Жестокость

Вася бежала из последних сил, боясь, что Ден уйдет, не дождавшись ее. Часов у нее не было. В лихорадочном сознании рисовались ужасные картины, что она бесконечно опаздывая, бежит и бежит, что ноги и руки вдруг перестают ее слушаться, и она не может даже ползти, когда видит, как, далеко впереди, не оглядываясь, уходит Ден. Снова пошел ливень. Она мгновенно вымокла до последней нитки. Рельсы стали скользкими, и Васька несколько раз упала, расшибая коленки и локти, но не заметила ни этого, ни дождя. Ее тело уже начинало стонать – неумолимо в точности до секунды наступала ломка, ведь Ден все тщательно рассчитал.
- Где же этот чертов мост!!! – запаниковала Васька. Сейчас ее волновало только одно – доза!
Наконец, она добралась до моста и чуть ли не скатилась под него. Отдышавшись, она поморгала, привыкая к новой тьме.
- Ден… - хрипло позвала она, но никто не отозвался, - Ден!.. Ден!!! Ден!!! Ден!!! Ден!!!
Она орала, что есть сил, стоя на коленях и заливаясь слезами. Ее уже начинали скручивать судороги, катализируемые паникой и отчаянием. Наконец, она завыла, вкладывая в этот вопль весь ужас. Ответом ей был лишь турбинный гул дождя и раскат грома. Его не было! Он не дождался и ушел. Васю захлестнул страх. Она подползла к бетонной опоре моста, воняющей мочой, и привалилась к ней спиной. Изощренная боль начала съедать ее с кончиков пальцев на руках и ногах, а потом мучительно медленно поползла вверх, словно метастазы раковой опухоли, расползаясь по всему телу. Ее будто растягивали на дыбе. Внутри, где-то в области живота, возникла гнетущая пустота, словно лопнувшая оболочка души, обнажившая черную дыру, которая засасывала в себя все чувства. Не было ни утра, ни дня и ночи, не было Дена, не было холода, тепла или любви, никогда не было Влада с его теплыми руками и добрым сердцем… Только тьма, съедавшая ее душу, только тягучая невыносимая боль, пожиравшая изнутри. Вася затряслась, вожделенно мечтая о маленьком инсулиновом шприце, и пусть сдохнет весь мир, пусть взорвутся все атомные бомбы, и разлетится на куски эта чертова планета, пусть останутся только она и Он со своей жестокой улыбкой на бескровных губах. Самыми сладостными в ее жизни были те моменты, когда руку затягивал жгут, так, что синели пальцы, а вены вздувались и чуть ли не лопались под напором крови, когда тонкую, словно пергамент кожу протыкала игла, и поршень, опускаясь, заставлял иглу вдавливаться сильнее, в кровь просачивался Его долгожданный яд. И, наконец, когда резким движением жгут сдергивали, она чуть ли не умирала от предвкушения болезненного наслаждения. Вася кусала пересохшие губы, расстегивая куртку, которая нестерпимо давила на нее, словно гробовая плита. Скоро боль и пустота с черным отчаянием стали такими нестерпимыми, что она захрипела, скребя скрюченными пальцами землю… Был бы сейчас нож, она бы ни секунды не раздумывая… И в этот момент, девушка словно сквозь вязкую субстанцию ощутила, как левую руку стянули жгутом.
- Ден… - прохрипела-простонала она, не веря в реальность происходящего.
В один миг исчезло все: звуки, цвета, запахи, все. Осталось только одно ощущение: игла вонзается в нее, прорывая кожу, уходит глубже под давлением поршня… Несчастное сердце лихорадочно забилось… казалось, этот сладостный миг никогда не наступит. Но вот жгут с силой сорвали с руки, холодок пошел вверх, к сердцу, чтобы вновь оттолкнуться и уже устремиться к мозгу.
- Тише-тише, киска. Твой Ден здесь. Ты собрала деньги?
Вася не в состоянии ответить тупо мотнула головой. Ден начал шарить по грязным карманам, отбросив использованный шприц.
- Ого! Офигеть! Да ты, я вижу, пользовалась популярностью! Набрать столько бабок..! Тебе что, даже стольники жертвовали, а..?!
Он с размаху ударил ее, но она даже не вскрикнула, лишь дернулась, выгибаясь с отрешенной улыбкой. На пересохших губах лопнула кожа, кровь потекла по подбородку
- Шлюха! Ты что же, подставляла себя за стольники?! Ниже падать просто некуда…
До Васи не доходили его слова. Блаженство захлестнуло ее с головой. Она все стонала, цепляясь за порванный ворот майки… Ден смотрел на нее, чувствуя жуткую ненависть и злобу… но, одновременно с этим, и огромное возбуждение.
- Как же ты сексуальна сейчас, чертова побирушка… - прошептал он, расстегивая на ней джинсы и грубо сдергивая их. Под ними оказались дорогие кружевные трусики – пережитки «конфетного» прошлого, как он иронично называл то время. Сдернув и их, Ден занялся свои ремнем, не сводя с нее взгляда. Никогда еще, она так его не заводила. А Васька изгибалась от удовольствия, что дарил наркотик, разрушая ее тело. Он рывком оторвал ее от земли и прижал к колонне, закинув ее холодные, покрывшиеся гусиной кожей ноги себе за спину.
- Ну же, скажи мне, сколько мужиков тебя сегодня поимело, а..? Тебе понравилось..? Тебе было так хорошо, как сейчас?! Они делали вот так..?! – Ден знал, что причиняет ей боль, и от этого заводился еще больше. Он жестоко насиловал ее, заботясь лишь о собственном удовлетворении.
Васька скулила и бормотала что-то бессвязное, лишь приглушенно вскрикивая, когда он особенно сильно прикладывал ее о колонну. Ей было все равно, что делают с ее телом, главное, она получила, что хотела. А то, что ее имеют самым унизительным образом, на улице, под мостом, так и не доходило до ее затуманенного сознания. Сейчас, она была счастлива. И почему-то в затуманенных хаотичных мыслях всплыло лицо того помощника машиниста из электрички, темный тамбур, тот миг, когда он обнял ее и прижал к груди, не отрывая взгляда от ее глаз... Все перемешалось в ее сознании, что-то обострилось, а что-то стерлось, вычеркнулось из реальности. Она вдруг четко ощутила, что он уже в ней, что он тяжело дышит ей в ухо, прижавшись еще крепче. Она очень ясно увидела темные глаза, так близко от своих глаз, что смогла заглянуть в его темную вязкую душу. Удовольствие обострилось до предела от боли, что он причинял, и все стало еще отчетливее. Васька даже почувствовала, как его рука, дернув вниз и окончательно разрывая ворот майки, сжала грудь. Наслаждение стало всеобъемлющим, полностью завладев разумом и душой, сводя с ума, снося все границы допустимого. Ваську затрясло, в голове, словно одна за другой загорались лампы ослепительного обжигающего света, и одновременно сознание будто выворачивалось наизнанку. Горячие судороги прокатывались по телу, сминая его, будто пытаясь уничтожить, сжать в одну точку. Волна за волной приносили боль и страх, что вот-вот все закончится, но оргазм все не прекращался, выжимая из нее последние, жалкие остатки сил. Клочками сознания она кое-как воспринимала, что он хрипит, судорожно сжав ее тело, она чувствовала, что задыхается, придавленная всем его весом. Она хватала ртом воздух, не в силах бороться с инстинктом самосохранения, хотя мечтала сейчас умереть. И вдруг, все резко прекратилось, замерло… Он чуть отстранился, и через закрытые веки она увидела ледяную усмешку в Его глазах… а потом он рывком вышел и отпустил ее, сбрасывая с себя. Девушка безвольной тряпкой упала на землю, ударившись головой, и этого хватило, чтобы прийти в себя. Перед ней стоял не Влад, а Ден, смотрящий на нее сверху вниз и застегивающий джинсы.
- Да, ты прирожденная шлюха! – он грубо пнул ее ногой, пока закуривал сигарету. Потом кинул ей джинсы, - Я пошел, догоняй!
Осознав, что сейчас произошло, Вася зарыдала. Она попыталась подняться, но тело ослушалось, и девушка упала, уткнувшись лицом в пожухлую траву. Разум механически отдавал приказы, а тело не могло их выполнять. Кое-как натянув джинсы трясущимися руками, она подползла к опоре, и, хватаясь за нее, медленно встала, чувствуя себя последним дерьмом. Место укола сейчас ныло, но душа болела гораздо сильнее. Она билась в агонии. Держась за подпорки, Вася, полусогнувшись, побрела за Деном, который все же ждал ее, стоя перед самой стеной дождя и докуривая сигарету. Вася схватилась за живот, его разрывало от боли. Ден подхватил ее, брезгливо поморщившись, но, все же поддерживая, чтобы она не упала.
- Ден… у меня все болит… - еле выдавила она из себя.
- Потерпишь. От этого еще никто не умирал, - холодно бросил он, - Завтра опять пойдешь на дело.
- Нет… умоляю…
- Заткнись. Ты свою дозу должна заработать, ясно?! Или может мне выкинуть тебя на улицу?! Или сейчас же прямо в таком виде отправить папочке? Он будет рад…
- Нет!!! Умоляю… прости…
Когда они исчезли в стене ливня, из-за дальней колонны вышел Влад. Он долго стоял, пытаясь осознать все, что он только что увидел. Он боролся с собой, чтобы не закричать, сжимая и разжимая кулаки. Он ненавидел себя за то, что опоздал. Когда начался ливень, он потерял девушку из виду, и долго носился по путям в ее поисках, пока, наконец, до него не дошло, что укромное место, где ее могли ждать, по сути, одно – под мостом. Он кинулся туда, и успел как раз к тому моменту, когда этот подонок курил, с безразличием наблюдая, как полуживая она натягивала джинсы и пыталась подняться. Влад хотел кинуться к ней на помощь, хотел убить этого подонка, разбив его морду о рельсы, но тот начал угрожать ей, и Влад увидел, как она испугалась при упоминании отца. Он понял, что она в полной его власти, и он шантажирует несчастную, манипулируя зависимостью, которую, наверняка, сам и инициировал, и страхом, что близкие все узнают. Влад запаниковал, лихорадочно соображая, стоит ли вмешаться или нужно все обдумать. Подонок упомянул, что завтра снова пошлет ее по электричкам. К этому времени Влад что-нибудь придумает, но обязательно заберет ее с собой. А пока… пока он не в силах даже держать самого себя под контролем… Страшные картины все еще ясно стояли перед глазами: словно одержимая демонами, девушка, бегущая по путям, падающая, и снова, точно безвольная марионетка поднимающаяся и продолжающая бег… изнасилованная, еле живая, распростертая на грязной земле, как пустая оболочка, как сломанная и выброшенная кукла, дергающаяся, еще живая, но уже приговоренная к мучительной смерти… Почему же рождаются такие люди, чей смысл жизни заключается в мучениях и унижениях других существ?! Как же всемогущий Бог терпит их присутствие на этом свете?! Влад не мог больше себя сдерживать и с диким криком ударил кулаком по бетонной колонне, вкладывая в этот удар весь гнев и злость, разбивая костяшки в кровь. Боль подавила кипящую ярость, в которую превратилась душа, но на ее месте разверзлась пустота и глухое отчаяние. Как он может помочь ей, если даже не знает, кто она и откуда… У нее нет документов. Она полностью зависит от этой сволочи. Она прочно сидит на игле. Ломка наступает в строго определенное время, раз этот подонок сумел точно все рассчитать… Еще немного и она навсегда исчезнет из этого мира. Влад зажмурился, уткнувшись лицом в исписанную граффити поверхность. Его просто трясло от одной мысли о произошедшем здесь. Когда он работал в милиции, то видел вещи и гораздо страшнее, но… эта девушка уже не была для него просто жертвой. В какой-то момент лишь с одного взгляда она проникла в его душу и осталась там. Он долго успокаивался, заставляя себя глубоко дышать. После стольких лет мучений, когда его близкий друг слетал и снова сажался на иглу, когда он убегал из стационаров в поисках новой дозы кокаина, а потом корчился и рвал на себе кожу в приступах ломки, когда крал у него деньги, вещи и исчезал, а потом, когда наступал краткий миг спокойствия, возвращался и рыдал на плече, и, наконец, когда его друга нашли в подвале какого-то заброшенного дома, где тот умер от передозировки и пролежал больше месяца, после всего того ужаса и опустошения, что он тогда пережил, судьба вновь возвращает его к началу, словно совершив полный оборот, что-то сорвалось и все пошло по второму кругу. Влад не был уверен, что сможет вновь все это пережить, но был уверен, что уже точно не сможет бросить эту девушку. Он еще долго стоял, уткнувшись лбом в колонну, переживая болезненные судороги памяти, которые, возникая из глубин подсознания, тут же перемешивались с действительностью. Уже позже, по привычке следователя осматривая место преступления, он нашел одноразовый инсулиновый шприц и тонкие кружевные трусики, по виду очень дорогие. Да кто же она такая, эта девчонка, которая под грязным тряпьем попрошайки носит дорогое белье и боится, что отца хватит удар, если он узнает правду?