Легавый поросёнок

                ЛЕГАВЫЙ ПОРОСЁНОК
                Евгений Степанов

Нет, нет! Это не о вас, дорогая каждому россиянину Милиция. Это, действительно, о поросёнке, в силу обстоятельств ставшим вожаком собачьей стаи и о его хозяине. Поросячья драма разворачивалась в благоухающем дымами городе Кулебаки. Вы  не знаете, где эти самые Кулебаки? Да в сорока верстах от древнего Мурома на не менее древнем пути из татар в Московию. Вот на этом-то пути стояла деревенька, названная в честь таджикского мурзы Куляб-ака, пришедшим со своим отрядом из Куляба на Русь в составе монголо-татарской орды. До сих пор сохранилась его ставка – Мурзицы.
В этом-то городке в 60-х годах прошлого столетия мой товарищ по техникуму Юрка Шевяков, мастер бывшего мартеновского цеха КМЗ, получил двухкомнатную квартиру с сараем для хозяйственных нужд. А поскольку мужик он был хозяйственный, весной купил на базаре поросёнка. Попивая чай из блюдца, Михалыч важно объяснял, что к осени  из этого в чёрных пятнах тощего животного, бегавшего по кухне и визжащего, как резанный, вырастет пятипудовый хряк.
- Вот тогда и приезжай из своей дурацкой Москвы, поедим жаренную свежатинку – разглагольствовал Юрий Михайлович.
Я не возражал. До осени не дождался, приехал в августе. Матушка моя, Юлия Ивановна Лычагина, жила неподалёку от Шевякова. Поэтому, зайдя в «Ермак» - продмаг у нас так назывался, - купил кое-что и вдоль железной дороги иду к yve в гости. Захожу. Юрик скалит свои редкие зубы, в войну есть было нечего, т ак и остался он тощим как скелет в анатомичке; обняв за плечи, ведет он меня в кухню к столу. Его супруга Ира, с ней мы были знакомы аж с 48-го года. Чмокает меня в щёчку и без спешки ставит на стол, что бог послал. А поскольку у каждого уважающего себя кулебачанина был свой огородик, то стол был украшен и огурчиками, и помидорами, и тёртой редькой и пучком укропа…
Для начала вздрогнули по первой, потом которая соколом да мелкими пташечками. Закурили. Я неделикатно вспомнил о поросёнке. Юрка хмыкнул, а Ира прямо-таки прыснула в кулачок. Потом Юрий налил, махнул и, хрустя огурчиком, поведал:
- Дело в том, Михалыч (Михалыч – это я),  в конце мая профсоюз дал мне с супругой бесплатные путёвки для путешествия на пароходе по Волге от Горького до Астрахани и обратно… Сдали мы дочь бабушке, собрались и на автобусе – до Горького. И только на пароходе, где-то возле Чебоксар, вспомнил, что оставил поросёнка в запертом сарае. А когда через три недели вернулись, сразу же пошёл в сарайчик, думая найти его мумию или скелет, обглоданный крысами. И что ты думаешь увидел? Все брёвнышки обгрызены, а в углу на моей телогрейке лежали собаки, среди которых и мой поросёнок Борька. Вся эта свора зарычала и, показавши клыки, как бы предупредила, что место занято и нечего здесь делать двуногим. Быстро сообразив, я выскочил наружу и запер дверь. А меня из моего же сарая эта пятёрка материла по-собачьи. Среди лая выделялся подбадривающий визг, переходящий в нечто похожее на щенячий лай, моего Борьки.

Через примерно час из окна кухни Юрий увидел как вся свора оккупантов стала вылезать через подкоп под дверью.
- Последним вылез бывший моим, а ныне свободный поросёнок. За три недели он немного подрос, окреп и, несмотря на ребристость, выглядел устрашающе. Не обращая ни на кого внимания, свора во главе с Борькой ринулась на зады к помойке. А я вышел во двор покурить. Подсел на лавку к соседу и он, смеясь, рассказал, как всё было:
-Как вы уехали, было сначала тихо. Потом твой Борька стал визжать, а дня через три прорыл под дверью лаз и вылез на улицу. Тощий, грязный и злой с оскаленной мордой он бегал за людьми. Потом пристал к собакам; вместе с ними лазил по помойкам и бегал в лес. Его даже крысы боялись. На ночь вся эта шатия-братия через лаз проникала в твой сарай и там отсыпалась. И так каждый день. Что интересно, собаки его не только не трогали, но уважали и защищали. Володька – крановщик, что в соседнем доме, пытался поймать твою животину, так они его покусали, и, окружив своего вожака, убежали. С тех пор никто не трогал твоего Борьку. Он даже окреп и полностью одичал. Ей богу, сам слышал как твой поросёнок лаял. Сюда к нам приходил корреспондент из «Кулебакского металлиста», сфотографировал всю стаю. В июньском номере ругали тебя за бездушное отношение к животным. Как будто ты его готовил в школу, а не на жарёху…
- Вот после этого, Михалыч, - это Шевяков обращался уже ко мне, - я с большим трудом выгнал собак из сарая, а Борьку, несмотря на его отчаянное сопротивление, поймал в мешок и отнёс к матери. У неё тоже сарай. Так ты не представляешь, собаки его отыскали и пытались выручить из плена. Там-то ему кирдык пришёл. Съели мы Борьку в конце июля. До пуда не дотянул. Так что извини. Вот закуси яишней Ира кур завела. До следующего отпуска пусть поживут. А петух приходящий. Соседа, нашего парторга петушок. Бойкенький такой. Весь в хозяина. Птичка что надо. Да ты, Михалыч, не стесняйся. Вот прошлогодние солёные, а вот нынешние малосольные. С укропом да с хреном и смородинным листом Ира солила. С молодой картошечкой, что с лучком да со сметанкой. Ну, давай помянем ушедшего от нас Роберта. Умер в одночасье на рыбалке на Картах. Там его и нашли через день. Эх, все там будем!