гладила котенка, который лакал молоко из блюдца. Джон качался на стуле, вертя головой, не зная чем же ему заняться.
      - Гном Гномыч, а когда у меня тоже будет свой навигатор? – мальчик вспомнил, о чем давно собирался попросить деда. Вот только Гном продолжал читать журнал, словно и не слыша вопроса. – У Стрелки есть! А я что, рыжий что ли?! – Джон продолжал канючить. – Ну Гном Гномыч…
       Стрелка хихикнула, и показала ему язык. Видно было, что Джон выпрашивает навигатор не в первый раз, и сейчас делает это больше из-за нечего делать. Поняв, что и эта попытка не удалась, он вздохнул, снова закачался на стуле, и посмотрел на Василька, лакающего молоко.
      - У одного только Васи есть хотя бы блюдце! – констатировал он, остановив свой взгляд на котенке. – Может мне сбегать навстречу Мустафе? – мальчик вопросительно взглянул на Гнома. – Ведь кроме чашек еще много чего из посуды теперь надо. Вот я бы и докупил… - Гном задумался и почти что кивнул соглашаясь. Но раньше этого зазвонили часы, которые показали, что началось детское время.
     - Всего десять минут! – прокричал Джон, чуть не свалившись со стула, который в тот миг, когда начали звонить часы, стоял только на одной ножке. – Деда! Что там случилось? Что показывает навигатор? – Но прибор с экранчиком, который лежал на столе, перед Гномом, не включался и ничего не показывал.
     - Стрелка! Что на твоем? – Гном Гномыч, отложил в сторону журнал.
     - «Отбой тревоги», - прочитала Стрелка информацию с экрана уже своего навигатора, достав его из кармана юбки. И в этот момент часы в гостиной остановились и погасли. Наконец, ожил и навигатор Гнома. Он, негромко зажужжал и стал тихо подпрыгивать на столе, как обычный мобильный телефон.
     - Была угроза взрыва фейерверка в магазине детских игрушек. Но этого не случилось. – Объявил дед, считывая сообщение навигатора. И в этот момент, на улице, совсем рядом от их дома раздался грохот и свист. А еще через мгновение, несколько громких хлопков взорвались где-то вверху, в небе. И хотя было еще светло, но все равно там, очень красиво, стали разлетаться в разные стороны желтые, красные и зеленые огоньки фейерверка.
      Стрелка, Джон и Катя, выбежали на крыльцо, и оттуда смотрели на неожиданный салют.
       - Как красиво! – Катя подняла на руки котенка. – Смотри, Василек! – Но тот, почему-то не разделял мнения девочки, и постарался поскорее спрыгнуть и убежать в дом.
       На крыльце появился Гном Гномыч, почему-то уже одетый в тот темно-зеленый плащ, в котором он был в момент первой встречи с Катей. Гном даже не взглянул на салют.
      - Стрелка! Идем скорей! – негромко сказал он, убирая свой навигатор в карман. - Джон с Катей остаются дома, - продолжил дед, направляясь к калитке. Вдруг, он остановился и сказал оборачиваясь к ничего не понимающим ребятам:
      - Очень большая беда случилась! – Дед был сильно взволнован. Казалось, что на его как-то вдруг потемневшем лице стало больше морщин, а в глазах читалась тревога. Гном быстро зашагал прочь. Следом за ним спешила Стрелка, читающая на ходу сообщение своего мобильного навигатора.   
               
Глава шестнадцатая
про случившуюся очень
 большую беду.
       
        Гном и Стрелка вернулись домой только на следующее утро. Дед, тревожно посмотрев на Джона с Катей, и чуть им кивнув, сразу поднялся в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Стрелка же, устало присев на стул, стала что-то искать в навигаторе, быстро нажимая кнопки, и внимательно просматривая сообщения.
       - Стрелка, а дядя Мустафа до сих пор так и не вернулся, - подошла к ней Катя.
      - Мустафа в больнице, - ответила Стрелка.
      - Как?! – встрепенулся Джон.
      - Тролль…, - еще больше помрачнев, тихо проговорила девушка. - … подлый и мерзкий Тролль!.. – девушка не смогла сдержаться, и уронив голову на руки, заплакала.
      - Не плачь, Стрелочка! Не плачь! – Катя подбежала к ней, но почему-то тоже заплакала.
     - Перестаньте реветь, девчонки! – попытался бодро сказать Джон, но, шмыгнув носом, уже тихо попросил: - Ну пожалуйста, не плачьте. – А потом добавил, наверное, чтобы успокоить их: - В больнице жить можно. Я там был. Мне аппендицит вырезали.
       Стрелка подняла голову, и вытерла слезы.
    - Мустафа лежит в ожоговом центре… Он сильно обгорел.
    - Как же это случилось? Он ведь за мячом пошел… и за чашками, - продолжая плакать, Катя залезла на колени к Стрелке, и обняла ее за шею. И Стрелка стала рассказывать ребятам о том, что произошло с Мустафой.

       Итак, Мустафа побежал покупать футбольный мяч и чашки. Вообще-то в этом городе, он мячей с чашками еще не покупал, и где находятся нужные ему магазины, мальчик не знал. Но отойдя совсем недалеко от дома, он увидел магазин детских товаров. «Может здесь и продаются мячи?» - подумал Мустафа, и зашел. Мячи в магазине, действительно продавались: большие и маленькие; разных цветов; с надписями и без; с рисунками и без рисунков. И Мустафа стал выбирать. Магазин был большой. В нескольких отделах можно было купить все-все для детей: отдел для самых маленьких, отдел школьных принадлежностей, отдел игрушек, спортивный отдел и отдел детской одежды. И во всех отделах, народу было – не протолкнуться! Потому, что в ближайшие выходные, в городе должен был состояться большой детский маскарад, и очень много ребят хотели пойти на него в карнавальных костюмах, которых в магазине продавалось видимо не видимо. Разных и очень красивых. В примерочных, да и просто по всему магазину, ходили и бегали мальчишки и девчонки, разодетые в Капитанов Джеков Воробьев, Человеков Пауков, Лунтиков и Принцесс. Гул и толкотня получились приличными. Так и не выбрав себе мяча, Мустафа протиснулся через карнавальную толпу к прилавку, за которой стояла продавщица спортивного отдела. Для рекламы товара, она одела на ноги роликовые коньки, а на голову - кепку конного наездника. А еще, на руках у нее были большие перчатки хоккеиста.
       - Мне очэн нужен настоящий футбольный мяч… и пусть на нем будэт написано «Дагэстан», - попросил Мустафа у этой продавщицы.
       - Есть только со словом «Италия». Вот! – Продавщица неуклюже развернулась на своих роликах к стеллажу с мячами, и с трудом ухватив один из них, стала подавать его Мустафе. Но не смогла. Потому что мяч все-таки выскочил из ее хоккейных перчаток, и упав на пол, подпрыгивая, поскакал через весь зал, в открытую дверь кладовки.
      - Я сэйчас его паймаю! – успокоил Мустафа продавщицу, видя, как та с большой опаской собралась ехать на роликах за мячом. С первого взгляда было видно, что ездить на них она не умеет.
       В кладовке, заставленной всякими коробками и ящиками, было тесно и полутемно. Из-за свертков, сложенных прямо у зарешеченного окна, свет попадал сюда плохо. Мяча нигде не было видно. Подождав, когда глаза привыкнут к темноте, мальчик попробовал осмотреться, и тут заметил, что в кладовой есть еще одна комната. «Вон, наверное, куда укатился мяч!» - обрадовался Мустафа, пробираясь к комнате. Но когда он вошел туда, то вдруг замер на месте. В комнате, мальчик увидел нацеленную прямо на него связку ракет фейерверка, к которым были прикреплены коробочки с включенными таймерами. Таймеры показывали, что до пуска осталось девять минут. А это означало, что уже через всего каких-то коротких девять минут, ракеты сорвутся с места, вылетят через кладовку прямо в зал магазина, и там взорвутся, среди ничего не подозревающих ребят, примеряющих костюмы Капитанов Джеков Воробьев, Человеков Пауков, Лунтиков и Принцесс. Надо было этому взрыву помешать! Мустафа бросился к окну. Каким-то тяжелым свертком разбил стекло. Затем, натыкаясь на коробки и ящики, он стал переносить ракеты к окну, и просовывать их через решетки, направляя в небо. Осталось одиннадцать секунд, когда он закончил. Вытерев мокрое от пота лицо, Мустафа побежал к выходу из кладовки, чтобы уже на улице проследить полет фейерверка. Но, вдруг заметил, как одна из ракет не удержалась на подоконнике и упала вниз, на пол,  направив свой заряд в торговый зал. «Семь.., шесть.., пять!» - показывал таймер, прилепленный скотчем к ракете. «Успею!» - Мустафа рванулся к двери, но она вдруг захлопнулась прямо перед ним, щелкнув замком, и оставив мальчика в кладовке, наедине с начинающей взлетать ракетой…
          
      - Взрослые, которые были в магазине, сломали дверь в кладовку, когда заметили вырывающиеся из нее дым и пламя, нашли там Мустафу. Он был без сознания, сильно обожженный, - закончила рассказывать Стрелка. Катя плакала, уткнувшись в стрелкино плечо. Джон замер, глядя в стол, о чем-то сосредоточенно размышляя.
      - А почему ты думаешь, что все это подстроил Тролль? – наконец спросил он, прервав молчание.
      - А кто же еще-то?.. – с возмущением удивилась такому вопросу Стрелка. - Смотри! – уверенная в себе, она включила свой навигатор, и на его экране ребята увидели зал магазина детских товаров, как будто, они смотрели на него откуда-то сверху, с потолка. – Это я скачала с камер видеонаблюдения, - пояснила девушка. – Вот отдел спортивных товаров… Вот дверь в кладовку… Вот..., видите, туда катится мяч…, и вот, Мустафа бежит за ним…, вот заходит в кладовку…
      - А что случилось в кладовке? Откуда там взялись ракеты для салюта? – внимательно просматривая видеозапись, уточнял Джон.
      - В кладовке не было камеры наблюдения. Но, смотрите! – Стрелка нажала несколько кнопок, и включила новый отрывок записи. – Это снято на полчаса раньше того, как Мустафа оказался в магазине. – Ребята, еще ближе прильнули к навигатору. На его экране появилась все та же дверь магазинной кладовки. Она была закрыта. Мимо нее туда-сюда проходили покупатели, продавцы, и даже та самая продавщица спортивных товаров, один раз неуклюже проехала рядом, то и дело теряя равновесие на своих роликах. Вообщем, ничего необычного. Как вдруг, у двери неожиданно появилась, и стала ковыряться в замке… Волшебница!
      - Волшебница?! – не понимая происходящего воскликнула Катя, вопросительно взглянув на Стрелку.
      - Тролль в костюме Волшебницы из мультфильма «Шрек», - объяснила Стрелка. Она поставила просмотр на паузу, встала и подключила навигатор сначала к фотопринтеру, а затем к телевизору. – В магазине было много ребят, примерявших разные карнавальные костюмы. И поэтому, Тролль переоделся в костюм Волшебницы, и пользуясь суматохой, проник в кладовку. Оттуда, он хотел запустить ракеты прямо внутрь магазина и устроить в нем пожар. Тролль поставил таймер на десять минут, чтобы успеть уйти самому. Как только он запустил таймер - наши часы показали начало детского времени… - Стрелка на ходу кивнула в сторону часов, висящих над телевизором, достала из принтера только что сделанные  фотографии, и положила их перед Джоном с Катей. На одной фотографии была Волшебница, склонившаяся перед замком кладовки. Она настороженно и даже как будто зло, оглядывалась назад. В одной руке у нее была связка с ключами, а в другой – большая серая сумка. На следующем снимке, было только увеличенное лицо Волшебницы. Вернее не лицо, а маска. Глаза под ней были настороженными и злыми.
      - Ну что? Узнаешь Тролля? – победно спросила Стрелка у Джона.
      - Не-а, - не сдавался тот. - Связка ключей-отмычек, и сумка, в которой, вероятно лежат ракеты..., - Джон продолжал внимательно изучать снимки. – …Так, а что дальше записали камеры наблюдения?
      - Смотри!.. – усмехнувшись упертости Джона, Стрелка снова включила просмотр записи, которая воспроизводилась теперь прямо на экран телевизора. – …Вот Тролль открыл отмычкой замок, и прошмыгнул в кладовку. Дверь за собой не закрыл, чтобы лучше прицелиться ракетами прямо в зал магазина!.. Потом, около двадцати минут видеокамеры ничего интересного не зафиксировали, - Стрелка, управляя пультом, перемотала запись дальше, - И вот… то что мы уже видели… В кладовку закатывается мяч, и за ним туда забегает Мустафа…
     - А там Тролль! – воскликнула Катя. – Джон! Стрелка! Там же Тролль!
     - А вот и он! – откликнулся Джон, тыкая пальцем в экран, на котором снова появилась Волшебница, осторожно выходящая из кладовки, и пошире раскрывая ее дверь. – Но..., все-таки… он ли это?
     - Тролль успел спрятаться от Мустафы, а потом выскользнуть из магазина незамеченным, - уже не обращая внимания на сомнения Джона, комментировала видеозапись Стрелка. – По-видимому, он надеялся, что Мустафа не увидит ракет, а если и увидит, то не сможет их обезвредить. Поэтому и дверь пошире раскрыл, чтобы она не мешала полету фейерверка!               
     - Но Мустафа ракеты увидел сразу, и перенацелил их в окно, прямо в небо… - догадался Джон.
     - Угроза для детей прошла, и детское время сразу остановилось! – договорила за него Стрелка. – Вот почему так быстро остановились наши часы! – Она снова кивнула на стену с часами. – И вот почему навигатор деда сначала вообще ничего не сообщил, а мой успел только показать «Отбой тревоги»!
     - Мустафа побежал покупать мячик с чашками, и случайно..., -  снова начал было говорить Джон.
     - Сам… один… остановил детское время! – на этот раз договорила за Джона уже Катя.
     - А теперь… особенно сомневающиеся… посмотрите, кто затеял всю эту подлость с фейерверком, и кто покалечил нашего Мустафу! – Стрелка, строго посмотрела сначала на Джона, а затем на экран. Там была все та же распахнутая Волшебницей настежь дверь кладовки, в которой все еще должен был находиться Мустафа, перетаскивающий к окну ракеты салюта.
     «Ну да! Точно! – подумала Катя. – Ведь сейчас-то дверь открыта, и дядя Мустафа может спокойно выйти, оставив ту, одну, выпавшую ракету, бесцельно летать по кладовке, уже никому не причиняя вреда. И сейчас будет видно - кто запер Мустафу в кладовке!»
     - Что это?! – вдруг воскликнул Джон, вскакивая и ближе подбегая к телевизору. – На экране, внезапно появились воздушные шары. Они прилетели снизу, и зависнув у потолка, полностью перекрыли для видеокамеры весь обзор. И теперь, из-за шаров, не стало видно ни двери, ни всего, что дальше рядом с ней произошло.
     - Хорроший фокус! – с досады, Джон даже топнул ногой, и растерянно оглянулся на девчонок.
     - Хороший! – согласилась с ним Стрелка, прищурив глаза, – Но… - усмехнулась она. Девушка остановила изображение, и отмотав чуть назад, дала команду принтеру напечатать нужный ей кадр видеозаписи. – …Фокусник не учел, что воздушные шарики оказались не просто разноцветными, а еще и зеркальными! И в них кое-что о-тра-зи-лось… - Стрелка сняла с принтера распечатанную фотку и торжественно положила ее перед Катей и Джоном на стол, рядом с фотографиями Волшебницы. – Вот! – На новом снимке был зафиксирован серебристый и блестящий как зеркало бок воздушного шарика, с которого на ребят смотрело слегка искаженное отражение Тролля.
      - Тролль! – выдохнул Джон.
      - Собственной персоной! – Стрелка с силой ткнула пальцем в фотографию. – Этот Троллюга ослепил камеру, завесив ее  шариками, а потом, уже не попадая в объектив, запер Мустафу, который из-за него чуть не сгорел. Представляете, что творилось в кладовке, по которой сначала летает из угла в угол, а потом взрывается пороховой заряд?!..
      Мустафа пришел в себя поздно ночью, уже в больнице. Первыми, кого он увидел тогда – были Гном Гномыч и Стрелка. И хотя мальчику было в ту минуту очень-очень больно, он все равно нашел в себе силы подробно рассказать о случившемся своим друзьям. Ведь это было очень важно.
     - Надо сходить, и навестить Мустафу! – решила Катя. – Мы будем дежурить у него в больнице!..
     - Правильно! – поддержал идею Джон. – И если надо, то отдадим ему свою кровь…
     - Молодцы, ребята. Но кровь сдавать не понадобится, – вдруг послышался незнакомый голос, доносящийся сверху, от двери кабинета Гном Гномыча. Ребята задрали головы. Там, на лестнице, рядом с Гномом, стоял высокий бородатый старик, в черной бурке и лохматой папахе. Он был очень строгого, пожалуй, даже сурового вида. Смуглое обветренное лицо, внимательные черные глаза, густые седые брови и худые, плотно сжатые скулы, заметные даже под бородой. Не возникало никаких сомнений, что этот старик очень гордый, очень смелый и очень надежный для своих друзей. И не смотря на то, что внешне, незнакомец сильно отличался от Гном Гномыча, невысокого и мешковатого старичка – было понятно: они настоящие и давние друзья, и старик в бурке тоже имеет отношение к службе детского времени. 
     - Вот, Мустафа, моя команда, – произнес Гном, спускаясь по лестнице вниз. – А это, дедушка нашего Мустафы… тоже Мустафа, - сообщил он, уже обращаясь к Стрелке, Джону и Кате.
       Появление гостя было таким неожиданным, что удивленные ребята просто не знали что говорить.
     - Мустафа поправится… обязательно..., – раньше всех сумела сказать за всех Катя, опять начиная плакать.
     - Не надо плакать, девочка. Я знал, куда отправляю учиться своего внука… Надеялся на него… И в минуту испытаний он меня не подвел… как и все остальные мои внуки. – Дедушка Мустафы подошел к Кате, и достав носовой платок, нежно вытер ей слезы. Катя всхлипнула еще разок, и снизу вверх посмотрела на старика. Вблизи он был еще выше, и еще строже. Мохнатая бурка, из-под которой выглядывал висящий на поясе кинжал; загорелые крепкие руки с длинными пальцами; запах дыма и горного ветра.      
       Разговаривать не было времени. Этот старик появился в городе, чтобы не теряя ни минуты, на самолете, перевезти раненого внука в московскую больницу. Как человек, живущий в горах далекого Дагестана, вдруг оказался в кабинете Гнома? Катя не понимала. А Гном, Стрелка и Джон, вели себя так, как будто в этом не было ничего удивительного.    
      В больницу Гном и дедушка Мустафы уехали одни, без ребят.
      - Почему они нас не взяли?! – начал было возмущаться Джон, когда старики вышли из дома. Но ни Стрелка, ни Катя ему ничего не ответили. – Почему нас не взяли? Почему? Почему? Почему? – настойчиво повторял Джон.
      - Успокойся. Возьми себя в руки, - наконец, очень спокойно отозвалась Стрелка. – Она строго взглянула на мальчика. – Вспомни девиз нашей команды, а потом хорошо подумай, и реши: что тебе сейчас лучше всего сделать. – После этих ее слов, Джон как то сразу успокоился, и, наверно чувствуя себя виноватым за недавнюю слабость,  проговорил, смущенно оправдываясь:
      - Да нет… Просто я лучше деда вожу наше такси… Волнуюсь, как они без меня доедут…

Глава семнадцатая.
про новую тревогу, которую
Катя проспала.

       Что лучше всего надо сейчас делать, Джон решил быстро. Он перекачал видеозаписи со стрелкиного навигатора на свой компьютер, и засел за их детальное изучение. Сидя в своей комнате возле монитора, Джон то увеличивал, то уменьшал изображения,  непонятно зачем фиксируя время. Некоторые заинтересовавшие его кадры он даже распечатывал на принтере. Скоро его письменный стол уже был завален снимками и листками с разными схемами, графиками и таблицами. Катя уговорила Джона, и он разрешил ей посидеть рядом с ним. Но зайдя на минутку в комнату к Стрелке, девочка увидела там … Мустафу. Вернее, увидела висящую на стене фотографию. На ней были: Мустафа, Стрелка и Джон. Там, на фото, ребята смеялись, корча прикольные рожицы, и в шутку ставя друг другу рожки за головой. «А сейчас, раненого Мустафу, его дедушка уже везет на самолете в Москву…» - грустно подумала Катя, снимая фото со стены, и присаживаясь с ним на кровать… Девочка не заметила как уснула. Ведь до этого, всю прошедшую тревожную ночь, она, как и ее друзья - не сомкнула глаз. Она не слышала как зазвонили часы, и как Стрелка ушла из дома останавливать новое детское время.
       Чтобы остановить его, Стрелке надо было освободить у патрульных милиционеров знаменитого виртуоза-скрипача Илью Гордеевича Смычковского. Как это? Сейчас объясню!
       Итак, Илья Гордеевич Смычковский был известным виртуозом-скрипачом. Он прекрасно играл на скрипке классическую музыку. Это было его главным занятием. А учиться в музыкальной школе, Илья Гордеевич начал с раннего детства. Конечно, тогда никто его не звал Ильей Гордеевичем. А звали просто Илюшей. Илюшей Смычковым. Это уж потом, став знаменитым, он свою фамилию исправил со Смычкова на Смычковского. Может, так ему показалось красивей, а может просто скрипач зазнался и заважничал. Еще бы: на его концертах всегда было много зрителей; его часто просили выступить в консерватории, съездить за границу на гастроли. И это Илье Гордеевичу очень нравилось. А еще нравилось принимать цветы от поклонников, давать интервью, подписывать автографы, и фотографироваться. И стало казаться музыканту, что так великолепно играть на скрипке может один только он. Что скрипача лучше уже никогда и не будет. И тут, вдруг, совсем недавно, после успешного концерта, к нему, на сцену, вышла одна пожилая женщина, и попросила Илью Гордеевича послушать как ее внучка на скрипке играет. Если бы не полный зал поклонников, маэстро, наверное бы легко отказался. Но тогда, в зале, на него все смотрели с таким восторгом, что скрипач великодушно обещал заехать к бабушке с внучкой домой, и проэкзаменовать девочку.
       Туда Илья Гордеевич Смычковский и ехал на своей машине, когда его неожиданно остановили патрульные милиционеры. Они приказали музыканту выйти, поднять руки, и назвать свои фамилию, имя и отчество.
       - Что вы себе позволяете! – возмутился скрипач. - Я музыкант!
       - Вы не музыкант, а диверсант! – строго ответили ему милиционеры, проверяя багажник машины. – Признавайтесь, где спрятали контрабанду?!
      Теперь Илья Гордеевич был не возмущен, а озадачен. Милиционеры сказали такие слова, смысл которых был ему малопонятен. В мире музыки никто никогда не слышал про существование таких нот, как нота «ди», нота «вер», и уж тем более нота «сант». Что же касается контрабанды…
      - У меня нет никакого контрабаса! Я играю на скрипке! Я скрипач!
      - Скрипач?! Это ваше уголовное прозвище? – еще сильнее насторожились милиционеры. Обстановка становилась все более напряженной. И один из патрульных даже достал наручники. Но тут, совсем неожиданно появилась Стрелка.
      - Да это же известный скрипач-виртуоз Илья Гордеевич Смычковский! - закричала она спрыгивая с велосипеда. – Вот, смотрите, его компакт-диск!
       Старший патрульный милиционер взглянул на протянутый Стрелкой диск, и внимательно сравнил нарисованный на нем портрет с лицом самого музыканта. И хотя Илья Гордеевич сейчас имел испуганный, а не одухотворенный вид, сходство было убедительным. Тогда милиционер запросил по рации новое сообщение о диверсанте Смычковском, и с удивлением услышал, что никто о таком преступнике ничего не знает.
      - Как же так! – удивился милиционер. – Я же сам десять минут назад слышал по рации приказ остановить машину, в которой едет диверсант Смычковский, везущий контрабанду. А здесь не диверсант, а музыкант. И нет у него ни контрабанды, ни даже контрабаса! Может быть я просто устал? Мы ведь на концерты не ходим, стоим круглые сутки на постах… Это наше главное занятие…
       Вообщем, извинились милиционеры перед музыкантом, и отпустили. А Илья Гордеевич приехал к девочке, послушал как она играет на скрипке, и понял, что девочка эта настоящий талант. И тогда, он решил стать ее учителем, и воспитать в ней настоящего музыканта. Так маэстро нашел новую звезду. Вернее звездочку. А мог бы и не найти. Ведь если бы его увезли в милицию, то этой счастливой встречи не произошло. Получалось, что кто-то хотел помешать встретиться известному скрипачу с талантливой девочкой, и ради этого подбросил милиционерам ложь про Илью Гордеевича. Но Стрелка вовремя вмешалась, и тем самым остановила детское время. Ну а то, что запустил его именно Тролль - Стрелка была абсолютно уверена.
Глава восемнадцатая
про то, как обычная чашка
напомнила о чем-то
необыкновенном.

       Когда Катя проснулась, Стрелки дома еще не было. Зато Гном Гномыч уже вернулся. Он сидел с Джоном у компьютера, и вместе с ним что-то рассматривал в фотораспечатках.
       - Стрелка скоро придет, и мы все вместе пообедаем, ладно? – сказал Гном, оглянувшись к девочке. – А пока, я с Джоном еще немного поработаем, а ты, пожалуйста, накрой на стол. – И Катя уже собралась было послушно идти на кухню, но вдруг остановилась, и нерешительно обернулась.
       - А что накрывать-то? Ведь ни вилок, ни ложек, ни тарелок..., - развела она руками.
       - Точно! – воскликнул Джон, - Вчера же всю посуду они с Мустафой… - Джон вспомнил про вчерашние испытания жилетов, но как только он начал об этом говорить, все сразу подумали о Мустафе, и, конечно, о том, что с ним случилось. Поняв это, Джон замолчал на полуслове. Катя всхлипнула. Дед тихо кашлянул.
      - Он ведь поправится? – спросила девочка.
      - Да, - Гном посмотрел на наручные часы. – Сейчас Мустафа уже в Москве, и скорей всего ему делают операцию.
      - А он вернется?
      - Обязательно!
       В этот момент пришла Стрелка. Она хотела что-то сказать всем, но вспомнив о другом, охнула, и с легкой досадой произнесла:
      - Ребята! Я же посуду-то купить забыла!
      - Мда-а, Стрелочка! – укоризненно пробурчал в ответ Джон. – Второй день живем как в каменном веке… Во всем доме, тарелка есть только у кота Васи! – мальчик посмотрел на сидящего рядом котенка так, словно тот и был во всем виноват.   
      - Да есть же все уже! – засмеялся Гном Гномыч. – И ложки, и чашки… Пошли покажу.
       Дед купил их когда возвращался из аэропорта, проводив Мустафу. Теперь ребята разворачивали упаковки, и сразу расставляли новую посуду на кухонном столе. Ложки и вилки были самыми обычными, почти такими же что и прежние. А вот тарелки просто притягивали к себе взгляд. Они были и зеленые, с нарисованными на них морскими водорослями; и желтые, словно прибрежный песок;  и сине-голубые, как океанские волны. Еще, эти тарелки были украшены изображениями разных рыб, медуз, раковин, кораллов… больших и маленьких. «Я же был моряком..., - пояснил Гном свой выбор именно таких тарелок, - … правда, давным-давно!»
       - А случайно не пиратом Карибского моря? – пошутила Стрелка, чуть-чуть хитро прищурившись.
       - Ага! Капитаном Гектором Барбоссой! – поддержал шутку Джон. Мальчик слегка подтолкнул плечом Катю, стоящую рядом, чтобы она оценила то, что он сказал. Но Катя как будто этого не заметила. Девочка только что развернула бумагу, и теперь внимательно рассматривала извлеченную из нее чашку.
      - Что? Красивая? – спросил Гном улыбнувшись. Чашка и вправду была классная! Ее выпуклые стенки, снаружи были сделаны в виде волн, которые выше постепенно переходили в брызги, а затем в облака. Мастер, сделавший чашку, и раскрасил все это тоже очень красиво. Например: волны были и темно-синими, и почти светло-зелеными; в брызгах можно было разглядеть радугу; а из облаков, казалось, светятся лучики солнца. Внутри чашки, на лазурном фоне, как в воде, словно живые, плавали нарисованные разноцветные рыбки. И все же, главным, что привлекло Катю в чашке, было не это.
     Девочка внимательно смотрела на корабль. С поднятыми парусами и развевающимися флагами, он стремительно плыл, а вернее летел над волнами.
       - А на других чашках парусников нет! – с удивлением сообщил Джон, развернувший из бумаги остальные чашки.
       - В магазине была только одна чашка с корабликом, - пояснил Гном, подходя к Кате. – И парусник этот очень похож на одну всамделишную яхту под названием…
       - Тринидад. – Тихо проговорила Катя.
       - Что-что? – Гном Гномыч удивленно взглянул на девочку.
       - Тринидад, - повторила она, растерянно взглянув сначала на деда, а потом на Стрелку и Джона.
       - Ниччо себе! – восторженно изрек Джон, выпучив глаза. – Кэт! А откуда ты про Тринидад-то знаешь?
       - А я и не знаю ничего, - Катя встряхнула головой, словно отгоняя какое-то привидевшееся наваждение. – Я вот только-только сейчас, когда посмотрела на чашку, вдруг вспомнила свой сон, в котором я уже видела этот кораблик.
       - Но на чашке не написано, что он называется Тринидад! – не унимался Джон.
       - А на паруснике из моего сна было написано! – уверенно возразила девочка, ставя чашку на стол и поворачиваясь к Гному. – Дедушка Гном! Что это за корабль? А?
       - Когда же тебе этот сон снился? – Гном Гномыч усадил Катю на табуретку, и присел перед ней прямо на корточки. – А ну-ка, Джон, тащи сюда кубик Рубика! – Выполняя поручение Гнома, Джон пулей вылетел из кухни, и через несколько секунд, где-то в других комнатах дома уже что-то громко загрохотало, падая на пол. Это Джон начал поиски.
       - Ну Женька! Всегда все разбрасывает как попало, а потом найти не может! – улыбнулась Стрелка, собираясь уже пойти на помощь мальчику. – Под кроватью своей посмотри!
       - Нашел! – в дверях появился счастливый Джон. – В кладовке лежал, в старом аквариуме… - он наспех обтер цветные грани кубика от пыли, и передал его Гному.
       - Значит кораблик ты видела во сне..., но когда видела, и с чем это было связано ты не помнишь… – вздохнул Гном снова обращаясь к Кате. – … Вот, посмотри. Эта игрушка называется кубик Рубика. На первый взгляд, она похожа на большой кубик, все шесть сторон которого раскрашены в разные цвета: красный, оранжевый, желтый, белый, зеленый и синий. Но если приглядеться и повертеть кубик в руках, то оказывается, что он сложен из двадцати шести деталек, которые можно легко перемещать по всему кубику, отчего каждая его сторона начинает менять свою окраску.
       Катя взяла кубик. Это была интересная игрушка. Стоило всего несколько раз сдвинуть части его граней со своих мест, и ни одна из них уже не была только одного цвета.
      - Так! Смелее! – похвалил Гном.
      - Крути-верти! Не бойся! – хихикнул Джон. – Давай помогу! – Он выхватил кубик из рук девочки, и с азартом стал быстро вертеть его в разные стороны. – Во! Какой мопс получился! На, Кэт, зацени! – Джон протянул игрушку, на каждой грани которой были квадратики разных цветов, расположенные друг к другу в полном беспорядке.
      - А теперь, Катя, попробуй сделать кубик таким, каким он был в начале, - предложил Гном Гномыч улыбнувшись. 
      - Я попробую, - Катя неуверенно кивнула головой, и рассмотрев кубик, сделала несколько разворотов. Потом опять внимательно посмотрела на игрушку со всех сторон, и снова начала передвигать части кубика то вверх, то вниз, то вправо, то влево. – Все. – Вдруг сказала она, и протянула Гному кубик, каждая грань у которого стала, как и прежде только одного цвета: одна – красного; другая – оранжевого; третья – желтая и так далее.
       - Минута и девятнадцать секунд! – присвистнул Джон, остановив секундомер на своих ручных электронных часах. На его физиономии уже не было ехидной улыбочки. А вот удивления теперь было предостаточно.
       - Нештяк! – уважительно кивнула Стрелка. Она взяла у Кати кубик. – Деда! А давай теперь я!
       - Нет, давайте я! – завозмущался Джон. Он уже потянулся за кубиком, который Стрелка засмеявшись, спрятала за спину, но тут, где-то в кармане у Гнома, тревожно загудел навигатор. Возня между ребятами мгновенно прекратилась, и теперь все ждали, что скажет дед, когда дочитает новое поступившее сообщение.
       - Стрелка и Джон! Бегом в машину! – не заставил себя долго ждать с распоряжениями Гном. – Катя остается дежурить дома… Покушай без нас, и накорми котенка…
       - Эх! Не успели посоревноваться, - вздохнула Стрелка, оставляя кубик на столе, и направляясь за дедом к двери.
       - Угу…, - Джон, тоже поспешил за ними на выход. - … И полопать не успели… - донеслось его бурчание уже из коридора.
       - И про кораблик рассказать не успели… - тихо и задумчиво проговорила Катя, уже одна, принимаясь снова рассматривать чашку с парусником.   
Глава девятнадцатая
в которой Гном встретился
с Катиной мачехой.
   
      Останавливать детское время, Гном, Стрелка и Джон поехали на своем такси. Конечно же, никаким настоящим такси оно давным-давно не было, и остались в далеком прошлом те времена, когда этот автомобиль возил пассажиров за деньги по всему городу. Возил, возил, и стал старым. Почти что совсем сломанным. И, наверное, мог оказаться на свалке, если бы не Джон, который тогда еще жил в детском доме и не был знаком с Гномом и Стрелкой. Во время летних каникул, чтобы подзаработать денег, пошел Джон трудиться помощником автомеханика в таксопарк. Вернее, это даже и не таксопарк был, а фирма под названием «Шустрая такса». Было в ней несколько такси, с нарисованными на них длинными коротколапыми собаками, раскрашенными в черно-белую клетку. Такси возили пассажиров, а после рейса, Джон, если надо, их ремонтировал. Так и продолжалось все лето. А потом «Шустрая такса» обанкротилась. И платить Джону за работу оказалось нечем. Кроме как, предложили пацану забрать старую, и сломанную машину. К тому времени, в фирме ничего другого уже и не осталось. Один этот автомобиль, грустно стоял у забора, и ждал: оттащат его на свалку металлолома, или так и бросят здесь, в пыльных кустах ржаветь. «Бери, Джон, машину! И будем в расчете!» - сказал бывший директор бывшей «Шустрой таксы». Конечно же, Джон радостно согласился. Вот так у него и появилась первая в жизни настоящая машина, хоть и сломанная. И если до ее появления, мальчик был увлечен одними компьютерами, то теперь все его мысли были заняты идеей скорее починить свою Шуструю таксу, и поехать! День, когда Джон завел мотор наспех отремонтированного такси, и нажал на педаль газа, стал днем его знакомства с Гном Гномычем. То, что это станет началом работы Джона в службе детского времени, ни Гном, ни мальчик даже и не предполагали. Просто тогда, по городу, на бешеной скорости неслось такси, с нарисованной клетчатой таксой, а за рулем сидел наш Джон… или попросту Женя Кнопочкин. Так Джона звали по-настоящему. Переполох на улицах получился грандиозный. Еще бы! Ведь у машины отказали тормоза, и она, несясь по дороге, продолжала набирать скорость, хотя мальчик уже давно не давил на газ. А наступившее из-за всего этого, детское время, уже отсчитывало – сколько машине с мальчиком осталось ехать до автокатастрофы. Но Гном Гномыч детское время успел остановить. Он, с дядей Ваней-милиционером, сели на мотоцикл и помчались в погоню за Шустрой таксой, а когда догнали, то Гном забросил в салон такси летающий спасательный жилет, запрограммированный на резкий подъем и зависание в воздухе, на высоте двух метров от земли. Этот жилет, оказавшись в салоне, взлетел, уперся в потолок такси, оторвал машину от земли, и теперь ее колеса просто вертелись в воздухе, когда сама Шустрая такса мирно и безопасно парила над асфальтом, как обыкновенный дирижабль. Вот так спасли Джона.            
       С того случая прошло полтора года. Джон теперь работал в службе детского времени, а такси Шустрая такса стала верным помощником мальчика, Гнома и Стрелки. Ее капитально отремонтировали и как надо зарегистрировали в ГАИ. О тяжелом прошлом автомобиля, напоминала только его прежняя раскраска: веселая собачка породы такса, с черно-белыми клеточками от ушей до хвоста.       
 
      Гном Гномыч сел в такси, опять переодевшись в свой кожаный плащ, шляпу и штиблеты. Не забыл он взять с собой и портфель. В таком официальном виде, он встречал мадам Хватову, на вокзале, два дня назад.
       - Неужели новая дирекрыса детского дома вернулась? – спросил Джон, включая зажигание.
       - Нет. Едем обезвреживать мачеху нашей Катюши, - ответил Дед.
       - Кати?! – встрепенулась Стрелка.
       - Да. Эта мачеха называет себя Викторией Кукушинской. Сейчас она направляется в милицию, чтобы заявить об убежавшей из дома девочке Кате Ручейковой.
       - Она же сама Катю выгнала! – возмутился Джон.
       - Вот мы это ей сейчас и напомним..., - Гном поправил свою шляпу. - … Значит так. Едем в милицию. Я со Стрелкой остаюсь там, а ты, Джон, едешь в Катину школу, потом к соседям, и получаешь вот эти документы. – Дед передал мальчику листок с записями. – В милиции, Стрелка бежит к дяде Ване за вот этими сведениями. – Гном Гномыч передал девушке другой список. – Ну а я встречаюсь с Кукушинской, и ухожу с ней в кафе «Свисток», где мы все потом и встречаемся.
       Дальше все пошло по плану, придуманному Гномом.
       Когда мачеха Кукушинская пришла в милицию, и стала ходить от кабинета к кабинету, читая надписи на дверях, к ней, навстречу, как будто случайно, деловито и не спеша, подошел Гном Гномыч.
       - Что ищите, гражданка? – строго спросил он.
       - Ах! – слегка опешила Кукушинская. – Падчерица!.. У меня сбежала падчерица Катька!.. Обокрала и сбежала в неизвестном направлении! – затараторила она, а на последок добавила: - Караул!
       - А я как раз и занимаюсь этим вопросом, - сдержанно кивнул дед.
       - Ой! А вы это кто? – все же засомневалась мачеха.
       - Я старший инспектор Голованов Гном Гномыч, - старик не торопясь достал и показал свое удостоверение, в котором, на фотографии-окошечке, он был таким же строгим, сдержанно кивающим, и одетым в кожаный плащ и шляпу. – Пройдемте, гражданка!
      - Куда пройдемте? – совсем испугалась Кукушинская.
      - В кафе «Свисток», - объявил Гном, важно направляясь к выходу. – У меня перерыв, и разговаривать мы будем там.
      
       Кафе, в которое пришли Гном Гномыч и мачеха Кукушинская, располагалось через дорогу от милиции. Его недавно открыл старый милицейский генерал, ушедший на пенсию. Сначала, он не собирался ничего открывать, читал детективы и смотрел сериалы по телевизору. Но потом стал скучать по своей работе, и поэтому, чтобы быть хоть как-то ближе к ней – открыл маленькую кафешку и назвал ее «Свисток». Почему такое название? А просто, старый генерал считал свисток важной вещью в работе милиционера, и раньше всегда требовал от подчиненных, чтобы свисток был у каждого из них в кармане. «Пригодится!» - говорил он им назидательно.      
       И, конечно же, в кафе «Свисток» больше всех заходили работники милиции. Вот и сейчас, там перекусывали: регулировщики, постовые, инспектора, сыщики и следователи. Даже милицейские собаки могли перекусить в специальном вольере, рядом с запасным выходом. Хозяин кафе трогательно позаботился обо всех, кто охранял в городе общественный порядок. 
      - Рассказывайте! – почти приказал Гном, усаживаясь за столик, и ставя на него свой портфель. Сейчас дед был очень похож на главного следователя, грозу всех преступников.
      - Так…, это…, падчерица моя..., Катька!.. Сбежала! – затрещала мачеха. – Да вот я уже и написала все… Вот! – Кукушинская суетливо протянула Гному мятый, сложенный вдвое листок. Гном не спеша развернул его, и начал читать вслух:

                Городскому милицейскому начальнику

Заявление

       Прашу разыскать, паймать и отправить в интернат для апасных детей – мою падчирицу Ручейкову Катьку, которая украла мои вещи, деньги и драгоценности, а патом еще с ними  и сбежала.

                Виктория Кукушинская.
       - А поподробнее, - кашлянул Гном Гномыч, заканчивая читать, и убирая листок в свой портфель.
       - Конечно! – Кукушинская удобнее устроилась на стуле, закинув ногу на ногу, и взглянула на потолок. – Итак, я приехала в этот городишко недавно. Хочу, понимаете ли открыть здесь окно в Европу… Ну, фирму туристическую. Под названием «Запредельный вояж». Чтобы все знали, что есть на земном глобусе такие государства как: Голландия, Шотландия..., Венеция. Познакомилась с мужчиной, а у него дочка оказалась… Катька! Учится плохо, неряха и..., курит! Я ей: «Катенька, доченька!..» А она!.. Ограбила меня и сбежала! Отблагодарила за любовь и заботу… Поймайте ее!.. – Мачеха замолчала, и покосилась на появившихся у столика Стрелку и Джона, которые отдали Гному пакет с документами, и сразу ушли.
       Потом мачеха Кукушинская долго перечисляла, что именно у нее украла девочка. Она загибала пальцы, считая пропавшие вещи, путалась, начинала считать опять, очень подробно описывая особенности и объявляя цену. По ее словам, горячо любимая падчерица, стащила у нее целых три магазина: один - ювелирный; второй – галантерейный, и даже – продовольственный. Потому что Кукушинская, под конец, что-то сказала и про пропавшую тушенку, сгущенку и черную икру.
       - Ну хватит! – не выдержал Гном, возмущенно взглянув на Кукушинскую и сильно стукнув ладонью по своему портфелю. От этого, в кафе вдруг стало тихо. Все милиционеры перестали перекусывать и пристально посмотрели на мачеху, которая так и не договорив сколько банок икры исчезло из ее холодильника, испуганно замолкла, нервно заерзав на стуле. И тогда заговорил Гном:
       - Давайте лучше я вам расскажу, как всего месяц назад, в нашем городе появилась одна дамочка, которая стала работать диспетчером в коммунальной конторе. Работала шаляй-валяй. Такую путаницу в документах устроила, что потом долго разбираться пришлось. Зато, любила эта дамочка про другие страны рассказывать: про Голландию, Шотландию и Венецию. Да так красиво, что влюбился в нее один водопроводчик, который на ней женился и в дом свой жить пустил. А у этого водопроводчика дочка была, Катя Ручейкова, которую мачеха сразу невзлюбила, и во всем донимать стала. А три дня назад – просто из дома выгнала, рюкзачок с учебниками следом бросила, и дверь за девочкой захлопнула! – Гном Гномыч привстал со стула и еще раз громко хлопнул ладонью по портфелю.
       - Гав! Гав! Гав! – сердито залаяли милицейские собаки, привязанные у запасного выхода.
       - Ой! – пропищала Кукушинская, которая, как и все кто находился сейчас в кафе поняла, что Гному про нее все известно, и что вся ее ложь про Катю разоблачена.             
       - Я, передам в милицию ваше заявление, - уже более спокойно произнес дед. – Но обязательно приложу к нему и отзыв о вашей работе из коммунальной конторы… А еще пояснения учителей и соседей, которые отзываются о Кате Ручейковой только как о хорошей девочке. – Гном взмахнул документами, которые ему принесли ребята.
       - Не нада! Этого делать не нада-а-а! – заорала мачеха, но тут же притихла, вспомнив про все еще смотревших на нее милиционеров. Она быстренько слезла со стула, и озираясь бросилась из кафе. Тетка была так ошарашена, что сначала даже метнулась к запасному выходу.
       - Гав! – снова угрожающе раздалось с той стороны, и Кукушинская, взвизгнув, пулей вылетела на улицу. Там, мачеха подбежала к Шустрой таксе.
        - Такси! На вокзал! Подальше отсюда..., в Москву, в посольство Голландии! – выла она уже никого не стесняясь, но увидев, в машине Стрелку и Джона, - отскочила, и продолжая выть, скрылась за ближайшим углом.
        - Она разве не знает, что голландского посольства нет, впрочем, как и Голландии? – спросила Стрелка у Гнома, когда тот, выйдя из кафе, садился в автомобиль.
        - Как нет Голландии? – удивился Джон.
        - Так и нет! Есть страна Нидерланды. Эх ты, двоечник! 
      
Глава двадцатая
в которой Стрелка рассказывает
об одном своем новом знакомом.

       Быстро вернуться домой у наших знакомых не получилось. Шустрая такса, проехав совсем немного, остановилась и двигаться дальше отказалась. Причина выяснилась быстро. Оказалось, что Джон недавно попробовал немного усовершенствовать ее мотор, и, наверное не все как следует рассчитал. Вообщем, машина теперь больше не заводилась, и все тут. Тогда, Джон, порывшись в багажнике, нашел среди спасательных жилетов, запасного колеса и разных баночек и канистрочек – очень длинный буксировочный трос, и пошел искать к кому бы его прицепить, чтобы дотащить Таксу до дома. Гном остался ему помогать, а Стрелка отправилась домой пешком. Там ее поджидала Катя, которой дед, девушка и Джон, ничего про ее мачеху решили не говорить. Потому что даже если Кукушинская и сбежала из города, пусть даже в свою любимую Голландию, все равно, домой Кате возвращаться было нельзя. Катин папа стал так много пить вина, что и не заметил исчезновения дочки. Наверное, он совсем перестал ее любить и значит предал.

       - А знаешь, с кем я сегодня познакомилась? – прямо с порога, таинственно спросила Стрелка, отвлекая Катю, чтобы та не успела поинтересоваться, какое детское время было недавно остановлено.
       - С кем?
        Стрелка стала рассказывать о своем приключении. Она так старалась, чтобы Кате было интересно ее слушать, и поэтому говорила, говорила, не умолкая, пока вместе с девочкой накрывала на стол, и готовила ужин. А история была и вправду примечательная:
         Помните, как днем, Стрелка помогла виртуозу-скрипачу  Смычковскому доказать патрульным милиционерам, что он музыкант, а не диверсант? Так вот, когда с Ильей Гордеевичем все благополучно обошлось, Стрелка засобиралась ехать домой. Вот только велосипед ее куда-то подевался. Странно, но нашла его девушка далеко не там, где как ей казалось, она его оставила. «Наверное, кто-то переставил на тротуар, чтобы велик случайно машиной не раздавило» - предположила Стрелка, когда, наконец увидела велосипед, приставленным к лавочке автобусной остановки. Но у велосипеда непонятно почему было спущено колесо. А насоса, как обычно, в самый нужный момент, на месте не оказалось. Получалось, что теперь Стрелке надо было не ехать, а идти пешком, да еще и велик вести. Ведь с ним, в автобус не пустят. Но в этот момент…
       - Помочь? – мотоциклист, который это спросил, подъехал к Стрелке на байке, и притормозил.
       - Здесь останавливаться нельзя. Катись, а то оштрафуют, - Отшила незваного помощника девушка, даже не обернувшись. Она взяла велосипед, и пошла с ним по тротуару. Но немного отойдя от автобусной остановки, на которой останавливаться на мотоциклах, действительно было нельзя, Стрелка снова увидела того  мотоциклиста. Немного отъехав, он опять остановил свой байк, и теперь просто облокачивался на него, держа в руках насос, слегка поигрывая им, в ожидании приближающейся Стрелки. «А ниндзя с первого раза не понял!» – подумала девушка нахмурившись. Она еще не решила, как поступать с назойливым незнакомцем, и пока просто шла, катя велосипед рядом. И хотя весь стрелкин вид выражал полную невозмутимость и безразличие, девушка внимательно рассматривала незнакомца, к которому ей пришлось приближаться все ближе и ближе. Стрелка очень точно дала ему прозвище «Ниндзя». Мотоциклист, был одет в черный гоночный комбинезон, со спортивным тонированным шлемом на голове. Одетые на ноги шнурованные ботинки, были на толстых резиновых подошвах с впрессованными в них медными скобками. До черного ниндзи осталось пройти несколько шагов, когда он, величественно снял шлем, под которым оказалась… белокурая лохматая голова молодого парня.            
      - Сударыня! – очень серьезно, совершенно не улыбаясь, сказал он. –Я просто хочу предложить этот насос, и свои силы, чтобы привести в порядок колесо вашего железного коня. – Стрелка предполагала увидеть под мотошлемом какую угодно голову. Но столько белого цвета, на фоне остального сплошь черного костюма, заранее предположить было трудно. Девушку это слегка сбило с толку. Что же касается предложенного насоса, то он действительно, сейчас бы ей не помешал.
      - За насос спасибо, а колесо я и сама накачаю…
      Так они познакомились. Мотоциклиста звали Алексом. Так он представился сам. С колесом пришлось повозиться, но с помощью Алекса, накачать его все-таки получилось. Потом, новый знакомый, угостил Стрелку газировкой, которая была в багажнике мотоцикла. Сам мотоцикл был просто королем среди байков! Черный, блестящий, с длинной антенной, он был весь разрисован красными драконами и желтыми молниями. Руль, педали, фары и труба сигнала, сверкали отполированным медным блеском. Более того, на байк был установлен портативный компьютер.
      - Крутой пылесос! – кивнула Стрелка на мотоцикл. – Твой?
      - Мой.
      - Богатенький папа подарил?
      - Дядя.
      - Ну, мне пора. Пока! – Стрелка собралась уезжать. Ей показалось, что этот пацан много из себя корчит: видок на миллион долларов; не улыбнулся ни разу; да еще грубит!
      - Вообще-то, мотоциклы для меня не фишка..., - Как бы вдогонку бросил Алекс. - … Стихи мне больше нравятся!
      - Да ну? – Засмеялась удивленная таким заявлением девушка. – Это наподобие «Тяжелый металл – мой идеал?!
      - Нет. – Парень оставался невозмутимым. – Стихи Александра Сергеевича…
      - Пушкина! – закончила Стрелка, с насмешкой кивая в знак того, что нисколько и не сомневалась, стихи какого поэта нравятся Алексу. Но парень, на полном серьезе, вдруг стал наизусть, вслух читать стихотворение:

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…

      - Сильно… для байкера! – хмыкнула Стрелка.
      - Меня и Алексом поэтому зовут, - парень не обратил внимания на насмешку. – Алекс… Александр. Да я и сам стихи сочиняю. Хочешь, прямо сейчас сочиню?
      - Валяй!
        Алекс прокашлялся, прислонился к мотоциклу, скрестил руки на груди, опустил голову и задумался.
      - Ну, что?! – подождав минуту, ехидно спросила Стрелка. – Попей газировки, может рифма прорастет!
      - Сейчас что-то не получается, - сказал Алекс, оставаясь совершенно невозмутимым.
      - Чао! Поэт!
      - Постой, я сочиню. Мне надо время.
      - Сочиняй! Потом прочитаешь..., если встретимся! – Стрелка снова повернулась к велику.
      - Скажи мне о чем придумать стихи и… номер своего мобильника. Я сочиню, и отправлю, - предложил Алекс, пожав плечами.
      «Прикольный пацан! – весело подумала Стрелка, уезжая от белобрысого поэта. – Пусть сочинит! Жалко что ли?» - Уже на ходу, она продиктовала Алексу номер телефона. – А стихи напиши про… кота Васю! – весело крикнула на прощание девушка, почему-то вспомнив про Катиного котенка…

       На этом месте, Стрелка замолчала, и отпила несколько глотков чая из кружки, хитро поглядывая на Катю.
      - Ну и как? Придумал? – спросила девочка.
      - Ага! Минут через пятнадцать уже эсэмеску сбросил.
      - Так быстро?
      - Вот, слушай:
На Сиамском берегу
Я теперь гостить могу.
В джунглях там который год
Васин дедушка живет.

Это очень умный кот,
Просто замечательный.
По английски он поет,
И к гостям внимательный.

Как расскажет сказку он
Про страну Аютию
Будешь слушать – пропадет
Счет часам с минутами.

Сказ о том, как крокодилы
вылезают из реки
Чтоб Царицей-орхидеей
 любоваться до зари

Там есть Слон – мудрец чудесный
Есть Паук – злодей известный.
Тот, который круглый год,
 черный заговор плетет…

Я внимательно все слушал…
Не купался и не кушал.
А как отпуск мой истек –
К вам вернулся я, и вот:

Лишь знакомым и друзьям,
Расскажу, что знаю сам.
Значит так - случилось это
Далеко, за краем света…

Древняя страна Таиланд...
Я признаться, был бы рад так ее и называть.
Только мой рассказчик Кот
Очень строг на этот счет.

Ту страну свою родную
Он Аютией зовет. 
Кот мой, судя по всему
Очень любит старину.

Вся Аютия прекрасна!
Добродушна, не опасна
Колокольчиком звенит
Дарит шелк, и рис растит

Нас с котом она пленила
Андаманскою волной
И Сиамского залива
Глубиною голубой

А фруктовый царь лесов
Дуриан капризный
Приоткрыл без лишних слов
Тайну райской жизни.

Вам, конечно, это все
Очень любопытно
А рассказу-то еще
И конца не видно

Правда, если кратким быть
То в одной пещере
Спрятан был давно тайник
Как гласит поверье

Аметисты и сапфиры
Изумруд, топаз, рубин
Бирюза, опал, алмазы
Яшма и аквамарин …

Вот, что много лет хранится
Там в тяжелых сундуках
Не тускнеет, не пылится
И не исчезает в прах

А за входом в ту пещеру
Неизвестный кладовщик
Попросил следить пантеру
Черную, как ночи лик!

Мы не видели ее
Но решили все равно
К той пещере не ходить
И здоровье сохранить.


      Стрелка закончила читать с экрана навигатора эсэмес сообщение.
      - И это твой мальчик сам придумал? – восторженно выдохнула Катя.
      - Никакой он и не мой! – засмеялась Стрелка. – Пристал со своими стихами! Я считала, что он воображает, врет про стихи… Еду, про Алекса этого уже и позабыла совсем… И вдруг, навигатор зазвонил! Думаю: «Наверное, новое детское время началось», а это оказывается, через портал мобильного телефона, на навигатор, его сообщение свалилось!
      - Какой талантливый! – Катя симпатизировала новому стрелкиному знакомому. - Здорово придумал про джунгли, орхидеи… клад!
      - Катюша! – еще громче залилась смехом Стрелка. – Этот Алекс, где-нибудь в Интернете, эти стихи скачал, потом выучил, и теперь с ними ко всем девчонкам клеится! Тоже мне, Пушкин!
      - Кто Пушкин? Я? – Это спросил уже Джон. Подружки не заметили как он, и Гном вернулись, здорово перемазанные машинным маслом. – Все! Починили нашу Таксочку! – бодро сообщил он. - О! Пирожки!
      - Сначала настоящий ужин, а уж потом пирожки, - голосом не терпящим возражений объявила Стрелка. – И только после того, как будут вымыты лицо, руки… и шея! – добавила девушка, внимательно посмотрев на Джона.
      - Матриархат какой-то! – возмутился мальчик, но увидев, что дед уже направился в ванную, тоже потянулся за ним следом.

Глава двадцать первая
о чем узнала Катя перед тем как уснуть.

       За окном быстро стемнело, а потом стало слышно, как пошел дождик. Он стучал в стекла, о подоконник, и похоже, собирался лить всю ночь. От шума дождя, в доме стало как то еще уютнее. На кухонном столе, рядом с новой посудой, стояла плетеная корзинка с ароматно пахнущими пирожками, аккуратно укрытыми белым полотенцем. На газовой плите, как будто дремал горячий чайник, не спеша выпускающий пар через свой изогнутый носик. В гостиной тихо о чем-то бубнил включенный телевизор. Гном и ребята пили чай. Прошедший день был таким непростым. Все устали. Пора было бы и спать собираться. Но о сне никто почему то не говорил. Дед, забрав с собой свежую почту, тихонько ушел в свой кабинет,  поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж. Котенок потянулся за ним.
        - Ты думаешь? – как бы в шутку спросил Гном Василька, который потершись о его ногу, настойчиво продвигался по высоким ступенькам вверх. – А что, Катя? – обратился дед уже к девочке. -  Пусть Василек у меня немного поживет…, мышей попугает. А то я за свои книги беспокоюсь…
        - Ты, деда, только его с собой, куда-нибудь, случайно не прихвати, как в прошлый раз…, - как-то непонятно, на ходу, скороговоркой пробубнил Джон, стягивая со стола несколько пирожков и сбегая в свою комнату. Уже через минуту, оттуда слышался гул работающего компьютера и шум что-то распечатывающего принтера.
        Кивнув Гному, Катя, вместе со Стрелкой, как настоящие хозяйки, вымыли посуду и разобрались, что понадобиться подкупить из продуктов на следующий день.
     - А теперь спать, - вздохнула Стрелка, ласково посмотрев на девочку. – Устала?
      В стрелкиной комнате, как и в прошлый вечер, горел ночник, освещая разложенные на столе тетрадки и папки.
     - А ты? – сонная Катя приподняла голову с подушки. Судя по всему, спать сейчас легла только она. На верху, в кабинете Гнома, раздавались шаги, и еле слышные голоса. Джон, что-то исследовал на компьютере, изредка бормоча себе под нос то: «Ну-ка, ну-ка, что за штука?» или «Опс! Молотокс!» или «Эх, балда! Пустая голова!». Стрелка, отодвинув ночник так, чтобы он не сильно светил в сторону Кати, читала и подшивала какие-то документы.
     - Спи, Катюша. Спокойной тебе ночи, - отозвалась Стрелка, улыбнувшись. – А я попробую узнать кто такая Фармоза…          
     - Фармоза? – в глазах Кати вспыхнули огоньки любопытства. – Ой! А кто это?
     - Мы думаем, что это новая помощница Тролля…
     - Как Гвоздь?
     - Угу…, - не отрываясь от чтения бумаг, отозвалась Стрелка.
     - Такая же огромная и страшная? – Катя хоть и понимала, что мешает – не могла удержаться, чтобы не задавать новые и новые вопросы, один за другим вдруг появившиеся в ее голове. Ей уже фантазировались зловещие силуэты неизвестной ее друзьям Фармозы, похожей одновременно и на мадам Хватову, и на громилу Гвоздя, и на пса Грызю. Наверное, лицо у девочки в этот момент было таким взволнованным, а вид таким взбудораженным, что Стрелка, взглянув на Катю, улыбнулась, понимающе кивнув, отложила листок, который читала в сторону, и пересела к неугомонной подружке на кровать.
      - Ну, слушай..., - загадочно начала она…

      Тролль не любил детей. Была бы его воля – не осталось бы на земле ни одного счастливого ребенка. Вот и старался Тролиссимус, делал все, чтобы мальчикам и девочкам было плохо, и чтобы они плакали. Но вредничать злодею постоянно мешали. Во-первых – мамы и папы с бабушками и дедушками; во-вторых – воспитатели детских садов и школьные учителя; в-третьих – милиционеры. Но Тролль не сдавался. Выжидал удобный момент, когда какой-нибудь ребенок оказывался беспомощным - и незаметно подстраивал аварию, несчастный случай или другое страшное происшествие. А чтобы таких происшествий было в городе больше, Тролль собрал себе банду помощников. Еще совсем недавно, кроме Гвоздя, в ней были такие злодейки как Спица и Авоська…

      - Спица и Авоська? – шепотом переспросила Катя, прервав стрелкин рассказ. – Она вспомнила свою бабушку, мамину маму. Бабушка Галя жила где-то в деревне, далеко-далеко отсюда. Катя была у нее в гостях давным-давно, но вот сейчас, вдруг вспомнила, как бабушка вязала ей на спицах теплые варежки, и как приносила ей из сельского магазина большие бублики, в авоське.
      - Нет. Троллевские Спица и Авоська совсем другие, - мотнула головой Стрелка, дотягиваясь до стола, чтобы взять фотоальбом, на обложке которого было написано «Тролль и компания». – Вот, смотри и слушай дальше…
 
      Спицей называлась длиннющая и худющая тетка, с узким и бледным лицом, всегда выражающим подозрительность и скрытность. Говорила Спица только шепотом, а держалась так незаметно, что даже если смотреть прямо на нее, то все равно можно было Спицу и не заметить. Вроде, вот только что здесь была, и шепот ее противный еще слышно. А саму - не видно. На самом же деле, тетка эта по-прежнему была рядом, и просто прислонилась к стене дома или к дереву. И как будто становилась невидимой, исчезала. Такой своей способностью Спица и пользовалась. Она плела интриги и заговоры, разносила по городу обманы и сплетни. Так, например, идет чей-нибудь папа с работы домой, к маме и к маленькому сынишке. Идет, идет. И вдруг, непонятно откуда слышится ему шепот: «Вот идете вы, уважаемый папаша домой, а сынок ваш Ванечка, в школу сегодня вообще не ходил. И вместо нее, проиграл весь день на компьютере в интернет-кафе!» Услышит папа этот шепот, оглянется. А вокруг никого и нет. Только деревья в парке шумят. Пойдет дальше, а за спиной – опять кто-то упрямо шепчет: «Еще, уважаемый папаша, Ванька с балкона, на головы прохожих, воду из ведра вылил!» И опять вокруг как будто никого нет. Только дверь в подъезде скрипит. Да еще лифт, который папу на пятый этаж поднимает – тихонько нашептывает: «И машину соседскую, дорогущую, твой сын гвоздем исцарапал!» После всего услышанного, входит папа в квартиру только с одним желанием скорее своего сына строго отругать и наказать. А на самом-то деле, Ваня, и в школе был, и водой никого не обливал, и машину не царапал. Просто Спица, папе про Ваню неправду нашептала, чтобы мальчику навредить.
       Другая помощница Тролля, Авоська, внешне, на Спицу совсем не была похожа. Этакая толстушка-простушка. Но пакости у нее получались тоже очень противные. Авоська, в отличие от Спицы никуда не пряталась, а наоборот со всеми готова была познакомиться, поболтать, и совет дать. Совет, конечно, не хороший. Только узнавалось про это позднее, когда беда уже случалась. Вот, например, отпускает чья-то мама свою дочку гулять, а сама уже в дверях спохватится, что погода дождливая, и надо бы девочку не в туфельки, а в сапожки обуть. Но тут, на площадке появляется Авоська и начинает весело тараторить: «Ах, какая славная у вас дочка! Ах, какие у нее красивые туфельки! И вовсе не надо их переодевать. Авось, дождя не будет. Авось дочка ноги не промочит! Авось не простудится!» Так мама Авоську и послушается. Да вот только потом пожалеет. Потому что и дождь будет, и ножки у дочки ее промокнут, и девочка простудится. А Авоська этого и добивалась. Много взрослых людей на это свое «Авось» она в городе поймала. И много бы плохого из-за этого могло произойти. Но не произошло. Потому что как только Спица и Авоська что-то затевали, так сразу, в домике Гном Гномыча включались часы, показывающие о наступлении нового детского времени. И тогда, по тревоге, на помощь детям спешили Гном, Стрелка и Джон, которые успевали это время остановить. А потом сумели и злых теток вообще поймать и обезвредить.
      - А как вы их поймали? – увлеченная стрелкиным рассказом, Катя, казалось, напрочь забыла про сон.
      - Это была целая операция, которую придумал наш дед! – с гордостью сообщила Стрелка, закрывая альбом. – Но тебе пора спать.
      - Расскажи. Ну расскажи пожалуйста!
      - В другой раз, – пообещала девушка. – Спи… Понимаешь… Спица, Авоська, и другие помощники Тролля, которых мы уже поймали – теперь не опасны. А вот Фармоза!.. Кто она такая? Что она может натворить? Мне надо ее найти.
      - И обезвредить?
      - И обезвредить.            
               
Глава двадцать вторая
про приснившийся Кате сон,
который оказывается, ей уже
 раньше снился.

       «Бай, Рики! Бай, Рики!» - Именно это сначала почему-то подумала, а потом и услышала Катя, неожиданно уснув. Она еще даже успела удивиться так быстро наступившему сну. Вот, ведь, кажется только сейчас она, пожелав Стрелке спокойной ночи, положила голову на ладошки, а уже рядом кто-то резким и громким голосом прощается с незнакомой Рики. «Что здесь происходит?» - подумала Катя и открыла глаза.
       - Ну, наконец-то! – воскликнул Колян, радостно улыбаясь и энергично потирая руки. Увидев этого сухощавого, подвижного и коротко подстриженного человека, одетого в джинсы и тельняшку, Катя сразу вспомнила очень много интересного. И много стала понимать. Так, она поняла что спит, что ей снится сон, и что Колян этот - не настоящий, а сонный. Ну, то есть из ее сна.  И один раз он ей уже снился.
       Да! Снился! И совсем недавно. Снился в ту ночь, когда Стрелка читала ей сказку про Капризальское царство. Тогда, тоже – только Катя отвернулась к стенке, и хотела перед сном подумать что-нибудь про смелых ребят Сашу, Ксюшу и Павлика, как неожиданно оказалась в кинозале. Там она уже не спала и не лежала в кровати. Стрелкина комната исчезла, да и самой Стрелки не было. Темноту зала разрезал прыгающий луч кинопроектора, падающий на экран, на котором плескалось море. Моря было так много, что его прозрачная, чуть зеленоватая вода иногда занимала, казалось заливала, половину экрана. Можно было подумать, что морскую поверхность снимали прямо из воды, и поэтому волны брызгали на объектив камеры, оставляя на нем маленькие капельки. Море было бескрайним. Оно неторопливо покачивалось под голубым небом, и как будто дышало, ровно и глубоко. Вдруг, на экране появился корабль. Большой и красивый парусник приближался. Наполненные ветром паруса гнали его вперед, высоко поднимая нос корабля над пенящимися волнами. Вот-вот, и парусник взлетит! Но через мгновение, так и не поднявшись в небо, он окунался в морскую синеву, поднимая радужные фонтаны. Теперь нужно было уже опасаться что корабль зароется носом в пучину, и зачерпнув воды уйдет на дно. Однако, спустя еще несколько мгновений, парусник, как дельфин выскакивал на поверхность, сталкивая с палубы бурные потоки. Вверх, вниз! Вверх, вниз! Киль, поднятые якоря, веревочные лестницы и подобранные канаты… И название корабля – слово «Тринидад», быстро промелькнувшее на экране. Деревянные борта, спасательные шлюпы и круги, задраенные иллюминаторы. А вот и корма с сигнальными фонарями. Тринидад удалялся к горизонту. Но вот, на корме что-то блеснуло. Это открылась крышка одного из иллюминаторов, отразившая своим стеклом солнечные лучи. Объектив кинокамеры сфокусировался и увеличил изображение. Неожиданно из иллюминатора, наружу, вниз, в воду - полетела бутылка. Крышка иллюминатора, из которой только что выбросили бутылку, тут же быстро закрылась. А бутылка, нырнув в волны, не утонула, а стала плавать как поплавок, то появляясь, то пропадая, все дальше и дальше отдаляясь от парусника. Изображение снова увеличилось, теперь сфокусировавшись на плавающей в воде бутылке. И теперь стало видно, что она запечатана, а внутри нее лежит свернутая в трубку бумага. «Это же морская бутылочная почта! С той самой картой!» - догадалась Катя. Секрет письма, отправленного по волнам, так взволновал девочку, что она сказала эти слова вслух. И тогда, фильм сразу прекратился. Луч кинопроектора исчез. А в кинозале зажегся свет. Оказалось, что Катя смотрела фильм совсем не в кинозале. Она находилась в незнакомой ей комнате, очень похожей на трюм. И в этом трюме, девочка была не одна. Катя увидела Коляна. Конечно, в тот момент, она еще не знала, как зовут щуплого лысого человечка в тельняшке, выключившего кинопроектор, и подскочившего к девочке так стремительно, что задел головой попавшийся на его пути подвешенный к потолку гамак с постелью. Тот перевернулся, и с него, на пол вывалились матрац, одеяло и подушка.
       - Катя?!.. Ручейкова?! – радостно и громко спросил он, подобрав подушку и замерев в ожидании ответа.
       - Да, это я…
       - Изумительно! – воскликнул незнакомец, и видимо от избытка чувств, бросил подушку опять на пол. – Скажи мне, где карта! Скорее! – умоляюще всплеснул он руками.
       - Карта? – Девочка была просто ошарашена. Странный фильм, странный незнакомец, который знает как ее зовут, и его странная просьба…
       - Карта! Карта! – Катин собеседник, собрав постель в охапку, отбросил ее в дальний угол трюма, и присел рядом с девочкой, на большой сундук. – Ну, вспоминай, вспоминай… - тараторил он. – Карта… из бутылки кокосового рома…
       На первый взгляд, этот торопыжка был явно не в себе, и на его просьбу, с которой он привязался к Кате можно было бы вообще не обращать внимания, если бы не одно маленькое «но».    
       Это «но» заключалось в том, что в уже известный нам грустный день, когда мачеха Кукушинская выгнала Катю из дома, случилось с девочкой следующее:
       Тот день еще не был грустным, когда Катя возвращалась из школы. Пятерка по географии и пятерка по математике, поставленные учительницей за домашние задания, наоборот, делали жизнь просто замечательной! Узнавать про разные страны, моря и океаны, а еще решать всякие упражнения с цифрами – Кате очень нравилось. И возвращаясь домой, она продолжала играть в любимые уроки. «Вот одна большая дорога… А вот она уже превратилась в две дороги, каждая из которых на половину тоньше первой. Это действие в математике называется делением.  Но хоть получившиеся дороги и меньше - по своей полезности, каждая из них важна: одна ведет к городскому парку, а другая - к мосту через речку. А вот действие, когда речка  впадает в другую речку – называется сложением. И тогда вода двух речек становится водой одной большой реки… Катя спустилась к берегу, и остановившись у самой воды, стала смотреть на волны. По реке медленно плыли красные и желтые листья, слетевшие с деревьев. Они были похожи на кораблики, поймавшие своими разноцветными парусами попутный ветер, и теперь спешащие поскорее оказаться в большом-большом, синем-пресинем море… Помечтать о дальних морях и странах Катя не успела. Потому что запнулась о валяющуюся на берегу бутылку. «Звяк!» - бутылка отлетела в сторону и разбилась, ударившись о камень. «Надо убрать осколки с берега, чтобы никто о них не поранился» - подумала девочка, подходя ближе, и там, среди битого стекла вдруг увидела местами промокший, испачканный в песке, пожелтевший бумажный сверток. Вернее, это был свернутый в трубку бумажный лист, один  край которого все еще торчал из осколков бутылочного горлышка. Девочка осторожно подняла находку, и попыталась развернуть пергамент. Лист был толстым, а от лежания в бутылке, еще и жестким. Развернуть его было не просто. Края бумаги норовили выскочить из пальцев, и снова свернуться в трубочку. К тому же, лист стал крошиться, осыпаясь и разламываясь по кромке. Неловкое движение рукой, и пергамент треснул почти на середине, опять упрямо свернувшись, но уже в уже две трубочки. «Вот тебе и действие деления, - подумала Катя, - если бумага порвется еще раз, то на ней уже ничего нельзя будет увидеть». А находка была любопытной. Девочка уже успела заметить нарисованные там: стрелку, указывающую расположение частей света, и даже слово «экватор». Местами, пергамент был раскрашен в синий цвет, а местами в желтый и коричневый. Все это было очень похоже на часть географической карты. «Отнесу ее домой, - решила девочка, - и уже там осторожно разверну и рассмотрю…»
       Дома, заняться найденной картой получилось совсем не сразу. Сначала Катя перемыла всю грязную посуду, которая накопилась с утра в мойке и на столе. Потом вынесла мусор и вымыла полы. Мачеха, которая нигде не работала, и по хозяйству тоже делать ничего не желала. А вот командовать девочкой по наведению порядка, очень любила. Поэтому, когда девочка закончила мыть пол, Кукушинская скомандовала ей сходить в газетный киоск, за журналами с кроссвордами, гороскопами и объявлениями, читать которые мачеха обожала. А так как читать журнальчики лучше всего за щелканьем семечек, то и за ними мачеха отправила свою падчерицу. Самой ходить за такими пустяками ей было не охота.
       Но наконец, все приказания Кукушинской закончились, и девочка потихоньку ушла в свою комнату, бесшумно, чтобы мачеха снова не обратила на нее внимания, прикрыв дверь.
       Очень осторожно развернутые пергаментные кусочки, прижатые с краев пеналом, готовальней и баночками с красками, действительно были картой. Какое-то побережье, с заливом и гаванью. Отметки глубин. Надписи, и стрелки маршрутов…               
       «Место швартовки…» - прочитала Катя надпись у самой кромки одного из листков, пальчиками удерживая глубоко прорвавшиеся к центру обрывки. «Место высадки первого шлюпа…». От сделанного черной тушью креста, вглубь берега, начинала движение зеленая стрела… Берег, песок, постепенно сменившийся на заросли кустарника, пальмы, высоченные стволы деревьев-гигантов, и резкий подъем вверх, в горы. Конечно, на старой карте были нанесены только условные знаки, надписи и направления. Но фантазия девочки так здорово представила это море и эту неизвестную землю, что Кате казалось, будто она уже сама, своими ногами, шагает по таинственному пути. Зеленая стрелка пересекала синие потоки ручьев и рек, встречалась и расходилась с красными и фиолетовыми стрелками других маршрутов. Черные кресты стоянок, пояснения и исправления надписей. От одного такого исправления, Катя даже весело и громко рассмеялась. А исправленная запись была такой: «Осторожно! Здесь, по словам нашего кока, живет агрессивная стая обезьян, которые отняли у него коробку галет». Эти слова были перечеркнуты, а над ними, другим почерком, и уже другими чернилами кто-то написал: «Обезьян здесь не может быть в принципе. А галеты кок съел сам. Обжора!»
       - Чему это ты смеешься?! – в дверях Катиной комнаты показалась недовольная физиономия мачехи. – Я тебе ору, ору с дивана! А ты тут в бумажки уставилась и гогочешь на весь дом. - Кукушинская подошла к письменному столу, и отодвинув девочку, стала разглядывать и вертеть разложенные листки карты. – У меня в кроссворде какая-то длинная морская рыба, на букву «Мэ»… Шесть букв… Медуза почему-то не подходит… У-уф! – Мачеха зевнула,   тяжело опираясь на стол, и кроша под своей пятерней карту.
       - Осторожно! Это же карта! – устремилась к столу Катя, но Кукушинская преградила ей путь, плюхнувшись на стол своим  задом.
       - Карта? Вот неуч! Я же говорю: на букву «Мэ-э». – Злая тетка встала со стола, и смахнув на пол клочки бумаги, потопталась по ним ногами.
       - Зачем вы так! – на глаза Кати навернулись слезы.
       - На букву «Мэ»… Шесть букв! – злорадно, медленно повторила мачеха, направляясь к выходу.
       - Мурена, - тихо всхлипнула Катя.
       - Кто мурена?! Это я мурена?! – развернувшись назад и побагровев от злости, заорала Кукушинская. – Ах ты, Катька! Совсем распоясалась! А ну во-о-он отсюда!
       Вот так мачеха и выгнала Катю из дома. Школьный рюкзачок с учебниками вдогонку швырнула, и дверь за спиной у девочки захлопнула.

       И вот теперь, маленький и лысый человек в тельняшке, спросил Катю про ту, найденную девочкой и уничтоженную теткой Кукушинской карту. Карту, о которой, Катя, из-за недавних событий совсем забыла. Но теперь вспомнила снова.
      
       - Ручейкова Катя! Скажи мне, где карта! – настойчиво твердил незнакомец, сидя рядом с Катей на большом сундуке, не сводя с девочки глаз, словно гипнотизируя.
       - Карты больше нет, - прогоняя воспоминания, поспешила ответить Катя, виновато пожав плечами.
       - Как?!
       - Так. Ее уничтожила моя мачеха.
       Человек в тельняшке явно не ожидал услышать от нее такой ответ. Он просто на глазах превращался в самого несчастного из всех людей на планете.
       - И что, даже обрывков не осталось? – в глазах незнакомца засветилась надежда.
       - Может и осталось…
       - Так-так, ну, и… - человек начал оживать.
       - Но только на них, наверно, уже нельзя будет что-нибудь разглядеть.
       - Это почему?
       - Потому что тетя Кукушинская сначала смяла карту рукой, потом села на нее, а потом и потопталась ногами.
       - Кошмар! – завопил незнакомец. Он вскочил с сундука, и стал быстро ходить из угла в угол, схватившись руками за свою лысую голову. – Все пропало!
       Но постепенно, шаги его стали медленнее. Человек опустил руки, и сложил их за спиной. Он размышлял, уже не торопясь расхаживая мимо Кати, то влево, то вправо. Наконец он остановился, и хитро уставившись на нее, спросил:
       - Хочешь фокус?
       - Хочу, - отозвалась Катя, опять пожав плечами. Делать то все равно было нечего.
       - А… Вот какой ты шоколад любишь?
       - Молочный, с черничным йогуртом…
       - Молочный с йогуртом? – рассмеялся странный человек. А ну-ка представь его себе!
       - Как?
       - Мысленно, конечно!.. – торопился незнакомец, - Ну скорей! Скорей же!
       Представить было нетрудно. В Катиной школе, на завтрак, ученикам к чаю, всегда давали маленькую шоколадную плитку. Правда, там шоколад был просто молочный, без йогурта.
       - Апс! – Громко и торжественно объявил человек в тельняшке, и вот, в углу трюма, вдруг, прямо неоткуда, появился столик из школьной столовой, на котором лежала маленькая плитка молочного шоколада. А еще, на столике стояли тарелка с творожной запеканкой и бокал с чаем.
       - Ну вот…, - посмотрев на стол, несколько разочарованно произнес незнакомец. – Что представила, то, собственно и получилось. – Он протянул молчащей от удивления девочке шоколадку, а сам откусил запеканки, запив ее чаем. – У-у! Вкусно!
       Шоколадка была всамделишной.
       - Объясняю! – промычал незнакомец, с удовольствием уплетая школьный завтрак. – Ты спишь. Тебе все это снится. А в снах возможно все, что только ты захочешь себе представить.
       «Я сплю. Мне все это снится» - подумала Катя, и нерешительно кивнула головой.
       - Вот! – Радостно потер руки человек в тельняшке. – А сейчас ты представишь карту! Давай, представляй!
      Катя зажмурилась и…       
       - …Слово на букву «Мэ»! Из шести букв! – в трюме вдруг раздался голос Кукушинской. Катя тут же открыла глаза, и увидела, как из темного угла, приближаясь к ней – движется ее мачеха. Она была в том же халате, и в те же тапках, в каких ходила по дому в тот день, когда выгнала девочку на улицу. И еще, она была такой же злой. Впрочем, злой для Кати она была всегда. Сейчас, Кукушинская, недовольно оглядевшись по сторонам, и зачем-то принюхавшись, наконец уставилась на оробевшего лысого человечка, и угрожающе замахнулась на него рукой. – Ах ты наглец, плешивый!..
       - Упс! – Изо всех сил заорал человек в тельняшке, и мачеха Кукушинская исчезла, словно ее и не было. – Что это было?
       - Моя мачеха.
       - А! – человек вытер со лба выступивший пот, отдышался и сделал глоток чая из Катиного школьного завтрака. – Не повезло тебе. Не представляй ее больше, ладно?
       - Просто так получилось… Извините! Простите, а как вас зовут?
       - Колян… - Новый знакомый девочки, допил чай. – Упс! – и столик из школьной столовой исчез, как и совсем недавно тетка Кукушинская.
       - Как? Вот так просто Колян?
       - А че? Всем рей… - Колян вдруг запнулся на слове, которое хотел сказать, но немного подумав, продолжил, – Всем ребятам нравится! Колян - братан! Или Колян – капитан! – закончил он заважничав. – Ты давай карту представляй!
       - Угу! – Катя старательно кивнула, попытавшись сосредоточиться, и тут же, из угла трюма, прямо на Коляна, скребя когтями об пол, выскочил большой черный питбуль Грызя! Его красный язык болтался, вывалившись из огромной, страшной зубастой пасти и раскачивался в такт прыжкам пса. За питбулем волочился обрывок кожаного ремешка, пристегнутого к кованому собачьему ошейнику. Грызя летел к Коляну. Казалось, еще несколько мгновений, и пес бросится, вцепится в него своей мертвой хваткой…
       - Упс! Упс! Упс!!! – Снова заверещал во все горло Колян, плюхнувшись на пол, и хотя пес мгновенно исчез, еще долго в страхе отмахиваясь руками от собачьего призрака.
       Катя и сама испугалась. Но еще больше ей сейчас было стыдно, что она, опять подвела своего нового знакомого.
       - Значит, с картой снова не получилось..., - удрученно пробормотал Колян. Удивительно, но неудача с добыванием карты, его расстроила гораздо больше, чем только что миновавшая угроза оказаться в зубах злой собаки. – Что же у тебя за кошмарная жизнь такая, что всякие чудища только на память и приходят?
        Девочка грустно вздохнула в ответ. Нет, Катина жизнь не была кошмарной. Но грусти в ней хватало с избытком: мама умерла; папа не любит; мачеха из дома выгнала… Да еще эти Грызя, Гвоздь… Не стала Катя рассказывать Коляну все это. Ему и так от призраков Кукушинской и Грызи досталось. Да и за пропавшую карту вон как он сильно переживает!
       - Ладно… Не получилось представить, будем рисовать! – произнес Колян, поднимаясь с пола и отряхиваясь. – Ну-ка, привстань. – Он открыл крышку сундука, и стал рыться в его содержимом. После довольно долгих поисков, во время которых Колян рисковал несколько раз быть придавленным тяжелой крышкой, все время норовившей захлопнуть сундук, он достал альбом для рисования и коробку цветных карандашей. – На, рисуй что помнишь! – скомандовал Колян девочке. – Ведь ты видела, что было на той карте?
       - Угу! – Кате очень хотелось помочь Коляну, и она, раскрыв альбом, начала старательно рисовать линию берега. Но в этот момент, и альбом, и синий карандаш в ее руке – стали медленно расплываться и исчезать. Девочка удивленно смотрела на эти чудеса. Ведь постепенно, расплываться и исчезать стали затем и сундук, и стены трюма…
       - Эх! Не успели! – спохватившись, расстроено произнес Колян, который и сам начал словно растворяться в воздухе. - Ты просыпаешься!.. Но я тебе приснюсь в следующую ночь… Обязательно!..
        Катя проснулась и почти мгновенно забыла про странный сон.  Она лежала в кровати, в стрелкиной комнате. И надо было побыстрее вставать, чтобы найти котенка Васю, которого девочка уже очень давно не видела, за что сама сильно себя ругала. Ведь настоящие друзья так не поступают. 

Глава двадцать третья
о том, что было дальше во сне,
приснившемся Кате.
       
       Итак, когда Катя спала, то во сне, встретилась со странным человеком по имени Колян. Девочка вспомнила, что этот Колян ей  уже снился раньше, и что ему была нужна карта, которую несколькими днями раньше, и не во сне, а наяву, нашла девочка. Но из-за мачехи Кукушинской, карта эта была безвозвратно потеряна. И теперь то, что было в ней нарисовано – только одна Катя и знала. Чтобы раскрыть тайну карты, Колян снился девочке уже второй раз. Поздним вечером, когда Стрелка закончила рассказывать Кате про Спицу и Авоську - только девочка закрыла глаза, как снова сразу встретилась с Коляном. Коляном-капитаном, как тот любил себя называть.   
       - Ну, наконец-то! – Радостно воскликнул Колян, энергично потирая руки. – Давай, садись на сундук, и рисуй карту!
       Катя и Колян были все в том же сонном трюме, в трюме из первого Катиного сна. Там стоял уже знакомый девочке большой сундук, на котором лежали альбом и карандаши. Еще в трюме, как и в прошлый раз висел гамак с неубранной постелью. А вот висящую под потолочными сводами трюма клетку с попугаем – девочка увидела впервые.
       - Бай, Ррики! Бай, Ррики! – снова, резко и громко произнес попугай, неторопливо, боком переместившись по жердочке от одной стороны клетки к другой, и одним глазом, с интересом, украдкой разглядывая Катю.
       - Цыц! Достал своей болтовней! – Колян несильно оттолкнул клетку в сторону, отчего она закачалась как маятник.
       - Киррибати! – словно ругаясь, прорычал в ответ попугай, взмахнув крыльями, чтобы удержать равновесие, и не свалиться с жерди на пол клетки.
       - А кто такая Рики? – спросила Катя.
       - Что? – по-видимому, этого вопроса не поняли ни Колян, ни его попугай.
       - Ну, Рики… С которой он все прощается… - девочка кивнула в сторону клетки.
       - Ха! Ха! – ехидно произнес попугай. При этом, он раскрыл клюв, высунул язык, и покрутил глазами, словно усмехнулся услышанному Катиному вопросу.
       - А! – догадался Колян, тоже при этом усмехнувшись. – Не Рики, и не Бай! А Баирики! – непонятно объяснил он. Потом, взглянул на попугая, и покачав головой, как будто вместе с ним удивляясь непонятливости девочки. – Баирики – это город такой… Столица государства Кирибати…
       - Киррибати! Киррибати! – закивал головой попугай, самодовольно скользя по жердочке.
       - Это он умничает… от безделья… - пояснил Колян, отмахиваясь от попугая. – Знает все страны и их столицы, и твердит… твердит, - он опять качнул клетку. – Вот, послушай: Барбадос! – сказал он, обращаясь к птице.
       - Брриджтаун! Брриджтаун! – тут же отозвался попугай.
       -  Австралия! – снова спросил Колян.
       - Канберра! Канберра! – птица важно закивала головой.
       - А разве не Сидней? – засомневалась Катя.
       - Канберра! Канберра! – настойчиво продолжал кивать головой попугай.
       - Ух ты! – восхищенно удивилась девочка. – А назови, попугайчик:  столицу… Франции?
       - Паррис! – буркнул попугай.
       - Наверное, правильнее будет Париж? – вежливо уточнила Катя.
       - Паррис! Паррис! Паррис! – упрямо твердила птица, уставившись на слегка растерявшуюся девочку.
       - Это его зовут Парис, - пришел на помощь Колян, снимая с гамака полотенце, и накидывая его на клетку. – Знакомиться начал… болтун заморский!
       - А меня зовут Катя! – ответила девочка попугаю, пока тот был еще виден через полотенце.
       - Котдивуар! – не унималась птица.
       - Оревуар! До свидания, Парис! – попрощалась с ним Катя. – Какой образованный попугай! По-французски разговаривать умеет…
       - Умеет! Умеет! – буркнул Колян, - хотя Кот-д Ивуар, это страна такая… в Африке… Родина Париса…   
       - А!
       - Бэ! Давай карту рисовать! А то опять проснешься. Жди тебя потом. В прошлую ночь вообще не спала. Нынче – уснула за полночь!
       - В прошлую ночь у нас вообще никто не спал, - стала объяснять насупившемуся Коляну девочка, вспомнив, как она, вместе с Джоном, ждала до утра возвращения домой Гнома и Стрелки. – А сегодня, мне Стрелка про Спицу с Авоськой рассказывала…
       - Да… Спица с Авоськой сейчас далеко… - с сожалением, машинально ответил Колян, раскладывая на сундуке карандаши и раскрывая альбом.
       - Прропала Спица! Прропала Авоська! Прроклятый Гном! – раздался из-под полотенца голос неугомонного попугая.
       - Цыц! Болтун! – Колян вскочил и запустил в клетку подушкой. Потом, он с досадой, медленно повернулся к Кате. – Попугайчик сказал «Проклятый ром!», - как-то слащаво пояснил он, натянуто улыбнувшись. – Парис не переносит алкоголя. Особенно ненавидит ром… Больше всего кокосовый.
       «Но ведь попугай сказал не проклятый ром, а проклятый Гном - насторожилась Катя, - да и про Спицу с Авоськой они оба говорят как о своих друзьях. Что-то здесь не так! Надо бы быть поосторожнее!»
       - Ну, Катенька, усаживайся поудобнее… Давай рисовать карту! – ласково засюсюкал Колян. – Тебе какой карандашик подать? Синенький? Или желтенький?
       - А зачем вам карта? – спросила Катя, строго посмотрев Коляну прямо в глаза. 
       - Пфф… - Колян не выдержал взгляда и опустил голову, досадно хлопнув себя по коленке. – Пффф, - он протяжно фыркнул еще раз, скорчив грустно-загадочную гримасу. – А ты никому не расскажешь?
       - О чем?
       - О тайне!
       - Какой? – Катя не доверяла словам этого человека с бегающими глазками. Но узнать тайну очень хотелось.
       - О тайне парусника Тринидад! Вот какой! – громко воскликнул Колян, подскочивший сначала к Кате, а потом к кинопроектору. – Вот, смотри! И слушай!      
        На стене сумеречного трюма, снова, как в прошлом сне, ярко засветился экран, и на нем появилось море. По морю плыл уже виденный Катей раньше прекрасный корабль!
       - Тринидад! – торжественно зазвучал в темноте голос комментирующего фильм Коляна. – Трехмачтовый парусник последнего поколения! Три кругосветных плавания! Великое множество интереснейших путешествий и экспедиций! Превеликое множество открытий и находок!
       Пока Колян говорил все это, Катя успела посмотреть и на Тринидад, и на то как из иллюминатора корабля была выброшена бутылка с морской почтой. И хотя на катушке кинопроектора было еще много непросмотренной пленки, увидеть продолжения фильма не пришлось.
       - Вот! – важно произнес Колян выключая кинопроектор.
       - А дальше?
       - А дальше может и не быть, - скорбно произнес Колян, упавшим голосом.
       - Почему?
       Погрусневший, склонивший голову, и без того небольшой человечек в тельняшке, стал как будто еще меньше. Он вздыхал, охал и даже всхлипывал.
        - Ну почему? Почему? – Кате стало его очень жалко.
         - Тринидад захватили океанские рейдеры… - прошептал несчастный Колян.
         - Как?!
         - Они напали когда вся наша команда заболела… Акульим гриппом. Пираты бросили нас в порту Баирики, а сами уплыли, подняв паруса.
         - Бай, Ррики! Бай! Ррики! – снова закричал из-под полотенца попугай. Колян, перестав всхлипывать, подошел к клетке.
         - Парис! – проникновенно заговорил он, поглаживая клетку. – Смелая птица!.. – Колян замолчал, а потом, посмотрел на девочку, подмигнул ей и продолжил: - Рейдеры не знали, что подняв паруса, они включили автопилот… Ой! Нет! Автоморяк! И теперь, Тринидад идет своим, ранее установленным курсом. И изменить его никто не может кроме меня, его капитана…
         - Вы?! Капитан Тринидада?! – удивленно выпалила Катя.
         - Да! – гордо подтвердил Колян.
         - Кошмаррр! – тут же отозвался из клетки попугай.
         - Парис! Парис! – вздохнул Колян-капитан, сильно тряхнув клетку. – Неугомонная птица Парис! – он резко сдернул полотенце, укрывавшее попугая. – Смотри, девочка, на этого героя, на этого бесстрашного пернатого, который, рискуя жизнью, внес свой вклад в спасение моего корабля!
         Вид попугая в этот момент был совсем не героический. Парис подозрительно косился на расхваливавшего его Коляна, склонив голову на бок и распушив от удивления свой гребень. А сам Колян между тем продолжал говорить:
       - Три дня и три ночи рейдеры пытались сбить Тринидад с курса. Они вертели штурвал в разные стороны, привязывали парусник тросами к проходящим мимо кораблям… Но все без толку. Так и пришлось им бросить его… неизвестно где… И мне, теперь надо найти и вернуть мой Тринидад! – Колян зарыдал, закрыв лицо руками.
       - Кошмаррр, - очень тихо прошептал Парис, на всякий случай отодвинувшись от него по жердочке на противоположный край клетки.
       - Парис! - снова заговорил Колян-капитан. – Этот отважный попугай, преодолевая бури и шторма, прилетел на брошенный Тринидад, нашел там секретную карту его движения, и засунув ее в бутылку из под кокосового рома, выбросил в море, надеясь, что я и мои матросы ее подберем. Но…
       - Что случилось?
       - Но… Коварное подводное течение затянуло бутылку на глубину, а я так и не получил карту, по которой смог бы найти в огромном мировом океане мой родной парусник… - Колян опять зарыдал.
       - Так вот какую карту я нашла в разбитой бутылке, на берегу? – догадалась девочка.
       - Угу… - кивнул Колян всхлипывая.
       - Кошмаррр!.. – закричал Парис, замахав крыльями и собираясь сказать что-то еще.
       - Угу, угу. – Колян поспешно схватил полотенце, и вытерев им слезы, ловко набросил его на клетку с попугаем. – Спи, птичка. Вот ведь как разволновался от воспоминаний!      
       В трюме стало тихо. Молчал Колян, закончивший свой рассказ, и теперь грустно стоявший перед Катей, обнимая обоими руками наглухо закутанную полотенцем птичью клетку. Молчал и попугай Парис. Прозвучавшая история про морских пиратов, потерянный корабль и секретную карту так увлекла девочку, что она уже чувствовала себя не просто слушателем. Нет! Катя уже жила всем этим. Ведь пропавшую карту-то, нашла она! И что нарисовано на этой карте, теперь известно только ей. А значит, именно ей теперь удастся спасти Тринидад!
       - Давайте скорей рисовать карту! Я, кажется помню все, что на ней было нарисовано.
       -  Давай, давай! – обрадовался Колян, откладывая клетку с попугаем в сторону. – Вот альбомчик тебе… карандашики… Ты будешь рисовать и сразу рассказывать мне, что ты рисуешь, - услужливо засюсюкал он.
       Катя разложила бумагу на сундуке, и взяв оранжевый карандаш, стала старательно выводить плавную длинную линию. – Это берег…
        - Острова или материка? – тут же полюбопытствовал Колян.
        - Острова… Там так и было написано: Остров глубоких… - Договорить девочка не успела. По всему трюму неожиданно  зазвучал громкий, резкий и очень неприятный голос: «Эй, Колян! Ты где? Опять дрыхнешь? Отвечай!» Звук раздавался из динамиков, вмонтированных в потолок трюма.
        - Ой! – испугался Колян, пригнув голову, и оглядываясь по сторонам. – Я здесь, господин Фармоза… С девчонкой… то есть, с девочкой Катенькой разговариваю…
    «А ну – пулей лети в радиорубку! Мне надо с тобой поговорить!»
         - Но я сейчас очень занят! – жалобно пролепетал Колян, боязливо косясь на динамики. – Мы рисуем ка… 
         «Пулей в радиорубку! Мне ждать некогда!» – оборвал его грубый голос. Динамики грозно щелкнули и замолкли, что вероятно, означало конец разговора.
         - Придется дорисовать карту в следующем сне, - вздохнул Колян обращаясь к Кате, безвольно развел руками и поплелся к выходу из трюма.
         - А как же я? – вслед ему спросила Катя.
          - Что ты? – сначала не понял Колян, думающий уже о чем-то другом. – А! Ты… Ты сейчас проснешься… И все забудешь… - Колян вышел, закрыв за собой железную клепаную дверь.
         И действительно, все вокруг Кати стало медленно тускнеть и расплываться.
         «Фармоза! – спохватилась вдруг девочка. – Колян-капитан разговаривал с Фармозой! И это наверняка тот самый Фармоза, которого ищет Стрелка! И именно ТОТ, а не ТА, как ошибочно думают ее друзья!..» Катя вскочила с сундука, и быстро встряхнула головой. Просыпаться сейчас было нельзя. Знакомство Коляна с таинственным Фармозой говорило о его причастности к банде Тролля и ставило под сомнение весь его рассказ про парусник. И карта ему, а значит и Фармозе с Троллем - нужна для чего-то другого, вредного и опасного… «Нельзя просыпаться! Не хочу просыпаться! Буду спать дальше!» – внушала Катя сама себе. Она решила раскрыть настоящий замысел Коляна, разоблачить Фармозу и узнать тайну карты.
       Решительный настрой девочки дал результат. Предметы вокруг нее, перестав расплываться, снова стали четкими и осязаемыми. Катя осталась в своем сне. Одна, в железном, полутемном трюме. Хотя, нет! Не одна! В трюме был еще попугай Парис…

Глава двадцать четвертая
про то, как Катя разоблачила
Коляна-капитана.

         Сначала, Катя хотела тихонько проследить за Коляном, и подслушать о чем он будет говорить с Фармозой. Но дверь трюма оказалась запертой снаружи, и от этого плана пришлось отказаться. Девочка подбежала к сундуку, и с трудом открыв тяжелую крышку, стала разбирать его содержимое. Какой там был беспорядок! Пустые банки из-под растворимого кофе, валялись вперемежку с рыбацким спиннингом и большим морским биноклем. Отодвинув в сторону тяжелую рыбацкую брезентовую накидку и огромные резиновые сапоги, Катя нашла наверное настоящий сигнальный пистолет-ракетницу. Он был черного цвета и очень тяжелый. «А вдруг - заряжен!» - с опаской подумала она, тихонечко отложив его подальше, в угол сундука. Попался девочке и небольшой деревянный ящичек темно-зеленого цвета, на крышке которого большими буквами было написано «Мина магнитная, с дистанционным управлением». Его Катя и трогать не стала. Были в сундуке еще: несколько компакт-дисков, музыкальный плеер, старые газеты…, опять пустая банка из-под кофе… и ни-че-го, что могло бы сейчас пригодиться! Катя разочарованно присела на краешек открытого сундука и посмотрела вокруг. «Парис! – девочка увидела накрытую клетку. – Может он что-нибудь мне расскажет?»
         Попугай не спал. – Катеррина! - Наклонив голову на бок и распушив гребень, он с интересом смотрел на присевшую рядом с ним девочку.
        - Хочешь, я выпущу тебя из клетки?
        - Неа! – Парис протестующее завертел головой.
        - Но ведь это же неволя…
        - Неа! – повторил попугай. – Это мой кубррик! – Птица важно взмахнула крыльями и по-хозяйски прошлась по жердочке. Парис оказался ленивым домоседом. Путешествия от одного края своей большой клетки до другого – ему вполне хватало. Обо всем остальном, он привык узнавать из иллюстрированных журналов, которые ему давал читать Колян. Да еще, слушая чужие разговоры, Парис делался очень эрудированным попугаем. «Гррандиозно эррудированный буррохвостый жако» - так он себя очень любил называть.
       - Гррандиозно эррудированный буррохвостый жако Парис! – снова важно представился попугай Кате.
       - Как же ты летал над морем, и искал Тринидад?
       - Врранье!
       - Но ведь Колян же рассказывал…
       - Врранье! – повторил Парис и нахохлился, с недоверием косясь на девочку. Подозрения Кати в неискренности Коляна-капитана начали подтверждаться. Через Париса можно было добраться до истины, но самолюбивого попугая нужно было как-то к себе расположить. И девочка придумала как:
       - Парисик, а ты кушать хочешь? – Услышав этот вопрос, попугай стал поглядывать в сторону Кати уже с интересом.
       - Меррси! – кокетливо произнес он услышав вопрос и пододвинулся ближе.
       - Хочешь яблочка или апельсининку?
       - Неа! – коротко отрезал в ответ Парис.
       - А манго или папайи?
       - Неа! – Ситуация снова становилась безвыходной. Но попугай сам подсказал выход: - Пиррожного хочу!
       - Ой, да пожалуйста! – радостно засмеялась Катя. – Хоть целый торт!
       - Торрт! Торрт! – закивал головой довольный жако.
       - Апс! – громко сказала Катя, зажмурившись и представив себе торт, который видела на витрина в кафе «Шоколадница». Урок, данный Коляном по получению во время сновидений, всего что  захочется - не прошел для девочки даром. В руках у нее появился большой бисквитный торт «Жоржетта». – На, Парисик, кушай!
       - Жорржетта! – попугай понял, что такого щедрого человека как Катя, надо ценить, и благосклонно согласился поделиться с ней известными ему секретами:
 
       Конечно же, история, которую рассказал Кате Колян-капитан, была ложью от начала и до конца. Да и не был Колян-капитан капитаном. В банде Тролля звали его просто Коляном или Колянычем. Коляныч считался большим лентяем, очень большим вруном, и очень-очень большим трусом. Как-то сделал Тролль с Гвоздем на своей базе шпионскую мини подводную лодку, и решив, что управлять ею будет Колян, отправили того учиться за границу, к своим знакомым врединам и злодеям. Те спуску Коляну не давали, и на моряка-подводника выучили. И с тех пор, должен был он на подлодке следить за парусником под названием Тринидад: куда тот плывет, что везет, и кто на нем путешествует. Колян и следил. Следил, следил… Да и обленился. Не вышел однажды в море. Проспал в трюме, на причале. А Тринидад как раз что-то очень нужное куда-то и перевез.
       - А что именно? – с нетерпением спросила Катя, прервав рассказ попугая.
        - Готторрпский шарр… - ответил он.   
        - А-а, - кивнула Катя. Кивнула машинально, из вежливости к таким необычным словам, только что произнесенным попугаем. Что такое этот Готторпский шар она, конечно же не знала.
        - Ну вот… - Парис виртуозно повернул лапой наполовину съеденный торт и дотянулся клювом до кремовой розочки. – Шарр этот Фаррмоза пррятал… Пррятал, прятал, - попугай, смакуя вкус торта, закрыл глаза и стал раскачиваться на перекладине клетки. – А потом, прришли полицейские… - Жако прицелился на новый лакомый кусок.
        - Полицейские?
        - Ага! Фаррмоза прятал шарр в Таиланде…
        - А-а, - снова, как в прошлый раз кивнула Катя, – И что?
        - Полицаи ушли, а шарр прропал! Прропал! – Попугай закачался на перекладине. – Прроклятый Гном! Прроклятый Гном! – повторил он, видимо не раз им слышанные слова, при этом копируя чей-то злой голос.
        Помощники Тролля и Фармозы, конечно, стали искать пропавший шар. И подумали, что из Таиланда он был вывезен на паруснике Тринидад. Казалось бы – теперь вернуть шар обратно не составит труда. Ведь за этим парусником должен был постоянно следить Колян, наблюдая за ним в перископ подводной лодки. Но именно в тот день, когда Тринидад тайно приняв на борт секретный груз, ушел в море – Колян проспал на причале, и парусник упустил. Попугай Парис, был свидетелем страшного разгона, который был потом учинен лодырю Коляну.
       - Кошмарр! – громко кричал попугай, рассказывая про это Кате, закатывая глаза и взмахивая крыльями.
       Скорей всего, Коляна бы навсегда сослали на хозяйственные работы в одну из троллевских баз. Парис при этом обмолвился даже о какой-то из них, спрятанной высоко в горах. От вечной каторги, провинившегося Коляна, спасло только то, что за него заступился Фармоза, считавшийся у Тролля лучшим учеником. Сам попугай Фармозу никогда не видел. А Тролль возлагал на него большие надежды. Коляну дали шанс исправиться. Фармоза помог ему найти Тринидад, и попасть на парусник. Только шара там не оказалось. Но Коляну удалось стащить с корабля карту с маршрутом последнего плавания, повторив который люди Тролля, вероятно, смогли бы отыскать новое место нахождения Готторпского шара. Правда, и тут Колян не смог сделать все как надо. Покидая Тринидад, он был разоблачен, и удирая, не нашел ничего лучшего, как запаковать украденную карту в стеклянную бутылку и бросить ее за борт. Бутылку унесло течением…
       - А потом ее нашла я! – догадалась Катя.
       - В Рроссии, в прростом горроде, на беррегу рреки, - закивал головой попугай. – Неверроятно!
       - А как Колян нашел меня?
       - Фаррмоза! Он научил Коляна брродить по чужим снам. И теперь, когда ты спишь, Колян вызывает тебя к себе на подводную лодку, чтобы получить каррту.
       - Так я сейчас на подводной лодке, что ли? – от такого открытия, у Кати даже перехватило дыхание.
       - Да, на Кррабосе.
       - На Крабосе? Это у нее название такое?
       - Угу! Кррабос как крраб лежит на дне, и ждет указаний от Фаррмозы. Что он скажет, то Колян и сделает. А если сделает что-то не так, то каррамба!
       - Видать, этот Фармоза очень опасен, - предположила девочка.
       - Фаррмоза пррофессионал! – важно отозвался Парис. Съев большущий торт, попугай разговорился. Он много знал, и конечно же рассказал бы Кате еще и о Коляне и о паруснике Тринидад. Но…
       - А что это ты тут делаешь?! – вдруг услышала девочка удивленный голос Коляна. Ни Катя, ни попугай не заметили, как он вернулся в трюм. – Ну? – Пират ждал ответа. – Я же тебе велел просыпаться!
       После разговора с Фармозой, Колян очень изменился. Он уже не улыбался слащаво, а небрежно ухмылялся, глядя на Катю сверху вниз. Когда же пират посмотрел на попугая, перемазанного кремом – взгляд его стал просто злым.
       - Что, пучок из перьев?! Дорвался до сладкого? – заорал Колян на Париса, побелев от злости. - Ну, пуховая подушка! Все девчонке разболтал? – Пират по-хозяйски прошелся по трюму и увидел раскрытый сундук. – А! И в сундуке моем уже порылись! Да я вас сейчас… - Он схватил из сундука пистолет-ракетницу, и взвел курок.
       - Карраул! – Парис рухнул на пол клетки.
       - Каррамба тебе, афрриканский прредатель! – Прицеливаясь в попугая, Колян, почему-то тоже стал р-рыкать на каждом слове. Но выстрелить он не успел. Потому что Катя, схватив клетку за ручку, и резко рванув ее с места, выбежала из трюма, прошмыгнув в оставленную открытой пиратом дверь. За трюмом, девочка чуть не налетела на железную лестницу, ведущую куда-то вверх, проскочила ее, и устремилась вперед, к другой двери. Клетка волочилась за ней, ударяясь о стены, пороги и лестницу. Парис, истошно вереща, летал по ней из стороны в сторону. К этому крику, через мгновение прибавился еще и грохот споткнувшегося о ступеньку и упавшего на пол Коляна-пирата, бросившегося в погоню за беглецами. Новый трюм, в который вбежала Катя – стал для нее ловушкой. Это была рулевая кабина с креслами, штурвалом и большим окном-иллюминатором. За окном была вода. Ее толщу слабо пробивали два луча желтого света, почти как автомобильные фары, освещающие ночную дорогу. В этих лучах были видны бурые водоросли, медленно раскачиваемые течением, снующие туда-сюда стайки маленьких рыб, а еще какие-то искорки, песчинки и соринки. «Мы же под водой! – спохватилась Катя, останавливаясь. Бежать больше было не куда. – Что же делать?»
        - Ну вот вы и попались! – в кабину ввалился прихрамывающий Колян. – А куда вам деться?.. – Пират злорадно ухмыльнулся, - С подводной-то лодки!
        «Я же сплю! – вдруг вспомнила Катя. – Надо просто проснуться!.. А как же Парис?»
        - А я карту рисовать не буду! И вообще, сейчас возьму и проснусь! – строго пообещала девочка приближающемуся пирату, скорчила рожицу, и показала язык.
        - И не рисуй! – Колян тоже скорчил рожу и тоже высунул язык, для пущей выразительности, выпучив еще и глаза. – Не рисуй. Просыпайся. Скоро я и Фармоза встретимся с тобой наяву. И Гном попадется…, никуда не денется! Сам отдаст и карту и шар! Вот тогда и посчитаемся! Бе-е-е! – Пират снова злорадно скорчил рожу. – А сейчас, я разберусь с этим грандиозно эрудированным бурохвостым болтуном…
        Колян поднял руку с ракетницей и направил ее на попугая.
        - Не стреляй в Париса! – крикнула Катя, и встала между клеткой и пиратом. Вспыхнуло пламя. Раздался грохот. Все вокруг погрузилось в сплошную темноту.

Глава двадцать пятая
про ночь, которую Стрелка назвала
сумасшедшей.


          Катя проснулась. За окном, уже было совсем светло. Но на столе, за которым вчера вечером сидела Стрелка, продолжал гореть ночник. Раскрытые папки, разложенные тут и там листы и фотографии, говорили о том, что Катина подружка занималась с ними допоздна, и еще не закончив, просто куда-то вышла по делам.
       «Что же мне снилось?» - подумала девочка, отпуская сжимаемую обеими руками подушку, и протирая глаза. Она встала с кровати, и зябко ежась от утренней свежести, медленно подойдя к столу, выключила ночник.
       «Не, деда! Так никакого бензина не хватит! - раздался из гостиной возмущенный голос Джона. – Всю ночь по городу носимся…»
       Катя приоткрыла дверь и выглянула наружу. Там она увидела Джона, который тоже заглядывал в гостиную, но только из прихожей. Придя с улицы, немного дрожа от первого осеннего легкого заморозка, он не спешил снимать свою теплую куртку, на которой были написаны уже знакомые Кате буквы «СДВ».
        - А что, больше никого нет? – озадаченно спросил мальчик, начиная говорить тише.
        - Не знаю… - Катя пожала плечами. На их голоса никто больше не откликался, а значит, в доме, действительно больше не было никого.
        - Мда-а!.. А давай, Кэт, чайку попьем… - предложил Джон, - … пока эти часы опять не зазвонили! – он с опаской покосился на часы. Но не успел он договорить, как те, словно отозвавшись на его опасения, зазвенели, засветились, и показав двадцать четыре минуты, начали обратный отсчет.
         - О нет! – простонал Джон, разворачиваясь и идя к выходу. – Сегодня я умру с голоду!..
         - Давай, я быстро сделаю тебе бутерброд! – предложила Катя.
          - Нет, Кэт… осталось двадцать три минуты, а я еще не знаю, куда надо ехать… может опять за город, да и что там на этот раз?.. – дверь за Джоном закрылась, и через минуту, с улицы послышалось урчание отъезжающей Шустрой таксы.    
         Время на часах продолжало идти в обратную сторону. Вот уже и двадцать минут мигнули, и превратились в девятнадцать. «Успеет ли Женя остановить детское время? Где Гном и Стрелка?» - волновалась Катя, стоя посреди гостиной и словно заколдованная смотрела на часы. Минута следовала за минутой быстро, как никогда. И сердце девочки стучало быстро и тревожно. «Успеет Женя или нет!..». На четвертой минуте время остановилось. «Успел!» - обрадовалась Катя, облегченно вздохнув. Но тут, часы зазвонили снова, показывая новую цифру. Тридцать семь минут! «Что делать?! - кроме нее в доме никого не было. Знают ли о новой опасности ее друзья?.. – Вот именно, что друзья! Гном, Стрелка и Джон мои настоящие друзья, и я должна им помочь! Я должна сама остановить детское время!» – решилась девочка, и побежала на улицу. «Быстро добегу до милиции, найду там дядю Ваню-милиционера, и расскажу о наступившем детском времени…» - придумала она спасительный план, открывая входную дверь…
        - Ой! – оказавшаяся на крыльце Стрелка, ловко перехватила спешащую Катю. - Куда это ты, в одной пижаме?
        - Там… часы! Тридцать семь минут!
        -Да? – Стрелка достала свой навигатор. – Странно… Но у меня никакой информации нет. Ну-ка пойдем, на часы посмотрим.
        Но когда они вошли в гостиную – часы ничего не показывали. Стрелка вопросительно взглянула на Катю.
        - Они взаправду звонили!
        - Может быть тебе показалось?    
        Конечно, Стрелка могла подумать, что ее подружке просто приснился сон про часы, и что девочка, проснулась, и не найдя никого в доме – испугалась и побежала на улицу.
        - Стрелочка! Они звонили! Звонили! – заплакала Катя.
        - Тихо, не плачь… - Стрелка усадила Катю за стол, снова взглянула на злополучные часы, и набрав на навигаторе телефонный номер, связалась с Гномом. Странно, но и до Гном Гномыча никакого тревожного сигнала не доходило.
        - А давай, Катя, чаю попьем, - предложила Стрелка, почти так же, как совсем недавно это говорил Джон. – Пойдем на кухню, согреемся…
        Стрелка не торопясь наполняла чайник водой. Потом ставила его на плиту. Потом, расставляла на столе чашки и блюдца. Словно не замечая очень грустного Катиного лица, она негромко, между всеми этими делами, рассказывала девочке про то, как сегодня, среди ночи – тоже зазвонили часы, а на ее и гномовском навигаторах появилась информация о новой пакости Тролля. Он, вместе с Гвоздем, опять стал ломать детские городки, так чтобы детвора, падала с качелей, сваливалась с лесенок, подвесных канатов и колец, шлепалась в лужи и набивала себе синяки и шишки. Гном, Стрелка и Джон – снова будили дворников, чтобы вместе, до наступления утра, успеть все починить. Но вот что оказалось странным: когда заспанные дворники, а еще плотники и сварщики, а еще тетеньки-активистки домов и подъездов, собрались и пришли в детские городки, то никаких повреждений не нашли! «Где? – удивленно спрашивали они у Гном Гномыча, - Где и что сломано? Зачем! – обижались они на Стрелку и Джона, - Зачем вы трезвонили к нам в двери ни свет ни заря!» И действительно – все качели, все лесенки, все подвесные канаты и кольца были в полном порядке. «Эх вы!» - обиделись дворники, плотники, сварщики, тетеньки-активистки, и разошлись по домам.
        Не успел Гном с помощниками понять в чем дело, как наступило новое детское время. Навигаторы сообщали о возвращающейся  мадам Хватовой. Якобы та через час должна приехать на междугороднем такси, и встретиться с Троллем. Чтобы сорвать эту встречу, Гном обратился за помощью к дяде Ване-милиционеру, который, рано утром, разбудил и собрал свободных дорожных инспекторов и попросил их останавливать и проверять все въезжающие в город междугородние такси. А еще, дядя Ваня разбудил и уговорил очень строгого следователя, вместе с его очень смелыми сыщиками - съездить к Троллю и Гвоздю на заброшенный ремонтный завод. Дядя Ваня убедил следователя, что два дня назад, именно джип Тролля, которым управлял Гвоздь – чуть было не наехал на мальчика Артема, когда тот переходил перекресток улиц Весенней и Героев танкистов. А три дня назад – чуть было не наехал на девочку Катю, во дворе ее дома. За такое – и Тролля и Гвоздя, нужно было строго наказать. И одновременно с этим – не дать им встретиться с мадам Хватовой.
        - А в результате, получился полный облом, - грустно сказала Стрелка, наливая Кате горячего чаю…
        Получился не только полный облом, а еще и огромный скандал! Потому что, когда следователь и сыщики приехали на заброшенный ремонтный завод, то Тролль и Гвоздь показали им по винтикам разобранный джип, и заявили, что в таком виде их автомобиль находиться уже целый месяц, и на нем, естественно никто, ни три, ни два дня назад не ездил.
        Не появилась в городе и мадам Хватова. Инспектора ГИБДД остановили и проверили все такси, но директрисы-самозванки так и не обнаружили.  «Где? – возмущенно спрашивали они у Гном Гномыча. – Где эта ваша мадам Хватова?»         
     «Зачем? – спрашивал строгий следователь и смелые сыщики у дяди Вани, Стрелки и Джона. – Зачем вы обманываете нас и поднимаете  рано утром из-за нарушений, которых не было? Эх вы!» - сказали уставшие милиционеры и пошли к себе на службу, потому что наступило утро, и у них начался новый рабочий день. Только дядя Ваня остался. Старый друг Гном Гномыча был абсолютно уверен, что ни Гном, ни его помощники никого не обманывали. Нужно было просто разобраться во всех этих ночных историях. Но разобраться - снова не получилось. Настало новое детское время! Это из-за него сорвался из дома не успевший позавтракать Джон. Забрав Гнома и дядю Ваню от здания милиции, он, на Шустрой таксе, помчался в центр города, к огромному, старому пустующему дому, в котором вот-вот должен был начаться большой ремонт. Туда, в поисках клада, а заодно, прогуливая контрольную по математике, спрятались два мальчишки-школьника. Теперь, нужно было срочно вывести их из этого пустого аварийного дома. Но быстро добраться до места никак не получалось. Шустрая такса все время попадала на красный свет светофоров, и теряла время, дожидаясь зеленого сигнала. Потом еще, дорогу ей преградила шумная колонна мотоциклистов. Десятки мотоциклов, ревя моторами, заполнили главную улицу, и медленно ехали по ней, окружая Шуструю таксу и другие машины, справа и слева, спереди и сзади. Наверное, у них был какой-то мотоциклетный праздник. В один момент, Гном даже хотел выйти из такси, и просто, без машины, бежать к старому дому. Но – детское время остановилось. Мальчишки сами ушли со стройки…
       Конец этой истории, Стрелке и Кате рассказал уже Джон, вернувшийся таки наконец домой.
        - Когда я все-таки довез деда и дядю Ваню, они отправили меня к вам, а сами решили, на всякий случай, осмотреть стройку, - говорил Джон обжигаясь, но все равно, с удовольствием уплетая седьмой блин, которые сноровисто пекла на плите Стрелка.
        - Да, выходит, что это уже третья ложная тревога за последнее время… - задумчиво произнесла девушка, намазывая масло на только что снятый со сковородки блин. Немного помолчав, Стрелка перевела взгляд на Катю. – Вернее, четвертая! – уверенно сказала она, перекладывая блинчик, в тарелку подружки.
        - Почему четвертая? – не понял Джон.
        - Потому что, когда ты уехал, то часы снова зазвонили. А детское время не наступило! Вот почему! – сообщила Катя, радуясь, что Стрелка ей все-таки поверила.
        - Сумасшедшая ночь… - вздохнула Стрелка, снимая фартук, и присаживаясь за стол.   
         
Глава двадцать шестая
в которой Катя вспомнила
  свои сны.
      
           Джон оставался неисправимым кусочником. Долго сидеть за столом, и спокойно есть, медленно пережевывая пищу… - такого расточительного отношения к жизни он не понимал. К тому же – это было бы явным предательством к компьютеру, к его «железному брату», как обычно отзывался о нем мальчик. Вот и сейчас, прихватив с собой тарелку с блинчиками, и большой бокал с чаем, Джон, пробубнив полным ртом что-то типа «офень фкуфно» и «бальфое  пафибо» - смылся к себе в комнату. Стрелка только махнула рукой на это безобразие. К тому же, дело, которым собрался сейчас заняться Джон со своим «железным братом» серьезно ее интересовало: почему стал плохо работать навигатор? Джон мог в этом разобраться…   
        А блинчики были очень вкусные. С вареньем!
        - Кушай, - Стрелка подложила Кате новую порцию блинов, свернутых в трубочки.
        - Спасибо, что ты мне поверила, - благодарно кивнула Катя, - Ну про то, что часы включались…
         - Кушай… - устало отозвалась ее подружка. – Это банановое варенье… Его наш Гном Гномыч, на прошлой неделе из Бразилии привез…
         - Из самой Бразилии?!
         - Да.
         - А как он там оказался? И зачем?
         - Бразилия для деда как вторая родина… У него там много друзей…
         - А разве может быть у человека несколько родин?
         Стрелка задумалась и пожала плечами. Катя считала своей родиной город, в котором жила, а еще Россию, у которой флаг белого, синего и красного цвета, а еще герб с двуглавым орлом. В наверное, далекой Бразилии - девочка никогда не была, и ей, конечно, было чудно узнать, что Гном, ездил туда, как к себе домой, привозил варенье, приготовленное из бананов, и было это для всех так обыденно, словно Бразилия находилась всего в нескольких шагах отсюда, как ближайший магазин…
          - А откуда у тебя эта инфекция? – вопрос Джона никак не подходил к Катиным фантазиям о Бразилии, в которые девочка постепенно начала погружаться. Фантазии были здоровскими: теплый ветер побережья, ласковый шум прибоя, горы собранных бананов, улыбчивые и гостеприимные бразильцы, помешивающие деревянными ложками банановое варенье, которое бурлит и пениться оранжевыми пузырьками в больших котлах…
         - Я спрашиваю, откуда в навигаторе эта инфекция? – Рядом с придуманными бразильцами появился Джон, пристающий к Стрелке с какими-то странными больничными вопросами. Приветливые бразильцы мигом исчезли. А Катя вернулась из своей придуманной Бразилии, в действительность, где очень серьезный Джон ждал от Стрелки очень серьезного ответа. В руке он держал ее навигатор, с которого, не дождавшись объяснений, стал читать:      

На Сиамском берегу
Я теперь гостить могу.
В джунглях там который год
Васин дедушка живет…

          - А это стрелкин мальчик сочинил стихи про дедушку моего Василька! – радостно сообщила Катя. – Там еще про пещеру и клад…
          - Угу!.. – непреклонно хмурился Джон, - Что это еще за мальчик?
          - Так.. Задавака один… Прилип на улице… Помог колесо у велика накачать… - беспечно пожала плечами Стрелка, продолжая возиться у плиты. – А ты что, Женечка, ревнуешь?
         От последних слов, сказанных девушкой с ехидной улыбочкой, Джон покраснел, и возмущенно запыхтел, моргая, и видимо подбирая слова, которые могли бы достойно доказать Стрелке что ему сейчас не до чепухи с какой-то там ревностью.
        - Да если б не моя суперкомпьютерная программа!.. – только и сумел, наконец, выдохнуть он. – Ну-ка возьми свой навигатор, и собирай из этого стишка буквы…
        - Как собирать-то, - Стрелка, все еще улыбаясь, взяла навигатор, и стала пролистывать в нем текст стихотворения.
        - Бери только каждую вторую букву из первой строчки каждого четверостишья! – пояснил мальчик, подбоченясь и продолжая хмуриться. – Кэт! Сбегай за бумагой и карандашом, помоги нашей веселой Стрелочке!
       Через считанные минуты, на кухне уже никто не веселился.
        - Не может быть! – прошептала Стрелка, когда прочитала сложенный из выбранных букв текст. А на листке было написано следующее:
атака вируса фармозы

       - Вот так вот, Стрелочка!.. – назидательно произнес Джон. - ... А то пещера… Клад! – теперь он укоризненно посмотрел и на Катю.
       - Что же теперь будет? – Стрелка, как и Джон, поняла, какая большая опасность у них появилась. Ее случайный и давно забытый знакомый Алекс, оказался Фармозой! Узнав номер мобильного телефона девушки, он, отправил ей эсэмеску-стихотворение, со  спрятанным в нем вредоносным вирусом, который через телефонный модем, проник в систему всей навигации службы детского времени, открыв ее для Тролля и его банды. Теперь стало ясно, кто ночью и утром заставлял беспричинно звонить часы и присылал на навигаторы Гнома и Стрелки ложные сообщения о сломанных детских городках и о приезжающей в город мадам Хватовой. Это было делом рук Тролля! Вернее, его помощника Фармозы… Также, было ясно, что троллевская бригада не остановится. Прошла только первая атака противника. И прошла, к сожалению, удачно.
       - Во всем виновата одна только я! – сделала неутешительный вывод Стрелка, когда закончила рассказывать Джону, как в ее навигатор попали стихи, в которых был зашифрован враждебный вирус. – Мне надо было тогда сразу насторожиться: почему мой велик в другом месте оказался, и почему у него колеса спущены… А уж разболтать номер мобильника, через который есть выход в нашу навигационную систему!.. Почему я такая глупая? Почему? Почему? Почему?   
       - Успокойся. Возьми себя в руки, - наконец, очень спокойно отозвался Джон. – Он строго взглянул на Стрелку. – Вспомни девиз нашей команды, а потом хорошо подумай, и реши: что нам лучше всего сейчас сделать. – После этих его слов, девушка как то сразу успокоилась, и, наверно испытывая неловкость за свою недавнюю слабость, проговорила, смущенно оправдываясь:
       - Да нет… Просто мне за Пушкина Александра Сергеевича обидно стало… Что к его стихам всякие Алексы Фармозы-врунозы примазываются…
      Об опасности надо было срочно предупредить деда Гнома.
       - По телефону навигатора нельзя… - размышлял Джон. – разговор обязательно подслушает Тролиссимус, и поймет, что нам уже стало известно про его вирус.
       - Надо ехать к деду на нашей Шустрой Таксе! – откликнулась Стрелка. – Срочно! Ведь точно же, что его нарочно заманили в тот дом, который на ремонте…
       - Погнали! – Джон, больше не теряя времени, устремился к выходу. Стрелка заторопилась следом…
       - Я тоже… Я тоже хочу с вами! – Это сказала уже Катя. Вернее тихо всхлипнула. Почему-то получилось, что тревожные новости, обрушившиеся на Стрелку с Джоном – так сильно их заняли, что ребята, как-то забыли о девочке. Может быть, это произошло по привычке, как совсем недавно, когда они работали без нее, когда Кати просто еще не было в их команде. Но как бы там ни было – получилось некрасиво. Ведь о друзьях надо помнить всегда! И услышав тихие Катины слова, увидев выступившие на глазах девочки слезы, Стрелка и Джон поняли это, и им стало стыдно.
       «Да! Они одна команда! И бороться с атакующей бедой они будут вместе, ни на миг больше не забывая друг о друге. Иначе нельзя. Если иначе, то не победить никогда… Если иначе, то и не нужна никому будет вся эта их служба детского времени!» - вот о чем, одном, думали в тот миг наши друзья.
       - Я, пожалуй, останусь дома, - Катя нарушила молчание и улыбнулась, слегка кивнув вернувшимся к ней Стрелке и Джону. – Уберу со стола…, вымою посуду…, и буду ждать вашего возвращения.   
       - Мы быстро, - Стрелка обняла девочку, и, вместе с Джоном снова заспешила на улицу, - Мы быстро, сестренка!..   
       «Только бы не случилось ничего плохого…, - Катя стала убирать посуду. И в этот миг на улице раздался грохот взрыва. От неожиданности, тарелка с нарисованными на ней волнами и рыбками – выскользнуло из рук девочки, упала на пол и разбилось. Тут же, за какое-то мгновение, в памяти Кати промелькнули ее забытые сонные приключения: злорадно ухмыляющийся пират Колян, с ракетницей в руке; попугай Парис, пластом валяющийся от страха на дне своей клетки; рулевая рубка подлодки «Крабос», за иллюминаторами которой покачивались водоросли и проплывали стайки юрких рыбешек. А еще вспомнились вспышка пламени и грохот… почти такой же, как сейчас!
 
Глава двадцать седьмая
в которой Катя встречается
с Коляном уже наяву.

        Как и полтора часа назад, выбежавшую после взрыва на крыльцо Катю - перехватила стоявшая там Стрелка. Джон уже осматривал Шуструю таксу, пострадавшую от взрыва. На машину было больно смотреть: отлетевшие дверцы, задранные вверх крышки капота и багажника. Но самое сильное повреждение получила крыша автомобиля. На ней зияла сквозная дыра, с оплавленными, почерневшими и задранными внутрь, а местами даже скрученными рваными краями.
        - Бомба…, скорей всего магнитная, и с дистанционным управлением…, была прикреплена сверху, - пояснил Джон подошедшим к такси девочкам. – Удар взрыва, через крышу ворвался в салон, и изнутри выбил все дверцы, словно пробку из бутылки с шампанским. Ну а багажник и капот открылись потому что всю нашу Таксу при этом здорово тряхнуло…
       Стрелка и Катя молчали.
       - Конечно Фармоза!.. – можно было подумать, что Джон разговаривает сам с собой. – У него же байк навороченный… А я такой видел, когда Гном Гномыча и дядю Ваню подвозил. Он все около нас терся. Сначала на светофоре, где я стоял. А потом в заторе, который из-за мотоциклистов образовался… Тогда-то, по крыше Таксы что-то и стукнуло. Это Фармоза бомбу прикрепил, а я внимания не обратил… Мы же торопились, чтобы в старом доме мальчишки не покалечились… А мальчишек-то на самом деле и не было никаких… Это Тролль нас дурачил…  - Джон медленно сел на корточки возле покореженной машины и удрученно посмотрел на своих друзей. – Конечно жалко…- выдохнул он, шмыгнул носом и опустил голову.
       - Я, наверно, эту бомбу видела раньше… - задумчиво произнесла Катя, и немного смутившись, добавила: - Во сне… Ну, помните, я кораблик, нарисованный на чашке, назвала Тринидадом? Так вот, это тоже из моих снов… Я их совсем-совсем не помнила, а вот сейчас, после взрыва… - И девочка начала рассказывать про Коляна, про его разговор с Фармозой, про карту, про парусник, и про найденную в пиратском сундуке мину.
        «…Скоро я и Фармоза встретимся с тобой наяву. И Гном попадется…, никуда не денется! Сам отдаст и карту и шар! Вот тогда и посчитаемся!..» -  Катя старательно пересказала Стрелке и Джону слова Коляна.
       - Дед в ловушке! – тревожно сказала Стрелка, - Его надо спасать! Может побежим в милицию?!
       - Дядя Ваня, сейчас, вместе с Гном Гномычем дом осматривают, а другие милиционеры нас и слушать больше не станут. Вспомни, как они всю ночь с нами впустую на дорогах мерзли, и на развалинах ремонтного завода в ржавых железяках ковырялись? Это Тролль с Фармозой специально постарались, чтобы нам никто теперь не верил и не помогал.
      - Тогда, чего же мы стоим… побежали сами Гном Гномыча спасать!
       - Подожди, Стрелочка… - Джон задумчиво посмотрел на покалеченный взрывом автомобиль. – А попробую я все-таки нашу Шуструю таксу завести…
      Удивительное дело! Но машина и в самом деле завелась!
      - Скорее… Садимся и мчимся! – почти в рифму скомандовал Джон. Он просто сиял от радости. – А то, вдруг, заглохнет…
       Катя и Стрелка запрыгнули в почерневший от копоти салон, как и Джон, быстро пристегнувшись уцелевшими ремнями безопасности. Шустрая Такса, с громким ревом и скрежетом рванула с места, и оставив после себя густое облако синего дыма, помчалась на выручку Гнома и дяди Вани милиционера.

       Оказалось, что дядю Ваню спасать не надо. Через два квартала, ребята увидели, как тот спокойно, целым и невредимым, шел по тротуару.
       - Иван Степанович! – А где наш деда? – спросила у него Стрелка, когда машина завизжав тормозами, дергаясь и дребезжа остановилась около него.
       - Пошел к вам, в службу. Мы с ним дом проверили, а тут, по его навигатору, пришло сообщение, что меня в милицию вызывают по новому заявлению Виктории Кукушинской… Вот я и иду…
       - Нет никакого заявления! Это Тролль вас специально разлучил, чтобы Гном один остался. Вот только где он теперь?
       - А сообщения про дом, тоже не настоящие?
       - Тоже. И про детские городки, и про мадам Хватову!
       - Вот оно что?! Теперь мне все ясно. А искать Гном Гномыча в таком случае надо в районе того самого аварийного дома. Ремонт там сейчас не ведется. Место глухое, и самое подходящее для расправы.
       - Тогда мы туда! А вы, с нами?
      У Ивана Степановича был другой вариант. Он  предложил срочно поднять по тревоге милицию, чтобы оцепить и прочесать опасное место, нарушив тем самым все планы Тролля. Но ребята по-прежнему сомневались, что им сейчас кто-то поверит. Единственное, что сумел доказать в своих доводах дядя Ваня, это оставить у себя Катю. Потому что понятно - такие автогонки все-таки были еще рановаты для девочки.
       - Попробуйте собрать помощь, а мы полетели к дому! – прокричала напоследок Стрелка. Через несколько секунд, Шустрой Таксы уже не было видно. Зато слышно было еще долго.
       Иван Степанович сразу стал действовать. Встретив наряд дорожной службы, он рассказал о происшествии. В этом наряде, оказались те же самые милиционеры, которые вчера останавливали музыканта Илью Гордеевича Смычковского, подозревая, что он не музыкант, а диверсант.
        - А, это тот Гном, который из так называемой службы детского времени! – отмахиваясь от дяди Вани, зевнув, сказал старший патрульный милиционер. – Так мы ему всю прошедшую ночь помогали. А толку? У нас и так работа: помогай, да проверяй… А здесь, и поспать совсем не дали, - закончил он жаловаться, и снова зевнул. Второй его помощник и говорить ничего не стал, а только стоял рядом, и тоже зевал обиженно. Тут, еще, к ним подошла пенсионерка-активистка из соседнего двора, и тоже часто зевая, стала Гнома ругать:
       - Все суетится этот Гном, суетится… Людям всю ночь спать не давал. И вот, теперь, здрассьте, опять помощи просит!         
       Кате было очень обидно слушать эти разговоры. И она заплакала.
       - Зря вы так, - ответил Иван Степанович милиционерам и тетеньке. – Есть в городе негодяи:  Тролль, Гвоздь и Фармоза…
       - А еще Колян…, - всхлипнула Катя.
       - Из-за них – чуть не погибла эта девочка, - дядя Ваня кивнул на плачущую Катю…
       - И мальчик Артемка…, - снова добавила Катя.
       - Гном с ребятами делают все, чтобы помешать троллевской банде…
       - А наш Мустафа, даже обгорел, и теперь лежит в больнице, в Москве, -  плакала девочка.
       - Это что за Мустафа? Это Миша, что ли? Тот, такой вежливый, в чалме? – всплеснула руками пенсионерка-активистка. – Да как же это с ним такое горе-то случилось?
       - Тролль хотел устроить пожар в детском магазине, а Мустафа не дал…
       - И нынешний ночной переполох тоже Тролль устроил…, по навигаторам ложную информацию запустил… нарочно, чтобы все на службу детского времени обиделись, -  сообщил Иван Степанович.
        Услышав все это, милиционеры перестали зевать, и теперь виновато покашливали, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
       - И у меня, вчера, по рации кто-то посторонний хулиганил! – вспомнил старший патрульный милиционер, - Тоже, что ли кто-то из троллевских?
       - Да! Фармоза!
         Пока длился этот разговор, возле милицейской машины, уже собралось много людей. Здесь были и дворники, и пенсионеры, и просто прохожие. Из дверей магазинов и кафе стали выглядывать любопытные продавцы и бармены. «Что случилось? Что происходит?» - интересовались они друг у друга. И вот, уже всем стало известно, что Голованов Гном Гномыч, которого многие хорошо знали – попал в беду. «Надо ему помочь! - решили все. – Пусть патрульные милиционеры, по специальным каналам радиостанций милицейских и спасательных служб, поднимают тревогу, и тогда к старому аварийному дому, срочно подтянутся силы, чтобы найти и спасти Гнома… И задержать Тролля, Гвоздя, Фармозу и Коляна!»
       И все бы хорошо. Да только к тому времени, Катя уже была похищена. Когда девочка стояла, окруженная людьми, ее кто-то, очень быстро схватил сзади, выдернул из толпы, закрыв рот ладонью. Никто этого не заметил. Даже дядя Ваня.
       Потом был ревущий мотоцикл, мелькающие здания, столбы, деревья…
       - Ну, здравствуй, Катя Ручейкова, - услышала девочка голос Коляна, когда похититель, сняв ее с мотоцикла, быстро затолкал пленницу сначала в подъезд, выложенный обшарпанными, красными кирпичами, а потом в незнакомую заброшенную комнату, с оборванными обоями и осыпавшейся штукатуркой. – Я же говорил, что мы скоро встретимся! – Обернувшись, она увидела пирата. После последней встречи в Катином сне, Колян изменился. Его лоб был забинтован. Уши, нос и пальцы рук – намазаны йодом и зеленкой. Катя не знала, что эти ранения Колян получил из-за нее. Ведь тогда, во сне, прежде чем девочка полностью проснулась, на подводной лодке «Крабос» успело случиться вот что:          

- … Сейчас я разберусь с этим грандиозно эрудированным бурохвостым болтуном! – Колян поднял руку с ракетницей и направил ее на попугая.
- Не стреляй в Париса! – крикнула Катя, и встала между клеткой и пиратом. Девочка не могла просто проснуться и исчезнуть с подводной лодки, бросив Париса на расправу озлобленному Коляну. Прикрыть собой птицу, бесспорно, было делом отважным, и на такое не каждый бы человек смог вот так вот, без раздумий, решиться. Но сейчас, этот поступок ситуации не изменил. Колян не успокоился и не опустил оружия. Катя поняла, что пират все равно выстрелит, и теперь уже в нее. Еще были крошечные песчинки времени, чтобы проснуться, и мигом все забыть. Но как же тогда Парис?!.. Девочка зажмурилась. «Ах, как хорошо было совсем недавно просто жить у себя дома. Ходить в школу, сбегая каждое утро по лестнице с этажа на этаж, до самой уличной двери!.. – промелькнуло в ее голове. И вдруг: - Дверь?! Ну, конечно же дверь! Большая, железная дверь ее подъезда! Вот чего сейчас не хватает, чтобы надежно отгородиться от взбесившегося пирата!». Девочка, продолжая зажмуривать глаза, ясно представила спасительную дверь, и мысленно сказала «Апс!». Дверь, окрашенная коричневой краской, и местами обклеенная бумажками объявлений и рекламы – появилась вовремя. Колян нажал на курок. Вспыхнуло пламя, раздался грохот, и для Кати все вокруг погрузилось в сплошную темноту. Она проснулась. А вот Коляну просыпаться было некуда. К большому для него сожалению.
    Так вот, Колян, кипящий от злости, нажал указательным пальцем на курок ракетницы. В тот миг он безумно мечтал разорвать, растереть в порошок, и развеять по воздуху эту мерзкую шмакодявку Катьку, так близко стоящую сейчас перед ним, закрывая собой клетку с перепуганным до обморока попугаем. Если бы в это время, кто-то сказал Коляну, что стрелять в девочек нельзя и постыдно – наш пират, нисколько бы не одумался, и все равно бы выстрелил. Ведь он был трусливым негодяем. А для труса нет ничего приятнее, чем делать что-то плохое, с уверенностью что не получишь сдачи. Итак, раздался грохот выстрела, но одновременно с ним, прямо перед Коляном появилась большущая железная дверь. Вылетевший из ствола заряд, мгновенно долетев до нее, врезался в сталь, и отскочил в противоположную сторону, устремляясь прямиком в лоб остолбеневшего от неожиданности злодея. «Зелененькая…» - почему-то подумал Колян, падая на спину, и вываливаясь из рулевой рубки в коридор подводной лодки. Туда же улетевшая ракета, близко-близко прожужжав над самым пиратским носом, наткнулась на дверь трюма, и срикошетив в сторону, громко хлопнула. В лодке начался пожар, который Колян потушил, сбивая пламя одеялом своей постели. Когда с этой угрозой было покончено, пират имел жалкий вид: шишка на затылке, обожженные пальцы, уши, нос. Бегая по лодке в поисках бинтов, йода и зеленки, он налетел на представленную Катей дверь, стукнувшись об нее лбом. «Граждане! При пожаре звоните по телефону 01!» - прочитал измученный пират дверную надпись, простонал «Упс!» и тихо завыл от жалости к самому себе. Ведь трусы так любят себя пожалеть…

          Мстить за прежние обиды, встретившись с Катей уже наяву, Колян не спешил. Вернее боялся. «Вдруг, девчонка, снова выкинет что-нибудь непредвиденное… – опасливо думал побитый пират, - Лучше буду просто делать то, что велел Фармоза». А Фармоза, который лично выкрал Катю, приказал сторожить девочку и заставить ее нарисовать карту. Поэтому, Колян, не стал даже заикаться пленнице, про то, как ему сильно досталось от ее вызванной в сон двери, а сразу приступил к делу:
         - Песенка Гнома и всей его мелюзги спета! – заявил он. – Получат по полной программе и за Спицу и за Авоську и за шар… Но тебе то, за что страдать?.. Сидеть вот здесь… - Пират брезгливо оглядел грязные стены комнаты. – Ну, подумай сама, что тебе до этого старикашки, девчонки и пацана? Ведь три дня назад ты про них и знать не знала и слышать не слыхивала… И Тролль это прекрасно понимает. Он мне так и сказал: «К девочке Катеньке у меня претензий нет! Держать взаперти…, морить голодом и холодом… мы ее не будем. Пусть нарисует карту, и идет домой, к мамочке с папочкой!». – Лицо пирата выражало заботу, внимание и понимание. Колян даже попробовал погладить девочку по голове, но та отодвинулась от него подальше. – Ну нарисуй карту, - попросил пират уже жалобно. – А я тебя за это на своей подводной лодке покатаю! А?!
       Катя молчала. Она подошла к окну. Комната, в которой ее держали разбойники, находилась на первом этаже. И хотя окно было большим, убежать через него, наверное, не получилось бы. Через разломанную раму, в которой почти не осталось стекол, с улицы, в комнату дул по-осеннему прохладный ветер. Весь оконный проем закрывала ржавая решетка, закрепленная с внутренней стороны.
       - Ну и сиди здесь до посинения! – прошипел пират, видя, что девочка совсем не обращает внимания на его уговоры. – Без карты отсюда не выйдешь никогда! – грозно пообещал Колян уходя, бросая на пол тетрадку с карандашами, и громко хлопая дверью, оставляя ее одну. – Нарисуешь карту, покричишь мне в окно…
       «Ночью, наверно, будет холодно» - подумала Катя, снова посмотрев через решетку на улицу. Там, на дороге, совсем рядом с домом, стоял грязный автомобиль-вездеход, из открытой дверцы которого важно выглядывал Гвоздь. Скоро к нему присоединился Колян, вышедший из дома.
       - И не надейся! Удрать не получится! – крикнул он девочке оглянувшись и увидев ее в окне.      
       Катя вздохнула, подняла тетрадь с карандашом, и стала писать Стрелке прощальное письмо.

 Дорогая Стрелочка! Я тебя очень люблю! Прощай!

Глава двадцать восьмая
о попавшем в ловушку Гном Гномыче.
      
        В то время, когда Стрелка, Джон и Катя уплетали на кухне горячие блинчики, Гном Гномыч и дядя Ваня, осматривали аварийный дом.
        Это был даже не дом, а целый домище! Нет, он не тянулся на целый квартал, и не взмывал ввысь на десятки этажей. Здесь было всего пять этажей, и один единственный вход. Дом построили еще в позапрошлом веке, украсив его гранитными плитами, разноцветной керамикой, мозаикой, и фигурной темно-зеленой черепицей. Окна-витражи, обрамленные каменными узорами, балконы с мраморными перилами, парадный вход, с навесом, подпираемым войнами-янычарами… Еще, дом имел толстые стены, глубокий подвал и просторный чердак. Раньше, давным-давно, в этом, самом лучшем по тем временам особняке, жил его хозяин, коммерсант-фабрикант. И вся его семья вместе с ним. Тогда, к подъезду, часто, один за другим, подъезжали конные экипажи и автомобили. Во всех окнах ярко горел свет. На балконах – стояли цветы, а перед домом – полицейский. Все пять этажей – не пустовали: на одном жила прислуга, на другом размещалась гостиная. Были еще этаж-спальня, этаж-детская и даже этаж – зимний сад…
       Потом, в доме стал работать банк. Тогда, особняк потерял балконы с цветами, и зимний сад с пальмами. Зато, на окнах появились решетки. Когда же банк переехал – на его месте разместилась швейная мастерская. С ее появлением, пропал навес с янычарами перед входом, а сам широкий парадный подъезд заложили красным кирпичом, поставив небольшую входную дверь. Вот такая судьба была у старого дома. И несмотря на долгие годы и большие потери в своем облике, этот особняк сохранил вид можно сказать благородный. Все так же внушительно смотрелся гранит облицовки; так же радужно сверкали на солнце плитки керамики и мозаики; так же красиво, плавно, ряд за рядом, лежала тяжелая черепица, укрывающая крышу. Вместе с вековым благородством, дом украшала такая же вековая таинственность. Почти каждый житель города слышал многочисленные легенды про имеющиеся в здании тайные комнаты, спрятанные клады и подземные ходы…
        Сейчас особняк пустовал. Швейной мастерской в нем уже не было, а строители, которые должны были вернуть зданию балконы, витражи и войнов-янычар с парадным подъездом, к работе еще не приступали.
        Сегодня, утром, на навигаторы Гнома и Стрелки поступило сообщение о начале детского времени: два третьеклассника предпочли контрольной по математике – поиски сокровищ, спрятанных на черный день первым хозяином дома, который был, как известно коммерсантом-фабрикантом. Когда Джон привез Гном Гномыча с дядей Ваней к особняку – Гном получил другое сообщение, что школьники ушли. Тогда дед отпустил Джона обратно, а сам, с Иваном Степановичем решил, на всякий случай осмотреть пустующий дом. Ведь если в него уже приходили ребята, то они могли вернуться в него позже. А в брошенном доме и окна разбитые, и перила сломанные, и подвал с чердаком открытые, и трубы, и провода… Пока смотрели Гном с милиционером все это,  дядю Ваню вызвали на работу, с новым заявлением тетки Кукушинской разбираться. Так, остался Гном Гномыч в доме один. Побыв там еще немного, только он собрался тоже уходить, даже уже вниз спустился… Но его навигатор снова зазвонил, и написал на экране, что мальчишки-кладоискатели опять объявились, и сейчас ходят по третьему этажу, пытаясь найти в стенах тайники с сокровищами. «Вот сорванцы! - подумал Гном улыбнувшись, снова поднимаясь вверх по лестнице, - как же я их не заметил?» Старый инспектор службы детского времени никак не мог предположить, что его навигатором давно управляет его злейший враг Тролль, и что Гном оказался в старом доме по его прихоти.
       «Вот и третий этаж, - поднявшись по широкой парадной лестнице, Гном Гномыч остановился, чтобы немного отдышаться. – Когда то здесь был зимний сад…»
       Теперь, на третьем этаже, ничего не напоминало о некогда многочисленных деревьях и цветах. «Склад готовой продукции» - гласила надпись на криво прикрученной к стене табличке. Дальше, за железной решеткой с незапертым засовом, начинался огромный зал с высоченными потолками и большими окнами. Открыв неприятно заскрипевшую решетчатую дверь настежь, Гном пошел вдоль пустого помещения, высматривая детей. Странно, но мальчишек-кладоискателей нигде не было. Только эхо от шагов старика разносилось по залу, из угла в угол, да ветер свистел через щели оконных рам. Удивительно, но здесь, на третьем этаже, стекла витражей уцелели… Дед представил, какими они могли бы быть в своем первозданном виде. Наверно, стекла были многоцветными, и, конечно не грязными, как сейчас…, и даже не пыльными… «А еще, раньше, в зимнем саду был грот с фонтаном. Струйки воды, как водопад лились с верхних камней свода небольшой пещеры, и плавно стекали в бассейн с золотыми рыбками…» - вспомнил Гном слова Ивана Степановича. Дядя Ваня-милиционер, час назад, осматривавший особняк вместе с ним, по ходу дела, рассказывал о доме, словно проводя экскурсию.
        Легенды о тайнах старинного здания – не были бы легендами, если бы не подвергались постоянным и частым проверкам. Желающих найти клад коммерсанта-фабриканта было много. Доходило даже до смешного. Однажды, когда в доме еще располагался банк, туда проникли… Нет! Не грабители!.. Очередные кладоискатели тщательно готовились к ночной экспедиции: долго-долго подкапываясь под фундамент, тихо-тихо разбирая крепкую кирпичную кладку. А потом, протиснувшись через  проделанный узкий проем, упрямые незнакомцы, на цыпочках, стали пробираться в глубь подвала, в свете фонариков сверяясь с планом маршрута к древнему тайнику. По воле случая, кладоискатели пробрались тогда прямо в денежное хранилище, и теперь, проходя мимо стеллажей с мешками денег, они совершенно не обращали на них внимания! Их интересовал только клад. Но клада не было. Листок с маршрутом оказался обычной, далеко не первой фальшивкой, или просто шуткой. Шутка удалась. Милиционеры, среди которых был и Иван Степанович, тогда еще совсем молодой милиционер уголовного розыска – долго смеялись над задержанными в подвале кладоискателями. А потом, начальник милиции, который через много лет назад, уйдя на пенсию, открыл в городе кафе «Свисток», поручил нашему дяде Ване всесторонне разобраться со всеми тайнами дома, чтобы раз и навсегда покончить и с ними, и с попытками их разгадать. Проверка показала, что никаких спрятанных сокровищ в доме нет. Но перед тем как в этом точно убедиться, Иван Степанович узнал о старинном особняке все: и как его строили, и что и где в нем располагалось, и кто и как жил. Ему повезло. Он нашел старушку, которая, давным-давно, будучи еще девочкой, работала в прислуге у богатой семьи, тогда жившей в доме. Молодая нянечка, была постоянно с хозяйскими детьми, которых  просто обожали родители. Обожали, баловали, и разрешали все-все. Так что детишки, играя, и носясь по всему зданию - знали каждый его уголок. Вместе с ними, досконально изучить особняк пришлось и их няне. А как иначе можно было найти разыгравшуюся в прятки детвору?
         Детей в хозяйской семье было трое: два мальчика близнеца и девочка, их младшая сестренка. Дети росли дружными и не вредными. Воспитание их, родители поставили так, чтобы те не стали зазнайками и белоручками, а выросли в уважении к самим себе и близким, способными ценить свой и чужой труд. Нотации при этом не читались. Суть окружающего мира постигалась в играх, увлечениях и в общении с окружающими людьми, как их ровесниками, так и взрослыми.
         Детские апартаменты занимали весь пятый этаж. Спаленки, класс, библиотека… Все это замечательно подходило для игр, споров и забавных розыгрышей учителей и прислуги. Когда же в детских комнатах становилось скучно, дети бежали на чердак. Тоже - отличное место! Там, для детей, была сделана как бы корабельная палуба, с крутящимся штурвалом, с веревочными лестницами, уходящими вверх, под самую крышу. На маленьком балкончике можно было поднять морские сигнальные флажки, и с их помощью передать на пристань сигнал о подготовке к прогулке семейной яхты. В подзорную трубу был виден весь город, с его домами, садами, колокольнями и плывущими по реке пароходами и баржами. А через маленький телескоп – становились ближе Луна и звезды …
        Третьим любимым местом у ребят был зимний сад. Особенно в сильные морозы. Здесь, среди тропических растений, так хорошо мечталось! И читалось!.. Подевавшиеся неизвестно куда книги из библиотеки – находились именно здесь. Потому что, прочитав романы Роберта Стивенсона, Александра Дюма и Жуля Верна, ребятам уже некогда было ставить тома на полку. Надо было срочно отправляться в далекие путешествия, рисовать карты, придумывать свои истории, полные тайн и опасностей. Большие пальмы и папоротники замечательно подходили для этого и с неизменным успехом играли роль непроходимых зарослей далеких и неизведанных земель. Горшки и кадки, в которых они росли – были отличным местом для создания тайников и секретов. Наверно, самые первые легенды о спрятанных в доме сокровищах, появились именно  во время тех удивительно прекрасных детских игр… Ну а если, для продолжения путешествия требовались бумага, клей, краски, или палуба корабля – игра быстро перемещалась на другой этаж, в детскую, или еще выше – прямо на чердак, где, словно паруса покачивалось сохнущее постиранное прачками белье. Переходить, а вернее перебегать с этажа на этаж, минуя родительскую часть дома, можно было по черной лестнице, которой пользовалась прислуга, поддерживающая порядок во всем доме…            
        Никого не найдя, Гном стал возвращаться к выходу. «…Грот с водопадом… пальмы и папоротники…, играющая в мореплавателей и путешественников детвора… - думал дед,  грустно глядя на тусклые исцарапанные стены и грязный затоптанный пол. – Как красиво, тепло и уютно было здесь… сто лет назад! А теперь?.. А теперь от этой сказки ничего не осталось… Ничего…»
        Гном Гномыч еще раз оглянулся назад, на проверенный этаж. «Где же ребята?..» - он уже собирался перешагнуть порог и выйти на парадную лестницу, как, прямо перед ним, железная дверная решетка, загрохотав, стала закрываться, преграждая дорогу. Еще миг, и эта дверь, захлопнулась, противно лязгнув засовом. За ней тут же появился ухмыляющийся Гвоздь, запирающий решетку на большой навесной замок.
        - Ку-ку! – это произнес Тролль. – Он небрежно отстранил своего неуклюжего помощника в сторону, и близко-близко приблизившись  к железным прутьям, злорадно посмотрел через них на оказавшегося в ловушке Гнома. – Ну, что, старый сморчок? Попался?!
        Гном вдруг подумал, что очень устал. Он сейчас даже присел бы на что-нибудь. Да сесть было некуда. Нет, он не испугался, что Тролль его запер. В голове старика быстро пронеслись все события прошедшей ночи и этого утра. «Значит это все Тролль, Гвоздь… И, конечно, Фармоза, которую я так и не успел вычислить…Так… Меня они поймали. Теперь возьмутся за Стрелку, Джона и Катю… А мои ребята еще такие неопытные…» Не усталость, а тревога навалилась на деда. Тревога за своих ребят, которые остались одни, без него. Она тяжелой волной, как будто снежная лавина рухнула на Гнома, заставив заболеть сердце. Но головы старик не опустил. Он спокойно смотрел в глаза торжествующего Тролля. «Ведь надо же,  как все хитро закрутил! – размышлял дед. - Наши навигаторы на себя работать заставил! С их помощью гонял меня с ребятами по всему городу, а потом, разлучил, чтобы легче было справиться… Сам бы он до этого не допер. Это все та таинственная Фармоза!..»         
        - Фармоза! – словно прочитав его мысли, громко крикнул Тролль. – Иди-ка сюда… - На зов злодея, к удивлению Гном Гномыча, к решетке подошел крепкий белокурый парень, одетый, словно ниндзя в черный гоночный комбинезон. Он снисходительно взглянул на старика, и повернулся к Троллю.
        - Взрывай их машину, включай радиопомехи на все милицейские и спасательные рации… Хватай и тащи сюда Катьку! – скомандовал Тролль. Отдавая распоряжения Фармозе, он неотрывно, как победитель, смотрел на Гнома.
        - Поговорим? – с насмешкой обратился он к старику, когда Фармоза ушел выполнять задание.
        Дед сдержанно кивнул и приготовился слушать. 
        В этот момент, перед домиком службы детского времени, на крыше Шустрой таксы взорвалась бомба…
      
Глава двадцать девятая
про ультиматум Тролиссимуса.

      - Попал ты хуже некуда! – Тролль для убедительности своих слов потряс решетку, отчего замок, повешенный Гвоздем на ее засове, загремел, ударяясь о железные прутья. – Чего молчишь?! – Тролиссимуса просто распирало от чувства победы и от злости на пойманного противника, который почему-то еще не ползал по полу, умоляя о пощаде. – Думаешь отсидеться? Думаешь помогут тебе?.. А кто поможет-то?! – злодей громко рассмеялся. – В эту ночь ты всех!.. Всех в этом паршивом городишке достал! – Тролль прижал свою толстую рожу к прутьям решетки, выпучил глаза и зашептал, шлепая губами и брызгая слюной. – Теперь, старый сморчок, хоть кричи, хоть вой – никто тебе не поможет. – Тролль отвернулся от Гнома и сделав два неторопливых шага назад, опять взглянув на него, продолжил: - Ась?! Ты что-то подумал о своих щенках, Стрелке с Джоном? Так их уже нет! Бум!.. Взлетели на воздух, вместе со своим собачьим такси!..
        Тролль был в ударе. Он гримасничал, махал руками, ходил взад-вперед, и даже подпрыгивал. «Его бы энергию, да в мирных целях…» - грустно подумал дед, опять пожалев, что ему некуда присесть. По всему выходило, что распыляться своим красноречием Тролль будет еще долго. Да и сердце у Гнома все болело и болело… Оно заболело еще сильней, когда Тролль сказал:
        - А теперь о маленькой девочке Кате… Видишь ли… Она очень скоро тоже будет здесь… - Тролль выдержал длинную паузу, наигранно огляделся по сторонам. – Этот старый, заброшенный дом… Совсем неподходящее место для шустрых детишек… и упрямых старичков… Того и гляди, произойдет какой-нибудь несчастный случай… Газ, например, взорвется…
        - Что ты хочешь? – наконец, устало отозвался Гном Гномыч. Ему было больно даже от мысли, что Катя может оказаться в руках троллевских бандитов. А Тролль в своих планах задумывал все гораздо страшнее.
       - Верни Готторпский шар! – вдруг раздался голос Фармозы. Этот парень, был очень шустрым, и взбежав к Троллю по лестнице, на третий этаж, даже не запыхался. – Все! Девчонка у нас! Заперта на первом этаже. Ее Колян сторожит, - сообщил он Троллю.
       - Меняем Катьку на Готторпский шар! – словно ультиматум, заявил Тролль, разворачиваясь от Фармозы к Гному. – Если не согласишься – пускаю газ, и взрываю весь этот дом! А там… кто не спрятался, я не виноват. – Тролиссимус театрально развел руки и скорчил трагическую рожу.
       - Какие гарантии? – Дед думал только о том, как спасти девочку.
       - Ась?! – сообразив, что его аргументы подействовали, Тролль решил еще немного покуражиться.
       - Какие гарантии, что если я отдам вам шар, Катя будет освобождена?
       - Тащи девчонку сюда! – скомандовал Тролль Фармозе, и тот тут же помчался вниз. – Гарантий, старичок, нет… Придется поверить. И, если согласен, то, прямо сейчас, ты, вместе со мной отправляешься за шаром, а Катька, это время с Гвоздем побудет. Как только шар будет у меня…
        - Ты от нас избавишься, - негромко, перебил его Гном.
        - Зачем? – ободряюще возразил Тролиссимус. – Отпущу и тебя и девчонку! Подумай сам! – начал философствовать Тролль, - Что?! Что?! В пользе от твоей службы детского времени? Решил спасать  малышню от всех опасностей? – Злодей искренне рассмеялся. – В огромной России! Да в ней полным полно неповоротливых бабусь и дедусь, глупых мамаш и ленивых папаш, нерадивых училок и жадных до халявной прибыли торгашей и дельцов. Ну, допустим, помешал ты мне здесь, гадость одним детям сделать, так в другом месте кто-то все равно не доглядит, не подумает как надо, продаст пива или сигарет, сделает игрушку, опасную для здоровья… Везде успеть ты не сможешь, а милиционера или спасателя к каждому ребенку не приставишь… - Тролль был очень доволен своими доводами. – Отдай шар, и я отпущу Катьку…, и тебя, - пообещал он. – Можешь и дальше бегать, сопли всем вытирать. Ты мне все равно не помеха!
       - «Конечно, с Готторпским то шаром…», - подумал Гном, не зная, как заставить Тролля отпустить Катю прямо сейчас. Но тут, опять появился Фармоза. И Кати с ним не было.
       - Где девчонка? – нахмурился Тролль.
       - Там, эти, гномовские, наш джип протаранили! – выпалил Фармоза. – Сейчас Гвоздь с ними разбирается…
       - Что за эти? – не понял Тролиссимус.
       - Ну, Джон…, Стрелка…
       - Ты же их взорвал?
       - Так… Это… Сори! – промямлил Фармоза, но Тролль, не слушая, уже начал командовать:
        - Спускайся вниз, открывай трубу с газом, и жди меня у мотоцикла!.. – Он еще не закончил, как с улицы послышался свист. Сначала свистел один свисток. Потом, к нему присоединились еще несколько. А спустя минуту, уже казалось, что свистели во всем городе.
        - Что это? – осекся Тролль.
        - Полиция? – предположил Фармоза заволновавшись.
        - Милиция! – громко объявил наш дед. – И сейчас она будет здесь! Сдавайтесь!
        - Валим отсюда! – закричал Тролль Фармозе, которому, повторять  приказание уж точно было не нужно. – Но взорвать этого старого валенка мы успеем… Говори, где шар! А то поджаришься! – рявкнул он Гном Гномычу.
        - Постой, Тролль! Не спеши… - улыбнулся дед. – Давай, побеседуем. Вот ты говорил что Стрелка с Джоном погибли. А они здесь! Ты говорил, что ко мне на помощь никто не придет. А получилось так, что за меня поднялся весь город. Значит ты соврал?
        - Говори где шар! – заскрипел Тролиссимус зубами.
        - А еще ты говорил, что в России полно таких как ты… И это вранье! Попадаются еще, конечно… Но у наших ребят есть защита! Это их мамы и отцы, бабушки и дедушки, воспитатели и учителя, и простые обыкновенные люди, которые спасут их от беды. И помогая одному ребенку здесь, я знаю, что в другом месте, других детей, тоже  постараются сберечь.
        - Ну и гори синим пламенем! – рявкнул Тролль. – О! Чую запах газа! Фармоза уже подсуетился! Прощай!
        - «До свидания… - мысленно, скорее машинально, ответил дед. Запах наполняющего этаж газа, дошел и до него. – Одна искорка и здесь все рванет. Тролиссимус сделает свое черное дело… - Гном быстро прошелся по этажу. Посмотрел в окно. Там, внизу, вздыбившись друг на друга, стояли и дымились Шустрая такса и троллевский джип. Еще, дед увидел Гвоздя, что-то выискивавшего в салоне джипа. Дальше, за исковерканными машинами, был виден  байк, с сидящими на нем Фармозой, и маленьким человечком с забинтованной головой. Вот, к ним подбежал Тролль. Он тоже взгромоздился на мотоциклетное сиденье, после чего байк, взревев мотором, рванул, и скрылся из виду. А еще Гном увидел как внизу, прямо под окнами дома, на асфальте лежит Стрелка, к которой медленно стал приближаться Гвоздь. «Стрелка… Стрелочка… Как же мне тебе помочь?.. – думал старик, пытаясь сосредоточиться. – Как сильно пахнет газом!.. Тролль и Фармоза, наверняка придумали, как его взорвать…, ничего не скажешь… мастера черного дела… дела черного… Черного?! – мысли Гнома словно споткнулись об это слово, и ему вдруг припомнился рассказ друга милиционера про имевшуюся когда-то в этом доме черную лестницу. – И она могла сохраниться!» Тяжело дыша, держась за сердце, Гном с трудом, еще раз осмотрелся. И ему повезло! Он нашел! Дверной проем, снаружи заколоченный фанерой, покрашенной той же краской что и стены! Раздумывать дальше - просто не было времени. Дед собрал последние силы, и, сначала медленно, потом быстрее, постарался разогнаться, и сгруппировавшись, с разбегу, телом вышиб поддавшиеся напору фанерные листы, падая и больно скатываясь по лестничным ступенькам вниз.
        Через несколько мгновений после этого, на третьем этаже раздался страшный взрыв…    
Глава тридцатая
о подлости Коляна-пирата и о том,
 как Шустрая такса таранила
троллевский джип.

         Мы оставили Стрелку и Джона, когда они, уже без Кати, помчались на помощь Гном Гномычу. Грохот, который издавала своей ездой Шустрая такса, долго еще был слышен старому милиционеру, и оставшейся с ним девочке. Но вот этот шум прекратился. И это вовсе не означало, что такси уехало очень далеко. Просто у Шустрой таксы неожиданно заглох мотор.
        - Подожди, сейчас посмотрим, что там…, - выскочивший Джон быстро открыл капот, пытаясь найти неисправность.
        - Некогда ждать! – Стрелка отстегнула ремень безопасности. Еще мгновение, и она уже бежала по тротуару, все дальше и дальше удаляясь от притихшей машины.
        Бежать девушке пришлось довольно долго. Дом, где мог находиться Гном, был не близко. И бег дался ей нелегко. Устремившись на помощь к деду, она сначала рванула так, словно бежала короткую стометровую дистанцию. Убавлять же темп, по мнению Стрелки, было предательством своего наставника, и она летела, выкладывая все силы. Сердце ее бешено колотилось, а уставшие ноги стали предательски запинаться. Соленый пот, ручейками стекал со лба, и щипал глаза. Но увидев показавшуюся стену старого особняка, Стрелка, собрав в кулак всю волю – постаралась прибавить в скорости, словно выйдя на финишную прямую. И это было ее ошибкой!
        Колян заметил Стрелку, и шустро, даже не предупредив Гвоздя, прошмыгнул за кирпичный выступ, прямо перед входом в дом. Спрятавшийся пират был таким маленьким и худеньким, что бегущая мимо девушка, его просто не заметила. Колян подло подставил свою ногу, и Стрелка, запнувшись о нее, с разгона упала на асфальт, в кровь обдирая ладони и коленки.
        - Ура! Карамба! – победно заорал пират. – Гвоздь! Гвоздь! Давай быстрей сюда, - прыгал он вокруг пытающейся встать девушки. Но встать у нее не получалось. Стрелка сильно подвернула ногу.          
       Задремавший в машине Гвоздь, наконец услышал орущего Коляна, и неуклюже выбравшись из джипа, хмурясь, направился к пирату. Он не любил когда его неожиданно тревожили, да еще такими воплями. Но увидев упавшую Стрелку, громила сразу взбодрился, и зашагал быстрее. Гвоздь сообразил, что настало время припомнить девушке все ее прошлые дела, да и за Спицу с Авоськой давно хотелось посчитаться…
        Нарастающий грохот приближающейся Шустрой таксы, неожиданно нарушил все планы. Джон сумел ее завести, и теперь, такси, вывернув из-за угла, и как-то умудрившись не перевернуться вверх колесами, снова набирало скорость. Управляющий машиной Джон, вертел головой, стараясь на ходу сориентироваться и понять куда ехать дальше. Сначала он заметил Коляна и Стрелку. Еще через мгновение, мальчик разглядел Гвоздя и его джип. «Сейчас приторможу возле Стрелки, и она быстро запрыгнет…» - решил он, нажимая на педаль тормоза. Но тормоза не сработали! Джон давил на тормоз, но машина продолжала нестись вперед. Шустрая такса, промчалась мимо девушки и Коляна, со страха сбежавшего в дом. Гвоздь вообще рисковал оказаться под ее колесами, но несмотря на свою медлительность, все же сумел отшатнуться в сторону. А вот его джип встречи с таксой не избежал. Она наскочила на него, ставя дыбом, и тут же, не отставая, сама подпрыгнула вверх, распахивая капот и багажник.
        Медленно отходящий от испуга Гвоздь, с опаской приблизился к сцепившимся машинам. Выставив на всякий случай руку с хлопушкой вперед, громила заглянул в салон такси, и удовлетворенно хмыкнул. На водительском сидении, он увидел Джона, не подающего признаков жизни. «Допрыгался… кузнечик…А вот джипяру жалко!» - Гвоздь с сожалением уставился на свой дымящийся вздыбившийся танк-внедорожник.
       - Что тут у вас?! – появившийся в дверях дома Фармоза ждал ответа.
       - Вот… пацан гномовский…
       - Что пацан?!
       - Ничего… Готов…
       - А еще девчонка… Стрелка! – сунулся с докладом, незаметно появившийся Колян.
       - И эта сейчас, тоже… - Гвоздь еще раз взглянул на не подлежащий восстановлению джип, - … тоже будет готова!
       - Давай, заканчивай быстрее! – распорядился Фармоза. – А ты, - он посмотрел на Коляна-пирата. – выкатывай с лестницы мотоцикл, и будь наготове…
       «Нашел же Троль себе помощничков… - Гвоздь угрюмо проводил взглядом, убравшихся в дом Фармозу и Коляна. - … Бегают, мельтешат…, воду мутят! А надо просто рраз! Кулаком! Или бабах! Хлопушкой!.. Вот так, как я сейчас с этой Стрелкой-белкой разберусь…»
       Предстоящее дело Гвоздю было очень даже по нраву. «Ползай, ползай!.. – мстительно думал он, поглядывая на Стрелку. - …Далеко не уползешь!» - Но сначала, громила слазал в салон джипа, и долго искал в нем закатившиеся куда-то запасные хлопушки. Туповатый и медлительный Гвоздь был так занят этим делом, что не обратил внимания на затрезвонившие где-то совсем рядом милицейские свистки.
       - Чего возишься?! – это ему кричал уже выскочивший из особняка Тролль. Гвоздь раздраженно обернулся, и увидел, как тот, усаживается к Фармозе, и везде успевающему Коляну на мотоцикл  -  Давай, заканчивай быстрее с этой… - Тролиссимус зыркнул в сторону Стрелки. – И топай на нашу базу. А мы уезжаем прямо сейчас!
      - Угу!.. - Гвоздь выпрямился и с размаху пнул попавшуюся под ногу пустую пластиковую канистру, которая при столкновении машин выпала вместе с другими вещами из багажника Шустрой таксы. Недобро взглянув на девушку, он направился к ней, на ходу перезаряжая хлопушку. Громила, предвкушающий миг расплаты, не заметил, что своей правой ногой он случайно зацепил трос, тоже выпавший из багажника такси. И теперь этот трос, стянув ногу Гвоздя петлей, незаметно тянется за ним как длинная змея.

Глава тридцать первая
о том, как милиционерам пригодились
их свистки.

        Друзья никогда не бросят в беде. Даже если совсем недавно за что-то на вас и обиделись. Ведь все обиды сразу забываются, когда другу нужна помощь. Это точно! Это знают все хорошие люди.
        Вокруг дяди Вани милиционера собралось много людей. Кроме дворников, и бабушек-активисток, здесь были и бармен из «Шоколадницы», и скрипач Смычковский. Даже продавщица из детского магазина, которая не умела ездить на роликовых коньках, пришла. Все они волновались за Гном Гномыча, и спрашивали чем  могут ему помочь.
        - Успокойтесь! – громко объявил Иван Степанович. – Сейчас мы вызовем по рации подкрепление, и милиция со спасателями проведут специальную операцию…
        - Никого мы не вызовем, - растерянно пробормотал  старший патрульный милиционер.
        - Почему?
        - Потому что никто не вызывается… - И действительно, какую бы кнопку на рации он не нажимал, из динамиков раздавалось только шипение.
        - Тогда мы сами спасем Гнома, - воскликнула одна из бабушек- активисток, и все дворники и другие бабушки ее поддержали. – Скорее, к дому! – раздался призыв. – Мы сами защитим Гном Гномыча от троллевской шпаны!..
       - Постойте! Постойте! – растерялся дядя Ваня. – Это опасно… чтобы вот так, против преступников, выходили простые дворники, бабушки и дети… – На слове «дети», Иван Степанович осекся, и быстро огляделся по сторонам. Он вспомнил о Кате. Но девочки рядом не было, и никто не мог сказать, куда она делась. Дядя Ваня понял, что ситуация выходит из-под контроля, и становится критической. Но он не запаниковал. Старый милиционер взял себя в руки, перестал волноваться, достал из кармана свой свисток и громко засвистел.
       - Точно! – обрадовались патрульные милиционеры, тоже доставая свои свистки. – Надо свистеть!
      Трель милицейского свистка – это сигнал тревоги, призыв к вниманию, предупреждение об опасности… «Приказываю каждому милиционеру всегда иметь при себе свисток» - часто повторял своим подчиненным старый начальник милиции. И вот, наступил тот случай, когда его требование пригодилось.
       Теперь, все милиционеры, спешили в центр города. Одни шли пешком, другие ехали на машинах. Но все они свистели в свои свистки.
       - Ну вот, обошлись и без рации! – радостно подвел итог старший патрульный милиционер, - Скоро все наши будут здесь!
       - Значит нам надо спешить к старому дому! К Гному, Стрелке, Джону… – кивнул головой Иван Степанович. – … и к Кате! –тревожно добавил он, снова начиная волноваться.

Глава тридцать вторая
о событиях, после которых
 прощальное Катино письмо
стало ненужным.

       «Дорогая Стрелочка! Я тебя очень люблю! Прощай!» - написала Катя. Первая слезинка капнула на листок, прямо на букву «П». Но расплакаться девочка не успела. Сначала, за окном, дребезжа, проехала какая-то машина, а потом раздались грохот и скрежет. Катя выглянула в окно, и увидела автомобильную аварию. «Ой! Да это же Шустрая Такса! - испугалась Катя, - «Что теперь со Стрелкой и Женей?!» - тревожно думала она, подбегая к двери и колотя в нее кулачками. За запертой дверью было тихо. Девочка еще несколько раз тщетно толкнула дверь, и снова побежала к окну. Она увидела Гвоздя, который сначала ходил возле врезавшихся друг в друга машин, а потом, почти полностью залез в свой джип, что-то там выискивая. От его возни в салоне внедорожника, обе машины тряслись и раскачивались. Катя боялась Гвоздя. Несколько дней назад, он гонялся за ней по дворам, пытаясь поймать. И вот теперь, снова был совсем рядом. Кате стало еще страшнее, когда троллевский громила, оставив разбитый джип в покое, вдруг направился в ее сторону. «Неужели он идет ко мне?! - Девочка притихла, и отпрянув от окна, присела, спрятавшись за подоконник. Ей уже стали слышны шаги злого великана. – В прошлый раз меня спас Мустафа. Но теперь его здесь нет… А Джон и Стрелочка, наверно, погибли…»
       Уже под самым окном, шум шагов стих.
        - Ну что, пигалица? Все еще трепыхаешься?! – раздался злорадный бас Гвоздя. – Сейчас я с тобой за все рассчитаюсь!
        «За что он меня так ненавидит?» - не понимала девочка, не зная что ей делать. Вдруг, она услышала Стрелку!
        - Ха! Размечтался, ведроголовый! Рассчитается он! Ты и считать-то не умеешь! – Звонкий голос подружки доносился прямо за окном. Катя запрыгнула на подоконник, и обхватив руками прутья решетки, постаралась выглянуть наружу, вниз. Там она увидела Стрелку.
        - Стрелка! Стрелочка! – закричала Катя.
        - Катя?!– устремилась к ней девушка, пытаясь подняться. - Беги отсюда, скорей!
        - Лежать! – Рявкнул Гвоздь, стреляя в стрелкину руку. Стальной дюбель впился в ладонь девушки, крепко прибивая ее к асфальту.
        - Ау! – вскрикнула Стрелка, падая на спину, и закрывая лицо свободной рукой.
        - Что, больно?! – громила направил на девушку хлопушку, собираясь дать длинную очередь.
        - Стрелочка! Нет! – кричала Катя, рыдая, и изо всех сил дергая разделяющую их решетку.
        Но Гвоздь не выстрелил. Он упал! Рухнул, и чуть не задев Стрелку, стал резко отъезжать все дальше и дальше от девушки. Громила явно не понимал в чем дело, и пытался зацепиться своими ручищами хоть за что-нибудь. Спустя еще несколько мгновений, туловище великана поднялось вверх ногами, отчего голова громилы ударилась об асфальт, издав звук, словно кто-то стукнул молотком по пустому железному ведру. Затем, Гвоздь, полетел, поднимаясь все выше и выше. И только теперь стало видно, что он висит в петле троса, привязанного к идущему на подъем полетному спасательному жилету. Жилетом управлял Джон!
        Как это могло быть? Просто, во время столкновения Шустрой таксы с джипом, Джона, спас застегнутый ремень безопасности. Мальчик не погиб, а только потерял сознание. Очнулся он когда Гвоздь лазал по своему джипу. Отстегнувшись, Джон соскользнул на землю и притаился, отчаянно соображая, как помочь Стрелке. Сначала, в голову ничего не приходило. Был момент, когда мальчик совсем уже отчаялся. Еще бы! Совсем рядом с ним ходил Тролль со своими помощниками, решившими расправиться со Стрелкой. Что мог сделать Джон в такой ситуации? Но Тролль, и еще два злодея уехали. А Джона осенила классная идея! Он увидел прицепившийся к ноге Гвоздя трос. Трос был длинным, крепким, буксировочным! Его Джон сам, совсем недавно убирал в багажник Шустрой таксы. Но теперь, все содержимое багажника валялось на дороге, рассыпавшись от удара столкнувшихся машин. На улице, вдоль дома, валялись баночки, канистрочки, запасное колесо и… спасательные жилеты! Оранжевый отлетел дальше всех, почти к самой Стрелке. А синий!.. Синий полетный жилет валялся рядом с Джоном! И мальчик знал, что с ним надо было делать. С этого момента, стрелкина жизнь, полностью зависела от его сноровки…
       Гвоздь был уже возле девушки, когда Джон надел жилет на себя, спешно, через одну, застегивая страховочные липучки. Гвоздь уже успел выстрелить ей в руку, когда Джон защелкнул кольцо троса на жилетном карабине, и тут же нажал кнопку активации…
        «Начинаю вертикальный взлет! Начинаю вертикальный взлет!» - объявил механический голос. Жилет дернулся назад, вправо, влево, и, наконец, резко рванул вверх. Буксировочный трос натянулся и сдернув запутавшуюся ногу Гвоздя с места, опрокинул громилу рожей вниз, быстро оттаскивая от раненой Стрелки…
         Очень скоро, Джон был уже высоко над городом. Он буксировал орущего от страха Гвоздя, прямо к дверям милиции. «Здорово! – думал мальчик, - теперь Стрелке ничего не угрожает!..»
        Джон ошибался.
       
      - Стрелка!.. Стрелочка!.. Как же мне тебе помочь?!.. – плакала Катя, стоя на подоконнике, в отчаянии дергая оконную решетку за ржавые прутья.
      - Катенька!.. Как же ты здесь очутилась? – Стрелке было трудно смотреть на Катю. Из-за вывихнутой ноги и пристрелянной к асфальту ладони, она могла лишь немного привстать. Нога и рука болели. Из раны текла кровь…
      - Стрелка, миленькая… - Катя хотела сказать как сильно она ее любит… Но, ойкнула, чуть не свалившись с подоконника на пол. Это оторвался край решетки, отчего она съехала на бок, открыв в окне место, через  которое стало возможно выбраться наружу. И хотя окна первого этажа в доме были достаточно высоко от тротуара – вопроса «прыгать или не прыгать» перед девочкой не стояло. Она сразу устремилась к Стрелке!
        - Я помогу! – зашептала она, как только оказалась рядом. – Я помогу тебе, Стрелочка! – Катя плакала, целовала и обнимала уставшую, бледнеющую, но старающуюся улыбнуться девушку.
        И в этот момент, наверху, раздался страшный взрыв. Старый дом содрогнулся. Катя и Стрелка подняли головы, и увидели, как из больших окон третьего этажа, поток пламени и дыма, с огромной силой выдавил все стекла, которые, на мгновение зависнув в воздухе, полетели к земле, со звоном разламываясь на множество острых осколков. Через несколько секунд это смертельное стеклянное облако, должно было рухнуть на замерших в ужасе девочек!
        - Спасайся, беги! – закричала Стрелка, отталкивая Катю от себя, - Ты успеешь!..
        Убежать от смерти, бросив человека, которого любишь… Убежать от неподвижной Стрелки, зная, что почти прямо сейчас, в нее воткнуться острые как бритва осколки. И хотя это произойдет не по твоей вине – все-таки, отвернуться и бежать… Вы бы смогли?
        - Я закрою тебя, - уже все для себя решив, сказала Катя. – «Но меня не хватит, чтобы укрыть Стрелку полностью… Она ведь больше… - мелькали ее мысли одна за другой. – Чем бы еще укрыть? - Глаза девочки наткнулись на оранжевый спасательный жилет, валяющийся на тротуаре, совсем рядом. – Жилетом!.. Но ведь этот жилет умеет стрелять!»
        Это было спасением! «Раз!.. Два!.. Три!..» – побеждая страх, хором считали Саша, Ксюша и Павлик, из сказки Гном Гномыча…
        Раз! Катя дотянулась до жилета, резко подтянув его ближе.
        Два! Она обеими руками нажала его кнопку активации.
        Три! Обе подружки, обнявшись, укрылись под угрожающе загудевшим жилетом, уже определившим цель своей активной обороны…

        Вой сирен, переливы милицейских свистков, тревожные крики людей… Все стихло. Прибежавшие на помощь спасатели увидели: притихший дом, с черными глазницами обгоревших и выбитых окон третьего этажа, рассыпанные по тротуару осколки стекол, и большую гору белых мягких шариков, очень похожих на снежные комочки, которыми зимой любит кидаться детвора.   
         
Глава тридцать третья
о приближающихся переменах.

       - Сто двадцать на семьдесят! – важно, как настоящий врач, объявила Катя, закончив прислушиваться к Женькиному сердцу.
       - Здоров, как космонавт! – тут же прокомментировал Джон, снимая с руки манжетку аппарата для измерения давления.
       - Вернее, как летчик…, - в шутку поправила его Стрелка.
       - Точно! Летчик, Гвоздей буксировщик!..
       Ребята рассмеялись.
       Прошло три дня после той трудной победы над бандой Троля. Да! Именно победы! Гвоздя обезвредили… Тролль, Фармоза и Колян – сбежали из города, в последний момент успев улизнуть от погони, запрыгнув в пришвартованную к речному берегу подводную лодку «Крабос». Спасаясь, они так спешили, что бросили фармозовский байк, с его навороченным компьютером.
       Но победа досталась нелегко.
       Стрелка была ранена в руку и сильно подвернула ногу.
       Гном, с больным сердцем, попал в больницу. Правда, потом, уговорил докторов отпустить его лечиться дома.
       Шустрая такса нуждалась в капитальном ремонте, а навигационная база – в генеральной чистке от вражеского вируса.
       Заботу о пострадавших Гноме и Стрелке, взяла на себя Катя. Она мерила Гном Гномычу давление и следила, чтобы он вовремя принимал лекарства и соблюдал постельный режим. «Смотри, Василек, чтобы наш дедушка не засиживался за своим столом допоздна, а побольше отдыхал на диване», - говорила она котенку, который большую часть времени проводил в кабинете Гнома. Вася в ответ понимающе прикрывал глаза, и начинал мурлыкать.
       Стрелке, девочка помогала делать перевязку ее ладони, прострелянной Гвоздем.
      - Не плачь, - тихо говорила Стрелка, когда замечала, что Катя, размотав старый бинт, начинает тихо всхлипывать. – Мне совсем не больно.
      - Больно… Я знаю…

      Лечением навигаторов занимался Джон. Войдя в программу захваченного фармозовского компьютера, он разобрался, как можно победить вирус, заразивший систему. А еще, в трофейном компьютере, Джон нашел информацию, что именно Фармоза вывел из строя светофор на перекрестке улиц Весенняя и Героев танкистов, и что именно он разрезал пакет у мальчика Артемки. Также стало известно, что он проник на милицейскую радиоволну и наврал дорожным патрулям о террористе Смычковском. Ну а то, что ложную информацию о якобы вновь сломанных качелях, о  возвращающейся в город мадам Хватовой, и о спрятавшихся в старом доме школьниках, разослал по нашим навигаторам именно вредный Фармоза – теперь было понятно уже всем.
    
        - А какое артериальное давление у нашего деда? – спросил Джон. Пристав сегодня ни с того, ни с сего к Кате, чтобы та и ему тоже измерила давление, он теперь считал себя большим специалистом в лечении сердца.
        - Нормальное…, - отозвался сам Гном. Он осторожно спускался по лестнице из своего кабинета, к ребятам, в гостиную.
        - О, Гном Гномыч! – Джон, не дожидаясь, пока старик окончательно спуститься, сорвался с места, и помчался в свою комнату. – Смотрите, что я еще у Фармозы, в «железе» нашел! – Мигом вернувшись обратно, он разложил на столе несколько компьютерных распечаток.
        - Что это? – посмотрев их, Стрелка передала листы подошедшему Гному.
        - …Это расположение заграничных троллевских баз… - уверенно заявил дед. – Молодец, Джон! Ценную информацию откопал!
       - И что теперь?
       - Надо подумать…
       - А что тут думать-то?! – выпалил Джон. – Попросим Катиного дядю, и он все эти базы разбомбит в два счета! – Только договорив, он понял, что, пожалуй, сейчас, сказал не совсем то.
       - Какой мой дядя? – Катя удивленно посмотрела на Джона, а потом перевела взгляд на Гном Гномыча. Тот, грустно улыбнувшись, потрогал зачем-то Катину косичку.
       - Понимаешь… - Дед отложил в сторону бумажные листы, которые только что рассматривал. – Уже на следующий день, после того, как мы с тобой встретились, Джон и Мустафа, узнали, что у тебя есть родной дядя… дядя Миша. Брат твоей мамы. Он служит военным летчиком, на севере…
        Катя села за стол. Она смотрела вниз, на свои руки, на скатерть. И молчала. Гном подошел к ней, и нежно, тихо погладил по голове.
       - Не бойся, девочка. Это хороший человек. И он очень обрадовался, что ты скоро к нему приедешь…
       «А если попроситься остаться? Ведь я же не буду им мешать? Наоборот, я даже буду помогать… убираться по дому, готовить обед…» - все эти мысли, как лучики желаемой фантазии, еще витали где-то в ее сознании…
        - … можно… я приеду к вам на каникулы? – спросила Катя, стараясь не заплакать.
        - Конечно!.. – Стрелка присела рядом с ней и обняла.
        - У тебя классный дядька! – затараторил Джон. – Он всю жизнь летает на реактивных бомбардировщиках… Вжиу! – мальчик раскинул руки, изображая летящий самолет. – Дед! Тролиссимуса надо бомбить!..
        - Так… Ты навигаторы починил? – отозвался дед, придав голосу немного строгости, чтобы утихомирить Джона.
        - Конечно!.. – тот снова, быстро сбегал в свою комнату, и принес оттуда навигаторы. - … Вот! Чистенькие! Ни одного вируса, и система защиты супер-мупер! – мальчик гордо протянул аппараты Стрелке и Гному.
        - Мой навигатор оставь себе, - покачал головой дед. – Теперь он твой.
       - Вау! Классно! Супер! – обрадовался мальчик. Но вдруг став серьезным, с тревогой спросил: - А почему?
       - Почему? – почти одновременно с ним спросила и Стрелка.
       - Потому что теперь, в этом городе, вы отвечаете за службу детского времени, – сказал дед, серьезно посмотрев на Стрелку и Джона.
       В гостиной стало тихо-тихо. Гном, Стрелка, Женя и Катя молчали. Говорить не было никакой необходимости. Все они думали об одном и том же: о наступающих переменах; о том, как много приключений ждет их впереди; а еще о том, как больно расставаться с настоящими друзьями…

      - Прошу прощения. Здравствуйте! – Тишину дома нарушил голос крокодила Гены. Вернее, это был дяденька-бармен, из кафе «Шоколадница». Он зашел, чтобы пригласить всех на праздник, в честь победы над Троллем. Пока он рассказывал нашим героям, сколько всего вкусного будет приготовлено для гостей, на пороге появился Иван Степанович, который сообщил, что в милицейском гараже, мастера полностью отремонтировали Шуструю таксу, и та теперь стала даже лучше чем раньше.
       Через час, желтое такси, с нарисованной на нем черной таксой,  уже ехало по городу, радостно греющемуся в солнечных лучах торжествующей золотой осени.       
         
Глава тридцать четвертая
о Готторпском шаре и карте.

        Как здорово было всем вместе кататься на машине! Как весело было петь и танцевать весь вечер в кафе! Но настал день расставания.
        Катя последний раз оглянулась на оставшихся в гостиной Стрелку и Джона. Стрелка стояла грустная-грустная. Она держала на руках котенка, которого было решено пока оставить здесь, потому что там, где теперь собиралась жить девочка, уже начиналась холодная зима. Василек, наверно не понимая наступившего момента прощания, внимательно обнюхивал стрелкину забинтованную ладонь, очень для него интересно пахнущую мазью Вишневского. «Вот и хорошо, что он отвлекся… А то рвался бы за мной…, жалобно мяукал…» - уговаривала себя Катя, стараясь не заплакать. Словно прочитав ее мысли, Джон, ободряюще улыбнулся, и взмахнул девочке рукой, так как это делают в мультфильмах бравые солдаты.
        «Какие они хорошие! – думала Катя, направляясь за Гном Гномычем. – Скорей бы начинались каникулы…» - Девочка, занятая своими грустными мыслями, не обратила внимания на то, что она с дедом идет не на улицу, а зачем-то поднимается на второй этаж.
        Конечно, Гном мог зайти туда, за какой-нибудь вещью. Но это оказалось не так. «Зачем же тогда?» - не понимала Катя.
        Какое же было ее удивление, когда, оказавшись в кабинете, старик открыл дверцу шкафа, и отодвинув в сторону висящий там плащ, вдруг шагнул внутрь!
        - Катя! Иди за мной! – раздался его голос. – Не бойся…
        Потайной ход!.. За шкафом!.. Оказывается, он там действительно был, а не померещился Кате и Мустафе, во время их прошлого визита. Арочный коридор уходил вниз винтовой лестницей со ступеньками, выложенными старыми розовыми кирпичиками. Идя за Гномом, девочка хоть и не боялась, но все равно, очень осторожно спускалась все ниже и ниже, широко раскрыв от удивления глаза, и задерживая дыхание. Лестница привела их в просторный подвал. Он был бы совершенно пустым, если б не что-то большущее, в самом его центре. Это что-то, напоминало ящик, наподобие тех, в которых перевозят крупногабаритные механизмы или грузы. Сказать про него точнее было трудно, так как таинственный предмет был укрыт брезентом.
        Спускаясь, Катя очень хотела задать Гному множество вопросов, например: «Когда мы поедем?»; или «Куда мы идем?»; или «А куда ведет эта лестница?»… Но…
        - Что это?! –просто выдохнула из себя девочка.
        - Готторпский шар… - очень обыденно ответил Гном Гномыч, начиная снимать и аккуратно сворачивать брезентовую ткань. Еще немного, и девочка увидела скрывавшийся под ней… Вовсе не шар! А куб! И только она хотела поправить Гнома, как поняла, что это не старик, а она сама ошибается. Увиденный ею куб был прозрачным. И в нем, словно в монолитном ограненном куске стекла, действительно располагался шар, а точнее – большой глобус, все географические объекты, которого были словно собраны из мозаики. Очень подробные изображения материков, островов, рек, морей и океанов складывались на этом глобусе из блестящих, разноцветных, одинаковых по размеру квадратных стекляшек, аккуратно, параллельными рядами расположенных в отношении друг к другу. Глобус, который Гном назвал Готторпским шаром – был восхитительным!
       - Как красиво! – заворожено прошептала девочка.      
         - Подходи ближе, - позвал дед. – Помоги мне. Брезент надо свернуть потуже и связать. Его мы возьмем с собой…
       - А зачем? – пожала плечами Катя, начиная помогать Гному.
       - Когда мы прилетим, и пойдем к дяде Мише, на аэродром, шар надо будет снова накрыть и замаскировать… - Гном Гномыч, наконец догадался, что девочка его совсем не понимает, и начал подробно объяснять. Объяснять? Он начал рассказывать удивительные вещи!..

       Очень давно, почти триста лет назад, Готторпский шар, а вернее Готторпский глобус, был привезен из немецкого герцогства, в Санкт-Петербург, как подарок Петру Великому. Подарок был действительно царский! Глобус оказался таким большим, что в нем могли находиться несколько человек, и не просто сидеть в нем, радуясь только тому, что они там уместились, как в домике. Зрителям, удобно усевшимся на сидениях, открывалась картина ночного неба, со сверкающими на нем созвездиями. Снаружи, глобус тоже был великолепным. Там была изображена самая современная по тем временам карта земли. А еще – глобус вращался. Но… Однажды, глобус сгорел. Среди тех, кому поручили его восстановить, были два умельца: русский мастер-крепостной, и сиамский монах-путешественник. Посмотрели они на остатки немецкого глобуса, и решили, что смогут сделать глобус лучше, и не просто глобус, а такую чудо-машину, чтобы землю нашу с ее помощью, не по карте можно было изучать, а видеть по-настоящему. Например, захочет Петр Первый Африку посмотреть. А глобус его туда вмиг и доставит! «Смотрите, Ваше Величество! Хоть на пустыни, хоть на джунгли, хоть на звезды, хоть на море-океан… своими собственными глазами!» Идея эта Петру понравилась, и отправились наши мастера на корабле, в Азию, за материалами и древними знаниями. А когда вернулись, то и шар свой через несколько лет сделали. По размерам он был таким же как немецкий, а вот все остальное – совсем другое. Люди, которые в него садились, могли переноситься в любое место на земле. Для этого надо было только стеклышки-квадратики по специальной формуле с внутренней стороны глобуса расположить. А так как формулу эту знали только те два мастера, то теперь и за шаром следить и путешественников возить, именно им всегда и поручалось. Для Российской империи такая машина была очень нужна. С ее помощью русские люди и в Сибири, и на Кавказе и в других далеких местах чаще бывать стали. А чтобы недруги, про нее не узнали, назвали этот чудо механизм, как и старый глобус – Готторпским. И это позднее сработало. Потому что в двадцатом веке, во время второй мировой войны, немецкие оккупанты захватили Готторпский глобус. Да только не тот, волшебный, а свой, старый, после пожара восстановленный, который Петру Первому дарили. Подержали у себя несколько лет, а потом вернули с извинениями. И все бы хорошо. Но в России, и чудо-шара не осталось. Потому что когда в 1917 году в стране поменялся государственный строй, потомки наших мастеров, чтобы машину эту от злых людей сберечь, перелетели на ней в другое место, там ее спрятали, а сами – еще дальше ушли.
        Через много-много лет, шар случайно нашел Фармоза. Он искал клад сиамских царей, а наткнулся на огромный стеклянный куб, со сверкающим внутри глобусом. Рядом была найдена рукопись. И пока Фармоза пытался ее прочитать, Колян, не тратя времени даром, стал сверлить в кубе отверстие, чтобы до драгоценных стеклышек добраться. Хорошо, что Фармоза его остановил…

       - … Вот, смотри…, - Гном Гномыч показал Кате отверстие на одной из граней. Отверстие оказалось глубоким, и через стекло куба, было видно, как от  него, в разные стороны расползаются маленькие трещинки.
       - А вы этот шар у Фармозы забрали! – догадалась девочка.
       - Вернее, угнал…, - дед, хитро улыбаясь своим воспоминаниям, повернул на кубе маленький, почти незаметный рычажок, отчего куб распахнулся сверху как шкатулка, открывая путь прямо вовнутрь глобуса. – Залезай!
       В шаре была сделана круглая скамья, в центре которой располагался фонарь, похожий  на старинную керосиновую лампу. Только фонарь был крупнее.
       - Усаживайся поудобнее. Скоро полетим, - Гном Гномыч осторожно заправил фонарь, наливая в него из небольшой фляги какую-то жидкость. – Специальное масло, - пояснил он, зажигая фитиль, и закрывая плафон. Куб тут же медленно сомкнулся, оставляя Гнома и Катю внутри себя.
        Как там было красиво! Прозрачные, разноцветные стеклышки-квадратики, пропуская через себя внешний свет, делали обстановку сказочной и таинственной. Если приглядеться, то сквозь них, а также сквозь грани куба, был немного виден подвал. Но не он сейчас интересовал девочку. Материки, острова, реки, моря и океаны, освещенные зажженным фонарем, были как будто настоящими. И хотя на шаре не было ни одной надписи, Катя, вспомнив уроки географии, легко смогла сориентироваться.
       - Вот Северная…, а вот Южная Америка… А вот Тихий океан…
       - Да… - вздохнул Гном, поглядев на океанскую синеву. – Где-то здесь пропал Тринидад…
       - Как пропал?

      … Найденная Фармозой рукопись, была инструкцией по управлению шаром. Она сильно пострадала. Но из того, что Фармоза все-таки сумел прочитать, ему стало понятно, какая замечательная машина попала в его руки. Можно было даже сказать, что с этой находкой, в руках Фармозы, а значит и Тролиссимуса, оказался весь мир. Шар осторожно перевезли на прибрежную заброшенную виллу, и спрятали в подвале.
        Там, к нему пробрался Гном Гномыч. Он прибыл в Таиланд на паруснике Тринидад. Местные полицейские, с которыми был хорошо знаком наш дядя Ваня-милиционер, переодев Гнома в свою униформу, взяли его с собой, когда пошли проверять фармозовскую виллу. Такие проверки в Таиланде никого не удивляют. И Фармоза ничего не заподозрил. Но после того, как полицейские ушли, Готторпский шар из подвала исчез. В тот же день, ушел из Таиланда и парусник Тринидад. Создавалось впечатление, что именно на нем и увезли шар. А из-за того, что Колян на «Крабосе», отплытие корабля проспал - все силы Фармоза и Тролль бросили на поиски и погоню за парусником. Они даже не предполагали, что Гном Гномыч, проникнув в подвал, просто сел в шар, и перелетел на нем в дом службы детского времени, в том городе, где жила Катя. Позднее, Колян сумел тайно пробраться на Тринидад, но обнаруженный командой парусника, сбежал, успев выбросить за борт, запечатанную в бутылку карту, с местом, куда якобы, по мнению пирата, был отвезен Готторпский шар.

       - Только зря он все это делал! – усмехнулся Гном Гномыч. – Такой карты вообще никогда не существовало. Ведь Тринидад не перевозил Готторпского шара… Он просто подвез меня в Таиланд. А потом, взял курс на Тихий океан…, и пропал…
       - А зачем он шел в Тихий океан? – Катя задумчиво рассматривала на шаре азиатское побережье.
       - Он искал загадочный остров. Остров глубоких…
       - Озер? – предположила девочка.
       - Откуда ты знаешь? – удивился дед.
       - Я видела карту, на которой он был нарисован!.. – воскликнула Катя, радуясь от своей догадки, что пропавший парусник теперь можно найти, что можно помочь его команде, вероятно попавшей в беду. Она достала из своего рюкзачка тетрадку, и стала рисовать в ней хорошо запомнившиеся линии берегов острова и стрелки проложенных по нему маршрутов… Одновременно с этим, девочка, улыбаясь, рассказывала взволнованному старику, как нашла на берегу причудливую бутылку с картой; как тетка Кукушинская потом растоптала хрупкую бумагу; как Колян-пират всеми правдами и неправдами пытался заполучить ее секрет…
       - … Выходит, Колян, в спешке, случайно стащил с корабля карту острова, к которому плыл Тринидад… и ошибочно думал, что она приведет его и Фармозу к Готторпскому шару… - покачал головой Гном Гномыч. – Парусник пошел дальше своим курсом и пропал. Но теперь мы знаем, где его искать.
       - А с помощью шара это будет очень легко сделать! – весело отозвалась Катя. Ей было понятно, что поисками корабля Гном собирался заняться сразу после того, как отвез бы ее к дяде Мише. Только без карты, ему бы пришлось прочесать весь Тихий океан. Даже с шаром, делать это было долго, трудно и опасно. Сейчас все менялось. Но, несмотря на это – надо было спешить. Морякам парусника, возможно, была нужна помощь.
        - Дедушка Гном… Нам, наверно пора? – Катя посмотрела на деда, складывающего и убирающего в карман карту острова. «Конечно грустно, что в такое интересное путешествие Гном меня не возьмет. Он просто не будет рисковать, потому что считает меня маленькой… - понимала девочка. – Как жаль … Еще немного и Гном, Стрелка, Джон, служба детского времени и Готторпский шар, останутся в прошлом, и может быть навсегда…»
        - Спасибо тебе, Катя! – тихо сказал Гном Гномыч.
        - Поехали?
        - Да… - Дед сосредоточился на стеклянных квадратиках шара. – Вот этот единственный на глобусе, совершенно прозрачный и  бесцветный квадратик, является местом, где мы сейчас находимся. А вот место, куда нам необходимо попасть. Сюда нам и надо переместить прозрачный квадрат, но так, чтобы рисунок всего мира при этом остался неизменным. Как в кубике Рубика… Понимаешь?
        - Здесь труднее…
        - Конечно… Но у тебя бы получилось… В принципе, это не сложно… - Гном привычно и легко, стал вращать кольца из разноцветных квадратиков то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Знакомые очертания земли и воды сбились, перемешались, и казалось, навсегда запутались, без всякой надежды снова встать на свои места. Был момент, когда Катя даже усомнилась в успехе затеянной стариком работы. Но через минуту-другую, шар стал таким же как и прежде. Только прозрачный квадратик находился уже  в другом месте, как раз там, куда по словам Гнома и надо было переместиться.
       - Вот это да!
       - В путь! – Дед повернул в сторону небольшой рычажок, уходящий к центру чудо-машины. Свет фонаря стал тускнеть, и на мгновение погас совсем. Готторпский шар начал перемещение…

Послесловие.

        Итак, моя история подошла к концу. В ней все завершилось благополучно: Катя Ручейкова нашла друзей и родного человека. Команда службы детского времени – успешно изгнала из города банду злодеев.
        Хотя… Мне, наверно, нельзя, называть эту историю своей. Я ее только пересказал. И вот, сейчас, закончив, вдруг, поймал себя на мысли, о том что пожалуй, приключения Кати, Гном Гномыча, Стрелки, Джона и Мустафы не завершились, а вовсю продолжаются. Да и знаю я о наших героях очень мало. Например, как попала в команду бесстрашная Стрелка? А Гном Гномыч?.. Что это за таинственный дед,  и что его связывает с Готторпским шаром и парусником Тринидад?
        Поэтому, я решил снова отправиться в путешествие, чтобы узнать о службе детского времени все-все. Конечно, множество разных повседневных дел здорово задерживают меня. Но я знаю, как  преодолеть эти трудности. Надо смело сделать три шага вперед! Сначала один. Потом еще один. И сразу третий!.. Дальше все начнет происходить так быстро, что мы и не заметим, как встретимся вновь. Поэтому – до скорого свидания, друзья!
               
                04 февраля 2010 года