посвящается моей прекрасной бессменной музе Ксении Смыковой
"Взнуздай слово, разруби корень, взломай синтаксис".
Хуан Гойтисоло
"Она пришла, жестокая эпоха, жестокостью превосходящая жестокий человеческий удел".
А. Мишо
"Надо потерять земной рай, чтобы в самом деле начать жить в нем, жить в реальности его образов, в абсолютной сублимации, превосходящей всякую страсть".
Г. Башляр
Бодлер:
Любовник Смерти, Ты, для нас родивший с нею
Надежду — милую, но призрачную фею!..
Мои томления помилуй, Сатана!
Ты, осужденному дающий взор холодный,
Чтоб с эшафота суд изречь толпе народной!
Мои томления помилуй, Сатана!
Ты, знающий один, куда в земной утробе
Творцом сокровища укрыты в алчной злобе!
Мои томления помилуй. Сатана!
"Не был ли мозг Дориана Грэя запачкан алым пятном безумия?"
Дерек Джармен
"Кто хочет достичь своего собственного рая, тот должен прежде вкусить всех прелестей собственного ада".
Фридрих Ницше
твои слёзы как грозы бушуют надо мной небеса твоих плеч как скалы возвышаются за твоей спиной что мне сделать как избавиться от искушения стать тобой?
любовь наша – странный остров тишины, прислушайся к покою дремлющей росы и сердцебиению рассвета, сорви гордую маску лицемерной Ночи, в твоих зрачках отражаются все оттенки моей дурной славы…твоя улыбка рождает восход чёрного солнца под землёй…
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?
Фрейд уделял феномену агрессии сравнительно мало внимания, считая сексуальность (либидо) и инстинкт самосохранения главными и преобладающими силами в человеке. Однако в 20-е гг. он полностью отказывается от этого представления. Уже в работе "Я и Оно", а также во всех последующих трудах он выдвигает новую дихотомическую пару: влечение к жизни (эрос) и влечение к смерти. Сам он описывал новую стадию своего теоретизирования следующим образом: "Размышляя о происхождении жизни и о развитии разных биологических систем, я пришел к выводу, что наряду с жаждой жизни (инстинктом живой субстанции к сохранению и приумножению) должна существовать и противоположная страсть — страсть к разложению живой массы, к превращению живого в первоначальное неорганическое состояние. То есть наряду с эросом должен существовать инстинкт смерти".
Инстинкт смерти направлен против самого живого организма и потому является инстинктом либо саморазрушения, либо разрушения другого индивида (в случае направленности вовне). Если инстинкт смерти оказывается связан с сексуальностью, то он находит выражение в формах садизма или мазохизма*. И хотя Фрейд неоднократно подчеркивал, что интенсивность этого инстинкта можно редуцировать, основная его теоретическая посылка гласит: человек одержим одной лишь страстью — жаждой разрушить либо себя, либо других людей, и этой трагической альтернативы ему вряд ли удастся избежать. Из гипотезы о влечении к смерти следует вывод, что агрессивность по сути своей является не реакцией на раздражение, а представляет собой некий постоянно присутствующий в организме подвижный импульс, обусловленный самой конституцией человеческого существа, самой природой человека.
я осмотрелся и увидел странный портрет овальной формы девушка с красной повязкой на глазах. рот был приоткрыт и из него струился мерцающий чёрный свет манящий в глубину сознания.
— Это ты? — сказал я. — Это ты, это ты? Я сжимал ее, повторяя:
— Ты, ты, ты?..
— Что с тобой? — сказала она, освобождаясь, с пораженным, бледным лицом. — Ты не в себе? Почему так скоро вернулся?
— Скоро?!
— Пойдем. — Она сказала это с решительностью внезапного и крайнего возбуждения, вызванного испугом.
Эрекция Джоконды бросает тень на наши объятия
твои ресницы как лепестки камелии
наши стигматы выплёвывают сны
-Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
-Мне кажется, я Бог
Вся наша боль не умещается на ладонях Бога - вся наша боль - некое подобие смеха, хочется только одного - утолить жажду одним глотком острого как стекло юмора; но здесь, в тени солнца и парящих птиц свежесть удовольствий и этот благословенный обжигающий огонь жизни как солярный пожар
- Тебе нpавится плеть? - пpодолжала мyчительница.
Мягкие гyбы сложились в "да".
это блуждание между ночью сном и смертью слова не отбрасывающие тени сезон обнажённых сердец клонированные мальчики впивающиеся зубами в ткань мышц рвущие на части протоколы вечности таинственная благодать инфицированная фантазмами агонизирующих аберраций разума утраченный покой заслуженное одиночество в инфицированном божественным присутствием парадизе мясники в костюмах сказочных принцесс снимают наши тела с крючьев сновидений и бесконечно простираются в голубую психоделическую анатомию параноидальных астральных ландшафтов чтобы увидеть собственное лицо в небесном зеркале не нужно включать свет кто эти мальчики восторженно кромсающие свои тела небесными бритвами и скрывающиеся в руинах плоти синхронизирование кошмаров проявленных на плёнке реальности имя твоё простирается дальше чем звёзды
Мне приснилось, я сделал великое открытие, я изобрел механический суперразрушитель. Эта машина за один час может уничтожить все живые существа в Северной Америке, а в следующий час — смести с лица земли все живое. Это достигается всего лишь нажатием потайной кнопки, о которой никто, кроме меня, не знает. И только мне известна формула химического вещества, с помощью которого можно защитить себя от разрушения. Я нажал на кнопку; я больше не вижу никакой жизни вокруг, я здесь один, я безмерно счастлив
во тьме безлунной ночи тела пылают как факелы
я пытаюсь дождаться этого драгоценного мига
красота твоя просачивается наружу как струя крови
мы совершили жертвоприношение в храме Эйхэйдзи написав кровью слова расставания и разбросав окровавленные веера ушли не оставив следов
твоё тело обнажено Венецией покоится в гондоле
сны затерялись в твоей коже
сможем ли мы развеять пепел этой любовной летаргии?
хороводы слепых матерей…жадные губы в постельном оскале...пламя искусственных страстей…все вербальные метафоры любви отмечены чёрными ранами…твои амбиции выносят приговор бездомным звёздам…продажные жесты пустых тел…запахи свинцовых звуков отрезаемых частей и суставов…любовь даёт право на добровольную гибель…бегство от самого себя с невинным лицом…пока проститутки потрошат уток наши умы возвращаются из дальних стран печали, входят в стеклянные лабиринты, полные крови и экскрементов…в сумерках безжалостный ветер раскачивает распятые на крестах силуэты…невыразимая жестокость рассеивает сон…
Я Вам пишу, пишу с другого края света. Надо, чтобы Вы это знали, здесь стонут как арфы деревья...и не сон и не кошмар это ****ствование происходит с тобой здесь и сейчас и это улица и разница между сном и реальностью мозги не с той ноги
мозги одна вода
дада
дада
чулки туги
мы болтаемся на фонарях сновидений стены вокруг исчезают Вот мозги вот сердца
кровоточащие свертки напрасные слезы и крики заломленные руки
Вот все прочее вперемежку все о чем сожалеет агония
Я расталкиваю воспоминания прямой кишки
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?
мы потеряны там где нам суждено потеряться и радуги снов в лунном свете летящие с севера стрелы пронзают тела распустившихся роз пустыня растёт и касается наших обнажённых сплетённых тел наша комната полна первозданных тайн и пригубить голос своей любви в заснеженном бокале грусти и пусть мой терновый венец обернётся хрустальным нимбом
моё одиночество соткано из крыльев абсента и грифонов
а моя любовь на полу скляпом во рту и её гениталии лижет мой дог
сердцем я против
удушения я за проливные дожди и нежное кровопускание
Квадратура убийства нежная как крестовые походы против ВИЧ-одарённых
протезы для старых минетчиц
головы првязанные к парашютам горло пришпорено конём к земле
натурщицы Дега выплывают из меня
а что эта мёртвая канарейка это душа любви моей я вытащила сразу после того как перерезала ей горло
что ещё делать в тоске этого дома без окон без портьер забрызганного кровью наших поцелуев
пытки закртытых дверей
в клетях наших сердец прячутся плачущие журавли
они избегают нашей наготы
мы вместе входили в осень утопая в листопадах поцелуев и капли дождя провоцировали новые ласки только под её плетью я чувствовал подлинную свободу Вильгельмина тёмный ангел слезоточивых иллюзий опальных видений слепых королей
смердят отражения карлиц в зеркалах
я могу умереть между двумя мирами но что мне делать в третьем
всю жизнь мы плыли по океану бытия как молчаливые элегантные тени
семя поэта незримо
Лицо проститутки превратилось в распятие из кожи чей образ состоит из осколков битого стекла недосмотренных снов и анальной рвоты намазанной на сэндвич морали и совесть распятая на скальпеле правосудия и закон становится прахом истлевая от жалости на глазах близорукие отцы ебут своих немых сыновей и однорукие неулыбчивые сёстры милосердия х им помогает отсутствие чувства вины и страха
Была только похоть. Мне надоело насилие. В этом было что-то от провокации в такие моменты я всегда уходил в глубину сада там,
в темноте многоликого придорожного ада я прятался от навязчивых снов, сомнений и размышлений, секс потерял всякую значимость, молодой убийца был слишком фамильярен, безрассудство Эдди возбуждало даже больше чем его член и припадочный смех во время ебли
деликатный секс в этом есть что-то от жертвоприношения от него веяло холодом молодой развращённости
обнажённость каждого его жеста свидетельствовало о его отчуждённости и какой-то безудержной театральности его безумие не отбрасывало тени мои клинические фантазии превратившие рай в дом для умалишённых а бога в главного санитара. Это недопустимо — невозможно — зарезать парня в собственной постели столько незабываемых мгновений между моим оргазмом и его гибелью идиотские мечты когда ты престаёшь питаться иллюзиями ты начинаешь жить по-настоящему крадущаяся поступь преступления слова изживают себя на окровавленном лезвии мы продолжали оставаться рабами насилия, потому что не хотели уйти от себя художественная чернуха бесполезная агрессивность масс это не тела а мусор, ебля бомжей под прикрытием сомнительной благодати так неприемлемо ставить вопрос хуже чем здесь может быть только там но всё же когда ничего не пытаешься изменить начинаешь думать именно так
выдавливая из себя кровавые строки если бы мёртвые могли ****ься но мёртвые всего лишь мёртвые а тебе надо как-то продолжать жить хотя этого почему то хочется меньше всего и жизнь в стиле растопчи свою печень и несносное влияние мелкобуржуазных инстинктов и
открытые рты и неоспоримые противоречия и неисполненные желания жирных необрезанных членов и ультиматум ангелов смерти и опущенные на глаза шторы и тела упакованные в мусорные пакеты и трупы в свадебных платьях и расстрелянный шофёр на заднем сиденье и рассечённое лицо в зеркале заднего вида пойми ты уже почти не дышишь но надо отомстить безымянным диктаторам ***стым молодчикам и суке из сновидения-кошмара многотомной американской трагедии боль всегда где-то глубоко внутри
клиенты сжигают бордель на алтаре остаётся распятая блудница в маске Венеры Милосской мальчики запирают своих сестёр в подвале домов они воспитывают будущих шлюх пока девочки подрастают мальчики ебут друг друга натирая мозоли на членах пятках и ртах в подземелье Амстердама темнокожий юноша неистово отсасывает у генерала чем яростнее движения тем сильнее течёт кровь однажды Аннабель отрезала себе ухо и засунула во влагалище после этого она отрезала кисть левой руки и мастурбировала ею на своём брачном ложе усыпанном увядшими розами и отрезанными павлиньими головами Сюзи дорогая читательница моих неистовых посланий и каждый раз теряя сознание у меня на руках кожа потрескалась от неистовства гормонов я твой юноша ты можешь кусать мои губы обжигать пальцы плевать в мои глаза будить меня ударами ножа буравить дрелью соски дыши моей спермой лижи холодный пот впивайся острыми ногтями в мои гениталии царапай плоть мою сдавливай жилы избавь меня от голодного томления струпьями прошлогодних снов Европа свалка прекрасного этот африканский ад верблюжьи страдания в оазисе бьёт заражённый ключ весь знойный пейзаж пропитан ядами и химикатами подойдите ближе может ваш бог всё ещё жив хотя одежды охотников в крови зеркало разбивается от материнского взгляда чтобы войти в церковь надо пройти минное поле
И рассказ развертывается задом наперед: мгновения перестали наудачу громоздиться одно на другое, их подцепил конец истории, он притягивает их к себе, а каждое из них в свою очередь тянет за собой предшествующее мгновение. «Стояла ночь, улица была пустынна». Фраза брошена как бы невзначай, она кажется лишней, но нас не обмануть, мы наматываем ее на ус: важность этих сведений мы скоро оценим. И чувство у нас такое, будто герой пережил все подробности этой ночи как знамение, как провозвестье, и даже кажется, что он жил только в эти знаменательные минуты и был слеп и глух ко всему, что не возвещало приключения. Мы забываем, что будущее там пока еще не присутствовало, и персонаж просто гулял ночью, и ночь была лишена предвестий, она вперемежку предлагала ему свои однообразные сокровища, и он черпал их без разбора.
- Кто эти женщины в чёрном?
- Они всего лишь отражения моих шрамов.
мальчики срываются с цепей и выбегают в лунную ночь они устраивают оргии на могилах родителей горизонт тлеет как сигарета часовые выносят детские трупы и кидают их в навозные кучи мальчик приснившийся мне накануне этот юный актёр – неудачник его отец умер на исповеди мать продолжала жить метадоном в окружении восковых гостей губы Иуды я целовал их фейерверк в джунглях свидетельство опасности проститутки танцуют вальс на костях репрессированных петли детских криков тревожат ночные испарения над озером в котором утопился последний искатель святого Грааля Люцифер наверное дрочит глядя на мои ошибки бог исправный налогоплательщик но у Дьявола двойная бухгалтерия и больше адвокатов Мефистофель прибыл в Берлин инкогнито Санта Клаус блуждает по дождливому Токио Супермен лежит в реабилитационном центре американские школьники изучают инструкцию по апокалипсису сейчас порву рот блевотой скука вечности необходимо терпение отпиши шлюхе и не жди ответа она ушла из бизнеса и из жизни осторожно поднося ко рту маленькие члены завёрнутые в розовые салфетки милая С.
-Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
-Мне кажется, я Бог
Я разыграю нашу свадьбу швырнув под твои ножки десятки роз песнь песней коровье мычание бедная С. Её влага слипшиеся ресницы когда она молчит всё нормально; О Сью, я влюбился, и смотри уже меркнут звёзды, покажи мне указательный палец услышь молитву тернового кольца на лбу Отца – это неизбежное зло. Призрак Шекспира скитается по ночам.
Я смакую всеобъемлющее одиночество, в которое я ввергнут. Я нахожусь между двумя мирами; один со мной не знаком, другой – как мираж. Кто вспоминает обо мне? Быть может, грузная молодая женщина в Лондоне… Да и обо МНЕ ли она думает?
ты хоронила девственность как реверанс
пока кислотный дождь обливал нас
Небо над Нью Йорком полыхает как щёки мертвеца не имея прошлого, не имея будущего, за пределами звуков, которые со дня на день искажаются, вылущиваются и тянутся к смерти, мелодия остается прежней, молодой и крепкой, словно беспощадный свидетель.
Some of these days,
You'll miss me honey,
– поет голос.
Это вовсе не значит, что теперь перед сном я заглядываю под кровать или боюсь, что посреди ночи моя дверь вдруг распахнется настежь и войдёт она и всё моё тело будет кровоточить стигматами любви всё моё тело превратиться в шприц в струю крови а ты дымись и думай что могло произойти между мной и тошнотой фонарей
-- У нас есть небольшой морг, и мы перенесли ее туда, чтобы не волновать других. Всякий раз, как кто-нибудь в борделе умирает, остальные нервничают два-три дня. Тогда служащим трудно бывает с ними.
ангелы в верблюжьих шкурах антракт в небесном театре кровавый потоп распахнутых глаз корабль снов тонет в вербальном пространстве седые виски Федерико скрыты холодным потом туманов пленницы ночи качают ветви печали изгнанные из рая мы оскверняем ад своим семенем созвездия сонных грёз неужели этот свет станет бездной в которой мне суждено разбиться месть роз больнее всего на свете ранят приступы пьяного смеха девушка собирающая гиацинты уходит в тень матадора о смиренный мальчик с мраморной кожей кто напоил твоей кровью этот марроканский песок мальчик в кимоно посреди замковой залы надевает сабо и спускается в картинную галерею моменты восторженного соития для него как инфернальный метемпсихоз его абсолютный нарциссизм ограждает его от безумия и смерти с каждой картины на него смотрят его портреты
дверь балкона распахнута, я слишком хорошо понимаю жизнь, поэтому так тороплюсь с ней покончить, моя смерть так симметрична, интимна и откровенна со мной ты, и наш ослепительный ребёнок с золотыми волосами; всё кончено, партия сыграна, я выбываю из игры добровольно, менять здесь больше нечего, мебель, которую ты вчера так бережно передвигала, сгорела… …полюблю ли тебя я снова как умел любить когда-то… на моих губах остывает последний поцелуй, мне ничего больше не надо, ты наносишь вечерний макияж, целую твоё отражение и выхожу в сумрак ночного Рио, огни борделя таят в себе столько печали и блаженства,ты выросла из того мальчика из Сантьяго как цветок, твоё тело обвенчано всеми оттенками похоти и печали, я погребу тебя в изумрудных водах своих безрассудных объятий, мы бредущие по тропе времён с высоко поднятыми головами, о моя дорогая, стоны моей потрёпанной плоти не разочаруют тебя…
...любовь не погибла, она скрыта от нас густой пеленой холодных туманов, падших звёзд, она утонула в бездне ночных небес, она скрылась за всеми мольбами, обидами, травмами, шрамами и закрытыми окнами…обезумевшими часами мы находим утешение в боли, печаль и дождь гонят нас к лунному водопою…плач гитары, наши разбитые хрустальные сердца полны слёз в сумерках Гранады, а ты юная и всплываешь со дна печали, и я кладу тебя на эти влажные от морской пены простыни, глотая слёзы, бережно укутываю тебя, бессильный что-либо выразить словами…
сквозь белые, кисловатые звуки саксофона я пытаюсь думать о нем как о женщине
Мадлен смеется
и человек сливается со своим ничтожеством…
Хотелось бы мне меняться каждый день, чтоб узнать никто не смог. Хочу всегда странствовать в аскетическом состоянии. Мне надоели люди, я часто играю с ними в жестокие игры, я часто приношу боль мужчинам, я ненавижу себя за это, и в т же время горда за убийство еще одной невинной души. Мне необходимо менять своя я, свое отражение, ради того, чтоб ненависть к себе уменьшалась, чтоб я не испытывала те надуманные страдания, которые создаю каждый день. Может поэтому я пытаюсь содрать остатки кожи с рук, чтоб боль глушила меня, и я начинала думать о другом, быть может о себе
Это кажется неотвратимым – настолько предопределена эта музыка: ничто не может ее прервать, ничто, явившееся из времени, в которое рухнул мир; она прекратится сама, подчиняясь закономерности. За это то я больше всего и люблю этот прекрасный голос; не за его полнозвучие, не за его печаль, а за то, что его появление так долго подготавливали многие многие ноты, которые умерли во имя того, чтобы исчез этот мир.
у хранительницы борделя случился выкидыш она сохранила и заспиртовала его в моменты особенного помрачения или какого-то инфернального сексуального голода она засовывала маленький череп в себя и двигала бёдрам пока не задыхалась от спазмов нескольких оргазмов подряд
В этот раз мне приснилась абсолютная пустота. Все на фоне было белое, похоже на недоделанный мультфильм, однако, все образы детей были прорисованы и раскрашены. Я опять маленькая, с этими золотыми, неуправляемыми кудряшками, на мне голубое платье с белым воротничком и красные босоножки. Мы резвились, наверное играли в прятки, но в этом стерильном безумие, игра была похожа на догонялки. Единственное напряжение создавала рука, она болела и чесалась. Резко мой взор падает на нее, о Боги, что это?
Все мясо почти съедено, оно ошметками разбросано по уже видимой кости. Там копашатся многочисленные белые черви. Они вгрызаются мне в плоть.
Страшно и в то же время интересно посмотреть что же будет дальше.
Почему я не чувствую боли?
Знаете, после всех этих кошмаров, я даже хочу чувствовать всю боль и те эмоции, что должна. Я жажду этого, быть может чтоб резко просыпаться от боли и испуга. Не знаю. Может вы подскажете, Док, в чем дело?
Или я начинаю получить наслаждения от мной придуманнго чудовищного мира сновидений? быть может я просто схожу с ума?
Я ВНУТРИ музыки. В зеркалах перекатываются огненные шары, их обвивают кольца дыма, которые кружат, то затуманивая, то обнажая жесткую улыбку огней. Моё тело всё подобралась,приобрело плотность, водонипроницаемсть. Мне хочется взять ее, ощутить ее вес, я протягиваю руку… Боже мой! Вот в чем главная перемена – в моих движениях. Взмах моей руки развернулся величавой темой, заструился сопровождением её божественного голоса ; мне показалось, что я танцую с её невидимым силуэтом словно сошедшим с овального портрета в красной зале.
супрематический нудизм - разрушительное пламя, сжигающее сердца людей и ангелов
"Завтра в Бувиле будет дождь"...что ж прогнозы Сартра сбылись и вот уже третий день как
ливень прибивает наши полупрозрачные тела к мостовым ума тускнеют во тьме гиацинты слышны крики блудниц чьи спины иссечены розгами цыганки чьё лицо скрывает маска как больная хризантема вечера всё темнее и искрится во мраке камер кровь и снова поднимается плеть она гладит и ласкает напудренные тела как листья бархата как синий вельвет всхлипы дождливых капель в тишине
ты зашила все раны в груди моей
этой бледной помадой
и занавесила линией горизонта
Церкви рушат мозги и распятия падают на пол разбиваясь на осколки а мальчики танцуют их пятки в крови я варю кофе по голубой равнине сна плывут ослиные черепа трели выводят колибри мальчик прекрасный как перст божий упал на тротуар его сбила машина теперь я вожу его в инвалидной коляске в порнотеатры где мы можем отсасывать друг другу и плевать в лицо миру одновременно
смерть и сон два сумрачных пилигрима скрестили руки над моей головой нежный голос вечности разбился о тёмные рифы бушующей скорби
иногда руки исчезают вместе с ушами и наступает мучительная агония сердца
иога они находятся в кармане чужака с длинной тростью иногда почему-то в сейфе а как же писать без рук
глаза не отвлекаются на панику внутри недосказанного сюжета
Мне хочется встряхнуться – живое, резкое ощущение помогло бы мне. Я прижимаю левую ладонь к щеке и оттягиваю кожу – в зеркале гримаса. Половина моего лица съехала в сторону, левая часть рта скривилась, вздулась, обнажив зуб: в расселине показалась белая выпуклость и розовая кровоточащая плоть. Не к этому я стремился – опять ничего нового, ничего твердого, все мягкое, податливое, уже виденное! Засыпаю с открытыми глазами, и вот уже мое лицо в зеркале растет, растет, это огромный бледный, плавающий в солнечном свете ореол…
Я иду навестить друга. Двигаюсь по улице в направлении его дома, который я хорошо знаю. Внезапно сцена меняется. Я нахожусь в сухой пустынной местности, где нет ни деревьев, ни растений. Очевидно, я продолжаю искать дом своего друга, но единственное здание, которое я вижу на горизонте, производит странное впечатление, ибо в нем нет ни одного окна. Я вхожу сквозь узенькую дверь внутрь дома и прикрываю за собой дверь. И в этот момент я слышу странный звук, словно кто-то запирает дверь. Я нажимаю на ручку двери, но она не открывается. Мне страшно, и я иду по узкому проходу, а потолки такие низкие, что мне приходится продвигаться почти ползком. Наконец я оказываюсь в большой затемненной овальной комнате. Она похожа на своды большой могилы. Когда глаза мой привыкли к темноте, я увидел пару скелетов, лежащих на полу. Тут я понял, что это моя могила. Я проснулся с ощущением панического ужаса".
овальные глаза слезятся и не унять страданий той которая пытается загладить свою вину перед собственным концом но где и как мы должны были встретиться чтобы ты такая красивая мёртвая и желанная разбудила меня своими поцелуями
Наша кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной любви.
химеры кошмаров
побег на север
шприц снова ищет вены
страдальцы падают в воду с тюремных кроватей
отчаянно борятся за жизнь они давно не выпускали свои тела в открытое море
надвигается шторм блики молний бррррр
мир возносится в самую глубину небесного ливня
плоть отрешается от духа…исчезает щедрость ясности и любопытства…
я вижу какие то легкие подергивания, вижу, как трепещет обильная, блеклая плоть. С такого близкого расстояния в особенности отвратительны глаза. Нечто стеклянистое, податливое, слепое, обведенное красным – ну в точности рыбья чешуя.
Я приглашен на молодежную вечеринку. Все танцуют. Однако происходит что-то непонятное: темп танца замедляется и создается такое впечатление, что скоро все остановятся, не в силах двинуться с места. В этот момент в комнату входит пара великанов — огромная женщина и гигант-мужчина. У них в руках две огромные коробки. Они подходят к первой паре танцующих. Гигант достает нож и вонзает его в спину юноше. Странно, но тому, видимо, совсем не больно, крови тоже не видно. Великан вынимает какой-то предмет (я не знаю, как назвать, что-то вроде крошечного ящичк) и вставляет его в отверстие на спине юноши. Затем он вставляет еще в этот ящичек что-то похожее на ключик и делает такое движение, словно он заводит часы. В то время как великан занимался юношей, его партнерша проделала все то же самое с девушкой. Когда они закончили свое дело, молодая пара возобновила свой танец, причем с большим подъемом и в хорошем темпе.
Всей тяжестью навалившись на фаянсовую раму, я приближаю свое лицо к стеклу, пока оно не упирается в него вплотную. Глаза, нос, рот исчезают – не остается ничего человеческого. Коричневатые морщины по обе стороны горячечно вспухших губ, трещины, бугорки. Широкие покатости щек покрыты светлым шелковистым пушком, из ноздрей торчат два волоска: ну прямо рельефная карта горных пород. И несмотря ни на что, этот призрачный мир мне знаком. Я не то чтобы УЗНАЮ его подробности. Но все вместе вызывает у меня ощущение «уже виденного», от этого я тупею и меня потихоньку клонит в сон.
а та, которую я люблю, я знаю, хочет задушить меня во сне, чтобы на рассвете я не пристрелил её…жалкая любовь продажных тел, свиньи демократии по горло в собственной крови…
мы – рабы мерцающего света ждём окончательного распада небес…опьянённые лунными водопадами и ароматами мужских торсов…прелестные лики мальчиков, стонущих в крови…мальчики с дымящейся от похоти плотью, с открытыми ртами, орущие и сосущие как дети своё анальное богатство, мне нравится, как ты лижешь мою кожу как твой палец проникает в меня, как наши выделения смешиваются и пот, и семя, и все оттенки запахов и стонов становятся одним эхом, плывущим по рекам, вниз по теченью
обнажённая монахиня вонзает нож, испачканный экскрементами в своё святое сердце…жажда насилия за гранью самой себя…двери моего тела для тебя всегда распахнуты…
Однажды, уже в конце учебы, он оказался один в комнате с трупом молодой девушки; желание было столь сильным, а условия столь благоприятными, что он не устоял. Он быстро расстегнул брюки и прикоснулся своим членом к бедру девушки — и его охватило такое возбуждение, что он совершенно потерял самоконтроль: он вскочил на труп и стал целовать различные части тела. Сексуальное возбуждение достигло апогея, и наступил оргазм. После этого его охватили угрызения совести и страх, что его могут раскрыть. Вскоре учеба подошла к концу, он сдал экзамен и получил назначение в один из городов Среднего Западав качестве служащего похоронного бюро. Поскольку в этом учреждении он был самым молодым, ему чаще других выпадали ночные дежурства. Д. В. рассказывает: "Я был рад этой возможности оставаться наедине с мертвыми, ибо теперь я уже точно знал, что я отличаюсь от других людей, ибо контакт с трупом дает мне возможность достигнуть высшего сексуального наслаждения, к которому после смерти моей возлюбленной я постоянно стремился".
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
больше всего ненавидишь себя за то, что сама пришла к этому. Все события, что случались до этого, в большинстве своём по твоей инициативе, привели тебя к вот этому голубому кафелю перед глазами и режущей боли где-то между солнечным сплетением и позвоночником, штыком проникающей до низа живота. А можно ведь было пойти по другому, разумному пути. Хотя про что здесь можно сказать "разумно"?
Соедини меня с пустотой твоей наготы, чтобы я, наконец, избавился от трупа своего ума
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощение у уток
- Тебе нpавится плеть? - пpодолжала мyчительница.
Мягкие гyбы сложились в "да".
Портовое кафе чашка прощального кофе и вот корабль отходит мы по-прежнему в кадре, где уже нет пустого места, так же что это было?
— Я внушаю тебе такое отвращение?
— Что за глупости, мой милый! Но я смертельно устала. Это все свежий воздух, ходьба. Мне нужно поспать.
Я забилась под одеяло. Он лег. Погасил свет. Включил снег. я лежала на холодном ложе а он касался языком моих интимных мест. Мне казалось, я на дне могилы, кровь в жилах застыла: я не могла ни заплакать, ни пошевельнуться. Мы не были близки со времени Мужена, да и можно ли было назвать это близостью… Я заснула часа в четыре. Когда я проснулась, он входил в комнату, одетый. Было около девяти часов. Я спросила, где он был.
— Ходил прогуляться.
любовь наша – странный остров тишины, прислушайся к покою дремлющей росы и сердцебиению рассвета, сорви гордую маску лицемерной Ночи, в твоих зрачках отражаются все оттенки моей дурной славы…твоя улыбка рождает восход чёрного солнца под землёй…
Ты помнишь тот вечер, когда я в безумном порыве сжал тебя в своих объятиях, прижал твоё хрупкое тело к себе и впился губами в твои губы. Что было бы, если бы судьба подарила нам ещё одно восхитительное лето? Если бы смогли стать невидимыми, и я смог бы прижать тебя к своей груди на глазах проходящих мимо людей? Слёзы и стоны восторга, и мы теряющие остатки разума, тающие каждую минуту, пожираемые страстью и радостью того, что теперь нам не надо прятаться от посторонних глаз
— Моя милая, малышка моя, не плачь, почему ты плачешь?
Он гладил мои волосы, осыпал частыми поцелуями мой затылок.
— Ничего. Уже прошло, — сказала я. — Мне хорошо.
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?
- Девочка yже мокpая. Стоит ей только пообещать
плеткy... Hе желаете попpобовать?
Человеческий глаз на палубе в котором отражались звёзды слишком рано умирать над крышами Парижа туман газовая камера популярности ночь опускается над Буэнос-Айресом и слепой проводник ведёт мой ум на запах туда, где мальчики бросаются на тебя как голодные бездомные собаки догонят, загрызут их то же влечёт золотое зло зари которое таится в карманах Изидора
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Мне кажется, я бог
У кого-нибудь может возникнуть фантазия убить человека, но такая фантазия редко приводится в исполнение. У многих подобные фантазии появляются во сне, ибо сон не имеет последствий. Эксперимент, в котором испытуемые не обязательно ощущают жизненную реальность происходящего, скорее может вызвать реакции, которые обнаруживают бессознательные тенденции, но вовсе не является однозначно симптомом того, как поведут себя эти люди в действительной жизни. Есть еще одна немаловажная причина, по которой необходимо точно знать, является ли данное событие реальностью или игрой.
на твоё лобок я ставлю хрустальную чашу полную хризантем украшаю соски миндалём что всё это значит? реальность или сон ритуальное жертвоприношение или просто игра с огнём?
ты приносишь своё рот в жертву пистолету снов
Девyшка по-пpежнемy нагая и стоит на коленях, на сей pаз пpикованная за ногy к постели. Вид сзади. Щиколотки плотно сомкнyты и скpещены. Одна стyпня лежит на дpyгой, что заставляет колени быть шиpоко pаздвинyтыми. Однако еще больше pасстояние междy pyками, котоpые по обе стоpоны светловолосой головы деpжатся с ней на одной высоте. Плечи вывеpнyты, локти согнyты впеpед. Запястья той же металлической цепочкой пpикованы к концам веpхней пеpекладины чеpной pешетки. Тyловище и ляжки pасположены совеpшенно вpовень, без малейшего сгиба в бедpах. Однако все тело несколько сдвинyто в стоpонy как следствие yсталой позы. Голова склонена впpаво и почти касается плеча.
Hа ягодицах отчетливо видны полосы, пеpесекающие под pазными yглами pасселинy. Они более или менее глyбоки в зависимости от силы yдаpов плети. Этот снимок маленькой Энн, стоящей на коленях и пpикованной к своей постели в очень yтомительной позе, выглядит еще более тpогательным благодаpя yстpашающим следам, оставшимся после мyк, котоpым она подвеpглась.
-Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
-Мне кажется, я Бог
Во второй период своего творчества Фрейд попытался вырваться за пределы этой схемы и создал новую теорию, которая демонстрировала значительный прогресс в понимании деструктивности. Он обнаружил, что жизнью правят не два эгоистических инстинкта — голод и сексуальность, а две главные страсти — любовь и деструктивность, и обе они служат делу физиологического выживания, хотя и не в том смысле, как физический и сексуальный голод. Но поскольку Фрейд все равно был связан цепями своих теоретических установок, он обозначил эти две страсти парными категориями "инстинкт жизни" и "инстинкт смерти", тем самым придав деструктивности столь серьезное значение, что она была признана одной из двух фундаментальных человеческих страстей.
я снова слышу пение сирен лай ума твоего как будто потрошат андалузского пса
проступает облик растерзанной женщины её соски клюют мелкие птенцы
Дни напролет и ночи напролет нам будет сниться сон о Воскресении
Hа тpетьей фотогpафии девyшка совсем нагая. Рyки y нее скованы за спиной, она стоит на коленях на чеpно-белых плитках пола. Этот снимок тоже сделан свеpхy и показывает ее в пpофиль. Видна только нагая девyшка на коленях на голом полy и плеть, лежащая pядом. Она склоняет головy. Волосы спадают по обеим стоpонам лица, тем сам скpываемого, и откpывают шею, котоpyю она сгибает, как только может. Из-под плеча виднеется кончик гpyди. Ляжки сдвинyты и оттянyты назад, тоpс опyщен впеpед, что пpиятно напpягает ягодицы и делает их готовыми к пpинятию пыток.
Запястья сведены за спиной на ypовне талии пpи помощи тонкой цепочки из свеpкающего металла. Такая же цепочка сковывает междy собой щиколотки. Плеть лежит на плитках недалеко от маленьких стyпней, повеpнyтых пятками ввеpх. Это плетеный кожаный хлыст вpоде тех, что пpименяют к собакам. Один конец тонкий и гибкий, но делающийся твеpже и толще к той части, котоpая сжимается в pyке; здесь плеть почти не гнется и обpазовывает своего pода очень коpоткyю pyкояткy. Hеподвижная плеть лежит на полy в фоpме латинской бyквы С, чьи тонкие кончики изгибаются в пpотивоположных напpавлениях.
опиши мне очертания тайных ласк о которых мечтаю…в твоём теле сливаются воедино бескрайние пейзажи дней и ночей бессонных…в глазах твоих песни умолкших фонтанов…и жеманство бледной осени…любовь моя мимолётный хохот слоновой кости…любимый, дай руку…среди рваных тел, крови истории и слипшихся от пота и семени прядей неудачливых любовников, наши тени, искусственные слёзы ночей, останутся непогребёнными…испытание любовью…затянувшаяся проба смерти…боль, которая не глохнет…стук сердца и ты уже на краю могилы…свежие раны на обугленных руках…мальчик с профилем фараона…умирающий на моих руках…дрожание необозримых миров…сцена обрезания мёртвых младенцев…трупы голодных девочек разлагаются, как мухи…агония ангелов в час последнего суда…
глубинные шумы биенье сердец параллельные взгляды нимф я наклонился к тебе чтобы поцеловать хотя мои желания всегда простирались дальше простых любовных или просто дружеских банальностей я заметил что у неё длинные ногти она держит в руках верёвку смотрит в открытое окно так откровенно выражение лиц по ту сторону реки мальчики давят виноград пока проститутки пишут мемуары восковые фигуры мокнут под дождём в зеркалах
я купался в её теле плёл плети из жемчужной плоти
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Мне кажется, я бог
тело лишённое невинности шелестит как прошлогодняя листва оно потеряло смысл
- Ты ведь pада, не так ли? Всем известно, что ты
потаскyшка. - И твеpдо: - Hy, отвечай!
- Да... Я pада...
- Рада чемy?
- Рада томy... что показала... что меня секли...
Лепет ее был едва слышен. Повтоpяла ли она, сама не понимая, что говоpит, или
была искpенна?
портовые портьеры и любовь как просвет между ягодиц той имени которой ты не заслужил но хочешь назвать своей сплести венок из плетей пока проститутки тушат окурки и убирают твою постель пока они моют посуду свои тела и просят прощения у уток
— Сколько дней?
— Дней десять.
— А сколько дней останется мне?
— Тоже дней десять.
— С кем ты разговариваешь?
— С моей медсестрой.
— Ты говоришь с ней — как близкий друг.
— Ах, это очаровательная девушка. Я ее обожаю, — сказал он с великолепной естественностью.
— Почему ты вынудил меня жить в течение восьми лет в постоянной лжи?
— Я не хотел огорчить тебя.
— Ты должен был сказать, что разлюбил меня.
— Но это неправда: я сказал это со злости. Я всегда дорожил тобой. И дорожу.
— Ну, а если откровенно, абсолютно откровенно, — ты считаешь меня умной?
— Конечно. Только когда ты не задаешь таких вопросов. Если же мы обе идиотки и каждая находит другую умной, то что это доказывает?
— Мы достаточно говорили сегодня. Все выяснили. Мне завтра рано вставать.
— В действительности — мы так ничего и не сказали. Он спросил с покорным видом:
— Что бы ты еще хотела от меня услышать?
— Вот что! Есть одна вещь, которую мне все-таки хотелось бы знать: каким ты представляешь наше будущее?
— Тебе не в чем себя упрекать. Не надо все время возвращаться к прошлому.
— А разве у меня есть еще что-нибудь?
Мой бедный милый!
— Да все очень хорошо! — ответила я.
К моему изумлению, слезы выступили у него на глазах.
— Я вел себя как подлец! Я ответила:
— Любить другую — не значит быть подлецом. Тут уж ничего не поделаешь.
Он сказал, пожав плечами.
— Разве я люблю ее?
— Ты несправедлива, — ответил он с негодованием. — Если хочешь знать, мы поссорились из-за тебя.
— Из-за меня?
— Она хотела, чтобы мы еще остались в горах.
— Скажи лучше, она хотела, чтобы ты покончил со мной!
И я плакала, плакала.
— Ты прекрасно знаешь, что в результате бросишь меня.
— Нет.
— Ты видела его? Он тебе сказал? Он тебя переубедил?
— Ты бредишь!
— Я удивляюсь, что ты перешла на его сторону. Если он хороший человек, тогда вся вина ложится на меня.
— Вовсе нет. Бывает, что люди не могут понять друг друга, но ни один из них не виноват в этом.
— Ты не можешь так продолжать дальше, — сказал он.
— Чего продолжать?
— Не есть, не одеваться, погрести себя в этой квартире.
— А почему?
— Ты заболеешь. Или повредишься в уме. Я не могу помочь тебе, потому что причина во мне. Но умоляю, пойди к психиатру.
— Ты похудела. Тебе это очень идет.
— Я была слишком толстая?
— Немного. Теперь гораздо лучше.
Я отказалась. Он настаивал. В конце концов он вышел из себя:
— Как ты думаешь найти выход? Ты ничего для этого не делаешь.
— Выход из чего?
— Из этого маразма. Можно подумать, ты нарочно так опустилась.
— Я хочу сказать: как бы ты описала меня?
— Ты божественно безумна до мозга костей. Кроме того, ты большая идеалистка. Ты беззащитна — это твой единственный недостаток.
— Единственный?
— Ну да. А в остальном ты живая, веселая, милая, Довольно краткое описание. Я повторила:
— Живая, веселая, милая… Казалось, она смутилась:
— А ты сама какой видишь себя?
— Похожей на болото. Все поглотила тина.
— Ты еще найдешь себя.
когда-нибудь я подменю тебя собой
сновидения меняют свой цвет в зависимости от твоего силуэта
ведь смерть сильнее любви а жизнь страшнее тошноты Сартра и дневников Жене
В сновидениях образы Папы, Иисуса, детей, калек играющих на берегу озер как видения струившиеся по венам как розы свисающие с каменных потолков
Венеция как гроб в котором спят дети проклятых ещё глоток детка и мы вознесёмся над сумрачной водой над этим ****ским туманом
информация к размышлению!!! Иисус ходил по воде а мы тонем в отражении луж пока проститутки топят уток в наших телах
кто-то незаметно потрошит наши карманы сердца тела набивая как чучела ватой камнями потом снова режут бензопилами закидывают камнями и снова визг проститутки даже умирая она продолжает раздвигать ноги как буд-то на небесах двери борделя откроются для неё нет в этой венецианской могиле найдёт покой и сердце пламенного ангела и покорной шлюхи которая отвернулась от мира жестокости и безумия
- Ты ведь pада, не так ли?
пока все слишком отрывочно, наподобие вспышки камеры ежесекундно осветляет ту ночь. Я бегу по длинной заброшенной дороге этого города. Я честно не знаю где я, с двух сторон раскинулись деревья, а за ними великая пустота. Их листья напоминают мне черные кружева. На секунду мне кажется, что они просвечивают и даже отражают небо. Повсюду тени, лица, я пытаюсь думать, чт это всего лишь отпечатки в моем воображение, то, что я хотела забыть. Мои ноги и руки в крови, увы, я забыла причину кровавой окраски моего тела, одежда разорвана. И вот я наконец добегаю до точки, до точки того где все началось и должно закончится. Старый заброшенный аэродром, и я посередине взлетной полосы. Отвратительные тени, своей многочисленной армией начинают сжимать круг возле меня, их бесформенный куски подобно бритвам режут мою плоть, я закрываю лицо руками, но отчетливо чувствую боль. Боже когда же я проснусь, а вдруг это уже реальность....и может это и финал моей истории, моей жизни.
- Ты ведь pада, не так ли? - Ты ведь pада, не так ли? - Ты ведь pада, не так ли?
Рада чемy? Рада чемy? Рада чемy? Рада чемy? Рада чемy? Рада чемy? Рада чемy?
- Рада томy... что показала... что меня секли... что меня секли... что меня секли... что меня секли... что меня секли... что меня секли...
Рада чемy?
- Рада томy... что показала... что меня секли...что меня секли...
В скрюченных пальцах мелькает силуэт червонного короля, потом короля перевертывают лицом вниз, игра продолжается. Красавец король явился издалека, его приход подготовлен множеством комбинаций, множеством исчезнувших жестов. Но вот и он в свою очередь исчезает, чтобы дать жизнь новым комбинациям, новым жестам, ходам и ответам на них, поворотам судьбы, крохотным приключениям без счета.
Отель Great nothern давно пуст из него съехали последние постояльцы all people and ghosts are vanished and gone и только зловещий голос Боба из разбитого зеркала в ванной наполняет своей невидимой вибрацией пустые коридоры:
How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny? How is Anny?
- Она милая, эта девочка. Она любит стоять на коленях и полyчать плеткy... Это ее возбyждает... Hескpомная pyка двинyлась ввеpх. Кончики пальцев несколько pаз скользнyли взад-впеpед по пpомежности. Одновpеменно pyка с плеткой ласкала сзади ягодицы. Вдpyг yказательный палец левой pyки вошел междy сpамными гyбками в самyю гyщy кyдpяшек. Палец одним движением пpоник в пылающие недpа
Наша кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной любви.
одышка внетелесного общения когда истощение становится естественной радостью соединений противоположностей я смотрю на член зажатый между большим и указательным пальцами это росток новой жизни божественная тяга к необходимости он живёт своей жизнью эта вечная борьба с пониманием собственных слов в качестве наблюдателя или выжидающего эрекцию непредвиденного падения всё уничтожается подвержено тлению кроме меня и бога я соавтор творца мы временно неразделимы и вечны в млечных сумерках астральных гипотез и посмертных отражений во время необретённая божественность становится имплицитным телесным бредом клозетом в котором тонут чувства как в сточных водах репрезентации и сотни клеток в которых ночуют клерки и голос пепла рассеянно летящий ввысь и близость забвения
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?
клитор Ксю был цвета морской раковины такой розовый отблески похоти лезвий и восход солнца тело Молли отражало закаты оргазмы и проколотые вены косяк за косяком оргазм за оргазмом и снова она садится на моё лицо
Я переплывал моря, я оставил позади множество городов, поднимался по течению рек и углублялся в лесные чащи и при этом все время стремился к другим городам. У меня были женщины, я дрался с мужчинами, но я никогда не мог возвратиться вспять, как не может крутиться в обратную сторону пластинка. И куда все это меня вело? Вот к этой минуте, к пониманию того что было и стало моим единственным Законом, я приблизился к истине: всё есть любовь которая паралелльна моей Воле, подчинена ей.
над коленями умерших сестёр плывут облака/сны слепят своею наготою/грохот могильных плит заглушают инцест поцелуев/приговор теням струны орфея порваны он нагой сидит играя с привидениями в куклы/битая посуда грехов разве утоишь от Бога?
хуже чем здесь может быть только ТАМ но всегда ли так трахай и убивай третье недопустимо непостижимо как очередной сезон в многоквартирном аду умирая от скуки пытаясь разгадать тайну мирового абсурда в твоей жопе скопилось самое вонючее дерьмо но после депрессии всегда приходит эйфория смерть заменяет воскресение жертву трахает палач и осень приходит на смену лету мы бежим с места автокатастрофы в которой погибли наши родители возможно по нашей вине мы такие пунктуальные чудовища что нас никто не любит одиночество убило наши чувства и это может быть то же плата за успех мастурбация на электрическом стуле не всегда приводит к оргазму в лабиринтах текста насилие становится перманентно неуязвимым боль улиц оседает на смущённых лицах непостижимой квинтэссенцией экзистенциальной пустоты наших распахнутых к небесам тел мы теряем свои тени очертания на тарелке детские гениталии разорванные половые мускулы твоя жопа открыта для ненависти всех туда входящих ты живёшь вне меры двести баксов и ты вывернешь свою ****у наизнанку неужели мы так и не научились поднимать себе настроение бесплатно топить свою скорбь в простых и аутентичных удовольствиях политики ждут перемен праведники вечности грешники отпущения грехов джанки товар звонит телефон может это бог тот кто оставил тебя в живых и обрёк на ****ские муки судороги мира конвульсии израненных влагалищ кому не нравится жить в любви придётся научиться получать простые удовольствия от фальшивых свобод бледные отверженные руки и вот уже всё вокруг пылает, летят щепки отрезанные конечности распятые туши свиней фригидные интонации мясника оторванные лепестки тонких губ кишки на площадке для гольфа использованные презервативы на детской площадке кость твоего *** застряла в моём горле большего я и не прошу сотни слов алыми каплями растекаются по манжетам газетных заголовков ты трахаешь слабоумную карлицу её сентиментальные причитания большего и не надо это любовь к экспериментам иногда, кстати, заводит в тупик вся эта хуйня пугает так же как куски обугленной плоти в твоём сортире остатки девственной плевы смытые в канализацию вернись к своему насильнику попроси прощения за бегство открой для себя небо заново бог зайдёт за тобой утром он не будет звонить в дверь ослепшая вселенная рассыпается как шутливые осколки родственных связей
её поцелуи прерывались пощёчинами она стала живым воплощением тайной женственности такая любовь - вызов сокрушающая сердца и звёзды
мы отправились в опасное путешествие к новым горизонтам и крутым берегам иных вселенных под бременем онтологического Содома
распыляя девственность на камни как милосердие
разве не могут слова падать на сцену как химеры танца как галеры с содранной кожей джонни помоги мне я умираю её труп был найден за пазухой арлекина за пазухой слепого арлекина она всё таки нашла его стала зеркалом она стала надгробьем она стала стеклянной куклой она теперь принцесса рабыня арлекина но только мёртвая распни и меня и сыграй на трубе реквием который звучит во мне пока проститутки тушат уток
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
Наверное, змеям очень больно, когда они линяют или как это там у них называется? Выползают из старой кожи. А может и не больно. У них под старой кожей есть новая, а у меня, кажется, сразу мышцы.
Большие ожоги семидесятой степени на ключицах и плечах, на руках и на спине, на лице и на макушке, на ногах и на гортани, на лёгких и где-то внизу живота, зубы-угольки и уже запахший беконом пересохший язык. Я дымлюсь и думаю.
дымлюсь и думаю дымлюсь и думаю - шепчут стены и зеркла и даже Микки Маус лишился своего хвоста он долго терпел пока не настал его час стать тобой хотя бы на один раз
И фиолетовая листва осени склонялась к её ногам, только у меня одного был ключ к вратам её постельного рая
В лунном сиянии наши тела как тела неудержимых сатиров на берегу океана нас ласкает прибой и свет звёзд заставляет тебя снять с меня скальп одним своим поцелуем
мистерии нарумяненных звёзд
блуждающие огни беззащитных сердец
пристань девственных соблазнов
под сенью алмазных ангелов
мы поместились в спичечную коробку мы как стойкие оловянные солдатики межзвёздного холокоста нас не мучает ни совесть ни жажда
между листьями сновидения чёрных клавиш слезится голос виолончели стремится на стигнуть раненого внгела слепого матадора небес где вакханалия гелиогабала и его воины
ты надела кимоно рассвета прозрачное как нагота Ветхого Завета
ты была Христом и Антихристом одновременно Адамом и Евой в тебе сплеталось миров астральное круженье ты стала переводчицей с языка тишины и даже твоя красота не выдерживает бремени собственной наготы
Сначала круги света, потом кресты. Все это порхает. А вот и новая картинка – на сей раз в глубине моих закрытых глаз. Это девушка с красной повязкой на глазщах абсолютно нагая медленно выплывающая из мрачной залы и исчезающая в галлерее потом снова возникающая за колоннадой. Я вижу её хрупкий силуэт. Остальное скрыто туманом.
блеющие призраки острова мёртвых мумифицированная неподвижность сирен
внешнее безумие души зрелищно как бунт костей
марроканская юность опутана терновым венцом радости абортами преждевременными родами неоплаченными счетами молочными телами бездетных Лолит с проколотыми языками и погребёнными под грязными простынями и окровавленными платьями от Гуччи таитянская ночь искусственное молчание чёрного мальчика который ложится на белоснежное ложе погружаясь вместе со мной на глубину преступления страсти меланхолии тревог вгрызаясь в плоть соблазна оплёванных снов огни апокалипсиса на горизонте мы тушим свечи воск капает смешиваясь с потом и семенем речи горькие как бурбон глаза Де Сада
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Мне кажется, я бог
экзотические танцы ассасинов впечатляют своей телесной бескомпромиссной наготой, не прятаться,
не зарывать члены в песок,
циничный маразм интеллигентной фригидной ****и тождественно её проклятию,
твоя нагота бросает вызов ржавчине листьев
тупость человеческого ума создаёт свободную нишу для обездоленного инстинкта, драма одинокой проститутки, поверившей в божественную справедливость, она совершила крупную ошибку, выйдя на тропу войны, не исповедавшись,
свежевырытая могила для американской мечты,
проституция как привычка или дань ускоряющейся моде конца времён включает в себя элементы альтруизма и безрассудного саморазрушения,
Каждый день – катарсис – очередная астральная катастрофа,
кто-то встречает свою бесшумную смерть на ступенях лестницы из распятий
Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят – вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно.
В моей черепной коробке каннибалы, люди племени ньям ньям, мальгаши и жители Огненной Земли справляют самые диковинные обряды, поедают своих престарелых отцов и детей, до потери сознания кружат на месте под звуки тамтамов, предаются исступлению амока, сжигают своих мертвецов, выставляют их на крышах, пускают по течению в лодках с горящим факелом, совокупляются с кем попало – мать с сыном, отец с дочерью, сестра с братом, увечат, оскопляют себя, растягивают губы с помощью плошек, облепляют чресла фигурами чудовищных животных.
хорошо ли быть девочкой которую продаёт её семья стук высоких каблуков и вой приближающихся полицейских машин чучела мёртых медсестёр клетки с мёртвыми эмбрионами предметы искусства хоронят в стеклянных музейных гробах невинность и свобода несовместимы пренебрежение к благу недоступно глазам мастурбирующие фантазмы истощённых тел галактики зачумлены истеричными воплями милосердия shake the desease невоспетая городами тишина разражается мумифицированной плотью иррациональности эрогенными пальцами кошмаров фантастический ландшафт тряпичный смех прилипающий к мускулистому телу успеем ли мы кончить до захода солнца незавершённый жест прерванных импульсов саморазрушающиеся лабиринты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощение у уток
если мы хотим быть вместе, нас никто не остановит, ничто не погасит утреннего сияния этих похотливых своенравных сердец. Мы пьём из отравленного потира, благословляя нашу любовь, и одновременно обрекая её на гибель, ещё немного страсти и мой мир будет полностью разрушен, отменяются все слова, условности, учения, ритуалы и символы. Нет больше ни времени, ни места, ни людей, ничего не осталось ни для их жалких судеб ни для равноденствия богов…
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?
Hескpомная pyка двинyлась ввеpх. Кончики пальцев несколько pаз скользнyли взад-впеpед по пpомежности. Одновpеменно pyка с плеткой ласкала сзади ягодицы. Вдpyг yказательный палец левой pyки вошел междy сpамными гyбками в самyю гyщy кyдpяшек. Палец одним движением пpоник в пылающие недpа
"Я люблю гулять по тонким улицам с нагнетающими домами, которые будто тиски сжимаются когда ты проходишь мимо. Мне кажется я вижу не те вещи которые должна. Мне кажется безумие, оно становится моей чертой характера, излюбленным состоянием, единым чувством. Любовь, дружба, нежность по сравнением с ним ничто. Когда ты вздрагивает от изнеможения видений, когда ты боишься произнести слово, так как в мыслях одно бежать, но некуда, ноги как вкопанные. И вот падаешь, разбивая колени, на пол, ты захлебываешься в истеричном отчаяние. Ползая в собственной крови, крича на себя, и нет причины, ты просто устала, устала от мыслей и твоего разбухшего от боли разума. Наконец, ты останавливаешься, скручиваешься калачиком, обжигающие слезы текут медленно по твоему лицу. Страх прошел, лишь чувство боли от разбитых коленок наводит на мысль, что ты уже в реальности
Девyшка, одетая так же, лежит на кpовати. Лежит она на животе, но слегка повеpнyвшись, так что одно бедpо выше дpyгого. Лицом заpылась в подyшкy, обсыпаннyю вьющимися волосами; согнyтая пpавая pyка обpазовывает вокpyг головы pамy; левая вытянyта к стене. С той стоpоны, где не надета бpетелька, сквозь подмышечнyю впадинy можно yвидеть гpyдь. Hижняя pyбашка снова высоко задpана, на сей pаз, естественно, сзади; Hа талии и вдоль бедеp попка очеpчивается чеpным пояском. Ягодицы окpyглы, yпитанны и весьма пpитягательны. В их твеpдых фоpмах - пленительные ямочки, подчеpкивающие pельеф асимметpией позы. Междy ляжек - темная тpеyгольная тень. Левая нога согнyта в колене и скpыта пpостыней, тогда как стyпня лежит вдоль вытянyтой пpавой.
Снимок сделан свеpхy таким обpазом, чтобы в лyчшем виде пpедставить ягодицы.
кто я после этого визг или струя крови смывающая мочу со скальпа людоеда я всего лишь белоснежка из платы номер 6 и я не мастурбирующий карлик со вставной челюстью я бездомная шлюха Бога которая совокупляется под его ногами пока его прибивают к кресту это порнография гологофы я кончаю и меня распинают где я мой спаситель убит а тело Магдалены съели крысы хотела ли Мария своего Иисуса эту тайну я заберу с собой в могилу.....
- Социализм — экономическая, социально-политическая система, характеризующаяся тем, что процесс производства и распределения доходов находится под контролем общества
-Это как если бы каждый индивидуальный оргазм находился под контролем общества
-А где Вы видете оргазм? в социализме нет понятия частной собственности. Важнейшей категорией, которая объединяет различные направления социалистической мысли, является общественная собственность на средства производства, которая полностью или частично заменяет собой частную собственность.
- В теории марксизма социализмом называли общество, находящееся на пути развития от капитализма к коммунизму, то есть ещё не общество социальной справедливости, а только подготовительная ступень к нему.
-Понятно ещё не надел штаны а тебя уже свинтили, подарил цветы девушке а тебя уже оплевали её любовники.
пролетает Пикассо целуясь с Шагалом мерным шагом из тени выходит Дали с пневматическими усами
Де Сад ведёт на поводке Жюстину лунный Пьеро затерялся в Тибете
и в каждой капле крови отражается ад и я режу запястье как и мои дочки смеются на руках я подкрашу их губки ведь я так забочусь о хрупкой плоти и капли слёз в них рай и мы не можем выбрать где отразиться какой дорогой длинной пойти плясать или вешаться вечный выбор Гамлета чей череп мои дочки до сих пор не могут поделить между собой словно каждая стала садом где гуляют калеки и ищут любовь слепые лесбянки
Я хотел, чтобы мгновения моей жизни следовали друг за другом, выстраиваясь по порядку, как мгновения жизни, которую вспоминаешь. А это все равно что пытаться ухватить время за хвост.
Забавно, когда ты наблюдаешь картину завядание цветка это гипнотически влияет на тебя. Сначало тебе просто нравится смотреть на смерть, чт еще раз подчеркивает ее могущество. Лепестки начинают менять цвет, сморщиваются, но не теряют красоту. Она величественны даже когда мертвы. Их лепестки падают на пол, будто уходят в безграничное пространство.
Мне раньше нравилось наблюдать за смертью того, что является символом любви и красоты, то, чьим именем называли прекрасных дам. Однако, мой сон, показал более трепещущею потустороннею экранизацию подобного завядания.
Я видела девушку, она была божестенна прекрасна. Молочно бледная кожза, черные, как крыло ворона волосы и красные, как роза гобы. Она была в мраморном зале, где небыло мебели, все блестело холодом и заставляло покорится мощности монолитных стен.
Она, как и тот цветок, что я описывала ранее, начинала увядать, но нет..нет. не стареть, она сохраняла молодость. Ее кожа, подобно лепесткам, подхваченная ветром медлено отлетала от ее безмерно идеального тела. За кожей последовала и линия плоти. Все невероятно медленно отслаивалось, что можно было видеть каждую клетку в системе тела. Смерть цветка по сравнению с подобном зрелищем теряла ту чарующию и гипнотическую силу. Холодный сраморно белый пол постепенно заполнялся кроваво-бардовыми оттенками. Подобнео ртути покоилось оно на этом величественном камне. Загадкой для меня было лишь то, что лицо оставалось неизменным, оно сохраняла и плоть и кожу, в глазам незнакомки не было боли, она сама наслаждалось этим зрелищем, как и я в роли наблюдателя. Ее тело будто было одержимо танцем смерти. Пока от нее отислаивались системы плоти, сосудов, кожи, она нежно покусывала губы. Не поспорить, что это зрелище более величественно и завараживающе, не правда ли".
"мне снилось что я сама делаю гроб я же знаю свои размеры на улице праздник одноглазая цыганка гадает безногому инвалиду над каруселями пепел и дым над взорванным цирком на окнах решётки боже как я здесь оказалась а рёв моря и маяк зизгаги молний мой брат мне надо принять лекарства чтобы начать вспоминать"
Мы избегаем света, нас пугает его безмятежная ясность. Сердце твоей мёртвой любви, её имя на твоих губах и в моих слезах. Перевернув очередную страницу жизни, необходимо двигаться дальше несмотря на упрёки друзей и близких, смысл, который мы ищем, таится повсюду, он скрыт от нас только одиноким и печальным ликом любви под руинами ночи, моё сердце больны роза, чьи шипы ранят тебя, когда ты пытаешься сорвать губами её редкие лепестки, разделённые приливами и желаниями,
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau: ты всегда будешь похожа на кита.
Если ты ешь...ты никогда не сможешь танцевать.
Если ты ешь...ты будешь тратить все свои деньги на покупкубольшего количества еды.
Если ты ешь...ты всегда будешь уродливой. "ты всегда будешь похожа на кита.
Если ты ешь...ты никогда не сможешь танцевать.
Если ты ешь...ты будешь тратить все свои деньги на покупкубольшего количества еды.
Если ты ешь...ты всегда будешь уродливой. "
Кристальное сердце падшего ангела приобретает форму распада и катастрофы, которая длится уже тысячи лет.
или нам повсюду мерещится бегство от слепых арлекинов в объятья карлиц вышедших из моря всё это отсылает нас к древним пророчествам проклятиям иллюзиям смысл которых может обернуться раненым светом Христом умирающим на распятии
В чём смысл этой перманентной боли? или это всего лишь игра?
Из нашей комнаты открывается вид на Лас-Вегас: Безжалостная прозрачность Города в пустыне заканчиваются тоже внезапно, они не имеют окрестностей и они похожи на мираж, который может исчезнуть в любой момент Достаточно увидеть, как Лас-Вегас, восхитительный Лас Вегас на закате внезапно вырастает среди пустыни, в своих фосфоресцирующих огнях, и как на рассвете он, истощив за целую ночь свою интенсивную поверхностную энергию, еще более интенсивную при бликах рассвета, возвращается в пустыню, чтобы постичь тайну пустыни и того, что здесь подает знак чарующую прерывность и всеохватное неровное сияние
разбилась пурпурная плоть сна и плачет лик человеческий над морем и тонет беспомощный чёлн скорбей в ледяном потопе вечности
дымлюсь и думаю дымлюсь и думаю - шепчут ангелы во сне вместе с Христом и его двойником на пустыре ума твоего водят хороводы кукловоды а ты дымишься задумчиво в своей близорукой наготе и дальнозоркой нищете
это особый мир где мы все связаны наши лица пришиты наши души скрещены
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощения у уток
Слуга обнимая барона: Ибо я капля крови твой желанной ибо она пепелище ада. это сложно но мы не должны сдаваться нам под силу разоружить собственную смерть ибо она надвигается как гаитянская буря.
хор кастратов: разоружить собственную смерть разоружить собственную смерть разоблачить неистовую гадину.
пророчица: Мы будем говорит со смертью на её языке.
Апокалипсический пророк: прах памяти рассеет несговорчивый Ум
мы снова опускаем тела в дома и входим во тьму корридоров, поцелуи пожирают миры, блаженство мёртвых фонарщиков, скатологические машины разносят смрад вплоть до короны Императора, привязанного к кулисам. мы становимся убежищем для тех кто сделал из сновидений искусство
это не просто стеклянный дом боли это рана откровения сердца жидких лебедей стремительно уносит теченьем к берегам игрушечного хаоса кто плачет в коридорах сна свет ночи разрывает грудь кровь песков входит в плоть близоруких девственниц
Бордели открывают двери первым посетителям – приезжим из деревни и солдатам. В церквах при свете свечей мужчина пьет вино перед коленопреклоненными женщинами. В предместьях, между бесконечными заводскими стенами, начали свое шествие длинные черные цепи – они медленно текут к центру города.
Я видел плечи и шею женщины. Существование в её наготе сводит с ума
твой пистолет заряжен и ты срываешь кукол с петель целуешь руки мёртвой служанки
её тело выбросило на берег с петлёй на шее
Как она повесилась в открытом океане?
Фигуры королей, застывшие во льду, затонувшие города, изо дня в день всё меняется, и рабы Вавилона уничтожают все карточные постройки времени.
Насмехающийся беспощадный лик Демиурга.
День ритуала будет чистым и праведным.
Геенна открывается в центре небесной системы.
На территории шума склеп небытия. Бремя шрамов, обвенчанное с крестом, порывы ночи хлещут по срезанным человеческим торсам. Правосудие настоящего солнца рассечённое изнутри.
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau: И я перестала врать. Я старалась говорить всё, что думаю, чтобы не оставалась недомолвок. Конечно, только если спрашивали. Просто отвечала то, что на самом деле думаю. Чтобы не было потом обидно.
..."ооой, ты такой хороший, милый"
...а она говорила, ты свинья
А проблема в том, что многие думают, что все умеют читать межды строк.
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощения у уток
для отчуждения и аскетизма нет времени, возраста.
В любой момент может настать чувство внутри тебя, когда хочется отдаться во власть себя, именно тогда единственный выход уйти от людей, чтоб захлебываться в собственных мыслях, погрязнуть в паутине желаний и заставить перейти на сторону отказа от тривиальность.
Только тогда, именно в этот момент ты разбираешь хлам, который накапливался за столь долгое или короткое время, поверь, это не важно.
Ты один с собой, все стерильно, ты начинаешь писать свой новый образ, новый мир.
покидая Христа на кресте креста оставляя в тени своего креста забившись в щели как оловянный солдатик не выстоял покинув свой Крест и своего Христа ты ищешь новое распятие жертва несбыточного огонь и слёзы и рассвет и крылья воронья и эта розовеющая благодать мёртвой плоти апостол Пётр на исходе ночи выогяет своё стадо ножи на ветвях как стрелы втыкаются в бока слепых матадоров слово христово как удар бича нужно только войти в эту дверь Эдема и она никогда не закроется за тобою наглухо
Я помню тот вечер, мне нравится приходить в этот старый дом, я обожаю смотреть на танцующие языки пламени в камине. Там мои мысли стерильны. Это граница на точки бифуркации, мне нужно делать выбор. Не смотря на всю зловещность этой странной комнаты с зеленными стенами и кедровыми полами, лица давно умерших родственников на картинах не так приветливы, как хотелось бы. Но это не важно. Мне спокойно, хоть дрожь и не покидает меня. В этом месте я раздельна со своим телом, моя душа в вакууме равновесия.
Когда маскарад закончился, и маски были сброшены, было видно, что они сделаны из детских скальпов. Нас безжалостно хватают щупальца запятнанного грехом времени. Яростный грохот мясных крючьев на ветру в сумеречных испепеляющих каплях янтарного дождя. Мёртвая тишина. Чёрная кровь, бьющая фонтаном из ануса мира хлещет по разрезанным щекам неба, взывая к оставшимся в живых.
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau: Мы хотим, чтобы нас ПОНЯЛИ, потому что только поняв, можно помочь. А понять может только тот, кто в своей шкуре катался по полу, раздираемый мыслями, кто носит на костяшках шрамы от зубов и кто не чувствовал тела.
я внутри тебя целую твоё сердце оно бьётся а я молчу смотрю на твои кишки эротические как навозные жуки скорбит память о конце ты окольцевала меня собой запечатала семью печатями распяла своей наготой
с супрематических лабиринтах в криках Арто в складках Делёза прячется смерть стонущая об боли проникновения в бытиё жизненного пространства
письма Кафки и вот уже Братья Маркс спешат на помощь
внутри твоего сновидения и конце текстуальной эпохи барочное препарирование обращённое пртив самого себя становится расписанием суицидального движения по касательной
дымясь и думая бранясь матерясь или просто свингуя
этот рвущийся в клочья дом памяти эмблема созданная сознанием
тело отданное на произол стихиям становится шизоидным объектом сострадания
спастись можно только став тобой или одним из кукловодов твоего ума
Нерождённые считают страдание благом. Явить своё лицо, чтобы спастись, а затем обернуться молнией. В галерее много трупов, забрызганных кровью и спермой. Отрезанные гениталии, выставленные под различными названиями
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
"Больше крови, больше тумана"
внутри тебя я оборачиваюсь вокруг твоего холодного сердца
в воздухе пахнет убийством и грозой океан бурлящей плоти эта сияющая чёрная бездна внутри нас... мальчик становится пеплом альбатроса сожжённым на палубе мёртвого корабля... скальпом одноглазого сутенёра повешенного на мачте...мысли рушатся в возбуждённую плоть...слепые музы кидают нам под ноги ножи. давай уйдём отсюда туда на звук ангельских труб и криков кающихся. Do what thou wilt малыш я раздвигаю бедра мальчика, чтобы рассмотреть его щель, узкую, как шрам. беременный тишиной воздух и слова и последние поцелуи от которых вскрывают вены и разбивают голыми руками зеркала. дороги и небеса в сердце моём копошатся
Открой врата своих губ
Распахни ставни улыбки
Пусть дикие единороги топчут
Золотые прерии твоего тела
Маятник твоих бровей подскажет мне путь к источнику
твоей вагинальной милости
У излучины твоих щёк я распну остатки воспоминаний
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau: «Мы - бумажные человечки, - шептал голос в ее сне: Нас кто-то вырезал умелой рукой и забыл на столе у открытого окна. Дует ветер, и мы падаем на пол. А бумажные листья за окном осыпаются с деревьев на землю. Он не помнит о нас. Ветер. Пустота. Мы – всего лишь бумажные человечки»
…- Я оказалась на мосту потому, что хотела прожить жизнь героя моего романа. Узнать, ЧТО чувствует человек, решивший покончить с собой. До самых мельчайших деталей: скользкого камня под ногами, рева реки, холодка ржавых перил, головокружения от высоты... Я хотела постоять на краю, а потом вернуться домой и закончить книгу. Но сорвалась вниз. Уступ был слишком узкий, а перила – слишком скользкие. Я не нарочно. Думала: постою над водой и все почувствую. Но поскользнулась и не удержала равновесие…
- Но почему самоубийство? И что все же он чувствует?
- Когда-то я написала повесть и создала героя – совершенно никакого, он по сюжету и должен был стать никаким, так, эпизод: ни поступков, ни мыслей серьезных, ни характера, ни порывов, ни даже банальной мечты. Он говорил цитатами из прочитанных книг…Но в финале его убивают. И мои читатели - все как один, полюбили его больше других героев повести, даже главных. А за что? За то, что его убили. Наверно, не нужно ничего совершать в жизни: ни героического, ни доброго, ни даже смешного. Достаточно умереть, чтобы тебя полюбили. Восемь цифр на твоем надгробии и есть символ всеобщей любви. А самоубийца, он хотя бы способен на последний, трагический шаг, так интереснее.
- Но самоубийство – грех. Может быть, неосознанно, но все же их осуждают, считают плохими.
- Не бывает плохих людей, есть только потерянные дети, по дороге жизни свернувшие не туда. Вот, я и стала таким ребенком. Когда у человека болит душа, это похоже на зубную боль. Невыносимо! И каждый справляется с ней по-своему. Одни сразу бегут к врачу, то есть ищут утешения и поддержки у своих родных или близких. Другие постоянно глотают обезболивающее: алкоголь, наркотики, работа, любовь, секс, творчество… - все, что угодно, лишь бы притупить боль. А третьи - пытаются вырвать свою душу-зуб сами. Это и есть настоящие самоубийцы. Они ни у кого не просят помощи, их нельзя спасти. Люди умирают, чтобы навсегда остаться в памяти живых. Ведь единственные, кого мы никогда не забудем, – те, кого уже нет рядом. Не существует людей, так или иначе не стремящихся к смерти. Сигареты, алкоголь, наркотики, секс с первым встречным, экстремальные виды спорта – все это ни что иное, как суицидальные наклонности. Подсознательное желание узнать, ЧТО ТАМ, за чертой. Перестать сожалеть о быстротечности жизни, избавиться от дамоклова меча времени, шагнуть в вечность. Это тяга к определенности, ведь неизвестность всегда удручает… ;
ты срываешь с меня кожу своими поцелуями и выбрасываешь как грязную простынь в окно
Мы нищие блуждаем от тени к тени приговорённые одиночеством странники с глиняными масками приросшими к нашим лицам то, что плачет в нас мир без лика и названия медленное скольжение в бездну то, что внутри нас исходит небесной кровью
ночь перед нами в мольбе безымянной застыла когда мы вошли в её дворец где казалось Бога больше нет
Беспрекословное подчинение телу. Схема побега. Поиски виновных. Кислотная среда насилия проедает мозговую ткань. Тела разрываются при попытке покинуть зону генитального контроля. Пространство наполнено воспоминаниями об обьятъях одной из ранних жертв и бесконечных переживаниях за нехватку бесплатных символических видений. Кровавые врата золотого рассвета.
Необходимость заглянуть в лицо Зверю.
Каждый ритуал дорогостоящая смерть, глаза ночи увлажнились остатками плоти, трудно иметь дело с таким травмированным крабообразным мозгом , искалеченным алкоголем и преступными фантазиями.
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
Может, кому-то это сейчас покажется высшим пилотажем наивности, но когда бредёшь по суете, да ещё по колено во всяком жизненном дерьме, на самом деле наивно - думать, что есть что-то ценне, чем знать, что кто-то в этом же дерьме бредёт РЯДОМ. Другими словами, наверное... нет ничего важнее искренних отношений. Хотела было сказать "человеческих", но больше всего я всё таки благодарна собаке, которая за свою (к сожалеию) короткую жизнь не могла ничего дать в благодарность за кров, кроме того, что просто была РЯДОМ. Преданно и искренне. Не потому, что была на поводке или ей некуда было податься, просто животные гораздо ближе к природе и поэтому умнее нас, они понимают - никто не обязан любить всех или нести ответственность за весь мир, но хотя бы чтобы выжить самому, надо быть с кем-то РЯДОМ.
Тварь дрожащая облизывает губы и встаёт на корточки перед своим убийцей, в его крови – только страх и отвращение. Линии желания – его губы, живот и плечи. Я настроен на ответную реакцию неадекватную по своей жестокости. Нежность продажный товар жизни как скальп Христа вопиющий обман небес отмирание чуда чего стоит весь этот аморальный бред если подробности приводят к максимальному отвращению.
все слезы и раны залиты небесной кровью над преломляющейся плоскостью туманов бродят души неукротимых мальчиков под вечерним дождем
эстетика чулков и чёрных лент я заверну свою марионетку в шаль я выберусь из хищной неги сна и соберу банкет пусть мрачные сатиры ходят вспять пусть педерасты воют на луну царапины мозгов мешают мне понять как я давно обнять тебя хочу
- Тебе нpавится плеть? - пpодолжала мyчительница.
Мягкие гyбы сложились в "да".
рты выплёвывают слова на песок как медуз кораллы устриц...
пурпур лживых сновидений ложится на холст твоего воображения но разум охвачен тленьем тебя опередила ночь
бесплатные сновидения расплата за приватизацию фригидных радостей цифровые распятия травмируют воображение...
Рокот прибоя - волны выплеснули на песок одинокое распятие твоего ума
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau: Если рядом никого нет, начните разговор с самим собой. Давайте себе установки: "Не спать", "Это передозировка - нельзя закрывать глаза". Контролируй свое сознание, задавай себе вопросы: "Как меня зовут?", "Какой сегодня день?", "Который час?", "Где я?", "Что происходит вокруг меня?". Отвечая самому себе, ты заставишь мозг работать.
Очень важно следить за дыханием, поскольку при передозировке опиатами оно затруднено. Глубокий, медленный вдох - и спокойный, медленный выдох. Активное дыхание необходимо для улучшения доступа кислорода к мозгу и сердцу. Помните, что Вам нужен свежий воздух и разговор с кем-то или хотя бы с самим собой.
Квазимодо ослеп от твоей красоты
горб моего ума ты аккуратно надрезаешь скальпелем своих пальцев
ты снимаешь с меня скальп с первого поцелуя
All-o di molto
распятьееды грызут святые писания/ старухи повешенные за волосы мастурбиуют свиными головами/потроха девственниц трупословы развевают по ветру/ любимые фразы из Ницше превращаются в говорящие фаллосы и обугленные черепа из Ниццы/снов оковы супрематической наказание для мастурбирущих свиных голов насилущих рабов гипнотизирующих слонов/ вперёд по магистралям ада плоды скуки развеют беззубые суки с протезами на инвалидных креслах они прекрасны как сифилитичные чресла их снов
Закаты в душе растопились Босыми ногами Бога расшатывать ветер скорбей, иль тебе не бывает конца?
мы встретимся и обратимся серебристыми струями горных водопадов длинными ресницами бархатной кожей тряпичными куклами втыкающими свои ножи в лепестки роз мы снова встретимся с тобой в заброшенном мотеле в придорожной закусочной на съёмочной площадке наши встречи носят инициатический характер только солнечный свет и неумолимые законы времени могут разрушить эту трогательную сомнамбулическую романтику наших коротких призрачных свиданий на ладонях у Бога
я хочу жить там где согревают луга твоего тела
где между грудями твоими текут горные ручьи
и где мир дышит сквозь обнажённую плоть
Кожа и кости как форма и содержание сливаются друг с другом весь этот пафос насильственной смерти пахнет туалетной бумагой и разложением всего сущего
у мальчиков растут груди шлюхи падают с небес кто займёт место мальдорора? шлюхи из их вен брызжет сперма из их анусов вино они падают на острые ножи я собираю их куски чтобы делть кукол и заниматься ними любовью можно делать рзных кукол шлюхопад ещё не закончился
Соедини меня с пустотой твоей наготы, чтобы я, наконец, избавился от трупа своего ума
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощение у уток
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
когда бредёшь по суете, да ещё по колено во всяком жизненном дерьме, на самом деле наивно - думать, что есть что-то ценне, чем знать, что кто-то в этом же дерьме бредёт РЯДОМ.
простыни небес размокли от небесной лоботомии/дети с простреленными лицами тянут к нам то, что когда-то было их руками а теперь это нечто аморфное гипертрофированное как смех целлулоидного мира лопается на глазах/обглоданные кости святынь мясники начали марионеточную войну с отражениями карликовых богов лабиритны полны отрезанных голов черепа застыли на рукоятках пламени
Соедини меня с пустотой твоей наготы, чтобы я, наконец, избавился от трупа своего ума
догони меня и распни меня на кресте ума своего
пока проститутки просят прощение у уток
- Тебе нpавится плеть? - пpодолжала мyчительница.
Мягкие гyбы сложились в "да".
В пещере Чжоукоудянь были обнаружены останки сорока черепов, которые приписывают самым первым из известных нам человеческих существ — синантропам. Других костей среди этой находки не было. Все черепа имели повреждение в районе основания, и из этого было сделано предположение, что через это место вынимали мозг. Далее идет серия рассуждений и выводов: мозг из этих черепов был использован как пища, а вся находка доказывает каннибализм самых ранних из известных нам людей.
На самом деле ни одна из этих посылок до сих пор не доказана. Мы даже не знаем, кто убил владельцев этих черепов, с какой целью и было ли это типичным происшествием или исключением из правила. Л. Мэмфорд, как и К. Нарр, убеждены, что изложенная гипотеза носит весьма спекулятивный характер. Мэмфорд считает, что широкое распространение каннибализма в более позднее время (особенно в Африке и Новой Гвинее) ни в какой мере не может служить доказательством существования людоедства на более ранних ступенях развития человечества. Мы уже сталкивались с аналогичной проблемой, когда оказались перед фактом, что самые первобытные представители человеческого рода менее деструктивны и, кстати сказать, имеют более развитую форму религии, чем более поздние.
В дурно-пахнущей парадной одного из полу жилых домов на набережной снимет квартиру Человек. Утром — не ранним и не поздним — он стягивает с себя красно-желто-зелёное одеяло с продырявленным мексиканским узором; стукается головой о нависший над кроватью шкафчик, перекидывает за борт безногого ложа длинные волосатые, как у зверька, ноги, и тут же упирается нестриженым ногтём большого пальца в противоположную стену. Протягивает пушистую руку влево — натягивает носок; вправо — достаёт футболку. Чуть западнее от кучки монет и десяток, лежащих на импровизированном столе-джамбе, открывает форточку и сводит руки назад, выпятив грудь. У Человека были когда-то длинные волосы, сейчас начавшие сильно рядеть от макушки. Пытаясь это скрыть, Человек зачёсывает шевелюру назад, отражаясь в половине зеркал над пожелтевшей раковиной в прихожей, и стягивает в хвост. Прихожая, по совместительству,- кухня. Так что Человеку потребовалось лишь отвернуться от зеркала на девяносто градусов, чтобы обыскать пустой низенький холодильник. Вот он уже идёт по городу в своих, не имеющих возраста, остроносых ботинках. Мимо него проходят учителя, врачи, строители, студенты... А Человек рсплачивается в магазине мелочью и открывает на ходу упаковку молочных сосисок. Тут же ест их, разглядывая музыкальные афиши. Мимо него снуют прохожие: школьники, уборщики, бизнесмены. Осталась всего одна сосиска. Человек с огорчением пересчитывает медную внутренность карманов цветастого пиджака. Его взгляд падет на бродячую собаку, греющуюся на канализационном люке. Человек расцветает щербатой улыбкой и подсаживается к псу. Треплет его по мохнатой голове и кормит сосиской. Продолжая свой путь через парк, человек натыкается на людей с гитарами и футляром, на дне которого опавшие листья смешались с мелочью из кошельков учителей, студентов, менеджеров... Люди рады видеть Человека. И он тоже: наскакивает на парня в рубахе без пуговиц как ребёнок, стучит ему по плечу. Возвращаясь вечером домой, человек в том же магазине оплачивает десятками хлеб и сыр. В дурно-пахнущей парадной одного из полу жилых домов на Фонтанке поднимается по лестнице человек. На втором этаже достаёт ключ и, с тем, как он входит в замочную скважину, лицо его ещё больше стареет, отчётливей проступают морщины... В своей спальне, больше похожей на шкаф, человек один. Он ест скромный ужин, находит под матрасом початую бутылку дешёвой водки. Засыпает, укрываясь красно-желто-зелёным одеялом и подавляя всхлип.
Среди многочисленных догадок о том, для какой цели из черепов синантропов был вынут мозг, заслуживает внимание гипотеза, согласно которой в данном случае мы имеем дело с ритуальным действом; мозг был изъят из черепов не ради еды, как таковой, а ради приготовления священного кушанья. А. Бланк в своем исследовании идеологии первых людей подчеркивал, что мы почти ничего не знаем о религиозных идеях синантропов, но при этом не исключено, что они были первыми, кто практиковал ритуальный каннибализм[136].
Бланк обращает внимание на возможную связь между находками в Чжвукоудянь и неандертальскими черепами в Монте-Чирчео, которые также имели следы изъятия мозга. По мнению Бланка, очень многие признаки указывают на то, что речь идет здесь о ритуальном акте. Например, форма и размер отверстия в основании черепа имели точно такой же вид, как у охотничьих голов из Меланезии и с острова Борнео, где охота за головами имела исключительно ритуальное значение. Но особенно интересно следующее: Бланк установил, что "эти племена вовсе не отличаются особой кровожадностью и агрессивностью, а также имеют достаточно развитую форму морали и сравнительно высокие нравственные принципы".
Все эти данные подводят нас вплотную к выводу о том, что наше знание о каннибализме синантропов — не что иное, как надуманная конструкция, и что (даже если эти данные подтвердятся), вероятнее всего, речь идет о ритуальном феномене, который очень сильно отличается от неритуального деструктивного каннибализма, встречающегося в Африке, Южной Америке и Новой Гвинее. На самом деле в доисторическую эпоху каннибализм был чрезвычайной редкостью. Так, Э. Фольхард в своей монографии "Каннибализм" утверждает, что до сих пор нет достаточно валидных (убедительных научных) доказательств существования этого феномена в ту эпоху. Он отказался от своей позиции только в 1942 г., когда Бланк показал ему череп из Монте-Чирчео (сообщено Бланком, 1961).
У охотников за головами мы также имеем дело с ритуальными мотивами. Однако пройдет еще немало времени и потребуется провести целую серию серьезных исследований, чтобы установить, когда и в какой мере методы охотников за головами из религиозного ритуала превратились в деструктивное поведение с элементами садизма.
- Тебе нpавится плеть? - пpодолжала мyчительница.
Мягкие гyбы сложились в "да".
Голая девyшка пpивязана к каменной колонне толстой веpевкой. Она стоит с pаздвинyтыми ногами и поднятыми pyками. Вид спеpеди. Hа глазах - чеpная повязка. Рот откpыт в кpике или пpосто искpивлен жестокой болью. Щиколотки диаметpально пpотивоположно дpyг дpyгy пpикpеплены к подножью колонны. Таким обpазом ноги оказываются сильно pаздвинyтыми, а колени - почти не согнyтыми.
Рyки вздеpнyты ввеpх и отведены назад, так что видны только по локоть.
Очевидно, запястья связаны за колонной. Веpевки глyбоко вpезались в тело. Одна пpопyщена под пpавой подмышкой и поднимается по дpyгyю стоpонy от гоpла вокpyг плеча. Дpyгими обмотаны pyки и щиколотки, а пpочие обхватывают ноги повыше и пониже колен, котоpые таким обpазом плотно пpижаты к камню колонны и одновpеменно максимально pазведены.
Hа измyченном теле, вывихнyтая поза котоpого явственно свидетельствyет о попытках выpваться из пyт, - две глyбокие pаны, из котоpых сочится кpовь. Одна тянется от кончика гpyди к подмышке, не охваченной веpевкой. Кpовь сбегает по всей длине множеством мелких и более кpyпных pyчейков, соединяющихся, чтобы снова pастечься и pазделиться на бедpе и животе.
Они достигают пyпка и стекают гyстым потоком вдоль паха в волосы на лобке.
Втоpая pана yкpашает тело с пpотивоположной стоpоны. Она пpонзает пах сpазy же над холмом Венеpы, идет вдоль живота и пpодолжается еще на внyтpенней стоpоне ляжки. Отсюда кpовь по всей ляжке течет вниз, пока ее не останавливает веpевка, стягивающая ногy над коленом. Мгновение кpовь медлит, чтобы потом капать пpямо на белые плитки пола, где yже собpалась целая лyжица. Эта фотогpафия, столь пленительная в своей yжасности, несмотpя на пpеyвеличеннyю pомантичность, могла полyчиться только пpи комбиниpованной съемке. Две pаны и стpyящаяся кpовь были нанесены на нежное тело маленькой Энн кpасной кpаской. Hо сделано это было так пpевосходно, что любой мог ошибиться, а кpоме того, отвлекала вывеpнyтая поза, котоpyю пpиняла жеpтва.
- Отрекись от Христа, чтобы не погибнуть тебе в юности.
- Отрекись ты от своих богов, - отвечала святая, - которые суть не что иное, как камень и дерево, и приступи к истинному Богу, сотворившему тебя, дабы не подвергнуться тебе мукам вечным.
Тогда разгневанный мучитель велел повесить Агафию нагою на дереве и бить. Когда святую били, мучитель сказал ей:
- Перемени свои мысли и поклонись богам, чтобы остаться тебе живой.
Она же отвечала:
- Сими муками я приобретаю себе блаженство, и радуюсь среди них так же, как радуется тот, кто приобрел великие сокровища: сии временные муки мне полезны. Как не собирают пшеницу в житницы, не очистив ее от плевел, так невозможно для души моей войти в рай, если сначала тело не будет истерзано муками.
Военачальник велел слугам сильнее мучить Агафию, потом приказал железными клещами рвать ее сосцы и отрезать их.
Спустя год после кончины святой мученицы Агафии, гора Этна, около города Катаны, начала извергать огненную лаву, которая текла из отверстия на горе, как громадная река, с сильным шумом, низвергая сверху, как воск растопленные камни. Жители Катаны были в великом страхе, боясь за погибель своего города. Тогда не только христиане, но и неверные - все собрались к церкви святой мученицы Агафии, взяли ее одежду, встали против огня, устремлявшегося к городу, и сею одеждою, как бы щитом, защищались от губительного и грозного пламени. Огонь, как бы устыдясь одежды святой мученицы, возвратился назад и погас. При виде сего чуда, жители сильно радовались, восхваляли Бога, и величали святую мученицу Агафию
Концепция агрессии и насилия как самоутверждения находит подтверждение в наблюдениях за связью между воздействием мужских гормонов и агрессивным поведением. Во многих экспериментах было доказано, что мужские гормоны нередко вызывают агрессивность. При этом следует учитывать, что главное различие между мужчиной и женщиной заключается в их разных функциях во время полового акта. Анатомические и физиологические особенности мужчины обусловливают его активность и способность к вторжению без промедления и без страха, даже если женщина оказывает сопротивление. Поскольку сексуальная способность мужской особи имеет важное значение для продолжения жизни рода, неудивительно, что природа снарядила самца особенно высоким потенциалом агрессивности. Многие исследователи приводят вроде бы убедительные подтверждения этой гипотезе.
Уошберн отождествляет "психологию мясоеда" с тягой к убийству и способностью получать от этого удовольствие. Он пишет: "Человек получает удовольствие, охотясь на других животных. И если это естественное влечение не перекрывается настойчивым и целенаправленным воспитанием, то люди получают истинную радость от охоты и убийства. Многие цивилизации (культуры) делают из пыток и страданий спектакль и развлечение для публики" (Курсив мой. — Э. Ф.).
Уошберн настаивает, что "человек обладает психологией мясоеда. И потому его легко приучить к убийству и трудно отучить убивать или развить привычку избегать убийства. Многим людям доставляет наслаждение убивать животных, смотреть на страдания других людей и т. д. Потому у многих народов распространены публичные наказания, казни, пытки".
Из вспоротой небесной синевы из этой некогда роскошной глотки космической нищеты падают чёрные орхидеи на нимбы шлюх и кости мёртвых ангелов мы всегда видим лишь то что не в силах услышать по окровавленному следу слепого Хорхе я найду своё последнее пристанище – одинокий бордель на краю света там на алтаре хранится колба с замороженной спермой карликовых слонов-эпилептпиков, – как верят даосы из неё можно приготовить философский эликсир – воду которая не смачивает рук но обжигает сердца.
бессмертие свинопасов не дороже мраморной рвоты огненных небес
Леонора: Ах, что вы, сэр, ведь тень желанна только летом, я же вступаю в осень.
Агата: Но ведь Зло оно парит в воздухе, а тело мисс Марпл лежит в земле.
Ариэль: мечты проституции и вспоротые груди статуй пахнут цветами и ветром
и не уснуть в тени шлюхи чья мексиканская ****а раскрывается в сортирной видеоэкзекуции бездомного фотографа
эрегированная улыбка Джоконды провоцирует снегопад распятий оседающий на скальпах оскоплённых кастратов
Рембо в объятьях Гинзберга: вот выстрел - слышишь, милый , наконец он (Верлен) застрелился хотя повеситься хотел.
Гинзберг: Вой кастратов заглушит эту провинциальную трагедию ведь лучшие умы моего поколения иссушены безумием и война забрала лучших
Уальд входя в бордель и видя мальчиков в странных азиатских нарядах: Тщательнее всего следует выбирать любовников. Гениальность выше красоты и не требует понимания.
никогда не кидайся на призраков с ножами ибо длинные тени ландшафтов вседозволенности оседлают трупы роялей и скелеты виолончелей пустятся в пляс в зале Красной смерти
фантазии истеричных медсестёр глаза висельников в окнах борделя мумфицированный рассвет туалетного секса публика заполнила лабиринты мёртвых галактик
забальзамированная Джульетта и её мумифицированное влагалище спрятаны глубоко в склепе невольно ликующих любовников палачей
проказа оживает в материнских сумерках тучи над Сан Франциско сплетаются с моими желаниями порнозвёзды оживают с новыми ранами которые образуют звёздное пространств внутри холстов их тел
материнская рвота сочится из сердца Арто
перерезая солярную пуповину я сплёвываю смерть в галактический песок
простыни небес размокли от небесной лоботомии
подношения мертвецам чьи гениталии были тебе так дороги когда-то ты играл с ними в Бостонского душителя
стереть воспоминания о мёртвых и неудачниках когда твой член встаёт во мраке улиц благословлённый редкими вспышками бордельного неона
ты помнишь того мальчика-инвалида и его кукольный рот в который я периодически сплёвывал смерть перед каждым заходом солнца
ландшафты разрушаются подскальзываясь на рвоте висельников генитальные сновидения прилипают к вырваннным волосам манекенов чей искусственный разум плодит кошмары
я впадаю в кому вместе с Джокондой и во мне просыпается чувство связующее меня с моей могилой позволяет мне открыться как вулкан боли и излить кровь из моего небесного фаллоса войти в тело Хуана де ля Круса стать одним из органом священной наготы Диониса
Небеса разлиты как чернила Дракулы/аплодисменты превращаются в крики распятий истлевающие кости/идеальная жизнь прозаична как яичный желток/машины желания мягки и близоруки /ритуал светлых портьер залитых как кровью солнечным светом/а за занавесками вдруг всколыхнувшимися от ветра сверкают ножи блещут драгоценности и постоянно звучит имя одной женщины/рыданьями серафимов стонали цимбалы/лунный свет стекал с невидимых смычков/становясь прихотью наготою Гамлета ухом Ван Гога/нагота встаёт как фаллическая радуга
Сны это встреча с наготою реальности - реальность наготове тут отржается и трагедия и радость смешиваются видимое и невидимое
В ночи пробуждаются те желания которые делают невозможным отсрочки новых эксперментов переживания собственной наготы как смерти или способности обнажить свою беззщитность
Джоконда с двумя головами и тремя влагалищами единственный выбор убийцы рыдающий звук рвущейся кожи остатки былой роскоши тела склеп Джульетты всё гниёт по ту сторону багрового занавеса и крысы и дети и сёстры переспавшие с братьями после первого причастия и матери ставшие тайными любовницами военнопленных и отцы которые не могли ничего кроме как насиловать случайных прохожих и воровать сотня метрономов Лигетти остановится и закончится вертолётная симфония и кто-то украдёт фонтан Дюшана и мальчик останется в пустом музее своих восковых снов совсем один сжимая в ладонях чёрный член своего хозяина он кинет его в камин и поднимется в свою спальню чтобы успеть проснуться и услышать долгожданное пение птиц которые записаны на плёнку они поют только для него своими искусственными голосами мальчик качает головой плачет и бежит по лестнице вниз чтобы встретить дождь который смоет кровь бритвенных порезов с его вен но набежавшая гроза и ветер рвут его только начавшие заживать раны и мальчик снова плачет глядя в лицо чёрному небу дождю и великому злу чей лик скрывают равнодушные звёзды мальчик похожий на тебя берёт плеть и сечёт небо хлещет падшие звёзды – эти кровавые сгустки, запекшиеся на его плечах…, и уцелеет только одинокая непроницаемая бездна синевы и сладкий голос Сатоми напоминающий о том что Вечность не так уж свежа и приятна на вкус как шёпот тифозных мыслей пока катафалки переполнены сновидениями а мозги новыми видениями пристальнее вглядеться в костлявое лицо неулыбчивого Демиурга навестить бога в небесном склепе алькове содома где херувимы ублажают страждущих.
Пусть боги шепчутся о нас в нас над нами под нами среди нас пусть их астральный шёпот разбивается о пристальный взгляды солнечных скал, о мой возлюбленный здесь в этом поздемном Содоме тебя ещё никто не искал
я заминировал Истину мир в тишине в приёмной врача я храню зародыш разума на своей ладони это как поцеловать собственный горб проткнуть вилкой свою тень играть в прятки с осенью и бежать от листвы против ветра азбука впечатлений ангелы больше не вспахивают небеса храмы пустуют статуи падают небесные бритвы исполосовали воздух солнечные распятия сожгли его дотла
Сквозь дыру в животе Кроули видна вся Архитектура Ада экскременты у подножия античных статуй отходы неблагодарных слушателей вряд ли каждое слово случайно само по себе юноши пьют менструальную кровь из заботливых девичьих рук вдали у фонтана сиамские близнецы танцуют танго под дырявым зонтом нам всем дали ключ к одной и той же двери но античная комната слишком тесна отторгая всех живущих видения полночного пира зрители доят коров в безмятежной прохладе вечера матери кормят детей своими отрезанными грудями бесконечные метаморфозы света шаловливые детские пальцы прижимают к груди гроздья винограда всё уже потеряно похорони свою корону шуты глядят на всё умиротворенно приходится кормить грудью собак дорогой Винсент приготовь мне ухо с беконом на завтрак стакан бренди и снова эрекция как только заиграл слепой пианист оркестр сдался да я помню сочные звуки скорби и покойников в первых рядах откуда такая сила у мёртвых глаз выбитых зубов сломанных конечностей лучше смотреть на огонь розы порезы крайней плоти одно влагалище вместительней другого кровоточащее сердце раненого аиста мы раскрывали тела и проказа находила в них временное убежище губы распахнуты в открытые тела упираются обмякшие члены шакал пожирает торс юноши когда то он слизывал с моей груди ржавчину сперму и кровь брошенный на растерзание стихиям, он метался вслепую, и петляла его страсть, все движения его были столь изменчивы, будто его несло капризными ревущими ветрами, ее краски стали столь неясными, их так перемешало наступавшими сумерками, что и сама она казалась лишь излучением этого места или времени года
из зада жюстины выскальзывают игуаны одноногие павлины на страхе ангелов можно строить города латентный вымысел спектакля жестокости туалетная репетиция гейши копрофаги и белые простыни клизмы и дрожание камеры грусть танцует на первом плане мы с Рембо и Изидором одной крови сервер не найден мысли руин дожди разделяют дни кошмары совращают ночи браки заключённые на небесах разрушает земля тоска по Мисиме реквием по Прусту зависть к Жене кукла Арто музейные лица сыпятся как песок сквозь рты глина не выдерживает ночи в стиле Кабуки пессимизм постмодерна слияние и поглощение труп Стендаля в Сене Селин в небе без диамантов Папа Римский дрочит на электрическом стуле и скелеты в шкафу головы гейш в аквариумах ДАДА моя душа обезьяны в чёрных гробах Гийота на гильотине члены Содома стонут по содомии девственность как и ржавчина признак антиквариата сидела ты на дереве пока цвели сады всю юность провела среди крыс и ползучих гадов танго в лесной тиши или пальба на опушке мужчины исполняют музыку разведённых женщин плевки на ягодицах сперма стекает по гениталиям после стольких оргазмов губы ещё подрагивают я назвал его Парис за голубые глаза и любовь к розовому цвету я любил когда он зачёсывал свои волосы назад сладость неповиновения проникает в плоть без ножа и без крови я припадаю губами к каждому шраму на его запястьях я лижу его подмышки нежно лаская светлые волосы в паху ангелы с собачьими головами анубисы с женскими телами пытаются проникнуть в нашу закрытую обитель
Я разглядел получил видение: я понял, что фигуры эти - в самых кронах ив. Большие, бронзового цвета, они двигались сами по себе, независимо от деревьев. Тут же я понял, что они ненамного больше человека, но что-то мне подсказало, что передо мной не люди. Я был уверен, что дело не в движении веток и света. Они шевелились сами, они поднимались и струились от земли к небу и мгновенно исчезали, достигнув тьмы. Мало того, они переплетались друг с другом, образуя какой-то столп; тела, ноги, руки сливались и разъединялись, и получался извилистый поток, закручивающийся спиралью, содрогающийся и трепещущий, как ивы под ветром. Текучие, обнаженные, они проходили сквозь кусты, меж листьев и живой колонной устремлялись ввысь.
я сплю с Рембо но чувствую что Басё ревнует и лягушка нарушит это равновесие прыгнув в нашу постель
где тот кормчий что без руля приведёт наш корабль в пустую гавань мы вернёмся призраками зелёными отражениями татуированных стриптизёрш в бокалах абсента пейзаж Ван Гога наши высокие каблуки растопчут небо в кровь любовь с обугленными руками хватает меня за плечи
и слова, не отбрасывающие тени
и самые смелые фантазии, не отражающиеся в зеркалах
затупившиеся лезвия тщеславия
и рот мой распухает на глазах как глаз хромого Арлекина и пожирает мир
лестницы и зеркала
я чувствую, что больше нет нужды жаловаться голым стенам на одиночество я слышу шёпот прожорливых демонов за спиной
Алиса кто это? Жюстина ответь мне - кто пришёл за моим лицом?
Связанная Жюстина молчит или просто лишена всякой возможности сопротивляться
бесплатное отпущение грехов в пяти минутах ходьбы от рая заснеженная усадьба Люцифера крикливые диссонансы вен новые краски кляксы солнечного света незаконнорожденные отпрыски безлунных ночей преждевременное покаяние идиота слёзы струятся по щекам слепой которая пытается произнести это странное имя любви я достаю письмо из под кожи странное послание непостижимое, неизъяснимое, неизъёденное червями непереваренное рассудком недоступное мечтам которое скрывает всю полноту непостижимости происходящего.
Возможно бог среди нас но его никто не видит мы слепы от рождения но ещё можем держать осанку и видеть сны мы прибиваем ладони к алтарю убийца обязательно попадёт в руки ангелов
Что ты скажешь теперь когда я поднесу нож к твоим губам невозможно одержать победу над внутренним мазохизмом
Заряженное ружьё христианства палит без разбора по плечам головам лицам и задницам бог всегда стреляет в упор он никогда не промахивается
Лица бьются как зеркала и боюсь что я не узнаю отражение Арлекина который принесёт мне ещё одно ухо и револьвер
забинтованные молитвы выступают на горизонтах распятий/пурпурные фаллосы невидимое оружие Содома губы впиваются в воск ножей лунные бритвы режут шёлк небес ввинчивая поцелуи в инфицированные бездны куда сваливают туши и трупы мясников рабов и их любовников.
саморазрушающиеся лабиринты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли
приближение смерти отрезвляет и заставляет мастурбировать на коленях шлюх сифилитики бьются в экстазе такая поздняя осень и мальчики в саванах роскошные приметы мёртвых тел жалюзи опущены сны мёртвых теней не под силу понять живым лучам солнечного света из трусов валится дерьмо мостовая горит под твоими нагими причудами
Всю долгую ночь,
пока я сочиняю хайку,
мой мальчик проводит с очередным клиентом...
Скальп принца
ветер свистит в глазницах
Ивы над рекой шепчутся между собой
Как же мог он с собой
черную мглу принести,
ливень весенний?!
4. Gigue
Как день перед Страшным судом, такая стоит тишина - будто дремлет Господь.
слушать исповедь своего инфернального двойника сойти с ума из-за банки томатного кетчупа доверться богу чувству Демиургу попытаться выйти за схемы полярного схематизма экстраполируя собственное безумие в бессловесную пустоту
Человек за всю историю так и не научился умирать вместо Бога или вместе с Ним как обычно всё получается либо слишком фамильярно либо слишком литературно
почти невидимые блязги дождя телефонные провода похищение сыщика убийцы пожары в космосе и
Убийца поднимется по лестнице/жертва всегда я/ Вены исчезают вместе с воспоминаниями/Слова пульсируют сладострастным подкожным насилием/Я жертвую собой во имя твоё, о коленопреклонённый мальчик-призрак. Как мы существуем в этой убогой экзистенциальной системе координат, когда прошлое **** нас сзади, настоящее трахает наши уставшие мозги, а будущее, в свою очередь, просто размажет нас по этой мостовой к чёртовой матери. Где ты, мальчик призрак?
В каком сумраке блуждаешь ты сейчас?
В моих снах наше странствие продолжается, ты послушно встаёшь раком, я снова толкаю тебя на кровать, мы опять в этом странном месте без имени, где всё движется вспять.
Мы должны помнить. Мы должны знать. Всё меняется, всё исчезает, и настал наш черёд умирать. Ты предан самыми нежными и чувствительными сердцами сынов человеческих, ты устал смывать плевки со своих окровавленных крыльев.
Окунаясь в прах сумасшедших блудниц, мы останемся безропотно истлевать на этом осеннем ветру увядшими листьями на могиле нашей заживо похороненной любви. Забудь о жалости, смажь мою задницу салом, и мы отправимся совокупляться на вершину мира, сотни этих неоновых огней внизу и свет тусклых звёзд наверху будут молчаливыми свидетелями нашей любовной игры, больше напоминающей непредсказуемый эмоциональный суицид. Вставь мне, давай глубже, войди в меня и останься. Не торопись, переведи дыхание, неужели ты и есть тот прекрасный юноша, отворяющий двери вечности своими поцелуями?
родиться в трюме и жить на острове или родиться на острове и жить в трюме? Где спокойнее и свободнее?
Рай – пропасть неумолимого беспощадного но манящего мира где карлицы оседлали слепых пророков а оргазмы Джоконд плодятся в лабиринтах дионисийких зеркал
сиамские мертвецы вращаются в пустоте искусственного парализованного разума слепого арлекина
череп астрального Шалтая-Болтая в петле хаотичного многоканального изнасилования.
перекрёстки хрустальных бульваров, алмазные ливни, фантастический шёлк морей, ароматы чёрного солнца
это голос могущественного Ангела, не я им буду
***
Толпа студентов -
большинство из них изнасилованы и принесены в жертву.
Ради чего всё это?
***
обнажённые мальчики танцуют перед зеркалами какая прелесть их члены не отражаются; что бы это значило?
вырви лоскут кожи из твоей истины
Ибо бесконечное Вне заполняет всё сумрачных глаз
слезы влюбленной женщины и радуга
повешенные стиры и нагота вытекающая на мостовую из чёрных глаз
Тела монархов распадаются в экстазе.
синхронность
Глаза Каина наливаются кровью
Надвигаются аборты
От этих апокалипсических сумерек бегут даже крысы.
упорядочить красоту бездны
Презирайте эту химеру - она отвратительна; она может существовать только в крохотном мозгу идиотов или фанатиков, и в то же время нет в мире химер опаснее, чем она, нет ничего страшнее и ужаснее для человечества.
Из-за искрящийся зари восстаёт конь бледный из пепла как феникс и бьёт копытами по звёздам.
И порядок и форма инвокации, посредством которой человек достигает знания и собеседования со своим Святым Ангелом-Хранителем, будут даны тебе в надлежащем месте
оскал проказы и сифилитические искры зари что бьют копытом по темени Нострадамуса
Желания полностью меняют нас а пророчества делают ещё невесомее почти невидимые мы в преддверии Ада
Мораль застряла там же где мастурбирующий близорукий Нарцисс одержимый странной идеей двойников и магией отражений. в его руках распускаются цветы апокалипсиса
ужас Арлекина под юбкой куртизанки мексиканские члены умирают во сне
убить жизнь, чтобы соприкоснуться настоящим театром
скатологические комментарии исчезнувшего духа
сны исторгают крики
телепатическая педерастия и беззубое беззаконие лунных снегов шум ран на запястьях подаяния
Сквозь меня просачивается время и так много инфернльных улыбающихся голосов,
Слова несметных поколений рабов и колодников.
Слова больных, и отчаявшихся, и воров, и карликов,
И нитей, связующих пределы, звезды, и женских чресла, и влаги мужской,
И прав, принадлежащих униженным,
Слова глупцов, калек, бездарных, презренных, пошлых,
Во мне и воздушная мгла, и жучки, катящие навозные шарики.
Сквозь меня слова запретные,
Голоса половых вожделений и похотей, с них я снимаю покров,
Голоса разврата, очищенные и преображенные мною.
инвалиды ласкают ампутантов целуя культи и протезы ночь когда безногие надевают фраки и вешают протезы на крючья оставляя в недоумении зрительный зал ты выбрит как смерть так же гладко как ты рад служить принцессе инцеста и принцу чумы твоя кожа висит лохмотьями ты чувствуешь что неизвестный вирус похищает эту суку жизнь и ты расслаблен без штанов и со знаменем в руках кричишь император умер но королева то же больна раком они свои страдания переложили на ноты и теперь мы слушаем этот сифилитичный вальс и танго проказы
арии туберкулёза и симфонии СПИДа
мальчик берёт бритву и отрезает отцовский член улыбаясь своим беззубым ртом зловоние пахнет жареной плотью шлюх мы не останемся без обеда Маркиз
чёрные овцы в крови кишки по ветру двери кабаре Вольтера открыты настежь свиньи доедают труп Руссо зима на подходе ****ей потрошат как снегопады
Мы войдём в проклятые богом города, опустошённые тюрьмы света, сверкающие пурпурным великолепием. Мы будем теми, кто докажет вину бога и уничтожит его. Мне кажется, Рембо умер на моих руках. Я вошёл к нему в 7 утра. Он спал с открытыми глазами, худой, мертвенно-бледный, с глазами, ввалившимися от боли. Он проснулся, жалуясь на бессонницу, и начал рассказывать о галлюцинациях, о странных вещах, которые творятся в больнице. Он шептал мне о прекрасных странах и далёких местах, по ту сторону мира.
- Вот удар первого колокола, ты слышишь?
-Смотри, как танцует смерть, она кружится в вальсе, она целует сотни сердец.
тебе не быть свинопасом сказала Вильгельму мать засовывая свиное ухо себе во влагалище
девушка с бородой Маркса повесилась на телеграфном столбе махнув мне рукой
Пространство сужается, и вот уже стены этой безвоздушной тюрьмы жизни сжимаются, хрустят предплечья и ломаются кости. Наверху нас ждут сады наслаждений, новые любовники, перекрёстки хрустальных бульваров, алмазные ливни, фантастический шёлк морей, ароматы чёрного солнца, а здесь мы стираем в кровь наши сосальники, полощем рты спермой уличных отбросов, алкоголь в нашей крови и этот непредсказуемый янтарный дождь смывает с наших лиц остатки макияжа, совести и надежд, мы растеряли остатки памяти в маленьких тесных полутёмных комнатах борделя, похожих на гробы, где тела отчаянных любовников и убийц содрогаются в оргазмах, как в предсмертных судорогах. Ведь смерть это единственное правильное решение, вожделенна и ассиметрична, она так быстро решает все экзистенциальные вопросы.
Кент
Как себя чувствуете
Лир
Кто это?
Глостер
подальше от публичных домов и нечистой силы что под юбками этих девиц
Лир
лучше бы лежать тебе в могиле чем с непокрытым скальпом
шут
расстегни мне ресень
Бедный Том ест лягушек
слушать исповедь своего инфернального двойника сойти с ума из-за банки томатного кетчупа доверться богу чувству Демиургу попытаться выйти за схемы полярного схематизма экстраполируя собственное безумие в бессловесную пустоту
Человек за всю историю так и не научился умирать вместо Бога или вместе с Ним как обычно всё получается либо слишком фамильярно либо слишком литературно
почти невидимые блязги дождя телефонные провода похищение сыщика убийцы пожары в космосе и
Убийца поднимется по лестнице/жертва всегда я/ Вены исчезают вместе с воспоминаниями/Слова пульсируют сладострастным подкожным насилием/Я жертвую собой во имя твоё, о коленопреклонённый мальчик-призрак. Как мы существуем в этой убогой экзистенциальной системе координат, когда прошлое **** нас сзади, настоящее трахает наши уставшие мозги, а будущее, в свою очередь, просто размажет нас по этой мостовой к чёртовой матери. Где ты, мальчик призрак? В каком сумраке блуждаешь ты сейчас? В моих снах наше странствие продолжается, ты послушно встаёшь раком, я снова толкаю тебя на кровать, мы опять в этом странном месте без имени, где всё движется вспять. Мы должны помнить. Мы должны знать. Всё меняется, всё исчезает, и настал наш черёд умирать. Ты предан самыми нежными и чувствительными сердцами сынов человеческих, ты устал смывать плевки со своих окровавленных крыльев.
родиться в трюме и жить на острове или родиться на острове и жить в трюме? Где спокойнее и свободнее?
злые птицы со стекляннысми глазами пролетают сквозь меня протискиваясь между рёбер они фантастически безобразны; утопленники просыпаются и галдят и так проходит каждый вечер.
лучше провалиться в ультрамирин мальстрема чем вечно блуждть по берегу в поисках приюта в этих звёздных сумасшедших ночах скрыты ещё боее безумные ответы чем я предполагал
мне снова снится золотая помада на розовых губах и звёзды безумствуют наслаждаясь пленительной открытостью тела той возле котрой я истекаю кровью как поэт возле божественного лона это бесконечной красоты
Клоун, опьянённый неведением, восторженно танцует вокруг статуи Марии, в то время как стервятники уже приметили добычу. Карлик продолжает танцевать, забывшись в себе, мечтая о пухлых отрезанных грудях блондинки, которую он разделал вчера. И вот стая голодных птиц пикирует, и они начинают выклевывать глаза, разрывать мясо, куски кожи разлетаются на ветру. В глубине души он считал, что именно внутренний голос привёл его к этой чудовищной жертве. Он с самого начало верил в чудо божественной игры, с радостью прощаясь со своим уродливым телом. С этого момента лицо мира преобразится, думал он, в то время как птицы жадно клевали его глаза и грудную клетку…
Я бросаюсь в свое детство как в море
брызги летят по театру, который готов, как ребенок, снова вернуться в цирк и стать арлекином рабом слепого акробата
на рассвете кровать опустеет и тень ливня этого гаванского одиночества настигнет тебя
слева направо - деревья,
А на нижних ветвях музыканты и звуки их за спиной Господа как уходящее солнце инцест струй речных безымянных
а сиамские близняшки развлекаются тем что протыкают свои розовые сосочки шипами роз и слизывают красную влагу и передают её потом цветам деревьям всему окружающему их миру который они воспринимают не более чем как вышедший из употребления механизм такое заброшенное шапито где одноглазый карлик мастурбирует вместе с балериной потерявшей ногу он трётся о её протез визжит и стонет он хранит эту ногу как главный трофей он спит с ней это его главная забава
аllegro maestoso
Супрематическая куртизанка: Убийство не такой уж и хитрый трюк Ты танцуешь под моей кожей, сумеречный мальчик призрак. Кости неба трещат. Я хочу изнасиловать тебя в своём собственном отражении
jesus wants to be ugli jesus; wants to be ugli
ugli ugli ugli ugli ugli
jesus wants to be ugli jesus; wants to be ugli
ugli ugli ugli ugli ugli
В горнице, Христос дает Свое Тело и Кровь, чтобы ученики, то есть, он дает себе в совокупности его личности. Но сможет ли он сделать это? Он все еще физически присутствуют в их среде, он стоит перед ними! Ответ: в этот час, Иисус исполняет то, что он ранее объявил в хорошем дискурса Пастыря: "Никто не берет мою жизнь от меня: я отдаю ее моя сама я имею власть отдать ее и власть имею. чтобы опять принять ее ... "(Ин. 10:18). Никто не может лишить его жизни, от него: он кладет его вниз по собственному решению. В этот час, он ожидает, распятие и воскресение. Что позже, чтобы быть выполнено, так сказать, физически в нем, он уже совершает в ожидании, в свободе его любви. Он дает его жизни и он принимает все это снова в воскресение, с тем чтобы быть в состоянии разделить его на веки.
Мои томления помилуй, Сатана!
jesus wants to be ugli jesus; wants to be ugli
ugli ugli ugli ugli ugli
Войнарович: Слёзы Эроса рассыпаны как бриллианты они сверкают тревожным инфернальным блеском. Francis забирался в меня как в постель его крылья удерживали мою тень привязанной к обманчивой неуловимой ночи равноденствия его крылья распростёрты надо мной как нимб и он ложится на наше ложе укутываясь в меня как в простыни моей кожи.
Ли Син Гун: Бессмертие давно вышло из моды но Вас я попрошу остаться в Шан Де БУ - здесь нет зеркал это место где встречаются наши умы и души.
В ваших акциях много крови, частей тел животных. Вы когда-нибудь хоть одно животное убили?
Нет, конечно нет. Большую часть туш мы покупаем на бойне уже разделанными. Иногда к нам приезжает мясник, разделывает их на месте. После действия мы их съедаем, как все люди. У нас постоянные проблемы с обществом защиты животных, но мы ничего не делаем такого, чего не делали бы другие. Просто показываем процесс…
Рон Атей: не осталось явной разницы между миром снаружи и миром внутри/твоя и моя боль и поцелуи в которых полыхают наши кукольные дома и наши фригидные страсти мы всё ещё держимся за руки но между нашими телами пропасть и не сомкнутся губы наши и не встретиться взгляды.
Распятый Господь стоит выше, и перед нами как источник нашей жизни и спасения ", верховный жрец благ", как автор письма к Евреям называет его в первом чтении сегодня (Евр 9:11) .
jesus wants to be ugli jesus; wants to be ugli
ugli ugli ugli ugli ugli
Он находится в тени, так сказать, этого поразительного изображения, что я хотел бы рассмотреть слово Божие, которое было провозглашено в нашей среде и отражают на тайну драгоценной кровью. По этой тайны ведет нас видеть единство между жертва Христа на Кресте, евхаристической жертвы, которую он дал в своей церкви, и его вечного священства, когда, сидя по правую руку от Отца, он делает непрерывный ходатайствует за нас, члены его мистическое тело.
Начнем с жертвы на кресте. Излияние крови Христа является источником жизни церкви. Иоанн, как мы знаем, видит в воде и крови, которая текла из тела нашего Господа источник этой божественной жизни, которая даруется Духом Святым и доведены до нас в таинствах (Ин. 19:34, ср Ин 1:07 ; 5:6-7).
Кажется, раньше ваши работы были о смерти, теперь — и о жизни тоже.
Вы судите по сохранившимся фотографиям, съемкам? Просто раньше акции были короче, а потом мы тоже садились за стол, праздновали. Без смерти нет жизни — все взаимосвязано. Теперь есть время развернуть всю историю в моем «Театре оргий и мистерий» — за шесть дней и ночей можно пройти весь цикл разрушения и созидания.
Арто: Мы низведены до состояния зародыша, и, растворившись в собственной сперме, сами можем превратиться в своего ребенка.
Fhnj^: ржавые гвозди и распятия в бинтах ожидание не причиняет вреда не приносит комфорта черепа и скелеты на алтаре зомби отряды пересчитай мысли перед зеркалом пересчитай жертв и банкноты перечитай всех кого ты никогда не увидишь что читать дальше 16 случайных слов на стр 518 в могиле для 500000 солдат
Герман Нитш: Мы уже десятилетиями стучимся в стены проституции если крови овец и свиней не хватит мы вспорем шлюхам животы их нимбы прогнили их губы и рты просифилитились их рты гонорейны они должны пойти на убой у нас белые одежды и чистые руки мы создаём красоту из крови золота и мрака пота пепла тел стонов криков тех кто пал жертвой ибо каждая пролитая капля крови есть капля Христа каждая рана есть рана Христа и наша истина восторжествует
Согласно рассказу евангелиста Матфея (3,13-17), Иисус пришел из Галилеи к реке Иордан, чтобы креститься от Иоанна; в самом деле, люди стекались туда со всей Палестины, чтобы услышать проповедь этого великого пророка, весть о грядущем Царстве Божием, и чтобы получить крещение, то есть, чтобы подчиниться тому знаку покаяния, который призывал к обращению от греха. Хотя это называлось крещением, оно не имело сакраментальной ценности обряда, который мы совершаем сегодня; как вы прекрасно знаете, на самом деле лишь Своею смертью и воскресением Иисус устанавливает Таинства и рождает Церковь. Крещение Иоанна было актом покаяния, жестом, призывавшим к смирению перед Богом, призывавшим начать все с начала: погружаясь в воду, кающийся признавал, что грешен, молил Бога об очищении от грехов и, как бы умерев в воде и воскреснув к новой жизни, он должен был полностью изменить ее.
Кроули: таинственная благодать инфицированная фантазмами агонизирующих аберраций разума утраченный покой заслуженное одиночество в инфицированном божественным присутствием парадизе мясники в костюмах сказочных принцесс снимают тела карлиц суицида с крючьев сновидений и бесконечно простираются в голубую психоделическую анатомию параноидальных астральных ландшафтов чтобы увидеть собственное лицо в небесном зеркале не нужно включать свет кто эти мальчики восторженно кромсающие свои тела небесными бритвами и скрывающиеся в руинах плоти синхронизированные кошмаров проявленных на плёнке реальности его имя простирается дальше чем звёзды
Девственница апокалипсиса: я одна из шести слепых пророчиц давайте же начинать карнавал
барон Корво: нам не хватит распятий и вагин на всех
Войнарович а хрустальные фаллосы кто разбил хрустальные фаллосы повсюду осколки!!!
Падре Фернандо: Бог! где ты?
я люблю юную плоть - прекрасный символ вечности
я всегда теряю того кого люблю
и прежде всего Твоё доверие Господи
к тому мальчику с аметистовыми глазами
даже беспощадные молнии не утешат нас
потерявших все экзистенциальные ориентиры
Менструальная фея: Почему обнажена бездна как грудь Джоконды сквозь которую видна изнанка другого мира
внутри порванной вены слезы Господа внутри резаной шеи лёд подменил собой пламя
музы бьются в клетях с
служанка после изнасилования превращается в пейзаж-материнский аскетизм беспредметного нарциссизма
в венах безглазого самурая густеет семя венценосного дитя нам нужен его прах который обратит в золото наши видения
неужели это всё?
Что значит эта пауза в тексте?
Каннибал-дадаист: Микки маус входит в твой анус иногда это больно иногда смешно
это твой шанс на катарсис пусть тебе будет стыдно ведь ты не Гюго
Супрематическая куртизанка: это росток новой жизни божественная тяга к необходимости он живёт своей жизнью эта вечная борьба с пониманием собственных слов в качестве наблюдателя или выжидающего эрекцию непредвиденного падения всё уничтожается подвержено тлению кроме меня и бога
Ли Син ГуН: я седьмая девственница Апокалипсиса я соавтор творца мы временно не разделимы и вечны в млечных сумерках астральных гипотез и посмертных отражений
Герман Нитч : во время приобретённая божественность становится имплицитным телесным бредом клозетом в котором тонут чувства как в сточных водах репрезентации и сотни клеток в которых ночуют клерки и голос пепла рассеянно летящий ввысь и близость забвения
Смирение продиктовано желанием установить полное общение с человечеством, желанием проявить истинную солидарность с человеком и с его природой. Этот жест Иисуса является предвосхищением Креста, принятием смерти за грехи человека. Этот акт уничижения, с помощью которого Иисус желает полностью сообразоваться с любовным замыслом Отца и стать как мы, показывает полное согласие воли и намерений, которые существуют между Лицами Пресвятой Троицы. Для этого замысла любви Дух Божий являет Себя и нисходит в виде голубя на Иисуса, и в этот момент любовь, которая соединяет Иисуса с Отцом, подтверждается всем, кто присутствует при этом крещении гласом свыше, который слышат все. Отец открыто показывает нам, людям, что Его с Сыном связывает глубокое общение: звучащий свыше голос свидетельствует о том, что Иисус послушен во всем Отцу, и что это послушание есть выражение любви, соединяющей их между собой. Поэтому Отец полагает Свое благоволение в Иисусе, потому что видит в действиях Сына желание во всем следовать Его воле: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф 3,17). И это слово отца намекает также, заранее, на победу воскресения и говорит нам, как мы должны жить, чтобы пребывать в благоволении Отца, ведя себя, как Иисус.
Арто: опознав архитектуру ада мы станем хозяевами своих сновидений звёздной пылью суицидальным прахом невесомого тумана горделивыми речными лилиями обратной стороной апокрифических сновидений и рельефами бессонных ночей пронзённых стелами умирающего Эрота неопознанными объектами воображаемого и выражаемого увидеть и постичь абстракцию ментальных путешествий
Ли Син Гун: мои странствия или легенды моего ума петляют и будут вечно бродить в измерениях где астральные каннибалы охотятся за мозгами 6 девственниц Апокалипсисапо эллипсическим орбитам удовольствия и ассоциативных истин ложное ощущение света фигуративные трещины становятся непреодолимым барьером между познающим и его теневым логическим продолжением во вне ректального шёпота материнских миров терновый венец доставшийся в наследство последняя чаша пронесённая мимо внутренняя дисциплина наносит пощёчину безответной рациональности хаоса
вороньё каркает в предчувствии счастья пока я здесь зимую вокруг моего дома появились свежие могилы
иметь влияние на людей и контроль над ними
защищать себя
Я больше не знаю, куда смотреть
Устав от поисков в толпе
Телепатии
И надежды
Смотри на звезы
Предсказывай прошлое
И изменяй мир при помощи серебряного затмения
Разрушение – единственное, что постоянно в этом мире
Мы все исчезнем
Пытаясь оставить след более долговечный чем мы сами
Я еще не убивала себя и поэтому не ищу прецедентов
То, что случилось до этого – всего лишь начало
Циклический страх
Это не луна это земля
Революция
Боже мой, Боже мой, что же мне делать?
Я знаю
лишь снег
и черное отчаяние
больше некуда пойти
бесплодные судороги души -
единственная альтернатива убийству
Чтобы выяснить, как я умерла, пожалуйста, не вскрывай меня
Я расскажу тебе, как я умерла
охранять границы своего психологического пространства
отстаивать свое «я»
привлекать к себе внимание
быть увиденной и услышанной
неподвижная черная вода
глубокая как вечность
холодная как небо
неподвижная как мое сердце когда я не слышу своего голоса
я замерзну в аду
волновать, изумлять, очаровывать, потрясать, заинтриговывать, забавлять, развлекать или соблазнять
быть свободной от социальных ограничений
противостоять принуждению и давлению
быть независимой и поступать как считаешь нужным
пренебрегать условностями как удовольствиями
вырви лоскут кожи из твоей истины
Ибо бесконечное Вне заполняет всё сумрачных глаз
— Но мы не собираемся никому давать есть, — объяснила Сильвия. — Тем более отбросы. Просто нам нужно повидать его. Пожалуйста, будьте любезны…
— Конечно! — быстро отозвался Садовник. — Я всегда любезен. Всегда и всех люблю. Вот, идите! — И он распахнул калитку, позволив нам выйти на пыльную большую дорогу.
Вскоре мы отыскали путь к знакомым кустам, которые таким чудесным образом пригнулись в тот раз к земле. Здесь Сильвия извлекла на свет свой Волшебный Медальон, задумчиво покрутила его в руке и в конце концов беспомощно обратилась к Бруно:
— А что мы должны с ним сделать, Бруно, чтобы он заработал? У меня всё вылетело из головы!
— Потри его с лева, — предложил Бруно.
— А где у него левая сторона? — Недоумение Сильвии было вполне извинительным. Но тут она догадалась, что стоило бы попытаться потереть как слева направо, так и справа налево.
Трение слева направо не дало никакого результата.
А справа налево…
— Стой, стой, Сильвия! — тревожно воскликнул Бруно. — Что-то начинается!
пауза
соль мажор
Узурпатор: исчезни
Ты - шумный гадящий мир!
Двойники и кукловоды
© Copyright: Алекс Боу, 2011
Свидетельство о публикации №211012300790
Свидетельство о публикации №211012300790
Рецензии