Два друга

"По дороге из Вильянди в Тарту повстречались Гандон и Лапоть ..."
 ( из вольного пересказа эстонской народной сказки )

 " Тьфу, блин, гады криворукие ..." – ругался про себя Николай, стараясь оторвать вмерзшую в пломбир пергаментную, прикрывающую вафельный стаканчик, бумажку. Сегодня его раздражало всё: и эта бумаженция, и жесткое кресло электрички, и копошащаяся в своей сумке, сидевшая напротив, толстая тетка, и деваха с лошадиной мордой, сверкавшая из под мини юбки своими дряблыми ляжками.
 
 Всё планы на пятничный вечер полетели в тартарары ...
 
У "Зенита" сегодня ответственный матч и уж наверняка кореша, затарившись пивком, рыбкой и приняв по соточке, собрались у Лешки, а ему, бедняге, на треклятую дачу надо переться.

 Э-хе-хе ...А чё делать-то?  Чё? Танька, сеструха, наехала : "Мало того что я дочку одна тяну, да полоумную старуху обхаживаю, так еще и дача на моих плечах... Забор уж давно подправить надо, колодец почистить, да и картошку пора копать, а от тебя, кобелюга, никакого толку, только знаешь туда лахудр своих возить ... Вот припрись еще с кем нибудь – хрен вам будет с постным маслом, а не коечка на мансарде ..."
 
Самое поганое, что Танька была права. От Володьки, бывшего сестрина благоверного, то приходили алименты, то нет, а если чего приходило, то сущие гроши. А племяшке уж четырнадцатый годик, приодеться охота и Танька жилы рвала, на двух работах работая. Да почти девяностолетняя баба Дуся, мать покойного отца, не слабо ей "прикурить" даёт. Дача-то для сестры какое не какое подспорье, хоть картошки на пол зимы запасут, да консервов разных накрутят, а от него им и помощи почти никакой. Жизнь-то у Кольки холостяцки беззаботная – какая, тут, к Лешему, картошка-морковка ...
 
В Девяткино, где железнодорожная станция стыковалась с метро, толпившийся на перроне народ с поспешностью ринулся занимать свободные места.

 - Коля! Коля! Лебедев! – окликнул кто-то безучастно глядевшего в окно Кольку – придержи местечко.
 Колька прихлопнув ладонью свободное пространство на лавке, огляделся – оказалось это Степан Иваныч, цеховой парторг из отставных прапоров.
 - Ну, здорово Николай – пожимая руку поздоровался тот – Вот уж не чаял тебя встретить, сегодня ж футбол, а тебя куда-то несет.
 - Да на дачу, к сестре, еду, помочь там кое в чем надо.
 - А где дача-то?
 - На 67-м.
 - Ясно. А у меня в Лемболово.

 Степан немного помолчал, обдумывая что-то про себя ...
 - Слышь Николай! А давай ко мне заедем? Фазенду мою поглядишь, у меня в холодильнике поллитровочка припасена – посидим, поговорим, так сказать, в не формальной обстановке ...
 - А удобно ли?
 - Да чё неудобного. Супруга моя в Старую Руссу укатила мамашу проведать, дочь со своим семейством на курорте прохлаждается, а я холостякую. Давай Коля поедем!
 "И правда что ли к Степану зайди ? – обдумывал про себя Колька – Подождет Танькина картошка до завтра, ничего с ней не случится. А так может и концовку второго тайма по телеку застанем."
 - Давай Иваныч, заедем ...

 Степанова дача располагалась в шикарнейшем месте. Как только кончалась лесная, ведущая от станции дорога, так сразу же справа, над речкой и стоял, на фундаменте красного кирпича, выкрашенный веселенькой голубой краской, финский домик в два окна с верандой.
 
- Давай Коля проходи – раскрыв калитку, пригласил Степан – Вот моя фазенда.
 
От калитки, сквозь ухоженный, в котором чувствовалась рука опытного армейского хозяйственника, участок, к дому вела дорожка из утрамбованного, битого кирпича. Пока дошли хозяин с гордостью показывал свой сад-огород. А перед домом Николай вдруг остановился как вкопанный – на углах дома красовались водосточные трубы из нержавейки, диаметром никак не меньше чем 4 дюйма!

 - Что с тобой Коля? – удивленно поинтересовался Степан Иваныч.

 - Иваныч! А трубы-то ты скомуниздил!

 - Это как это скомуниздил? Ты это, того, говори да не заговаривайся - я за них в заводскую кассу платил, как положено!
 
- Платил ты ... Чё ты там заплатил - гнутые три копейки? Когда мне нержавейка на катер понадобилась, так я весь завод облазил, да только "Шурика Лысого" и нашел. Говорят, мол строго фондированный материал, на килограммы счет идет. Вот и получается, что для беспартийных фондированный, а для парторгов, особ приближенных, нет!

 - Да Коля, да ... Говорили мне, что ты любишь на партию пошипеть, а я не верил. Думаю как же так – передовой рабочий, общественник ... нет, не может Николай себе такое позволить. А оно вот как выходит – правда это. Надо Лидии Николаевне, из первого отдела шепнуть, чтоб проверила, чем Николай Лебедев дышит, не диссидентствует ли часом?

 - Шепни Иваныч, шепни. А я Анатолию Федорычу шепну ...
 
- Эт какому Анатолию Федорычу?

 - А дяде моему, полковнику ОБХСС. Уж он то с тебя за каждую дощечку, за каждый гвоздик в твоей халупе документ стребует!
 
Постращав друг друга, оба впали в задумчивость, мысленно решая сложнейшую, жизненную теорему, и у каждого выходило, что из десяти решений девять не в его пользу ...

 - Ладно Николай, чё это мы о пустом спорим – пойдем-ка лучше по рюмахе-другой выпьем. А ты, значит того, если чего понадобится, то по заводу не шляйся, а прям ко мне иди. Степан Иваныч для друзей последнюю рубаху снимет ...
 
- Так-то оно лучше будет. И ты Иваныч, если какую железку выточить надо ко мне дуй – для тебя без всякого магарыча сделаю в лучшем виде.