Коммунизм в стране людоедов

  Коммунизм  в стране людоедов




    На православных форумах  раздается достаточно много голосов, упрекающих Православную Церковь в том, что она намеренно не замечает социальных  и экономических проблем  своей русской паствы. А если и замечает, то упорно уклоняется от каких-либо действий, направленных на изменение откровенно пугающей ситуации. И  русский народ остается в этих вопросах без духовной поддержки.
Тут же раздаются голоса и против вовлечения Церкви в мирские дела. Особенно усиливаются эти  голоса в тех случаях, когда речь заходит о том, чтобы Церковь взяла на себя  ответственность по осуждению и исправлению несправедливого устройства общества.   Вот как, например, высказал свою точку зрения на этот вопрос  участник форумного обсуждения  Филимонов  (тема: «Секретный доклад Епископа Приамурского» от 24.01.11) с сайта «Русская народная линия»:
«И тысячу лет назад, и сто лет, и сегодня Церковь знала, что единственно важные проблемы для человека - духовные. Неужели в предреволюционные годы православным следовало вместе с сектантами, вместе с Гапоном вещать о "несправедливости современного строя экономической жизни"? В Евангелии ведь не о "экономических проблемах" говорится, а о том, что трудно богатому войти в Царство Небесное. А бедность спасению вовсе не мешает: "имея пропитание и одежду, будем довольны тем". В наше время и пропитание, и одежду обеспечить себе несложно. А вот стремление к "справедливости" - верный путь к катастрофе. Не дай Бог от имени Церкви будут к этому призывать».
   Я не согласен  с подобной точкой зрения и считаю, что возьми на себя Церковь сто лет назад заботу о построении справедливого общества, то Россия могла бы избежать последующих чудовищных потрясений и трагедий. И мирно пришла бы к экономическому процветанию и духовному расцвету
. Напомню читателю, что перед революцией российская жандармерия под руководством Зубатова организовывала общества рабочей трезвости и выступала довольно часто  защитниками интересов рабочих в их спорах с  предпринимателями. Можно ли  расценивать подобную деятельность лишь  как верный путь к катастрофе?
Церковь  не всегда  была  равнодушной  к вопросам справедливости в мирской жизни. Увещевать сильных мира сего и защищать сирых – это была одна из неукоснительных обязанностей русских пастырей.  И многие следовали этому. Вспомним, хотя бы митрополита Филиппа, удерживающего Ивана Грозного от неистового пролития русской крови и принявшего смерть за свое сопротивление злой воле царя.  Но впоследствии это сострадание  к    униженным и оскорбленным как-то незаметно ушло из церковной практики. Пастыри дистанцировались от  мирских вопросов, а вместе с этим стали терять и свой авторитет.   Отсутствие  авторитета наиболее пагубно сказалось в годы революций и гражданской войны.  В тяжелейшие времена национального противостояния Церковь и народ не услышали друг друга.      
Не слышно голоса Церкви  и в наше труднейшее время, что вызывает особое беспокойство.
Думаю, что  исторический урок начала XX века  года наглядно доказывает, что Церковь должна быть со своим народом не только в храмах, но и во всех его бедах.  И вместе с ним  энергично искать выходы из экономических и социальных тупиков,  в которые попадает общество стараниями нерадивых властей. Она должна ходатайствовать за свою паству не только перед Богом, но и пред властями.
    Хотелось бы высказаться и по вопросу  участия Церкви в экономической, политической и прочей жизни страны. Сами пастыри довольно энергичны в отрицании самой возможности этого участия. Не знаю, что ими движет – страх ответственности, предвидение лишних и обременительных забот или  соображения теологического характера.  Но  все это доводы видятся неуместными и надуманными, если принять во внимание, что рушится не только одно материальное благополучие русского  народа.  Рушится сама Россия. Отечество в опасности! И святой долг гражданина сделать все для его спасения. И если духовные пастыри уклоняться от участия в этом спасении, то  это будет выглядеть как откровенное предательство.
Конечно, у нас есть печальный пример участия бывшего священника Глеба Якунина в парламентской деятельности. Не знаю, что хорошего он сделал для страны, но негативное впечатление от его личности осталось у многих. Хотя я  не считаю, что это типичный случай, но все же данный пример показывает, что у Церкви должен быть свой путь общения с народом и властью. Ее голос не должен тонуть в многоголосье народных избранников.
  Каким  же может   быть участие  Церкви в мирских делах? Ограничиваться одними проповедями мира и справедливости, или же ее представители должны занимать места в законодательных и исполнительных  органах власти и  принимать живейшее участие в деле построения справедливого общества?   А может быть, это участие должно быть значительно весомей?
   Я не буду приводить примеры исламских стран, где духовные лица участвуют в управлении государством. Христианство, даже в его католическом варианте,  нам ближе и понятней. Поэтому приведу один любопытный пример   успешного построения общества на принципах справедливости, равенства и христианской этики, который некогда осуществили иезуиты.

                ***
               
Примерно  400 лет назад начался  удивительный эксперимент, который провела католическая церковь. Это была первая и необыкновенно удачная попытка построить социально ориентированное государство с идеальным устройством. Другими словами - попытка воплощения царства Божьего на земле. Примечательно то, что католическая церковь построила это государство не в Европе, а среди каннибалов Южной Америки. Государство это существовало около 150 лет и оказалось вполне жизнестойким, с прочной идеологией и экономикой. Возможно, оно существовало бы и до нашего времени, но этому помешали обстоятельства, связанные с началом разрушения католической церкви в Европе.
Для того, чтобы читатель имел представление об этом государстве, я даю в некотором сокращении статью  С.Н. Сомина «Государство иезуитов в Парагвае».

« Государство, созданное иезуитами среди индейского племени гуарани, не оставило равнодушным многих мыслителей. До сих пор католики не знают как «парагвайский эксперимент» оценивать – как великую победу католицизма, или как еретическую попытку построения Царства Небесного на земле, о которой лучше помалкивать. Конечно, источников, описывающих порядки в государстве, явно недостаточно: иезуиты о порядках в  этом государстве особенно не распространялись, да и гостей пускали с большим разбором. И тем не менее, «эксперимент» получил достаточную известность. При этом интересно, что такие ненавистники церкви как Вольтер и Монтескье отнеслись к нему положительно. Вольтер назвал государство «в некоторых отношениях триумфом человечества», а Монтескье писал: «В Парагвае мы видим пример тех редких учреждений, которые созданы для воспитания народов в духе добродетели и благочестия. Иезуитам ставили в вину их систему управления, но они прославились тем, что первые внушили жителям отдаленных стран религиозные и гуманные понятия».
 Отрицательно относятся к нему представители коммунистического движения. Поль Лафарг, заключая книгу «Иезуитские республики», пишет, что Республика иезуитов «ни в каком случае не была коммунистическим обществом, где все члены принимают равное участие в производстве сельскохозяйственных и промышленных продуктов и равные имеют права на произведенные богатства. Она была скорее капиталистическим государством, где мужчины, женщины и дети, осужденные на принудительную работу и телесное наказание, лишенные всяких прав, прозябали в равной нищете и равном невежестве, как ни блестяще процветали земледелие и промышленность в стране, как  ни велико было изобилие богатств, производимых ими».
Так или иначе, но замолчать совсем феномен государства иезуитов было нельзя: это был из ряда вон выходящий случай. Представьте: в то время как Россия переживает огромный и сложный период своей истории – от смутного времени до императрицы Елизаветы – на другом конце света, в Южной Америке существует «живая утопия», христианское государство, строго коммунистическое по своему социальному строю.
Гуарани – большое племя индейцев, занимавшееся первобытным земледелием, охотой, рыбной ловлей, разведением домашней птицы и свиней. Особенность гуарани – каннибализм, причем человечину они ели почти сырой. И в то же время все очевидцы отмечали удивительную доброжелательность, кротость и даже «детскость» этого народа.
Паргавай – колониальная провинция, подчиненная Испании. Однако фактически эта территория находилась на границе испанских и португальских владений (Бразилия была португальской колонией), причем португальцы тоже претендовали на эту территорию. Как испанцы, так и португальцы обращались с местным населением крайне жестоко. В большом ходу были набеги «паулистов» - охотников за рабами. В результате к концу XVI в. численность гуарани с миллиона человек сократилась до 5 тыс.
Образование «государства». 
 Идею создать христианско-коммунистическое государство в Парагвае приписывают иезуитам оо. Симону Мацете и Катальдино. По некоторым сведениям, они разработали проект  такого государства, используя «Город Солнца» Кампанеллы (книга вышла в 1623г). По мысли основателей, государство создавалось для организации правильной религиозной жизни верующих в духе первых христиан. Целью его было спасение души. В основу государства были положены коммунистическое хозяйство, имущественное равенство и изоляция от остального мира..
Жизнь в «государстве».
 В 1645г. иезуиты получают от короля Филиппа III привилегию на невмешательство светских властей в их колониальную деятельность. С этого времени государство иезуитов входит в пору своего расцвета.
Иезуиты образовали 31 редукцию, с населением от 250 до 8 тыс. человек. Их объединение под началом руководителя провинции и назвали «государством иезуитов». Редукции представляли собой укрепленные поселения, в каждом из которых было только два отца-иезуита – администратор и духовник. Кроме того, была администрация из туземцев-«коррехидов», во главе с касиком, т.е. старейшиной. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало все население редукции. Частые набеги испанских «паулистов» заставили иезуитов к 1639г. создать из индейцев свою армию, - хорошо обученную, вооруженную ружьями и управлявшуюся офицерами-индейцами. Отец Антонио Сепп, посетивший одну из крупнейших редукций – Япею – нашел там великолепные здания из камня и дерева, фабрики, магазины, арсенал, тюрьму, прядильную для старых женщин, аптеку, больницу, гостиницу, кирпичные заводы, печи для обжига извести, мельницы, красильни, литейные (для колоколов).. Вокруг хижин гуарани было много садов и поля риса, табака, пшеницы, бобов и гороха.   Впрочем, жилища туземцев были просты – однокомнатные хижины из тростника (позднее – из камня)  без навесных дверей, окон и дымовых труб.
Социальная организация редукций поражает воображение. Частной собственности не было (это было в соответствии с традициями гуарани, не знавших собственности). Правда, каждой семье выдавался небольшой личный участок, на котором, однако, можно было работать не более трех дней в неделю. Остальное время – работа на общественное хозяйство. Все выработанное помещалось в общественные склады, откуда всем выдавалось поровну. Деньги применялись только на свадебном обряде: жених «дарил» невесте монету, но после венца монета возвращалась. Хотя торговля внутри редукции  отсутствовала, однако существовала государственная внешняя торговля: продукты сельского хозяйства и фабричные изделия сплавлялись по Паране к океану и там обменивались на необходимых государству вещи. Индейцев в таких путешествиях всегда сопровождал священник. За время существования государства иезуиты внедрили прогрессивные агротехнические технологии, в результате гуарани сумели полностью обеспечить себя продуктами. Стало процветать различные виды ремесел, в том числе – ювелирное, часовое, швейное, судостроительное: гуарани строили корабли крупнее тех, что строились на лондонских верфях. Расцветали художественные промыслы – ткачество, резьба по дереву и камню, гончарное дело.
Вся жизнь редукций была подчинена церковным установлениям. Были возведены величественные, богато украшенные храмы. Присутствие на богослужениях было обязательно. Все причащались установленное число раз. Иначе говоря, все жители редукции составляли один приход,  причем соблюдалось  удивительное послушание духовным отцам.  Даже Лафарг указывает, что утром и вечером – до и после работы – все отправлялись в церковь. По свидетельству Шарлевуа – иезуита, написавшего «Историю Парагвая» - «Церкви никогда не пустуют. В них всегда присутствует большое количество народа, проводящего все свободное время в молитвах» – прямо рай с точки зрения священников. Индейцы оказались на удивление талантливы, особенно – в музыкальном отношении, и вскоре в этом народе выросли замечательные музыканты, композиторы, певцы. Однако искусство было исключительно церковным.  Испанской литературы туземцы не знали: они обучались родному языку (иезуиты создали азбуку языка гуарани). В редукции Кордова была типография. Выпускаемая литература – сплошь церковная, в основном – жития.
Впрочем, эти мнение о тотальной церковности культуры может быть подвергнуты сомнению, поскольку известно, музыкальные инструменты, сделанные гуарани, славились на всем континенте. Есть сведения об оркестрах и танцевальных ансамблях, которые, как известно, в богослужениях не применялись..
Уровень преступности был чрезвычайно низкий. В подавляющем большинстве случаев  наказания ограничивались епитимьей (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. Правда, иногда приходилось применять более серьезные меры: наказание палкой (не более 25 ударов) или тюремное заключение, срок которого не превышал 10 лет.  Смертной казни не было, хотя и случались убийства. В нравственном отношении гуарани сделали громадный скачок. Каннибализм был полностью ликвидирован. Отцы добились перехода в основном на растительную пищу. Но и мясную давали вволю, хотя только вареную. Отметим, что ночью выходить на улицу запрещалось, а выход за границы редукции возможен был только по благословению отца-иезуита.
Брак в государстве – по выбору отцов, девушки в 14 лет, юноши – в 16.  Демографические меры были оригинальны. Один из путешественников пишет: «Иезуиты поощряли ранние браки, не допускали, чтобы взрослые мужчины оставались холостыми, а всех вдовцов, за исключением совсем уж преклонного возраста, склоняли к новому браку… Сигнал подъема давали обычно за полчаса до момента, когда действительно надо было вставать».
Эти ли меры, или высокая социальная защищенность, дали удивительный рост населения: в лучшие времена численность «государства» составляло не менее 150 тыс. чел.   (говорится даже о 300 тыс. чел.). Однако не все было гладко. Известен случай, когда юноши и девушки, недовольные брачными порядками, убежали из редукции в горы. Отцам стоило больших усилий вернуть их, а их брачные союзы были узаконены».

Должен заметить, что Парагвайская республика прекратила свое существование не в силу своей нежизнеспособности или нежелания гуарани жить в  обществе с подобным устройством, а  в силу того, что орден иезуитов был запрещен Ватиканом. Этого запрещения добились исключительно масонские ложи, достигшие в XVIII веке огромного политического влияния.  Именно орден иезуитов был той силой, которая могла остановить рост масонских организаций. Но вольные каменщики нанесли превентивный удар и опередили своего противника.  Запрет распространился не только на деятельность иезуитов, но и на их государство, территория которого была поделена между соседними странами, а государственное устройство орденской  республики было разрушено.
Конечно, современные противники теологического государства усмотрят в этом удивительном для своего времени социальном эксперименте массу недостатков, припишут ему элементы военного коммунизма,  насильственное насаждение клерикализма, принудительный труд, ограничение свободы выбора и прочие недостатки, которые так хорошо видятся из нашей современности. Но какие бы слова порицания не раздавались в его адрес,  этот  пример успешного построения   государства  силами  священников остается  уникальным явлением своего времени. Удивительно то,  что государство иезуитов просуществовало, практически, без внутренних конфликтов 150 лет. Учитывая, что европейцев среди туземного населения было считанное количество, можно только восхищаться тем нравственным авторитетом, который они внушили каннибалам, и который помогал сохранять единство этой  республики. Они обошлись без ЧК, без КГБ и ФСБ. И государство только процветало.
Наши современные либералы без устали жалуются на то, что русский человек и ленив, и глуп, и не дисциплинирован, и склонен к фашизму и прочее. Именно это, якобы, мешает построить им идеальное общество. Иезуиты оказались в худшем положении - они попали в землю каннибалов и без террора и ГУЛАГов, без 282-й статьи и призывов к толерантности сумели построить довольно успешную государственную систему, ориентированную на социальную защиту человека. Разве этот опыт не достоин изучения и повторения?
 Как бы мы ни относились к иезуитам, но их деятельность в деле построения государства  и успешное решение многих вопросов общественного устройства достойны всяческой похвалы. Достойны уважения и их усилия по распространению нравственности среди каннибалов. Пожалуй, отцы-иезуиты оказались не только талантливыми государственниками, но и в большей мере талантливыми педагогами.
Стоит упомянуть о том, что спустя 150 лет, одна из республик Южной Америки, Эквадор, во время острого политического кризиса вновь обратилась за поддержкой к католической церкви и к ордену иезуитов. Президент Эквадора Гарсиа Морено призвал иезуитов  для строительства школ и организации школьного дела. На католическую церковь он оперся в деле объединения разрозненных этносов своей страны в единую нацию. И у него это получилось. Эквадор превратился в стабильную политически и экономически республику. Но, вновь вмешались масоны, организовав покушение на Морено. И талантливый консерватор был зверски убит.

Я не призываю к построению теологического общества с коммунистическим укладом. В этом  католическом опыте я вижу всего лишь вдохновляющий пример того,   что Церковь  может   принимать участие в социальной и государственной жизни своего народа.  Притом, довольно успешно.
Видимо, и у католиков есть теологические запреты на участие священников в мирских делах. Но нашлись все же среди них энергичные и смелые люди, которые пренебрегли этим запретом во имя высоких целей.
Сейчас многие силы в России крайне заинтересованы в том, чтобы Церковь самоустранилась от всяческих социальных и политических процессов. Ее хотят видеть смиренно стоящей на обочине народной жизни. Протоиерей Алексей Уминский  на сайте «Православие и мир»,  об этом сказал  с предельной откровенностью:
«Конечно, государству выгодна молчащая Церковь, которая только строит храмы, открывает приходы, которая занимается только тихой благотворительностью и низовой миссией. Это все очень миленько, приятненько, потому что это никак не влияет ни на политику, ни на экономику, ни на что. Потому что и экономика, и политика сейчас строятся на принципах не справедливости, а личной заинтересованности и связи с криминалом. Это уже не надо доказывать, это все давно известно, шито белыми нитками».
И в этом  устранении Церкви и священников от участия в мирских делах не последнюю роль играют некоторые догматические запреты.  Но надо помнить, что сейчас перед русским  народом стоит  не столько вопрос о построении идеального общества, как вопрос о близкой национальной  катастрофе. История и народ не поймут Православную Церковь, если Она не использует  свой опыт и свое влияние для изменения ситуации. Если Она в предвидении крушения русского мира все еще будет продолжать держаться религиозных запретов на мирскую деятельность.
  Церковь просто обязана  идти к людям и с Богом в сердце строить новую жизнь. Как некогда шли иезуиты к людоедам. Не во славу себе, а для сохранения самого имени православного русского человека.
    
     ***

После написания этой статьи прошло несколько лет. И ситуация с тех пор значительно ухудшилась. Церковь не только не нашла общего понимания со своей паствой, но и малодушно отказалась от любого реагирования на острейшие проблемы нашего времени. Уже не приходится надеяться на то, что священники "пойдут в народ" и включатся в трудные поиски выхода из опасной ситуации. Они оставили нас ради своего мнимого благополучия.