Город Мечты

Алексей Алексеевич Пищухин – знаменитый архитектор, скульптор, имевший восхитительную выставку последних работ, которая сделала фурор в московской богеме.

Алексей Алексеевич заслуженно отдыхал с очередной молоденькой женой на дорогом курорте в пятизвездочном отеле с большими бассейнами, под боком пляжи с белоснежным песком и чистым синим морем.
Жена – невысокая вертихвосточка. Первый раз зарубежом, не закрывавшая рот от изумления день-деньской. Это умиляло и радовало некоторое время, а потом опостылело, опротивело, и Алексей Алексеевич или просто Леша скучно отворачивался от хорошенького личика жены, с ее приевшимся выражением: «О!!!» и прятал взгляд за черный очки, наблюдая точеные фигуры чужих жен, роденовские формы дам бальзаковского возраста. Леше было все равно, какой возраст. У женщин важна фигура, которая вдохновляла на новое творение – свершения. Молодая жена – дань моде, необходимый имидж успешного человека в современном мире.

Леша любил полежать у воды, читая мудреную книгу. На деле вздремнуть, почесывая небольшое пузико, размышлять о капризной фортуне, и, что в следующем месяце надо платить аренду помещения.
А вот жена. Ей хотелось увидеть все и главное себя показать. Фигура скучающего мужа осточертела. Анне нравился муж в дни успеха, поздравлений и банкетов. В остальные дни это был как серый, нудный, осенний дождик, вечно брюзжащий и недовольный.
Анна в новейшем модели бикини скорее оголяющим тело, чем прикрывающем интересные места, беззастенчиво разглядывала мужчин, исподтишка строя им глазки. Ну скучно, сами поймите, как собачка на поводке: видит око, да глаз неймет. Не разгуляться с охраной.

Внезапно Анна услышала знакомые нотки языка среди всей этой иностранной тарабарщины:
-- А он не только талантлив, но и красив как Боги!
-- Его кудри. Обалдеть. Глаза, как искорки, так и вспыхивают, так и поигрывают, обещая много чего. Невольно греховные мысли возникают.
-- А тело? – простонала собеседница.
Обе с чувством вздохнули.
« Соотечественницы», - ухмыльнулась Анна, - « интересно по кому так страдают?»
Эти мысли совершенно завладели ею. Девушка захотела увидеть этого бога среди смертных. И она, сильно картавя, заныла, обращаясь к мужу:
-- Догогой, пойдем вечегом на пляж?
-- Зачем? – удивился тот. – Ты сама сказала, что у тебя мигрень, песок раздражает, что у бассейна комфортнее.
-- Мне легче, - продолжила упрашивать, томно поглядывая в его серые, острые как осколки стекла.
-- Хорошо, как хочешь, - нехотя ответил.
Он бы предпочел посидеть в баре, пропустить стаканчик один другой, чем бесцельно бродить по берегу, не имея на то веской причины.

Вечером Леша и Анна были на пляже. Солнце клонилось к закату. Море вычерчивало мерцающую дорожку. Как ни странно, народу мало убавилось. Отдыхающие с удовольствием плескались в теплых волнах. Белый как снег песок не обжигал ступни, а приятно согревал.
Леше было хорошо. Он в некоторой меланхолии рассматривал женские тела. К вечеру контингент молодел, и это обстоятельство нежно отзывалось где – то внутри.
Анна была напряжена, высматривая, выискивая кого – то.
Они остановились перед небольшим песочным замком. Люди его обходили, любовались, фотографировали.

Ревниво оглядев песочное творение, Леша расстроился. Слишком оно было совершенно, слишком правильно, слишком красиво. Чувствовалась смелая рука талантливого мастера, вложившего жизнь в это строение.
«Ерунда какая», - шепнул под нос, но сам понимал, он не мог врать сам себе. Работа задела его. Его тщеславие. Никто не мог быть лучше, чем он сам. Чужой успех ранил его, выжигал в душе раны, которые кровоточили, загнивали, превращаясь в язвы, а те в свою очередь напоминали Леше о его несовершенстве.

Анна восхитилась вслух:
-- О! О! О!
С ненавистью взглянул Леша на широкие силиконовые губы жены.
-- Дорогая, не понимаю ЧЕМ тут можно восхищаться?
-- Но, Алексей! Это восхитительно. Белый песок. Гыцаский замок. Блеск от волн, освещенных солнцем.
«Пустышка», - гадливо подумалось ему.
Вслух ничего не сказал. Прогулку до рассвета отменили. Анна обижалась, поджав пухлые губы, слушая вечные россказни подруги Лариски  по сотовому.
Леша кряхтел, но на примирение или поблажки не пошел. Сам обижен был не на шутку:  жена восхитилась проходимцем, бездарью, а не мужем. Растревожив себя до печеночных колек, уснул, жалея себя и свою прожитую жизнь.

Ночью Лешу мучил навязчивый сон, что он строит города из песка, а они осыпаются. Нелепые творения, гадкие, уродливые замки, гаражи, башни.
-- Я умею! – кричит Леша, работая детским совочком, но кругом люди смеются, показывают на него пальцем, крутят у виска. Затем отворачиваются от неумелого строителя песочных творений, Леша остается один. В досаде обмочившись, понимает, что он – маленький. Ему – пять лет. Леша ревет, растирая грязными ручонками искаженное плачем личико.

Он встал рано утром в плохом настроении и с горечью во рту.
-- Это ж надо меня он задел. Какой – то выскочка. Прыщ! Надо поглядеть на него, что за фрукт тут объявился, - бормотал Леша, с неудовольствием отпивая крепкий кофе.
Она же наоборот встала в предвкушении чего – то незабываемого, волнительного. Анна кокетливо расчесывала челку, с удовольствием рассматривая свое лицо в зеркале, отмечая, что морщинки еще не накинули свою сеть. Яркие зеленые глаза, пухлые щечки розовели, шея не дряблая, длинная.
-- И вообще кожа мягкая, светится, - продолжала любоваться отражением.

Спустя время, пожевав дольку грейпфрута, Анна с замиранием сердца подошла к мужу:
-- Догогой, может, пойдем на пляж? От воды в бассейне хлогой сильно воняет. Это вгедно для тебя, мой котеночек.
Она чирикнула его в щечку. Леша и сам собирался пойти на пляж. Ему очень хотелось увидеть молокососа, который строит из песка замки. Для виду сморщил лоб, размышляя и взвешивая. Минут через пять ответил:
-- Я согласен. Нам не помешает морской воздух.
Анна захлопала в ладоши:
-- Да! Да! Ты возьмешь нам шезлонги.
Он покосился, и приступ ее радости сошел на нет. Через полчаса они чинно спустились вниз и направились к морю.

Народ с пляжа как не уходил: лежал, загорал, купался, играл в волейбол.
Парочка нашла подобающее место, почти у воды. Только лечь пришлось на полотенца. Таясь друг от дружки, высматривали искомое.
Он появился через час их ожидания. Не только ждала наша парочка, но и многие другие люди на пляже.
Невысокий, ладный, загорелый. Тонкая талия, мощная грудь, но качком не казался. Крепыш, вытесанный богами для услаждения женского взора и их слабых сердец. Черные кудри были притягательны, особенно для нежной половины пляжа, сколько дам не прочь запустить ручки в его волосюшки.
Черные брови, чуть хмурится, скрывает парень, что знает, что является обожаемым предметом рассмотрения, приязни, любви…

Анна заглянула в черные глаза парня. Ах, эти тлеющие уголечки обожгли девичью грудь, заняли огонечек страсти. Краска прилила к лицу.
«Какой,»- прошептала она.
Ее состояния не заметил муж. Вот кто воззрился на мужчину с ненавистью, злобой, черной завистью.
А тот нашел свободное местечко ( в принципе народ отхлынул, освобождая площадку для работы ).
Парень мигом присел на корточки. В шортиках и маечке был похож на великовозрастного, но милого карапуза, которым невозможно не восторгаться.
Его облепили дети. Они приносили в детских ведерочках морскую воду, делились с ним формочками, называли «дядей Кабиром». Он не прогонял их, наоборот хвалил, поручал слепить какие – то мелочи, обязательные куличики и песочные кашки с водорослями.
Из – под талантливых рук Кабира вырастал город Мечты, с белыми кирпичиками стен, белейшими церквушками, мостами – переходами, башенками, театральными тубами, машинками, мощеными мостовыми и ратушей в центре. Влажный песок быстро высыхал, и чудо – город созданный из ничего казался нереальным, миражом, возникшим около моря по желанию волшебника, который приказал джиннам воздвигнуть нечто необыкновенное, прежде невиданное. И во всем этом была нотка грусти, тоски, что приливные волны разрушат эту сказочную мечту.
Солнечные лучи преломлялись от снежно – белого песка, раскрывая душу – спектр цветов – радуги. Город «ожил», заиграл красками. Казалось, неведомые жители этого прекрасного городка радуются, раскрашивая стены домов, смеются, горюют, работают, отдыхают, но самое важное – они счастливы в своем зыбком, однодневном мире.

Возгласы восхищения, аплодисменты отдыхающих, улыбки девушек, аханье дам, одобрение, похвалы как из рога изобилия.
Кабир построил город до пояса и замер, довольный, оглядывая свое детище. Он поклонился людям.
-- Дядя Кабир, дядя Кабир, а вы завтра придете? – кричали дети наперебой.
-- Конечно, дети. И мы с вами построим нечто лучшее, чем сегодня, - пообещал парень.
Дети разбежались хвалиться перед всеми, рассказывая, где и чем помогли, заслужив и свою порцию восхищения и похвалы.

-- Куда уж лучше? – фыркнул Леша, досадуя и давясь завистью, как плохо прожеванным кусочком хлеба.
Даже закашлялся. Никто не обратил внимания на этот выпад. Хор поздравлений, обожания, признания в любви, заглушил его. Кабир лишь мельком взглянул на Лешу, и больше к нему не поворачивался. Зато Анне показалось, что парень пригласил, позвал  ее сегодня ночью разделить с ним ложе любви.
«Мне показалось. Я схожу с ума. Сама не своя. Мерещится. Так ли это?»
-- Так, - ответил Кабир кому – то, но Анне это стало доказательством их молчаливого, обоюдного сговора – согласия на встречу.
Леша снова не заметил и не хотел замечать лихорадочного состояния жены. Он тщился придумать обидную кличку Кабиру, но в голову толкового ничего не приходило.
-- Гаденыш, - негромко прикрикнул вдогонку, и ему показалось, что Кабир вздрогнул, будто услышал вдалеке это ругательство.

Город Мечты вызывавшее всеобщее восхищение, в нем, в Леше вызывало приступы ярости. Он жаждал растоптать это песочное творение, даже не глядя, не рассматривая отдельные строения, находя в них упоительную стройность и изящность.
«Разрушить!» - возникали жаркие, липко – тягучие мысли, как горячечный бред. Расспроси, узнай, почему Леша ополчился так на Кабира, он, пожалуй, не смог внятно разъяснить.
« При всех не разрушишь. Потом, вечером приду и растопчу этот…гаденыш!»
Даже не позвав жену, Леша решительно зашагал с пляжа, не оглянувшись ни разу. Анна сначала хотела позвать, переспросить, на что обиделся ее козлик, но передумала, процедив сквозь зубы:
-- Да пговались ты, козел!

Леша прятался в уборной от жены. Он не обедал, не полдничал. Не вышел на зов жены поужинать. Маялся, ждал вечера, чтоб исполнить задуманное.
Анна на капризы мужа плевала. У нее были свои завихрения. Полдня провела в косметическом салоне, умащивая тело, приводя лицо в полную, «боевую готовность». Она привезла с собой платье из каталога, которое Леша не видел.
К вечеру Анна выглядела блистательно в алом платье с глубоким вырезом спереди. Чувственный ротик в алой помаде. Шпильки, клатч в тон всей цветовой композиции.
Когда Анна спустилась вниз, показалось для всех время остановилось.
-- Ты пгоизвела фугог, детка, - цедила девушка, поправляя навитые локоны.
Мужчины свистели в знак восхищения. Многим мужьям в этот вечер достались оплеухи, чтобы не пялились на красотку. Ее пригласили сразу человек десять отужинать. Но за ней приехало такси, и она упорхнула, оставляя запах дорогих духов, на встречу с неизвестным.

Поздно ночью Леша вышел из укрытия и скользнул в сумерки. Он не слышал о штормовом предупреждении, поэтому обезлюдевший пляж только обрадовал, не насторожил. Чувствовал ли холодные порывы ветра или слышал звуки волнующегося моря? Нет. Он был в своей стихии предвкушения мести наглецу, смевшего кинуть вызов ему, знаменитому архитектору, талантливому скульптору.

Город Мечты был полуразрушен. Волны бесстрастно размывали искусную работу.
-- Гаденыш, видишь? Сама природа плюет в тебя, убирая за тобой твой дрянной город! – кричал в никуда Леша.
Но ему было мало этого. Слишком долго ждать, когда исчезнет город. И не для этого пришел, чтобы наблюдать, а разрушать.
Леша разбежался и прыгнул в середину, разрушая ратушу и колокольню церкви, растаптывая, приговаривая:
-- Вот тебе! Вот тебе!

Ветер принес грозовые тучи. Непогода ни на шутку разъярилась. Молнии пронзали воду, землю, освещая одинокую фигуру, исполняющую безумный танец на песке.
Давно исчез под ногами разрушителя город, а Леша продолжал топтать.
Струи дождя охладили пыл безумца. Он опомнился:
-- Что я тут делаю?
В мокрой рубашке, шортах. Леша поежился. Шагнул, но  не смог. Ноги увязли в мокром песке по колено.
-- Вот дурень я! – всплеснул руками. – Чуть не увяз и стою ворон ловлю.
Начал вытаскивать ноги. Никак. Ни по одной освободить, ни разом.
-- Что за? – похолодел Леша, и до него стало доходить его плачевное состояние.
Он еще раз попробовал, но песок не отпускал, держал цепко, как в тисках. Пока пытался высвободиться, не заметил, что глубже увяз.
« Зыбучие пески?» - царапнуло в мозгу. –« Не может быть. Тогда бы днем народ засасывало бы. Оцепили и не пускали на пляж. Освобожусь, потом посмеюсь с Анной над своими страхами».

Мысль о Анне навело о сотовом.
-- Вот дурень точно! – Леша еле вытащил из мокрых шорт телефон, стараясь не шевелиться, чтобы не увязнуть глубже.
Сотовый не подвел. Сигнал прошел. Леша с замиранием сердца слушал музыку вызова жены, а та не брала трубку.
-- Давай, бери! – кричал он в надежде, ожидая ответа.
Но она не снимала.
-- Бери, сучка! – рычал Леша, чувствуя, что продолжает вязнуть дальше.

Если бы он видел, что жена была занята, то звонить бы не стал. Анне в это время было не до него. Ее сотовый вибрировал на тихом сигнале, на столике рядом с пустой бутылкой шампанского и букетом алых роз.
Кабир провел рукой по бедру красавицы, вызывая стон, жар, истому во всем теле. Его черные глаза полуприкрытые с дрожащими ресницами, он дышал, выдыхая только ее имя:
-- Анна, о, Анна.
Девушка, дрожа, изнемогала от этого призыва. Как она могла прервать Кабира и взять сотовый? Уж увольте. Парень взял на руку обмякшую Анну и унес в спальню.

Леша был по грудь в песке. Нахальные волны захлестывали, угрожая утопить.
-- Врешь, не возьмешь, - боролся за жизнь Леша, набирая номер брата.
Тот поднял трубку, весело крича:
-- Алле! Алле!
-- Димка, брат! – только и успел сказать Леша, как песок протяжно издал звук, похожий на зевоту.
Под ногами мужчины образовалась пустота, и его мигом поглотили.  Приливная волна заботливо разровняла песок, скрывая следы ночной драмы. Где – то из глубин доносилось:
-- Алле! Алле?
Потом все стихло. Начавшийся было, шторм утихомирился.

А на следующее солнечное утро Кабир вновь строил из песка диковинные замки, согласно своим фантазиям.

15 – 22 января 2011