Кровь и мёд

                БАЛЛАДА

- Твой друг Гирдэн, мой сын-поэт,
Он любит пьяный мед.
Он пьет его, - Но ведь все пьют…
- Он слишком много пьет.

Известен силой пьяный мед,
Но в нем безумие живет.
Кто слишком много часто пьет
Погибнет, иль с ума сойдет.

- Но что поделать я могу?
Твой сын   - исправный муж.
И чем ему я помогу –
Да старшему к тому ж?

- Не знаю, можешь чем помочь,
Но надобно следить…
- Но рот ему ведь не заткнешь.
- Что делать и как быть?

Молчит Олэн. И с ним Дайна,
Свое сказав, молчит.
А помолчав, опять она
Ему и говорит:

- Ты, если чару меда пьешь,
То малую совсем.
И быть Гирдэну бы как ты…
Тут хмыкнул Олэн Глем.

- Дайна, ты день тот проклянешь,
Когда пришла ко мне.
Себе направишь в сердце нож,
Забывши о вине.

Мой путь ужасен, и Гирдэн,
Коль встанет на него,
То хуже меда этот путь,
Страшней, чем колдовство.

Но на своем стоит Дайна:
- Гирдэна сгубит яд.
Веди его своим путем,
Так руны говорят.

Олэн с Гирдэном в лес идут,
Проходят много лиг,
И раздается впереди
Свирепый дикий крик.

Из зарослей выходит пикт,
Ужасен, черен, зол.
Пылает злобно тьма в глазах,
С копьем и обнажен.

- Меч подними, Гирдэн-поэт,-
Олэн тут говорит:
- Сражайся. Пикта заруби,
Иль будешь сам убит.

- Ты воин, - отвечал Гирдэн, -
Меня вперед ведешь.
Сам бейся с ним, я буду пить,
Меня не проведешь!

А черный пикт вперед летит,
Нацелилось копье.
Олэн легко подставил щит
И сбил вниз острие.

Из-за щита, змеи язык,
Ударил серый меч.
Пробил гортань, сверкнула сталь,
Башка слетела с плеч.

Свалился безголовый пикт
И обагрил траву.
Олэн на острие меча
Поддел его главу.

И лесом вновь они пошли,
Идут себе, идут…
Гирдэн Олэну говорит:
- Мне не случалось тут.

- Ты сам сказал, я нас веду.
- Но нам пора домой.
Садится солнце, тьма идет,
Я слышу волчий вой.

Поляна. Сумеречный свет.
Запекшаяся кровь.
И вышли пикты, окружив
Обоих, из кустов.

Олэн сказал:
- Давай, Гирдэн. Себя ты покажи.
Меч доставай. Смелей, поэт!
Да так ты не дрожи.

- Их десять тут! – сказал Гирдэн:
- Завел нарочно ты?!
Олэн ему, - Давай, рубись,
Ценитель красоты!

Я пикта голову несу,
Они нас не простят.
Не будешь драться – не убьют,
Пройдешь ты пытки ад.

Не хочешь в муравейник стать
Без кожи нагишом?
Не знаешь, чувствует что зад
С осиновым колом?

И разозлился тут Гирдэн,
И испугался он.
И молча волчьим скопом враг
Напал со всех сторон.

Гирдэн – за меч, и рубанул,
Слетела голова.
Его нож пикта полоснул
Как острая трава.

Олэн – вперед. Летает меч,
Как бабочки крыло.
И хруст стоит, и крик, и стон,
И хлещет кровь давно.

И валятся на пикта пикт,
Свистят копье и меч.
Олэна ранят. Враг убит,
Но руку смог рассечь.

Гирдэна сбили на траву,
И нож над ним завис.
И оттянули голову,
Нож устремился вниз.

Но меч сверкнул. Крутяся, в лес
Летит ладонь с ножом.
По воздуху дугою – кровь.
Пикт падает, сражен.   

Кровь словно дождь. Ее Гирдэн
Весь струями облит.
Он охает, когда на грудь
Свалился мертвый пикт.

Олэн тяжелою рукой
Его на свет извлек.
Потом рванул. Упал поэт.
- Тебе я дам урок.

- Пей, поэт!- сказал Олэн.
Гирдэн отпрянул: Нет!
Ему в затылок острие:
- Вот мой тебе ответ.

- Не зря я жизнью рисковал,
И убивал не зря.
Ты выпьешь! Или не узришь,
Как вновь горит заря.

Затылок колет острие,
Лицо поэт склонил.
Припал он к ране и тепла
Соленого испил.

Железо с солью на губах,
Врага, убил что, кровь.
И отвернулся тут поэт,
Забыл он про любовь.

С тех пор лишь изредка он пил
И меч носил с собой.
И битвы для себя искал,
Бросался первым в бой.

- Таков уж крови вкус, Гирдэн,
Ее кто изопьет,
Не надо больше ничего…
Забудет и про мед.

Сверкает меч, струится кровь,
Идет за боем бой.
Враги убиты. Их Гирдэн
Срубил своей рукой.

Но вот пришел однажды бой,
И в спину вмах копье
Вошло на локоть глубиной
И в сердце – острие.

И меч летит из пальцев прочь,
Глаза погасли вдруг.
Упал Гирдэн. И стон затем
С его сорвался губ.

Не двинулся. И кровь из ран
Уж перестала течь.
И отлетела прочь душа,
И свет глаз не зажечь.

И на поляну вышла мать
И стала космы рвать:
- О, сын! О, горе! О, зачем
Ушел ты воевать!

- Олэн! На смерть его увел,
И ты в том виноват.
Олэн в ответ: Я говорил,
И нет пути назад.

Мой путь свиреп. Мой путь суров.
Кто в битве крови льет,
Тот должен быть всегда готов,
Что мертвым сам падет.

Хотела, чтоб Гирдэн не пил –
И пить он перестал.
Поэтом перестал он быть
И воином он стал.

И отвернулся тут Олэн,
За ним сомкнулся лес.
И навсегда из этих мест
Ушел он и исчез.

А мать Гирдэна в ту же ночь
Повесилась сама.
Из поясов сплетя петлю…
Там не растет трава.


Весна 2007 года.