Кровь болит!

             ( Из цикла "Детский альбом")

По утрам, стоя у зеркала, Александра припудривает шрамик на носу. Он тонкой ниточкой разделяет нос пополам. Ниточка эта тянется в далекое детство, когда Сане было пять лет.

Посреди деревенской кухни был погреб. В обязанности старшей сестры входило извлекать по вечерам из этой тёмной пещеры, кажущейся Сане преисподней, овощи.
Ну, а в обязанности Саньки входило – дразнить сестру и вредничать.

Однажды, поздним осенним вечером, Санька в очередной раз с ужасом и любопытством заглядывала в темную жуть погреба. Заметив в углу копошащуюся сестру, Санька ухнула, хлопнула в ладоши, потопала ножками. Сестра озабоченно отмахнулась:
-Отстань, свалишься сейчас в яму!
Однако , осмелев, Санька попыталась достать ногой ступеньку лестницы. Сестра, испугавшись, замахнулась на Саньку морковкой.
-А-а-а-а-а!- завопила та.
И, что есть духу, бросилась прятаться за перегородку кухни.

 Там, на крюке, висел большой фонарь «летучая мышь» - незаменимый аксессуар на любом хуторе.
Удирая,  Санька потеряла тапочки, зацепилась за перегородку, и, на всей скорости, полетела в угол кухни - прямо на фонарь!

Звон разбитого стекла, истошный вопль Саньки, пулей вынесли сестру из «преисподней».
Санька лежала на полу, перепуганная и окровавленная и кричала так, что у двенадцатилетней девочки на миг остановилось сердце от ужаса. Не помня себя, она метнулась за матерью.
Мать хлопотала во дворе по хозяйству. Когда она схватила на руки окровавленную Саню, та, захлебываясь от слёз и собственной крови, закричала:
-Кровь боли-и-и-т!

Отнять ручки от лица и рассмотреть, что стряслось, было невозможно. Мать зажала полотенцем личико, чтобы хоть как-то остановить хлещущую кровь.
Наконец рассмотрели, что вместо носика – сплошное кровавое месиво!

Мать побледнела и тоже стала рыдать - ей показалось, что носик вообще отрезан!
Пришёл отец, и с перепугу стал ругать всех без разбору.

Вынули из печки котелок с горячей водой, кое-как умыли ребенка. Уговорами, ласками удалось немного её успокоить и выяснить, что нос все же на месте, только сильно поранен.
Ближайший фельдшерский пункт был в шести километрах от хутора, а больница - и вовсе далеко в городе. Во дворе ночь, слякоть, поэтому решили никуда не ехать.

К утру нос вздулся и выглядел ужасающе. Саньку стали лечить народными средствами.
Прошла неделя. Девочка уже давно кругами ходила вокруг зеркала. Оно висело высоко на стенке, в старинной деревянной оправе-с пола все - равно Саньке ничего толком не рассмотреть.

Она залезла под кровать, выдвинула отцовский сундучок,  к которому в другое время Саньке прикасаться строго-настрого запрещалось, и достала из него красивое овальное зеркало с подставкой. Санька любила смотреть, как по субботам отец ставил его на столик и брился.
Сейчас она так же обстоятельно, как отец, уселась, сняла осторожно повязку с лица и долго сидела с закрытыми глазами, пытаясь представить, что за зрелище ждёт её сейчас.
Наконец она решилась. Быстро и широко раскрыла глазки, тут же зажмурившись: на неё глянул кто-то страшный, с буро-фиолетовым носом в крапинках, с синяками на лбу и щеках. Санька вновь, как неделю назад, закричала:
-Кровь боли-и-ит!!!
Однако постепенно боль прошла, рана заживала быстро.

С годами шрам бледнел, утончался, но навсегда так и остался памятной ниткой. Детство расписалось на Санином носу.И только иногда она задумывается над тем, что, может быть, кровь и вправду болит?