между ними

он сидел за столом и мазал по поверхности водяными пальцами, думая, что сие занятие куда больше подошло бы какой-нибудь текучей девочке, чем ему, всегда занятому, вечно деловому, живущему интенциями, не знающему сомнений, помимо тех, что относятся к действию.

он вдруг очутился в своеобразной, своенравной экзистенциальной воронке, в которую иногда угождаешь, когда идешь по болоту («зачем вы, чудаки, слоняетесь по болотам?» — можно переформулировать следующим образом «зачем мы, мудаки, живем?». ответ на оба: «из чистого любопытства»). он провалился и испугался. эта вязкая штука была ему непонятна, потому что нахлынула из детства, которое он успешно схематизировал и напичкал эволюционными перспективами.

ему возжелалось хлеба или снега, зрелищ или постели — всё равно чего, лишь бы вырваться из себя.

когда она зашла в комнату, он нехотя поднял голову от книги, которую уже несколько минут как не читал. умеет же она найти подходящий момент, момент слабости! и ей так легко говорить, слова как по накатанному листку считывает. еще бы! никогда не думает о том, что говорит!

он подумал то, чего ни за какие коврижки не произнес бы вслух. он подумал обидное. он подумал: «дура!» — хотя секунду назад всеми фибрами души мечтал, чтобы его вытащили из оцепенения, выскоблили из собственной бездны, известной каждому, кто способен мыслить не только о рационально имеющих место событиях, не только о фактически происходящих явлениях — иными словами — кто способен хоть мало-мальски мыслить.

она зашла в комнату, она вступила в кому — впрочем, сразу оттуда и вынырнула. сейчас скажет «хоть что-нибудь». дети в африке голодают. кажется, она вообще ни на чем не может сосредоточиться, не в состоянии углубляться, не расположена к тому, чтобы быть глубоко — глубоко нужно быть в ней. и чем глубже, тем лучше. во всех смыслах. эдакий шедевр, кладезь чудес, до которых надобно докопаться. все они, бабы, из одного теста. это у них в природе — никакие эгалитарные феминистки не справятся со «страной чудес», свойственной каждой, с этим их самоощущением: «а у меня внутри остров сокровищ — пойди найди!». а в действительности? белиберда на множество томов о своей неповторимой внешности и еще более неповторимом внутреннем мире — и внешность, и внутренний мир — оба в бантиках, розочках, колготках в сеточку — жесть!

она думала, что, наверно, он устал, и хорошо бы выпить вина, лечь в постель и ни о чем не думать. а о чем она, собственно, думала, стоя в дверях и глуповато улыбаясь? а думала она о том, что всё не так. всё делается не так, когда начинаешь видеть происходящее как бы со стороны, когда не вовлекаешься. то есть отвлекаешься. то есть. запуталась. действия словно сбиваются, пускай и следуют друг за другом, следуют — друг из друга, образуя привычную цепочку, только вот состоящую из звеньев, каждое из которых соответствует буквам в глухом словосочетании «всё не так». а что не так? что не так? они друг друга понимают — ах, как самонадеянно — лучше, чем другие мужчины и женщины.

ее забота — забота женщины — душевное устроительство, уют, а какой уж тут уют, когда..

«так заканчивается любовь», — подумал он после шокировавшей его «дуры», а затем зачем-то пустился в сентиментальности.

«всё не так», — снова подумала она — как устоявшаяся кретинка.

потом они поцеловались и, почувствовав необходимый импульс, отправились трахаться.
может быть, с этого им и следовало начинать.


27 августа 2010 г.