Родобоец

        МЕЧ  ЖДЕТ

Холодный отсвет луны
На серой стали лежит,
Дорожка лунного света
По серой стали бежит.

Дорожка лунного света
По серой стали бежит,
Дорожка лунного света
На серой стали дрожит.

Молчит клинок лунной ночью,
Но холодно он горит,
Огнем тех самых глаз волка,
Что в ночи под луной бежит.

Огнями  травы колдуньи,
Что клад во тьме сторожит,
Блестит клинок лунной ночью,
Сталь под луной блестит.

Лежит в руке моей клинок,
И своего он часа ждет,
Когда он вопьется в тело
И алую кровь прольет.
С терпеньем холодной стали
Молчит и этого ждет.

Ему нет дела до истин,
И до истории – нет,
И он не сложит легенды,
А лишь отразит лунный свет.

Положишь его – не встанет,
Врага сам не поразит,
Спокойно, мрачно дождется
Руки, что тело пронзит.

И в этом холодном покое
Сокрыта сила бойца.
Смотри, и поэт, и воин,
И не отверни лица.

В холодной и острой силе –
Вот мудрость, а не в словах.
В лезвиях, что застыли,
И в их кровавых делах.

Мечу до людей нет дела,
В нем сила заключена.
Зовется грозная сила –
Война, война и ВОЙНА!

И помни, за меч берешься –
А победит лишь он.
Сегодня ты сам им бьешься,
А завтра – им же пронзеен.

Холодная, мрачная сила –
Ты спишь, а меч рядом ждет.
И хладом дохнет могила,
И в землю вся кровь уйдет.

Смотри на меч. Гляди, воин –
И не отверни лица!
Взора клинок достоин –
Причина жизни конца.

И если холодную силу
Клинка ты сумеешь взять,
То станешь непобедимым,
И будешь ты убивать.

Холодный на стали отсвет –
Лежит меч, спокойно ждет.
А что же, ждать ему просто –
Он знает: Пора придет.

Всегда найдется ведь кто-то,
Кто в руки его возьмет,
Мечу отдаст свою душу,
Убьет им – и сам падет.

Баллада «Меч ждет». Автор – Нейл Родорез. Возможно.               
    
    

Нейл помнил домовика еще мальчишкой. Вот сидит он, Нейл, у очага. Ему – не больше десяти зим. Вокруг – родной теплый полумрак большого дома. Подсвеченный бликами огня, он сгустился тьмой по углам. Мрак ушел под потолок, скрыл верх резных столбов, подпирающих крышу. Резьба на столбах потемнела от времени. Но кое-где блеснет старая позолота или кусочек красно-синей краски.
От нечего делать Нейл дует на угли. Те вспыхивают багрянцем, сияние глотает черные островки, что начали было ползти по огню. Жар опаляет лицо. Нейл морщится. Отстраняется. Жар пригасает. Угли снова потихоньку чернеют. Глаза слезятся от дыма. Нейл вытирает слезы ладонью. На круглой розовой щеке остаются черные разводы сажи.
Нейл оглядывается. Вечер. Мать с отцом ушли за перегородку в дальнем конце дома. Вон она, еле видна в темноте. Старших братьев нет. Гуляют где-то.  Сестры сидят в углу у перегородки. В темноте видны только то пальцы, то носы, то ухо, кусочек лба или блестящий глаз. То, что может высветить крошечный огонек лучины. Девчонки шушукаются и хихикают. Дурищи. Они старше, но Нейлу плевать. Никогда он не думает, что смеяться могут над ним. Не могут. Пусть посмеют. Но его нрав знают. Он жесток не по годам. И не пробуют. Нейл фыркает, как кот. Отворачивается. Подбирает обгорелую палочку около углей. Начинает рисовать в золе. Но скоро бросает ее на угли. Огонь изголодался по пище. Палочка тут же ярко вспыхивает.
Нейл смотрит на огонь. Огоньки сверкают точками в глазах. Он не любит огонь. Зато не боится холода. Скучно. Сейчас бы с приятелями тоже что-нибудь затевал. Можно было бы кого-нибудь подразнить. А то и отлупить. Нейл улыбается.  Лицо в красноватом свете очага старое не по возрасту. Нет, кожа гладка. Но глаза темны-темны, рот твердо сжат, лоб опущен, на щеках тени, не осталось в них мальчишечьей округлости. Нейл выглядит мужчиной – опытным, стареющим, сильным. И недобрым.
Наружу нельзя. Запрет строг. Нейлу нарушать запреты не впервой. Но толку? Удерет – и что? Никто из приятелей пойти с ним не решится. В одиночку бродить по темному, сотни раз облазанному поселку – что-то не хочется. Да и не побродишь долго – кругом посты. Вмиг заметят. Возьмут до треска за ухо. И отведут к отцу. А тот не заступится. Кивнет, поблагодарит – и снимай штаны. Нейл дернул углом рта. Порка – дело неприятное.
А удрать за частокол, на луг, в лес.…Нет. Не теперь. Нейл чувствовал зло, едва думал про лес. В мыслях была одна чернота. Там где-то – оборотень-людоед. Потому и велено всем младшим, кто тесак еще в ход пустить не могут, сидеть по домам. А все старшие гуляют при тесаках.
     Нейл свою силу знал. В ночи за оградой – смерть. А он, самый сильный среди и тех, кто на три зимы старше, с тяжелым тесаком в два фунта еще не управится. С ножом – запросто. Но огромного волка нож просто поцарапает.
     Зашуршало в углу у двери. Нейл зыркнул туда, как волчонок.
     В темном углу сидит домовик. Ростом с Нейла, но широкий по-взрослому. Борода на грудь, колпак на самые мохнатые брови, здоровенные толстые красные уши торчат по обе стороны от колпака. Все заросли рыжим волосом и шевелятся. На домовике – бесформенный бурый мешок-зипун – до самого пола. Торчат концы веревки-опояски – разлохмаченные. Из-под подола – огромные башмаки-постолы.
     Домовик опустил длинный нос. Чуть не уперся им в брюхо коту. Тот лежит у домовика на коленях. Развалил задние лапы. Млеет. Брюхо у кота выпуклое, толстое, розовое и грязноватое. Просвечивает через клоки длинной шерсти то ли рыжего, то ли желтого цвета.
     Толстые, короткие, покрытые рыжими волосками пальцы ручищ-лопат домовика неожиданно ловко копошатся в шерсти на брюхе кота. Вот – раз! – вытащил что-то. Сжал ногтями. Выщелкнул. И искать дальше.
     Котище подергивал кончиком пышного хвоста. Но при том мурлыкал. И бежать не пытался. Блохи к зиме его донимали. А домовик их вылавливал и щелкал в ногтях. И недалекий кошачий ум понял –  пошурует в шерсти домовик,  грызут меньше. И кот терпел.
     Вот Парс – так кота звали – махнул хвостом. И попал кончиком домовику в рот. Домовик сморщился, плюнул. Прямо в пузо Парсу. Тот метет хвостом еще живее – и опять в губы духу. Тот снова – тьфу! И все заново.
     Нейл фыркнул и рассмеялся. Парс приподнял голову с приплюснутым носом, лениво глянул на мальчишку огромными глазами цвета огня. И тут же прижмурил снова – одни щелки видны…
     Так было. А потом прошли годы. Десять зим – не много, ни мало. А для мальчишки - так жизнь.
     У очага, возле углей, сидит рослый плечистый парень. У него твердое лицо, чистые щеки и лоб. Темные глаза жестки. Часто – прищурены. Он смеется редко, ухмыляется – часто. Спина – пряма, руки и ноги – с длинными гладкими мускулами. Длинный обнаженный меч на коленях. По стали перебегают огненные блики. Они то озаряют лицо парня, то прячут во тьму. Очаг то вспыхнет, то пригасает.
     Парень – Нейл – водит зернистым серым точилом по лезвию меча. Камень скрежещет. Время от времени Нейл смачивает точило водой, окуная пальцы в ковш на полу рядом с табуретом.
     Мать проходит мимо очага. Она несет большой закопченный медный котел. В доме нет ни отца, ни сестер, ни братьев. Нет, все они живы. Просто – снаружи. А вот кот Парс умер от старости несколько лет назад. Не видно и домовика, хоть тот тоже жив. Домовые духи не любят войны.
     Нейл пробует ногтем лезвия меча. В нескольких местах. Усмехается. Откладывает точило. Встает. Меч ложится в ножны. Лязгает сталь. Мать не оборачивается. Нейл широко шагает к двери. Открывает ее и выходит.
     Он уже не мальчик. Ему не запретишь ходить на улицу, если там опасно. Да и сам Нейл теперь куда опасней. Встреться сейчас он и оборотень-детоубийца – вопрос, кто ушел бы жив.
     Вечернее небо светится серым сумраком. Чернеют очертания дома, двора и частокола с воротами. Низко над крышей сверкает вечерняя звезда. Крупная и единственная.
     Волчий вой раздается слева. Как эхо, откликается справа. Сзади. Спереди. Воют много глоток. Теперь оборотень пришел не один. Их много. И убить могут не только детей.
     Оборотни пришли в долину Оршот, дом Нейла.
          Оршот лежала между западными отрогами Рог Ресая Нест, или гор Серой Стены. К западу от долины – три десятка верст степи. Дальше – чащи Лесокрая, или Сел Содеса. Там жили руги. Как и в Оршоте. Руги – народ белокожий. Коренасты, плечисты, крупноголовы. Русые или рыжие. Глаза – светлые. В основном.
     В Оршоте давно не было войн. При жизни Нейла – точно.  Все эти годы стоял мир. А Лесокрай давили тионы, пришельцы из-за моря на западе. Они шли с юга. Грохотали кольчужные всадники. Копья пронзали тела. Струями била кровь. Мечи со
звоном и треском разрубали железо, мясо и кости. Головы катились по земле, вращая   глазами. И скрежетали зубами от боли. Чадно пылали дома, гарью пах утренний туман. Пленные выли в кострах или хрипели на крестах. Боевые топоры крушили щиты, и булькали, пузырясь алым, гортани со всаженной стрелой. Словом, шла война. Руги лесов рычали, дрались, убивали и умирали. И не покорялись.
     Оршот тионы не трогали. Как и соседние долины. Те жили сами по себе. В бой за лесных не рвались. Да и было горных ругов род-два – и обчелся. Грозить тионам они не могли. А повытащить их с корнем из узких теснин и ущелий – крови ушло бы много. Тионы оставили долины в покое. Ну, пока Лес не падет.
     А лесной дуб трясся. Содрогался. Соком  брызгала  кровь ругов на железо тионского топора. Но падать дуб и не думал.
     Зим за десять до рождения Нейла на Оршот напал отряд темных сейтов. Сейты были Древними. Когда-то жили в Рим Ловвоке.  Еще их звали сейхе или сеидхе. Люди ударили по ним в Войну Бронзы, когда сошел на землю Бог Войны. Сейты ушли через колдовские ворота в другой мир. Иногда они приходили  назад. Открывали проходы в склонах холмов или скалах. Темные сейты жили в пещерах. И выходили в горах. Они были чернокожи, беловолосы, с зелеными или синими глазами
     Темные убивали и жгли. Люди отбили удар. Пришлых разбили. Преследовали. Назад не ушел никто. Головы насадили на колья вокруг селений. Мальчишкой Нейл часто ходил к этим кольям. Он бил деревянным мечом по палкам. А черепа сухо стучали костью о дерево, болтаясь на верхушках.
     Нейл хотел битвы. Он любил войну. Любил чужую боль и кровь. Он умел драться. И хотел славы. Выделиться. Возвыситься. Стать надо всеми. Приказывать. Чтоб уважали – и боялись. И убивать. Иначе – не подняться. Ведь лить кровь он любил. А  работать – нет.
     Оборотни были – полудайры. Дайры вышли тоже из тионской войны. Тионы теснили не только людей. В Оборотничьей войне их союзники-вантиты из ругов леса (были и такие!) встретились с саерами. Древним народом волков-оборотней. Волки терпели поражение. Множество их перебили. И саеры согласились на предложение Синего Логе. Великого темного колдуна, полусеидхе. Логе наложил чары. Чары создали «дайров», или «скованных», из «саеров», «свободных». Дайры – гигантские оборотни. Черный мех. Клыки и шкура – крепче железа. Величина – как молодой бычок. Быстрей обычного волка. И кровожадность. Слепая, черная ненависть к людям. Ей славился сам Синий Логе.
     За три Ночи Зверя дайры вырезали людей в семи десятках замков и городков. Всех – и ругов, и тионов. Оставшиеся в живых бежали кто куда. Огромный кус чащи на восходе Большого Лесокрая стал Землей Дайров. И около века правили там черные оборотни.
     Дайры спаривались с волчицами. Куда реже – с женщинами. Еще реже женщины оставались живы. Так рождались полудайры. Тоже черношкурые. Мельче отцов, но куда крупней волка. Быстрые, хитрые, жестокие оборотни-убийцы. И они собирались в стаи. (Дайры после Ночей Зверя почти всегда набегали в одиночку). Нападали. Убивали. Пожирали.
     Стая полудайров прорвалась в долину Оршот. Оборотни осадили Ворн – село Нейла. Волки выли за частоколом. Вырезали стада. И тех, кто оказался за оградой. На свою беду.
     Часть селений Оршота оборотни застали врасплох. Выгрызли и сожрали. Остальные осадили, как и Ворн. Ночами огни краснели по черным склонам в живых поселках. На месте других – тьма. Там она казалась черней, глуше и непрогляднее, чем вокруг.
     Мимо соседних домов, знакомым каждой кочкой путем, Нейл вышел на коло. Утоптанная площадь в середине поселка. Здесь, в сердце Ворна, стояли статуи древних богов. Почернелые от времени, неподвижные, грозные, грубо тесаные. Низ столбов покрывали резаные руны. И пятнала свежая кровь. На войне приносят в жертву не воду, пиво или зерно.
     Волх Друд в черной одежде и с темным посохом с когтем на конце лил в костер возле статуй кровь из глубокой дубовой чаши. Пламя злобно зашипело, пригасая. Волха окутал густой дым.
     В детстве, постарше, чем когда сидел у очага рядом с котом и домовиком, Нейл выцарапал похабный значок на одном идоле.
      Воины стояли вокруг статуй широким кольцом. Волх отошел от огня. Бог принял жертву. Можно говорить.
     Нейл толкнул плечом одного, другого. На него оглянулись. Кто-то заворчал. Но отступили. Он стал впереди. Кто-то кивнул. Нейл кивнул в ответ. Кто-то хмуро отвернулся. Нейл не смотрел. Среди молодых его звали Нейл Камень, или Твердый Нейл. Иногда – негромко – Железное Сердце. Никто не бросит вызов. Сейчас – война. Не время драться друг с другом. А не уступить Нейлу – бой, и насмерть. Это знают. Для него убить – всегда время. Все равно – кого. Своих ему нет. 
     Грохер Сильный вышел на середину коло. Грохер был ригс – вождь воинов. Рослый, широкоплечий, могучий. Стальные жесткие глаза. Волосы цвета спелой рябины.
     - Нам не победить, - сказал Грохер: Мало железа. А звери слишком скоры и свирепы. Челюсти перегрызают мужское бедро в два удара. Никто не достает их мечом сразу. И мало кто успевает ударить еще раз. Мы посылали за помощью. Посланцы пропали. Не думаю, что обманули зверей с их нюхом.
     Люди вокруг молчали. Грохер сказал:
     - Хойнар, ты нашел выход. Возможно. Говори.
     Друид Ворна откашлялся и сказал:
     - Вы знаете легенду о Волчьем Камне?
     Все вразнобой закивали, заговорили – мол, да, знаем. Друид кивнул. Он стоял в середине свободного кольца людей рядом с Грохером.
    Издали завыл волк. Другие откликнулись с разных сторон селения. Кто-то из мужчин оглянулся. Кто-то крепче сжал зубы и оружие. Желваки вздулись на щеках и побелели костяшки пальцев.
     - Нам нужен этот Камень, - сказал друид и «ведун», то есть – «знающий».
     - Но это ж легенда!
     -  Сказка! Камня нет!
     Выкрики слились в один гул. Друид поднял руку. Все стихло. Хойнар сказал:
     - Камень есть.
     - Но тогда он в Эльсе, - сказал кто-то после молчания: Как его взять?
     - Замок разрушили, - напомнил друид легенду: гирды Хельги Злой ушли прочь, сделав это. Руги считают это место проклятым. Тионы, узнав историю замка – тоже. На том холме  никто не живет. И я думаю, проклятье тэна Хннадомара и замка Эльс осталось на месте. Камень там. Под руинами.
     Заговорил Нейл:
     - Зачем нам камень? – спросил он: Я помню легенду. Волчий Камень превращает оборотня в волка. При полной луне. Хочет тот того – или нет. Наших превращать не надо!
     Волчий вой снова донесся из-за частокола. Будто подтвердил слова Нейла. Хойнар ответил:
     - Я знаю. Но я разберу древние чары. Своих таких не наложу. Это могли только  нелюди – хотморы. Но я изменю их чары. Немного. Но Камень будет колдовать по-другому.
     - Как?
     - Я не знаю точно. Я даже не видел Камня. Надеюсь, одно из двух. Или он волка превратит в человека – чары навыворот. И оставит в этом облике. Или же наложит волчьи чары на волка. И тот сойдет с ума.
     - Отчего?
     - А если в твою голову засунуть еще одного человека? – спросил Хойнар. Нейл кивнул – да, верно. Можно рехнуться. Да наверняка почти.
     - Или, - друид запнулся: …или будет, как с тэном Влековая. Чары отразятся от зверей. И ударят, по кому могут. По тем, кто рядом. По нам. И мы станем зверями.
     Тишина стояла несколько вдохов. Потом взорвалась. Руги-ворны орали, ревели, топали ногами и били по щитам оружием. Кто-то грозил друиду, чем в руке пришлось. Кто-то ругался. «Ты спятил, друид!»  А Нейл стоял молча. Со спокойным задумчивым лицом.
     Грохер Сильный заорал. Он вскинул руки и потрясал секирой и круглым щитом. А рев Грохера перекрывал грохот боя двух десятков тяжеловооруженных.
     - Что с того, что  станем оборотнями? – орал Грохер: Иначе с полудайрами не сладить! Хотите остаться людьми? И  сдохнуть в  пастях? Оказаться в желудках? Чтоб оборотень переварил, и наружу – дерьмом?!  Я  – не хочу!  Лучше  драться волком - на волка! К тому же это не наверняка! Не наверняка, говорю! Тише, дети свиньи! Может, это звери станут людьми. И мы останемся, как есть. И сразимся   на равных!
     Сразу после этого шум стал стихать. Кто-то крикнул:
     - Эй, Грохер, не обзывайся! Не то станем звать тебя не Сильный, а Свинопас! Раз мы свиньи, а ты наш вожак!
      - Ха-ха-ха! Грохер Свинопас!
     - А я тебе шею сверну, Корри, и докажу, что я все еще сильный! – ответил Грохер. Корри – молодой худощавый воин со светлыми кудрями – согнулся от смеха, лупя ладонями по коленям.
     - Ну и будешь…а-ха-ха-ха! – Грохер Сильный Свинопас!
    И Корри заржал так, что чуть не упал. Грохер покачал головой. Фыркнул сам. Сказал:
     - Корри лишь бы поржать. Кто умрет со стоном, кто с проклятьем, кто - скрипя зубами. А Корри и умрет, давясь от смеха. Даже захлебываясь кровью. Ну, будет. Говорим серьезно.
     - Я серьезен, - сказал Нейл: И хочу сказать.
     - Говори.
     - Я – воин. И должен думать о худшем. Мы стали волками. Пусть – перегрызли дайров. А как  стать назад? Людьми?
     Грохер молчал. Друид тоже. И все вокруг. Нейл сказал с кривой усмешкой:
    - Мы останемся зверями. И на нас устроят облаву. Мы спасем весь Оршот. Но не себя. Спасем соседей и родичей. А они нас прикончат!
     Грохер повел головой, будто ворот  тесен. И пророкотал:
    - Значит, будет так. Мы погибнем, надев шкуру зверей. Но мы убьем врагов. И другие люди останутся жить. По мне, лучше так умереть, чем растерзанным без надежды на победу. Зверем, что куда сильнее. А по тебе – нет?
    - По мне, лучше не умирать никак. Но если уж смерть – то, убив врагов. Тут я  согласен.
     - А зачем тогда спорил?
     - А чтоб не надеялись зря. И знали, на что идем.
     Грохер кивнул:
     - Теперь все знают. Ты сказал.
     - Еще одно, - Нейл поднял руку: Я помню легенду. Камень мал. На него вставал один оборотень – и делался волком. Как же Камень обернет всю стаю?
     Ответил друид:
     - Камни силы. Менгиры. Все знаете – к закату от Ворна, на холме.
     Нейл кивнул. Друид договорил:
      - Надо поставить Волчий Камень на место одного из камней силы. И тогда весь Круг станет силой Волчьего. Чары обрушатся на всех, кто будет в Круге.
     - Как еще зверей-то туда заманить, - проворчал под нос Грохер: Хотя, у нас и Волчьего Камня нет еще…
     - Но будет, - сказал Нейл: Мы пойдем за ним. Ясно всем. Без него нас перережут и пожрут. Ригс! Я первый заявляю –  иду за Камнем!
     - Нет, - сказал Грохер.
     - Почему? – Нейл вцепился когтистым взглядом Грохеру в глаза. Зубы его заскрипели: Я плохой боец?
     Грохер покачал головой:
     - Ты один из лучших. Но пойдут только одинокие. За частоколом – смерть. Неизвестно, кто дойдет – и кто вернется. И вернется ли кто-то вообще. У кого есть родители или дети – останутся в Ворне. У нас хватает горя. Больше не надо. Пойдут те, по кому плакать некому.
     Нейл отвел взгляд от Грохера. Мотнул головой. Повернулся и широко пошел с коло. Люди перед ним расступились. Нейл глядел сквозь них. А рука сжала рукоять меча.
    
             *                *                *    
 
     Нейл хотел славы. Он хотел ее любой ценой.      
     Любой.
     Дарвенгаст, отец Нейла - воин. Ребра полудайров испытали тяжесть и остроту его секиры. Не один и не два волка-оборотня остались лежать в поле под тучей жужжащих мух. В черных боках зияли кровавые раны. Мертвые языки тряпками свешивались на траву из застывших пастей. И мутны открытые глаза.
     Нейл выбрался из Ворна тайно, ночью. Пригибаясь, прошел тенями по черному росистому лугу. Вступил в кромешную тьму леса. Здесь пошел, не таясь. И не удивился, когда желтые парные огоньки глаз загорелись во тьме – впереди и с боков. Нейл поднял ладонь. Развязал кожаную ременную петлю на поясе. Боевой топор упал в траву.
     - Я пришел не драться, - сказал Нейл: Вы же видите, дайры, я – один. Потому вы мне и показались.
     Полукольцо  сжалось. Желтые огни приблизились. Тихое рычание со всех сторон вызвало дрожь.
     - Вы легко меня убьете, - сказал Нейл: Но если выслушаете, вам будет больше пользы.
     Он стоял, криво усмехаясь. Нижняя челюсть отвердела, скулы выперли под кожей. Нейл слегка подбоченился, выставил ногу вперед. Глаза сощурились. Нейл не боялся. Он не боялся почти никогда. Над трусами смеялся.
     Но цепь желтых огоньков все так же в тишине сверкала из тьмы. Под кронами леса было так темно, что глаза Нейла никак не могли привыкнуть. И различить хоть что-нибудь, кроме этих глаз. А волки его видели.
     Вдоль спины Нейла побежали непривычные мурашки. А усмешка стала кривее обычного.
     В темноте мокро затрещало. Заскулило. Застонало. Одна пара глаз исчезла. Комок тьмы вокруг нее двигался на месте. Менялся. Снова влажный треск. Будто резак вспорол тело. Бульканье. Нейл стоял, опустив руки. Ждал. Больше от него ничего не зависело. Он не коснулся оружия. Знал – нападут,  умрет сразу.
     Что-то забелело в темноте. Приблизилось. Обрело очертания. Смутно светлело голое тело. Лица не различить. Но на месте глаз вспыхнули два желтых волчьих огня.
     - Что-р-р хочешь-р-р сказать-р-р-р! – хриплый голос срывался рыком.
     - Лишь то, что хочу быть, как вы, - сказал Нейл: Оборотнем.
     - Почему не убить тебя? Ты бился с нами, - оборотень шумно принюхался: Кровь брата на топоре-р-р!
     - Но я ни одного из вас не убил, - возразил Нейл.
     - Мор-р-ржет быть. Но остр наш нюх. Мы чуем твою кровь, - оборотень заскрипел зубами. В лицо Нейла дохнуло горячим смрадом падали:
Ты крови Рубителя Ребер! Волкореза!
     - Его имя – Дарвенгаст, - сказал Нейл: Он – мой отец.
     - Зачем пришел? Заманить под его топор-р-р?!
     - Я докажу, что не предам вас. Сделаете меня одним из своих?
     - Сделать можно. Но докажешь – как?
     - Я отдам головы отца. Матери. Братьев и сестер. Всей родни.
     - Повтор-ри, - прорычал оборотень. А рычанье его изменилось.
     Нейл повторил:
     - Я приведу Дарвенгаста в ваши клыки.
     Оборотень помолчал. Потом сказал:
     - Ты впрямь хочешь нашей шкуры. Если готов сделать такое. Небывалое дело! Но нам подойдет. Так делай!
     Бой случился на другой день. Волки напали на собиравших грибы. Вдруг. В большом числе. Охранявшие затрубили в рог. Все воины Ворна вышли за частокол. Дарвенгаст рубил волков слева. Нейл позвал из густых кустов:
     - Отец! Прикрой! Меч сломался!
     Нейл вылетел из кустов спиной вперед. В руке нож. Лицо в крови. Черной молнией выпрыгнул следом волк. Врезался в грудь. Сбил с ног. Оба сцепились, покатились в кусты. Дарвенгаст бросился следом. Проломился сквозь заросли. Зверь оскалился в лицо. Дарвенгаст умело и привычно вскинул топор. Но сзади раздалось сдавленное рычание. Тяжело ударило в спину. Вонь зверя забила нос. Мягкая тяжесть обрушилась. Придавила к земле. Клыки вцепились в запястье руки с секирой. И в другое. И в лицо. Порвали губы и нос. Дарвенгаст зарычал от боли. Вторую руку рвали тоже. Кровь забулькала в его горле.
     Два полудайра вылезли из-под куч хвороста. Сбили Дарвенгаста прыжком на спину. Еще трое набросились сверху. Тело в кольчуге исчезло под черными шкурами. Звери рычали и рвали. Один заскулил и отскочил, поджав лапу. Кровь стекала наземь. В гуще черных тел мелькнула рука с ножом. И откинулась на траву. Лезвие ножа в крови.
     Звери отошли от тела. Порыкивали и облизывались. Вожак подошел к Нейлу. Тот стоял чуть в стороне, под кустами. Длинный язык оборотня слизнул с морды кровь. Искры плясали в глазах. Тела отца Нейл не узнал. Выше выреза кольчуги – месиво. Розовые куски костей. Серый мозг. Красная кровь и рваное мясо. Обрывки кожи. Клочья рыжих волос. Вместо кистей – огрызки. Ноги – смесь крови, кожи, жил, клочьев ткани и обрывков башмаков.
     - Я – Ульфарт, - сказал вожак по-людски волчьей пастью: Теперь ты – наш!
     Волки бросились на звуки боя за густым подлеском. Нейл пошел кругом. Вышел из леса и отступил с людьми в поселок. Никто не видел смерти Дарвенгаста. Так накануне и выбрали место засады. Никто не обвинил Нейла.
     Длинные дома отходили от кола Ворна, как спицы колеса. Передняя дверь каждого дома смотрела на коло. Задняя – на вал вокруг поселка. Ночью Нейл вышел сторожить свой двор. Подождал, чтобы все затихло в доме и вокруг. Подошел к валу, покачивая копьем. Склонился к круглой деревянной крышке в земляном склоне. От крышки тянулась веревка, еле заметная в темноте. К колоколу в доме. Он звонил, если крышку двигали. Нейл огляделся. Очень осторожно подсунул древко копья под веревку. Так же осторожно вытащил нож из ножен на боку. Лезвие слабо блеснуло при луне. Нейл облизал губы. Быстро огляделся. Лицо его заострилось. Он осторожно начал пилить веревку, чтоб не шевельнуть. Наконец, перепилил. Так же бережно положил оба конца наземь. Шумно вздохнул. Отодвинул крышку. Открылась темная дыра лаза. Пахнуло сырой землей. Еще прислушался. Нет, все тихо. Согнулся и нырнул в лаз. Огня Нейл не зажег. Лаз он знал хорошо. Прошел в темноте десяток небольших шагов. Пальцы руки – их и не увидеть – уткнулись в дерево. Нейл нащупал грубые толстые ручки на крышке. Приподнял ее. Вылез из норы. Он стоял за валом. Прислонил крышку к его склону. И стал ждать. Часовых над частоколом видно не было. Да и все равно тень у подножья вала лежала густая.
     Раздался шорох. Мимо  проскользнули черные стелящиеся звериные тени. Одна за другой без звука канули в лаз. Нейл стоял, глядя на звезды. Прислушивался. Невольно. Ждал хрипа, вскрика, топота, может, рычания и звона железа. Какого-то шума.… Но было тихо. Совсем. Сердце стучало часто. «Может, рано?» - подумал Нейл. Подождал. Кончики пальцев и нос холодели от предрассветного ветра.
     Тихо. И жутко. Нейл не боялся. Ему было именно жутко.
      За частоколом злобно зарычали. Кто-то громко закричал. Крик оборвался быстро. В селении залаяли и завыли собаки. Заревел рог. Ударило било тревоги. Затопали, закричали люди. Нейл до скрипа сжал зубы. Закрыл глаза. Открыл снова. 
     Нейл вздрогнул, когда рядом, внизу, мелькнуло черное. Чуть не задев ногу, но бесшумно, как призрак. Длинные низкие тени одна за другой пересекали луг и исчезали в кустах. Еле видные в слабом свете неполной луны. Последняя замерла рядом – на миг. Из черноты  сверкнули глаза. «Родичей нет в живых», - подумал Нейл: «Волки бы не ушли, бросив живую добычу». Теплое, мягкое и мокрое вдруг облепило пальцы левой руки. Скользнуло – и исчезло. Последний полудайр канул в лес за стаей. Нейл нагнулся к лазу. И замер. Понял – оборотень облизал его кисть. Передернул плечами, будто стряхнул что-то. И нырнул в черную дыру на валу. Так же бесшумно, как волки – в лес. 
     Нейл выбрался из лаза.  Ворота двора трещали под ударами. На земле пылали несколько факелов – перебросили из-за ограды. Но на нее никто не лез. Оборотни высоко прыгали.
     Нейл, осыпанный землей, кинулся к воротам. Створы рухнули. Во двор вдвинулась железная стена. Сомкнутые щиты, шлемы, ощеренные лица, острия копий. За копейщиками чадно горят красным факелы. Взгляд Нейла скользнул по левой руке. Ее освещал огонь. В пляшущем свете и тенях на тыле кисти блеснули алые полосы.
«Кровь», - мелькнуло у Нейла в голове. Он опустил руку и вытер о штанину сзади. Вовремя. Вперед ворнов протолкался Грохер с огромным мечом в руке. Стал перед Нейлом. Нейл сказал:
     - Я спал на сеновале. Меня разбудил лай. Двое волков ушли в лаз, - он махнул за спину: Я бросился следом и не догнал.
     - Что в доме?
     - Я не был там. Но…никто не вышел.
     Несколько копейщиков с факельщиками вошли в двери дома. Факельщики держали обнаженные мечи. Прочие окружили дом полукругом. Копья наготове. Сзади и с боков лучники наложили на тетивы стрелы.
     Ворны пробыли в доме недолго. Коренастый Лиег вышел первым. Лицо – как камень. Он сказал, глядя поверх голов:
     - Живых нет.
     Нейл улыбнулся в лицо Грохеру. И тот откачнулся. Еле заметно.
     - Что, Сильный? – сказал Нейл: Плакать по мне теперь некому. Опять скажешь – не иду за Волчьим Камнем?
     - Не скажу, - сказал ригс. И отошел. Улыбка Нейла походила на оскал волка.
     Грохер подошел к Нейлу еще раз чуть погодя:
     - Как звери добрались сюда? – спросил он.
     - Не знаю, - сказал Нейл: Какая разница? Кто-то из моих ошибся. И отдал за это жизнь. И не одну свою.
     Грохер кивнул и ушел.
     Нейл вернулся во двор. Женщины в доме прибрали тела. Потом ушли. Мужчины ушли тоже. Перед тем повесили на место ворота. Нейл задвинул за ними засов. Немного подождал.
     Через тот же ход под валом он выбрался в лес. Знакомой тропой – в чащу. Теперь полудайры встретили его на поляне, залитой лунным светом.
     - Пришел за наградой? – спросил-прорычал Ульфарт.
     - Нет ничего лучше, - ответил Нейл: Но полезней подождать с ней.
     - Почему? – спросил полузверь.
     - Наши затевают что-то против вас, - сказал Нейл: Лучше я  буду дома и  разузнаю. Но для этого надо остаться человеком. Не то собаки вмиг почуют во мне оборотня – хоть и в людской коже. Сам знаешь.
     - Р-р! Знаю! Собаки – предатели волчьего рода! – прорычал оборотень. И добавил: А мысль  хороша. Да, пока иди к своим. Но помни – место в стае ты заслужил. В любой миг мы смешаем твою кровь с нашей, и луна осветит Волчий Ключ. И ты сменишь шкуру.
     Огонь должен был поглотить тела мертвых. Причем на другой же день. Наутро Нейл пришел на коло:
     - Когда погребение, вождь? – спросил он Грохера возле черного пятна остывшего кострища. Ему было неуютно в тени Бога Войны. Глаза Нейла были красными, лицо осунулось.
     - Не сегодня, - сказал Грохер.
     - Почему? – удивился Нейл: Ты же знаешь…
     - Знаю, - оборвал его ригс не грубо: Все знаю.
     Нейл медленно покрутил головой. Он смотрел на ригса, не сводя глаз. Будто на добычу на охоте:
     - Не пойму, - сказал Нейл: Обычай-то не зря придумали. Надо жечь до заката! А если они встанут ночью? Тем более смерть плохая – от зубов оборотня, да жестокая, да во сне, не в бою…Тарран не защитник.
     Грохер странно глянул в глаза Нейла:
     - Не зря зовут Железное Сердце, - сказал он: С родичами побыть не хочешь? Проститься?
     - Ты знаешь – они уже не здесь! А здесь – трупы! В которые может вселиться зло. Хочешь, чтоб лапы драуга вцепились сзади в горло, когда спереди будешь отбиваться от волка?!
     - Волх говорил то же, - спокойно сказал Грохер, но так – будто голосом столбы вбивал: Только что поругались мы. Но костра не будет. Дров нет! На зиму не запасли еще. Сам знаешь – огонь против оборотня – лучшее. Я не могу сжечь все дрова Ворна на погребальном костре, и оставить людей без факелов и во тьме.
     - Та-ак, - сказал Нейл: Ясно. И что же делать? Ждать, пока встанут?
     У него был свой резон. Он знал, в кого драуги вцепятся первым.
     - Дров запасем в лесу, - сказал Грохер: Сегодня же пошлю дровосеков с охраной. Но за один день не выйдет. Не один труп. Много надо…
     - Ясно, - оборвал Нейл. Резко отвернулся – и пошел прочь. Весь день он хотел провести на помине в Доме Молодых. Не то, что хотел – так положено было. Но теперь у него было дело. Он сразу пошел к воротам. Стражи открыли молча. Только за спиной переглянулись. Нейл пошел по тропе, вниз по холму, и скрылся за деревьями. По лесу он прошел недалеко. Из кустов вышел навстречу Ульфарт. В людском облике:
     - Ты чего здесь? – спросил он: Не раскрыли тебя?
     - Нет, - коротко ответил Нейл: Слушай, Ульфарт. Сегодня наш…то есть, ворны, придут рубить лес. Не трогай их.
     - Почему?! – поразился оборотень.
     - Они – за дровами для последнего костра моих родичей. Понял? Их надо сжечь поскорее. Пока не встали. Ты же ходячие трупы не любишь?
     - Ваур-рг! – оборотень мотнул головой и будто сплюнул рычанием: Понял! Не тронем!
     Нейл кивнул и повернул назад к Ворну.   
     Воротная стража открыла ворота. Когда Нейл отошел так далеко, что не мог услышать, один Ворн сказал другому:
     - Не смерти ли искать ходил?
     Второй пожал кольчужными плечами:
     - Если так, то не повезло ему.
     - Не зря говорят:
«Смерти кто искать  -
Ну а та – бежать.
Кто ее боится –
Рядом притаится.»
     Остаток дня нейл провел в Доме Молодых. Люди сменялись за длинным столом. Нейл оставался. Сегодня ни на работу, ни в дозоры его не трогали. Выпивка стояла на столе. Нейл пил немного. Был угрюм, мрачен и собран. Земляки понимали – волей не дает горю прорваться наружу. А Нейл боялся выдать себя.
     К вечеру Нейл пошел к мертвому своему дому. На коло бросил взгляд на груду смолистых бревен. Те желтели свежими срубами у подножий богов. Пахло смолой. Кровавый закат горел над черной зубчатой кромкой частокола. Вдали завыли волки. Нейл дышал вечерней прохладой после душного дома. Лицо горело – все же весь день, хоть помалу, а пил. Воздух приятно холодил горячие лоб и щеки.
     Нейл вошел в свой двор. Закрыл за собой ворота. «Вот я и один с мертвецами,» - подумал он. Перед дверью дома замедлил шаг. Протянул руку к ручке – и опустил ее. Сердце стучало, как бешеное. Нейл криво усмехнулся. Нагнул голову и шагнул в дверь. Прошел темные сени. Стал в дверях большого зала. Рука – на рукояти меча.
     В очаге дотлевали угли. Они освещали только себя и на шаг вокруг. Нейл вгляделся в темноту по бокам. Дальняя стена терялась во мраке. Угадывались две пары кровельных столбов возле очага. Нейл ждал. Темнота серела. Глаза привыкли. Он шагнул раз, другой. Огляделся.
     Мертвых он не видел. Они лежали на лавках вдоль стен. Где спали, где умерли. Их скрывали поднятые скамьевые доски. Каждая лавка – как ящик без крышки. Нейл подошел к ближней слева. И увидел мертвую через край. Он так вцепился в край скамьевой доски, что почувствовал кожей каждую черту сглаженной временем резьбы.
     Мать лежала на спине. Лицо белое, неподвижное. Мертвое. Не спящее. Руки скрестились на груди. На темных волосах – узорчатая родовая диадема. Тускло белеет серебро. В ушах – серьги, длинные подвески лежат на плечах. На груди – густое ожерелье из золотых кругов и щитков. На предплечьях до запястий – по несколько оборотов витых браслетов. Золото темнеет на серо-белой мертвой коже. Ногти посинели. Платье тоже темное – не разобрать, то ли черное, то ли густо-синее. Отблескивает богатая ткань. Твердые складки – платье не ношеное, из сундука. Нейл отлепил пальцы от доски. И отошел на середину. С треском рванул ворот. Отдышался. Успокоился.
      Дальше - легче. Он обошел всех. Зачем – сам не знал. Взглянуть на лица. Напоследок. Возле последних уже и вообще не задержался – кинул взгляд мельком, и все.
     Застывшие мертвые лица. Железные боевые браслеты. Золотые и серебряные шейные обручи – у кого толще, у кого тоньше. Гладкие и витые, со звериными головками на разомкнутых концах. Густая перевить серебряной нити на стальных топориках и обнаженных кинжалах – на грудях, под кистями крестом, острием к ногам. Мрачный, суровый отблеск рыбьей чешуи железа кольчуг и шлемов.
      Нейл увидел только две раны. На лице одного. На руке другой. Рваные. А у кого? Не вспомнить. Не успел отойти – ушло из памяти. Как не видел.
     А всего – рука и один. Мать, братья и сестры.
     «Хорошо, отца сожгли раньше», - мелькнуло в голове Нейла: «Встанут – все легче отбиться».
     За спиной зашуршало. Как-то странно, незнакомо. Нейл вздрогнул. Обернулся резко, хватаясь за меч. От двери будто кто-то шагнул. Раз. И – тихо.
     Нейл вгляделся. Но угли еле тлели. У дверей      чернела мгла. Верхняя губа Нейла вздернулась. С волчьим ощером он потянул меч. Лезвие скрипнуло об устье ножен.
     Заскрипела входная дверь. Нейл двинулся к ней.
     За спиной зашелестело. Нейл скрипнул зубами и не обернулся. Теперь он видел дверь. Та приоткрылась.
     Нейл будто слышал далекий шепот. Но слов разобрать не мог. Он толкнул скрипнувшую дверь. Шагнул во двор. Вдохнул вечернего воздуха без еле уловимого запаха мертвецов, что стоял в доме, как в склепе. Спина напряглась, волосы на затылке встали дыбом. Мертвый дом не отпустил его. Нейл ощущал, что сейчас рука сзади вцепится в одежду и рванет внутрь. В горле пересохло. Сердце било, как бешеное. Опыт воина говорил – повернись! Опасность встречают лицом и острием! Но что-то другое, глубокое, древнее, темное и могучее внутри знало – повернуться нельзя! Это было бесспорное знание. Не просто мысль. На негнущихся ногах Нейл шагнул раз. Еще. Еще. И теперь оглянулся.
     Щель приоткрытой двери чернела, как беззубый прорез нелюдской пасти. Ни движения за ней. Нейл ждал, что дверь заскрипит и захлопнется. Но та осталась неподвижной.
     Нейл повернулся и широким шагом вышел из двора. Ощущение жути за спиной исчезло. Сердце быстро успокоилось. Нейл сел прямо на землю под частоколом. Где-то недалеко раздался разговор. Говорили негромко, но звук слышен, как бывает в сумерках. Замычала и завозилась в хлеву корова. Коло впереди было пусто и темно. Нейл сидел в тени. Если кто пройдет рядом без факела, то и в двух шагах не заметит.
     Нейл обдумал то, что было во дворе. Мысли стали привычно тверды и холодны. «Я не трус», - подумал он: «Это так. Я знаю. Я не стал бы дрожать зря. Тем более – так». Нейл вспомнил ощущения в мертвом доме. По спине пробежали мурашки. Нейл передернул спиной и плечами, как зверь, отряхивающий шкуру. Так страшно не было ни разу в жизни. «Там была опасность. Смерть. Могучая и жестокая».
     И тогда Нейл встал и пошел в лес.
     Стражи у ворот так же молча выпустили его. Только переглянулись. Без слов поняли друг друга. Другой раз за день! Теперь – в темноте. Точно, парень смерти ищет. А кто бы не искал, потеряй всю родню в один день?
     Нейл дошел до деревьев и услышал вечерний шорох ветра в листьях над головой. Но в нем не было угрозы, как в шепоте в доме. Нейл дошел до поляны. Уселся спиной к дереву, какому – не понять в темноте. Вокруг стояла мгла – глаз выколи. Шуршало, щелкало, потрескивало. Но звуки эти не к нему относились. Лес жил ночной жизнью. Нейл прислонился затылком к твердой коре и закрыл глаза.
     Когда он открыл их, то кое-что различал во мраке. Недалеко – серый призрак волка с парой огней желтых глаз.
     - Ульфарт, - сказал Нейл. Он узнал вожака оборотней: Души родных, зверь. Они грозят мне. И угроза не пуста. Они хотят меня убить. Как защититься от мести мертвых?
     Он надеялся на помощь оборотня. Казалось бы, не все тому равно – ну, убьют мертвецы людей, и что? Но нет. Вожак понимал – его волкам придется иметь дело с мертвыми в поселке. Драуги ненавидели любую жизнь. Человек, волк – им без разницы. Волки ненавидели ходячих мертвецов, презирали и чувствовали отвращение. Убивать те умели, а самих – не загрызть.
     - Расскажи-р-р, - прорычал вожак. Нейл собрался с мыслями. И рассказал. Все, как было. И что чувствовал.
     - Харг-р! – сказал оборотень: Ты не обернулся. Хорошо. Это – души. Призраки. Они уже почти пришли. Еще немного твоего страха – и они бы сумели схватить тебя.
     - Я так и понял, - угрюмо сказал Нейл.
     - Хррг! Если бы не понял, мы бы сейчас не говорили. Ты был бы мертв. Жди. Я приду.
     Вожак исчез, как тень. Нейл устроился поудобней. И стал ждать. Где-то верещала ночная птица. Пахло перегноем. Треснул сучок. Волк возник рядом, как серый клуб дыма в черноте. Мокрый нос коснулся кисти Нейла. Нейл по наитию открыл ладонь. В ней что-то оказалось. Нейл поднес руку к глазам. Но не разглядел. Только пахнуло резко и терпко – звериными брызгами, «меткой». Нейл пощупал пальцами. В руке был клок жесткой шерсти. Оборотничьей, конечно. Зверь исчез так же бесшумно, как и появился. Пальцы слиплись. Нейл снова понюхал «подарок». И различил запах, которого ждал. Кровь. Он встал. Убрал шерсть в кошель на поясе. И скорее наощупь, чем что-то видя, пошел к поселку.
     Нейл решил спать во дворе. Он бы с удовольствием лег на коло, прямо рядом с жертвоприношениями. Но это было бы странно. Ему не с чего бояться душ мертвой родни.…Как будто. Для других. И уж Грохер может что-то заподозрить. Да и не отстанут мертвецы, раз привязались. Нейл знал истории. Мстительный призрак не успокоится. Не достанет его, чтоб за собой утянуть – начнет во снах другим ворнам являться, правду, как погиб, расскажет. Нет, Нейл знал – он должен решить дело сам.
     В доме навьи – так звали призраки-убийцы – были сильнее. Нейл принес с сеновала кучу сена. Кинул посреди двора.  Из кладовой у входа, не входя в зал с мертвецами – бараний кожух. Улегся на сено. Оно было того года, пахло лежалым и гнильцой. В этом из-за оборотней накосить не успели. Нейл сплюнул попавшую в рот соломинку. Повозился, устраиваясь под кожухом. Подумал: «Неплохо было бы сегодня свежего сена. Травы, что ли, накосить у леса? А, все равно высохнуть не успеет». Он покачал головой. Глаза слипались. День был не из легких. Той ночью он почти и не спал. «Какая чушь в голове», - подумал Нейл. Он не думал, что сможет заснуть. А, поди ж ты. «Я ведь могу не проснуться-а-а-а», - зевок чуть не порвал рот. «А, все равно…призрак…мечом не взять…» - между мыслями возникли темные провалы. «Да и против драуга…меч мой…тьфу. На волчью помощь…надежда…»
     Нейл провалился в теплую мягкую яму сна. Последнее, что увидел – красный отблеск света в щелях между досками ворот. Кто-то шел мимо двора с факелом. Поселок затих на ночь. Перекликнулись часовые. Где-то залаяла собака. Нейл уснул.
     Шло время. Звезды светили. Нейл спал, откинув правую руку. Он лежал на спине. Дыхание ровно вырывалось из приоткрытого рта.
     Из тени под стеной дома вынырнула маленькая темная фигурка. Пробежала полосу лунного света – луна, почти полная, низко висела над крышей к лесу. Будто черный клубок перекатился. Не разобрать – зверь, или человек. Нечто обежало вокруг кучи соломы посреди двора и Нейла на ней. Что-то бормотало и фыркало. Тихо совсем, как еж или сердитая кошка. Потом существо стало лицом к луне. Подняло голову. Луна облила ярким, но бледным и мертвым светом лицо. Блестели глаза. Запыленная борода клочьями. Шапка на куче очень густых спутанных волос – колпаком. Нет, не зверь. Домовик! Пошмыгал длинным большим носом, бесформенным, как и шапка. Потопал мягко обмотками-постолами. Забубнил что-то, помахал руками. Потом стал сводить лопаты-ладони. Будто невидимый клубок катал. И все бубнил, бубнил. В бороде посверкивали пряди – то ли седина, то ли пыль.
     Слова духа не на людском языке. Древний говор. Будь тут кто из сеидхе – понял бы. Они ж тоже древние. А так – некому. Да и не слышал никто. Нейл спал.
     А домовик звал хозяев. Самое то время – звать их оттуда, где были теперь. Луна в небе. Не зря зовут ее – солнце мертвых.
     В толстых пальцах объявился прутик. Домовик опять клубком прокатился вокруг спящего. Конец прутика чертил землю. И провел черту. Без перерыва, в четыре угла. Снова побежал. Противосолонь, как и в первый раз. На сей раз во всех углах задержался. Перекособочив зипун, вытащил что-то. Чихнул от пыли. Посыпал на землю нечто вроде черного порошка. И бормотал, крутился, плевал, руками махал – как мельница.
     Нейл заворочался во сне. Промычал что-то. Домовик смолк. Метнулся было к тени под дом. Да на полушаге замер. Боялся он. Сильная рука Нейла – рядом с мечом. Кончик рукояти торчит из-под мохнатого ворота кожуха слева от воина. Сталь и рука убийцы. И дух знал – он уязвим для них. Не то, что призраки-навьи. Но не сбежал. Дело было не доделано. Долг прежним хозяевам превозмог страх.
     Нейл смолк и перестал ворочаться. Снова ночная тишь и ровно дышит спящий. Домовик вернулся к нему. Побормотал еще немного. Древние слова – суть духа. Почему, зачем бормотал и делал так, не иначе? Он и сам не знал. Надо так – и все. И сработало. Вместе с щепками дома и углями из очага по углам черты вокруг Нейла.
     Нейл не лег в доме. Дух построил дом вокруг него.  Дух дома – но и строил не для живых.
     Призрачный синеватый дымок поднялся от черты на земле. Сгустился. Отвердел для взгляда, оставаясь туманом. Обрел очертания бревенчатых стен. Полупрозрачные. Над стенами выросла и сомкнулась двумя скатами крыша. Внутри поднялись, как сказочные деревья, что растут за ночь, опорные столбы. На них виднелась даже призрачная резьба.
     Настоящий дом стоял в полста шагах от Нейла. Точно такой же призрачный вырос над ним.
      Домовик внутри «постройки» кивнул. Посмотрел наверх. Сквозь призрак крыши луна была расплывчата. Вокруг мертвенно-белого круга расплылось беловатое кольцо – будто дух смотрел сквозь туман. Домовик покосился на Нейла. Тот все так же спал. Дух поежился. Внутри дома-призрака стал зимний холод. Изо рта вырывался белый пар. Домовик клубком выкатился сквозь стену-морок. Оказался в черной полосе тени. Развел руки, резко свел. Хлопнул. И пропал. Как не было. Только запищала под амбаром крупная мышь.
     Дух дома помог хозяевам вернуться. Но видеть их не желал. Такими уж те стали.
     Нейл вытянулся струной. Весь напрягся. Руки вдоль тела сжали кулаки так, что жилы на запястьях выступили под тонкой кожей, как сучья. Заскрипели зубы. Заходили желваки на щеках.
     Но сон не ушел. Он не проснулся.
     Призрачные люди явились в дом-призрак.
     Они возникли из ниоткуда в ногах Нейла. В десяти шагах. То ли тьма родила, то ли отделили туманные стены. Шестеро. Подплыли, стали ближе вполовину. Впереди – Инея, мать Нейла. За спиной ее – Корд, Мит и Ван, его братья. Плечом к плечу. Левей всех – Корд. Рана с левой щеки через висок ушла под волосы. Полосы стали через макушку перекрестили кожаный шлем с оковкой. Две тонкие светлые косы, похожи на удавки, падают из-под шлема на грудь. В правой руке – треугольный топорок опущен к земле. Рукоять – в полтора локтя, Лезвие длиной в две ладони, на обухе – молоточек. Кольчуга облегла выпуклую грудь и медвежьи плечи. Широкие темные штаны. А ниже колен ноги скрыл туман-призрак.
     Правей Корда, в середине братьев – Мит. Он выше, темноволос, в островерхом шлеме, кольчуге-безрукавке, светлых штанах и рубахе. На шее – витой серебряный обруч. В руке – длинный обнаженный кинжал, треугольный клинок с кровостоком. Как и топорок Корда – острием к земле. И так же увит узором нити – серебро на стали. На другой руке нет двух пальцев. Огрызки разлохматились. Тыл кисти разорван, рана уходит под рукав на запястье. Мит стоял, будто подломленный. Под кольчугой и одеждой не видно – волк вырвал большой кус левого бока.
     С правого края – Ван. Самый сильный и рослый, как положено в боевом строю. На шлеме – рога. Широкая борода лежит на груди на железных щитках брони. В обеих руках поперек – огромная секира. Рядом с ее железом оружие других братьев-мертвецов – как игрушки.
     С затылка и боков шлема Вана свисает кольчужка. Маленькая пряжка застегнула ее на горле. Вся пряжка в тонкой резьбе. А вот горла под ней нет. Оборотень вырвал. Реши призрак поговорить – а нечем.
     Но говорить он и не будет.
     Сестры Нейла стоят по сторонам братьев. Слева – Финна, рыжая при жизни, круглощекая и круглолицая. Лицо то и дело плывет в тумане. А когда нет, видно – левой щеки, виска, брови – нет. Зияет рана, торчат зубы и разломанные кости.
     Справа – Ултанна. Длинные рукава платья опущены низко. Чтобы скрыть – кистей нет, одни огрызки. С высокого убора на голове ниспадает плат. Он окутывает шею, и не видно вырванного под ухом куска. У Ултанны темные глаза, плоская грудь и тощие щеки. Она не красавица. И в жизни не была.
     Ултанна-навье подняла руки. Руки были длинны. Рукава свисали. Сквозь платье проросли когти. Сначала призрачно-дымчатые, потом затвердели. Сверкнули металлом. Длинные, кривые когти. Ултанна вытянула руки вперед. Полетела к Нейлу. Зашипела змеей. И вдруг издала высокий воющий вопль. Шарахнулась назад, взмахнув «руками». В синеватом свете призрачного дома когти задымились. И рассыпались черным песком-пылью. Фигура Ултанны заколебалась, как клок тумана на ветру. Стала таять. Вот уже не видно черт лица, головного убора, отделки платья…. Туманная тень без лица, силуэт не понять чей – мужчина, женщина, нечеловек.
     Ултанна была лицом и телом – вылитая Гноха. Прабабка. Колдунья. Да и сама поколдовывала. Говаривали. Мало ей было мести прочих навье. Когти хотела в сердце брата запустить. Крови горячей напиться.
     Но помнил Нейл старое поверье. И не зря оказалось. Рассыпал соль вокруг кожуха. Соль сожгла когти умертвия. И едва не само навье.
     Остальные призраки ждали на месте. Нейл не проснулся. Лицо призрака ведьмы медленно выступило из тумана. Потом – платье.
     Шесть лиц. Широкий нос, высокий лоб – Ван. Длинная «лошадиная» челюсть – Мит. Острые нос, скулы, подбородок – Корд. Правильные черты, черные брови-крылья, четкий рисунок губ, морщинки в углах рта и глаз, пара глубоких морщин на лбу – Инея. Пол-лица Финны. Ведьмина рожа Ултанны. Все – мертвы. Холодны. Неподвижны. Туман плавает в глазах. Глядят в пустоту перед собой.
     Призраки в мире живых – незрячи.
     Но Нейл – на границе их мира. И чувствуют его. Тем, что не дано живым.
     В животах призрачных тел появились синие шары. Разрослись и заклубились. В них вихрился синий…огонь? Но от него шел холод. Потом огненные струи потянулись от синего огня-льда к земле. Все они слились в одну «змею». Та поползла к Нейлу в ладони от земли.
     Где-то вдали завыли волки. Фигуры призраков вдруг побледнели. Глаза на лицах исчезли. Сквозь «тела» и «стены» Дома Смерти блеснули звезды. Настоящие. Живые.
     Нейл заворочался. Застонал. Шевельнулась левая рука. Ладонь упала на черный клочок на сером овчинном вороте кожуха. Пальцы сжались в кулак.
     Изо рта Нейла вырывался белый пар. На волосы и овчину лег иней. Кожа стала бело-синеватой, как у тех, кто уснул в сугробе – и не проснулся.
     Вдруг правая рука Нейла взметнулась и схватила запястье левой. Левый кулак разжался. Ладонь открылась. Струя черного дыма поднялась с нее. И превратилась в полузверя. Тело человека – хребет волка. Хвост порос волчьей шерстью. На волчьей морде горят красные глаза. Дайр разинул пасть. Из нее хлынул черный огонь. По краям вились сине-красные языки пламени. Дайр зарычал и понесся вокруг Нейла, изрыгая черный огонь. Он сделал круг, еще и еще. Черное пламя ползло по земле. Мертвые тени попятились. Лица остались бесстрастными. Лицо спящего Нейла почернело. От волос пошел дымок. Иней стаял, заблестев каплями воды. Вдруг очертания волчьей морды проглянули сквозь человеческие черты Нейла.
     Шуршание-шепот потустороннего мира исчезло. Кожа Нейла снова стала живого цвета.
     Призраки истончились, заколебались. Сквозь них замерцали звезды. Духи исчезли. Черный огонь ушел в землю. Дайр, рыкнув напоследок, втянулся в левую ладонь Нейла.
     Нейл проспал остаток ночи спокойно. Солнечный свет разбудил его наутро. Он еле разжал левый кулак. Черные волосы дайра вросли в кожу ладони. Вода не отмыла их.
     - Защитить тебя было непросто! – сказал ему Ульфарт на другой встрече в лесу: Ты по крови еще не наш. Тяжко драться с призраками мертвых. Но оборотни не оставят своих.   
     К полудню на коло сложили бревна клетью. Ворны принесли трупы родни Нейла и возложили поверх с вещами и оружием. Жертву приносить не стали. Война – крови и так достало. После песнопений Нейл сам поднес факел. Огонь побежал, треща, по смоленым соснам. Жар пахнул в лицо. Все ворны стояли за спиной. И не видели, как Нейл криво улыбается. А губы его шептали не молитву – ругательство. Он ненавидел духи мертвецов, что пытались его убить. И с удовольствием смотрел, как волны жаркого пламени скрыли их. Иногда ветер раздувал костер, и между остриями огня Нейл видел обугленные трупы, и как пламя вгрызается в мертвецов. Жар и вонючий черный дым были ему нипочем. Покойники корчились в огне. Нейл чувствовал только ненависть. И радость от того, что сожжет их.
     Усмешку-оскал Нейла все же заметили. «Он сходит с ума», - говорили ворны. «Еще бы» - откликались те, кто выпускал Нейла за ворота и видел, как уходит тот в лес – и возвращается. «Боги любят безумных. Только потому Нейл и жив до сих пор. Любого другого волки давно бы разорвали».
       Погребальный костер догорел к вечеру. На месте его осталась гора углей. Когда темнело, угли еще рдели, но пепел уже подернул их. Ночью были поминки. Нейл нажрался браги до умопомрачения. Иногда он позволял себе это. Не каждый день побеждаешь духов мертвецов, пришедших по твою душу! Нейл проснулся чуть живой за полдень. Пепел с коло уже убрали. Только горелое пятно чернело на земле. Нейл знал – прах в больших горшках. Потом его зароют в курган за лесом. Если победят оборотней. К Нейлу подошел Грохер. Нейл ничего не помнил из конца пьянки. Он бы не удивился, если бы Грохер обвинил его в убийстве. Но тот сказал:
     - Переходи жить в Дом Молодых. Тяжело в пустом доме.
     «Ага», - подумал Нейл: «И по пьяни я не проболтался. Хорошо», - а вслух ответил: Нет.
     - А если придут звери?
     - Я молюсь об этом, - сказал Нейл мертвым голосом. И положил руку на секиру у пояса.
     - Если их придет много, ты умрешь, - нахмурился ригс: Это твое право. Но звери войдут в поселок!
     - Дай мне рог, - сказал Нейл: Я дам сигнал даже мертвый!
     На другую ночь он выбрался из пустого дома в лес.
     - Не знаю, в чем дело, - сказал Нейл, встретив Ульфарта: Но люди идут за чем-то, что вас прикончит. Колдовством.
     - Заведи их в ловушку, - сказал вожак: И мы всех перережем!
     Нейл покачал головой:
     - Ну и что? Они пошлют еще, и те будут настороже, их врасплох не возьмешь. Нет. Пусть идут. И пройдут. Возьмут, что хотят. Пойдут назад. Тогда и нападешь, перебьешь, захватишь свою гибель. И уничтожишь.
     - Можно ли уничтожить колдовскую силу? – усомнился вожак.
     - Тогда – спрячешь, и будешь сторожить, как следует!
      Вожак задумался. Нейл сказал:
     - Разве я не проявил ума, когда погубил родню? Сделай по-моему – и победишь!
     - Ладно, - рыкнул Ульфарт: Но помни – вожак полудайров – я! Ты еще только будешь оборотнем, и не можешь быть вожаком. Я решаю, что делать стае!
     Нейл покачал головой:
     - А я и не думал, что могу вести дайров!
     Ульфарт сказал:
     - Если ты так умен, почему не додумался до самого простого? Пусти нас в Ворн! Как той ночью! Мы нападем внезапно, и всех прикончим!
     - Потому, что умный, я скажу: «Нет», - ответил Нейл.
     - Что? – не понял вожак. Нейл объяснил:
     - Вождь людей, Грохер Сильный, что-то чует. Он и сам чем-то похож на волка.
     - Он заподозрил тебя?
     - Нет. Если бы так, я бы сидел в оковах в погребе. Грохер не знает, что. Но чует неладное. Пришли волк раз через ход – могут придти и другой. Неподалеку от моего двора всегда несколько воинов с копьями, собаками и в доспехах. Я слышу их топот. Вижу отсвет факелов под воротами. Слышу и скулеж псов. Только войдете – сразу будет тревога. Я могу вас впустить. Но не надейся на внезапность. Будет тяжелый бой, грудь на грудь и клык на меч. Даже если победишь, много волков умрет.
     - Ну, так война! А ты как хочешь?
     - Сделать, как ты сказал. Но не сейчас.
     - А когда?
     - А вот как подстережете отряд с добычей на обратном пути. Перебьете. А это будут Грохер и лучшие воины. Мало бойцов останется в поселке. Тогда через лаз и нападем!

            *                *                *

     Грохер Сильный и тридцать ругов Ворна вышли в поход ночью. Они шли болотом. Но прошли только из-за Нейла. Оборотни их пропустили.
     У ворнов не было обоза. А напасть на отряд из трех десятков воинов, чтобы завладеть их кольчугами, никто не решился. Грохер дошел до Лесокрая. И нашел развалины Влековая. И Волчий Камень. Ворны погрузили Камень на повозку и повезли в Оршот. На подходе к долине вернулся дозор.
     - Черные спины волков! – сказали дозорные Грохеру.
     - Я разведаю путь! – сказал Нейл.
     - Иди, - сказал Грохер. В походе он не раз убедился, что Нейл скор и бесстрашен в бою.
     Нейл скрылся за холмами. Вскоре оттуда затрубил рог. И еще раз.
     - Нейл зовет помощь! – крикнул Лиег. Ворны бросились к холмам, вскинув на плечо щиты и опустив копья.
     - Стой! – приказал Грохер: Это не так. Он трубил дважды. Мы договорились. Один зов: «Я бьюсь, помогай». Два – «Задержу, уходи». Три – «Погиб. Отомсти».
     Воины прислушались. Третьего зова не было.
    - Но как он отвлечет стаю?
    - Не знаю, - ответил Грохер: Но надо спешить, пока отвлек!
     Они пошли к Ворну. Вскоре повозка с Камнем вкатилась в ворота поселка.
     Нейл пришел через две ночи. Щеки ввалились, под красными глазами – черные круги. Он истощал, на лице и плечах выпирали кости. Искусанные губы обветрились и полопались. Глаза странно сверкали. Двигался Нейл дергано и резко.
     - Я ушел от них, - сказал он Грохеру.
     - Но как?! – пророкотал тот.
     - Почему тебе так надо знать? – резко ответил Нейл: Пусть это будет тайна моя …и моего рода. Знай, они помогают мне и с того света!
     - Это твое право, - медленно сказал Грохер: Ты один из лучших воинов Ворна. Доказал в боях. А что сделал сейчас – вообще подвиг. Но как ты смог?
     - Судьба много взяла, - ответил Нейл: Неужели ничего  взамен? Я хочу есть. И спать.
     - Хорошо. И все же…почему звери гнались за тобой и наплевали на всех остальных?
     - Разве они умеют плевать? – Нейл усмехнулся. Кровь выступила на треснувших губах.
     - Ты знаешь, о чем я, - Грохер не сводил с Нейла глаз. Нейл перестал усмехаться. И ответил:
     - Они знают – за родню я буду мстить до конца. До смерти – моей или их. Я не пощажу никого – ни волчицы, ни волчонка. Нет врага хуже меня. Вот и хотят убить.
     Нейл отвернулся. И, пошатываясь, ушел.
     Про себя же подумал: «Мертвая родня мне и впрямь помогает. Я убил их – потому-то волки мне и верят».
      …Нейл встретил Ульфарта за холмами.
     - Люди везут с собой нашу смерть? – спросил вожак оборотней.
     - Да.
     - Мы нападем!
     Нейл покачал головой:
     - Лучше напасть позже. В Ворне есть друид. Это он придумал. Они везут Волчий Камень.
     - Но он же им не поможет! – сказал полудайр: Волчий Камень из Влековая превратит человека в зверя, если тот оборотень. И только одного. Зачем?
     - Друид ошибся. Сглупил. И не знает об этом. Пусть Камень попадет к нему. Он станет колдовать. Это будет вне поселка. Тут-то и нападете. Убьете лучших воинов Ворна. Возьмете Камень. И друида убьете!
     - С чего нам ждать? Чтобы убить старого дурака?
     - Он не дурак! Ошибся раз – другой не ошибется. И придумает что-нибудь, что вас прикончит! Запомни, волк – вы жестоки, быстры и сильны. А правят в мире – люди. Потому что  всегда берут хитростью!
     Ульфарт задумался. Помотал башкой. Фыркнул.
     - Ты снова прав, - прорычал он: Переживешь меня – будешь хороший вожак!
     - Нет, - сказал Нейл: Я не готов.
     Ульфарт оскалился:
     - Не думай,  еще не сегодня!    

             *                *                *    

     Отряд лучших воинов Ворна вышел за ворота в ночь полной луны. В середине самые сильные несли большой плоский длинный камень. Их окружали несколько коренастых силачей в кольчугах и шлемах. Под железом вздувались огромные мускулы. Руки сжимали тяжелые боевые молоты и секиры. Вокруг цепью шли копейщики. Тоже в панцирях, с острыми книзу  щитами в рост.
     Нейл шел в дозоре. Вдруг из-за кустов бесшумно вышли несколько черных оборотней.
     - Зачем вы здесь? – оглянувшись, прошипел Нейл: Люди идут на курган к Стоячим Камням. Прямо в ловушку, как договорились. Ничего не изменилось. Убирайтесь и ждите там!
     - Глянь-ка, люди! – глумливо передразнил зверь, перекинувшись в человека: Будто сам кто-то другой, а не поганый человечек!
     - Какого…- тихо прорычал Нейл, скалясь и взявшись за меч.
     - Мы тебе не верим, - рыкнул, надвигаясь, другой полудайр: И не уберемся!
     - Почему?
     - Я – Волост. Стану вожаком. Ульфарт дурак. Верит тебе. Он стар. Нападем здесь. Убиррайсяа. Шавка Ульфарта!
     - Не вовремя, - сказал Нейл: Бой за власть! Ну…выходи!
     - Куда? – не понял оборотень и приостановился. Нейл скривился, щурясь:
     - А ты думал, будешь иметь дело с Ульфартом? Не-ет. Ты рушишь мой план. Сойдись-ка со мной!
     - Ты…вызываешь…меня? – оборотень, казалось, говорил – и не верил.
     - На бой! Хватит трепа! – прорычал Нейл: Я – шавка Ульфарта? Пусть. Но я – волк! Вожак принял меня. Я – в стае! И я буду драться. За Ульфарта, раз его тут нет!
     - Как? Ты еще не оборотень!
     - Я в стае! Просто вожак решил, что человеком я полезней. Но на вызов и равный бой право имею!
     - Как это? Ты же не можешь быть волком!
     - Зато ты можешь – человеком.
     Волост ошарашено замолк. Оглянулся на своих.
     - Чего слушаете! Рви человечишку! – крикнул обозвавший Нейла первым. Но другой оборотень толкнул его плечом в сторону. Прорычал:
     - Он прав!
     Еще один веско сказал:
     - Ульфарт принял его. Мы слышали. Он в стае. Поединок – его право.
     - Как мне драться? – спросил Волост: У меня нет оружия. Одежды даже.
     Нейл отстегнул запону на кольчужной сетке шлема у горла. Снял и сбросил шлем. Стащил через голову кольчугу и бросил в траву звенящей грудой. Сверху – пояс с мечом в ножнах. Стащил кожаный подкольчужник. Запустил за голенище руку и выбросил засапожный нож. Каблук о каблук стащил сапоги.
     - Будем драться голыми и без оружия, - сказал он: В подлесок! Люди ничего не должны видеть. Они вот-вот подойдут. Эй! – бросил оборотням.
     - Что? – спросил один.
     - Появятся люди – нападите. Отвлеките. Наш поединок видеть не должны! Не то меня разоблачат. А я еще не все сделал.
     На прогалине за густым подлеском двое голых мужчин пригнулись лицом к лицу. Оборотень зарычал, согнул ноги. Взвился в воздух. Прыгнул по-волчьи, пальцы – врастопыр, ощеренные зубы целят в горло. Нейл держал правую руку и плечо расслабленными и сильно опущенными. Он ударил, как плетью, точнее, как кистенем. Кулак взлетел чуть не от земли. Мышцы вздулись и перекатились по спине, плечу и руке Нейла. Кулак ударил в лицо оборотня. Раздался треск. Волоста сбило в прыжке, он тронул пальцами правой землю. Нейл тут же ударил снова. Опять в лицо. Волост молча вцепился в него. Ногти бороздили кожу у Нейла на плечах. Царапины набухали темно-красной кровью. Ногти оборотня были длинные, обломанные и грязные. Голова метнулась вперед, боком как-то. Быстро – глазу не уследить. Зубы впились в шею, пробили кожу. Оборотень взвыл, не разжав зубов – ощутил одуряющий соленый горячий вкус крови во рту. Нейл дернул головой. Вырвался. Кровь потекла по белой, будто мертвой, коже горла из рваной раны. Нейл яростно ударил лбом – аж шея хрустнула. Хрустнул и нос оборотня. Нейл ударил лбом снова. Но Волост набычился. Лоб врезался в лоб. Оба покачнулись, оглушенные. Зверь снова метнул голову – зубы в горло. Но Нейл выставил левый локоть. Зверь врезался в него кадыком, захрипел, закашлял, давясь. Но тут же вцепился зубами в гладкое мускулистое предплечье Нейла. Ударил рукой в лицо – как когтями. Белый огонь вспыхнул у Нейла в левом глазу. Попал палец оборотня. Веко успело закрыться, и глаз не вытек. Только открываться не хотел. И тек слезами. Нейл зарычал сам, как зверь. Поднял правую руку. Выставил два пальца, как рога. Ощутил, как они согнулись от напряжения. И со всей силы всадил в глаза оборотня.
     Зверь взвыл, завизжал. Заскулил. Отшатнулся, закрыл лицо ладонями. Закружил по поляне. Из-под пальцев потекла кровь.
     Левый глаз Волоста вытек. Правый ничего не видел. В нем была кровь. Но он почуял, что Нейл подходит. Он схватил зубами. Промахнулся на локоть. Зубы ляскнули в воздухе.
     Нейл с силой пнул по гениталиям. Яйца оборотня расплющило по кости в низу живота. От боли полудайр упал на колени. Он ничего не видел, не слышал, не понимал. Мир исчез. Осталась только боль.
     Нейл намотал длинные жесткие волосы на кулак. Рванул вверх. Коротко и тяжело ударил коленом в кадык. Колено вбило горло и смяло его. Оборотень упал. Он лежал на боку, дергался, хрипел, сипел и корчился. Рот открылся. Окровавленные длинные зубы блеснули в свете луны. В полуоткрытых глазах – только белые полосы. Глаза оборотня закатились под верхние веки. Зверь царапал горло.
     Нейл размахнулся ногой и пнул по рукам на горле. Раз. Еще. Пальцы зверя разжались. Горло открылось. Нейл с силой пинал в открытое горло. Пока Волост не перестал дергаться. По телу оборотня пробежала судорога. Оно застыло. Затуманилось. Потекло. Кости заходили под кожей, сквозь нее проросла шерсть. Тело изменилось. Перед Нейлом вместо человека лежал волк. Мертвый. В смерти каждый обретает истинный вид. Полудайр вышел из саера. Саеры были волки, умевшие становиться людьми. Не наоборот.
     Из-за спины Нейла вышел другой оборотень. Человеком. Встал рядом. Спросил угрюмо:
     - Зачем было добивать?
     Нейл поглядел ему в глаза:
     - Чтоб запомнили – со мной не шутят. Полез на меня – сдохни. Стану вожаком – пригодится.
     Оборотень отвернулся.
     Нейл быстро оделся. Слегка пошатываясь – сил ушло много – перешел гребень холма. Еле успел. На соседнем гребне он увидел черные фигуры и очертания шлемов и копий на фоне серебристого лунного неба.
     Грохер встретил его.
     - Что случилось? Откуда кровь? – спросил он.
     - Я дрался с оборотнем. И победил, - кратко ответил Нейл.
     - Он был один?
     - Нет.
     - А остальные?
     - Ушли.
     Грохер выругался:
     - Нейл! Это странно. Слишком много странного вокруг тебя. Так не бывает! Говори правду!
     Гигант навис над Нейлом. Нейл вдруг оскалился и схватил его за грудки:
     - Я победил! – прорычал он: Все еще хочешь заколдовать зверей? Или сцепимся прямо тут и подеремся? Пока те, кто ушли, всю  стаю не приведут?!
     Грохер колебался.
     - Послушай, ригс, - прошипел Нейл: Я рисковал жизнью этой ночью. И не зря! Если ты промедлишь – я ухожу. И если клыки волков тебя пощадят – я не пощажу.
     - Хочешь меня вызвать? – прищурился Грохер.
     - И не подумаю. Но если люди умрут из-за твоего тупого упрямства, а ты – выживешь, я всажу тебе копье в спину и топор в затылок! Я победил волка. Как? Какая разница! Пользуйся, чем дают, для победы. Если ты вождь!
     - Хорошо, - сказал Грохер: Вперед! – приказал он ругам: Несите камень! Но с тобой, - глянул на Нейла, - я еще поговорю.
     Нейл смерил его взглядом:
     - Переживи эту ночь сначала.
     - Грозишь копьем в спину?
     - Пошел в зад, мудак, - кратко и емко ответил Нейл. Грохер заскрипел зубами, но отвернулся и пошел с ворнами и Камнем.
     Ворны внесли Камень на верхушку кургана Конь. И поставили, куда показал друид. Хойнар воздел руку и начал песнь на древнем языке. В поднятой правой руке был длинный темный посох. Время от времени по нему пробегали синие огоньки. Луна серебрила длинный белый плащ друида.
     Нейл подошел к Грохеру:
     - Друид скажет, когда чары будут готовы? – спросил он.
     - Да, - ответил Грохер.
     - Скажи мне.
     - Зачем?
     - Я позову волков.
     Грохер застыл камнем. Потом негромко сказал, беря Нейла за плечо:
     - Ты объяснишь это.
     Нейл отшвырнул его руку:
     - Если будет кому! Сначала – победи и выживи, ублюдок.
     Их взгляды столкнулись, как два меча.
     Когда друид завершил заклятья, Нейл вышел из круга камней. И завыл. Подножья холмов окутал туман. И из него отозвался вой полудайров. Вершины гор блестели в лунном свете, и вой эхом откликнулся в ущелье. Луна, царица мертвых, смотрела с неба. Готовясь к кровавому действу. Сколько их она уже видела!

           *                *                *

     Заклятье сработало. Как и хитрость Нейла.
Оборотни ворвались в Круг Менгиров. И тут же синее пламя колдовства кольцом охватило их. Камни запылали желтым огнем, а Волчий Камень – черно-красным. Свет луны померк. Звери, корчась, превращались в людей.
     Удар чар настиг и людей. Ворны застыли, пораженные, будто оглушенные. Многие на сотни ударов сердца ощутили себя волками. С волчьими мыслями, нюхом, слухом и зрением. Но наваждение прошло. От пинков. Нейл пинал их с дикими криками:
     - Бейте! Рубите! Рубите, сучьи дети, потомки скотьих богов!!
     Орал он, как зверь. Потом подскочил к ближнему оборотню в человеческой личине. Тот зарычал. Но Нейл вскинул топор и расколол ему череп от макушки до самого подбородка. Вырвав топор,  ударил ногой в грудь оборотня, прыгнувшего на него слева. Тут же ткнул его топором в лицо, раскроив скулу острым углом лезвия. И боковым ударом в ухо забил железо топора в голову по самый обух. Потом Нейл вломился в  гущу оборотней. Удар направо, налево… Он зарубил  троих или четверых. Полудайров ошеломило превращение в голых и безоружных людей. Они еле шевелили руками. Следом на Нейла бросился еще один оборотень. Нейл пошатнулся, ударил его локтем. Следующий зверь свалил и подмял Нейла. Нейл выхватил нож, ударил оборотня острием в живот. Рванул рукоять, вспарывая брюхо. Дымящиеся кишки вывалились на росистую траву. Зубы щелкнули у лица Нейла. Но тут оборотень выгнулся. Попытался цапнуть зубами торчащее из спины древко копья. И со стоном: «Воу-у-ур-р» - повалился набок. Воин-ворн выдернул из его поясницы копье.
     Ворны, наконец, стряхнули чары и напали на оборотней. Сначала они тоже плохо владели руками. Но у них было оружие. С каждым ударом кровь сильнее кипела в жилах. Яростный рык глушил боевой клич. Люди рубили и кололи. Копья, мечи и топоры задымились от крови. Оборотни выли от ран и бросались на людей. Тех защищали доспехи. Бывших зверей пригвождали к камням. Завыл рог. По сигналу оставшиеся руги вышли из Ворна. С луками и стрелами, копьями и факелами они напали на тылы стаи. Несколько зверей не успели войти в менгиры. Они остались в облике волка и так и дрались снаружи Круга. Они успели убить не по одному человеку. Но стрелы, топоры, мечи и копья полосовали и пробивали тела. Текла кровь, слабели лапы. Оборотни пали один за другим. Кто-то бежал, пытаясь укрыться в тумане.
     На границе тумана, у подножья холма, Нейл встретил  Ульфарта. Вожак сохранил волчий облик. Нейл пошатывался, но глаза горели яростью. В левой руке он держал боевой нож, в правой – меч. Топор потерялся.
     Ульфарт еще стоял на лапах. Черная шерсть на боках слиплась от своей крови, на морде – от чужой. Зубы скалились. Не меньше десятка ран было на теле волка. И половина – большие или глубокие.
     Зверь зарычал и шагнул к Нейлу. Нейл рассмеялся, подняв меч:
     - И опять ты послушаешься меня, Ульфарт!
     - Будь проклята ночь, когда я стал тебя слушать! Надо было сразу гр-рызть глотку, - прорычал оборотень.
     - Поздно, черный пес, - сказал Нейл: Ты умрешь этой ночью. Как умерла твоя стая. Меня тебе не победить – ты слишком слаб. А я – не ранен, в доспехах и с оружием. Но – смотри! – Нейл указал острием меча: Видишь?
     - Кто это?
     - Огромный воин – Грохер. Как раз твоих двоих докрамсывает…ух-х, каков удар! Он – вожак людей, - Нейл скривился: А мне – враг. Я тебя прикрою. Видишь? Он остался один. Подберись и убей его.
     Вожак покачивался. Нейл резко сказал:
     - Ты не отомстишь мне. Но отомсти вожаку людей. Твоих врагов. Скорей! Не то к Грохеру кто-нибудь подойдет. Решай! Или – умри! – Нейл занес меч, лицо исказилось и застыло.
     - Подожди, - прорычал Ульфарт: Я согласен.
     - Обойди менгир справа. Там, - Нейл показал мечом: Зайди за спину. Я отвлеку Грохера. А ты – прыгай! Перегрызи  горло!
     Волк, прихрамывая, порысил в обход. Нейл полез вверх по крутому склону. Пару раз он поскальзывался, ругался шепотом и хватался за холодную мокрую траву. Наконец, влез на вершину. Прошел между стоячих камней.
     Грохер стоял к нему боком. У ног его лежал только что убитый волк-полудайр. Меч Грохера был в крови. По всей верхушке холма валялись в траве голые трупы оборотней-людей – все в крови и ранах.
     - Ригс! – окликнул Нейл. Грохер обернулся. Вокруг никого не было. Из тумана у подножья холма доносились перекликающиеся крики, иногда – боевой клич, звуки ударов и дикий вой. Там добивали оборотней.
     - Это ты, Нейл? – отозвался Грохер, повернувшись к парню.
     - Да, это я, - Нейл встал в пяти шагах от Грохера и приподнял острие меча. Улыбка-оскал кривила губы.
     - Все же решил бросить вызов? – спросил Грохер.
     - Нет. Я ж говорю – силен ты больно. Я решил просто помочь тебе умереть.
     Черная остромордая фигура взвилась за спиной Грохера. Мелькнули четыре лапы. Удар покачнул гиганта. Но не свалил. Зубы зверя разорвали ухо и щеку. Грохер заревел и резко повернулся. Ослабевший Ульфарт-волк слетел с его спины. Грохер вскинул топор. И его ударило в затылок. Хрястнуло, череп загудел, из глаз полетели белые огни. Грохер повалился на колени, оперся на выставленную руку.
     В двух шагах от него лежал на брюхе оборотень. Он оскалился. Подполз ближе. В желтых глазах – ненависть.
     - Ну же! – прохрипел Нейл. Это он ударил Грохера мечом плашмя по затылку.
     Голова зверя метнулась вперед. Шея будто разом удлинилась. Полудайр вцепился человеку в лицо. Затрещали кости. Клыки волка раздробили челюсти Грохера, раскроили десны и вырвали зубы. Зверь дернул головой и вырвал нижнюю часть лица человека. Грохер, ослепший от боли, упал лбом в траву. Нейл, усмехаясь, шагнул через него и поднял меч. Ульфарт, корчась, превратился в человека.
     - Вот ты и убил его…моими зубами, - прохрипел оборотень. Неясно было, как в кусках его тела еще держится жизнь. Полудайр плавал в своей крови.
     - Да, - хмыкнул Нейл: Спасибо, старый зверь. Теперь я стану вождем. А убей я его ударом в спину – никак. Ну а лицом к лицу он был сильнее. А вот и твоя награда – смерть!
     Нейл шагнул к оборотню. Замахнулся. И застыл с поднятым мечом. Ульфарт смеялся.
     - Я все-таки отомстил и тебе, предатель, - пробулькал он. Нейл резко рубанул, раскраивая ему череп. Замахнулся снова. Ощутил движение сзади. Обернулся, отводя меч. И замер. Острие копья почти уперлось в горло. Еще одно – в живот. За спинами копейщиков плечом к плечу стояли  ворны. И друид.
     Из-за спины Нейла снова раздался голос оборотня. Нейл вздрогнул, хотел повернуться, меч качнулся в его руке, целя острие книзу…
     - Стой, Нейл! – повелел Хойнар: Мы хотим услышать его.
     - Нейл…помог вам, - хрипел зверь из-за спины человека: А почему мы пропустили его? Почему верили ему? Это из-за него мы дали вам добраться до Леса и вернуться с Камнем. Из-за него пришли сюда. Он расплатился с нами…хр-р-хах…х…кровью всей семьи. Он сказал, что хочет быть оборотнем. Он предал вас, а потом – и нас. И опять…вас.
     Нейл понял, что терять нечего. Надо было заткнуть оборотню глотку мечом сразу. Но он не ждал и растерялся. А теперь поздно. Вожак сказал все. Ему не поверят. Нужно вырываться!
     Удар меча перерубил древко у живота. Нейл резко «нырнул» головой вперед и вниз. Тычок копья вместо горла раскроил кожу на лбу и скользнул по макушке. Нейл яростно ударил на ворнов, прорубая дорогу. Он зарубил двоих и одного ранил. Кровь залила глаза, он остановился стереть. В этот миг ему сунули древко копья между ног. Булава ударила в грудь. Нейл упал, хрипя от боли в груди. На запястье руки с мечом наступили сапогом. Меч врезался в голову. Меч в ножнах. Нейл провалился во тьму.

        *                *                *

     Очнулся Нейл в порубе. Сруб, но без двери и окон. Темно. В горле пересохло. Глаза привыкли к темноте. Он нашел возле лежака из досок кувшин и напился воды. Поел сухарей, что лежали рядом. Потом он просто лежал. Шею перевязали, оружия не было. Но он был одет и обут.
     Сверху подняли крышку. Из квадратного проема в лицо ударил яркий белый свет. Нейл поморщился. Опустилась веревка с петлей. Нейл сел в петлю. Его подняли наверх. Здесь ждали шесть ворнов с мечами, копьями и щитами. Его окружили и сказали: «Иди».
     Нейла привели на коло. Он стал в середине площади на вытоптанной земле и огляделся. Все ворны стояли вокруг. И смотрели на него.
     Хойнар стоял сбоку, но внутри кольца людей.
     - Ты слышал, что сказал оборотень, Нейл, - сказал друид. И спросил: Он говорил правду?
     - Нет, - ответил Нейл. Стоял он прямо.
     Друид повел рукой. На кольях, у подножий рубленых статуй богов, торчали свежие волчьи головы. Взамен старых сухих черепов.
     - Боги получили много крови, - сказал друид: Они дали мне силу. Я многое могу теперь. Есть способ узнать правду. Нейл! Мы поместим тебя в твой дом. Ночью я возьму золы с землей из кургана твоих отца, матери, братьев и сестер. И вызову их духов. И они скажут, кто лгал – ты или зверочел.
     Нейл сглотнул. И побелел. Это увидели все. Даже его смелости был предел. Он вспомнил дом с трупами родни. И как он вышел, пятясь. Потому что боялся, что мертвые встанут и вцепятся в него.
     - Не надо, - сказал Нейл еле слышно. Голос ему отказал. Он прокашлялся и снова поднял голову. И сказал громко:
     - Да. Я признаю. Я отдал родню волкодлакам. Оборотням. Я впустил их. Я сделал это ради Ворна. Чтобы оборотни доверились мне. И я смог спасти поселок. Я спас вас всех – ценой жизни родни. Что? Теперь хотите меня за это убить?
     - Что ты чувствуешь, Нейл? – спросил друид.
     И вдруг Нейла словно ударили изнутри. Ноги подломились. Он упал на колени. Закрыл лицо ладонями. Его плечи тряслись. Он рыдал. Неумело, как не рыдал лет с шести. Его рот кривился. С губ срывались стоны и странные плачущие звуки. По лицу текли слезы.
     Нейл вдруг вспомнил всех. И маму. И отца. Их лица. Братьев и сестер. Детство. Игры. И понял, что никогда их больше не увидит. Никогда. Что бы ни случилось – их нет и не будет.
     - Прекрати…колдовать…друид…- сквозь рыдания выдавил он.
     - Это не колдовство, Нейл, - сказал Хойнар: Это совесть.
     - Зачем…все равно…поздно. Их…не вернуть…
     - С совестью всегда так, Нейл, - сказал друид.
     - Я убил их! – провыл Нейл: Я впустил волков, и те растерзали их! Я убил Грохера – оглушил и подставил под клыки Ульфарта! – Нейл уставился в глаза друида мокрыми глазами. Фигура Хойнара расплывалась и дрожала от слез. Нейл запрокинул голову, подставляя горло: Я признаю! Убей меня! Друид, убей меня-а-а!!
     Хойнар подошел и склонился над ним. Заглянул в глаза.
     - Нет, Нейл, - сказал он: Ради славы ты пал на самое дно. Глубже некуда. Ты пожертвовал самыми дорогими людьми. Теми, кто родил и воспитал тебя. И любил. И вырос рядом  вместе с тобой. Теперь ты понял. Что, невмоготу стало жить? Ищешь быстрого пути? Раз – и мечом по горлу? Короткая боль – а что она тебе, воину?! – и потом темнота забвения?
     Друид пристукнул посохом.
     - Этого не будет, - сухо сказал он: Ты ушел на темное дно зла. Не жди быстрого конца. Ползи наверх. Путь будет долог. Труден. Очень тяжек. Но он будет – потому что ты понял. Долгая боль. Дорога к свету. Поделом – за то, что сотворил.
     Нейл еще некоторое время постоял на коленях. Потом встал. Он не встречался ни с кем глазами. Вышел с коло. Люди перед ним расступились. Он пошел к воротам селения. Их открыли. Кто-то бросил под ноги дорожный мешок, посох, пояс с ножом в ножнах. И его меч. Даже не отертый от крови – сунули в ножны, как был. Потемнелая кровь багровела на устье ножен. Нейл взял заплечный мешок и посох, подпоясался ремнем с ножом. Меч перешагнул и оставил валяться в пыли.
     Он вышел из поселка и направился к лесу. Он не видел ни леса, ни гор, ни светлеющего неба. Переставлял ноги, как куски бревна. Внутри было пусто. Так легче. Нейл не хотел никого видеть. «Вот бы хоть один дайр уцелел», - подумал он: «И встретил меня сейчас.» Внутри стало хорошо. Он даже зажмурился от удовольствия при мысли о клыках, вгрызшихся ему в горло.

        *                *                *

     Нейл сидел на поляне, разложив костер пожарче. Смотрел в угли. Собирался с духом. Думал о том, что надо сделать. Привыкал к этой мысли.
     Он поднес ладонь к огню. Тепло. Жарко. Жжет. Нейл отдернул руку. Стиснул зубы. Сразу жечь он и не собирался. Это непросто. Так, попробовать. Но ведь все равно придется – не отдернуть. И поскорее.
     За спиной треснула ветка. Нейл обернулся. Мягко, не спеша вроде. Но быстро. Как кот. Белые точки плясали в глазах. После огня ничего не видно в темноте. Лес шуршал верхушками и чернел ночью.
     Ветка треснула снова. Еще одна. Нейл встал. Кто-то шел через ночной лес. К нему. Не в одиночку. Нейл нахмурился.
     В круг света костра ступил человек. Угловатые широкие плечи, стройный прямой стан, плоский живот. Гладкое лицо вчерашнего мальчишки. Только не следа мальчишеской улыбки. Тонкий нос, белые тонкие прямые волосы. Губы сжаты. Рядом – такой же, но чуть повыше. Лицом очень похож, только рот как-то подлинней и покривее, что ли.
     Нейл без интереса оглядел обоих. Братья Хол из Ворна. Еще несколько парней вышли вслед за братьями на свет из темноты. На них он глянул так же мельком. Все – возмужалые, уже не подростки, еще не мужчины. И все без доспехов. Но при оружии. Мечи, топоры и кинжалы.
     - Чего вам? – спросил Нейл: Быстрее говорите. И уходите. У меня дело, - он глянул на огонь, тут же отвел взгляд. Дернул краем губ.
     - Какое дело? – спросил Ирвис Хол, тот, что повыше. Откашлялся. Облизал губы. Остальные переминались за его спиной. Потом стали расходиться полукругом, обступая Нейла. И двинулись вперед.
     - Не дурите, - посоветовал Нейл: Уходите.
     - Так какое дело, убийца родных? – звонко и пронзительно спросил Ирвис.
     Слова резанули внутри по живому. Нейл опустил голову, справляясь с болью в груди. Заскрипел зубами, чтоб не застонать вслух.
     - Тебе больше всех надо? – спросил Нейл глухо, надтреснуто: Говорю – уходи, значит – уходи. Не то могу убить.
     - Мало крови напился, упырь?! – выкрикнул слева невысокий розовощекий темнокудрый Глайт.
     - А тебе что? – так же угрюмо и глухо сказал Нейл.
     - Это мы убьем тебя. А не ты нас, - сказал Ирвис.
     Нейл обвел их взглядом:
     - Почему?
     - Твои братья учили нас сражаться! А сестры были…добры.
     - И ведьма?
     - И она! Нельзя скармливать мать волкам! Никому!
     Нейл уставился в землю.
     - Уходите, - сказал он: Сейчас же! – вскинул голову. Глаза нехорошо блеснули.
     Юнцы подобрались, оружие шевельнулось на поясах, как живое.
     - Я вам говорил – хрен там он раскаялся! – бросил через плечо Ирвис: Он смерти боится, а не ищет! Прикинулся, а старые дураки поверили! Отпустили! – он повернулся к Нейлу. Лицо исказилось, глаза метнули огонь, кривился рот: Изгнание? Ха! Мы тебя убьем! И голову на кол!
     Нейл ответил медленно:
     - Ты ушел из дому без ведома старших. Стащил оружие, которое легко взять, пронести незаметно. И хватятся не сразу. Потому вы без кольчуг и щитов. А еще потому, что думаете – легко убить одиночку-изгоя. С одним ножом. Но это – зря. Это я убью вас, стоит вам напасть. Здесь ваша смерть – не моя. Я не хочу. Уходите! Уходите!! – прорычал он так, что Ирвис вздрогнул. Но тут же шагнул вперед, поднимая меч. Брат за спиной вытащил топор из петли на поясе. Достали оружие и остальные.
     - Ирвис. Ты не понял, - сказал Нейл без рыка. Протянул левую ладонь: Видишь? Гляди.
     Ирвис вытянул шею, не подходя:
     - И что? Чернота какая-то! – бросил он.
     - Это метка зверя, - снова глухо сказал Нейл: Шерсть дайра и кровь. Вожак дал мне это, а оно вросло в тело. Оно защитило меня от мертвой родни. Но есть плата. Вожак мстит из могилы. Я чую – зверь овладеет мной. Сегодня – полнолуние. День оборотней. Спасайтесь. Или зверь в моем теле вас убьет.
     На миг он смолк. И закончил:
     - Я этого не хочу. Мне не нужна эта сила. Не веришь? Сиди и смотри. Я при тебе выжгу это в костре. Я сожгу свою руку!
     Ирвис был ошеломлен. Но только на миг. Он тряхнул головой. Тонкие волосы хлестнули по глазам. Парень отбросил их ладонью.
     - Врешь! – выкрикнул он: Обман! Хочешь теперь рукой выкупить шкуру!
     - Я не вру.
     - А если и так, у меня мысль получше! Мы сами тебе руку отрубим. И сожжем! И голову – вслед! 
      Нейл все еще протягивал руку к Ирвису. Парень взмахнул мечом. Лезвие сверкнуло алым. Свистнуло в воздухе там, где было запястье Нейла. Только что.
     Нейл отдернул руку. Пригнулся, зарычал, глаза почернели. Меч снова свистнул перед лицом, острие чуть не задело нос. Нейл прыгнул вперед. Ощутил движение. Свое. Глянул вниз. И сник. Правая рука держала рукоять ножа. Только рукоять и было видно. Клинок утонул в теле парня. Нейл вскинул голову. Мальчишка смотрел на нож в животе огромными круглыми глазами. Рот его приоткрылся.
     Нейл не знал, как нож оказался в руке. А не в ножнах на поясе.
     Младший Хол закричал и бросился на Нейла, замахиваясь топором. Другие мальчишки зашли сзади. Кто-то пырнул через костер. Острие неглубоко воткнулось в мясо на спине. Нейл больше не переживал. Тело делало все само. Нейл отскочил вбок. Спину напекло – парни прижали к огню. Он выхватил нож из живота Ирвиса. Юнец вскрикнул, схватился за живот обеими руками, согнулся. Нейл с рычанием выбросил нож. Поймал младшего Хола на острие. То опять вошло на всю длину. Левой рукой он перехватил тонкое запястье Хола на взмахе. Рванул. К костру. Парень чуть не пропахал землю носом. Нейл стиснул руку юнца и погрузил в огонь. Пламя вгрызлось в тело, на коже вздулись пузыри. Парень закричал и рванулся. Рука разжалась. Топор упал в огонь. Рукоять сразу задымилась. Нейл выхватил топор из костра за конец рукояти, что лежал на золе за рдяными углями. С рычанием ударил назад с разворотом. Врага ощутил спиной. Рубанул полукругом, вдоль земли. Острие крюка с треском вонзилось в бок Вирна. Парень-ворн как раз замахнулся на Нейла мечом – разрубить затылок. Вирн тонко закричал. Нейл ощерился ему в лицо. Вирн начал поднимать меч, но снова вскрикнул и уронил его. Упал на колени. На светлой рубахе ширилось красное пятно.
     Нейл с окровавленным ножом в одной руке и топором в другой прыгнул через костер. Топором отбил удар меча. Справа бросился Глайт. Нейл уколол в лицо, тот шарахнулся от острия в глаза. Левой Нейл нажал на рукоять топора, скрещенного с мечом. Юнец-мечник стал подаваться, сила еще не та. Он отскочил. Надеялся, Нейл «провалится», и он его зарубит. Но Нейл выставил ногу и не качнулся. Оперся на нее и прыгнул, быстро, как волк. Мечник увидел мелькнувшее лицо. Лицо почернело. Из ноздрей и бровей лезли густые черные волосы. Черные глаза горели жестокостью и свирепостью. Мальчишка как бы со стороны услыхал тонкий крик. Понял, что кричит сам. Вскинул меч – закрыться. Не успел. Нейл-полудайр зубами вцепился ему в подбородок. Парень завопил и стал вырываться. Его несколько раз ударило в живот. Он почувствовал, как что-то входит глубоко в тело. Нейл выпустил его лицо. Тут же живот зажгло. Парень хотел отскочить. Но ноги ослабли. Он упал. Глянул вниз. Весь низ рубахи был красным, мокрым и блестящим. В нем зиял ряд узких коротких разрезов. Горячее текло по животу. Юнец подтянул колени, застонал, лежа на боку. Дернулся. И умер.
     Нейл проткнул мечнику живот пятью стремительными ударами. Счел – хватит. Отскочил. Кудрявый Глайт стоял в трех шагах.
      - А-аур-р, - издал он звериный звук. Дернул головой вверх, как волк. Зубы оскалились и щелкнули. Паренек повернулся и побежал. Несся он, как ветер. Полузверь помчался следом. Огромными скачками. Мальчишка закричал. Нейл догнал его на опушке. Тут росла мертвая сосна. Дерево отвердело, как камень. Нейл схватил парня за волосы. И несколько раз страшно ударил головой о сосну. Каждый раз дерево гудело, а голова хрустела. Нейл отпустил юношу. Тело упало мешком у корней. Дернуло ногами и застыло.
     Зверь оставил Нейла, когда он вернулся на прогалину. Он застыл у костра. Медленно повернул туда и сюда вновь человеческое лицо. Оглядел трупы. Сухой всхрип-всхлип вырвался наружу.
     - Зачем? – спросил он в темноту. Потом поднес к лицу ладонь с волчьей меткой.
     - Слышишь, ты? – спросил он дайрову шерсть, как живую. Усмехнулся. Так усмехнется воин, когда ненавистный враг лежит на земле, а он готовится вонзить нож ему в глаз: Никогда больше! Никогда! – и сунул руку в середину костра. В самый огонь.
     Рядом лежала на углях кисть младшего Хала. Рука почернела, шипела и потрескивала. Пахло жареным мясом. Рукав рубахи мертвого сгорел выше локтя.
     Боль ослепила. Нейл вскрикнул. Рука отдернулась. Нейл нечеловечески зарычал. И засунул руку в самый жар.
     Боль. Боль. Боль. Он запрокинул голову, его всего трясло. Не мог даже кричать – только хрипел. Но каким-то уголком мысли сохранил волю. Остаток воли. И держал руку в огне. Потом в глазах потемнело. Боль отдалилась. Была уже как бы не его. Нейл куда-то провалился. Что-то твердое ударило в плечо…
     Ногу стало печь. Он отполз, опираясь на локти. Левую кисть будто проткнули раскаленной спицей. Нейл зарычал. Он лежал недалеко от костра, сапог дымился. Отрубился-таки. Нейл посмотрел на кисть. Та почернела. Из треснувшей кожи выглядывало багровое пропеченное мясо. Пальцы – как обугленные сучки.
     Нейл кое-как встал, прижав руку к животу. Дошел до мешка. Нашел там тряпку. Обмотал левую кисть. Кое-как упал на кожух. Рука горела. Он не знал, где тут родник, и лес – чужой. Надо было ждать утра.
     Как рассвело, Нейл неуклюже накинул лямки мешка на плечо. И поковылял к лесу. Хотелось оглянуться, но сил не было. Он еле шел, иногда опираясь плечом на дерево. Выбирал заросли пореже – берег руку. В конце концов, увидел нужную траву. Сорвал, пожевал. Боль отступила. Потом сумел сойти в овраг с ручейком на дне. Не сорвался. Подержал руку в ледяной воде. Смотреть было жутко. Он напился как следует. Стало полегче. Выползать из оврага было проще. Нейл пошел дальше. Еще одну траву нашел возле зарослей крапивы и остатков землянки. Здесь когда-то жили. Наверное, и траву посадили. Нейл разжевал ее, плюясь горечью. И облепил кашицей кисть.
     Когда он поднял голову, неподалеку стояла женщина. Смотрела внимательно. Нейл склонил голову, разглядывая ее. На ней – штаны, рубаха, кожаные обмотки, безрукавка. Длинный прямой нож в чехле на поясе. Платок на голове завязан на затылке. Сама – загорелая, остроносая, глаза прозрачные, очень светло-серые. Брови выгорели. Вслед вышел мужчина, невысокий и худощавый, с сединой в темных густых волосах, одет, как спутница. Большая сумка через плечо.
     «Ни оружия, ни припасов, ни одеял», - подумал Нейл: «живут неподалеку».
     - Кто будешь? – спросила женщина.
     - А сами кто? – ответил он.
     - Гордый, - сказала та: Воин? Да. Меч-то где?
     - Не ношу.
     - Человек?
     - Вроде да.
     - Изгой, что ли? – хрипловато спросил мужчина. Нейл усмехнулся. Тот не отстал:
     - За что?
     - Отстань, - огрызнулся Нейл, скрипя зубами. Рука вдруг заболела, чуть не застонал: Не у тебя в гостях. Иди своей дорогой.
     Женщина смотрела в землю. Потом подняла взгляд на Нейла. Тот откачнулся. Глаза у ней изменились. Стали огромные и сплошь серые. И посверкивали золотом.
     - Кровь на нем, - сказала женщина перед собой, будто просто – в лес: А рука – в огне.
     - Опасен? – спросил мужчина.
     - Нету зла. Теперь.
     Мужчина кивнул.
     - Я – Ойт, - сказал он: Она – Рогана. Помощь надо?
     - Надо.
     - Примешь?
     - Приму.
     - Как звать тебя?
     - Гостем зови, - сказал Нейл: Старого имени не хочу. Нового не нажил.
     Двое привели его в дом. Тот стоял скрытно, найдешь не вдруг. Путь – вниз, потом – вверх. Тропа петляет, выводит на край густой грязи. Ойт щупал дорогу посохом, который незаметно где взял. Нейлу было не до Ойта. Не чувствовал он в том разбоя. А рука дергала – бог дай, да не нам, а врагам. Они шли по грязи, еле башмаки испачкав. Нейл ступал след в след. Потом грязь кончилась. Потом был густой ивняк, где ныряли под кривые ветки, как в пещеры. Нейл только зубами скрипел. Рука на каждое движение протыкалась. Как ножом. За ивняком – подъем, под ногами – камень. За ним – извилистая теснина, глубокая, узкая – еле небо видно. На дне – галька и валуны. И вот – дом у подножья огромной скалы. Рубленый, темный, из толстых бревен. Похож на крепость, стоит в тени.
      Внутри оказался не так мрачен. Печь -  большая, потолок не низок, горшки, связки трав, пол из досок. На два делит перегородка.
     Нейл сразу сел на лавку у стола. Рогана размотала его повязку. Принюхалась, ровно волчица. Кивнула. Сходила к печи, погремела чем-то. Вернулась с корчажкой. Деревянной лопаткой наложила мазь на ожог. Нейлову траву не сняла.
     Руку охватил жар. Потом – холод. Потом она перестала чувствовать. Чему Нейл был рад. Он жутко хотел спать. И свалился тут же, на лавку, едва Рогана принесла тулуп. Еле сил хватило под себя его затолкать.
     Проснулся Нейл ранним утром. Встал, попил ковшом из кадки в сенях. На печи кто-то храпел, Ойл, кто еще. Нейл вышел во двор по нужде. Вокруг стоял туман. Он отошел от крыльца, осторожно щупая дорогу. Не хватало еще свалиться на свою руку. И услыхал бормотание. Прислушался. Шагнул. Говор стих. Нейл еще постоял. Было тихо.
     - Чего шастаешь? – раздался голос над ухом. Он дернулся, схватился за пояс. Рядом – Рогана.
     - По нужде, чего еще, - буркнул Нейл: А сама? 
Куры некормлены?
     - Какие куры? – подняла та бровь.
     - Шучу я так, - Нейл понял, что в лесу от шуток она отвыкла и не поняла: А то я наговора никогда не слышал, - и вдруг догадался: Дом прячешь?
     - Да, - кратко сказала Рогана.
     - Туман?
     - Сам он. Я только гущу.
     Она повернулась и пропала в тумане. Нейл пошел за ней. Скоро чуть не налетел на стену дома.
     Ойл вскоре встал. Попил молока, собрал что-то в сумку и ушел. Нейл заметил связки трав, какие-то горшочки. Оружие лесовик взял только длинный нож.
     Рогана накормила его супом. Мясо плавало темное – дичина. Какие-то корни, травы, куски клубня. Пахло вкусно. К супу был темный хлеб.
     Туман разошелся. Вернулся Ойл. Сумка его потяжелела. Он опустошил ее, достав хлеб, мясо, овощи. Ходил недолго – недалеко.
     Дни пошли. Нейл лечил руку. Он понял, что Ойл носит лекарства Роганы, и приносит плату. И что не встречается ни с кем – плату оставляют в каком-нибудь дупле. Нейл слыхал о таких нелюдимах. Хозяйства у них не было.
     В первую же ночь он проснулся и не увидел хозяйки на лавке. Снаружи завыли волки. Нейл полежал, подумал, и снова уснул. Не его дело. Утром под потолком добавилось свежей травы. Но спал Нейл с ножом под боком. Волкам он не доверял. К обоим людям присмотрелся. Что не оборотни – точно. Тех он отличал.
     Он часто оставался один. В лес уходили оба. Ночью – только Рогана.

    Да и наговоры Рогана каждый день шептала – отворот глаз. Но не только наговоры. На стенах висели капканы и самострелы. В чулане – боевое копье, граненое острие – на железо, не на зверя. И блестит древко – копье к руке привыкло. По скупым движениям Нейл угадал в невидном Ойле воина.
      Странная была пара. Впрочем, обычные люди одни в лесу не селятся. Ойл уходил каждый день. Рогана оставалась. Неразговорчивы оба были. Но помогали.  Ничего не спрашивая.
     Пролежал Нейл долго. Ну, выходил. Толку от него не было. Ожог заживал, как ему положено. Гноился и лопался. Рогана качала головой, что-то бормотала. Сказала:
     - Много лечила, а такое – впервой. Не хочет огонь руку отпустить. Какие травы не берут, и мази! Будто свое требует.
     Она остро взглянула  Нейлу в глаза. Отвернулась тотчас. Нейл ничего не ответил.
     Ожог зажил. Нейл сам удивился, когда смог сжать пальцы в кулак. Усмехнулся, глядя на алую кровь, каплями выступившую на новой коже. Та – гладкая, розовая, блестящая, ни волоска. Вся в буграх и рытвинах, как у чудища. Да и ногтей нет. Старые слезли угольками. Новые только наметились полосками роговицы.
     Но метку зверя он выжег.      
     Нейл собрался. Сказал:
     - Благодарю. Может, надо чего?
     - Чего? – спросил Ойт.
     - Сам скажи, - ответил Нейл. Мог он одно – убить кого. Но предлагать не хотел. Первым.
     - Не надо, - сказал Ойт: Если заглянешь вдруг – без крови уйди, и все.
     Нейл коротко кивнул. Отвернулся – и пошел в лес от крыльца. Пропетлял между огромных мшистых валунов, обогнул скалу. Оглянулся. Недалеко дом – а нету.
      Огонь изменил его. Закалил. Когда брюхо подвело, он спросил заработка у людей в первом же хуторе. В Ворне думал – не возьмется за меч.
     - Что можешь? – спросил хуторянин.
    - Сталью по крови пахать, - ответил Нейл.
    - А других пахарей не боишься?
    Нейл усмехнулся коротко.            
    - Как звать тебя?
    - Нейл.   
     Скоро он убил. Когда подстерег и всадил меч, мужик упал, скорчившись. Нейл вонзил острие в горло, чтоб не орал. Прислушался. Тишь. Ночь. Двор спал. В душе – ничего. Пусто и сухо.               
     Хуторянин отсчитал Нейлу серебра в руку. Он думал поприжать. Но, глядя в глаза Нейла, дал, сколько договорились. И чуть не дал больше. Когда Нейл ушел, с облегчением утер пот со лба. Не от жары пот.
     Нейл пошел дальше. Купил на хуторе еды. Ушел в пустошь. Людей было не надо. Жил один. Жил и на хуторах. Дошел до лесов. Там тоже нужны были убийцы. Нейлу было все равно – за что, кого. Однажды его подстерегли. Набросились трое, в темноте, где ждал одного. Тут вскипела ярость. Но не зверя – своя. Он все помнил. Как хмель ударил в голову, запенился. В глазах стало красно. Нейл рычал и рубил. Трое полегли быстро.
     Уходя в ночь, он подумал о родичах. Внутри – ничего. Пусто. Будто не с ним было.      
         
          *                *                *   
 
     Нейл  странствовал немало лет, будучи берсерком. Он резал ради денег. Прошел несколько битв. Служил у ригсов и королей. Шрамы испещрили тело, но смерть обошла  стороной. В душе у Нейла то было сухо, как песок в жару, то ярость вскипала кровавой пеной. Его звали Нейл Яростный, Нейл Родорез и Нейл Родобоец. Он не рассказывал про Ворн. Но как-то выходило – та слава его догоняла. Ему было все равно. Он прославился, как воин.
     У него никого не было. Много лет другом Нейла был только его меч. И только с мечом он говорил. Это было грустно. Потому что с мечом можно говорить, но меч не ответит. Говорят, что тогда Нейл сложил известную балладу: «Меч ждет». В разных местах пели эту балладу. И звали ее по-разному. И «Власть меча», и «Тайна меча» и «Меч при луне». Но суть баллады от разных прозваний не изиенилась. Одна осталась. Баллада надолго пережила Нейла.
 Рубить и колоть Нейл научился, как никто. А что еще ему было делать? Когда другие гуляли, пели, смеялись и любили, он колол и рубил мечом.
     И вот однажды в горах мрачный Нейл узнал откровение. Оно снизошло невесть откуда.
      Говорят, что Нейл лег спать в древнем месте сеидхе, или сейтов. Тех, что ушли из Рим Ловвока после Войны Бронзы. Там-то и открылась истина. Поверье гласило – кто заснет в Месте Сейтов, сойдет с ума. Или обретет нечеловеческую мудрость. А Нейлу было все равно. Или он просто не знал.
     Нейл засыпал под луной на вершине холма. Ветер шелестел в кронах деревьев. Нейл смотрел на далекие высокие звезды. Он чувствовал привычное одиночество. Но и спокойствие. Звезды неизмеримо далеки. Но зато не сделают зла. Между них летали странные белые огоньки – будто какие-то звезды затеяли догонялки. Нейл очень смутно помнил такую игру в детстве. Он взглянул на них. Повернулся на бок. Подтянул колени к животу. Укутался в шерстяной плащ с головой. И стал засыпать.
     Обычно без крыши над головой Нейл спал чутко. Просыпался по нескольку раз за ночь. Оглянется, убедится – опасности нет. Нащупает рукоять меча под боком. И снова уснет. Иногда скажет мечу несколько слов. Но теперь его не разбудил даже предрассветный холод. Нейл открыл глаза, когда тьма ушла. Золотое солнце выглядывало из-за зеленых крон, небо синело в просветах листвы. Звонко, по-утреннему, заливались птицы.
     И снов Нейл обычно тоже не помнил. Как в черную яму провалится. Но сейчас перед глазами плавали, уходя в зыбкую землю сна, какие-то золотистые дымчатые тени. А в ушах звучал тонкий печальный наигрыш. «Флейта», - подумал Нейл. Хотя и не мог ее узнать. Несколько раз слышал он флейту. Но те флейты бешено свиристели, зовя в битву, убивать.
     Он вдруг рывком сел. Будто получил удар. Глаза метнулись туда-сюда. Что-то с ним было не так.
     И Нейл вдруг понял, что знает.   
     «Люди не должны воевать. Убивать. Любое убийство несет зло. Не надо стремиться ни к чему в «мире вещей», «твердом» мире. Потому что самый простой путь что-то добыть в нем – убийство.
     Надо думать о мире нереальном. Мире грез, теней и духов. Так все умеют думать в детстве. Но потом забывают.
     Там – покой и счастье. Там не надо никого убивать. Там – спасение от страха смерти. Потому что в Мир Грез отлетает душа после смерти тела. Узнав его, уже не боишься смерти своего тела. Ибо тот мир прекрасен. И не станешь убивать, защищая свою жизнь. Ведь жестокие страшные дела люди творят из-за страха смерти.»
     Это не были какие-то мысли. Это было понимание. Знание. Оно пришло сразу, все. И было несомненно.
     Нейл встал. Потянулся. Свернул плащ. Закинул перевязь ненужного меча наискось спины. Оглядел лес изменившимся взглядом. И улыбнулся. Глаза, похожие на старую, темно-серую сталь, посветлели. И стали в лучах солнца серо-голубыми.
     Нейл пошел к едва видневшимся на восходе горам Серой Стены. Там были монастыри отшельников, которые не убивали. Там было его место.
     Он шел до предгорий спокойный и умиротворенный. Прошлое перестало пугать его. Страх его оставил. Тело налилось легкой силой. Нейл протягивал мысли, как руки. И касался…неба, звезд, солнца и луны. Но не тех, что были над головой. А тех, что в мыслях. Только это были то ли не мысли, то ли мысли, но другие. На прежние мысли о ярости, ненависти, страхе, убийствах, вине и тоске они ничуть не походили.
     При том эти мысленные небо и мир касались его души. И он, Нейл, исчезал. И в то же время оставался. Они дарили ему силу и покой.
     Нейл брался за работу на встречных хуторах, чтобы себя прокормить. Если предлагали убить кого-то, он молча с улыбкой качал головой. Отворачивался и уходил. Имени своего он не называл. Слишком кровавая за ним тянулась слава. «Зовите меня «Новый», - говорил Нейл.
     Юнца Нейл встретил уже в предгорьях. Вчерашний мальчишка лет 18-19-ти. Рослый, стройный, сероглазый. Глаза жестки, рот крепко сжат, волосы – темно-русые и прямые и бледная кожа. Парень мускулист, тело ловкое и крепкое. И на боку – длинный железный тесак. А в кожаной петле пояса на пояснице – боевой топор. Прямая длинная рукоять, длинное узкое лезвие и короткий толстый граненый шип из железа на обухе.
     Нейл узнал в мальчишке себя из Ворна. Сколько лет прошло? Десять? Или больше? Они разговорились у костра.
     - Главное – умереть  в битве, - сказал парень: А перед этим убить побольше врагов. Чтобы тебя боялись. Отводили глаза, едва услышат имя. Чтобы делать, что хочешь. Чтобы тебя знали. Меня зовут Скопа, и я прославлю это имя!
     - Я был таким же, - вздохнул Нейл: послушай меня, - и он рассказал свою историю.
     - Как тебя звать? – выслушав, спросил Скопа.
     - Я отказался от имени, - сказал Нейл.
     - Как тебя звать? – повторил Скопа хмуро.
     - Нейл, - сказал Нейл.
     - Яростный Нейл? Родорез?
     - Меня звали и так.
     - Ха! – сказал парень: Трижды «ха»! И ты – ты – убеждаешь меня, что убивать плохо!
     - Я иду в горы Серой Стены, в монастырь, чтобы отложить меч, - тихо сказал Нейл.
     - Я скажу тебе одно, - ответил Скопа: Ты был воином. А если бы не так, тебя бы уже десять раз убили. Да что десять! Сто раз! Ты бы не дожил до этого дня, когда решил, что убивать, видишь ли, плохо! Только твой меч, ярость, жестокость и отвага спасли тебе жизнь. Так что я буду воином. Чтобы дожить до дня, когда решу так, как ты. Если это случится.
     Нейл посмотрел в глаза Скопы. И увидел твердость стали. И как вспыхнули и погасли желтые искры. Нейл понял, что не убедил его. И не убедит.
     «Потому что все эти годы я сражался и убивал», - подумал он: «Что ему мои слова! Мои дела звенят железом, булькают льющейся кровью и хрипят предсмертным стоном. Это  громче. И убедительней».
     И Нейлу стало горько и печально. Если бы он был монахом, который не убивает, остался бы в живых и встретил Скопу.… То его дела, может быть, того бы и убедили.
    - Мне жаль тебя! – сказал Нейл: Жизнь – боль и страдания. С железом в руках мы лишь укрепляем в ней зло. И ты узнаешь их. Я так хочу, чтобы ты не повторил мою судьбу!
     Парень фыркнул и поднялся.
     - Надо же, - сказал он, скривив губы: Я думал, разделю ночлег с воином. А лег рядом с монахом. Пойду-ка я отсюда. А то от твоих проповедей уши вянут. К тому же вы, монахи, говорят, имеете гадкие привычки. Я боюсь за свою задницу, - и он сверху вниз уставился в глаза Нейлу. Тот покачал головой, переборов раздражение.
     - Хочешь уходить – уходи, - сказал он коротко.
     Юнец не унялся. Подбоченился.
     - Значит, теперь ты не сражаешься, Нейл?
     - Нет.
     - Так на что тебе меч? Отдай-ка мне! – Скопа протянул руку: Отдай, - низким голосом с угрозой повторил он.  Чуть ссутулился и подался вперед, брови сошлись над переносицей, челюсть выпятилась: Боевой клинок должен кровь пить, а не в монастырской кладовке пылиться.
     - Хочешь мой меч? – Нейл улыбнулся, почти как в прежние  времена. Но  не ощутил ярости и жажды крови и убийства. Отбросил меч в сторону, в густую траву. На границу света костра и ночной темноты: Ну, так забирай, - сказал он.
     Парень, поглядывая на Нейла, прошел мимо. Наклонился. Полулежащий Нейл оттолкнулся ладонями от земли. Резко выпрямил тело, повернувшись на правый бок. Носок сапога пнул парня под колено. Тот упал на колено, зло закричав. Нейл вмиг оказался рядом. Бросившись с земли. Мальчишка вскочил, но правое запястье было в тисках руки Нейла. Нейл смотрел в глаза Скопе.  Взгляд был спокоен. Но тверд. Гнева и ярости в нем не было.
     - Ты пойдешь в монастырь, - сказал Нейл: Силком, если надо. И там ты…
     Мальчишка взмахнул рукой, пнув Нейла коленом в пах. Нейл на миг отвлекся от его рук. Этого хватило. Нейл не дал бы Скопе выхватить тесак. Но нож оказался у парня в рукаве рубахи. Он полоснул Нейла по скуле и носу. Нейл ощутил, как лезвие рассекло кожу и мясо. Горячее потекло по носу и щеке.
     Скопа был очень быстр. Нейл отскочил. Раньше, чем он подумал, в руке его сверкнул нож. И привычно нацелился парню в живот. Нейл перевел удар. Кривой нож Скопы ало сверкнул в свете костра. Нейл встретил своим – клинок острием вниз. Железо заскрипело по железу. Нейл привычно пнул парня в голень. Тот зашипел и съежился на земле, корчась от острой боли. Нейл подскочил. Он хотел срезать с пацана пояс, чтобы свалились штаны. Поддерживая одной рукой штаны, долго не повоюешь. Парень выпрямился. Нейл отшатнулся. Но Скопа был скор. Очень. Нейл не успел. Макушка въехала ему в край нижней челюсти снизу. Зубы впились в язык, Нейл замычал сквозь них. Рот наполнился соленой кровью. Нейл пнул наудачу перед собой – он мало что видел от боли. Попал в ребра. Мальчишка застонал. И сразу зарычал. И тут же правая рука взлетела от левого бока. Полоса зауженной в острие стали длинно сверкнула кровавым. Тысячу раз знакомо чиркнуло лезвие по оковке устья ножен. Парень достал тесак.
     Нейл не думал – делал. Как привык. Как делал сотни раз.
     - Не-ет! – крикнул он: Этого не будет! – и перехватил свой удар в ладони от горла Скопы. Он направил нож вниз. Присел, пропуская над собой выпад парня. И проткнул тому бедро. Так, что острие ножа вонзилось в кость. Нейл вмиг выдернул нож. Мальчишка охнул и тяжело упал – нога подломилась. Нейл швырнул нож в темноту – от греха подальше – и насел сверху. Заломил Скопе руку. Пацан взвыл. Ткнулся в землю лицом. Он еще бился, дергался, ворочался, пытался вырваться. Напрягался и скрипел зубами. Нейл заломил другую руку. Сорвал с парня пояс. Подавил желание хлестануть с оттягом по выпяченной, напряженной заднице (Скопа рвался на волю со всей силы) И ремнем скрутил юнцу руки. Тут же снял пояс с себя и перетянул пацану бедро.
     - Извини, парень, - сказал он, поднимаясь. Кровь капала с подбородка. Нейл осторожно потрогал порез на носу. Жгло. Он добавил:
     - Больно ты шустрый. А я не умею драться – и не убивать. Я бы тебя убить мог. А нам это не надо.
     Мальчишка заскрипел зубами, плюнул в него с земли и проклял.
     Нейл промыл свою рану свежей водой из ручья. Приложил жеваный подорожник. Перевязал пробитую ногу Скопе. Тот только скрипел зубами. И улегся спать. Скопа пытался уйти ночью. Нейл проснулся. Пошел за ним. Парень еле ковылял. Несколько раз упал. В конце концов, покатился по склону холма. Нейл возник из темноты и поймал за шиворот на самом краю темного провала оврага.
     - Ты хреновый ходок, - сказал он Скопе: Ремней моих тебе не развязать – попробовал уже? Ну и что – можешь теперь за себя постоять? А если встретишь кого? Волка – или человека, вроде меня, каким я раньше был – или тебя, каким стать хочешь? – Скопа слушал молча, отвернувшись: Ты вот дразнил меня давеча – мол, монах я, и за свою жопу рядом со мной опасаешься. А ведь люди – они и впрямь такие бывают. А ну, такого встретишь? Так вот. Связанный. Ох, что он над тобой понапридумает….
     Скопа дернулся. Но не сказал ни слова. Нейл, кряхтя, допер его до стоянки. Снова перевязал ногу. Молча лег спать. Наутро Скопа спал на другой стороне костра.
     Путь с раненым парнем  нелегок. Хорошо, идти  недалеко. Правда, по дороге застигла буря. Бешеная, какие бывают в горах. Монастырь стоял на высокой скале. Тропа вилась вокруг нее. В темноте, волоча парня, Нейл полз, опираясь на обледенелую каменную стену. Он уже не чувствовал рук и пальцы не сгибались. Рядом, из ревущей тьмы и летящего снега появился крошечный желтый огонек. Несколько монахов приняли Нейла и Скопу под руки. Монахи были бриты наголо, в длинных рясах, меховых дохах, шапках-треухах и с посохами с железным шипом. Они дотащили обоих до здания, где было тепло и горел огонь.
     На другой день Нейл говорил с настоятелем. Он рассказал тому все в двух словах:
     - Я был убийца. Я увидел свет. Хочу быть с ним наедине.
     - А юноша?
     - Он хочет быть убийцей, как был я. Я не хочу, чтобы он страдал, как я. Я привел его силой.
     Скопу лечили. Он хромал по вершине скалы, между нескольких домиков. Смотрел на восходы и закаты, когда пики гор сияли розовым.  На холодные звезды, острые, как острия копий,  а изо рта шел пар, белый в черноте ночи. На туманы внизу поутру и далекую картину гор и долин.
     Опираясь на палку, Скопа глядел на Нейла. Тот обрил голову, надел рясу цвета спелой малины и сандалии на босу ногу. Он молился в храме, возле горящего прямо на камне огня. Часами сидел, закрыв глаза. Слушал пение птиц. И улыбался.
     Когда Скопа выздоровел, он подошел к Нейлу с ножом в руке. Нейл обернулся и открыл глаза. Посмотрел Скопе в лицо. Потом улыбнулся. Чистые и ясные глаза были теплыми. Как у ребенка. Или старика. Скопа смотрел в них. Решимость убить уходила. Он стиснул челюсти. Приподнял нож. Рука не хотела шевелиться.
     - Ты колдун, Нейл? – надтреснуто спросил Скопа. Прокашлялся и облизал сухие губы. Нейл покачал головой.
     - Не смотри мне в глаза! – крикнул Скопа. Нейл отвернулся и стал смотреть в небо. Он сидел на самом краю пропасти, скрестив ноги, на плетеной соломенной подстилке. Внизу плыл туман, и кричали птицы. Яркое горное солнце слепило глаза. За спиной железо звякнуло о камни. Скопа уронил нож. Плечи напряглись у него под рубахой. Один толчок – И Нейл полетит вниз. Но он не мог. Почему? Он боялся Нейла?
     - Посмотри на горы, - негромко сказал Нейл.
     - Что? – хрипло спросил Скопа.
     - Ты хочешь узнать, что делать? Посмотри. Туда, - Нейл повел ладонью перед собой. Там, много ниже, рядом тянулись острия гор, ледники и ущелья. Скопа подошел. Сел рядом. Стал смотреть. Потом встал. Поглядел на Нейла:
     - Я увидел…- сказал он: Я…- он запнулся: Я не буду убивать.
     Нейл кивнул с легкой улыбкой.
     - Ты колдун, Нейл?
     Нейл покачал головой с той же улыбкой.
     - Значит, ты говорил правду, тогда…у костра?
     Снова легкий кивок Нейла.
     - Нейл, - сказал несостоявшийся юный воин: Тогда я хочу учиться быть таким, как ты.
     - И это хорошо, - сказал Нейл, нарушив молчание.
     - Но что мне делать?
     - Слушай. И помни – ты только часть мира. Очень маленькая часть. Есть ты или нет, жив ты или умер – миру все равно. Но! Каждая часть несет чуть-чуть света – или тьмы. Начни стремиться быть большим – и станешь частицей темноты. Пойми истину – будешь песчинкой света. Ярость, злость, страх, пустота – или покой, радость и безмятежность. Тебе выбирать. Как и каждому.

       *                *                * 

     Нейл учил Скопу. Тяжело вздохнув. Говорить он теперь не любил. Но взялся – что делать?
     Однажды пришло утро. Нейл встретил его, как всегда. Сидел на небольшой каменной площадке. Над обрывом. Смотрел вниз. Там, далеко, расстилалась долина. Серый камень, желтые холмы, зеленые пятна лугов, серебром блестит нить реки. За долиной поднимались высоченные острые пики гор. Вершины сверкали на солнце льдом. Ниже клубились серые облака. Еще ниже склоны розовели в свете восхода. Солнце переливалось алым и золотым между двух пиков. Сияло, как железо на наковальне.
     По узкой тропе над обрывом ниже Нейла спускался человек. Фигурка была маленькой. Рядом показался бы великаном мизинец Нейла. Но святой и бывший убийца знал, кто это.
     Скопа уходил из монастыря.
     Нейл смотрел вслед. Спокойно, как человек, знающий суть вещей. Однажды он сказал Скопе:
«Откажись от своего имени». «Мое имя – я», - ответил тот. «Потому и откажись. Измени свое «я». Ты же здесь за этим. В этом «я» слишком много хищной ярости». Скопа нахмурился: «Я не хочу отказываться от себя». Нейл промолчал.
     Теперь Скопа уходил. Нейл знал – ярость снова захватит парня внизу, в мире жестокости. И толкнет убивать. В душе Скопы еще слишком мало мира, чтобы не взяться за меч среди людей. Обычных. Те одержимы завистью, страхом, гневом. Не говоря о похоти и чувстве вины.
     Но Нейл был спокоен. Он посеял в душе парня семя мира. Оно прорастет. Когда Скопе придет время искать мира, он знает, куда придти.
    
            *                *                * 

     Прошло десять лет.
     Тот, кто в юности звал себя Скопой, постучал в ворота храма. Ему открыл мужчина в рясе служителя Бальта.
     - Здравствуй, - сказал Скопа.
     - Я ждал тебя, - сказал Нейл.
   
23-30 сентября 2009 года.
18 апреля – 5 мая 2010 года.