Украина. Комнатка. Расстояния. Инспектор. 1964-65

Глава 90
   
   Я каждый день приезжала на работу к 8-ми часам. В обед ела то, что захватила из дому. На проезд уходило много денег, 30 коп. билет, в Красный Луч и обратно в Степное 60 коп., за 25 дней 15 рублей. Выходной тогда был только воскресенье, в субботу был рабочий день, обычный.
   Мы с  мамой посоветовались, 48 рублей зарплаты минус 15, остается 33 рубля, иногда ходила в столовую, рублей на 8 в месяц. 33 минус 8, остается 25 рублей. Ну разве на 25 рублей можно содержать 3-х детей? И мама сказала:"Ты тратишь 15 рублей на проезд, да пока доедешь, уставшая, как больная, ничего не можешь делать. Я слыхала, что в Красном Луче за 10 рублей можно нанять квартиру. Это же будет выгоднее. Я дам тебе картошку, все, что вырастет в на огороде, в саду." "Я, мама, об этом уже думала, но как же я не буду видеть детей, да и тебе с ними буде тяжело." "Ничего, потерплю, буду варить побольше, на всех; девочки вдвоем хорошо играются, а там, глядишь, изменения произойдут у тебя на работе."
   Я нашла квартиру в Красном Луче за базаром за 10 рублей, у бабушки 80-ти лет. Она была шустрая, седая, как лунь,  и боялась правду говорить врачам про возраст: "Галочка, ты никогда не говори, что мне 80 лет, когда я вызову скорую помощь или врача, скажи 60, а то они старых не лечат," - просила она меня. -"Xорошо,  Анна Борисовна, я скажу, что моя хозяйка молодая, ей всего нет и 60-ти. А карточку, скажем, потеряли." Вскоре она решила продать свой домик, уйти к сыну, а соседку уговорила, чтоб меня взяла на квартиру. Соседка жила с 73-х летней сестрой, а сама была 50-ти летняя, инвалид. Обе ходили в церковь, пели даже дома молитвы. Конечно, я скучала за детьми и за мамой, не могла вытерпеть целую неделю и, купив гостинец, бежала на асфальт, голосовать. Я голосовала, чтобы меня подвезли хотя бы до посадки, напротив Ивановки. А там 6 км. я пробегала за 40-45 минут до п. Степной. К вечеру была с детьми.
   Однажды случился со мной такой казус, что навсегда отбило желание ехать бесплатно на попутных машинах. Я закрыла в сейф свою маленькую сберкассу (ценности), сбегала, купила детям пирожки, булочки и не заходя на квартиру, побежала на дорогу голосовать. Было всего 17:30. Я поднимала руку, но машины не останавливались. Стoю час, полтора, а машины не берут меня и все. Dумаю, что ж такое, я так аккуратно одета, косы красиво лежат на голове, и никто меня не подберет. Вредины! Неужели домой не уеду и прийдется вернуться на квартиру? Вдруг, с большой скоростью мчится мотоцикл. Я по привычке поднимаю руку,  мотоциклист тормозит и оглядев меня с ног до головы, говорит:"Садись, малышка, тебе куда, я в Петровское..." "А мне хотя бы до посадки," - смекнув, на всакий случай, добавила,-" а там меня встретят." Я прыгнула на сиденье. Он сказал:"Держись за меня крепко, а то я  опаздываю, буду лететь." Я схватила его за талию, и он действительно, не ехал, а летел, как Яша. У посадки он тормознул, я полезла в карман за мелочью,:"Сколько Вам?"  и спрыгнула на землю. Он улыбнулся :"Брось шутить, малышка, не надо мне ничего, а вот в посадочку я бы с тобой заехал, а? Давай заедем... ведь тебя никто не встречает..." Жар обдал мне голову. Еще совсем недавно я еле вылечилась от Яшиного разврата. С тех пор этот страх не выходил из меня ни на минуту, особенно при виде мужчин. Я собрала все свои артистические способности и что есть силы, заревела:" А-ха-ха, что Вы говорите, ведь я несу лекарство мужу, он при смерти, встречать должны на велосипеде, чтоб поскорее дать ему спасительное лекарство, а раз они не встречают, значит он умер, ой-е-е,  что ж  я буду делать без него... Как я буду жить теперь...а-а-а-а!" Молодой человек оторопел:"Ну, сразу бы так и сказала, я бы подвез тебя, малышка, до дому,  но мне и так попадет, что задержался, не плачь, ему не поможешь," - др-р-р-р-р и скрылся.
   Я дала деру и за сорок минут была дома. Девочки облепили меня, а я старалась смеяться, чтобы не было никаких признаков настоящих слез на моих щеках.
  Так шло незаметно время. Жить материально было очень тяжело. Девочки сдружились с соседскими девочками напротив, это Ира Яценко и Оля Бабаджанова и ее бартишки и сестры, их было 10 в семье. Отец у них был армянин, а мама украинка, медсестра медпункта в п. Степной. Меня очень угнетало поведение Томочки, она так душевно плакала, когда я уходила через посадку на дорогу, чтобы сесть на  автобус до Красного Луча. Посадка, так называют лесозащитную полосу, насаженную для задержки снега на полях. Томочка бежала за мной от самого дома до лесопосадки. За ней тоже не отставала Гулечка. Тома ревела:"Мама, не уходи, мамочка, я тоже с тобой пойду, ма-ма-а-а, не уходи!"- и продолжала идти за мной. Мое сердце разрывалось на части, но я же понимала, как ей тяжело меня отпускать. Я сама, чуть не плача, останавливалась и начинала ее уговаривать:"Томочка, доченька моя, ты думаешь, мне хочется уходить от вас? Да я сама сейчас расплачусь, как мне не хочется вас оставлять. Но у вас тут есть бабушка, девочки зовут вас играться, у вас есть молоко, а в Kрасном Луче ничего этого нет. А там мне дадут деньги за работу и я смогу вам купить трусики, носочки, платьица. Вот, Гулечка понимает, она не плачет, и ты не плачь, ты же у нас умница." При этих словах Гулечка переводит взгляд то на меня, то на Тому, поджимает пухленькие губки, видать, что-то соображает и берет Тому за руку и говорит:"Мама скоро опять приедет пойдем домой." "Конечно, не успеете посчитать, сколько дней меня нет, а я тут как тут:" Здавствуйте, мои крошки, я привезла вам подарки." Я вытираю Томе слезы, она чуть улыбнулась, я целую обеих и говорю:"А теперь помашите маме ручкой, я пойду на автобус, а вы домой." Они машут, я шлю им воздушный поцелуй и отдаляемся. Я без конца оглядываюсь, пока не увижу их макушки около дома.
   Так было до осени. Осенью и зимой 1964-65 г.г. Тома и Гуля привыкли и уже не плакали.  У маминой соседки Жени Скорик был муж Николай, а детей у них не  было. Они с удовольствием брали девочек к себе, а иногда Женя брала их даже на ферму, тайком от начальства поила их парным молоком. Женя была дояркой. Пришло лето 1965г. Надо было Тому устраивать в 1-й класс. Я ей купила платье и джемпер, ну и все по мелочи.
   Наша сберкассовская охранница выделила мне маленькую комнату за 10 рублей в месяц:" Вам с Томочкой как раз хватит." Моя душа успокоилась за Томочку; мы с ней ходили вдвоем в кино, рядом со сберкассой. Я покупала ей сладости. Она была довольная.
   Вдруг в сберкассе увольняется инспектор-ревизор. Зав. ЦСК Сафонов Николай Тимофеевич вызывает меня:"Вот, Галя, тебе и повышение. Я обещал, давай принимайся за работу. Это тебе не 48 контролерских,  а все 90 рублей инспектора-ревизора. "Я молчала. Не о таком повышении я мечтала. Я хотела, чтобы 80-90 рублей получать и ходить домой на перерыв, накормить детей, проверить уроки и успеть вместе сходить в кино после работы. А я видела, как инспектор ревизор ездит на автобусе, иногда на попутных машинах, иногда пешком добирается до низовых сберкасс, чтобы успеть попасть в 8 утра и чтобы контролер не успела открыть кассу сама, а только вместе с ревизором; в этом главная суть и цель внезапной проверки. Это я  смогу. Это не трудно. А вот куда девать Томочку, что с ней будет, если меня не будет дома с 7-ми утра до 19-20 вечера? О чем думает заведующий, предлагая мне такое повышение? Боже мой!" Николай Тимофеевич догадался. Оказалось, что он об этом давно подумал. "Галя, ты что, не рада? Была бы работа на месте, не разъездная, я бы тебе предложил, но вот ты уже 2-й год работаешь, а никто не увольняется, и работники все опытные и с большим стажем. Ну, ненадолго это, подвернется лучше работа, я тебя сразу переведу. Я уже договорился с директором интерната. Пусть твоя малышка поучится и поживет там, в субботу ты ее будешь брать домой, а соскучишься, так я тебя буду отпускать в те дни, когда ты будешь готовить документы на ревизию. В большие сберкассы ты будешь готовиться 2 дня и два дня проверять. В сберкассах, где один работник, на это уйдет один день и на ревизию один день хватит. Ты сходишь в интернат и увидишь, как там хорошо, платить совсем не дорого. Мне так понравилось, чисто, аккуратно одетые дети, хорошо кормят. Моя родственниц там работает воспитательницей," - остановился Зав. ЦСК.
 "Да, конечно, Вам легко говорить. Не для того я уехала от мужа, чтобы детей разбрасывать в интернаты. Я уехала, чтобы спасти детей от плохого отца, а выходит, что я превращаюсь в плохую мать; сама, добровольно отдаю на воспитание чужим людям, государству. Я что, сама бы не смогла их воспитать?" - и я не вытерпела, слезы градом покатились из глаз. "Ты что, Галя, плачешь? Этого еще не хватало! Теперь ты скажешь, что Зав. насильно заставляет тебя работать ревизором. Нет, нет, я не имею на это права. Я тебе предлагаю и рассказываю про интернат правду, не веришь, сходи в интернат и убедишься, сколько детей там спокойно растут у тех родителей, которым не на кого оставить детей, даже с отцами (с мужьями).  Не хочешь, не надо! Я позвоню в Обл. Управление, пусть пришлют ревизора. Подумай, завтра дай ответ,"- и , одев шляпу, он вышел.
Я тоже вышла. Был конец дня, пятница.
   На квартире я поговорила с Екатериной Григорьевной, излила ей свое горе.