58. Таинственное интервью

… Следствием ночного налёта талибов стала возросшая активность Марка. Он и без этого не страдал особенной усидчивостью, а тут стал и вовсе непоседой. Его можно было увидеть в самых разных уголках лагеря в одно и то же время. По крайней мере, так казалось... Он что-то вызнавал, постоянно уточнял и отмечал в блокнотике. Зашёл и в учебный класс. Попросил показать наличие и размещение огнетушителей. Меня самого очень интересовало, почему их в классе нет. То-то порадовался бы наш пожарный надзор такой возможности удовлетворённо потереть ручки и оттопырить карманчик пошире, чтобы денежек срубить по-лёгкому!
 

Мы с Марком добросовестно осмотрели все углы. На слово он не поверил. Я сказал, что следов огнетушителей в помещениях нет. А вот, на дощатом помосте, сразу за дверью, стоят аж два! Мы с Марком вышли и убедились – так оно и есть. Канадец пробурчал что-то под нос, покрутил головой и удалился. Но огнетушителей от такого визита в учебном классе так и не прибавилось.


Ещё одной мерой по усилению режима и обеспечению безопасности стало выдворение за пределы авиабазы лиц местного населения. Точнее, не выдворение, а недопущение сюда и запрет для привлечения к любому виду работ... Не все работы на базе выполнялись военнослужащими и гражданским персоналом. В нашем лагере было довольно чисто, если не брать во внимание пыль и отсутствие асфальтового покрытия. Окурки аккуратно складывались в заботливо расставленные и многочисленные урны, а пластиковые мусорные баки тоже стояли почти в каждом закутке. Собранную коллекцию мусора и окурков потом кто-то должен был перенаправить дальше по сложной цепочке.
 

Так вот, первым звеном в этой цепочке и были уборщики-мужчины из лиц местного населения, то есть, афганцы. По совместительству, они же и выполняли роль уборщиц, моющих служебные и жилые помещения.


Найти хорошую и дельную уборщицу – не меньшая проблема, чем отыскать грамотную секретаршу. И слова «мыть пол» по отношению к мужчине можно применять лишь с приличной дозой нездорового оптимизма, а уж особенно – к афганцам. Примерно так же высказывался один военный персонаж из фильма «Щит и меч» относительно глухонемой шпионки в немецкой разведшколе: «Ха!... Баба-диверсантка!»... – Скепсис, презрение и пренебрежение... Но приходится и с этим мириться. Не знаю, чем такая необходимость вызвана на авиабазе. То ли экономией, то ли невозможностью найти кого-то другого на такую работу, то ли определённым заигрыванием с местным населением. А уж о том, чтобы нанять на подобную работу женщину-афганку, не может быть и речи. Так что роль полотёра всё равно принадлежала лицу мужского пола.


Когда я видел, как приходящий работник пытается вымыть пол в учебном классе при помощи всего одного ведра воды, меня разбирал гомерический хохот. Это было просто невозможно! А попыток набрать второе или третье ведро почему-то никогда не предпринималось... Девушка из Торонто просила меня обратить внимание на субъекта, который должен приходить и заниматься уборкой. Имя его Ахмад Азиз... Не знаю, он ли это был. Я не знакомился с тем, кто приходил. Просьба заключалась в том, что я должен как-то внимательнее к нему отнестись. Как бы это выглядело, не представляю. Едва ли я перебросился парой слов с уборщиком, кроме обычного приветствия на непонятном для обоих языке.


Приходил он нечасто, раза два в неделю. Худощавый, немолодой, черноволосый, одетый в потрёпанный тренировочный костюм. Вид был какой-то подобострастный, жалкий и запуганный. Мне так показалось. Головы не поднимал, избегая взгляда в лицо, но было заметно, что глаза его так и зыркают по сторонам исподлобья!... Пару баночек кока-колы я неизменно всучивал ему просто так, от доброты душевной. Банки тотчас мгновенно исчезали в необъятных карманах шаровар, да так лихо, что и видно не было, что они там есть.
 

Афганец что-то бормотал в знак благодарности, а голова его склонялась ещё ниже. В моей комнате он не убирал никогда. Просто я отказывался от таких услуг, предпочитая вымыть пол самостоятельно и именно тогда, когда это нужно, а не когда положено. А в учебном классе такая уборка занимала минут пять, хотя вымыть требовалось две большие комнаты. После ленивого размазывания пыли по линолеуму всегда оставались белёсые разводы, а вымыть и протереть вторично, видимо, запрещал коран или личные высокоморальные убеждения уборщика.


Уже через пять-десять минут после такой уборки невозможно было определить, что она вообще происходила. Тем более, что в классе посетителей толклось немало, а пылищи на улице – полным-полно... Не знаю, почему этого человека просили как-то жалеть или  сочувствовать ему. По-человечески понятно, что он находился в очень трудном положении. С одной стороны – постоянный заработок в стране, где работы почти нет ни для кого. А с другой – как бы предательство, если рассматривать со стороны его же соотечественников, сочувствующих талибам и ненавидящих всё американское. Ведь оккупанты в данном случае – именно американцы, а работа на авиабазе – помощь врагу. Кормить семью надо..., а жить со своими соплеменниками в согласии не надо, что ли? Что выбрать и как существовать между двух огней?... Как выжить по принципу: и вашим, и нашим?... Попробуйте ответить на эти примитивные и лёгенькие вопросы. Не думаю, что это удастся сделать сразу и однозначно.


Вы же прекрасно знаете, что при возникновении такого рода конфликтов, вполне уместно и допустимо, если местный житель днём – мирный дехканин и семьянин, а вечером – уж извините!... Надо доставать припрятанный карамультук, чтобы не заржавел, ненароком... По крайней мере, так очень часто случается.


Развивая эту тему, можно предположить, что приходящие работники из числа местных жителей вполне могли быть источником определённой информации. Пусть, они и выполняли самую неблагодарную работу, не были приближены к настоящим секретам, но ведь по крупицам и набирается многое, что имеет настоящую ценность для аналитиков и стратегов... Так что, обстрел «деревяшки» в самый пиковый момент нахождения там большого количества людей не являлся простым совпадением или случайностью. Думаю, что всё это очень хорошо понимали, когда принимали решение о прекращении взаимоотношений с работниками-афганцами.
 

… Однако, через недельку всех работников снова можно было увидеть при исполнении обязанностей. Значит, это тоже нельзя расценивать как случайность. В конце концов, у американцев есть и свои информаторы, и свои аналитики, и разведчиков немало. А также исключать возможность прямого подкупа тоже нельзя. Здесь нет ничего кардинально нового в исторических методах добывания информации, как при любых военных действиях.


Возвращаясь назад к той ночи, когда произошёл ракетно-миномётный обстрел, хочу уточнить, что не у всех в нашем лагере имелась возможность относительно спокойно уснуть, не говоря уже о просмотре хоккейного матча. В дальней стороне, где проживали братья-киргизы, напряжённость чувствовалась почти до самого утра. Из окон можно было наблюдать зарево взрывов  и слышать канонаду с перестрелкой. А один из канадцев по имени Люк так и продежурил там всё время, карауля и охраняя наш покой... Территория лагеря – относительно небольшая, но звуки, видимо, сильно скрадываются укрытиями и сооружениями. Поэтому-то мне и не удалось почти ничего расслышать. Я был занят хоккеем, наблюдением за шлагбаумом, да и генераторы издают приличный гул.


Ещё через пять дней на брифинге довели информацию, что недавно случился ещё один инцидент невдалеке от основной базы Кандагара. Позволю себе снова сослаться на официальные источники:


«28, Май, 2010 at 12:14 PM    В афганском городе Кандагар на автостоянке неподалёку от небольшой военной базы НАТО Camp Nathan Smith сработало мощное взрывное устройство. Об этом сообщает Associated Press.

Как стало известно, бомба неустановленного образца находилась в одной из припаркованных машин. О погибших и пострадавших в результате произошедшего не сообщалось. Ответственность за взрыв в Кандагаре ни одна террористическая организация пока на себя не взяла.

Между тем, сотрудникам военной базы НАТО сразу после взрыва поступило распоряжение спуститься в бомбоубежище. Отметим, что на базе Camp Nathan Smith несут службу несколько сотен канадских солдат и военных полицейских США.

Ранее в результате атаки талибами авиабазы США Баграм к северу от Кабула (Афганистан) были ранены 5 военнослужащих, 7 боевиков убиты. По мнению экспертов, «Талибан» при помощи терактов пытается отвлечь НАТО от запланированной широкомасштабной операции в районе Кандагара.»


Другое сообщение об этом выглядело более подробным и не таким оптимистичным:

«Взрыв произошёл около 11:30 утра на автостоянке, которая используется персоналом и афганцами при посещениях лагеря Натан Смит в городе Кандагаре, сказал генерал Шафик Фазли, начальник полиции на юге Афганистана. Один сотрудник службы безопасности и афганец, которые работали на базе, получили ранения. В результате взрыва жертв нет. Бомба, заложенная в белой Toyota Corolla, взорвалась в среду утром в 11:30, уничтожив 11 автомашин, 50 мотоциклов и более десятка велосипедов.»


… Наши канадцы довели эту информацию, подкрепив  просьбой не доверять каким-то другим сообщениям. И особенно акцентировали тот момент, что пострадавших нет, кроме, почему-то, велосипедов. По всей видимости, талибы поспешили раструбить на весь мир о своей весомой и значимой победе. Однако, ничего другого не удалось выяснить. Уточню, что речь шла о базе, которая располагалась в самом центре города Кандагар. Наверное, обеспечить там безопасность выглядело проблемой посложнее, чем на авиабазе. И снова повис вопрос о местных «партизанах», умудряющихся с лёгкостью минировать охраняемую автостоянку в достаточно людном месте, несмотря ни на что!


Скупость информации о происходящих нападениях талибов и о нанесённом ими уроне объясняется очень просто, если знать, что американцы старательно ограничивают и дозируют всё, что касается проводимых талибами военных операций. Тем более, если действительно нанесён урон технике и живой силе. Корреспондентам в Афганистане очень непросто объективно освещать события. Недавно на глаза попалось одно любопытное сообщение, из которого вы можете сделать выводы.


«4 Мар, 2010 at 10:56 PM Новости востока: Журналистам запретили снимать атаки талибов.

Афганские власти запретили журналистам снимать прямые репортажи об атаках боевиков движения «Талибан» под предлогом того, что подобные кадры стимулируют активность террористов и служат средством пропаганды, сообщает Reuters.
 
Теперь журналисты могут снимать только последствия нападений боевиков. «Прямые» трансляции не приносят пользы правительству, однако помогают врагам Афганистана», – заявил пресс-секретарь Национального управления безопасности Саид Ансари. Он уточнил, что журналисты, ведущие прямые репортажи с места событий, будут задерживаться, а их оборудование будет конфисковано.

Это решение Кабула уже осудили представители как афганских, так и зарубежных СМИ. По их мнению, запрет на прямые трансляции лишит зрителей возможности получать актуальную информацию.»


… Вот вам и хвалёная свобода слова! Приходится обходиться тем, чем тебя подкармливают в качестве правды и истины, без возможности оценить события полноценно, даже находясь непосредственно в эпицентре происходящего. Чей боевой дух больше страдает от такой полуправды тоже однозначно не ответишь. Хотя пропаганда – тоже оружие!



… Теперь следует немножечко рассказать о таинственном интервью. Когда я, с горем пополам, всё же заполнил бланки обязательных анкет и сдал, то почти забыл и о них, и о том, что за этим должна непосредственно последовать процедура, о которой ходило столько слухов. Дни были наполнены ежедневными обязанностями. Но в один из дней, кто-то из стайки девушек предупредил, чтобы завтра в обед я готовился поехать туда, где это и происходило... Что именно под готовностью подразумевалось, детально не уточнялось. Просто требовалось в назначенное время выйти на автостоянку и ждать того, кто появится в роли водителя и сопровождающего.


Минут за пять до назначенного срока я уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, проклиная и солнцепёк, и пылищу, и отсутствие желающих срочно меня куда-нибудь доставить... Ещё через десяток минут не выдержал одиночества, неизвестности и жары. Пошёл выяснять, в чём, собственно, состояла заминка. Девушки в офисе несколько смутились при моём появлении. Они извинились, что забыли предупредить, что интервью сдвинуто на час-полтора. Поэтому я тут же вернулся в свою комнату и с удовольствием снова влез в просторные шорты и тапочки-вьетнамки. В них чувствовал себя значительно удобнее – прохладно и комфортно, не то что в тесноватых камуфляжных брюках и сандалетах. Попил кока-колы, полежал на кровати, наслаждаясь прохладой кондиционера, а непосредственно перед выходом выпил ещё и стаканчик кофе. Мыслей не шебуршилось никаких, тем более, сомнений или волнения. Было даже интересно, как всё произойдёт, и каким будет конечный результат.


Вообще-то, честно говоря, свербил один пунктик, который если и не волновал особенно, то интересовал, с точки зрения всё того же конечного результата. По-моему, я совершенно позабыл упомянуть, что до отъезда в Кандагар мне настоятельно рекомендовали получить и привезти с собой справку о несудимости.
 

До того момента, я даже не подозревал о подобном документе и о том, что справка может понадобиться. Однако, справка о несудимости существует во многих государствах. По-английски, если не ошибаюсь, она называется Police Clearance. Это, в равной степени, может быть переведено и как «разрешение полиции», так и как «полицейская ясность». Сути не меняет. Документ необходим для получения возможности самостоятельно передвигаться на автомобиле при наличии прав на вождение, выданных в родной стране, если они соответствуют международным стандартам.


Честно говоря, перспектива самостоятельно сидеть за рулем при перемещениях по натовской авиабазе казалась изначально очень туманной и неопределённой. Но довольно заманчивой, если не требовалось чего-то, уж слишком сверхъестественного. Из Торонто  заботливо намекнули, что если автомобильные права есть, то наличие подобной справки практически снимет все проблемы. Как оказалось, у нас получить такой документ возможно, но процесс сопряжён с определёнными бюрократическими проволочками.


Сил и времени я потратил немало, если учесть, что эту справочку предстояло ровно месяц ожидать, а билеты в Кандагар уже были забронированы. Денег тоже отвалил приличную сумму. Но даже и не в этом основные неудобства. Раньше, чем через месяц, документ не выдали бы ни при каких обстоятельствах. На сайте фирмы однозначно отсекались всякие поползновения многих желающих ускорить вопрос при помощи денежных подношений. Но ещё требовалось заверить её у нотариуса, провести через апостилляцию, а потом сделать также заверенный нотариусом перевод на английский язык. Причём, никаких копий или факсов на авиабазе не принималось. Только оригинал. Что-то ещё предполагалось дополнительно оформить в виде какой-то специальной печати-штампа, имеющей трудноватое юридическое латинское название, но мне это не понадобилось. Как выяснилось впоследствии, имелась в виду именно печать-апостиль.
 

Когда узнали, что я еду в Афганистан работать под канадской «крышей», в этой конторе заявили, что данные страны не ратифицировали какую-то из Гаагских конвенций (их несколько, а какую именно, даже и не пытался узнать), поэтому вопрос со штампом автоматически отпадает. Многовато согласований и инстанций для простой бумажонки, подтверждающей, что я никогда под судом и следствием не находился!


Всё равно, до отъезда её не успевали оформить. Снова я взвалил бремя своих забот на сына. Ведь справку надо было, в конечном итоге, каким-то образом переправить в Кандагар. А за пересылку оригинала почтой с помощью агенства DHL предполагалось с меня содрать сумму, не уступающую сумме затрат на полное оформление, заверение нотариусом и перевод на импортный язык. И сначала даже ясности не наблюдалось, как справку туда доставить. Вариантом могла стать отправка в адрес офиса SkyLink в Дубае. Хотя Дмитрий любезно заблаговременно прислал почтовый адрес службы DHL, находящейся непосредственно в Кандагаре. В общем, муторно это происходило и не вполне сразу понятно, но дело устойчиво крутилось-вертелось в нужном направлении.


К моменту поездки на интервью, сын сообщил, что справочка уже на руках. Но я пока не стал просить отправлять её по почте. Надо было выяснить, так ли она в действительности требуется. А может, интервью окажется неудачным? Ждать оставалось недолго.


… Когда я во второй раз пришёл на место рандеву, оказалось, что есть ещё один соискатель какого-нибудь бэйджика по результатам интервью. Им оказался бортмеханик вертолёта. Был он приблизительно моего возраста, одет в лётный комбинезон. Комплекция – плотная, как и у меня. И стрижка почему-то тоже почти такая же. Торчащий бобрик или ёжик. «Браток», да и только! Он честно признался, что ничего хорошего не ожидает, так как языками не владеет никакими, если не считать родного и русского-матерного.
 

Что я мог сказать, кроме выражения искреннего сочувствия?... Бортмеханик долго сокрушался по поводу языков, а потом даже пообещал приходить на занятия, чтобы хоть что-то понимать в окружающей обстановке. Мне стало ясно, что дальше такого обещания мужичок едва ли продвинется. Просто момент был очень удобный, чтобы таким образом самоуспокоиться. А получить заветный бэйджик с правом самостоятельно и без сопровождения передвигаться по территории ему очень хотелось. Только реальных шансов было очень мало. А меня самого предчувствия почему-то не слишком пугали.


По-моему, за руль села Меланья. Мы минут пять пылили вокруг озера и мимо рынка, потом свернули в какой-то закоулок и остановились неподалёку от строений за забором. Девушка попросила подождать. Она ушла, но скоро вернулась с известием, что всё – нормально, но подождать ещё немного всё-таки придется. Как выяснилось, соискателей, подобных нам, привозили из самых разных подразделений авиабазы. Деваться нам было некуда и незачем, поэтому мы тут же нашли местечко в тенёчке, стояли, курили и перебрасывались ничего не значащими фразами. Время убивали. При желании, можно было расположиться и на скамейках, но там уже почти все места оказались заняты очередниками, а тесниться на жаре совсем не хотелось.


Очередь направлялась в два кабинета. Они были практически равнозначными. На фанерных стенках коридора можно было прочесть имена, фамилии, города, страны и даты. Так коротали время самые нетерпеливые в ожидании приглашения внутрь. В очереди я заметил многих представителей Южной Азии и лиц, очень похожих на индусов. Все сидели весьма сосредоточенные, а кое-кто казался явно напряжённым и внутренне скованным. Неужели могли кого-то «отфутболить» или даже откровенно «зарубить»?... Всё это должно выясниться очень скоро. Ни шатко, ни валко, но очередь продвигалась. Время от времени, выходила девушка и объявляла фамилию того, чей черёд уже наступил.


Неотвратимо настал и тот момент, когда прозвучали фамилии меня и моего «братка». Мы переступили порог и вошли в помещение. Там находились две женщины, а обстановка внутри была, образно выражаясь, полувоенного образца. Это я так сформулировал, что одна из дам – худощавая, лет тридцати пяти и в военной форме, а вторая – негритянка. Или, если выразиться более политкорректно, афро-американка в штатском. Ей едва ли было больше двадцати пяти. Хотя я уже говорил, что возраст женщины – её тайна, разгадывать которую – очень неблагодарное дело.


Мной занялась женщина в военной форме. Даже знаки различия имелись, но я в них не особенно разбираюсь. В комнате стояло много компьютеров, принтеров, факсов и других приборов не очень понятного назначения. Женщина приветливо поздоровалась и предложила присесть. Я уселся в кресло и стал ожидать вопросов.
 

Женщина бойко вслепую печатала на клавиатуре, изредка заглядывая в какие-то бумажки, сверяясь с тем, что там написано. Я искренне позавидовал такому умению печатать не глядя, и смотрел на экран компьютера, как заворожённый. Появлялся текст из сказанного мной и кое-что из заполненных анкет. Пару раз всё-таки не выдержал и указал на какие-то замеченные орфографические ошибки, но реакция оказалась вполне доброжелательной. Женщина сказала, что нет ничего страшного. В компьютере задействована специальная программа, которая автоматически откорректирует и исправит недочёты. Главное, чтобы в цифрах был полный ажур!
 

… Но без конфуза всё-таки не обошлось. В какой-то момент, я с ужасом заметил, что данные заносятся совершенно не мои. Смириться с этим был не в силах и нетерпеливо указал на несоответствия. Женщина прекратила печатать и вопросительно взглянула. Потом посмотрела на то, что находилось у неё в руках. И там был паспорт, но не мой, а «братка». Оттуда уже добросовестно что-то вписалось в графы на мониторе. С улыбкой уточнив, что паспорт действительно принадлежит не мне, женщина поменялась паспортами с чернокожей соседкой, и процедура продолжилась... Интересно, а если бы что-то указывалось моё, а что-то – бортмеханика, на каком этапе всё бы обнаружилось и застопорилось?


Наконец-то я снова имел счастье лицезреть свою краснокожую паспортину. Как  помните, документ изъяли в аэропорту и припрятали до лучших времён в ящичке под номером 861. Видимо, лучшие времена уже настали! Свой паспорт я никогда не перепутаю по той причине, что обложка имеет ностальгическую эмблему герба СССР и хорошо знакомые характерные потёртости. Даже помню, где её покупал. Таможенники и пограничники многих стран частенько с удивлением её разглядывали, особенно когда Советского Союза давно не существовало...


Сетчатку глаз мне раньше уже снимали, когда получал загранпаспорт нового образца. Поэтому ничего нового и интересного в этой процедуре не усмотрел. Подобные аппараты есть в кабинетах врачей-офтальмологов, а в простонародьи – у окулистов. А вот отпечатки пальцев ещё не предъявлял никому. Всем известна процедура дактилоскопирования, когда у матёрого и злобного уркагана «откатывают» пальчики. Пятерню мажут какой-то чёрной ваксой, а потом прикладывают каждый палец к листу бумаги... По крайней мере, в кино так это и выглядит. Однако, прогресс шагнул далеко вперёд. Ваксы не было, бумаги тоже. Вместо этого предложили приложить пальцы к стеклянной пластинке, под которой располагался какой-то агрегат. Как понимаю, это было нечто, наподобие ксерокса.


… Надо сказать, что англоязычные народы, как ни странно, четырёхпалые. А ещё вернее – даже трёхпалые. Не пугайтесь, никакого физического уродства тут нет. Просто у них три пальца имеют названия с приставкой finger (палец), а мизинчик имеет своё озорное и шаловливое прозвище pinky. У нас пальцы – большой, указательный, средний, безымянный и мизинец... Но все они – пальцы! А у них большой имеет персональное наименование thumb, и когда речь заходит о пальцах, то большой – как-бы и не в счёт... Интересно, что безымянный англичане ассоциируют с кольцом (ring-finger), не уточняя при этом, о свадьбе идёт речь или о разводе. То есть, о правой руке или левой.


Всё это я мигом вспомнил, когда мне предложили снять отпечатки. Как бы я ни старался, но больше четырёх пальцев одновременно, приложить бы не смог. И не удивился, когда приказали отдельно приложить большие (thumbs)... Где-то отпчатки скопировались и до сих пор хранятся в недрах архивов. Так что американцы имеют обо мне чуточку больше информации, чем наши... Пыток не было, как не нашлось и полиграфа, который все знают, как детектор лжи. Я наивно предположил, что интервью на этом иссякло. Но это был всего лишь предварительный этап. Пыточная с дыбой и клещами, а также с неведомым полиграфом могли оказаться уже в другом месте... Это другое место находилось через дорогу, куда мы и проследовали гуськом за Меланьей.



Снова мы вышли на жарищу и пылищу, миновали автостоянку и прошли через пропускной пункт с турникетом в другую часть подразделения, которое занималось оформлением пропусков. Там количество помещений насчитывалось уже побольше, но очередь всё равно тянулась приличная... Опять надо было тупо ждать вызова. Изредка выходил кто-нибудь из мужского персонала с бумагами в руках и выкрикивал имя очередного счастливца. Из разговора с Меланьей я понял, что как раз здесь-то и должна состояться самая главная часть нашей миссии. Потом увидел, что выходящие в коридор с бумагами работники американской разведки, каким-то образом заранее сортируют соискателей бэйджика, чтобы потом ими основательно занялся кто-то конкретный из персонала.


Меланья предположила, что со мной будет разговаривать какой-то поляк. Я его увидел и придирчиво оценил: довольно крупный мужичок в цветастой хипповой рубахе навыпуск, с пышной и бесформенной шевелюрой, широким лицом и постоянной улыбкой. Приветливость, наверное – основное качество, чтобы сразу расположить к себе при интервью. Именно так я это понял из беглого и поверхностного анализа обстановки. Поляк, по всей видимости, занимался русскоязычным контингентом. Но к нему я всё-таки не попал. Предположение Меланьи оказалось ошибочным. В цепкие лапы поляка угодил «браток». Почему-то его увели первым.
 

… Бортмеханик с обречённым видом кивнул мне и ушёл, как пленный партизан уходит на последний допрос. Как показалось, он ковылял на ватных ногах в последний путь к неведомой стенке, где его обязательно должны расстрелять. Не знаю, почему так показалось, но вид у него действительно был не самый оптимистичный и жизнерадостный. И руки он держал за спиной, как заключённый. Предчувствия, что ли?


Если не поляк, то кто же тогда меня будет пытать и проверять на полиграфе?Приходилось гадать и ждать... Хорошо, что это продолжалось относительно недолго. В конце концов, в коридорчик выглянул довольно приятного вида мужчина в штатском, вопросительно посмотрел на меня, назвал фамилию и пригласил следовать за ним. Руки за спиной я не стал держать, стараясь выглядеть независимо. Мы проследовали в самый дальний кабинетик. Дверь за нами кто-то услужливо закрыл, а кто именно, я тогда и не заметил...


Когда я говорил о том, что мужчина был приятного вида, то имел в виду только то, что внешне он производил очень хорошее впечатление. Крылась в нём какая-то притягательность, что ли... Наверное, он был метисом с индейскими или латиноамериканскими корнями. Во всяком случае, так показалось. Он излучал одновременно и уверенность в себе, и силу, и недюжинный интеллект, и дружеское радушие. Необычайно симпатичен лицом. Такие мужчины обязательно должны нравиться женщинам. В общем, на самый первый взгляд, этот мужчина здорово сочетал в себе все те человеческие качества, которые, по всеобщему мнению, должны быть присущими как преуспевающему бизнесмену, так и любому представителю службы разведки.


Никакой напряжённости и скованности я не ощущал. Мужчина присел за своим столом, а я удобно расположился за другим в кресле напротив. Кабинет показался довольно тесноватым, но для двоих-троих – вполне подходящий и даже уютный. Пока мой визави рассматривал какие-то бумаги, сверялся с моими анкетами и что-то помечал в компьютере, одновременно упорядочивая на столе кипу каких-то журналов, я не спеша осмотрелся.


На стене за спиной экзекутора висела обязательная и большущая карта мира. Причём, довольно-таки подробная и не совсем привычного вида. Несколько шкафчиков, сейф большой и сейф маленький, холодильничек, кушетка вдоль стены (наподобие тех, которые можно видеть в медпунктах... не для пыток ли?), два письменных стола – вот и вся нехитрая обстановка «пыточного приказа». Однако, никаких следов детектора лжи! Что-то ещё было развешено вдоль стен, но внимание сразу привлекло одно объявление. Крупным шрифтом было выведено предостережение или напоминание о том, что: «... лицам, владеющим английским языком, при общении в ЭТОМ кабинете настоятельно рекомендуется при ответах на поставленные вопросы постоянно помнить, что следует избегать фразы – «А почему бы и нет?»... – Во всяком случае, я её именно таким образом перевёл. Однако, странного в этом не увидел ничего.


… Не секрет, что англоязычные народы перенимают у американцев некоторую манеру общения, а зачастую, заимствуют целые фразы и выражения. Во многом, этому способствуют и многочисленные кинофильмы, и ток-шоу. Попытайтесь когда-нибудь заметить тот факт, что американцы в непринужденной беседе очень любят щегольнуть раскрепощённостью и произнести: «Why not?»... – То есть, а почему бы и нет?
 

Согласитесь, такой ответ на поставленный вопрос не несёт никакой конкретики. В равной степени, его можно расценить и как утверждение, и как отрицание. Подобное расплывчатое полуутверждение-полуотрицание никак не может полностью удовлетворить такую серьёзную организацию, как разведслужба любого, даже самого захудалого государства. Как раз, здесь нужны только чёткие ответы, в виде твёрдых «да» или «нет». Если только не подразумевается, что ответ должен даваться более полный или уточнённый деталями. Ну, а для кого-то всё это являлось новостью. Для таких, собственно, этот призыв и вывесили на самом видном месте.


(продолжение следует)