Гл. 48. Спелеологи круглого стола - Влюблённый в Х

БРЕД ПЕЩЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА В ФОРМЕ ВОЛЬНОГО ТРЁПА


Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/179

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/164




Глава 48. ВЛЮБЛЁННЫЙ В ХЕЛЬ
------------------------------------------

                В любви душа вскрывается до дна,
                Яснеет в ней святая глубина,
                Где всё единственно и не случайно.
                В.Я. Брюсов

                Мы не умрём мучительною жизнью,
                Мы лучше верной смертью оживём.
                В.С. Высоцкий

Три алкаша тащат по пещере четыре ящика водки. Пот с висков капает, как вода со сталактитов. Пар изо ртов валит, как тёплый воздух из пещер в лютую стужу. Мышцы усталостью сводит, а сердце как перфоратор колотится. Тяжко им. А для чего тащат?... Будто делать им больше нечего!... Что это за жмурики, как вы думаете? Правильно! – бывалые свинозавры Алкальд, Бодуэн и Закусон.

А под землёй чудно! И безлюдно. Но тащить “Золотое кольцо” трудно. 

И вдруг из узкой щели им навстречу подымается высокая фигура в насквозь проглинянном комбезе.

– О! Человек! Ну, здоровеньки булы, як в нашей Норвегии гуторят.

– Ну, здравствуйте.

Познакомились они, разговорились. Незнакомец оказался восемнадцатилетним парнем по прозвищу Блэки. И вот какие интереснейшие вещи он им поведал.

– В классе, где я учился, почти все были гопниками. У них на уме только бухло, бабло, герлы да сотики. И борзели они до того, что приносили в школу мафоны и крутили на перемене свою дебильную попсу. И попробуй что скажи! Бе-е-сит. А я слушал и слушаю рок и металл, писал и пишу стихи и рассказы. Они у меня ужасные – всё демонические миры, ведьмы, вампиры, зомби, кровь, психушка, война. Вот образец моей лирики:

                О, Смерть-невеста! Здесь, в покое склепной пыли,
                Ты вену вскрыла для меня своей руки.
                Я ледяной напился из неё тоски,
                Тоски и ностальгии по Могиле.
                Мои уста тебя, о Смерть, благословили…

Однажды, читая Гофмана, я осознал философское значение своей поэзии. Вот что меня поразило: “В одной старинной книге говорится про некоего любопытного чудака, у которого в теле бродила особая materia peccans [1], выходившая только через пальцы. Он же подкладывал под руку лист хорошей белой бумаги и туда стекала вся вредная бродящая жидкость. Эти мерзкие выделения он называл стихами, рождёнными в тайниках души” [2]. Точно про меня!

Я не находил вокруг себя тех, кто бы меня понимал. Поэтому я начал активно переписываться. И отыскал немало интересных личностей в других городах.

А рядом с собой… Однажды, в пятнадцать лет, я наконец подружился с одной неформалкой. Звали её Пандора. Или Ящик Пандоры – ей так даже больше нравилось. Она красила ногти в чёрный цвет, носила на груди тау-крест, по праздникам рисовала около глаз пауков и напяливала майку с надписью MAYHEM [3] (в оконечностях букв М – лапчатые перевёрнутые кресты). Правда, до знакомства со мной MAYHEM она не слышала. Это я по-настоящему заразил её путней музыкой.

Пандора стала моей первой любовью. Платонической. Мы обменялись фотографиями и договорились, что перед сном будем их целовать. Но однажды я увидел, как Пандора на перемене показывала мою фотку каким-то гопницам и все хихикали. После этого мы поссорились. Но после помирились.

Однажды я заболел. Сидел дома. И отправил ей письмо:

«My little dead girl [4] Пандора! Из-за злосчастного недомогания не могу увидеться с тобой лично, но всеми фибрами души жажду немедленной встречи. Преисполнись терпения, моя любимая ведьмочка, и вскоре мы вместе, как раньше, под карканье ворона отправимся на кладбище мечтать о смерти и вызывать дух Саурона.
                Твой вечно любящий Блэки

P.S. Стихотворение “Мятущийся скат”:
                Я – мертворождённый скат,
                Сквозь океан недовольства плывущий.
                О когда же, о когда
                Достигну я нерестовых вод?»

Я надеялся, что стихотворение проймёт Пандору, и она ощутит всю символику строки о “нерестовых водах”. Осточертело ведь оставаться единственным девственником в классе. В пятнадцать лет! Все, кроме меня, уже набрались опыта. Сосед мой по парте – Чудила с Нижнего Тагила – только и знал, что заливать, сколько он перетрахал домохозяек, развозя с отцом молоко. Поэтому, говорил, и в школу вечно опаздывал [5].

А тут ещё мать вернулась от гинеколога в скверном расположении духа и, напившись, начала дундеть над ухом по поводу моей причёски – покрашенного в чёрный цвет хаера.

Интересно, кто-нибудь умирал от неразделённой любви в пятнадцать лет?

Однако про Пандору лучше не вспоминать. Сначала она подружилась с Хренальди – скрипачом из местной команды МАЛЮТА СКУРАТОВ, которая в новоизобретённом стиле – black-metal-rap – пыталась играть всякие блатные песни, начиная с “Мурки” и кончая Шуфутинским. А потом моя первая любовь докатилась до того, что… Противно говорить о такой мерзости, но придётся. Она… она начала слушать долбанного гомика Мерилина Менсона. После этого я с Пандорой перестал разговаривать. А тут как раз кстати мне под руку подвернулся журнал “Dark City” за ноябрь 2000. Там на стр. 56 помещено интервью с одним из отцов death-metal – лидером DEISIDE Гленом Бентоном:


« – Я слышал, что Мэрилин Мэнсон занимает пост священника в церкви Сатаны…

Глен Бентон:  Ну, это не так уж и сложно – стать священником в церкви Сатаны. В церкви ЛаВея, к примеру, ты платишь 500 $ – и вперёд! Так что весь сатанизм катится туда же, куда и Мэрилин Мэнсон. Хех, когда-то давно у меня был концерт во Флориде, так этот урод пришёл на него, а потом бегал от каких-то скинов. Здорово они его тогда замесили!

– А он и тогда был похож на обкуренного гомика?

Г.Бентон: Ну да! Он регулярно появлялся на моих концертах, и всегда его били. Потом он занялся сатанизмом, потом прицепил себе пару сисек, потом ездил на какой-то свинье… Да пошёл он в задницу – скоро о нём никто и помнить не будет, а я останусь. Мне не надо продавать миллиарды дисков – я и так слишком долго на сцене. И это для меня лучшая награда – за последние 12 лет столько групп пришло и ушло – не счесть, а я остаюсь. Это не тиражи и не деньги – это моя жизнь».


После этого… После этого я многое передумал, пересмотрел в своей жизни. И сильно изменился. Повзрослел, стал совсем другим. Суровость вертикальных пещер, по которым я начал лазать, переродила меня, изменила мой характер. Я прочитал много разных серьёзных книг, сопоставил свой личный опыт с опытом человечества и… по-настоящему влюбился в Хель, то есть в Смерть. И решил всю чашу своей не расплёсканной любви преподнести ей – хозяйке Хельхейма…

Да, кстати, о чаше не расплёсканной любви – что я о ней думаю. По моим соображениям каждому человеку даётся некая чаша – чаша душевной любви. Вы знакомы с “Дворянским гнездом” Тургенева? – там есть одна сцена с Лизой – читаешь это, и потрясаешься: какая могла быть любовь в душах человеческих! Романтическая любовь. Большинство современных людей этого не понимает. И не поймёт. На самом же деле это же потрясающая сила, это потрясающая радость, ради которой люди готовы были идти хоть на смерть, хоть на каторгу. Ну хоть кто-нибудь, кроме меня, может понять, как это… прекрасно! Такая любовь – колоссальная человеческая радость. Благо. Те свободные половые отношения, которые сейчас пропагандируются, это… это… возьмите вы эту чашу, чашу подлинной любви, и её проткните. Она вытечет. Потом люди женятся, выходят замуж, и между ними отношения… ну да так себе – может и ничего, может и похуже. То они разведутся, то они сойдутся. Чаша любви давным-давно, ещё в юности, расплёскана – беспробудная серость взаимоотношений угнетает и их самих, и нас – их детей. Нас даже ещё побольше, чем их. Так вопрос разве в том, чтоб выйти замуж? Или же в том, что сохранить в себе это чувство любви? Даже если я и не найду свою вторую половину, всё равно в моей душе сохранится вот эта полнота человечности – не расплёсканная чаша…

И вот, подобно Лермонтову, я решил свою чашу любви преподнести Смерти. Да, да, наш русский гений любил именно её! Вот что я прочитал в “Растворении души” Тимура Назимкова: “Анализ переживаний Лермонтова, болезни его души позволяют говорить, что более всего он любил СМЕРТЬ. У неё он мог найти в конце концов взаимность. Смерть влекла его больше, чем любая земная женщина” [6].

Чаша любви… Почему большинство людей боятся смерти? Разве страшно, если тебя убьют? По-моему, гораздо ужаснее, если в душе человека царствует бесчувствие и равнодушие. Если окамененное нечувствие поработило и ум, и сердце. К этому состоянию быстро приходят те, кто очень сильно погрязает в случайных половых связях. Разврат полностью парализует деятельность сердечных чувств. Такие люди становятся очень эгоистичными, совершенно неспособными к семейной жизни. Потому что ищут только мимолётных наслаждений и больше ничего. Этот эгоизм полностью вытесняет из души человека ту природную чашу любви, которая даётся каждому человеку от рождения. Случайные половые связи опустошают её до дна, делают пустым этот драгоценнейший сосуд, который превосходит все прочие ценности земной жизни человека. Оказывается, чашу любви можно расплескать. Куда? В никуда: на случайные встречи, на мысли, на внутреннее распаление страсти. Эта чаша расплескивается, и в результате человек остаётся опустошённым. Знаете, есть многие люди, которые ведут вот такой образ жизни, и затем хотели бы влюбиться, и не могут. Нет любви. Нет. Просто её нет и всё. Чего только не делают они!.. Это особенно встречается среди артистов. Я не говорю о всех (я не знаю), но среди артистов это особенно. Они уже не способны к любви – они способны только к игре. Только играют в любовь. И вот, бедные, играют, играют… Я не знаю, чт; отдали бы они, чтобы у них это чувство заговорило. Помнят же, что когда-то это ещё было. А уже ничего нет. Труп! Живой труп! Вот это – опаснейшая вещь. У человека – полное нечувствие, нечувствие окамененное, стопроцентный эгоизм. В этой душе – настоящая клоака грязных мыслей и чувств. Разве у такого человека может быть нормальная семейная жизнь? Разве он способен к истинной жертвенной любви?

Почему-то в обществе создалось ложное мнение, что в жизни настоящего мужчины – богатыря с избытком тестостерона – должно быть много-много женщин. Но вот возьмём современных сикхов, испокон веков отличающихся воинственностью. Непременный атрибут сикха – кинжал или нож. Нож для него – как для православного крест. С детства сикхи обучаются боевым искусствам и никогда в жизни не стригут волос. Они – секс-символы Индии. Но каждый сикх носит на руке браслет – символ полового воздержания, поскольку сикх не может заниматься разгульной половой жизнью. Семья для него свята. Сексом они занимаются только со своими жёнами. Но зато каким сексом! Сексуальная компонента брака стоит у них на первом плане.

В наши дни разврат идёт какой-то грязной волной. Некая сель движется на наш мир. А люди, ещё совсем молодые люди, уже полностью вылили свои драгоценные чаши. Как не уподобиться им, как сберечь свою чашу? Куда уйти из этого грязного пошлого мира, чтобы не дышать его мертвящим воздухом, не преклонять колен перед всесильным долларом, не видеть пошлятины, которая прёт с витрин и рекламных щитов? Куда?.. Но ведь есть же в мире она – Хель, Смерть – прекраснейшая женщина, ради которой действительно стоит жить. И умереть.

Я выбрал свой путь. Эдды сообщают, что Хельхейм расположен глубоко под землёй. По логике вещей, он находится не в нашем трёхмерном пространстве. Но выход в то пространство должен быть где-то в глубоких пещерах. По этой причине я и ломанулся в центральный спелеоклуб нашего города. И, параллельно, активно занялся скалолазанием. Лазал, лазал и лазал как угорелый орангутанг. И по наземным скалам, и по подземным. Нередко ходил в сложные вертикальные дыры один, хоть мне и говорили, что я – чокнутый самоубийца. Точно! – я же лазил для того, чтобы ощутить, где же находится вход в мир моей возлюбленной Хели. А в семнадцать лет я столкнулся в городе с Трахрабрурбруеллой Пуримовной. Она разразилась страшными ругательствами и напоследок брякнула: “Да чтоб ты в самую глубокую яму провалился!” И вскоре после этого меня взяли на Кавказ и я побывал на дне глубочайшей пещеры мира – Крубера-Воронья, глубина 2191 метр. Кайф невообразимый! Особенно, когда стягиваешь с себя гидрокостюм и ощущаешь запах одежды под ним – будто на гниющего заживо бича десять раз пописали. Но не вам о нём рассказывать.


Поскольку Блэки не захотел помогать Алкальду, Бодуэну и Закусону тащить “Золотое кольцо”, то они расстались. И каждый пошёл своей дорогой.

Но кто же из них раньше встретил смерть?..

Оставим на время троицу крутых спелеологов и посмотрим на Блэки. На человека, влюбившегося в Хель – повелительницу ада. Влюбившегося, несмотря на то, что германо-скандинавские предания сообщают, что эта злющая старушенция была далеко не красавица. Впрочем, Мефистофель выразился о древнегреческих сёстрах-страшилищах Форкиадах так:

                И смертный грех, видать, не так дурён,
                Раз с пугалами этими не сходен.
                Мы б выгнали из преисподней вон
                Таких неописуемых уродин [7].

Следовательно, Хель – не самый страшный мифологический персонаж.

Долго ли, коротко ли лабиринтил Блэки по вертикальным ходам, нарушая вечную тишину звоном французских “вериг” на своей обвязке (уподобляясь привидению в старинном английском замке). Как вдруг явился к нему первый посланник от Хель. Из восемнадцатого  века. И поведал, какие трудности он преодолел, чтобы до Блэки добраться. И всё во имя любви к Хель! По дороге посланник захотел пить, зашёл в трактир и попросил подать “кровавую Мэри”. Минуты через три трактирщик вынес к нему на руках окровавленную девушку с разрубленным черепом и сказал, что её зовут Мэри. Путник растерялся, и не придумал сказать ничего умнее, чем следующее: “А ты знаешь, что Христос воскрес?” (Дело было вскоре после Пасхи). Трактирщик рассвирепел и собрался его побить. Но Хель телепортировала своего посланца к Блэки. И он продекламировал ему сонет “В пламени”.

                Я в пламени. В стенах, среди цепей железных.
                Мой лунный род попрала раса шутников.
                Я мёртв. Не влечёт ни к барышням в альков,
                Ни в тьму пещер меня, ни в горний мир, ни в бездну.

                Всё в пламени. Земля могил во мраке тонет.
                Вечнопогибший я?.. Лишь зомби зрю кругом.
                Наверно, я сошёл с ума в краю чужом,
                Коль ощущаю смерть в небесном перезвоне.

                Душа распята. О, страданий злая плеть!
                Ты не даёшь ни в высь, ни в пропасть улететь.
                Бушует пламя, не спасает лунный щит.

                Стремился к свету я. Теперь, смолой облит,
                Во огнь погружённый мёрзну. Нету сил…
                Я тонкой гордости своей плоды вкусил…

После чего посланник превратился в летучую мышь и улетел.

Через несколько часов перед Блэки предстал второй посланник от Хель. Из девятнадцатого века. И поведал, какие трудности он преодолел, чтобы до Блэки добраться. И всё во имя любви к Хель! Посланник сидел в библиотеке.

                Тринадцать старых ламп, железных и овальных,
                Там проливали блеск мерцаний погребальных
                На вековую пыль забвенья и чудес [8].

За столами тринадцать стариков, напоминающих мертвецов, углубились в книги. На стенах висели тринадцать портретов. За окнами на ветвях вековых деревьев с облетевшими листьями под октябрьским моросящим дождём мокли тринадцать леших и тринадцать русалок. Вдруг часы пробили тринадцать раз, и посланник понял, что ему пора идти. Он приплыл в Египет и прямо в своём английском смокинге и цилиндре направился в пустыню. Повстречал бедуинов. Они посмотрели  на его наряд и трость и сразу поняли, кто перед ними – шайтан! А с шайтанами бедуины расправлялись просто – кидали в них камни до тех пор, пока они не исчезали. Посланнику грозила неминуемая гибель, если бы Хель его не спасла – не телепортировала к Блэки. И посланец замогильным речитативом поведал ему “Лунный род”.

                Интенсивность – я ощущаю лаву, несущуюся в моих венах…
                Звёзды изменяются – вступить в четвёртое измерение…

                Лунный род…

                Безмолвный и скорбящий из той сферы,
                Где за пространством льются слёзы, яды,
                Сквозь призму мрака все столетья, эры
                В потоке грёз, от коих ужас ада
                Ползёт, ползёт; всё наблюдает башни:
                Из чёрных дыр к Луне и в день вчерашний
                Они простёрлись, дремлют… Там застыли
                Немые воины. Рун рисунок страшный
                Уж стёрся со клинков. В сырой могиле
                Заржавели доспехи, сгнила плоть,
                Парчовые одежды – как милоть.

                Астральный род…

                Сверхъестественный дикий охотник – ангелы сходят…
                Мы вступаем в измерения позади пространства…

                Лунный род…

                Вкушая квинтэссенцию порока,
                Вне времени в отчаянии полном
                Он пребывает. И стекает с ока
                Поток Аида – назван Ахероном.
                Он, не нашедший растворенья в Лете,
                Он, видящий всё только в чёрном цвете,
                В ту область устремиться пожелал вдруг,
                Где всё сложнее, чем на сей планете
                Теченье жизни… Тьмы эонов отзвук
                Снял с праха мишуру, он стал, как есть –
                Пуст, гол и сер… Бредёт, куда ни весть

                Астральный род…

После чего посланник превратился в летучую чёрную кошку и улетел.

Через несколько часов перед Блэки предстал третий посланник от Хель. Из двадцатого века. И поведал, какие трудности он преодолел, чтобы добраться до Блэки. И всё во имя любви к Хель! В юности он устроился работать в Церковно-реставрационную организацию. Располагалась она в заброшенном фермерском хозяйстве посреди дремучего леса и гнилых болот. Создали её вампиры. Зарегистрировали юристы-пофигисты. А посланника приняли на должность донора крови. Хотя в трудовой книжке ему написали, что он – главный бухгалтер. Проработал он в ней недолго. Однажды наглотался “колёс”, после чего отправился сдавать кровь. Медсестра ввела ему в вену шприц и вскрикнула от ужаса – кровь оказалась зелёного цвета. Тогда его уволили “по собственному желанию”. А через десять лет к нему пришло письмо из налоговой инспекции. Где говорилось, что он должен заплатить налоги за десять лет за землю – двадцать один с половиной гектар земли. Поскольку является главным бухгалтером Церковно-реставрационной организации, а больше никого из этой организации налоговая отыскать не смогла. Посланник чуть не потерял сознание от пережитого ужаса. Но его спасла Хель – уничтожила в налоговой все упоминания о своём посланнике. И телепортировала его к Блэки. И хриплым леденящим голосом он зловещал ему стихотворение “Кровавыми реками сумрачных саг…”.

                Кровавыми реками сумрачных саг
                Я бредил, отчаяньем полным дыша.
                Под “Requiem” Моцарта, разум круша,
                Глаза себе вырвал, швырнул их во мрак.

                Мне ворон вещал о мистической мгле,
                Дракон из утробы изблёвывал яд,
                Мой мозг леденел от русальих рулад.
                Да, нету мне места на этой земле…

                На небо пытался найти я пути,
                Но тщетно – душою я слеп, словно бес.
                Стою на краю: предо мною – отвес,
                Во мне – пустота. Так куда мне идти?!..

После чего посланник превратился в маленького дракончика и улетел.

А что же стало с Блэки? Неизвестно. Но сохранился его короткий рассказ, называющийся “Она…”.


[1] Вредное вещество (лат.).

[2] Гофман Э.Т.А. Житейские воззрения кота Мурра. М., 1967, стр. 182.

[3] Отцы black-metal.

[4] Моя маленькая мёртвая девочка (англ.).

[5] Ср. с: Таусенд Сью. Дневники Адриана Моула. Часть 2, 7 апр. (Изд.: М., 1989).

[6] Назимков Т.Г. Судия мне – Бог. Растворение души. Красноярск, 1998, стр. 210. (Растворение души. гл. 2, п. 6).

[7] Гёте И.В. Фауст. Пер. Б.Пастернака. М., 1969, стр. 328.

[8] Роллина Морис. Библиотека.


Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/179

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/01/24/164