1520

Рисунок 96г: Голова

***

Их машины едут, их подъемные краны поднимают грузы, их голоса звучат – но сами они невидимы. Например, сейчас уже вечер, а их голоса звучат за углом, причем в непонятном  месте, вроде бы в проходе возле помойки, причем говорят они непонятно о чем, о невидимом…

Он мертв и мы, его хороня, в паспорте фото меняем на рисунок, причем почему-то парный, один анфас и один профиль; как будто с другом  и в возрасте школьном; и не понять, кто есть кто, хотя скорее он сам в анфас, а друг его – лишь профиль…

***

«Я никогда не видел тебя таким рассеянным и расстроенным» – «Просто расстроилось пианино, которое нас удерживало вместе, и нас рассеяли. Мы немного пели вкруг него, не обладая голосами, но много шутили и  смеялись. Потом шли купаться и в шуме волн нас на поверхности держали тоже звуки пианино – а когда начинали задыхаться, то  ослабленными, безрукими, почти что в виде змей, выползали греться на песок…»

Когда в мойку была налита вода, в море началась буря и на всех парусах корабля повисла лапша и прочие остатки супа…

Айсберги выглядят как куски сахара, но они не сластят, а холодят воду. К тому же, ее бесполезно сластить, это суп, а не сладкое блюдо. Когда-то они были сладкими, но соленость окружения заменила сладость на холод. Раз нельзя этот мир подсластить, будем мешать ему хотя бы свариться…

***

Тяжесть говорит о богатом содержании, а быстрые перемены о решительности, но сейчас сверху льет как из ведра, а снизу вместо кресла подставлено только жесткое дно – и разговор пришлось отложить, залило и разбило его, несмотря ни на что, хотя и очевидно, бутылка, что так не планировалось и, значит, быть не должно…