Рассвет. Глава 1

Посвящается всем тем,  кто верит в сказки.























АЛЕКСАНДРА БУЛЫЧЕВА




РАССВЕТ





Глава 1.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ГОРОДОМ


Он проснулся рано,  еще не начало светать.  Лениво потянулся,  зевнул,  полежал еще немного и,  слегка покачиваясь от еще не до конца покинувших его сонных объятий,  медленно пошел на кухню.  Там он сел,  подумал недолго,  затем посмотрел в сторону с едой и отвернулся - есть не хотелось.  Тогда он вразвалку подошел к окну и ловко запрыгнул на подоконник.  Он всегда любил сидеть на подоконнике,  особенно когда никто из домашних его не отвлекает - все спят,  как сейчас,  или вовсе никого нет дома.
Бывало,  сядет вечером на подоконник и смотрит,  смотрит в окно.  Как солнце неохотно и медленно плетется за горизонт,  и в сумерках,  когда небо окрашивается чудесным образом в неописуемый цвет заката,  а последние лучи скользят по крышам,  всё вокруг выглядит особенно сказочным  и даже каким-то неправдоподобным.  Немногочисленные люди,  запоздало спешащие с работы домой,  кажутся нелепыми,  явно лишними в этой естественной природной красоте.
Так и сейчас – он молча наблюдал за первыми восходящими лучами солнца,  за тем,  как просыпался город,  и думал,  что – вот оно,  счастье.
Вот если б можно было вечно жить в таком мире,  где всегда рассвет или всегда закат!  А еще лучше,  где рассвет сменяется закатом,  сразу,  без всяких переходных стадий.  Вот это был бы мир!  Можно было бы вечно сидеть так,  любуясь и не боясь,  что рано или поздно это закончится.
Только сейчас он заметил,  что от цветка,  стоявшего рядом на подоконнике,  отпал листик.  Цветок был,  мягко говоря,  странным,  хотя на вид - совершенно обычным.  Время от времени,  именно на рассвете,  он ни с того  ни с сего сбрасывал один из своих листиков,  причем сброшенный листик из зеленого моментально превращался в фиолетовый,  а потом тускнел и за минуту высыхал. 
Это мог заметить только тот,  кто постоянно на рассвете сидел рядом с этим цветком,  и это,  несомненно,  мог быть только он,  потому что все остальные в это время либо спали,  либо делали какие-то другие вещи,  считая их важнее посиделок на подоконнике,  важнее этой природной неописуемой красоты.
Как часто цветок проделывал такое со своими листиками,  он никогда не задумывался.  Вот и сейчас,  когда это опять произошло,  когда лист оторвался от стебля и,  с шуршанием рассекая воздух,  стал падать на подоконник,  уже на лету превращаясь из зеленого в фиолетовый,  он поймал его.  Не специально,  нет,  скорее от рассеянности.  Так же рассеянно понюхал и,  что совсем странно,  попробовал его на вкус языком. 
Он удивился,  когда обнаружил,  что во рту у него не привкус зелени,  а привкус апельсина,  который плавно перетек в мед,  а затем (он и не заметил,  как уже жевал листик)  в острый перец чили.  Это было так неожиданно,  и так у него зажгло во рту,  что он зажмурил глаза,  предотвращая слезы,  которые,  казалось,  вот-вот польются.
Но это продолжалось недолго.  Почти сразу после острого жжения он ощутил во рту вкус ледяной воды,  настолько прекрасной,  что он сразу назвал ее «горная»,  хотя сам никогда не был в горах и горную воду даже не пробовал.  Но почему-то он знал,  что прав. 
Он распахнул глаза,  собираясь с удивлением посмотреть на этот цветок с его чудо-листиками,  и ошарашенно ахнул. Цветка перед ним не было.  Не было намека и на подоконник,  и даже на кухню.  Остался только рассвет.
Он огляделся.  Это было совсем не знакомое место.  Здесь не было ни домов,  ни машин.  Огромная поляна,  равномерно залитая рассветным солнцем, такая большая,  что даже на горизонте не было ничего,  кроме нее.
«Так, может, здесь больше ничего и нет?»  - подумал он  и тут же,  словно сам себя опровергая,  заметил тропинку.
«Зачем бы нужна была тропинка,  если здесь ничего нет?»  - засомневался он и решил,  что если есть тропинка,  то есть и что-либо еще.  Ему сразу же захотелось пойти по ней,  и он пошел. 
С каждым шагом он ощущал под собой мокрую от росы траву  и удивлялся от того,  как вокруг все менялось.  Как будто с каждым шагом он все глубже погружался в этот непознанный мир.
Шаг.  Откуда ни возьмись,  вокруг,  по всей поляне появились желтые цветы.
Шаг.  Выросло зеркальное озеро справа от него.
Шаг.  На дальнем берегу озера завиднелись крошечные деревья.
Шаг.  Слева и спереди показались горы – фиолетовые,  как будто бы мягкие,  как будто бы полностью из мха. 
Шаг.  Поляна покрылась разными домиками необычайных форм - а домики ли это?
Шаг.  Чуть повыше головы,  совсем близко,  появились едва заметные,  полупрозрачные,  но явно осязаемые  не то облака,  не то перья,  не то какие-то сгустки воздуха,  которые переливались немыслимыми цветами.
Шаг.  Краски стали гораздо ярче,  и тем самым все вокруг стало казаться подозрительно нереалистичным.
Шаг.  Он ощутил какие-то изменения в себе самом - приятное покалывание по всему телу;  он как будто бы стал больше,  сильнее и грациознее,  чем был.
Еще один несмелый,  пробный шаг - и перед ним возникла рысь.
Он не испытал страха, только подумал:  «А что будет дальше,  если я еще раз шагну?»  Он шагнул.  Ничего не изменилось,  только рысь стала ближе на один шаг.  Он еще раз шагнул.  Подозрительно склонив голову набок и осматриваясь,  он понял,  что опять ничего не изменилось.  Только рысь стала еще ближе.  Теперь до нее оставалось не больше трех шагов.  Он закрыл глаза.  Потом открыл:  ничего не изменилось.  Он шагнул назад,  потом еще и еще.  Все по-прежнему. 
- Так и будешь ходить?  - с интересом спросила рысь и звонко расхохоталась.
Он подпрыгнул от неожиданности.  Моргнул.  Потом открыл рот,  задумался и  наконец  ответил:
- Как…Как ты…Как ты это делаешь?!
- Делаю что?  - не поняла рысь.
- Разговариваешь…
Рысь опять звонко рассмеялась:
- А почему я не должна разговаривать?  - ее янтарные глаза светились неподдельным интересом.
- Ты…Ты же рысь!  - больше он ничего от изумления и не придумал.
- Рысь?  Может, узнаешь как меня зовут, вместо того, чтобы говорить очевидные вещи?  Или сам представишься.  Имя у тебя есть,  тигр?  - с холодным вызовом в голосе спросила она.
- Есть.  Бонифаций,  - на автомате ответил он.
И только потом подумал,  почему она назвала его тигром.  Он посмотрел вниз и охнул.  Он был тигром!  Он различил мягкие лапы оранжево-черного цвета и ощутил,  что их четыре.  Подвигал хвостом (есть хвост!)  и не понял,  как он раньше не заметил,  что он – тигр!
Его раздумья прервала рысь,  которая до сих пор была рядом и за всем этим наблюдала:
- Меня зовут Эрите.  Сокращенно Ри.  Нормального диалога у нас с тобой,  по-моему,  не получится.  Поэтому придется взять инициативу в свои лапы,  - она вздохнула.
- Что я здесь делаю?  Как я сюда попал?  Что это за место?  - осыпал Бонифаций своими вопросами Ри.
- Это рассветный город.  Или город Рассвет:  как больше нравится.  Попал ты сюда,  потому что съел лист арики.  Зачем ты это сделал - я не знаю.  Ответь:  зачем?  Если ты так удивлен и не знаешь,  что дает цветок арика,  то зачем ты вообще его ел?  Если ты не знаешь об этом городе ничего?!  - она выжидающе смотрела на Бонифация.
- Э-э… Ну,  просто… Я не задумывался,  что делаю, съел и все…
- Просто так?  Ты съел листок арики на рассвете,  думая о рассвете,  и съел именно в той стадии,  в которой его нужно съесть?  Просто так?!  -спросила его Эрите с истерическими нотками в голосе.
- Э-э…да.
- Что-то плохо мне в это верится.  Но ничего,  с этим мы еще разберемся.  Так что ты хочешь знать?
- Почему я тигр.  Почему этот город рассветный.  Что это за облака… Не знаю,  все что угодно хочу знать!  Расскажи мне все!
- Ладно.  Рассказчик из меня еще тот… Но я, так и быть,  постараюсь рассказать как можно больше.  Этот город называется Рассвет,  потому что это, - она повела головой,  окидывая мимолетным взглядом все вокруг с таким видом,  как будто объясняет стоящему перед ней непроглядно глупому существу,  - …это рассвет!  - она насмешливо улыбнулась.
- Это я уже и сам понял,  - пробормотал Бонифаций.
- Да-да.  Не представляю, как можно все вот так сразу рассказать, хм… Так вот.  Почему ты тигр.  Потому что, придя в этот город,  ты стал тигром.  Не знаю,  как это происходит и почему,  но в разных городах ты становишься разным.  Понимаешь?  Если в этом городе ты тигр,  то в следующем будешь хоть кем,  только не тигром.  Хоть уткой или собакой,  да и вовсе не обязательно,  что животным.  Не знаю  кем,  но другим.
- В разных городах?  Неужели есть и другие?  А сколько их?
- Этого никто не может сказать точно,  потому что никто не знает.  Но предполагается,  из древних мифов и разных баек,  что их девять.  Все дело в том,  что когда кто-то уходит в другой город,  он не возвращается.  Кто-то говорит,  что ему там слишком хорошо,  чтобы возвращаться,  кто-то - что он забывает про этот город.  А кто-то думает,  что там по-другому идет время,  поэтому он и не приходит назад:  может,  у нас тут сто лет прошло,  а у него всего минута!  Кто знает?  Но мне кажется,  что оттуда не возвращаются,  потому что они идут дальше,  в другие города.
- А много туда уходило?
- Нет.  Уходят редко,  очень редко.  Никто не знает,  что ждет дальше.  Никто не знает,  будет ли там лучше  чем здесь или нет.  Многие живут вечно в Рассвете,  не желая ничего знать о других городах.
- Вечно?  Как это?  - не понял Бонифаций.
- Мы бессмертны,  пока находимся в одном и том же городе.  Мы можем жить здесь сколько угодно.  Но считается,  что с каждым новым городом ты начинаешь терять бессмертие.  Каждый город приближает тебя к…- она испуганно замялась, -  к смерти.
- Что в этом плохого?  Уж лучше не жить вечно,  зато интересно,  чем вечно,  но однообразно.
- Однообразно?!  - изумленно переспросила Ри.  - Да ты посмотри вокруг!  Ты где-нибудь еще видел такую красоту?  Разве тебе никогда не хотелось жить вечно среди всего этого?  Если бы ты,  к примеру,  жил тут триста с лишним лет,  смог бы уйти отсюда?  Уйти из Рассвета?
Бонифаций вспомнил,  как сам, сидя у себя на подоконнике,  хотел жить вечно в этой красоте и задумался.
- Наверное,  нет.  Хотя… Разве тебе не хочется когда-нибудь узнать:  а вдруг там… еще красивее?  - неуверенно спросил он.
- Хочется,  - горько сказала Ри,  - еще как хочется.  Но я не могу уйти,  не могу оставить свою семью,  которая за столько лет стала мне совсем родной.  Хорошо тебе говорить!  Тебя здесь ничто не держит! - неожиданно зло закончила она.
- Ну ладно.  Так тебе больше трехсот лет?  Как ты сюда попала?
- Съела арику,  - уклончиво ответила Ри,  явно не желая продолжать эту тему. – Мне триста семь.
- А обратно вернуться можно?  Обратно в мой мир?  - на всякий случай спросил Бонифаций.
- Конечно,  можно.  В любой момент.  Опять съесть арику и вернуться.  Все дело в том,  что после такого…- она снова обвела взглядом город,  - уже никто не хочет возвращаться обратно.  Никто не хочет стариться и умирать в другом мире.  В таком же сером и бездушном, как твой.
Бонифаций решил не отвечать на эту грубость - слишком ему было любпытно.  Вместо этого он спросил: 
- А как же время?  Смогу ли я вернуться,  прожив здесь лет сто?  Это же…невозможно!
- Еще как возможно!  Время слишком условно.  Для нас оно будто остановилось.  Ты проживешь здесь хоть тысячу лет,  но вернешься в тот момент,  из которого ушел,  будто б ничего и не было.  Никто и не заметит,  что тебя уже тысячу лет  как нет,  что ты живешь не там,  а здесь.
«Что это за мир такой интересный?»  - подумал Бонифаций.  И здесь же в голову ему пришла удивительная мысль.
- А что,  если этот город просто застыл во времени?  Что,  если это должен быть не Рассвет,  а какой-нибудь другой чудесный город,  в котором должно светить солнце днем,  и луна – ночью,  а рассвет сменяться закатом,  минуя утро,  день,  вечер… Ты никогда не думала,  что и не стареете вы здесь именно потому…потому что здесь нет времени,  - выпалил он и сам опешил от своей догадки. 
Нет времени.  Но как такое возможно?  И возможно ли вообще?
- То есть ты хочешь сказать,  что весь наш город - это зависшая стадия?  Что это не цельная личность,  не живой процесс,  а всего лишь застывшая глыба?
- Ты так говоришь о нем,  как будто он и вправду живой!  - хохотнул Бонифаций.
- Конечно он живой!  Каким еще ему быть?!  - вдруг заорала Ри.  - Ты пришел сюда,  ничего здесь не знаешь и только утверждать смеешь,  что это так,  просто камень,  просто серая посредственность,  а не город!
- Нет,  конечно, нет…Я не это имел в виду,- осторожно проговорил Бонифаций,  удивленный ее реакцией.  – Тебе не кажется,  что ты слишком много придаешь значения этому месту?
- Много значения?!  - зарычала Эрите.  – Пойдем-ка,  я тебе покажу!  И заодно узнаем,  кто же ты такой!
И с этими словами она двинулась вперед,  стремительно повернувшись к нему спиной.  Бонифаций пошел следом и наблюдал,  как Ри пыталась идти спокойно,  время от времени нервно срываясь чуть ли не на бег,  но потом,  словно опомнившись,  предпочитая казаться по-взрослому неспешной,  скосив глаза на него,  снова переходила на размеренный шаг. 
Бонифаций только ухмылялся украдкой,  не желая возбуждать новые причины для ее гнева,  хотя в гневе она показалась ему ужасно забавной.  Но как-никак он тут новичок и совсем не знает здешних порядков.
Пока они шли,  Бонифаций все больше удивлялся этому сказочному городу.  В своем мире он никогда еще не видел таких ярких красок,  такого многообразия цветов.  Здесь все было по-другому,  и это «все»  даже мимолетно не напоминало ему ничего такого,  что бы он до этого видел.
Ему казалось, что все это сон, что рано или поздно он проснется, и ему больше никогда не придется увидеть всей этой красоты.
Дышалось здесь легко. Настолько легко, что ему казалось даже, что это вовсе не воздух, а нечто еще более невесомое. Только и хотелось, что дышать и дышать, смакуя каждый вдох и наслаждаясь его вкусом. Именно вкусом, потому что воздух был необъяснимо вкусный, сладкий и ароматный. Он благоухал цветами вокруг и напоминал воду, которую Бонифаций про себя назвал «горной», когда ощутил ее вкус, попробовав лист арики.
Они вышли на тропу, которая плавно поднималась на большой холм. Бонифаций не сразу понял, что его удивило. Лишь потом он заметил, насколько необычной была эта тропа.
Среди желтых цветов, покрывающих холм, распростерлась дорожка, сплошь усыпанная фиолетовыми цветами, мохнатыми и такими мягкими, что когда он наступал на них, лапы тонули в этом странном ковре.
Бонифаций начал идти предельно медленно, осторожно ступая и смотря под ноги, стараясь нанести как можно меньший ущерб мягким созданиям.
Ри оглянулась и захохотала:
- Не бойся! Оглянись!
Он повернулся и посмотрел туда, куда она указывала, а именно – на эту сказочную мохнатую тропинку, и заметил, что в том месте, куда он наступал, фиолетовые цветы начинали сиять немыслимым светом, сами расправлялись, как будто просыпаясь, и расцветали. Другого слова он не смог подобрать, но слово «расцветали» было мало похоже на то, что они делали. Они как будто бы начинали заново рождаться, и от этого становились в миллионы раз красивее.
Бонифаций пригляделся и заметил, что они немного, едва заметно двигаются. Он наклонил голову ближе, присматриваясь, и ахнул:
- Они…дышат!
Эрите снова залилась звонким смехом.
- Конечно, дышат! Когда мы наступаем на них, мы даем им возможность начать жить заново. И им это определенно нравится! - объяснила она с лукавой улыбкой.
Бонифаций и не заметил,  что он до сих пор осторожно шагает по цветам,  мягко пружиня на них,  и все так же смотрит себе под ноги.
- Да расслабься ты!  Посмотри лучше туда!  - указала Ри.
Он поднял голову и проследил за ее взглядом.  Впереди  тропинка из чудо-цветов спускалась вниз по желтому холму и поднималась в горы - те самые,  которые он увидел после своего четвертого шага в этом мире.  Чем ближе к горам,  тем больше разрасталась фиолетовая дорожка,  превращаясь в ковер,  покрывавший каждый сантиметр величественных скал.  От этого горы выглядели мягкими,  пушистыми и,  несмотря на свои громадные размеры,  какими-то игрушечными.  Это было так завораживающе,  так необычно,  что Бонифаций не смог сдержать своего восторга.
- Побежали скорей,  чего же мы ждем?  - поторопил он Ри.
- Ты так говоришь, как будто это я стою на одном месте, - добродушно огрызнулась она.
И они побежали.  Цветы пружинили под ногами,  легкий ветерок усиливал запах этого города.  В том,  что у Рассвета есть запах - Бонифаций теперь не сомневался. 
Он еще раз оглянулся на бегу на сияющий след,  оставленный ими после каждого шага.  Вся тропинка светилась,  переливалась,  мерцала…
Они подбежали к подножию горы.  Вблизи все выглядело еще сказочнее.  Казалось,  будто перед ними вовсе не гора,  а громадная подушка неправильной формы. 
Бонифаций протянул лапу,  осторожно коснувшись «кожи»  горы.  Цветы ожили и засияли.  Ему пришла в голову безумная мысль - захотелось оживить сразу все цветы,  чтобы гора сверкала,  чтобы издалека она была еще удивительней.  Он начал прикасаться ко всем цветам,  до которых только мог дотянуться,  начал взбираться на гору,  щупая каждый сантиметр.
Эрите засмеялась:
- Можешь не стараться,  один все равно не справишься.  Примерно раз в десять лет здесь собирается весь город,  чтобы подарить цветам новую жизнь.  Всем вместе получается гораздо быстрее,  и потом мы некоторое время наблюдаем за этой красотой.  Цветы светятся первые два-три дня,  пока перерождаются.  Потом у них начинается новая жизнь.  Они могут жить вечно,  но им нравится рано или поздно менять свою старую жизнь на новую,  начинать все заново.  Мы называем их Фаерины.  Старожилы рассказывают,  что около тысячи лет назад в Рассвет прибыли гости.  Они оказались милыми и добрыми.  Им так понравился наш город,  что они подарили ему и его жителям это маленькое чудо.  Гости были феями,  поэтому те,  кто уже давно здесь живет,  назвали эти цветы «Фаерины» – то есть принесенные феями.
- А где сейчас феи?  - спросил Бонифаций.
- Ушли дальше,  в другие города.  Раз в тысячу лет город ожидает гостей.  Они приходят не только из твоего мира,  но и из разных других…да,  да,  других,  - улыбнулась Эрите,  заметив,  как у Бонифация удивленно распахнулись глаза.  - Ты же не думаешь,  что твой мир – единственный?
- Ну,  я думал,  что он единственный реальный.  Понимаешь,  о чем я?
- Нет,  не понимаю.  Потому что для каждого своя реальность.  Для меня вот уже три сотни лет реален только мой мир,  мой Рассвет.  Ты вот сейчас стоишь здесь,  разговариваешь со мной.  Неужели для тебя это не реально?  Ты ведь не можешь жить сразу во всех мирах,  тогда отчего все остальные миры должны быть под сомнением?
Бонифаций задумался и затем согласно кивнул.
- Так если последние гости были здесь около тысячи лет назад,  то следующие гости должны скоро прийти?  Так,  что ли?
- Честно говоря,  я думала,  что ты и есть этот гость.  Но теперь мне в это не особенно верится.  Впрочем,  это можно проверить.  Пойдем скорей!  - нетерпеливо позвала его рысь Ри и пошла.
Бонифаций недоуменно наблюдал,  как она прошла вдоль горы,  а потом обернулась:
- Долго еще стоять будешь?
- А разве нам не надо наверх?  В горы?
- Конечно не надо!  Идем.
Он последовал за ней.  Сначала они шли вдоль горы,  потом Эрите подвела его к проходу между двух скал,  и он увидел каменную арку,  через которую виднелось ущелье.  Оно было настолько узким,  что Бонифация засомневался - сможет ли он там идти.  Эрите нетерпеливо подтолкнула его,  и он неуверенно прошел через каменный свод и шагнул в теснину.
Там поистине негде было развернуться,  бока едва не касались Фаерин,  осыпающих горы.  Он не мог повернуться назад,  но слышал,  что Эрите следует за ним. 
Так они и двигались,  пока не вышли на идеально круглую лужайку,  ограниченную со всех сторон гранитными стенами,  высокими настолько,  что казалось даже,  что они выше гор.
- Мы находимся в сердце наших гор,  - тихо сказала Ри.
Посередине поляны,  ровно в центре,  возвышался небольшой постамент из крупного камня,  тоже идеально круглый и ровный,  как будто обточенный с краев.  А на постаменте цилиндром плескалась бирюзово-прозрачная жидкость.
Сначала было Бонифаций подумал,  что эта жидкость находится в каком-то прозрачном сосуде,  но,  подойдя поближе и приглядевшись,  он понял,  что это не так. 
Жидкость плавно,  почти незаметно,  перекатывалась,  незначительно изменяя свою форму.  Ее бока то втягивались,  то слегка переминались,  то опять становились идеально ровными.  А на верхнем основании этой «цилиндрической»  жидкости и вовсе происходило что-то,  отдаленно напоминавшее кипение,  только это «кипение»  было настолько плавным и медленным,  словно ленивым,  что ни единой капли не отделялось от цельной жидкости.  Вообще,  было похоже,  что это и не жидкость вовсе,  а какое-то желе:  настолько оно было неделимым и целостным.
- Что это?  - спросил Бонифаций.
- Это Рова,  воплощение пятой стихии,  она мощнее всех других стихий,  - испуганным шепотом сказала Ри.  – Когда Рова выходит из себя,  случается страшная вещь – она блокирует все остальные стихии.
- Как это:  блокирует?  - не понял Бонифаций.
- Разом лишает город земли,  воды,  огня,  воздуха.  Ты не можешь дышать,  тебе ужасно холодно и ты проваливаешься в небытие.  Не поймешь,  где ты,  сколько времени прошло,  не можешь ни двигаться,  ни думать…Ничего не можешь.  Но потом,  когда Рова успокоится,  все снова налаживается.  Это что-то сродни землетрясению,  наводнению или пожару - если тебе так будет понятнее.  Разновидность стихийного бедствия,  - тихим шепотом объяснила Эрите.
- И часто такое бывает?
- Пока я здесь живу,  еще ни разу не было,  - ответила Ри,  - но старожилы рассказывали,  что такое случалось.
- А зачем мы здесь?  Как ты хочешь понять - тот ли я гость или нет?
- Очень просто.  Дотронься до нее!  - выдала Ри.
- Ты что?  С ума сошла?  Убить меня хочешь?  А если ей не понравится?  Мы все зависнем в небытие?  - шепотом возмутился он.
- Да нет!  - хихикнула Ри.  - Она еще другое умеет,  она и благо тоже несет.  Вот дотронься,  сам все поймешь!  - настаивала она.
Бонифаций с подозрением посмотрел на нее.
«Я сумасшедший!»  - подумал он.  Но шаг к Рове все же сделал.
Она так необъяснимо его манила,  так ему захотелось до нее дотронуться,  почувствовать,  какая она на ощупь,  что любопытство все же взыграло над инстинктом самосохранения.
Он несмело протянул лапу и дотронулся.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/01/26/1172