Гл. 46. Спелеологи круглого стола - Чефирманыч

БРЕД ПЕЩЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА В ФОРМЕ ВОЛЬНОГО ТРЁПА


Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/164

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/145




Глава 46. ЧЕФИРМАНЫЧ
--------------------------------

                Тяжело приходится поэту,
                Если жить мешают подлецы.
                Вряд ли бы задумался об этом
                Даже сам товарищ Лао-Цзы  [1].
                Один мой хороший знакомый

Долго ли, коротко ли лабиринтили по пещере наши ясны соколы лихие, добры молодцы плохие, спелеолухи бухие, не ведомо мне. Белому Спелеологу, может, и ведомо, а мне нет. Бродили они, значит, ходили; ходили они, значит, бродили, да и выползли в небольшой гротик. И узрели в нём человека зломаньячного вида, который в ржавой-прержавой кружке, накрытой грязной-прегрязной верхонкой, варил крепкий-прекрепкий чефир. Поприветствовали его Алкальд, Бодуэн и Закусон. Поздоровался и он с ними. В общем, всё как надо. И разговорились они. И поведал сей человек, что его Чефирманычем кличут, и что он с зоны сбежал, залез в эту пещеру, украл у трёх зелёных змиев все ящики с водкой “Золотое кольцо” (потому что страдает клептоманией) и притащил их сюда. Теперь вот думает-гадает кумекает-соображает, как же ему из этих подземных каменных казематов на свет Божий дорогу сыскать. А спелеологи подумали: “Ни-и-и хре-на!!!...” И в натуре обалдели. Да и как им было не обалдеть – водка “Золотое кольцо” ведь обалденная.

Когда же канистрообразные бутылки с заветным зельем были на сто раз перещупаны, переглажены и перевосхвалены, порешили наши герои с Чефирманычем так. Они находят ему выход из пещеры, а он им за это отдаёт половину ящиков сокровенного пойла. Выход пошёл разыскивать Алкальд, а Бодуэн с Закусоном остались сторожить свою “драгоценность”. Такую чистую. Такую прозрачную. И так быстро превращающую человека в демона.

И вот разместились они в гротике, курят, чефирок попивают, а старый махровый зек рассказывает им истории из своей долгой косячной жизни:

– Помню, отмотал я свой очередной срок, иду по улице, на дворе майковый лай… тьфу, ласковый май стоит, тепло, птички порхают, бабочки летают. Прохожу мимо хрущёвки. На подъезде объявление: «Уважаемые жильцы! Пожалуйста, не выбрасывайте мусор из окон, а то дети подбирают его и надувают». А на лавочке расположился радужный отрок с ярко выраженным дефицитом тестостерона. Эдакий студент ботаник-гинеколог. И писклявеньким тенорочком под звон своей шестиструнной подруги соловьиные трели выводит – поёт серенаду своей курочке (а в окне торчит эдакая Вера дочь флибустьера, или Рая дочь самурая, и на него даже не зыркнет):

                Я не был вором, а ты была блатная,
                И уркаганом сделала меня.
                Ты познакомила с малиной и наганом,
                Идти на мокрую не дрогнула рука…  [2]

Когда ж голубоглазый хлопчик натреньбренькался, я подошёл с ним поздороваться. Кладу руку на плечо и говорю: “Здорово, брат лихой! Давно откинулся?” А тот возьми да и помре от разрыва сердца. И вот я опять на зону загремел – за убийство.

Сделав короткую паузу, Чефирманыч перешёл к следующей истории:

– Ну, пронеслись десять месяцев, которые все были январи. Откинулся, значит, я. И подвернулся тут мне кореш – старый мудрый слесарь Гнилобазаров. Мы с ним коротаем дни в лесной избушке около деревни Простоквашино. И просто квасим. Водку. Жратва закончилась. Корешок пьяный валяется. Ну, побрёл я в деревню. Хожу-гуляю, типа грибы собирал, песенку насвистываю:

                Шёл да брёл да через лес
                Злой балбесомракобес.
                Тёмен лес – дремучий,
                Лют балбес – вонючий.

                А в дупле скрывался дед
                Старый мракобесоед.
                Ел он злых балбесов
                Лютых мракобесов.

                Дед на шею скок да прыг –
                Тот ногами дрыг да дрыг…
                Не ходи в дремучий лес,
                Коли злой ты мракобес!

И походу приглядываю чё-нибудь. Зенками зырк-зырк: овца. Привёл её к нам, заколол, да и засунул под нары. Приятель проснулся, рукой шасть-шасть в поисках пузыря и… ухватил рог. Испуганно отдёрнул руку. Подумал немного и опять вниз потянулся. Ухватил копыто. Тут он с дикими воплями: “Черти за мной пришли!” кинулся бежать в тайгу. С тех пор кореш пить бросил.

А мне однажды ночью, когда я квасил уже целый месяц, явилась Смерть. Поглядела на меня пронизывающим взглядом, подумала и говорит: “Рано ещё”. Проснулся я в холодном поту, чувствую – сердце останавливается. С тех пор я пить не могу. Даже пива не пью. Не могу и всё. Вот так вот…

– А я, – вмешался в разговор Бодуэн, – точнее, а мы однажды в одной пещерной экспедиции достали пузырь водяры и решили не дать ему пропасть. Нас было десять рыл. Пустили пузырь по кругу – каждый делал по глоточку и передавал следующему. А мне так бухнуть хотелось, так хотелось, что я сижу и думаю: “Когда до меня очередь дойдёт, я следующему передавать не буду – один всё выпью”. Я в очереди четвёртый, так что пришлось мне почти целую минуту терпеть. Наконец, беру в руки её, родимую. Разеваю пошире рот и… бульк, бульк, бульк… до дна. Пытались отобрать – не смогли. Тогда схватили банку с килькой в томате и эту банку об мою рожу расплющили. И прозвали меня Расплющенная Килька. Но пить я всё равно не бросил!

Чефирманыч поглядел на Бодуэна, как гопник на панка, а тот продолжал:

– Пить водку – это так же прекрасно, как спать с любимой женой!

– Уточни, – сурово произнёс Чефирманыч, – любимой кем? соседом?.. Или её мама в детстве любила?.. А если любимой тобой, то вечно прекрасно, или нет? Когда ты сидишь на унитазе, то любишь ли ты её в этот момент?

Наступила минута молчания.

Потом Чефирманыч перешёл к следующей занятной истории:

– Как-то раз завалился я на хату, где вписывались Змей Героиныч, Марихуана Прекрасная и Роман Наркоман. А Змей Героиныч тот был рождён, чтоб летать, имел пламенное сердце и владел тремя языками…

Но тут послышался звон жумара об карабины и “каталку”, шорканье одежды о стены и лязг триконей о камни – это вернулся Алкальд. И сообщил, что близлежащий выход из пещеры найден. Как же он так быстро сумел обернуться? Случайное совпадение? Или у истинных спелеологов имеется чутьё на выход? Нет! –

Время выхода из лабиринта зависит от количества извилин!

А когда вывела наша троица Чефирманыча из дыры, он полной грудью вдохнул в себя аромат цветущей природы и молвил человеческим голосом:

– Охо-хох, давление-то на улице пониженное, на мозги вон как давит.

– А я не чувствую, – ответил Алкальд.

– Так не у всех же в голове мозги имеются, – съязвил Чефирманыч.


[1] Лао-Цзы – основатель даосизма.

[2] Из блатной песни неизвестного мне автора.


Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/164

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/145