Ты песню тихо напеваешь, лежу у моря на песке

Для тебя И

2004 год.

В прошлый понедельник, 29 мая, чёрный парень с глазами «Его Тени»* сказал мне на прощание:
 - Не вспоминай об этом. Это словно сон. Ничего не было.   
И я ответила:
 - Да, это был приятный сон.

Я пришла на берег усталая. Не хотела ни с кем говорить. Занятия йогой с людьми изматывают меня.

Это и вправду сон. Я опишу свой сон.

Передо мной море. Сижу, дышу, занимаюсь йогой. Вижу, идёт по берегу мой знакомый негр. Негр этот небольшого роста, сухощавый. Я не обрадовалась его появлению, легла на спину и закрыла глаза. Он подошёл, я произнесла: «Устала, не хочу говорить».
Он отошёл и сел в стороне.
Я долго лежала, и мне сделалось хорошо. Представились Африканские луга с деревьями, какие-то поющие люди. Телу стало жарко, и я пошла купаться. Купалась, плавала, ныряла в прозрачной воде. В этом году была долгая зима в Израиле, и весь май всё ещё нет медуз в море.
Когда я выходила на берег, захотелось угостить негра семечками  и, вообще, пойти и заняться с ним любовью.
Села на свою простынку и стала грызть семечки.
Он подошёл. У него узкие глаза, не видно ни белков, ни зрачков, только очень темная радужная оболочка на весь разрез глаз. Стали болтать и грызть семечки вместе. Говорили о снах и о Боге Израиля, который не дает сновидеть и не дает свободы людям. Негр знает о нем. Но об этом Боге нельзя говорить и писать. Есть только некоторые люди, которые знают.
Так мы сидели, потом я легла лицом к солнцу. Он смотрел на меня. Повернулась на живот. Он сказал, что у меня красивая кожа, купальник (очень маленький купальник), светлые, едва заметные волоски по всему телу, и в каждом волоске радуга, и из-за этого кожа сияет в солнечных лучах.
Он стал гладить мою спину, мои длинноватые, темно-рыжие волосы на голове. Гладил и тихо пел. Гладил и пел на каком-то языке. Тихий голос, замысловатая мелодия. Рука скользила по спине, потом по ягодицам. Я не сопротивлялась, я улыбалась ему.  Казалось, что я на свободе, уже на свободе и делаю все, что хочу. Он подвинулся ближе, прижался и поцеловал черными губами мои губы.
Я прошептала:
 - Я не могу так! Здесь люди!
 - Ты боишься, что о тебе подумают люди? Пойдём, туда где нет никого.
Мы встали и пошли по горячему песку. Мы шли, он хотел обнимать меня, он радовался, а мне стало очень жарко. Шли мимо людей, они были, словно в тумане, загорающие люди: нереальные, призрачные.
Откуда-то издалека до меня  долетел голос рассудка:
 - Повернись и иди от него! Иди домой. Тебе жарко, ты уже долго на пляже. Надо сейчас искупаться и идти домой! Развернись и иди!
Но я улыбалась негру и шла с ним куда-то. Там забор, а за забором шины. Они навалены друг на друга. Эти шины привезли, чтобы класть на пляжах, загораживать проезд машинам.
Мы спрятались среди шин. Но наши головы видны. Трактор проехал поодаль. Он рыхлит и разравнивает песок на пляже. Может быть, видел водитель трактора, а может и не видел. Но мне всё равно. Негр  целует меня в губы. Отодвигает купальник и целует грудь, я смотрю на обнажившуюся грудь, и удивляюсь ее идеальной форме. Всё тело, словно выточено. Он жадно целует коричневые соски, садится, отодвигает трусики и ласкает языком «её». Я прикасаюсь к его коротким, жёстким, как проволока, волосам на голове. Негр садится на корточки, и я сверху... я дрожу... и потом мы идём в море.
Купаемся, плаваем, ныряем. Идём с пляжа. Мне  трудно говорить, я продолжаю улыбаться. Мысленно обращаюсь к Богам: «Вы видите? Я не Гуру! Я не могу быть Гуру! Ха-ха! Я занимаюсь любовью на улице, как животное, ха-ха, я на свободе и делаю, что хочу!»
Что думает он обо мне?
Какая разница!
Я спрашиваю:
 - Как тебя зовут?
 - Хасан.
Насмешка: «Хасан!!!»
Много лет назад я была сильно влюблена в парня, татарина по имени Хасьян.
Хасьян превратился в негра! Ха-ха! А в имени поменялось ударение и одна буква.
 - Я не буду больше это делать с тобой. У меня есть муж. Не хорошо так вести себя.

На самом деле мне действительно не хочется повторения. Но было хорошо. Так ли уж хорошо? Самое приятное, когда он гладил моё тело и пел, и надо было после этого не ходить никуда, а так и начать заниматься любовью, не сходя с места. Но мораль сильна. Кругом люди. Нельзя так делать. Нельзя.
Он говорит с грустью:
 - Сейчас ты уйдешь. Ты придешь завтра?
 - Не знаю.
 - Не вспоминай, забудь, как будто это был сон.
 - Да, это был приятный сон.
 - Я встречу тебя.

                ***

Черный парень тихо поет.
Он гладит меня своей черной рукою,
уходит все плохое, вся злость,
и беспричинное счастье
заполняет собой весь мир,
и море становится синее и чище,
и бледная, убывающая луна над ним - ярче,
а люди кажутся добрее,
и они и ближе, и дальше...

Спой мне еще свою песню,
черный парень.
Как жаль, что нельзя
просто сплести свое тело с твоим.

Спой мне еще свою песню!
Внезапно он нежно и скромно
целует на прощание в щёку.
Я и не ожидаю!

                ***

Я на свободе? Наверное, нет.
            
Я рассказала тебе обо всём, как если бы рассказала сон. Я знаю, ты любишь слушать такие рассказы. Потом я чувствую твой взгляд на своих ножках. Ты смотришь на них и представляешь, как я раздвигаю их, и в меня входит чёрный член. Он у него изогнутый и тонкий. Ты представляешь это и хочешь меня. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Ты был мощным и грубым, ты делал мне больно…

Ты - грубый Викинг.
Надоела боль!
Забудь слова,
не задавай вопросы.
Я думать не хочу,
и ты не думай.
          
                ***
Через несколько дней я вновь отдыхала на берегу, и прибежал Хасан.
 - Привет! Как дела? – он дрожал, я тоже.
 - Привет! Как дела?
Он спросил:
 - Что ты чувствуешь?
 - Ничего, - соврала я, и дрожь прекратилась.
Изредка мы встречались на пляже случайно. Не договаривались о встречах, и сексом больше не занимались. Просто сидели вместе и разговаривали, или молчали.


2010 год. 28 декабря.

Сегодня у меня был выходной.
В природе хамсин второй день - это значит, жаркий, сухой воздух. Я воспользовалась этим и радостно пошла на море. Сначала наслаждалась одиночеством, а потом пришёл Хасан, и я обрадовалась ему.
Он спросил, хочу ли я чего-нибудь выпить, пошёл на набережную, купил две бутылки пива и сок манго. Он пил пиво, а я сок, болтали, время от времени я ложилась на спину, загорала, млела от солнечного тепла и от его взгляда. Он полулежал рядом со мной на песке, головой к моим ногам. Я воображала перед ним, дразнила.
Окунулась в море, вышла, вытерлась, переоделась, собралась уходить, он, вдруг, приобнял меня за талию и поцеловал в шею. Я прижалась к нему, дрожа всем телом. Неожиданно для меня, внизу живота произошли толчки, и «она» увлажнилась. Я простонала: «О! Боже!» - и прошептала ему в ухо: «Я помню». Он стал целовать мне плечи и открытые части груди. Я гладила его почти чёрную, блестящую, словно глянцевую, кожу и твердые мышцы на руках, шее, спине. Меня разбирал смех, и я боялась, что кто-нибудь из знакомых придёт на пляж и увидит, как я обнимаюсь с каким-то негром. Я повторяла: «Мне надо идти», - пытаясь отстраниться, но он продолжал прижимать меня к себе и целовать. И мне казалось, что мы прощаемся, мы опять прощаемся. Прощай, Хасан, прощай, Хасьян! Эти объятья не хочется прекращать и не хочется продолжать...

Мы стояли и обнимались посреди пляжа и были похожи друг на друга своей потерянностью среди всего окружающего пространства. Негр, с несколькими выбитыми верхними передними зубами, весь какой-то неустроенный; и я – странная преподавательница йоги, мечтающая перестать преподавать йогу, живущая в малюсенькой комнатке.
А может, наоборот, мы были точкой, вокруг которой вращался весь мир

 - Мне надо идти, - сказала я, - было хорошо, спасибо за сок.
Он спросил:
 - Когда ты придёшь?
 - Не знаю.
 - Я встречу тебя.
Так и пришла домой, улыбаясь, и мы с тобой занялись любовью…




*«Его Тень» – персонаж из сериала «Лекс».