Приключения янки в России быль

От автора: этот текст я написала в дикие девяностые годы, его опубликовали две газеты - городская и республиканская. Как давно то было... забавный американец до сих пор снится...




2001 год.

Я ожидала увидеть его обновленным, думала, что красивая мебель и мягкие кресла придадут ему неповторимый уют, который так необходим избалованным в наше время туристам, лениво выбирающим маршруты для своего отпуска. Но этого не произошло. Исчезли диванчики из комнаты отдыха, пропали и кресла, в которых сиживали мы вечерами, смотря очередной сериал. Их место заняли пуфики и старая обшарпанная тумба.

На корме, где дискотеки поднимали на ноги даже стариков, точно такая же облезлая тумбочка, не стесняясь, показывала всем свои страшные бока. Но главный сюрприз ожидал нас в каюте: пыльная, не заправленная постель, неисправный ночничок, неработающее радио, скособоченная нижняя полка. (Это в первом то классе!) И тогда я вздохнула с облегчением, ибо на теплоходе в этот раз я была просто провожающей.


КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ…(1996 год)


А тогда все начиналось, как в старом добром анекдоте. В речном пароходстве продавали путевки на туристический маршрут в Астрахань. В одних билетах указывалось отправление теплохода от речного порта в 12 часов московского времени, в других – в 18. Но отплыли мы, как ни странно, в 16 часов. Российский люд, как люд нормальный, прибыл в порт за два часа до отплытия судна в рейс, и поэтому на белый кораблик никто не опоздал. Но угораздило же отправиться путешествовать по Волге американца, который по их заморской привычке экономить свое время, прикатил на речной вокзал без четверти шесть. Догнал он нас только на следующий день, на «зеленой стоянке».

После восьмилетнего резервирования наш теплоход вышел на воду впервые. Да и команда еще не притерлась друг к другу, а капитан – к команде. Это чувствовалось на каждом шагу, но все же, в предвкушении увлекательного путешествия по рекам Белой, Каме и Волге, мы были счастливы. Не смутило и то, что в каюте отсутствовали постельные принадлежности, а в коридоре обязательные для теплохода ковровые дорожки. К вечеру, после того как мы сами пропылесосили донельзя пыльную каюту, постель нам все же выдали. А о дорожках мы тотчас забыли, так как отныне 17 дней нам предстояло жить на палубах, и только на ночь возвращаться в похожие на сауны каюты, чтобы забыться глубоким сном праведников до самой побудки, когда приятный голосок помощника капитана Гузели возвращал нас к радостной действительности: впереди новый день. Мы завтракали и бежали на верхнюю палубу, чтобы принять холодный освежающий душ и хоть пару минут посидеть в шезлонгах, чтобы обсохнуть и стряхнуть с себя остатки дремы.

Экскурсии, «зеленые стоянки», тихие вечера с романсами и классической музыкой, посиделки с русскими народными песнями, дискотеки, конкурсы, праздники поражали своим разнообразием. И не думалось больше о неудобствах, которые ненадолго, но все же портили мажорное настроение.


БОБ


В ресторане столики накрывались на четверых, мы же путешествовали втроем (муж, дочь и я), и когда к нам подсадили худощавого светловолосого мужчину неопределенного возраста, мы, естественно, не удивились. Но каково же было наше изумление, когда он представился: «Я из Калифорнии, мое имя Роберт, можете звать Боб». Как выяснилось, приехал он к другу в гости, но не слишком гостеприимный хозяин укатил на родимое Черное море, милостиво оставив несостоявшемуся гостю путевку аж в третьем классе. Заокеанского жителя сие не смутило: прельщала перспектива познакомиться с россиянами ближе. Роберт говорил, с трудом подбирая русские слова, потом стал мешать их с английскими, а затем полностью перешел на родной язык. Я почти не понимала его, но муж обнаружил удивительные познания в English, так как сравнительно правильно отвечал на вопросы собеседника. На нас стали обращать внимание: янки, не отягощенный этикетом, смеялся на весь зал. Не выдержав любопытных взглядов, мы с дочкой удалились, а мужчины просидели за столиком около часа.

Следующее поглощение пищи принесло нам новые открытия. Американец начинал свою трапезу с третьего блюда, потом пробовал второе, а заканчивал обед… супом. И при этом непрерывно говорил. Ему 64 года (вот уж не дашь) он учитель, до сих пор работает в колледже, имеет двух дочерей, обожает спорт, путешествия, фотографию, классическую музыку и живопись.


БАНКА ИЗ-ПОД "СПРАЙТА" И ТУАЛЕТНАЯ БУМАГА


А потом мы пошли с Бобом на экскурсию. Это было в Ульяновске. Выпив по очередной баночке «спрайта» или «колы», туристы стали искать урны. Но их нигде не было. Когда первый новоприбывший на славную родину вождя революции бросил банку в овраг, американец крайне удивился: «В Калифорнии за это платят штраф – 1000 долларов, – озадаченно изрек он, – а у вас»? « У нас за это штрафов нет», – дружно сказали мы и тут же пожалели о сказанном. Боб издал радостный вопль, развернулся на одной ноге вокруг своей оси и запустил баночкой из-под «спрайта» прямиком в дерево, неуверенно пристроившееся на краю оврага (ох и часто приходилось потом останавливать мистера Роберта при попытках швырнуть мусор мимо урны, запретный плод сладок…).

А в мемориальном комплексе Ленина Боб зашел в туалет. « Где тут туалетная бумага»? – озадаченно спросил он у мужа, повергнув того в глубокое смятение. Поискав глазами по стенам, супруг нашел кусок старой газеты, нацепленный на ржавый гвоздь. «Вот», – кивнул он на неожиданную находку. Янки распахнул свои голубые глаза так, что «юмористу» стало стыдно не только за неудавшуюся шутку, но и за всю нашу матушку Россию. «Это не туалетная бумага, – выдохнул американец, подняв указательный палец к небу, а вернее, к не совсем чистому потолку отхожего места. Выйдя из комплекса, он, не откладывая в долгий ящик, купил в «комке» заветный рулон и так и носил его в сумке через плечо, с которой никогда не расставался.


СУП ИЗ КОТЯТ И ФУТБОЛЬНЫЙ МЯЧ С ЧЕРНЫМИ СЕМЕЧКАМИ


Однажды за обедом принесли лапшу с курицей. Любознательный Боб, всегда интересовавшийся названием русских блюд, спросил, что это такое. Муж, не особенно роясь в памяти в поисках нужного слова, небрежно бросил по-английски: «Это суп, суп из…kitten (котят)». Боб медленно перевел взгляд с лица собеседника на тарелку. В ней сиротливо плавал единственный кусочек мяса, который буквально приворожил ошалевшего американца. Заокеанский гость, зачарованно наблюдая за этим кусочком, постепенно бледнел и отшатывался от стола. Казалось, вот-вот, и он упадет в обморок, и тут я поняла, что надо немедленно спасать бедолагу. Тотчас вспомнился суп быстрого приготовления – суп из цыплят. «Chicken», – радостно выпалила я, и Боб облегченно вздохнул, а минут через 5 с аппетитом уплетал лапшу, запивая ее компотом и заедая дольками апельсинов.

Как-то после посещения Астрахани американец подошел к нам озабоченный. Он долго мялся, а потом нерешительно произнес: «У вас есть water-melon»? Слово показалось нам незнакомым, и мы попросили друга объяснить, что это такое. «Это зеленый футбольный мяч, внутри красный, с черными семечками, – краснея и сильно жестикулируя, сказал он. Все стало ясно. Боб частенько сидел у нас в каюте и знал: арбузами мы запаслись на месяц вперед. Муж пригласил янки в каюту, разрезал спелую ягоду. Роберт же с визгом залез на постель, подогнув под себя ноги. Он, словно ребенок, наслаждался багровой мякотью арбуза, вытирая руки об одеяло до тех пор, пока недогадливая хозяйка, то есть я, не вручила ему полотенце. А потом долго рассказывал о далекой Америке, об удивительном, неведомом нам мире.


НАРКОМАНЫ


Роберту не везло. Сначала его поместили в каюте первого класса, потом, по причине появления настоящих хозяев, спустили в трюм на свою родную койку в общество вечно опухшего парня Юры. По ночам в каюте собирались гости, и Боб страшно не высыпался, но неизменно оставался бодрым и жизнерадостным. Только бегал за помощью для веселой компании, когда кому-то из бедняг становилось плохо и торопливо, взволнованно говорил: «курить, марихуана, инъекшен».

Администрация теплохода сочувствовала, ахала, но ничего не предпринимала, видимо, афишировать, что на вверенной им территории есть наркоманы, не желала. Но гром все же грянул! Однажды муж встретил Роберта в коридоре с сумками в руках, янки показался ему встревоженным и обиженным. «У меня проблема»! – крикнул Боб, а через несколько минут, взяв себя в руки, говорил и говорил о наркоманах и деньгах, которые они у него украли. Собрался народ, прибежала Гузель, пришел капитан. На следующий день, в Самаре, прибыли на судно стражи порядка, но заявление в милицию янки писать не стал, пожалел негодяев. Только после этого интиндента перевели его в другую каюту – во второй класс, то есть повысили. А наркоманов оставили на месте, не пойман – не вор!


БЕДНЫЕ И БОГАТЫЕ


И снова стоим мы с Бобом на верхней палубе. И снова он спрашивает меня, мешая русскую и английскую речь.
– Какие чудесные дома! Русские все так живут? (Это о коттеджах «новых русских»)
– Нет, так живут только богатые, – вздыхаю я.

Проплываем мимо дач простых тружеников. Красивые двухэтажные домики ослепляют Роберта. Он хлопает в ладоши и прыгает: «Как много у вас богатых»!
– Здесь обитают, – начинаю лепетать я и ловлю себя на том, что не знаю, как ответить на его реплику. Кто владеет этими теремками? Богатые? Но они же в коттеджах! Бедные? Глупо… Средний класс? Не слишком ли он многочислен, ведь в газетах пишут…

Благо янки переключает свое внимание на обилие зелени и, качая головой, сообщает, что на его родине, в Калифорнии, все желтое, а он очень любит «green». А еще он рассказывает о том, что в США нет нищих, что только от 6 до 8% людей в каждом штате живет бедно, но им помогает государство, а потом бежит под душ в шортах и ботинках и стоит под прохладной чистой водой, поднимая большие пальцы обеих рук вверх. Он счастлив, он забыл о краже, он – свободный человек!


БАБАЙ


Бедный бесхитростный Боб! Если б только наркоманы встали на твоем пути! Но… пожилой, хорошо сохранившийся мужчина восточной внешности начал охоту на заокеанского гостя с первых же дней плавания. Мужчину все дружно окрестили Бабаем, а слухи о нем ходили всевозможные. Говаривали, что ему 98 лет и что он в прошлом генерал-полковник КГБ, что он был послом СССР в какой-то далекой арабской стране и имеет близких друзей в правительстве. Загадочную личность выделял из общей толпы крючковатый нос и длинная деревянная трость, которой Бабай мог ударить любого, не понравившегося ему. Любил «бывший посол» усаживаться напротив намеченной жертвы и сверлить ее безрадостными колючими глазами. Помню, как из окна одной из кают высунулась нога, обутая в симпатичную белую туфлю, потом показалась взъерошенная голова нашего Боба, наконец, он сам, встревоженный и расстроенный, вылез наружу. Увидев нас, он заулыбался и быстро затараторил, что с другой стороны «комнаты» его караулит странный человек. Мы не поверили. Муж обошел каюту и увидел Бабая, стоящего у двери в позе часового.

Помню, как однажды в коридоре, взяв янки за грудки, Бабай со свирепым, достойным фильма ужаса выражением лица, тряс его и что-то выговаривал. Боба мы освободили, и он рассказал нам, что его обвинили в шпионаже и «будут выводить на чистую воду. Как это»?

Ну а стоило нам вечером остаться в своей каюте, чтобы полакомиться столь любимыми Робертом арбузами, в окне внезапно появлялся преследователь и свирепо наблюдал, как побледневший американец давится внезапно ставшими огромными кусочками спелого плода. Постепенно Боб стал бояться без моего мужа заходить в туалет, в душ, и мне приходилось мириться с одиночеством, так как дочь нашла себе на судне друзей. А однажды обладатель эффектного носа и джентльменской трости пригрозил и нам: «Берегитесь, за вами следят и вас обязательно арестуют, если не прекратите дружить со шпионом».


ТОННЕЛЬ, ИДУЩИЙ ВНИЗ


Волгоград удивил нас красотой и величием. И когда мы возлагали цветы к Вечному огню, и когда бросали венки в Волгу в память о погибших в Сталинградской битве, мы все, старые и не очень, молодые и юные, плакали, а Роберт смотрел на нас и говорил: «Американцам есть чему научиться у русских».

Но особенно поразил всех бункер Сталина в Самаре. Тоннель, идущий вниз, высотой с 12-этажный дом, наши деды рыли в подвале жилого дома в центре города, и никто из людей, живущих в близлежащих кварталах, не видел этого грандиозного строительства и даже не подозревал о нем. Советское правительство должно было руководить ходом войны из этих нескольких небольших комнат, затерянных глубоко под землей, но для всех до сих пор остается загадкой – руководило ли?

По крутым узким лестницам мы спускались вниз, а казалось, будто спускаешься в ад, до того жуткое и необычное ощущение нереальности появлялось у каждого из нас. А внизу ждали обычные, аскетически обставленные комнаты, и ничего лишнего, указывающего на комфорт, а тем более роскошь.


АСТРАХАНЬ


Сколько помню себя, всегда мечтала побывать в далекой Астрахани и когда ступила на землю астраханскую, испугалась. Впечатление запущенности, нищеты, разрухи сопровождало нас все отпущенное для экскурсий время. Толпы цыган атаковали сразу, и еле пробившись через плотное их окружение, мы попали в толпу других нищих – русских. Мужчины с красными носами, ребятишки и старики настоятельно требовали у нас денег, дергая за руки и сердясь на жадность. А Роберт, с ужасом оглядываясь по сторонам, тяжко вздыхал, но все ж умудрялся фотографировать местные достопримечательности, естественно, вместе с населяющим их контингентом.

Рыбный рынок огорчил настолько, что мы растерялись от произвола торговцев: все страшно дорого. Чуть дешевле продают за углом из-под полы: не первой свежести балык и смешанную с пшенной крупой 1:10 «черную икру». Кстати, в подделке последнего товара мы убедились уже на теплоходе.

Возвращаемся в порт усталые, настроение на нуле, в ушах: «Дай, дай, дай»! Невыносимо жарко. Хочется искупаться в Волге, но вода коричневая, и словно кораблики, плавают в ней пакеты, банки и бутылки.


ВМЕСТО ЭПИЛОГА


Великая русская река – главная река моей Родины – Волга, сколь красива ты была когда-то, и как немой укор нам, россиянам, течешь ты мимо прекрасных городов, которые потихоньку отравляют тебя и жизнь в тебе. Ты «цветешь» от водорослей, ты замусорена, ты почти убита теми, кто варварски эксплуатирует тебя, кормится от тебя. Вспоминаются лихие калмыки, подплывающие к теплоходу на моторных лодках и предлагающие по дешевке огромных осетров, вспоминаются горы мусора, выброшенного с судов в воду. Да и много еще чего вспоминается. Только мы, как астраханские нищие, лезем грязными руками к Волге и требуем: «Дай, дай, дай»!

Вот и остаемся нищими.

А с Бобом мы расстались как-то внезапно. Не успев даже обменяться адресами. Жаль, так хотелось бы сейчас узнать – как там наш новый приятель в своей далекой Америке.