Ив Пэнгийи. Справедливый человек

[ перевод с французского из сборника "Сказки и легенды Бретани" ]

© Yves Pinguilly, 2010
© Joelle Jolivet, иллюстрация
© Александр Андреев, 2011, перевод



Сказка
ночи и дня
Для тебя
для меня
да да да
ля ля ля
полуночи полудня.

*

Бретань стояла на коленях, давно порабощённая. Каждый знал, что время вольно мчаться вслед за ветром ещё не пришло, что надо жить дальше со своим горем, своими мучениями, своими несчастьями. Каждая церковка, каждая часовенка, каждый крест горестно взирал на песчаные пустоши, на берега, на перекрестья ложбинок.

Всё затихло, но сердца продолжали биться, отстукивая ритм настоящей жизни, всегда сделанной из половинки ночи – не больше – и половинки дня.

Стоял октябрь – нежное время буков и грабов.

Тогда-то у Луарна Денеса и родился сын. Он появился на свет после доброго ливня, когда в полях нарождается грибной народец. Мальчишка, даром что новорождённый, оказался пухленьким – не хуже крота.



Луарн обнял свою жену Жозик. К ним, чей надел возле дома был столь мал, что на нём не умещался и обруч от бочки, пришло наконец богатство: сын.

- Жозик, – сказал Луарн, – крёстным нашего мальчика будет справедливый человек. Не какой-нибудь богатей, что на миру страшнее оборотня; не какой-нибудь пастырь, что вечно талдычит Евангелие, а сам его ни разу не слышал.

- Где ж ты найдёшь такого, мой милый Луарн?

- Не знаю, но я обойду всю землю, чтобы его найти.

Через пару дней Луарн с малышом отправился в путь. Летучие мыши уже не покидали дом по вечерам, а в округе начали жарить первые каштаны. Прошагав несколько часов, он увидел худощавого старца, шедшего по дороге ему навстречу.

- Здравствуй, добрый человек. Что ты делаешь на дороге с едва родившимся младенцем?

- Это мой сын, и мы с ним вместе ищем ему крёстного отца.

- Минуточку… но ведь я сам могу стать крёстным твоего сына и дать ему имя.

- Вы бы могли, но… я хочу, чтобы его крёстным непременно стал человек справедливый. Только справедливый человек – другой моему сыну не нужен.

- Считай, что тебе повезло: я абсолютно справедливый человек.

- Кто же Вы?

- Сам Господь Бог!

- Господь Бог… тогда нет, Вы не можете быть крёстным моего сына.

- Я? Не могу?

- Это невозможно, ведь Вы несправедливы. Из-за Вас одни рождаются хромыми и горбатыми, а другие краше, чем черёмуха весной; к тому же Вы заставляете страдать честных людей, изо дня в день гнущих спины в бедности, тогда как бездельники вкушают свежий хлеб с маслом три раза в день. Нет, Вы недостаточно справедливы для моего сына. Прощайте.



Вечером, когда малыш крепко спал, рядом с Луарном присел благообразный человек, почти столь же старый, как его длинная белая борода.

- Здравствуй, добрый человек! Можно ли мне разделить с тобой тепло огня, согревающего твою хижину?

- Эта хижина не моя, я просто ночую тут с ребёнком. Разделим, конечно: у меня ничего нет, и огонь уж точно не мой.

- Что же ты тут делаешь с ребёнком, ещё совсем младенцем?

- Мы ищем ему крёстного отца. Как только найдём, тут же вернёмся к его матери, моей милой Жозик.

- Возможно, я могу быть крёстным…

- Возможно. А Вы справедливый человек?

- О да, исключительно справедливый. Я святой Пётр.

- Вы? Святой Пётр? Привратник рая? Хранитель всех ключей? Который впускает всех, кто ему кажется хорошим?

- Точно-точно, это я и есть.

- Простите, но каким бы святым Вы ни были, Вы не тот человек, который мне нужен.

- Но почему?

- Потому что Вы не впускаете в рай многих достойных людей. Вы по пустякам придираетесь к их честности, а они всего-навсего слишком бедны. У них за всю жизнь не было ничего, кроме пары рук для работы, кроме сил выносить несчастья и доказывать свою честность. Но вместо них Вы впускаете сомнительных типов.

- Как так? Почему ты меня упрекаешь?

- Но это правда.

- Нет, конечно, нет!

- Вы – великий начальник, великий царь, великий святой Церкви?

- Да, конечно, да.

- Так вот, в вашей Церкви, как и повсюду, есть место лишь для денег. В Церкви больше, чем где бы то ни было, богатые идут впереди бедных. Нет, Вы не можете быть крёстным моего сына.



Поутру Луарн встретил крепкого человека с косой на плече.

- Куда ты идёшь с таким юным созданием на руках?

- Туда, где найду ему крёстного отца.

- Так остановись, я буду крёстным.

- Вы будете им, если Вы справедливы. Я ищу только справедливого человека.

- Справедливей меня никого не найти, ни на этом свете, ни на том.

- Кто же Вы?

- Я Анку*.

Ответив, он распахнул одежду. Луарн увидел перед собой один скелет. И тут же заметил, что лезвие косы заточено наружу. Никаких сомнений, перед ним смерть.

- Значит, Вы – смерть… Верно, Вы справедливы, ведь забираете без разбору молодых и старых, царей и пахарей, солдат и девочек. Пожалуйста, будьте крёстным моего ребёнка. Пойдёмте. Вернёмся вместе к его маме, моей милой Жозик.



Наутро после их возвращения сыграли праздник: крестины.

Анку держал крепенького мальчонку над купелью, и все гуляли за счёт крёстного. Ели мясо и горячую кашу. Пили сидр большими плошками.

Когда праздник закончился, Анку сказал так:

- Луарн, Жозик, вы оба добрые люди. Вы хороши даже в своей гордости. Я хочу и могу вам помочь. Вот что: Луарн, ты станешь лекарем. Будешь ходить из дома в дом. Если увидишь меня у постели больного в изголовье, можешь прописывать ему что хочешь… хоть глоток чистой воды, и он излечится. Если же, наоборот, увидишь меня у постели в ногах, скажи ему несколько добрых слов и предупреди, что он умрёт.

Луарн, доселе заботившийся лишь о своём клочке земли, сделался лекарем. Он никогда не ошибался. Его лекарства – чистая вода, дубовые листья – лечили мгновенно. Когда он не прописывал ничего, а лишь говорил добрые слова, люди знали, что конец близок. Он быстро разбогател: такими верными были его суждения и такой надёжной – репутация.

Тем временем у сына Луарна и Жозик всё шло хорошо. Он рос храбрым и честным человеком. С годами он взрослел так же быстро, как быстро старился его отец Луарн.



Как-то вечером Анку зашёл навестить своего крестника. Он присел немного перекусить хлебом и картошкой.

- Луарн, ты хорошо меня принял. Приходи теперь ко мне, ведь долг платежом красен.

- К тебе! Но от тебя никто не возвращается!

- Нет-нет, ты вернёшься. Ничего не бойся.

Назавтра Луарн отправился в замок Анку. Он легко нашёл замок, который до него никому не удавалось обнаружить. Едва войдя, он оказался в огромной парадной зале.

- Здравствуй, Луарн.

- Здравствуй, Анку.

- Луарн, перед тобой – зал живых.

В зале горели миллионы свечей. Одни высокие и сияющие, другие оплывшие, с неверным пламенем.

- Луарн, эти свечи – живые люди. Те, что выше и красивее, только что родились, те, что слабы и почти угасли, вот-вот умрут.

Луарн никак не мог прийти в себя. Перед ним – все живые: и совсем живые, и почти мёртвые!

- Анку, скажи: где мой сын, твой крестник?

- В самой середине, светит ярче всех.

Счастливый Луарн уставился на полную жизнь своего сына.

- Вижу, ему не нужна помощь отца-лекаря!

- Верно, – ответил Анку. – Но иногда лекари сами нуждаются в лекарях.

Луарн чуть побледнел.

- А я? Анку, где в этом зале я?

Анку указал на едва теплящийся огарок.

- Это я?

- Да, это ты. Тебе осталось жить всего три дня.

- Три дня! Но неужели ты не можешь удлинить фитилёк и накапать воску на моё крохотное пламя?

- Нет.

- Нет?...

- Сделав так, я не был бы справедливым – и это я, крёстный твоего сына.

- Ты прав. Да и я, если бы согласился, тоже не был бы справедливым.

И Луарн вернулся домой. Он крепко обнял милую Жозик и приготовился.

Тремя днями позже, вытянувшись на белой простыне, он умер.

Ему устроили славные похороны, достойные человека, который никогда никого не обманул, не подлизывался к сильным и не угождал богачам.



*Анку: в бретонской традиции – смерть. Считается, что его царство мёртвых находится в горах Арре. Анку предстаёт людям в виде скелета, часто прикрытого капюшоном, и всегда с косой. Есть ещё и морской Анку. Говорят, это первый утопленник за год.

*