Почти рядом

Холод пронизывал его до самой глубины. Порывы ветра срывали кожу, словно острым лезвием, но он знал, что должен завершить это. Этот момент был решающим, его карьера зависела от успеха. Когда он услышал свист пули, что-то внутри сжалось. Боль пришла не сразу, сначала — лёгкая, а затем всё глубже, до острого ожога, распространяющегося по плечу и бедру.

Но его мысли не были о боли. Он думал только о том, чтобы довести дело до конца. Он знал, что задание было выполнено. Однако, когда боль окончательно охватила его тело, мысли о ней вернулись. Всё, что он слышал, был свист пули, а её всхлипы, её тихий плач с трубки, ускользали в темноту. И эта темнота поглотила его.

В следующее мгновение он оказался в доме. Но не в том, где вырос и жил. Это был его дом, его место, где она ждала его. Она была там. И дети тоже. Малыш в люльке — их общий ребёнок. Их дети. Эти дети были его жизнью, её жизнью, их судьбой. И всё вокруг было странным, как будто не настоящим. Чувство холода, но одновременно странного счастья.

Он прошёл в комнату и спросил, с глухим голосом: «Где мама?» Дети обернулись. Их улыбки не были настоящими. Они казались… далёкими, не такими, как раньше. «Мама на кухне», — ответила старшая девочка.

Проходя на кухню, он увидел её. Она гладила бельё, не замечая его. Её руки скользили по ткани, она была поглощена своим делом, время как её взгляд был сосредоточен на каждом движении. И каждый её жест, как всегда, был наполнен заботой. Волосы, собранные в привычный пучок, лицо — столь знакомое, такое родное. Он ощущал, как его сердце сжалось от тоски. Он так скучал по ней. Так сильно.

Он хотел подойти, дотронуться до неё, коснуться её лица. Но он не мог. Его взгляд был привязан к ней, он наслаждался её присутствием, как когда-то наслаждался её голосом. Он любил её. Она почувствовала его присутствие и подняла глаза. Но её взгляд не был тёплым. В нём была тревога. Она смотрела на него, а он почувствовал это беспокойство. Он открыл рот, но не мог выговорить её имя.

И в тот момент её рука коснулась его лица. Её ладонь — тёплая, мягкая, нежная. Туман, что окутывал его, рассеялся. Холод, что сковывал его, исчез с прикосновением её руки. И он вдруг услышал её голос. Тихий, едва слышный: «Тшшш... Не пытайся говорить. Тебе может быть больно. Врачи сказали, что мне нельзя тебя утомлять…»

Она замолчала, но её глаза продолжали говорить. Он всегда любил её глаза. Янтарные, чуть раскосые, они были зеркалом её души. Он помнил, как она говорила о них, когда они только начали общаться, много лет назад: «У меня обычные глаза. Восточные, экзотически раскосые». Он вздрогнул, услышав её слова в своей памяти.

Его взгляд встретился с её глазами, и он понял, что хотел бы спросить её о многом: почему она здесь? Как узнала? Он скучал по ней, очень скучал. Извинялся. Просил прощения. Не уходи, не бросай его. Но вместо слов он лишь смотрел на неё, пытаясь понять. И тогда она, как будто прочитав его мысли, тихо ответила: «Твоя мама позвонила мне. Она сказала…» Она замолчала. Их молчание было громким, более громким, чем слова. Они просто смотрели друг на друга.

Что будет потом? Как сложится их судьба? Он не знал. Он почувствовал, как капля слезы скатилась по его ладони. Она молча плакала. Ни один мускул на её лице не дрогнул. Только глаза, полные боли, слёзы, тяжёлые, как камни, катились по её щекам. Он хотел поднять руку и прикоснуться к её щеке, но вместо этого рука зависла в пустоте.

И снова, среди всей этой тишины и боли, он услышал свист сирен. Его поднимали на носилках, везли в скорую помощь. И всё вокруг исчезло. Он был вновь в этом сне, в иллюзии, где она была рядом. Почти рядом...