Сарка, Моська и Борис. Приключения

                «Сарка, Моська и Борис».

                Приключенческий семейный роман.

                Автор: Ятокин Дмитрий Алексеевич.

                г.Саратов
    2006г.

                Аннотация к роману.
Приключения случаются не только со взрослыми, но и с детьми, и даже с четвероногими друзьями. Покривив душой и забыв истину, что мы в ответе за тех, кого приручили, клоун бросает своего четвероногого напарника. Но, опомнившись, пускается на поиски. Он готов на всё, даже на преступление, лишь бы воссоединиться со своим единственным другом. Благое намерение приводит к тому, что в плену у бандитов оказывается не только сам клоун вместе с найденным псом, но и ни в чём не повинные дети. Ценой свободы может стать жизнь кого-то из похищенных. Кто шагнёт под пули бандитов? И кто уже спешит на выручку детям и животным, вовсе не желая свободы запутавшемуся клоуну? Удастся ли деду похищенных ребят и его старому другу обвести бандитов вокруг пальца? Кто в финале будет выступать на цирковой арене: клоун с собакой или юные укротители с отважной кошкой, не боящейся бенгальских тигров?



Глава 1. Укротительница тигров.

Оркестр ударил в литавры. Публика затихла. На манеж величественно вышел человек в черном смокинге, белой рубашке с чёрным галстуком-бабочкой, на цирковом языке именующийся шпрехшталмейстером, или, проще, распорядитель манежа. Сделав несколько шагов по манежу он остановился, выдержал паузу, и важно произнес, раскатисто картавя на французский манер:
- Уважаемая публика! А сейчас представляем вам долгожданный, единственный и неповторимый
аттр-ракцион двадцать первого века – «Кошка, укрощающая тигр-ров!» На манеже дрессировщики
Бр-риль и несравненная Сар-ра Бобкет! – Громко произнеся всё это, распорядитель быстро удалился, уступая место популярным артистам.
На арену выбежали юноша и девушка в красивых светло-синих костюмах, украшенных блёстками. На плече юноши восседала та самая кошка Сара Бобкет, краса и гордость цирковых аттракционов. Она сидела, крепко впившись когтями в плечо юноши, подняв приветственно передние лапки. Сара была эффектной трехцветной кошкой. Мордочка наполовину черная, наполовину рыжая. На лбу четко проглядывалась огненно-рыжая корона в виде буквы «М». Передние лапы кошки белые, задние же окрашены в черный и рыжий цвета. Хвост, пушистый и длинный, свисал с плеча юноши как меховая косичка.
Зал взорвался аплодисментами. Детишки, отложив надкушенные стаканчики мороженого и сэндвичи, восторженно хлопали и тыкали ручонками в бока родителей: «Это она, это правда она?» Родители уверенно кивали в ответ и так же горячо хлопали. Несмотря на предупреждения администрации не пользоваться во время представления фотоаппаратами, зрительный зал засверкал ослепительными вспышками.
Раскланявшись, брат и сестра Бриль разбежались в разные стороны. В руках юноши развернулся длинный хлыст, звонко щелкнувший. Всё замерло. Свет стал гаснуть, прожектора высветили выход – на манеж медленно выбегали три грозных бенгальских тигра, с аппетитом поглядывая на людей и, особенно, на кошку. Тигры расселись по своим тумбам, раскрыли пасти и приготовились. Маленькая, просто крохотная по сравнению с тиграми, кошка, спрыгнув с плеча юноши, смело побежала в центр манежа. Представление началось.

В гримерке, где несколько минут назад готовился к выходу на манеж укротитель Сергей Бриль, на столике, под включенной лампой, спала кошка, похожая на Сару, только гораздо крупнее и старше. Её уши нервно подрагивали. При первых звуках оркестра кошка проснулась, выгнулась дугой, потянулась, собралась спрыгивать со столика, но, передумав, удобнее устроилась в центре стола, поджав под себя передние лапки. Она была очень похожа на выступающую на манеже Сару Бобкет. Да это и неудивительно, ведь это была бабушка Сары. Старенькая бабушка юной внучки. Той самой звезды цирковых аттракционов, срывающей бурю оваций после каждого выступления.
«Надо же, эта выскочка Сарка опять имеет успех! Вот задавака! Ой, ой, ой, а эти-то, эти-то, расхлопались. Смотрите, ладошки не отбейте! Наивные они, эти люди. Особенно взрослые. Им что ни покажи, они всему рады. Смеются, переживают, плачут. Не ведают, что это я – Звезда, а не пигалица Сарка, которая развлекает их второсортными трюками. Да в моё время с такими фортелями нечего было делать и во дворе, перед драными псами, не то что на манеже. Нет, не та сейчас молодежь, не та, эх… Вот я в её годы… Да что там говорить! Даже имя у меня украла! Ведь это я – единственная и неповторимая Сара Бобкет фон Моргенштайн Первая! Это мне рукоплескали все дворы и дома Москвы и Подмосковья! Это по моим кисточкам на ушах сходили с ума шкодливые коты из подвалов и подворотен. Это я самый красивый хвост среди домашних и дворовых хвостов!» 
Кошка Сара Первая встала. Она вглядывалась в отражение в зеркале, пытаясь расположиться так, чтобы был виден её редеющий хвост. Увидев не то, что хотелось, Сара недовольно махнула лапкой и отвернулась.
«Пора надрать уши этой пигалице, чтобы не забывала, кому обязана своим положением. Только трудно это сделать. Она редко стала заходить ко мне в гости. Зазналась совсем, малявка. У неё теперь отдельная гримёрка, вместе с Шуркой. И наверняка новая шляпка. А я не обновляла гардероб уже, э-э-э, страшно даже сказать сколько времени. Вот какие нынче времена. Жаль, что мой верный друг Моська не дожил до этих дней, мы бы с ним придумали, как проучить юную примадонну!»
Сара Первая подошла к фотографии и печально вздохнула, всматриваясь в изображение. На гримировальном столике стояло несколько фотографий в рамках, настольный календарь за 2005 год с изображением молодых дрессировщиков Бриль и названием их программы: «Триумф третьего тысячелетия». На одной из фотографий, перед которой присела Сара, были изображены лохматый пес, радостно скалившийся, и пожилой мужчина в кепке, сапогах, тельняшке, с хворостиной в руке. Было видно, что сняты они на фоне деревенского домика. Собака была Моськой, псом неизвестной породы, похожим на бобтейла, добродушным, с деревенской хитринкой. А пожилой мужчина - дедушкой Борисом. Только дедушкой он был не кошке Саре Первой и Моське, а выступающим на манеже юноше Сергею и девушке Шуре, Александре. Дедушка Борис жил в Подмосковной деревне Вязовке и был хозяином не только изображенного на фотографии дома с приусадебным участком, но и Сары Первой, Моськи, а также многочисленных кур и коз, которых он шутливо называл: «Моё бесценное имущество». Дед Борис любил пошутить и стращал внуков:
- Вот умру я, внучата мои, и в завещании укажу, что дочери моей Анне, матери вашей, завещаю домик в деревне. Зятю Михаилу, отцу вашему - печку, чтобы вместо дивана полеживал на ней. А остальное имущество поделю так. Тебе, Сергунька, отдам Моську и курочек, а тебе, Шурочка, останется в приданое Сара да козочки с молочком и шерсткой!
Шурка пугалась и начинала визжать:
- Дед, не умирай! Не надо мне коз, они меня забодают, у них рога большие. Боюсь их, не смогу я пастушкой быть! – Девчушка начинала плакать, утыкаясь в колени деда. Сергей закатывался от смеха, а дед, улыбаясь, поглаживал внучку по голове, успокаивая.

Представление на манеже продолжалось: публика то ахала, то громко хлопала, довольная происходящим. А в гримерной кошка Сара Первая спрыгнула со столика, потянулась, подошла к блюдцу с молоком, лизнула несколько раз шершавым язычком, облизнулась налево и направо, неспешно прошлась по комнате, высоко подняв хвост, и пристроилась на своем любимом месте, на коврике, возле входной двери. Глаза её были полузакрыты, она дремала и вспоминала. Ей пришлось мысленно перенестись на десять лет назад, в теперь уже далёкий 1995 год. Воспоминания мелькали, как кадры кинофильма. Детство – знакомство с хозяевами, новым жилищем, незнакомыми вещами. Юность – «дрессировка» детей, публичные выступления, первый успех. Взросление – первые путешествия, предательство людей, похищение. При этом воспоминании Сара невольно распушила шерсть, ей было страшно от пережитого до сих пор. Зрелость – победа добра над злом, поддержка хозяев, возвращение домой. Старость – эту часть жизни Сара не любила обсуждать даже сама с собой. Ей по душе были детские воспоминания, трогательные и непосредственные.

Глава 2. Появление.
 
«Ну, и чего им от меня надо? Сначала затолкали меня в дурно пахнущую коробку, потом долго трясли в темноте. Один из людей всё ругал какие-то дороги. А сейчас обступили со всех сторон, оглядывают. Эй, ты, Длинношерстная, чего смеешься? Надо мной смеешься?»
В центре большой комнаты, на пушистом ковре, сидел котёнок. Вокруг, обступив его, стояли четверо: папа Михаил, мама Анна и дети, Сергей и Александра. «Длинношерстная», так котёнок окрестил маму Анну за длинные и густые волосы, опустившись на колени, внимательно осмотрела котёнка, заглянула ему в уши, осмотрела под хвостом, протёрла глазки, несмотря на отчаянный писклявый протест котёнка. «Ах, вы со мной так! Ну, держитесь, будете знать, как со мною связываться!». Под котёнком образовалось обильное мокрое пятно.
- Вау, мама, котик сделал озело! – Довольная Шурка дёрнула маму Анну за руку. Девочка не всегда выговаривала букву «р», особенно когда волновалась.
- Я только хотел бы узнать, кто все эти кошкины озера будет вычерпывать? – Папа Михаил, которого котёнок окрестил «Короткошёрстным» за внушительную лысину на большой голове, раздражённо ткнул пальцем в сторону лужицы. – Только один я был против появления у нас в доме, нашем чистом, уютном доме, этого монстра. Этого Кинг-Конга в кошачьем обличье! Он перевёрнет вверх дном всё, что можно и чего нельзя!
- Папа, это же кошечка и она такая маленькая, что у неё не хватит сил перевернуть наш дом. – Испуганная пятилетняя Шурка попятилась от котёнка.
- Мама, ни за что не пускайте её в мою комнату! – Вперёд выступил Сергей, старший брат Шурки, ему исполнилось уже десять лет. – Вы представляете, что будет, если она написает на мой компьютер, на клавиатуру? Или наложит какашки на коврик для мышки?
- Был коврик для мышки, стал коврик для кошки! – Довольно хихикнула Шурка. – И поделом тебе, не надо жадничать. Никогда не допросишься тебя поиграть в компьютер. Правильно, котик, так ему! Ты моя любимая. – Шурка засюсюкала с котёнком.
- Мама, папа, вы слышали, что Шурка науськивает эту кошку против меня? Папа, мне в дверь нужно срочно врезать замок, чтобы этот зверь не вторгался на мою территорию. Иначе вам придется покупать мне новый компьютер, плеер, рюкзак и кроссы. – Распалился Сергей. Его не столько пугали проказы кошки, сколько хотелось выцыганить из родителей деньги на новый плеер и кроссовки. Момент был подходящий.
Началась общая перепалка, в которой каждый доказывал, что это не он был инициатором приобретения котёнка, и что каждый из них должен получить в виде компенсации за недостойное поведение маленького существа. Папа напирал на новый, более комфортный диван. Шурка вспомнила, что спит на раскладном кресле, и ей пригодилась бы кровать. Сергей ранее уже выдал свой обширный список и спорил ради удовольствия. Только двое не участвовали в общей перебранке. Мамы Анны не было в комнате, никто и не заметил, как она вышла. Ничего не требовал себе котёнок, удивлённо поворачивающий мордочку на каждого кричащего. Устав от наблюдений и криков, котёнок обнюхал лужицу и стал её закапывать, дергая коготками за шерсть ковра. Закопать не удавалось, котёнок недовольно мяукал и ещё более энергично принимался за дело. В комнату, с ведром мыльной воды и губкой в руках, вошла мама Анна.
- Прекратите дискуссию, хватит ругаться. – Строго произнесла она. Все тут же замолчали. Котёнок перестал закапывать лужицу и удивлённо уставился на маму Анну, которая быстро навела тишину. – Сейчас я почищу ковёр, а с завтрашнего дня начнём приучать котёнка к туалету. Ты, папуля, с утра сходишь в магазин, за совочком. Обязательно купи чёрный, устойчивый. Позвони сегодня же тёте Тане, она расскажет, какой нужен совок, у неё опыт богатый. А лучше утром забеги к ней, посмотришь своими глазами, как у неё всё устроено в туалете. – Мама Анна рукой остановила пытавшегося возразить ей папу Михаила. – И не спорь со мной, это очень важно. Шурка, беги на кухню, там на плите ковшик с молоком. Проверь, чтобы было тёпленьким и налей в миску. Я приготовила мисочку, это будет кошкина посуда. Как только она поест или попьёт, сразу мойте за ней, чтобы посуда была всегда чистая. Я не допущу у меня дома никакой грязи и неприятных запахов. Убирать за кошкой будут всё. Повторяю - все! – При этих словах папа Михаил недовольно отвернулся, но спорить не стал. Шурка радостно закивала, а Сергей нехотя качнул головой, хитро сверкнув глазом - уж он-то твёрдо знал, что никакие угрозы не заставят его убирать за назойливой кошкой. – С завтрашнего дня начнём воспитывать котёнка, приучать к порядку и дисциплине. Серёжа, возьмёшь пробки из-под шампанского и сделаешь игрушку на нитке. Подвесишь куда-нибудь, чтобы кошка играла. Она маленькая, с ней надо возиться как с ребёнком. Шурка, не куксись, две пробки возьмёт у тебя Серёжка, не убудет твоя коллекция. Потом вернём тебе, ничего с ними не случится. До лета ещё далеко. – Шурка собирала корковые пробки от шампанского для сооружения спасательного жилета.
Летом вся семья собиралась впервые поехать отдыхать к морю. Шурка, которая не умела плавать и боялась утонуть, готовилась к поездке заранее и основательно. Она сооружала спасательное средство из пробок, которое нужно было крепить к рукам, ногам и животу. Пробок требовалось много, родители со всех вечеринок приносили любимой дочуре горсть пробок от шампанского.
- Папуля, ты имей в виду, что у нас теперь трое детей и тебе придётся больше работать, чтобы всех нас прокормить. – Заметила мама Анна.
- Как трое детей? Откуда трое? – Папа Михаил от неожиданности рухнул на диван. – Мы же не планировали третьего ребёнка?
- Иногда это случается незапланированно. – Мама Анна была рада растерянности мужа и решила подтрунить над ним. – Ты что, дорогой, забыл, что детей приносит аист? Вот и к нам сегодня залетела щедрая птица и оставила подарок: ребёнка-котёнка.
- Нет и ещё раз нет! – Папа Михаил постепенно отходил от шока. – По законодательству коты и собаки не могут приравниваться к детям. Они считаются имуществом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я вот только не помню, к какому виду имущества они относятся: к движимому или недвижимому. Надо уточнить.
- Не надо, дорогой, ничего уточнять. – Мама Анна ласково погладила мужа по руке. - Какая разница: движимое, недвижимое? Кормить его всё равно придётся нам, а зарабатывать тебе. Ты же знаешь, какая у меня зарплата, в нашем детском журнале?
- Я протестую! Нужно организовать прения и заслушать всех участников процесса. – Папа Михаил всегда мечтал быть адвокатом, пытался поступать в юридический институт, правда, безуспешно. Но мечты не давали покоя - при любом удобном и неудобном случае он любил выступать на публике.
- Всех участников процесса заслушать не удастся, кошка права голоса не имеет. Согласно презумпции невиновности, о которой ты мне так часто рассказывал, и закона о запрете жестокого обращения с животными, постановляю: дело закрыть! – Мама Анна изобразила судью. - Обязать Михаила Михайловича, то есть тебя, папуля, взять на пожизненное содержание кошку неизвестной породы, трехцветную, ласковую, заботиться о ней, как о собственном ребёнке и беречь как собственное имущество. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. – Дети довольно захлопали в ладоши. Хотя мама Анна и путалась в юридических терминах, но говорила твёрдо и убедительно.
Папе Михаилу осталось только признать своё поражение и обречённо произнести, встав с дивана:
- Подчиняюсь решению семейного суда, ваша честь. – Дети и мама Анна захлопали ещё сильнее, чем испугали котёнка, который обиженно замяукал.
- Ах, ты, моя прелесть! Забыли все о тебе. – Мама Анна подняла мягкий комочек с пола, прижала его к груди. – Пойдём на кухню, покормим тебя молочком, тёпленьким. – Котёнок благодарно потыкался мордочкой в губы мамы Анны. – Я тоже тебя люблю, красавица наша. Пойдемте все на кухню, пора ужинать. А назавтра прошу всех подумать, как назвать нашего нового члена семьи. Это очень важно, ведь от имени зависит и дальнейшая судьба этого существа. Поэтому прошу всех отнестись к этому мероприятию очень серьёзно. Нельзя же ей жить без имени. Да, кошечка? – Мама Анна погладила котёнка.

«Интересно, и как же меня назовут мои приёмные родители? Где же ты, мамулечка моя, зачем меня разлучили с тобой? Как было здорово, когда ты таскала меня в зубах, кормила молочком и облизывала, всю, всю! Ты учила меня, что нужно остерегаться людей и собак, от них все неприятности. А потом пришёл какой-то большой, сильный человек, забрал меня, посадил в темноту и стал трясти. Долго, долго. В щёлочку я запоминала дорогу, чтобы вернуться к тебе, моя мамуленька, но почти ничего не запомнила, всё мелькало мимо меня очень быстро. И вот попала я неизвестно к кому, к большим людям. Боюсь, как бы и собака не объявилась откуда-нибудь. Наконец-то додумались, что надо меня кормить. Попробую, какое у них молоко, поди, совсем не вкусное? И спать что-то хочется! Много шума создают эти люди, громко мяукают, громко топают, пахнет от них как-то странно, неприятно». Так думал котёнок, пока его не поднесли к миске с молоком. Почувствовав знакомый запах, малыш забыл о своих страхах, припал к блюдцу и заработал язычком, да так быстро и шумно, что Сергей заметил:
- Послушайте, как насос работает.
И верно, котёнок лакал с такими звуками, как будто дома включили водяной насос. Выпив всё молоко, которое оказалось на удивление вкусным, котёнок облизнулся, смахнув остатки молока с бороды, зевнул, широко раскрыв пасть. Да так, что все увидели остренькие маленькие зубки. Задрав хвост, котёнок деловито двинулся назад, в комнату, где и устроился под диваном, на мягком ковре, который был немного задвинут под ножки дивана. Там котёнок проспал до темноты, до той поры, когда все в доме разбрелись по своим комнатам и легли спать.

Глава 3. Знакомство с домом.

В комнате было тихо. Только со стены доносилось тихое размеренное тиканье. Котёнок, растянувшись задними, а потом и передними лапами, осторожно подкрался поближе к тикающему предмету и всмотрелся в него. Это щёлканье жило наверху, на стене, и до него было не добраться. А узнать его поближе, познакомиться с ним было ох как охота. Ведь это тик-так ходило всё время по кругу, не останавливаясь и не убегая. Понаблюдав за крутящейся стрелкой и убедившись, что к ней никак не подобраться поближе, котёнок почувствовал урчание в животике и потрусил знакомой дорожкой на кухню, где заботливая мама Анна не забыла оставить на ночь молоко в блюдце. Вдоволь налакавшись и облизавшись, котёнок осмотрелся и прислушался.
На кухне, кроме тиканья на стене, уже знакомого и не интересного, зашумело в углу, где стоял большой высокий белый шкаф. Обнюхав его, котёнок почувствовал вибрацию, и опасливо отскочил от такого большого предмета, приготовившись к обороне. Но шкаф внезапно затрясся и замолк.
«Ага, испугался! Хоть ты и большой, но я тебя не боюсь. А вот ты меня испугался! Ты ещё не знаешь, с кем имеешь дело. Если будешь рычать на меня, то берегись, исцарапаю тебя всего в кровь. Не думай, что раз такой большой, то тебя все боятся. Я – Вязовская, мы там все отчаянные. Так мама говорила, а я вся в неё. У нас в роду трусов не было».
Так котёнок общался с холодильником, который, отключившись на время, стоял в углу кухни. А Вязовкой называла деревню в Московской области мама котёнка. В этой деревне проживала вся родня котёнка до седьмого колена, родословные которых тщательно записывал в тетрадку Борис Моисеевич, дедушка Шурки и Серёжки, отец Анны.
Настращав холодильник, котёнок двинулся дальше, на исследование огромной квартиры. Выходя из кухни, котёнок пугливо подпрыгнул - это шумно включился холодильник.
«Вот значит ты как! Увидел, что я ухожу и осмелел, опять
стал на меня рычать и трястись. Ладно, сейчас мне некогда, но
скоро я вернусь и окончательно разберусь с тобой, громила!».
Пройдясь по коридору, котёнок обнаружил стоящие в ряд
снятые лапы людей и висящие на стене шкуры разных
размеров, от маленьких до огромных, которые могли бы
накрыть сотню котят. Принюхавшись, котёнок почувствовал, что
шкуры и лапы пахнут по-разному: лапы благоухали сильнее.
Котёнку понравился аромат больших лап. Такие, с похожим
запахом, он видел в деревне. Их, когда шёл дождь, одевал дед
Борис. И ещё он надевал на себя гладкую шкуру, с которой
потом долго стекали на пол капельки воды. Играть с ними
котёнок очень любил. Почувствовав, что хочет писать, котёнок,
не раздумывая, устроился в больших и таких удобных лапах.
Сделав своё дело и старательно закопав лужицу, которая никак
не хотела закапываться, котёнок пошёл дальше исследовать
незнакомое пространство. Его внимание привлёк шум за
закрытой дверью: посапывание, бормотание, присвистывание,
похрапывание. Котёнок прилёг, пытаясь просунуть мордочку в
щель под дверью, но та была узкой даже для такой крохи.
Поцарапав коготками дверь, обиженно мяукнув несколько раз и
прислушиваясь к шумам, котёнок лапами стал пытаться открыть
противную дверь, но та не поддавалась.
Усталый и оскорблённый котёнок поплёлся дальше,
размышляя, куда же подевались все те люди, которые недавно
крутились вокруг него. На пути показались две приоткрытые
двери, из которых веяло прохладой. Зайдя поочерёдно в
каждую из них, котёнок почувствовал, что лапам стало холодно.
Потыкавшись мордочкой в стены, он ощутил ту же стылость,
что и под лапами.
Одно жилище было большим, в нём стояло
много белых штуковин. А второе оказалось значительно
меньшим, в центре возвышалось одно белое холодное
устройство, внутри которого что-то шумело и плескалось.
Залезть на это устройство котёнку никак не удалось. Было
слишком высоко, и он вернулся в большое жилище со
множеством белых предметов, под одним из которых
любознательный котёнок обнаружил убежище, в которое легко
можно было спрятаться. Что и мгновенно проделал котёнок,
заслышав шаги Большого человека, скрип открываемой двери и
уже знакомый голос папы Михаила, только очень недовольный:
- Опять крышку унитаза оставили открытой. Сколько раз нужно повторять, что крышку обязательно надо опускать, иначе денег в доме не будет. Никто не слушает. А это что? Почему вода течёт в унитазе? Только позавчера ремонтировал бачок, неужто опять подтекает? Надоело с ним возиться, вызову сантехника, пусть сам ковыряется. А я человек творческий, мне не пристало заниматься такой ерундой! – Выговорившись и спустив воду, которая продолжала литься из бачка, папа Михаил опустил крышку унитаза, выключил свет в туалете и зашел в ванную, вымыть руки.
Котёнок увидел яркий свет, осветивший жилище и ещё глубже забился в своё укрытие под ванной. Он видел ноги большого человека, слышал, как потекла вода, как сморкался папа Михаил, как перестала течь вода, и ноги опять прошли мимо убежища. Дверь захлопнулась, стало темно. Немного подождав и привыкнув к потёмкам, котёнок убедился, что вокруг всё тихо. Осторожно выбравшись из своего убежища с намерением продолжить исследование большого жилища, он ткнулся в дверь, но выход из ванной оказался закрытым. Огорчившись, котёнок присел и стал размышлять. Размышлял он неторопливо, долго. Ему не было страшно, но становилось холодно и хотелось спать. Только спать хотелось на тёплом ковре, под уютным диваном, а не в холодном тёмном убежище. Опять послышались чьи-то шаги, скрип двери. За стенкой зажурчала вода, ванная комната осветилась ярким светом, что заставило котёнка зажмуриться, а открыв глаза – увидеть перед собой свою избавительницу. Шурка была заспанная, в длинной ночной рубашке и тапочках на босу ногу. Она не сразу поняла, откуда в ванной комнате появился маленький симпатичный мяукающий котёнок. Проснувшись и вспомнив сегодняшний вечер, Шурка схватила котёнка и прижала к груди:
- Ты мой маленький, кто это тебя здесь закрыл? Ты испугалась, киска? Подумала, что все тебя бросили? Лапки холодные. Моя прелесть замёрзла. Пойдём со мной, я тебя отогрею. Ты будешь спать со мной, в тёплой постельке. К Серёжке не ходи, он по ночам ворочается, ещё придавит тебя, увалень. Ты такая махонькая, такая лапочка, как куколка. – Разговаривая с котёнком, Шурка всё время тискала того, укачивала, и разомлевший котёнок заурчал от удовольствия. Он вспомнил, как прижимался к тёплому бочку своей мамы, как она накрывала его своими нежными лапами и облизывала шершавым язычком.
Пристроив полусонного котёнка на одеяле рядом с собой,
Шурка быстро уснула, а котёнок ещё некоторое время поурчал, устраиваясь удобнее на одеяле, прижимаясь к тёплой девочке, почмокал маленькими губками и задремал. Его сон был беспокойным. Котёнок вздрагивал, ворочался, ушки всё время двигались, ловя различные, незнакомые звуки в незнакомой комнате чужого пока ещё дома.
Разбудил котёнка шум в прихожей, сдавленные крики, падение каких-то предметов, мужские и женские голоса. Оглядевшись, котёнок заметил, что наступило утро. Сквозь оконные шторы пробивался слабый солнечный свет. Ночная спасительница спала безмятежным детским сном, улыбаясь тихой улыбкой. Её не потревожил шум в коридоре. Немного поколебавшись – поспать или посмотреть, кто там шумит, котёнок потянулся, выгнулся дугой и, гонимый природным любопытством, спрыгнул с кровати. Он смешно побежал к двери, переваливаясь на ещё неокрепших ножках. Дверь была приоткрыта, шум нарастал, котёнок опасливо просунул мордочку в дверь. Его появление сразу заметили.
- Ага, вот и явление кота народу! – Папа Михаил, а это именно он шумел в коридоре, затряс ботинком. Котёнок попятился и спрятал хитрую мордочку. – Доколе, доколе это будет продолжаться? Мне, лауреату международных конкурсов, дипломанту, преподавателю циркового училища в ботинок писает какой-то безродный кот!
- Дорогой, успокойся, ты разбудишь детей. – Мама Анна, уже причёсанная и одетая в платье, пыталась урезонить разгневанного мужа. Котёнок снова показался на поле брани. – И потом, тебе было бы легче, если в твой ботинок написала шотландская вислоухая кошка?
- Не издевайтесь надо мной! Я просто хочу знать, почему объектом испражнений этого шкодливого кота стал мой любимый ботинок? Почему он не воспользовался твоими туфлями, дорогая? Или кроссовками Серёжки? Или шлёпками Шурки? – Папа Михаил недоумённо разглядывал стоящую в коридоре обувь.
- Если тебе будет легче, то кошки выбирают понравившиеся им запахи. Значит, твои ботинки самые приятно пахнущие из всех наших. Ты можешь этим гордиться! И потом, почему ты называешь это маленькое создание котом, ведь нам подарили кошечку. – Котёнок при этих словах довольно затряс мордочкой, как будто понимал происходящий разговор.
- Мне всё равно, кот это или кошка. И ты меня не растрогаешь, что мои ботинки, оказывается, самые приятнопахнущие. Я прошу, я просто требую, чтобы ты немедленно начала воспитывать это чудовище на четырех лапах, эту террористку с химическим оружием. – Котёнок опять попятился от двери. Он был очень напуган видом разгневанного «Короткошёрстного». Котёнок сразу, как только увидел знакомый ботинок, понял, что гневаются и ругаются именно на него.
- Именно этим мы и займёмся сегодня. Пойдём скорее завтракать и ты отправишься покупать совок. Просто кошке некуда было ходить в туалет, вот она и воспользовалась первым подвернувшимся лотком. – Мама Анна говорила примирительно, и котёнок рискнул выйти в коридор, но путь к отступлению не забывал. – Ничего страшного, я сейчас помою твой ботинок с порошком «Дося», от запаха не останется и следа. И нет худа без добра, дорогой, ведь именно левый ботинок тебе был тесноват, а сейчас наверняка станет впору. – Мама Анна говорила внешне серьёзно, и папа Михаил принял всё это за чистую монету.
- А ведь и верно, мамуся, ботинок мне натирал ногу. Хоть в этом есть польза от нашей террористки. Я уже придумал, как нам назвать котёнка. Давай назовём её Матой Хари, разведчицей и конспираторшой. Как ты, не против, Мата Хари? – Это уже было обращение к котёнку, который, осмелев, спокойно сидел на коврике и переводил взгляд с одного говорящего на другого. При обращении к нему – Мата Хари, котёнок недовольно потряс головой.
- Не нужно нам никаких разведчиц. Видишь, ей это не нравится. И потом, не забывай, что Мата Хари плохо кончила, нам таких покровительниц не надо. Правда, котёнок? Пойдём кушать, тебе пора пить молочко. – Мама с папой пошли в кухню. Котёнок, задрав хвостик трубой, засеменил вслед за ними.
После завтрака папа удалился покупать совок, предварительно созвонившись со своей тётей Таней, бывшей дрессировщицей. Она была большой любительницей кошек, содержала их дома в количествах от трёх до десяти, любила всех как родных детей, и знала о них больше, чем кошки знали о себе. Серёжка убежал в школу. Шурку мама Анна, перед работой, отвела в детский сад. Дома снова стало тихо, как ночью, и котёнок спокойно уснул под диваном, свернувшись калачиком.

Глава 4. Дед Борис.

Едва светало. Над озером курилась густая, словно сотканная из ваты, дымка. В курятнике закукарекал петух. Спустя несколько минут из дома вышел дед Борис с топором в руке. Одет он был в старенький морской бушлат, на ногах потёртые джинсы и солдатские ботинки. Под распахнутым на груди бушлатом виднелась выцветшая тельняшка. Откашлявшись и сплюнув в траву, дед Борис, чиркнув спичками, закурил папироску и пошёл по направлению к бане, мимо курятника.
Деду Борису было немногим более шестидесяти лет. Он был крепок, ходил прямо, не шаркая ногами, до глубоких холодов не надевал шапку, приглаживая пятернёй назад густые седые волосы. Дед Борис в молодости служил морским офицером на подводной лодке Северного флота, о чём напоминала татуировка на левой руке, ниже запястья: якорь с цепью и надпись вокруг якоря: «Северный морской флот». Дослужился дед всего лишь до звания капитан-лейтенанта, был командиром боевой части связи и гидроакустики дизельной подводной лодки.
О своём военном прошлом, о дальних походах, дед рассказывать не любил. Семья знала только то, что на лодке случилась авария, экипаж долго пытался спасти судно от затопления, но ничего не получалось. И команде, в том числе и деду Борису, пришлось на плотах несколько суток ждать помощи в холодных водах Ледовитого океана. Что произошло с лодкой и всем ли удалось спастись – об этом дед никому не рассказывал. Только после этого случая списали Мурзина Бориса Моисеевича на берег, а вскоре и совсем уволили в запас. Вот тогда и переехал дед Борис со своей женой Адой Николаевной и маленькой дочкой Анной в деревню Вязовку Московской области, которая располагалась на берегу реки Истры. Точнее, в одной из заводей реки Истры.
Тянуло его к воде, не мог он забыть рокот грозных волн и вкус солёных морских брызг. Хоть Истра и не заменяла бескрайний океан, но рыбачить дед пристрастился, выходя от дома по протоке к коренной на вёсельной лодке, которую сам любовно смолил и конопатил при каждом удобном случае. Лодка осталась от прежнего хозяина дома, тот её отдал Борису Моисеевичу даром, добавив в придачу и лодочный мотор, давно заржавевший и бесполезно валявшийся на берегу озера. Рукастый Борис Моисеевич быстро довёл мотор до ума, провёл береговые испытания и установил восстановленный агрегат на корму лодки, которую назвал «Вертлявая». Она постоянно давала крен на левый борт и подтекала, несмотря на старательное конопачивание. Выходить на такой лодке на реку никто, кроме деда Бориса, не рисковал. Рыбачить дед предпочитал один, подолгу, чем вызывал нешуточный гнев обеспокоенной жены.
В конце восьмидесятых годов Ада Николаевна серьёзно заболела и умерла. К этому времени дочка вышла замуж, жила отдельно от родителей, в Москве. Ада Николаевна успела дождаться внука, услышать, как её назвали бабушкой. Она гордилась своей дочерью. Анна всегда радовала родителей, училась отлично, после школы поступила на филологический факультет Московского института. Жила в общежитии. Рядом было общежитие циркового училища, где Аня и познакомилась с Михаилом, будущим мужем.
По выходным в Вязовку торопилась уже не одна Анька, дочка, а Анна с Михаилом, зятем. Потом появился внучок Сергунька, а недавно, в 1990 году, дочка осчастливила деда появлением внучки Александры, любимицы всей семьи. Только при её появлении дед Борис спешно тушил о каблук ботинка свои адские папироски и уходил курить далеко от дома, в глубину сада. Только для любимой внучки дед сконструировал специальное сиденье для садового туалета, который называл по морской привычке гальюном, и в который боялась провалиться маленькая Шурка. Вот и сделал дед маленький стульчик с отверстием, с откидной крышкой и спинкой, утеплённый сверху обшитой одеялом ватной подушечкой.
Дед Борис подошёл к курятнику. Петух Петя, заслышав шаги хозяина, затих.
- Вот так, помалкивай, а то раскудахтался. Зачем разбудил меня в такую рань? Давно пора отправить тебя в суп, вот лопнет скоро моё терпение! Как шутил наш кок: «Самая лучшая уха, говорят, из петуха!». Вот и ты заплывёшь у меня в котелок с ухой. Уж это я тебе говорю, капитан-лейтенант в запасе! – Дед потряс топором и продолжил путь по тропинке к бане.
Сегодня была суббота, а по субботам Борис Моисеевич топил баню. Эту традицию он ни разу не нарушил за всё время проживания в новом доме. Банька была небольшая, срубленная из брёвен, с дровяной печкой. От угла бани деревянные мостки вели прямо к озеру, на радость разгорячённым парильщикам, выбегавшим из предбанника в чём мать родила. Благо соседние дома располагались на приличном удалении. Сделав сальто, смельчаки ласточкой ныряли в освежающую воду озерца, безумно крича от восторга или обжигающего холода. Поленница колотых дров всегда возвышалась под навесом, у задней стенки бани.
Сегодня дед Борис решил вместо утренней гимнастики нарубить свежих дровишек из распиленных загодя чурбаков. Проведя большим пальцем по лезвию топора и убедившись в его остроте, дед Борис установил первый чурбак, поплевал на ладони, крякнул и взмахнул топором. Чурбак разлетелся на мелкие чурки, одна из них улетела за баню. Там кто-то заскулил и из-за угла показался лохматый пёс, похожий на бобтейла, но гораздо меньшего размера, прихрамывающий на переднюю лапу. Пёс был молочно-белого окраса, с редкими чёрными подпалинами. Несмотря на травму, хвост был поднят высоко, лишь кончик загибался крендельком.
- А, Моська, привет, старый хрыч! Задел я тебя немного? Ну, извини, брат, не хотел. Но ведь ты сам виноват, сколько раз просил тебя соблюдать технику безопасности, не спать в зоне колки дров. – Дед Борис отложил топор и потрепал пса по загривку. – Ничего, до свадьбы заживёт. Хотя, какая там свадьба, ты ведь такой же бобыль как и я. Ладно, скажу по-другому – заживёт как на собаке, так вернее будет. – Дед Борис присел на чурбак, достал из кармана бушлата коробку папирос. Пёс стоял рядом и преданно глядел на хозяина, высунув язык. – А где твои подружки, Перестройка и Приватизация? Ты у меня какой-то нетрадиционной ориентации, у тебя и в подружках – одни кошки. Дрыхнут где-то на чердаке или шляются по соседям? Уж лучше бы дрыхли, а то от их шлёнданья опять мне забота будет, куда котят девать? И так всю тетрадку исписал их родословными, кто когда родился, кого как назвали, куда определили. Как там у Аннушки, интересно, безымянную кошечку назвали? Что-то давно не едут внучата, наверное, не придумали ещё имя. Только бы Мишка не удумал что-нибудь цирковое, Лонжа или Клоунесса, срам один.
Дед Борис недолюбливал своего зятя Михаила и знал, что это взаимно. Вот и опасался, что в отместку ему, любящему давать политические имена своим кошкам, зять придумает подаренной внучатам кошечке цирковое имя.

Глава 5. Наречение.

Вечером вся семья в полном составе, с котёнком, собралась в гостиной. Папа сидел в кресле, с блокнотом в руках, остальные устроились на диване. Котёнок опять оказался в центре комнаты, на ковре. Слово взял папа.
- Итак, дорогие, несмотря на мои отчаянные протесты, это существо, а именно, котёнок, вторглось в нашу размеренную жизнь. В нашу счастливую семью, в наш уютный дом и задержится здесь, как я прискорбно подозреваю, надолго.      
- Хорошее начало, дорогой, продолжай. – Мама Анна ободрительно улыбнулась мужу, она любила слушать пространные речи супруга. – Серёж, сними свои наушники и будь серьёзнее. Вынь, пожалуйста, жвачку изо рта.
- Спасибо, я продолжаю. – Папа Михаил устроился удобнее. – Относя животных к имуществу хозяев, закон, тем не менее, обязывает этих самых хозяев заботиться о четвероногих существах, кормить их, чистить и давать им наименования, то есть, имя. Вот по этому поводу мы все и собрались. Предлагаю следующий порядок: каждый из нас предложит несколько вариантов имен, мы проведём мягкое рейтинговое голосование, выберем три приоритетных имени и тогда кураторы презентуют свои варианты. После этого, если консенсус не будет достигнут, мы проведём тайное голосование и выберем имя-победитель для нашего имущества. – Папа Михаил, довольный произведённым впечатлением, отложил блокнот, в который он изредка заглядывал по ходу своей блистательной речи. Шурка и Серёжка захлопали в ладоши.
- Тише, тише. Вот вы хлопаете, а кто-нибудь из вас хоть что-то понял? – Мама Анна начала сердиться. – Нет? Котёнок, ты что-нибудь поняла? – Кошка спокойно сидела на ковре, глядя на присутствующих и не проявляя никакого интереса к происходящему. – Вот именно. И я ничего не поняла. Папуля, ты можешь проще, как для своих студентов, для первокурсников? Зачем такие сложности? Пусть каждый из нас предложит свои варианты имён, мы их обсудим, посоветуемся с котёнком и выберем лучшее и подходящее.
- Мам, мы не можем советоваться с котёнком, он ведь ничего не понимает в наших разговорах. – Сергей рассмеялся.
- А вот и понимает. – Шурка подползла к котёнку, который тут же завалился на бок. – Ты ведь всё понимаешь, кисуля? – Шурка принялась поглаживать тёплый животик. Котёнок благодарно заурчал. - Вот видите, она говорит, что всё понимает.
- Шурка, вернись на место. Как раз начнем с тебя. Какие у тебя варианты? – Папа приготовился записывать имена в свой блокнот, который он расчертил в виде таблицы, куда вписал всех членов семьи.
- Мне нравится имя Алиса, как в сказке. Помнишь, мама, ты мне читала «Алису в стране чудес»? Алиса, Алиска, Лиска. Красиво.
- Уж тогда лучше Алоиза, или Луиза, как будто у нас породистая кошка. – Папа задумчиво покусал карандаш. – Хорошо, доча, я записал так, как ты предлагаешь. Серёжа, слушаем тебя.
- Уж лучше бы мы взяли кота, тогда я предложил имя «Пентиум». Но раз у нас кошка, то пусть будет Сонькой, как игровая приставка «Сони». Или «Баунти», как шоколадка. Современно, клёво. Хит сезона! – Серёжка отправил в рот кусочек жвачки и встал. – Родители, мне некогда, надо заниматься. Всё равно моё мнение вы не учтёте, назовёте Муркой или Настей. Полный отпад, каменный век.
- Сынок, я же просила тебя не пользоваться грубыми словечками, этими жаргонизмами. – Мама Анна работала корректором в одном из московских детских журналов и всегда следила за чистотой речи детей и мужа.
- Нет, Серёжа, ты не прав. Просто ты предлагаешь имя в авангардном стиле, в стиле хай-тек, а нам нужно пафосное имя, ёмкое, чтобы его можно было вписать в родословную. Не можем мы кота назвать «Пентиум-1», ведь эта модель уже устарела, а называть сразу «Пентиум-5» тоже нельзя, такого ещё нет. – Папа Михаил недоумённо отложил блокнот на журнальный столик.
- Пап, ты всё напутал. – Серёжа весело рассмеялся. – Стиль называется не «хай-тек», а «хеви-метал», тяжёлый рок. Я дам тебе послушать. Да вам всё равно не понять. Я ушёл. Шурка, расскажешь потом, как обозвали животное. – Сергей подхватил свой плеер и вышел из комнаты, демонстративно перешагнув через котёнка, который лапой попытался ухватить ногу мальчика, но промахнулся.
- Продолжаем наше заседание. Теперь моя очередь. – Папа Михаил взял в руки блокнот, перелистал его, нашёл нужную страницу. – Надо торопиться, иначе мы до вечера ничего не придумаем, а вечером футбол. Мои предложения такие, цитирую: Авеста, Брекчия, Веста, Гутта, Донна, Иза, Канцона, Лепта, Лонжа, Мальва, Найка, Осанна, Пасса, Руния, Сальса, Тамга, Ундина, Флора, Ханна…
- Достаточно, дорогой, ты задумал представить нам весь алфавит? Какие ещё Брекчии или Рунии? Посмотри на котёнка, ни одно из этих имён ему не нравится. – За время длительного перечисления списка диковинных имён котёнок растянулся на ковре и прикрыл мордочку лапой.
- На вас не угодишь. – Папа Михаил всерьёз обиделся. – Я почти всю ночь не спал, корпел над словарями, подбирал оригинальные имена и нате вам – ничего им не нравится! В таком случае я, как говорится, умываю руки. – Папа Михаил потёр руки и закрыл свой блокнот. – Тогда придётся тебе, мамуля, выбрать для этого существа такое имя, которое ему ещё и понравится. Может быть, у тебя есть такой вариант на примете? – Папа шутливо поклонился маме Анне. – Ну-тес, просим, просим!
- Ты смеешься, а у меня ведь и правда есть имя, которое понравится котёнку. Мне сегодня ночью приснился сон. Удивительный сон, вещий. Как будто мы всей семьёй выступаем в цирке, на манеже. Ты в центре, с кнутом…
- Ну, ясное дело, что я с кнутом, вас подгоняю. – Вставил папа Михаил. При этом рассказе котёнок присел на ковре и внимательно уставился на маму Анну.
- И что же дальше, мамуль? – Заинтригованная Шурка затеребила маму за рукав халата.
- Только не перебивайте, пожалуйста. Ты, папуля, в центре, а мы на лошадках скачем по кругу. Я на белой лошадке, в красивом открытом платье, с короной на голове. Волосы развеваются по ветру. А за мной на маленьких лошадках, вроде как на пони, скачут Серёжка, Шурка. И совсем на маленькой лошадке – наш котёнок, с бантиком на шее. Ты щёлкаешь кнутом, мы собираемся в центре манежа, лошадки выстраиваются в ряд, кланяются. Мы тоже. В цирке шквал аплодисментов. И, неожиданно, котёнок встаёт на задние лапы и обращается к зрителям: «Уважаемая публика, почтенные дамы и господа! Представляю вам династию наездников Бриль и единственную в мире наездницу - кошку Сару!». Зал взрывается овациями, свет гаснет, и я проснулась. Вот такой вещий сон мне приснился. – Во время рассказа мамы Анны котёнок начал потягивать сначала левую переднюю и правую заднюю лапы, потом наоборот, правую переднюю и левую заднюю лапы.
- Мамуль, мамуль, а на мне было красивое платье? И я тоже скакала на лошадке, как взрослая? – Глаза Шурки расширились от интереса. Ей не терпелось расспросить о подробностях сна: как она была одета, какой масти была пони, на которой она скакала по манежу самого настоящего цирка. Скорее бы наступило завтра, уж она расскажет подружкам по детскому саду о своих приключениях.
- Красивое, доча. Ты была очень красивой и смелой, не побоялась проскакать целый круг. – Мама Анна обняла дочку.
- Да, цирк, манеж, молодость, молодость. – Папа Михаил стал задумчивым, он потирал подбородок, его мысли улетели далеко в прошлое, лет на двадцать назад, когда он мальчишкой принимал участие в номере своего отца Михаила Бриля-старшего, силового акробата. - Я, к сожалению, не работал наездником, у нас был силовой номер. Но моя бабушка, царство ей небесное, рассказывала, что очень давно, ещё до революции, наш прадедушка был владельцем цирка-шапито, и среди моих многочисленных двоюродных прадедушек и прабабушек были наездники. Да кого только не было в нашем роду: и укротители, и эквилибристы, и силачи. Вот только клоунов и иллюзионистов почему-то не встречалось.
- Серёжка может работать клоуном, правда пап? А я, если захочешь, буду этой, иллюзией! – Шурка вскочила на диван, закружилась и упала на мягкие подушки.
- А ведь ты права, дорогая. – Неожиданно подытожил папа Михаил. - Самое подходящее имя для нашей кошки – Сара. Она вылитая Сара. Сара Марабу. Нет, полностью мы её назовём Сарой Бобкет. Посмотри, какие у неё кисточки на ушах, как у настоящего бобкета. Помнишь, Шурка, мы видели такую киску большую в зоопарке, похожую на рысь? Она называлась бобкет.
- Не помню, пап. Сара, Сарита! – Шурка позвала котёнка, который тут же побежал к девочке.
- Надо же, и вправду одобрила имя. – Папа Михаил удивлённо смотрел на котёнка, который подбежал к дивану и пытался забраться на него, смешно прыгая и падая на ковёр. – Сара, иди ко мне, иди маленькая. – Папа захлопал в ладоши, привлекая внимание котёнка. Тот удивлённо поглядел на «Короткошерстного» и побежал к нему. Папа Михаил подхватил кошку и пристроил себе на колени. Котёнок потёрся мордочкой о руки и заурчал.
В комнату забежал Сергей. Он был одет в осеннюю куртку, за плечами болтался рюкзачок.
- Родители, мне пора на тренировку. Ну, как, какую кличку напридумывали для зверька?
- Сарита Бобкет. – Торжественно заявила Шурка.
- Прикольно. Сарита. Сарка, что ли? Пап, только ведь ей нужно полное имя придумать, со всей родословной. Пусть будет Сарита Бобкет «Альфа де Ромео». Так называется красивый лимузин, на котором в школу подвозят Пашку Ручникова, из параллельного класса. У него батя крутой бизнесмен, в законе. Мам, а мы когда такую тачку купим, чтобы меня к школе подвозили? Только надо сразу с шофёром покупать, так престижнее.
- Сынок, такую машину мы сможем купить не скоро. Ведь твой папа вряд ли успеет стать крутым бизнесменом в этой жизни. – Папа Михаил говорил печально. – Придётся тебе постараться, учись хорошо. После школы поступишь в престижный институт, потом начнёшь работать. Работать нужно будет много. Вот тогда тебе и удастся заработать на такой шикарный лимузин. А в шофёры к тебе пойду я. Где ещё ты найдёшь шофёра-профессора? Вот все ахнут у тебя на работе от зависти!
- Ну, пап, ты даёшь. Учиться, учиться, работать, работать, а жить-то когда? Вот у Пашки отец нигде не учился. Он просто отжал банк у своего друга, подставил того, и живёт шикарно, совесть не мучает. Так Пашка нам рассказывал.
- Как это, сынок, отжал банк? Ты путаешь что-то. Ну, ладно, в банках мы всё равно ничего не понимаем, а машина у нас есть. Неплохая машина, надёжная, отечественная. Вот съезжу на техобслуживание, заменю масло, сальники, и будет бегать не хуже «Мерседеса». – Папа Михаил повеселел. – Давайте подведём итог с присвоением имени кошки. Останавливаемся на варианте: Сарита Бобкет Альфа де Ромео?
- Ещё давайте прибавим в конце – Моргенштайн. – Мама Анна улыбнулась. - Ты помнишь, дорогой, те розы, которые прошлым летом я сажала в деревне, у папы? Те красивые, нежные розы? Это и есть мой любимый сорт Моргенштайн.
- Отлично. Тогда у нас что получается? Полное имя, как по родословной, будет звучать так: Сара Бобкет Альфа де Ромео фон Моргенштайн! Здорово! Она у нас как будто благородных кровей. Какая-нибудь принцесса или герцогиня. – Папа Михаил осторожно погладил по головке заснувшего котёнка. – Сергей, ты отпечатаешь на компьютере сертификат, который будет удостоверять, что наша кошка имеет имя, родословную, и является имуществом семьи Бриль. Пожалуй, с такими корнями мы сможем выставляться на международных выставках и реализовывать котят по тысяче баксов за штуку. – Папа Михаил мечтательно прикрыл глаза. – Мамуля, а сколько котят может принести кошка?
- Дорогой, остынь. Ты был против одного котёнка, а если их будет три или пять? И все они захотят написать в твой ботинок?
- За тысячу баксов можно и стерпеть. Верно, пап? – Серёжка тоже заинтересовался возможностью извлечь прибыль из бессловесного созданья.
- Гм, вот об этом я и не подумал. Хотя, если бизнес пойдёт, можно будет каждый раз покупать себе новые ботинки. Надо всё просчитать. Давайте на сегодня заканчивать, пора ужинать, скоро футбол. – Папа Михаил заботливо поднял котёнка с колен, встал и переложил того на кресло, теплое от долгого сидения.
Вот так и появилась в семье Бриль кошечка Сара, которую подарил своим внукам дедушка Борис, записавший в тетрадке по учету живности, в разделе «Кошки», начатую им в 1986 году:

Котёнок - женского пола.
Родился - 15 июня 1995 года.
Имя – (                ) присвоят внуки.
Мать – Путчистка.
Отец – неизвестный кот деревни Вязовка.   
Окрас – трёхцветный.
Приёмные родители – дочь Анна и зять Михаил.
Дата передачи родителям – 10 сентября 1995г.


Глава 6.   Друг.

Записывать в тетрадку имена и даты рождения своих питомцев дед Борис, педант по натуре, стал после того, как к дому приблудилась первая кошка, чёрная Гласность. Было это в эпоху перестройки, когда в телевизоре неугомонный Михаил Сергеевич Горбачёв, размахивая руками, призывал всех перестраиваться и выступать гласно, невзирая на личности.
Семья Бориса Моисеевича не так давно переехала в деревню, занялись обустройством домика, который обветшал у прежних хозяев, не проводивших ремонт последние десять лет. С собой из Североморска семья Мурзиных с трудом перевезли собаку, огромную кавказскую овчарку. Этот пёс приблудился к Борису Моисеевичу в военном гарнизоне, на морском причале. Чей это был пёс, кто его хозяин, установить не удалось. Может, кто-то из матросиков подкармливал его, а потом демобилизовался с флота и уехал домой? А может, хозяин не вернулся из плавания - и такое бывало в морской практике. Пёс был без ошейника, но приходил почему-то на один и тот же причал, сидел до заката солнца, вглядываясь в горизонт, потом уходил куда-то, чтобы утром вновь занять своё место. Он кого-то ждал. Моряки не прогоняли пса, подкармливали и всё старались к кому-нибудь пристроить, но не получалось.
Так продолжалось больше года, пока на причал не попал Борис Моисеевич. Он пришёл прощаться. Прощаться с причалом, с морем, с чайками, с бухтой и сопками. Списали Бориса Моисеевича, уволили в запас. И решила семья перебраться в более тёплые места, поближе к столице. Борис Моисеевич, одетый в парадную морскую форму, с кортиком на ремне, присел на кнехты, закурил свою папироску, задумался. Кто-то толкнул его в бок, да так, что он чуть не выронил папироску. С языка соскочило крепкое словечко. Борис Моисеевич резко оглянулся и - рассмеялся. Толкнул его как раз тот самый пёс, который сторожил на этом причале. Пёс сел на задние лапы и внимательно вгляделся в моряка.
- Что, старина, занял я твоё место? Ну, извини, я сейчас уйду. Попрощаюсь с морем и уйду. Списали меня, брат. Теперь уезжаю, больше мне здесь делать нечего. Сколько раз уходил я от этих причалов и всегда возвращался. И в последний раз ушёл, а вернулся без лодки. А без лодки я кто? Я не моряк, а сухопутный. Вот и правильно списали. – Борис Моисеевич докурил, бросил окурок на причал и растёр его сапогом. – Ну всё, друг, пора мне. Приятно было познакомиться. Ты оставайся, а я пошёл. Прощай, друже. – Борис Моисеевич встал, отдал честь морю и, повернувшись на каблуках, пошёл прочь от причала.
Пёс поглядел на море, гавкнул и побежал вслед за офицером. Пристроился рядом и бежал, поглядывая на моряка. Борис Моисеевич остановился.
- Э, да я вижу, ты хочешь со мной подружиться? Уезжаю я, брат, завтра улетаю на самолете. Понимаешь? Ничего ты не понимаешь. Или всё же понимаешь, глаза у тебя умные. Звать-то тебя как, друг? Что это я всё, друг да друг? Хм, а может тебя так и звать – Друг? – Борис Моисеевич погладил большую голову пса. Тот лизнул руку шершавым языком. – Ну, пошли со мной, Друг. Познакомлю с хозяйкой, покормим тебя, а там видно будет.
Хозяйку пёс сразу расположил к себе, положив огромную голову ей на колени и печально глядя в глаза женщины. Вечером в доме Мурзиных собрались друзья, прощавшиеся с сослуживцем. Было грустно и весело одновременно. Все обещали писать и навещать, не забывать старых друзей. И быстро уговорили Бориса Моисеевича и Аду Николаевну взять с собой приблудившегося пса.
Утром сослуживцы помогли оформить все формальности с перевозкой самолётом. И пёс по кличке Друг совершил своё первое путешествие самолётом из Мурманска в Москву. Освоился на новом месте Друг быстро. Это был добродушный, игривый пёсик, любивший хозяев, вкусную еду и место возле печки, особенно в зимнее время. В летнее время пёс развлекался в саду и на огороде, где гонял ворон и воробьёв.
Вот одним из обычных летних, солнечных дней, когда дед Борис плотничал возле крыльца, Ада Николаевна мыла окна в доме, а дочь Анна ещё не приехала из Москвы, на огороде случился переполох. Обычно миролюбивый Друг завизжал, закатился лаем. Послышалось возмущённое карканье остервенелых ворон, шум борьбы, потом разом всё стихло.
- Дед, ты пойди, посмотри, что там на огороде случилось, не пробрался ли кто чужой? Что-то Дружок визжит, обычно он так никогда себя не ведёт? – Ада Николаевна, обеспокоенная, высунулась из раскрытого окна.
- Да кто к нам может забраться, воровать-то нечего. – Но всё же дед Борис отложил фуганок и крикнул. – Эй, кто там озорует? Сейчас как пальну из ружья! – На огороде всё стихло. Дед Борис переглянулся с Адой Николаевной и направился в сторону огорода, перешагивая через стопки не струганных досок. Сделав несколько шагов, дед остановился – из-за ограды появился потрёпанный Друг, который нёс в пасти какой-то тёмный комочек.
- О, погляди мать, кажись наш Дружок крота поймал. Вот молодец! Замучили меня эти слепые, всю картошку перерыли. И ведь ничего не помогало, никакие ловушки. А, оказывается, у нас кротолов жил, а я и не знал. Ну-ка, Дружок, тащи его сюда, похвастайся добычей. Смотри-ка, живой, трепыхается. Э, да какой же это крот? Что-то на крота он не похож, больно мелкий. Кого же ты поймал, Дружище? – Собака торжественно подошла к ногам хозяина и положила комочек на землю. Тот внезапно громко пискнул.
- Кого там приволок Дружок, а, Борис? – Ада Николаевна уже выходила из дома, вытирая мокрые руки о фартук.
- А ты сама посмотри, какой подарок нам Друг сделал. Каку неведому зверюшку приволок.
- Ба, да это же котёнок! Посмотри, Боря, какой крохотный! Только недавно родился, ещё не ходит. Ой, что это, кровь? Дружок, ты его покусал? Нет, не похоже. Кто же тебя так, киска? – Ада Николаевна, присев на корточки, взяла в руки тёплый, мокрый комочек, с пораненной кожей на спине. Котёнок стал пищать, жалобно и громко. Он был таким крохотным, что уместился в ладонях. Ходить он ещё не умел, но глазки были открыты.
- Сдаётся мне, что это вороны похватали нашего подкидыша, а Дружок их разогнал. Так, псина? – При этих словах деда Бориса Друг радостно задышал, высунув язык, как бы говоря: «Наконец-то вы всё поняли, хозяева». – Только вот где мама этого котёнка и как он оказался на нашем огороде? Ты не знаешь, Дружище? – Дед Борис потрепал пса по лохматой голове. Пёс зевнул и потряс головой. – Ясно, правильно, ты не справочное бюро, чтобы всё знать. Пойду-ка я, мать, погляжу на огороде, может и кошка найдётся или ещё котята. А ты забери подкидыша. Чует мой морской нос, что нам придётся брать на воспитание ещё одного едока.
- Видимо, придётся. Только вот как они с Дружком уживутся? Если по пословице, как кошка с собакой, то весь дом перевернут вверх дном. – Ада Николаевна с сомнением посмотрела на Друга.
- Я им переверну! Быстро всех научу порядку и дисциплине. Подъём, отбой, туалет. Всё строго по расписанию. И никакой дедовщины, понял, Друг ситный? – Дед Борис строго спросил собаку. – Только сдаётся мне, что эти двое будут дружить и жить не разлей вода. Вон как Дружок заботливо глядит на своего питомца. Друг, может, ты думаешь, что это щеночек маленький? Может, ты спутал котёнка со щенком? - При этих словах пёс недовольно посмотрел на хозяина, ткнулся мокрым носом в комочек на руках Ады Николаевны и пошёл к озеру, оглядываясь на хозяев.      
Ада Николаевна унесла котёнка в дом, а Борис Моисеевич ещё долго бродил по огороду, в поисках котят. Но никого не нашёл. Никаких следов ни котят, ни кошки. Так и осталось загадкой, откуда взялось это крохотное существо на огороде, кто его подкинул и где его мама?
Подкинутый котёнок быстро подрастал, раны затянулись. Дружок каждое утро заходил в дом, проверяя, на месте ли его спасённый. У котёнка был отменный аппетит, он постоянно пищал, просил еды и терпеливо сносил назойливую заботу Дружка, когда тот начинал его облизывать и осторожно покусывать загривок малыша. Котёнок от удовольствия пищал, урчал, и дед Борис, слыша очередную возню и пищание, заключил:
- Ну, точно, будет этот котёнок именоваться Гласностью. Орёт когда хочет, сколько хочет и о чём хочет.
Через некоторое время у Гласности появились котята, которые, подрастая, разбегались по окрестным домам. Но одна кошечка осталась жить с мамой Гласностью. Её дед Борис нарёк Перестройкой. Потом были: Независимость, Реформа, Думка, Либерализация, Приватизация, Пирамида, Пиарщица.
Дед Борис, который тщательно вёл учёт своего имущества и живности, завёл несколько канцелярских книг, в каждой из которых были подсчитаны, описаны, учтены все виды живности, проживающие на территории деревенского «гарнизона», как сам дед называл свой участок. У него были книги с названиями: «Пасека», «Куры», «Козы», «Собаки» и «Кошки». В телевизоре мелькало быстротечное время. Перестройка сменялась независимостью, происходили путчи, потом обрушились на людей реформы, выборы, приватизация, снова выборы и, наконец, наступила эпоха стабильности. Все эти времена нашли отражение в книгах деда Бориса, особенно в той, которая называлась «Кошки». Собак у деда не прибавлялось, как жил один верный Друг, так и дожил до старости. Похоронил его дед Борис в лесочке, воткнув в холмик палку с табличкой, на которой было всего лишь одно слово: «Друг». Пчёлам давать названия было бесполезно, они всё равно не откликались. Коз дед давно назвал женскими именами: Маня, Дуся и Фёкла. А вот на кошках политизированный дед отводил душу, несмотря на отчаянные протесты Ады Николаевны и дочки Анны.
- Что ж ты, изверг, издеваешься над бессловесными существами? – С горечью сетовала Ада Николаевна, когда в дом попадала очередная «Демократка». – Неужели нельзя назвать просто, по-человечески: Мусей, Пусей или Варькой?
- Ни за что. – Твёрдо стоял на своём дед Борис. – Ведь ты подумай, мать, по этим именам наши дети и внуки будут изучать современную историю России. Вот, к примеру, зайдёт к нам в дом «Индустриализация», я сразу знаю, какой параграф истории рассказать внучатам. Или, к примеру, прибежала «Инфляция» - то же есть, о чём поговорить…
- Да ну тебя, ты всё чудишь, издеваешься над животными. – Ада Николаевна, обижаясь, уходила на кухню.

Глава 7. Деревенский Бэтмен.

В сарае заблеяли козы. Дед Борис, очнувшись от воспоминаний, втоптал окурок в землю и снова взялся за топор.
- Вот, Моська, засиделся я с тобой, замечтался, а команда моя уже трубит «Подъём», пора выводить их в поход, на прогулку. – Дед Борис быстро нарубил дрова, перетаскал их в баню и через минуту из трубы заклубился еле видимый дымок.
Деревня просыпалась, отовсюду послышалась перекличка: мычание коров, блеяние коз, кудахтанье кур, лай собак. Моська побежал к сараю, в котором нетерпеливо переговаривались проснувшиеся козы. У сарая уже сидели две кошки, Приватизация и Перестройка. Это были племянница с тётей. Приватизация была абсолютно чёрной кошкой, с белыми туфельками на передних лапках, а Перестройка щеголяла трёхцветием, причём все цвета были перемешаны в виде кругов: круг белый, круг рыжий, круг черный. Дочка Аннушка, больше всех любившая эту кошечку, подбрасывая её, смешливо спрашивала:
- Какой же художник так тебя разрисовал, а, киска? Какое направление живописи ты представляешь? Авангардизм, кубизм или круглизм? Не иначе Пикассо приложил к тебе свою руку. Ты обязательно будешь счастливой, малышка моя!
Моська, завидев своих кошачьих друзей, радостно тявкнул. Но парочка не обратила должного внимания на виляющего хвостом пса. Ночь выдалась трудной, кошки гоняли мышей в пчелином омшанике, мыши гоняли кошек, борьба была нешуточной. Мышек развелось этой осенью сверх всякого приличия, и дед Борис был очень сердит на свой спецотряд кошачьих.
- Если не наведёте порядок на своей подшефной территории, то не рассчитывайте на кормёжку. Дармоедов в своём гарнизоне я не потерплю! – Так дед Борис назидательно поучал двух сидящих перед ним кошек, качая перед их носами прокуренным пальцем.
Нельзя сказать, что кошки сильно испугались. Они знали, что дедушка Борис добрый и никогда не оставит их без крова и еды. Да и всегда можно стащить кусочек колбаски у добродушного Моськи, что часто и практиковала эта жуликоватая парочка. Вокруг было много соседских домов, где также было чем поживиться. Просто дед Борис, такой большой, сильный, добывающий огонь и пускающий дым изо рта, был для своих подопечных животных подобием вожака стаи, главаря. Того, кого боялись и уважали не только все деревенские жители, но и вся деревенская живность.
Деда Бориса звали все, кому нужна была помощь. Если где-то бычок-однолеток начинал бодливо махать своей рогатой головой и пугать хозяйку, или огромный пёс по весне позволял себе рычать на хозяев и оскаливать клыки-сабли - звали на помощь Бориса Моисеевича. Дед садился на свой старенький велосипед со звонком-колокольчиком и через десять минут без страха входил к распоясавшемуся бычку, брал того крепкой рукой за левый рог, наклонял почти до земли огромную голову с такой силой, что бык переставал вращать налившимися кровью глазами. Силовое удержание длилось несколько минут, после чего присмиревший бычок послушно выбегал из стойла, хватая мокрыми губами деда Бориса за одежду, выражая своё почтение и уважение перед Большим человеком. Изумлённые соседи и, особенно, соседки, ахали, всплёскивали руками, громко восторгались мужеством бывшего моряка-подводника. Дед Борис, картинно покачиваясь и раскланиваясь, садился на велосипед и, тренькая звоночком, медленно катил к своему дому, посмеиваясь в пышные усы.
Подобная история приключилась и с соседским кобелём Полкашей, здоровым псом неизвестной породы, помесью кавказца с дворовыми ловеласами. Приблудился он к соседям Савойкиным ещё щеночком, но быстро вырос и стал проявлять характер, причём задиристый. То еда ему не нравилась и он рычал на хозяев, то ночью на цепь его посадили против воли - опять рычал. А как-то посчитал пёсик, что он главнее всех и решил жить в доме, а не на улице. И когда хозяйка, Марья Ивановна, погнала пса из сеней, тот, оскорбившись, цапнул её за левую руку, цапнул до крови. На истошные крики жены выбежал хозяин, Пётр Михайлович, с двустволкой наперевес и готов был уже разрядить в разбушевавшегося Полкана оба заряда, но на счастье пса рядом оказался дед Борис, который, услышав шум и крики, заглянул во двор соседей: вдруг надо чем помочь? Увидев жуткую картину: соседа с двустволкой, Марью Ивановну в крови и оскалившегося пса, дед сразу всё понял и решительно перемахнул через ограду. Пёс недоумённо уставился на деда, как бы спрашивая: «А это что за герой нарисовался? Или не понял, кто здесь главный?».
- Петя, подожди, не стреляй. – Дед Борис поднял руку. Пёс уставился на неё, рычание стало угрожающе-тихим. – Я сейчас попробую усмирить вашу шавку, а уж если мне не удастся – стреляй. Только сразу из двух стволов не шмаляй, меня заденешь. – Савойкины замерли. Ситуацию можно было назвать: «они сходились».
С одного конца двора, от забора, шёл дед Борис,
обматывающий пиджак вокруг левой руки, а с другого конца, от
дома, медленно шагал огромный пёс с ощетинившимся загривком
и раскрытой пастью. Весь его вид наглядно говорил: «уйди с
дороги, старый, или тебе крышка!». Но дед уходить не собирался,
а уверенно шёл навстречу оскаленному ужасу. Когда до пса
осталось не больше двух метров, Борис Моисеевич резко вскинул
вверх руку, обмотанную пиджаком, и крикнул: «Хоп!». Пёс, как по
команде, прыгнул и вцепился в руку огромными клыками. Тётка
Марья ахнула, Пётр Михайлович стал забегать сбоку, чтобы
удобнее было стрелять, а дед Борис в этот момент ловко схватил
пса правой рукой за загривок, дёрнув его вверх. Да так, что пёс
дико взвыл и разжал зубы. Подержав безвольно вытянувшуюся и
жалобно скулящую собаку  на вытянутой руке несколько минут,
смотря ей прямо в глаза, полные слёз, дед разжал руку. Пёс
плюхнулся на землю и затих. Подбежали Пётр Михайлович и
Марья Ивановна.
- Ты как, Боря, живой? Ну и нагнал ты на меня страху, аж коленки дрожат. – У Петра Михайловича дрожали не только коленки, но и руки, которыми он, до белых костяшек, вцепился в охотничье ружьё.
- Борюня, ты шамашедший, ведь он тебя мог загрызть. Што бы я тогда Адочке сказала, как в глаза ей смотреть стала? – Заголосила тётка Марья, забыв про свою искусанную руку.
- Мог загрызть, но передумал. – Дед Борис спокойно разматывал пиджак с руки. – Я этих кобелей знаю, им палец в рот не клади, им нужно всегда указывать их место. Ты ещё салага, чтобы против деда Бориса выступать. – Эти слова были уже обращены к присмиревшему, подавленному псу, который мирно сидел у ног Бориса Моисеевича, жалобно поскуливая. – Чуешь, чем пахнет? – Дед Борис поднёс к носу Полкана свой огромный кулак. – И не таких наглецов усмирял. Попадись ты мне лет десять назад, я бы с тобой по-другому поговорил. Ну, ладно, пойду я. Вы пса не выгоняйте, он теперь смирным будет, воспитанный. Только построже с ним, чтобы всегда знал, кто в доме командир. – Дед Борис с сожалением осмотрел свой прокушенный пиджак, строго взглянул на Полкана, отчего тот  ещё сильнее поджал хвост, и пошёл вразвалочку, насвистывая марш «Прощание славянки».
После этого случая Полкан стал самым примерным псом во всей деревне и всегда радостно тявкал, заслышав шаги своего укротителя, деда Бориса, которого все сельчане стали величать не иначе, как Дед-укротитель. Борису Моисеевичу это не очень нравилось, но он терпел, думая, что ведь нет такого прозвища, которое нельзя было бы прославить.

Глава 8.   Живое имущество.

Отперев двери сарая и вооружившись хворостиной, дед Борис закричал:
- Ну-ка, команда спасения, выходи по одному, строиться в колонну. Приготовиться к прогулке. – Как бы не так! Только дверь приоткрылась, как в неё постарались протиснуться три козьи морды. Зацепились рогами и застряли. Началась обычная для утра разборка: беканье и блеянье. – Ах, вы черти чумовые! – Дед Борис быстро навёл порядок, расцепив нетерпеливых козочек и вытолкав их по одной из сарая. – Сегодня порядок такой. – Хворостина поднялась, все собравшиеся, включая Моську и кошек, повернулись к деду. – Во главе колонны идёт Моська, за ним Фёкла, Дуся и замыкает Маня. – При произношении каждого имени дед слегка похлопывал хворостиной по лохматым бокам своих питомцев. – И следи, Моська, чтобы все шли строго по тропинке, ни шага влево, вправо. Чтобы не было такого свинства, как прошлый раз, помнишь, Моська? – При этих словах Моська засуетился, закружился, даже потёрся о ботинки хозяина.
Конечно, он помнил, что было в прошлый раз. А именно - три дня назад, когда всё та же живность была выведена на пастбище, щипать травку, а Моську назначили старшим смотрящим. Дед Борис, выкурив папироску, пошёл в дом, настраивать антенну телевизора, который последнее время кроме снежных помех ничего не показывал. Козочки мирно паслись, не отходя далеко от ограды огорода. И Моська, заскучав, вспомнил о той гладкошерстной незнакомке с чёрными глазами, которую он заметил давеча на соседней улице, у крайнего дома Савельевых. Не иначе её привезли на лето из города, поправить здоровье или подлечить от скуки. Такие особы пользовались у Моськи повышенным вниманием. Оглядевшись по сторонам, нет ли чего угрожающего охраняемым объектам, и особенно убедившись, что дед Борис, судя по его чертыханиям с крыши и упоминаниям далёкой японской матери, не скоро настроит цвет в телевизоре, Моська, гавкнув несколько раз на рогатое стадо, зигзагами стал удаляться от дома, свернув хвост кренделем.
Козочки махнули вслед сторожу хвостиками и продолжали пощипывать травку. Но только до того момента, как Моська не исчез за поворотом дороги. Первой дёрнулась Дуся - она перепрыгнула через покосившийся забор и округлила глаза: перед ней было поле, засаженное капустой. Листья ещё не свернулись в вилки, были молодыми, сочными и такими хрустящими! Этот хруст мгновенно услышали Фёкла с Маней, которые так же бесцеремонно полезли через ограду. Чем бы кончилось это пиршество для них, для капусты и для Моськи, сказать трудно. Погубила коз, как часто губит и людей, жадность. Козы с такой бесцеремонностью полезли в огород, что дед Борис, прилаживающий антенну на крыше дома, услышал отчётливый треск и хруст ломаемой изгороди. Он сразу понял, что если не успеет вовремя добежать, то квашенной капустки, которая так аппетитно похрустывала на зубах, ему этой зимой не видать.
Пока дед спускался по лестнице с крыши и бежал к огороду, размахивая руками и крича: «всех пущу на мясо», исход дела решил Моська. Выскочивший, как крот из норы, он с ожесточённым лаем и оскалившейся пастью врезался прямо в Дусю, которая от страха выплюнула огромный лист сладкой капусты и сиганула через изгородь, окончательно повалив её. Вслед за ней, напуганные лаем и криками, попрыгали остальные козы. Моська, для приличия, потявкал и покружил вокруг коз до появления хозяина, который уже оценивал нанесённый хозяйству ущерб и грозил кулаком своей проштрафившейся «команде»:
- Что ж вы, бесово племя, натворили? Мало вам травы вокруг, так на сладенькое потянуло, на капустку? Ну, терпение моё скоро кончится, всех пущу на котлеты! А из шкур шубу себе пошью, целых три пошью! – Нашкодившие козы жались друг к другу, опасливо косились глазами в сторону деда, пытаясь жалобным голодным блеяньем хоть как-то оправдать свой недружественный поступок. – Моська, а ты молодец! Хоть ты стоишь на страже моего труда, верный мой пёс. С тобой бы я пошёл в разведку, не то что с этими… Эти всех продадут за кочан капусты или мешок морковки. Вовремя ты их турнул оттуда. Служишь мне верой и правдой. Назвать бы тебя нужно «Сторожевым», да жаль, ты уж привык к Моське. Вот, будь они неладны, шутники эти цирковые, придумали ж названье для кобеля. – Моська со всем соглашался, он тёрся о ноги хозяина, заглядывал тому преданно в глаза, как бы говоря: «Рад стараться, товарищ капитан» и грозно порыкивал в сторону совсем запуганных коз.
А как Моська был благодарен той столичной штучке, свидание с которой так удачно сорвалось! Ведь только благодаря этому Моська и успел попасть в самую гущу событий, показать себя важным участником разыгравшейся драмы. Свидание сорвалось по банальной причине: завезённая из Москвы на летний период мамзель не пожелала общаться с местным провинциальным ухажёром. Уж какие только кульбиты не выделывал Моська под окнами красавицы-терьерихи, какие только серенады не пытался поскуливать истомлённый ожидаемой встречей красавчик. Добиться он смог только мимолётного взгляда. Но зато какого взгляда!  Эти жгучие чёрные глаза причёсанной модницы, которая лишь на несколько секунд показалась в окошке, чтобы продемонстрировать своё пренебрежение к не стильному и не модному деревенскому ловеласу, глубоко запали в разбитое Моськино сердце. Красавица кокетливо взглянула, игриво вильнула хвостиком, зевнула и была таковой, спрыгнув с подоконника.
Моська попытался пробраться поближе к объекту желания, но был остановлен тапочком, запущенным в него некстати вышедшей из дома хозяйкой скотч-терьерихи. Ловко увернувшись от тапочка, Моська предпочёл временно ретироваться. Но, убегая от неприветливого дома, он часто оглядывался, всем своим видом показывая: я ухожу ненадолго и я ещё вернусь! Вернуться ему удалось вовремя домой, благодаря чему Моська и был удостоен потрёпывания по загривку, как высшей похвалы деда Бориса. Но среди рогатого племени Моська впал в немилость. Козы обиделись на него, обзавидовались, и затаили жажду мести за предательство.

Глава 9.   Воспоминания.

Вот такая история приключилась три дня назад. А сегодня вся ватага опять мирно, или внешне мирно, проследовала к месту выпаса, за починенный дедом Борисом забор. Козы, как всегда, принялись щипать травку, поглядывая искоса на Моську. А тот, не замечающий этих взглядов, растянулся на пригретой солнышком земле. Ему, конечно же, хотелось навестить ту московскую штучку, рассказать ей о своих геройствах, приукрасить, как и свойственно каждому профессиональному соблазнителю, собственную значимость. Да приукрасить события так, чтобы изумлённая красавица закатила глазки, заохала, запричитала: «не может быть?», «неужели?», «правда?», а в конце рассказа томно приблизила свою очаровательную головку к Моське, щека к щеке, и произнесла сокровенное – «Ты мой герой!». Сладостные мечты прервал дед Борис, он подёргал пса за ухо:
- Моська, ты не спи, остаёшься здесь за главного. А я пойду, пора мыться, банька уже прогрелась. – Моська послушно вскочил, сделал кружок вокруг охраняемых коз и снова улёгся, как только шаги деда Бориса стихли. Полузакрыв глаза, чтобы окончательно не уснуть, Моська продолжил мечтать.
Борис Моисеевич, прихватив в доме чистое полотенце, бельё, неизменную тельняшку и берёзовый веник, отправился в баню. Что-то грустно было сегодня на душе у деда Бориса. Вспомнилось прошлое лето. Внучат привезли на целый месяц. Неделю пожила и дочка Аннушка. Было весело, шумно. Моська развлекал детей полузабытыми цирковыми номерами, ходил на задних лапах, прыгал  в обруч, впрягался в маленький прицеп, на котором так любила кататься Шурка. Дочка бегала от пчёл, сажала цветы, разбила у дома целый розарий. Кошки крутились под ногами, выпрашивая колбасу и мясо. Радость царила в доме деда Бориса. Все соседи знали о приезде внучат и радовались счастью большой семьи.
А в этом году только на выходные и привозили малышей, да и то не каждую неделю. Все заняты: работа, дела. Вот в такие счастливые выходные и подарил дед Борис внучатам крохонького котёнка с чудной короной на голове, на счастье и память. Будут возиться с кошкой и вспоминать старого деда. На следующее лето и вовсе задумали зять с дочкой отвезти внуков к морю, в Одессу, где жили другие бабушка с дедушкой, родители Михаила. «Уж ко мне и совсем не приедут будущим летом, времени не хватит. Шурке стукнет шесть, надо в школу собираться, на подготовительное. Вот и забудут дорогу к деду, не нужен он будет. Да, вот и одиночество пришло, а с ним и старость. Нет со мной моей Адочки. Дочка выросла и уехала, теперь и внуки подрастают, не до меня. Может, хоть правнукам буду нужен? Это сколько ж мне ждать правнуков-то? Хотя молодые сейчас быстрые. Не знай, как Сергунька, а Шурка может выскочить замуж в семнадцать, вот и стану прадедушкой. Годков двенадцать надо тебе ещё проскрипеть, старый. Охо-хо, многовато».
Тяжко вздохнув, дед Борис шагнул в баню и скоро уже прогонял от себя дурные мысли, с силой похлёстывая со всех сторон веником раскрасневшееся тело. Сделав несколько ходок в парную, но так и не рискнув сегодня броситься с мостков в прохладную воду озера,  дед Борис в тельняшке и меховой куртке устроился на пригорочке, за домом, где были врыты в землю большой деревянный стол и две скамьи. На земле пыхтел медный самовар, настоящий, дровяной, начищенный до блеска. Этот самовар дед купил на барахолке, весь закопчённый, помятый в двух местах. Выложив за него круглую сумму, дед долго терпел упрёки супруги Ады Николаевны по поводу зря растранжиренных денег на «ту рухлядь, которую ты, старый, вечно тянешь в дом, захламляя кладовку и подвал». Но, увидев отчищенный, выправленный самовар, сияющий медными боками, на которых засветилась и дата изготовления - 1911 год, Ада Николаевна перестала подтрунивать над мужем и сама просила его:
- А не попить ли нам, отец, чайку из нашего императорского самовара?
На что дед Борис отвечал, перевесив через левую руку белое
полотенце, на манер половых из дореволюционных трактиров:
- Сей момент, мадам, распалю самоварчик. Не извольте беспокоиться!
Вот и сейчас дед сидел на лавке, прихлёбывал из кружки ароматный чай с листьями смородины, черпал ложечкой прозрачный мёд с собственной пасеки. Возле стола, как всегда, лежал верный Моська, а чуть поодаль облизывали друг друга Приватизация и Перестройка. Козы, выпасенные Моськой, были загнаны в сарай - ничто не мешало чаепитию.
Дед Борис специально соорудил стол на самом высоком месте своего участка, под вербой. Отсюда открывался прекрасный вид на всю деревню и дорогу в город. Было видно, как машины выворачивали из-за поворота, если ехали из города, или как уменьшались вдали, сливаясь с лесополосой, если уезжали в город. Дед пил чай и всматривался в дорогу - не покажется ли знакомый «Жигулёнок», везущий из Москвы дорогих его сердцу людей. Соседка, Марья Ивановна, в такие моменты часто окликала деда Бориса, проходя мимо:
- Ну, чё, Моисеич, не видать твоих, не приезжали? Ну, да, ну, да. Да ты не переживай так, дела ведь у всех, дела. На следущай недельке приидуть. Вот мои тоже обещатся, обещатся, а сами только и прикатыват, когда урожай собирать надоть. Половят рыбку, поспят, загрузят дары природы в свой чёртов жип и айда в Москву. – Тётка Марья любую иномарку называла джипом. - Покедова, грят, мать, до следащего лета. Ты закручивай, грят, мать, побольше помидор, а то нам на зиму не хватат. Вот такие они, детки наши, эхе-хе. Вон, кажись кто-то едет, или почудилось глазам?
Но дорога была пуста, солнышко начинало закатываться, суббота заканчивалась. Нужно было съездить в центр посёлка, на телеграф, позвонить в Москву - связь в последнее время была плохая и дозваниваться до Москвы стало труднее, приходилось подолгу ждать соединения, прося телефонистку попробовать ещё раз. Дед Борис решил, что попытается дозвониться завтра, в воскресенье, с самого утра.
Взглянув ещё раз на дорогу, он тяжело вздохнул, положил в рот кусочек колотого сахара, отхлебнул чай и поморщился – опять обжёгся! Борис Моисеевич всё время забывал, что надо быть осторожнее со своей кружкой. Чай в ней долго не остывал. Это была его любимая кружка-талисман, солдатская, алюминиевая, с вмятинкой на левом боку от падения. На донышке кружки были выбиты дата «1969 год» и номер «Б-866». Эту кружку дед Борис, тогда ещё Борис Моисеевич, молодой капитан-лейтенант, успел забрать из матросского кубрика, когда команда спешно эвакуировалась с борта терпящей бедствие подводной лодки Б-866. Это всё, что удалось спасти, кроме документов и оружия, пока субмарина не погрузилась в пучину Северного Ледовитого океана.
Команда спаслась не вся, на лодке был пожар, и эта кружка всегда напоминала Борису Моисеевичу о боевых товарищах, о лодке, ставшей почти родным домом за долгие месяцы походов, о том матросе, который в последний раз пил чай из этой кружки и отдал жизнь за Родину, честно выполнив свой долг. С этой кружкой Борис Моисеевич никогда не расставался, хранил её, перевёз из Североморска в Вязовку и завещал своему внуку Сергею. Как память о дедушке-подводнике, о славной подводной лодке Б-866 Северного военно-морского флота.
Солнце закатилось, оставив на небе багряные отсветы. Дед
Борис погасил самовар, собрал в корзинку чайные принадлежности, кружку, мёд, ещё раз взглянул на дорогу, но никаких огоньков машин видно не было. Появилась луна. Дед Борис, по старой морской привычке, попытался отыскать на небе Большую Медведицу, но её не было видно, ещё недостаточно стемнело. Запели сверчки, где-то громко работал телевизор. Надо было спешить, после программы «Время» начинался футбол. Нужно было до него успеть помыть посуду и подготовить белые грибы к сушке. Полное лукошко боровичков вчера насобирал в лесу дед Борис, сопровождаемый верным Моськой. «Кстати, а куда это запропастился пёс? - дед Борис был удивлён. - Пока пил чай, тот крутился вокруг стола, думал, что ему что-нибудь перепадёт. А теперь пропал. Обычно эта псина вперёд меня домой бежит, чуть с ног не сбивает, а сейчас? Может, по надобности задержался? Пойду, гляну».
Но пса не было видно возле дома. Дед Борис посвистел, а потом махнул рукой – куда он денется, прибежит. Есть захочет – прибежит. На скорую руку вымыв посуду и разбросав грибы по противню, дед Борис поспешил на второй этаж, откуда уже бравым голосом комментатора Владимира Маслаченко доносилось: «А сейчас о составах команд».
 
Глава 10.    Моська.

Пока из окна второго этажа доносился разочарованный крик Владимира Маслаченко: «Опять штанга! И это наша звезда? Наш подающий надежды нападающий? Пора, пора гнать и таких нападающих, и таких тренеров!», пока дед Борис раздосадованно разводил руками, Моська тайком пробирался на соседнюю улицу, к уже знакомому дому, знакомому окну и тому образу в окошке, который так впечатался в его память три дня назад.
Ожидание становилось нестерпимым. Этой ночью Моська решился на дерзкий поступок. Он должен объясниться в своих чувствах, должен рассказать этой холодной красавице о своей пылкой любви, а там будь что будет. Сегодня или никогда! Кобель он или нет? Пробираясь по тёмным переулкам, Моська молил своего собачьего Бога только об одном: чтобы окно не было закрытым. План был дерзок, практически неосуществим и от этого ещё больше подталкивал к немедленным и решительным действиям.
Вот и желанный дом. Осторожно подползя к калитке, Моська не стал толкаться в неё, он решил войти без приглашения, как русский джентльмен в малиновом пиджаке. Прыгать через забор Моська не рискнул: возраст уже не тот. Пусть молодые выпендриваются. Найдя в заборе дыру достаточную, чтобы протиснуть в неё своё давно не тренированное тело, Моська попробовал пролезть. Что-то хрустнуло: то ли забор, то ли ребро, но разбираться было некогда – впереди окно. И оно открыто! А это почти верная победа. Так думал давно не упражнявшийся в любовных похождениях пёс Моська. Сердце бешено стучало в романтической груди. Моська присел, оглянулся. Ему показалось, что стук сердца разносится по всему участку и его быстро обнаружат. Но всё было тихо, только квакали вдалеке лягушки да кто-то похрапывал в доме. Кваканье и храп Моську не пугали, он привык и к тому и к другому. Храпели и дед Борис, и Витюша, бывший хозяин Моськи, цирковой клоун. Выждав несколько минут - не слышно ли чего подозрительного, Моська продвинулся ещё на несколько шагов ближе к заветному окну и снова сел. Задние лапы стали предательски подрагивать. Вместо действий, Моська пустился в пространные размышления:
«А что, если она будет не рада моему внезапному появлению? Может, это я нафантазировал, что она влюблёнными глазами провожала меня вчера, когда я уворачивался от тапочка? Это ведь только в сказках бывает. Рыцарский пёс, лабрадор, весь в белом, как снежный ком, вваливается в замковую конуру принцессиной ливретки, а та бежит ему навстречу на кривеньких лапках. Их взгляды встречаются: они понимают, что это навсегда, что любовь будет вечной и только смерть разлучит их. А ещё их будут кормить из позолоченной тарелочки, исключительно отборным кормом «Педигри». Гулять они будут в парке с французской планировкой. Где хотят написают, где хотят накакают. И родится у них десяток симпатичных деток, этаких маленьких лабр-ливров: пять мальчиков и пять девочек! Красота эти сказки! А в жизни что, разве так бывает? Вон Бобик рассказывал, который живёт у старого деда Семёна, через три двора, возле магазинчика. Неплохо он устроился. Не дед, конечно, а Бобик. Таскает со стола всё, что плохо лежит, дед совсем слеповатый. Да ещё первым успевает к разделке мяса в магазине и требуха вся его. Вот же могут некоторые псы устроиться в жизни, прямо как люди! Да, к чему это я вспомнил? Забыл, о чём думал? Я, вообще-то, зачем сюда заполз, а? Совсем плохой стал! Ах, да, я ж о Бобике вспоминал. Так вот, Бобик этот, надо признать, ходок ещё тот! Перед свиданием обязательно поваляется в травке, да основательно потрётся боками, чтобы шерстка заиграла на солнышке. Ну, это кому рассказывать? Это и вислоухим понятно, что по одёжке нас встречают! Так он ещё, паразит, чего надумал? Он перед самой встречей обязательно нажуётся листьев подорожника или бессмертника - и всё! Все псины его. Не могут они, понимаешь ли, перед таким ароматом устоять. Городские-то ухажёры, те специальными духами пользуются. Я по телевизору подглядел, пока дед Борис с газеткой кимарил. Что там столичные модники творят - нам здесь, в провинции и не снилось! Пейджеры им на ошейники вешают, чтобы не потерялись. Чуть что где - сразу хозяину сигнал и тот бежит, аж слюни разбрызгивает. Орёт: «Мой малыш потерялся!». А малыш мастино-неаполитанец, больше хозяина весит. Комбинезончики им утеплённые шьют, и сапожки, и кепочки. Очки надевают, чёрные, как слепым. Мне понравился один комбинезон, полосатый такой, как тельняшка. Я попытался деда Бориса растолкать, чтоб он и мне такой же пошил - да куда там! Он как глянул на экран - а там уже педикюр болонке делают! Так дед только и смог, что прохрипеть:  «срамота». Что это такое, я не понял, но дед тут же переключился на другой канал. Там «Спокойной ночи, малыши» показывали, вот он под это и уснул, быстро так захрапел. И ещё чего я видел, о, други мои четвероногие! Не поверите - там такие стиляги живут, в Москве этой, что им и стрижку делают, и бороды ровняют, усы подкрашивают, а некоторым даже хвосты заплетают, ей, ей. Я когда об этом Бобику пролаял, так тот на смех меня поднял, аж все свои сорок пять зубов оскалил. Повалился на спину и лапами задрыгал, как припадошный. Да ещё и всем подружкам в округе растрезвонил, пустобрёх. Так меня теперь какая псина ни увидит, все ласково так, томно спрашивают: «И когда же вы, Моисей Борисович, к нам заглянете? Хвостик у меня растрепался, пора бы заплести. Вы ведь мастер по этому делу?». И покатываются. Да, что не говори, а некультурный народ эти деревенские собаки. Не скоро сюда прогресс дойдёт. Да какой там прогресс - о гигиене подумать негде, купаемся то где? Бултых в озеро, побарахтался, лапами глаза протёр - и искупался и умылся. Шампуня нет, мыла нет, крема для лап - и того нет. А зимой? Сплошное мученье, замучаешься блох выгрызать. В озеро ведь не бултыхнешься - оно, как назло, замерзает. Хорошо хоть зимы короткие, да снежок выпадает, поваляться в нём можно. Бодрит здорово. И самое печальное, что зубы чистить нечем. Жалуются наши подружки промеж себя, что от наших морд псиной несёт. А что жаловаться? Дезодорант для пасти только в Москве продаётся. У нас ведь приходится травкой обходиться, как Бобику. Меня раз тоже угораздило - решил аромата набраться перед свиданием. Ну и забрёл вечерком в бурьян, пожевать решил витаминов. Да только не разглядел сослепу, что там такое растёт. Куснул пару раз, а язык-то и вывалился: это ж крапива оказалась! Ну, тут я вспомнил всех своих родителей, всех поимённо: и родных и приёмных. До седьмого колена, до прапрабабушки! С тех пор решил: всё, телевизор больше не смотрю, про столичный выпендрёж забыть. Жил я без грима – не тужил. И здесь, в деревне, и в Москве, когда у Витюнчика работал. И ничего, пользовался спросом у женского собачьего населения. Пусть и не первый пёсик на деревне, но в десятку лучших всегда войду. Тем более, что у нас в Вязовке как раз и наберётся десяток кобелей. Ладно, отвлёкся я. Что-то и жабы уже примолкли, как бы светать не начало? А я всё под окном топчусь, развоспоминаюсь. Пора действовать. Возьмём, как всегда, внезапностью и нахрапом. Она, моя зазноба, и проснуться не успеет, как окажется в моих объятиях. Ну а там я ей покажу провинциальную удаль, нашу мужицкую псиную хватку!».
Моська ещё раз оглянулся. Решив всё же немного прифрантиться, он потёрся мордой о траву: сначала правой щекой, потом левой. Неожиданно чихнул и, испугавшись, прислушался. Храп в доме затих на несколько секунд, потом возобновился с ещё большей напевностью. Сердце, заколотившееся молоточками в груди, успокоилось. Моська встал на задние лапы, передними упёрся о подоконник и заглянул внутрь. Окно, как нарочно, было завешено тюлевой занавеской. Внутри ничего не было видно, а на подоконнике возвышалось ещё одно препятствие: кактус в глиняном горшке. «Ну, обложились! Не прорваться, кот их подери! Ладно, будем пробиваться. И не такие крепости брали. Не возвращаться же домой с позором. Получается, зря всю ночь пробегал, уж лучше бы спал тогда сейчас с дедушкой, в тепле».
Моська запрыгнул на подоконник, осторожно обошёл цветок, прижимаясь к стене, и лапой отодвинул занавеску. Присмотревшись и убедившись, что опасности нет, Моська заметил Её! Свою псину сердца, свою скотч-терьериху. Она, такая прекрасная, такая элегантная, возлежала на сундучке, на специально сшитом для неё розовом одеяльце. Дышала прелестница неровно. Ей, наверняка, снились молодые красавцы: доберманы и доги. Поджарые, высокие, холёные, которые преклоняли свои передние лапы перед её красотой и дрались в честной схватке за лапу и сердце своей возлюбленной. Моська подошёл ближе и замер. Его что-то отвлекало. Судорожно сглотнув слюну, он потряс головой, нервно втягивая воздух раздутыми ноздрями. Его тревожил манящий аромат, чудный запах. Он кружил голову и сводил живот. Да, это он! Этот запах Моська узнал бы из тысячи! Запах «Педигри мясных подушечек с говядиной», который исходил от красивой серебряной тарелочки, стоящей рядом с его спящей красавицей. Тарелочка была полна. Вероятно эта малышка, как и все столичные штучки, сидела на диете и не ела после шести вечера.
«Почему бы не воспользоваться удобным случаем? Я не на диете и мне не помешает подкрепиться перед важным делом. Моя прелесть никуда не убежит, пусть поспит ещё немного. Она и не услышит ничего. Я буду разжёвывать медленно, смаковать каждый кусочек, как в собачьем ресторане».
Эти мысли ещё не успели усвоиться в голове Моськи, как на всю комнату раздался хруст разгрызаемых мясных шариков, которые быстрее мыслей попали в крепкие зубы всегда голодного ночного визитёра. Хруст был настолько громким, что в соседней комнате затих храп, раздалось какое-то сонное бормотанье. Но самое главное, Моська и не заметил, увлёкшись закуской, что проснулась его красавица. Девица с ужасом глядела на лохматого, страшного в тёмной комнате, невесть откуда свалившегося пса, который бесцеремонно поедал, громко чавкая, её завтрак! Ужас был ещё и в том, что эта огромная псина хватала своей огромной пастью целые горсти корма и глотала их, почти не жуя. Давилась, икала и продолжала, как бешеная, пожирать ту еду, которую, по всем правилам собачьего этикета, нужно было есть штучка за штучкой, медленно разжёвывая, смакуя и подбирая упавшие крошки.
От всего увиденного со скотч-терьерихой случилась истерика. Она залилась безумным лаем, подпрыгивая на одеяле. Моська от неожиданности дёрнулся. Тарелка с грохотом свалилась на пол, закружилась юлой по комнате, кусочки корма разлетелись в разные стороны. За ними, ничего не соображая, кинулся Моська. В его голове промелькнули две мысли: «Ну, я, кажись, попался! Надо делать ноги» и «Не пропадать же добру? Хоть наемся, если любовь не удалась».
Какую мысль Моська принял к действию первой, объяснять, конечно, не надо. Он судорожно заглатывал ароматные кусочки, собирая их по полу, но краем уха слышал, что за стенкой события начинают разворачиваться с такой же быстротой, с какой он поедал остатки роскошного обеда. Первой проснулась старая бабка Матрёна Марковна и заголосила:
- Караул, грабят! Кузьма, вставай, чёрт тебя дери! Добро наше грабят, а ты спишь! Уже ковёр в окно вытаскивают, бери ружжё, стреляй по гадам, чтоб не ушли!
- Что, где, какая разборка? – Кузьма, сын Матрёны Марковны, принявший с вечера не одну лишнюю рюмку, никак не мог проснуться и понять, где он находится и что происходит? – Эта, эта, ё, моё, что, машину угоняют?
- Машину угнали! – Заголосила Клавка, жена Кузьмы, вся в бигудях. Вскочив с кровати, придавив при этом мужа локтем, а веса она была немалого, Клавдия заметалась по комнате. – Говорила тебе, дураку, не оставляй машину на ночь во дворе. Здесь бандиты кругом, это ж дерёвня. Не выходи на улицу, застрелят тебя. Детей хошь сиротинами оставить? – Повисла она на муже.
- Да чё ты несёшь, Клавдея, кака машина? – Матрёна Марковна обиделась за сына. – Вот дура так дура. Ковёр вытаскивают из комнаты, сундук мой выносят, а там деньги похоронные спрятаны. – Заголосила тётка Матрёна.
В это самое время Моська, наевшийся деликатесов, гавкнул от души на скулящую терьериху, напуганную и заспанную, имевшую жалкий вид.
«И что я в ней только нашёл, франтиха драная! Ну всё, теперь пора» - и выскочил на волю, в окно, прямо через занавеску. Но одного Моська не учёл. Краем уха услышав треск разрываемой занавески и грохот падающей багетки, Моська тотчас почувствовал, как сотни иголок впились в его морду, грудь, лапы. Кактус был опрокинут, горшок разлетелся вдребезги, как взорвавшаяся граната. Моська взвыл, словно волк на луну, и одним прыжком перемахнул через забор. Сделал он это как раз вовремя. Через секунду после его исчезновения за забором, в комнату, озарившуюся светом люстры, забежали Кузьма и Клавка, которая злобно кричала:
- Где этот пёс? Где этот насильник? Кузьма, закрывай окно, чтоб не ушёл, гад. Мусенька моя, девочка, ты жива, ты цела? Что с тобой сделал этот кобель? Кузьма, лови его, держи!
- Да чё ты, эта, эта, лови, держи. Кого ловить-то? Нет тут никого! Ни шиша! Ушёл этот пёс, ушёл через окно. Вот ведь беда, не успел я его схватить, а! Не успел, грю. Только и видел, как хвост летел через забор. Ну, огромный был, как бык, грю. Огромный, слышь, эта, эта?
- Вечно ты так: не успел, не поспел! Другие везде успевают. Усенька-Мусенька моя, как же мы тебя не уберегли, что он с тобой сделал? – Клавдия целовала свою ненаглядную, которая сразу прикинулась пострадавшей и прикрывала шаловливые глазки.
- Да ничего он, эта, не сделал. Не успел. Спугнул я его. А ты говоришь - не успел. Я его прямо за хвост схватил! Так он, эта, как заскулит! И через забор…
- А где ж хвост-то, Кузьма? Мы по хвосту его признам, уж не отвертится, голубок. – В комнату вошла тётка Матрёна, она для чего-то надела пальто и повязала на голову пуховый платок. Первым делом пощупав сундук и убедившись, что он, как и ковёр, на своих местах, она запричитала. – Гляньте-ка, люди добрые, что деется? Занавеску, ирод, порвал. А цветок-то, цветок игде? С собой, чё ли, уволок? Это не пёс, это сатана в зверином обличье к нам явилась. Чур меня, чур. – Закрестилась тётка Матрёна. 
- Да какая там сатана, мама. – Язвительно ответила свекрови Клавдия, выглядывая в окно. – Вон ваш цветок валяется на земле. Кому он нужен, колючки одни. То ли дело у меня дома цветы: листья огромные, лоснятся аж. Эти, ну как их, забыла, как называются. Мудрёно как-то, у меня записано в тетрадке.
Тут же завязался общий спор. Каждый доказывал своё: у кого цветы краше, у кого занавески богаче, у кого ковры больше. А Моська тем временем, пользуясь темнотой, бежал, прихрамывая, домой, к деду Борису. Всё тело болело, кое-где торчали колючки от кактуса. К тому же, перепрыгивая через забор, он зацепился за штакетник: бок саднило, на переднюю лапу было больно наступать.
«Вот это я погулял, так меня, разтак. Вот это повеселился, надолго запомню эту ночь». Моська тряс головой, пытаясь освободиться от прилипших колючек, но это причиняло ещё большую боль. Показался родной дом с тёмными окнами. Дед Борис уже давно спал.
«Придётся ночевать на крылечке, дверь заперта». Моська попытался открыть дверь, поскребся лапами со слабой надеждой быть услышанным. Где там! Ночь только начиналась, небо искрилось звёздами так, будто новогоднюю гирлянду развесили по всему чёрному небосводу. Поскулив тихонько на луну, которая, как казалось Моське, смеялась над ним, корча весёлые рожицы, пёс пристроился на коврике, возле двери, стараясь улечься поудобнее, чтоб не так саднил подраненный бок. Глаза закрывались сами собой, волнение спало и хотелось спать. За углом дома послышался шорох, мелькнули две бесшумные тени. Моська вскочил, сердце заколотилось от страха, как барабан скаута на параде.
«Всё, они меня достали! Теперь мне не уйти! А дед спит крепко, хоть караул кричи». - Напуганному Моське показалось, что его настигли хозяева терьерихи и будут бить палками.

Глава 11.   Разговор неразговорчивых.

Ощетинившись и задрав хвост, пёс гордо шагнул к лестнице, но остановился, почувствовав знакомый запах. «Фу, пёс вас дери, как вы меня напугали» - шумно выдохнул Моська, унюхав запах Приватизации и Перестройки.
«Чего вы шляетесь, как разбойники в ночи?» - пролаял он негромко. Кошки радостно замяукали, им нравилось пугать огромного, добродушного пса.
«Мы же ночные жители, мы хищницы, нам положено работать ночью. Да и дедушка нам задание дал - переловить всех мышей в омшанике. А вот ты чего не спишь? Изображаешь ночного сторожа? Перед дедом хочешь выслужиться? Только зря всё это, напрасно силы тратишь. Дедушка спит по ночам крепко и не оценит твоего рвения» - неласково промяукала Перестройка.
«Да ты на морду его посмотри, Перестра, он же весь в колючках» - Приватизация приблизилась вплотную к Моське. Она с интересом разглядывала пса.
«Уж не ты ли учинил переполох по соседству? Савельевская кошка едва лапы унесла оттуда. Мы только что с ней на сеновале перемяукались - она вся дрожит от страха. Рассказывает, будто огромный пёс буквально свалился с неба, пробил крышу дома, переломал всю мебель, побил посуду, покусал хозяев, съел всю еду и растворился в ночи, как привидение. «Пушинка» так напугана, что боится возвращаться домой, осталась спать на нашем сеновале. А я вот думаю, не ты ли тот таинственный пёс, а, Моська? Что, седина в бороду, бес в ребро? На приключения потянуло?».
«Точно, он! А колючки эти от кактуса, ты помнишь, Прива, тот противный цветок на окне Савельевых? Пушинка нам часто жаловалась на него. Колючий такой, никак его не обойдёшь, вечно цепляется к шкуре».
«Подожди ты со своим кактусом, Перестра, пусть лучше Моська нам признается: он учинил погром дома или не он? И правда ли, что виной всему не огромный кусок мяса, который таинственно исчез из холодильника бабки Матрёны, а некая таинственная особа с персиковыми глазками и хвостиком-кисточкой, которая временно проживает в том пострадавшем доме? Уж не ради ли её томных глаз наш ленивый Моська отказался от ночного сна и совершил такую длительную прогулку, полную опасностей?» - Приватизация радостно замяукала, упала на спину, растянулась и смешливо задрыгала всеми лапками.
«Ничего я вам рассказывать не буду. Вы, две старые сплетницы. Только и можете, что собирать слухи по всей деревне и трезвонить на каждом углу. Убирайтесь, я буду спать». – Моська обиделся, он лёг и отвернулся, демонстративно закрыв глаза.
«Ну что ты, Мосенька? Не обижайся на нас, мы же друзья. Сколько раз мы выручали друг друга. Нам можно доверять». – Перестройка заурчала, потёрлась мордочкой о шкуру собаки, скривилась от неприятного запаха, но стерпела, продолжая урчать.
«Да, Моська, мы друзья, чего нам делить?» – Подключилась и Приватизация. Она перестала сучить лапками и сидела смирно, как статуэтка. – «Еды на всех хватит, дедушка про нас не забывает, а мы никогда из твоей миски ничего не таскали». – Соврала она не моргнув глазом. – «И колючки из твоей морды мы вытащим, обещаем. Ну, давай, Моська, рассказывай, мурр. Мы просто умираем от любопытства». «Просим, просим, Мосюнчик, не томи». – Перестройка закивала мордочкой.
Эти две плутовки кого угодно могли обвести вокруг когтя. Сердце Моськи дрогнуло, его уже давно никто так не просил выступить. Сразу вспомнилось далёкое счастливое время, когда их с Витюнчиком вот так же, даже с аплодисментами, просили выйти на манеж – и они выходили.
«Ладно, ладно, чертовки, уговорили. Расскажу вам всё, как было на самом деле. Только, гав, прошу меня не перебивать и набраться терпения, рассказ будет долгим. И ещё. Вы должны поклясться, что всё услышанное здесь останется в тайне, между нами троими. Вы не размяукаете эту историю по всем огородам. Согласны? Тогда поднимите правые лапы и промяучьте – клянёмся!»
Удивлённые кошки помахали правыми лапками перед носом у Моськи и что-то промяукали, подумав при этом: «Ага, оставим всё это в тайне, как бы не так, дурачок». Но Моська ничего подозрительного не заметил. Кошки уселись, задрав мордочки и принялись слушать. Моська, прохаживаясь по крыльцу из угла в угол, как артист на сцене, начал свой рассказ.
Рассказывал он действительно долго, обстоятельно, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Было заметно, что пёс соскучился по публичным выступлениям. Во время рассказа Моська размахивал лапами, вилял хвостом, скалил зубы. Отчего кошки, увлечённые красочным рассказом, то пятились, пряча мордочки в лапках, давясь от смеха, а то и выгибали спины дугой, начиная злобно шипеть. Только перед самым рассветом рассказ был окончен. Кошки удалились на чердак, переглядываясь между собой и удивлённо качая головами. Моська, утомлённый похождениями и рассказом, наконец-то уснул, растянувшись на крылечке и положив морду на передние лапы.
Сон пса был неспокойным, он вздрагивал всем телом, бормотал что-то спросонок. Под утро ему приснился цирк, манеж, клоун Витюша, с которым они долгое время работали на арене. На их номере зал цирка был всегда полон. Все кричат: «Моську, Моську!», и он выбегает. На нём одета кожаная чёрная жилетка с карманчиками, а на морде прикреплена оправа от очков. Витюша, в огромных туфлях с загнутыми носами, рыжем парике, с красным носом, уже поджидал его на арене. Рядом стояла открытая корзинка, куда Витюша обычно складывал продукты, как будто только что купленные в гастрономе. Сверху любовно укладывалась «краковская» колбаса, скрученная колечком. К Витюше подбегал Моська: он глядел на клоуна голодными глазами, вилял хвостом, вставал на задние лапы, выпрашивая колбасу. Клоун был в дурном расположении духа и отгонял надоедливого пса. Моська отходил, опустив хвост. Вид пса был жалким, как у побитой собаки. Но краем глаза он продолжал следить за клоуном. Тот отворачивался на секундочку, но этого было достаточно. Моська со всего разбега прыгал в эту корзинку, вытаскивал зубами колбасу и убегал от Витюши, который, падая и смешно подпрыгивая, пытался догнать жуликоватого пса, укравшего его обед.
Потом колбасу у собаки выхватывал другой клоун, одетый бродягой, и на манеже начиналась круговерть: Витюша бежал за Моськой, Моська за бездомным. Подключался распорядитель манежа, который пытался выгнать всех с арены. Публика была в неописуемом восторге, все хохотали до слёз, некоторые даже сползали с кресел. В конце представления каждому герою доставалось по кусочку колбасы. Витюша, Моська, бродяга и распорядитель садились за круглый стол. Начиналось пиршество, поедание обеда и запивание его молоком из огромных стеклянных бутылок.
Но этой ночью Моське приснилось что-то совсем ужасное. Будто сначала всё идёт как обычно. Публика требует начать представление, Витюша уже отоварился в гастрономе, уложил корзинку, вышел из магазина и ждёт своего верного друга, своего напарника-пса. Моська, разряженный в жилетку и очки, разбегается по арене и прыгает в корзинку. Но там почему-то не «краковская» колбаса, а куриные яйца, причём сырые. Ими заполнена вся корзинка, и Моська со всего размаха плюхается на эти яйца, давя их своим телом. Весь этот тухлый гоголь-моголь растекается по шерсти, по морде, залепляя глаза и пасть. Моська в ужасе выскакивает из корзинки. Яйца вместе со скорлупой стекают с его боков, капают с носа. Он чувствует этот неприятный вкус на языке, чувствует мерзко хрустящую скорлупу на своих зубах. Моська слышит, как публика начинает свистеть, топать и улюлюкать, показывая пальцами на него. Дети кричат: «Яишница, яишница!». Растерянный, униженный Моська видит, что Витюша, его родной Витюша, так же, как и все, ухохатывается и тычет в Моську пальцем: «Яишница, яишница!». Это слишком! Издеваться над собой он не позволит. В обиду себя Моська не даст никому! Пора проучить этого предателя, этого Витюнчика. Оскалив клыки и подобравшись, пёс начинает подступать к клоуну, всё ближе, ближе. Зал затихает. Пора прыгать, но что это? Лапы не слушаются, словно приросли к манежу. Витюша, ухмыляясь, достаёт плеть, начинает ею поигрывать. Моська от отчаяния заревел, как бурый медведь и – проснулся. Он вскочил, не понимая, где он и что случилось. Никакой скорлупы, никаких зрителей не было. Вокруг всё было тихо, никто не свистел и не топал. Витюша тоже пропал, вместе со своей страшной плетью. Моська понял, что это был всего лишь сон. Оглядевшись и не увидев на небе луны, которой так хотелось пожаловаться, поскулить свою печаль, Моська снова прилёг. Но спать уже не хотелось, слишком яркими стали воспоминания.

Глава 12. Знакомство с клоуном.

Моська был цирковым псом. Он выступал в паре со знаменитым клоуном Витюшей, Виктором Прокопенко, когда-то гремевшим на весь Советский Союз. Они потешали детишек, их родителей, бабушек и дедушек различными смешными и трогательными клоунадами.
Моська плохо помнил своё детство. Он не знал, кто были его родители и как он очутился за кулисами цирка. Его, маленького щеночка, нашли укротители хищников. Ранним утром, когда цирк только просыпался, в вольере со слоном раздались какие-то подозрительные звуки: кто-то тявкал, слон нервничал и трубил гнусаво, как пьяный трубач. Заглянувшим на шум укротителям представилась картина: щенок непонятной породы, весь белый, как снеговик, высоко задрал свой коротенький хвост и громко тявкал на слона. Слон почему-то испуганно пятился назад, трубя и призывая на помощь людей. Укротители долго смеялись, оттаскивая щенка и успокаивая огромного африканского слона. Вот тогда и пришло в голову какому-то шутнику назвать щенка Моськой, как в известной басне Крылова «Слон и Моська». Только щенок оказался мужского пола, но этого расхождения с басней уже никто не заметил.
Сам Моська этого эпизода своей жизни не помнил. Ему казалось, что он всегда жил только в цирке. Среди этой суеты, среди огромных, медлительных слонов, задиристых и опасных тигров, лохматых важных медведей, противных писклявых мартышек и прочих зверушек, незнакомых Моське. А также среди вечно занятых, куда-то спешащих, нервных и усталых укротителей, дрессировщиков, жонглёров, акробатов, гимнастов и, конечно же, клоунов.
Почему-то Моське сразу и больше других понравились клоуны. Он до сих пор не мог объяснить себе, чем вызвана такая любовь и привязанность именно к этим смешным, забавным и трогательным людям, над которыми все смеялись. Как-то раз, блуждая утром по пустому цирку, Моська наткнулся на человека, одетого в зелёную кепку, с красным носом и рыжими волосами, который одиноко сидел на низкой скамеечке, запивая чаем из термоса бутерброды с сыром, тщательно подбирая и отправляя в рот все крошки. Нельзя сказать, что Моська был голодным - в цирке всегда можно было найти или стащить какую-нибудь еду. Да и артисты никогда не жадничали, всегда делились любым куском со всякой несметной живностью, работающей и просто прижившейся при манеже. Конечно, есть хотелось всегда, но на этот раз Моська подошёл к  клоуну не из-за желания поклянчить. Его привлекли глаза человека. Того самого, который мог мгновенно рассмешить огромный зал взрослых и детей.
Моська часто подсматривал из-за кулис, как работал этот человек. Как он не боялся быть смешным, потешным. В глубине души Моська всегда мечтал, что придёт и его, собачье, время. Тогда он, расчёсанный и наряженный,  выбежит на арену огромного цирка. И неважно - с каким номером, в каком аттракционе, один или с партнёром. Не зря же он живёт в цирке. И вот сегодня удача улыбнулась Моське грустной улыбкой уставшего клоуна, жующего бутерброды. В глазах Витюши, как все звали этого клоуна, Моська увидел всю грусть и печаль тех людей, которые приходили вечером в цирк, рассаживаясь по неудобным креслам. Словно Витюша знал секрет похищения чувств у людей. Но почему-то отбирал у них только плохое, оставляя радость и смех. Он мог меняться со зрителями чувствами: забирать у них грусть, печаль, оставляя веселье и любовь. Моська знал, что у собак печальные, грустные глаза, об этом часто говорили люди, поглаживая его по голове. Он никогда не видел своих глаз, не знал, какими бывают печальные глаза. И лишь сегодня, глядя на Витюшу, Моська догадался, как выглядит грустное лицо, как смотрят на мир грустными глазами.
- Э, брат, да мы с тобой похожи. Тебя ведь, кажется, Моськой зовут? – Витюша потрепал пса по загривку. Моська согласно тявкнул. – Да ты прирождённый клоун, Моська. С таким грустным взглядом ты должен работать только клоуном. Чёрт, смотрю на тебя и себя вижу, как в зеркале. То же выражение лица, или морды? Аж страшно становится! Вроде и не пил сегодня. Может, тебя Кио заколдовали? Они, эти братья, могут. Ты с ними не связывайся. Враз посадят в коробку, а вытащат кролика. И доказать ничего не сможешь. Поди разбери, кем ты был до этого: собакой, кроликом или кошкой. Я от них подальше держусь. Если честно, я их побаиваюсь. – Витюша перешёл на шёпот, наклоняясь к Моське. Тот занервничал, стал пятиться. – Да ты не бойся, ты меня держись и всё будет в порядке. С Витюшей не пропадёшь. Хочешь колбаски? У меня всегда есть вкусная колбаска. Сейчас я тебе отрежу кусочек. На, ешь. – Витюша и вправду достал из корзинки «Докторскую» колбасу, отрезал большой кусок и аккуратно передал его Моське. Тот схватил зубами аппетитный кусочек и смачно сжевал его за пять секунд. – Молодец, аппетит у тебя хороший. А, может, ты ко мне пойдёшь работать? Будем на пару с тобой выступать, людей смешить. Люди любят веселиться. Мы им развлечения - они нам аплодисменты и деньги, а тебе еду. Я ведь когда-то работал номер с собачкой. Жулькой звали. Не знавал такую, нет? – Моська молчал. – Ну, да, откуда же тебе знать, давно это было. Тебя и на свете ещё не было. Хороший у нас был номер, смешной. Ты как, не против? – Моська радостно гавкнул. – Нужно узнать в дирекции, может ты записан на кого? А если ты свободен – милости прошу в мою гримёрку. Это на втором этаже, возле туалета. Ты по запаху найдёшь легко. Только учти, придётся работать. Буду тебя обучать дрессуре, посмотрю, как ты отзываешься. Сильно утруждать тебя не буду, я и сам не люблю много работать, устаю что-то в последнее время. Но уяснить тебе одну вещь придётся: в нашем дуэте я буду главным. Я, понимаешь? – Витюша несколько раз ударил себя кулаком в грудь и поднёс кулак к носу Моськи. Тот его живо обнюхал и лизнул. – Вот так, значит понял. И точка. Ну, ладно, пойду я. Засиделся что-то с тобой, а мне ещё отдохнуть надо. Вечером выступаю. Ты приходи, посмотри, тебе должно понравиться. Всё, пока. Дай лапу! – Но Моська не умел давать лапу и Витюша сам потряс псу правую лапу.
Тяжело встав, Витюша поднял свою корзинку и пошёл к лестнице, что-то напевая вполголоса. Моська посмотрел ему вслед и побежал в другую сторону, радостно повиливая хвостом. «Нужно будет непременно рассказать этим противнющим мартышкам, какая удача мне сегодня выпала и что скоро я стану звездой. Да поярче, чем эти длиннолапые».

Глава 13.   Манежные.

Действительно, Витюша договорился с администрацией, и вскоре начал готовить новый номер с Моськой. Точнее, номер был старый. Витюша работал его несколько лет назад, с собачкой Жулькой - беспородной дворняжкой, подобранной на улице сердобольной билетёршей и пристроившейся к цирковой кормушке. Жулька сама выбрала Витюшу, обосновалась в его гримёрке, волочилась за ним повсюду, понимая хозяина с полуслова. Вот клоуну и пришла в голову идея сделать номер с собачкой. Тем более, что это не было редкостью: многие клоуны любили работать с собаками, умными и преданными животными.
Жулька имела большой успех у публики, любила детей и своего Витюшу. Но прошло время, она состарилась и больше не смогла выходить на манеж. Витюше пришлось закрыть популярный номер и придумывать антрепризы без животных. Почти десять лет проработал Витюша без верного друга. Но клоуну повезло - на его пути встретился Моська. Дирекция с удовольствием разрешила восстановить номер десятилетней давности. Откровенно говоря, одиночные выступления Витюши не имели большого успеха.
Директор цирка, Марк Захарович, большой души человек, собирался обсудить дальнейшую карьеру Витюши, возможность ухода того на пенсию. Витюша знал о сгущающихся над ним тучах и сильно переживал. Стал даже частенько прикладываться к вину, усугубляя своё и без того шаткое положение. Спасение пришло в облике Моськи: молодом, жизнерадостном псе, полюбившем всей своей собачьей душой чудаковатого клоуна. Репетировал он с радостью, быстро всё схватывая. Номер был несложным, с колбасой, которую нужно было утащить из корзинки. Колбаса была настоящая, «краковская», копчёненькая. В конце представления её полагалось съесть, что тоже было приятной обязанностью Моськи. 
Через месяц состоялся прогон номера, всё получилось неплохо, директор удовлетворённо потирал руки. Публики и яркого света Моська не боялся. Привык к этому за время блуждания по цирковым закоулкам. Работа началась. Расклеили афиши: «На манеже ваш любимый клоун Витюша с четвероногим другом Моськой». Билеты раскупались хорошо. На представлении зрители не жалели ладошек: им нравилась эта пара, человек и собака. Смешные и трогательные одновременно.
Первые полгода представления шли в Москве, потом начались бесконечные гастроли по городам необъятной Родины. Моське нравились гастроли, переезды. Кормили везде хорошо, никто не скупился. Зрители были благодарны за доставленное удовольствие. Некоторые из них, кто понастойчивее, проникали за кулисы, приносили вкусненькое для Моськи и Витюши.
Для Витюши вкусненькое приносилось в бутылках. Как правило, красненького цвета, которое переливалось в стаканчики и употреблялось Витюшей вместе с восхищёнными поклонниками. Моська не понимал, что происходит. Ему нравились все те щедрые люди, которые заходили после спектакля к ним, в гримёрку. Нравилось, что выпивая красной жидкости, они становились ещё веселее. С ними веселились и Витюша с Моськой. Застолье продолжалось до поздней ночи, потом Витюша ложился спать прямо в гримёрке, на диванчике, не в силах дойти до гостиницы.
Верный Моська спал в ногах хозяина, будил того по утрам, стаскивая с него пальто, которым клоун всегда укрывался. Радостно лизал лицо Витюши и удивлялся: чем это таким неприятным, резким и не знакомым пахнет от хозяина? Хозяин отмахивался от навязчивого компаньона, что-то бессвязно мычал и продолжал спать, пока кто-нибудь из артистов цирка не расталкивал клоуна, стараясь привести того в чувство. Репетиции Витюша забросил, ему было некогда. Но Моська всегда чётко выполнял  раз и навсегда заученные комбинации. Тем более, что любимый Витюша перед каждым выходом на манеж дрожащим голосом просил:
- Ты уж, Моська, не подведи старика! Уж сделай всё на ять, как в школе. Без сучка и задоринка. А то уволят нас обоих, как пить дать, уволят!
И Моська делал всё как положено. Он старался. Ему нравился Витюша и нравились зрители. Работал Моська как профессиональный артист, в полную лапу.
Когда гастроли заканчивались и труппа возвращалась в Москву, Витюша затихал, реже употреблял спиртное. Старался не попадаться администрации на глаза, пытался репетировать и даже задумался о постановке нового номера. Но ничего не получалось. Проблема была в самом Витюше, в его одиночестве.
Семьи у него не было. Как шутили цирковые: кто же выдержит у себя дома клоуна! Самым близким другом для Витюши стал Моська. С ним он часто разговаривал, ему жаловался на несправедливость в цирке и жизни, рассказывая про свою молодость, про Жульку. Пёс чувствовал, что его хозяин тоскует, вот только не мог понять, откуда берётся эта тоска и как её разгонять? Моська тоже иногда грустил, иногда уставал, иногда хотел стать свободным, чтобы бегать по травке, гоняться и дурачиться с такими же весёлыми псами, которых он видел на улице, во время гастролей. Но вся хандра улетучивалась, как только вечером начиналась суета перед занавесом, как только оркестр начинал играть марш и раздавались первые аплодисменты. Он лизал руки хозяина, крутился перед тем волчком. Витюша лишь вяловато поглаживал пса по загривку, грустно глядел в его глаза, отчего Моське хотелось выть, как одинокому псу на луну.
Но начинались очередные гастроли, Витюша встряхивался, довольно потирал руки, приговаривая:
- Мы с тобой, Моська, ещё покувыркаемся! Ещё не все слышали о нас с тобой, ещё не всех мы удивили!
Особенно Моське запомнился один чудной город. Он не знал его названия, да ему это было и неинтересно. А запомнил он его потому, что ещё нигде не встречал таких щедрых и гостеприимных людей. Там было много мужчин, почти одни мужчины.
После представления они увозили Витюшу и Моську, а с ними и других цирковых артистов, в чудесные цветущие сады, где стояли огромные накрытые столы. Рядом со столами всегда жарилось на углях мясо, много ароматного мяса. Никогда ещё Моська не видел столько мяса! На столах бесконечными рядами стояли бутылки с красной жидкостью. Гостям постоянно наливали её в стаканы и подносили вместе с кусками жареного мяса. Мясо было везде: оно лежало в эмалированных вёдрах, жарилось на костре, возвышалось грудой на столах. Моська уже не мог есть. И обессилено лежал под раскидистым деревом, в прохладе, лениво отмахиваясь от надоедливых мух. Мужчины пили стаканами и называли друг друга: «генацвали». Даже Витюшу называли «генацвали». А один усатый мужчина, с трудом присев возле Моськи, протянул тому кусок мяса, погладил по загривку и радостно сказал: «Угощайся, генацвали, вай!» Моська раскрыл пасть от удивления. Он ничего не понял. Витюша покатился со смеху и сквозь слёзы крикнул:
- Слушай, друг, ты всё перепутал. Это не генацвали, это Моська, моя собака!
Все удивлённо помолчали, потом кто-то затянул бесконечную, грустную песню. Потом опять наливали в стаканы, разносили мясо. Моська даже не помнил, как они вернулись в цирк, и когда вернулись. Только с тех пор долго ещё артисты смеялись над Витюшей:
- Витюша, ну как там твой генацвали, петь ещё не начал?
Витюша, довольный, поглаживал Моську и приговаривал:
- А ведь и вправду, здорово тогда мы с тобой гульнули, да, Моська? Широкой души эти восточные люди, широкой. Хочется ещё к ним съездить, встретиться со всеми старыми друзьями, с нашими «генацвали». Посидеть, повспоминать.
Но съездить в гостеприимный город Тбилиси больше не удалось, как и ни в какой другой город. Витюше всё труднее давались вечерние выступления. Он начал путаться в тексте, падать чаще, чем это было нужно по репризе. Моська заметил, что во время их выступления за кулисами стал появляться директор цирка. Он стоял, мрачный, сцепив руки на груди и уходил всегда, не досмотрев представление до конца.
В один прекрасный день, директор, Марк Захарович, зашёл в гримёрку Витюши, сказал, что им надо серьёзно поговорить и вывел Моську в коридор. О чём они говорили, слышно не было. Но разговор был громкий, директор почти кричал, а Витюша изредка вставлял отдельные фразы. Вскоре директор вышел, хлопнул дверью и, не взглянув на Моську, пошёл по коридору, бормоча что-то себе под нос. Моська поскрёбся в дверь, заскулил негромко, но дверь никто не открыл. Обеспокоенный пёс стал лаять, метаться по коридору. Проходящая мимо артистка-наездница остановилась, удивлённая беспокойством обычно тихого и ласкового пса.
- Что, Моська, что случилось? Кто тебя обидел? – Моська подбежал к двери гримёрки, поскрёбся в неё лапой. – Не пускает тебя хозяин? А, может, его нет, ушёл куда? Да сейчас же собрание коллектива будет, новые программы будем утверждать, ты придумал что-нибудь, а, Моська?  – Артистка дёрнула дверь за ручку, дверь открылась. – Ну, вот, здесь открыто, заходи. Витюша, ты у себя? К тебе напарник просится. Не забудь, сейчас собрание начнётся, Марк Захарович не любит, когда опаздывают. – Не дожидаясь ответа, симпатичная наездница побежала дальше, размахивая руками.
Моська протиснулся в приоткрытую дверь. В комнате был полумрак, пёс не сразу разглядел хозяина. Тот сидел на стуле, сгорбленный, головой уткнувшись в руки, сложенные на гримёрном столике. Плечи Витюши мелко подрагивали. Моська ободряюще гавкнул. Для него было главное, что хозяин здесь, что он жив и здоров. Подойдя поближе, Моська  положил свою голову на колени клоуна, как бы говоря: «Ну, чего ты? В жизни всякое бывает, и не такое проходили. И у меня были такие неприятности, что хоть хвост отрезай, а вот ничего, живу. И неплохо устроился. Всё у нас будет хорошо, только давай не раскисать!».
Витюша поднял голову, оглянулся на пса и криво улыбнулся. Моська увидел, что лицо клоуна мокрое. «Может, он готовит новый номер? Грустный номер? И нам придётся плакать? Только зачем? Люди не любят о грустном, им хочется веселья, огня, музыки. Ведь ты сам мне об этом говорил, Витюша!» Моська недоумённо смотрел на слёзы, текущие из грустных глаз враз постаревшего клоуна.
- Всё, Моська, кончился Витюша! Весь вышел. Увольняют нас. В связи с профнепригодностью. Не знаешь, что это такое? Счастливый. Это значит – пошёл вон, Витюша. Директор сказал, что он больше не может меня терпеть. Что мы всё срываем, что у меня нет перспектив… Как будто эти чиновники разбираются в искусстве! Они не могут понять, что я талант, огромный талант! И со мной так нельзя! Негоже меня топтать! Да нас любой цирк возьмёт к себе, с руками оторвут. Поедем с тобой в Тбилиси, к нашим «генацвали»? Будем пить вино, есть мясо. Что, на этой Москве свет клином сошёлся? Да здесь все бездарности окопались, не дают работать талантам. Да меня везде ждут: в Твери, Екатеринбурге, Саратове. Поедем, Моська, в Саратов? – Рассказывая всё это, Витюша подливал себе в стакан вино из бутылки, которую он прятал за зеркалом гримёрного столика. Речь его становилась бессвязной, он размахивал руками и корчил рожицы. – Я вот сейчас схожу на собрание и всё им скажу, всё, что я о них думаю. Ой! – Витюша попытался встать, но пошатнулся, ухватился за стул и снова сел. – Что-то я устал. Нужно мне отдохнуть. Потрепали они мне нервы, а вечером нам выступать. Со мной так нельзя. Бездарности. Ты, Моська, иди. Ты сходи вместо меня на собрание. Скажи им, что Виктор Прокопенко ещё не всё сказал в искусстве. Он ещё всем покажет! Новый номер покажет! Иди, Моська, иди. – Витюша облокотился о стол, рассматривая себя в зеркале. Моська, напуганный таким поведением хозяина, выбежал из гримёрки.
Весь день Моська слонялся по цирку без дела, лаялся с обезьянами, рычал на медведей, убегал от слонов. Вечером, когда представление началось, Моська побежал на второй этаж, к родной двери. Ему казалось, что всё позади, проблемы уже закончились и они опять выйдут сегодня на манеж. Но возле гримёрки Витюши суетились какие-то люди в белых халатах, вдоль стены стояли знакомые артисты с грустными лицами, подошёл Марк Захарович, тоже грустный. Из дверей гримёрки вынесли носилки: на них лежал Витюша с закрытыми глазами. Моська бросился к носилкам, заскулил, попытался лизнуть лицо Витюши, но человек в халате отогнал собаку. Кто-то из артистов обнял Моську за шею прижал к себе.
- Увозят твоего Витюшу в больницу. Допился совсем. Ты не ходи за ним, туда нельзя. Его сейчас на машине повезут. Это далеко. – Из глаз Моськи покатились слёзы. – Надо же, как человек, всё понимает. – Переговаривались артисты. – Куда теперь Моську девать? Ведь затоскует, будет ждать своего Витюшу. Марк Захарович, что с собакой делать будем? – Спросили подошедшего директора.
- Пока не знаю. С Витюшей бы разобраться. Пойдём ко мне, Моська, в кабинет, поговорим. А вы расходитесь, нечего здесь стоять. Готовьтесь к выступлению. Живо у меня. – Прикрикнул Марк Захарович на артистов. Те, недовольно гомоня, стали расходиться.
В кабинете директора сидел Михаил Михайлович Бриль, руководитель и постановщик акробатических номеров. Моська ушёл в уголок кабинета, прилёг.
- Вот так, Миша, отправился наш Витюша в больницу. Совсем допился, белая горячка началась, видения появились, голоса. – Директор покачал головой.
- Да, пропал парень. А ведь большой талант был. Я же помню его ранние выступления, мы с ним в одной программе работали. Он тогда с другой собачкой выступал. Помните, Марк Захарович?
- Помню, Жулькой звали пса. Эх, сколько раз я его предупреждал: завязывай, Витюша. Сколько стыдил, ругал, убеждал. Ничего не помогало. Скатился. Звёздная болезнь прицепилась. Стал себя гением считать. А какие мы с тобой, Миша, гении? Мы ж ремесленники, трудяги. Сколько потов сойдёт, сколько крови, прежде чем номер сделаем. Сил нет, чтобы с манежа уползти. Уж ты то лучше меня это знаешь.
- Знаю, Марк Захарович, знаю. Через всё сам прошёл. До сих пор манеж снится. – Михаил закрыл глаза. Марк Захарович усмехнулся. – Что ж нам теперь с псом делать? Витюша не скоро теперь объявится, я так понимаю?
- Какое там скоро! Вылечился бы. Врач сказала, что лечение длится около года и не все выдерживают. Может опять сорваться. Так что клоуна Витюши больше не будет в нашем цирке. Искать замену надо. Молодого, перспективного. А Моську придётся куда-то пристроить, здесь его оставлять нельзя: ждать будет Витюшу, истоскуется. Я просил наших дрессировщиков, но какое там! Говорят своих зверей полно. Да и неперспективный он уже, старый.  Может, Куклачёва попросить? Он мужик с пониманием, особенно к животным.
- Так он же с кошками работает, Марк Захарович. – Подсказал Михаил.
- Да знаю я. Это уж я так, рассуждаю вслух. Рассуждаю. – Марк Захарович внимательно посмотрел на Михаила. - Слушай, Миша, а ведь у тебя кто-то из родни живёт в деревне, так? – Радостно вспомнил директор.
- Живёт. Тесть. Километров сто от Москвы. Ну и что?
- Ну как, что? У него дом свой? Участок большой, так? – Михаил согласно кивнул. – И человек он хороший, положительный. Военный моряк, ты же сам рассказывал? – Михаил опять кивнул. – Живность всякую он содержит, курочек там, уточек?
- Уточек нет. Козы у него. – Михаил стал понимать, к чему клонит Марк Захарович.
- Вот и отлично. Это ж целое хозяйство. А такое хозяйство нужно что? Правильно, Миша, охранять. Вот ты и забирай Моську. Отвезёшь его к деду, они подружатся, я не сомневаюсь.
- Да не знаю я, Марк Захарович. Нужно с женой посоветоваться - вдруг старик не захочет пса брать? Куда я потом с ним денусь? У Бориса Моисеевича жил пёс, хороший, умный. Они его с Севера перевезли. Долго жил, даже внешне стал походить на хозяина. Он потом от старости умер. Старик переживал очень. Вдруг не сможет ужиться с этим псом? Воспоминания там и всё такое…– Михаил был не рад, что зашёл именно сегодня в кабинет директора.
- Как это откажется? Он же человек военный, ответственный.  Ты задействуй Анну - она дочь, в два счёта отца уговорит. Он к тому же и собачник! Это ж прям удачно ты ко мне зашёл, Миша. Того пса дед любил и этого полюбит. Да ты посмотри, Миша, на Моську. Кто же откажется от такого красавца. Ты в глаза ему посмотри, в глаза! Он умнее нас с тобой вместе взятых. Ну, уж тебя умнее, это точно. – Марк Захарович не обратил внимания на обиженного Михаила. – В общем всё, Миша, слушай приказ. Сегодня забираешь Моську к себе, а в выходные отвозишь его в деревню, к дедушке. Или нет. Чего тянуть? Завтра же и отвезёшь пса, я тебе дам отгул. На бензин деньги нужны? – Михаил не успел открыть рот. – Не нужны. Ну и правильно. Тут недалеко, на велосипеде можно доехать. Велосипед можешь взять у жонглёров, скажешь, что я распорядился. Да не дуйся ты. Благое дело делаем, можно сказать, богоугодное. Вот, Моська, благодари Марка Захаровича, пристроил я тебя в надёжные руки. Иди с Мишей, теперь он твой хозяин. А Витюшу забудь. Слышишь, забудь. Он не вернётся. – Марк Захарович с трудом, опираясь на стул, присел возле Моськи, потрепал того по загривку, обнял, и достал платок. – Всё, идите, растрогали старика до слёз. – Директор шумно высморкался. – Ступайте, у меня дел полно. За всех приходиться думать: за артистов, за животных. Что без меня делать будете? А ведь я не вечный. На моём месте какие нервы нужны? Канаты, тросы. А лучше вообще нервов не иметь. Лерочка! – Марк Захарович позвал секретаршу. – Принеси мне корвалол. Нет, лучше накапай тридцать капель в стакан и принеси.
Вот так, с лёгкой руки Марка Захаровича, и оказался Моська сначала в доме у Михаила Бриля, где познакомился с мальчиком Серёжкой, сразу полюбившим доброго пса (Шурка тогда была только в проекте у Михаила с Анной), а затем и в деревне Вязовке, у Бориса Моисеевича. Рассудительный, сильный и добрый дедушка сразу понравился Моське. Ему понравились деревенские просторы, соседские псы, с которыми можно было похулиганить.  Поначалу не понравились кошки и козы, с ними пришлось налаживать непростые отношения. Но вскоре Моська освоился, стал меньше грустить и вспоминать  о своём Витюше.

Глава 14.  Семья Бриль.

Котёнок в доме Михаила и Анны Бриль рос быстро, аппетитом отличался отменным. Каждый месяц прибавка веса составляла граммов по двести, о чём с гордостью сообщала Шурка, контролирующая по кухонным весам привес своей любимицы. Вот и на этот раз Шурка, притащив на кухню упирающуюся и протестующую Сару, попросила маму Анну:
- Мам, давай взвесим Сарку, мне кажется она опять поправилась.
- Доченька, может не надо сейчас этим заниматься? У меня много дел, нужно ужин готовить. Да и папа ругается, когда мы взвешиваем кошку на этих весах. Он потом брезгует кушать, ведь мне приходится отмерять на них и муку, и сахар. – Мама Анна готовила борщ, она резала капусту и совсем не хотела заниматься взвешиванием кошки. Сара с благодарностью посмотрела на сочувствующую ей маму Анну и попыталась стянуть лапой кусочек капусты. Но Шурка была начеку. Она уже приладила на табуретке весы с чашкой и подхватила Сару под живот, отчего у той беспомощно повисли все четыре лапы. Сара завизжала, пытаясь вырваться. – Вот видишь, Шурка, и кошка не горит желанием быть завешанной. И так видно, даже на глазок, что она поправилась. Скоро тебя обгонит, вон миска пустая, всё слопала. Я ей уже второй раз за сегодня подкладывала. Ты отпустила бы кошку, помоги мне лучше с ужином.
- Нет, мамуля, так нельзя. Мало ли что она не хочет взвешиваться! Порядок есть порядок, так наш дедуля говорит. Вон Серёжка по утрам кашу овсяную есть не хочет, а хочет «Сникерсы» уминать, так что ж, ты ему разрешишь? Или помнишь, как он тут недавно заявил, что хочет новую приставку к компьютеру? Папка ему купил?
- Ну, конечно же, нет, доченька. Мы не может купить вам сразу всё. На это у нас денег не хватит. – Мама Анна вздохнула, ей конечно же хотелось купить всё сразу своим детям. Хотелось быть волшебницей, иметь волшебную палочку и исполнять желания, но такое бывает только в сказках.
- И правильно, мама, не надо нам всем потакать. Сарка, веди себя смирно, забирайся в чашку. Мама, помоги мне. – Сара никак не хотела забираться в чашку весов, она порывалась убежать, стараясь вырваться из рук Шурки. Пришлось маме Анне отложить нож и помочь дочке.
- Давай, ты сажай кошку быстрее, а я буду держать чашку и смотреть, на сколько потянет наше животное. Ого, уже кило шестьсот. А прошлый раз сколько было? Полтора? Или кило четыреста, а Шурка? – В это время Саре удалось вырваться, чашка опрокинулась и с грохотом полетела на пол.
- Что там у вас происходит? – Послышался из комнаты недовольный голос папы Михаила.
- У нас кило шестьсот, папа! – Радостно закричала Шурка, выбегая из кухни. Сара молнией влетела в гостиную, проскочила между ног папы Михаила и залетела под диван, распластавшись там как меховая шкурка.
- Опять взвешивали и опять на кухонных весах! Анна, я же просил не делать этого! Ты ведь прекрасно знаешь, что мне это неприятно. – Папа Михаил, раздражённый, встал с дивана и направился в кухню. – И мне непонятно, зачем каждую неделю взвешивать эту обжору, которая скоро всех нас перевесит. Ест больше меня!
- Не нужно расстраиваться, дорогой. Я уже помыла чашку с порошком, всё продезинфицировала, микробов нет. – Успокоила мужа Анна.
- Микробов может и нет, а волосы? Волосы, шерсть, пух - это же везде. На диване, на креслах, на ковре, на одежде, даже в постели. Ты представляешь, в нашей постели я обнаружил волосы этой кошки! – Глаза Михаила округлились, весь его вид выражал ужас от сказанного.
- Просто теперь нужно чаще пылесосить, дорогой муженёк! – Мама Анна рассмеялась.
- А, вот, оказывается, в чём дело! Виновата не эта шкура, от которой летит повсюду пух, а виноват я, потому что редко беру в руки пылесос. Ну, спасибо. – Папа Михаил обиделся всерьёз. – Кто домой притащил это чудовище? Кто обещал убирать за ним, воспитывать его? Я? Оказывается, я должен при ней уборщицей состоять? Пылесобирателем? Вот, значит, кто я теперь?
- Не, расстраивайся, Миша. – Мама Анна попыталась обнять мужа, но тот отстранился. – Ведь это кошка. И как бы мы ни протестовали, она всё равно будет считать себя главной в этом доме, царицей. Потому что мы кормим её, убираем за ней, играем с ней. А она позволяет любить себя и считает нас, ну как бы это помягче сказать, прислугой, что ли. – При этих словах Михаил сжал кулаки до белых костяшек и затряс ими.
- Это я прислуга? Да у меня прадедушка и прабабушка были потомственными дворянами.
- Миша, ты же мне рассказывал, что у тебя все потомки в цирке работали. – Мама Анна укоризненно покачала головой.
- Да, говорил. И сейчас скажу - в цирке. Но в каком цирке, спросишь ты меня? – Мама Анна кивнула. – В императорском. Они работали для самого государя, царя Николая Второго, и он пожаловал им дворянский титул вместе с земельным наделом. Получить его они не успели, это так. Революция помешала. Но прислугой они не были и я не буду, даже у этой царицы. – Папа Михаил, успокаиваясь, вернулся в комнату. - Нет, ты посмотри на неё, она уже заняла моё кресло.
Пока шла весёлая перебранка, Сара успела выползти из-под дивана, спрятаться за дверью и в щёлочку наблюдать за размахивающим руками «Короткошерстным». Ей захотелось подкараулить и броситься на его ноги, как это часто проделывала игривая Сара с мамой Анной, Шуркой и Серёжкой. Но папу Михаила она немного побаивалась и решила не искушать судьбу, подождать, когда настроение изменится к лучшему.
Сара усвоила, что хорошее настроение у «Короткошерстного» бывает после еды и перед сном, вот тогда можно с ним немного поиграть. Кошке наскучило наблюдать в щелочку, она потянулась, зевнула и побежала к свободному креслу. Зацепившись когтями за кожаную подушку, Сара легко забралась в кресло, свернулась калачиком и вовремя закрыла глаза, притворившись спящей.
- Папуля, не переживай! Ведь диван свободный. А Сарку не прогоняй, пусть маленькая поспит. – Шурка заступилась за свою любимицу, прекрасно зная, что папа никогда ни в чём не откажет любимой дочуре.
- Ладно, ладно, доча, я же не монстр, чтобы всех пугать. Пусть уж сегодня спит на моём кресле. Но пылесосить за ней я не буду, хватит и того, что совок её мою. А она меня ещё за ноги хватает, зараза. А пылесосит пусть Серёжка. Кстати, а где он? Почему ещё не дома? Опять с дружками куролесит, или в киношке засиделся?
- Ну, почему же с дружками. У нашего Сережи есть и другое увлечение. – Таинственно произнесла мама Анна.
- Ага, и зовут это увлечение Маринкой, бе-е-е! – Язвительно пробекала Шурка.
- Что за Маринка? Аня, что это такое? Маринка! Наш сын уже встречается с девушками? И ты так спокойна? – Михаил вскочил с дивана, как подброшенный батутом. – Что ж это такое у нас делается? Кошки, девочки, это куда нас заведёт? Скоро у кошки появятся котята, а у Сергея кто? Ты представляешь, Анна, кто появится у Сергея с этой Маринкой?
- Перестань, дорогой, они ещё дети. Сядь, не нервничай. – Мама Анна усадила обеспокоенного Михаила. Шурка уселась прямо на ковре, ей страсть как хотелось подслушать, о чём будут сейчас говорить взрослые. - Просто Серёжа провожал её несколько раз из школы, они вместе учатся. Марина девочка хорошая, я её знаю. Знаю её родителей, они живут в соседнем доме. Ничего серьёзного, это детское увлечение, игра во взрослых. Ты вспомни себя в этом возрасте.
- А я, между прочим, отлично всё помню. Я в этом возрасте уже выступал на манеже, помогал дяде Сёме, был самым верхним в пирамиде. Уже тогда зарабатывал себе на мороженое. А вы представляете, что это такое - быть верхушкой пирамиды? – Папа Михаил встал в центр комнаты и начал показывать. – Шурка, отодвинься. – Все внимательно следили за Михаилом. Даже Сара, полуоткрыв глаза, удивлённо наблюдала за происходящим. – Внизу стоит дядя Сёма, самый сильный, у него на плечах его сын, Костик. А уж на плечах Костика стою я, как самый лёгкий. Представляете, высота почти пять метров, а я стою. Качаюсь, дрожу, но стою. И прошу заметить, без всякой страховки, не то что нынешние акробаты, все пристёгнутые. А было мне тогда всего десять лет. Любой элемент был мне по плечу. Могу и сейчас показать вам различные трюки: бланж – сальто прогнувшись, коробочку – стойку на руках с прогибом, спичаг – выжим в стойку на руках. Места у нас маловато, разгуляться негде силачу. А тренироваться я начал вообще с шести лет, вот чем пришлось заниматься в детстве. – Папа Михаил, став задумчивым от нахлынувших воспоминаний, присел на диван, потирая руки.
- Папуль, неужели тебе было не страшно? А это сколько - пять метров? Это как до потолка? – Шурка подпрыгнула, вытянув вверх руки.
- Нет, доченька. – Рассмеялся папа Михаил. – Гораздо выше. До потолка всего около трёх метров.
- У нас в комнате только дядя Сёма и Костик поместятся?
- Даже и они не поместятся. Придётся дырку делать в потолке. – При этих словах все рассмеялись. Сара, удивлённая таким весельем, присела на кресле и внимательно смотрела на потолок, не понимая, почему все на него глядят? Вроде бы там нет ничего интересного?
- А я тоже смогу как ты, папа? Давай сейчас попробуем? – Шурка подбежала к отцу.
- Никаких проб. Миша, прекрати, ради Бога, не нервируй меня! Шурка, перестань, не хватало тебе ещё быть акробаткой. Хватит мне в семье одного акробата. – Мама Анна не на шутку рассердилась.
- Мамуль, а давайте все вместе будем выступать. – Шурка подбежала к Саре, схватила её на руки и выбежала на середину комнаты. Сара от неожиданности вся сжалась. – Представляете, какую пирамиду мы соорудим? Внизу папа, потом мама. Представляешь, мамуль? Потом к тебе залезет Серёжка, к нему я, а выше всех Сарка. Её я буду держать на вытянутых руках, она задерёт лапки вверх и скажет мяу. Вот здорово! – Шурка закружилась по комнате. Сара, действительно замяукав от страха, вырвалась из рук девочки и вылетела в коридор. Ей такой аттракцион явно не понравился.
- Ни за что! – Твёрдо сказала мама Анна. – Никаких пирамид. У меня и так голова кружится, а ты хочешь, чтобы я на папу залезла, а на меня ещё и вы? Да у меня сердце от страха за вас разорвётся. Да и папа нас не выдержит. У него травма ещё не зажила.
- Кто, я не выдержу? – Оскорбился папа Михаил. – Да легко. Хоть сейчас. И мышца у меня срослась, почти не болит. – Папа Михаил потёр левую руку. – А хороший бы номер получился! Именно о таком я и мечтал, чтобы опять вся семья Бриль на манеже.
- Мамуль, а ты когда была маленькой, ты тоже в цирке выступала?
- Нет, доча. Я, когда была маленькой, это давно было, мы  жили в то время с твоими бабушкой Адой и дедушкой Борисом на Севере, в Североморске. Твой дедушка был военным моряком, он служил на подводной лодке.
- Это когда война была, с немцами? – Шурка пристроилась на колени к маме Анне и внимательно слушала интересный рассказ.
- Нет, война уже давно закончилась. Но дедушка охранял нас, нашу Родину, защищал от врагов. А мы с бабушкой Адой ждали его на берегу, подолгу ждали. Иногда по три месяца его не было.
- Так долго? А где же он был? И что такое эта подводная лодка? – Глаза у Шурки горели от любопытства.
- Это такой большой корабль, который может и по морю плавать, и под водой. – Авторитетно объяснил папа Михаил. – А твой дедушка управлял радиостанцией, он держал связь с землёй и другими кораблями. Нужно будет почитать тебе Жюля Верна, у него есть интересный рассказ про подводную лодку. Она называлась «Наутилус», а управлял ею капитан Немо. Есть и фильм, его часто показывают по телевизору. Нужно вам с Серёжкой посмотреть.
- А почему лодка называлась Натилус, у дедушки тоже называлась Натилус?
- Не Натилус, дочка, а Наутилус. – Теперь уже объясняла мама Анна. – Это в переводе с греческого языка означает корабль. А у дедушки лодка называлась по-другому. Да у неё и не было никакого названия, только номер, я уж и не помню, какой.
- Почему же дедушка никак не назвал свою лодку, это не правильно. – Шурка слезла с маминых ног, легла на диван и положила голову на мамины колени.
- Ты сама спросишь у деда, почему да почему. Слушай лучше про меня. – Мама Анна поглаживала головку дочки. – У нас в Североморске и цирка-то своего не было. Приезжали к нам, в гарнизон, артисты разные: певцы, танцоры, но циркачи не приезжали. В Мурманске, наверное, были, а у нас нет. Холодно очень, кого к нам привезёшь из зверей? Поморозятся они. Разве что белого медведя или тюленя. У нас и развлечений почти никаких  не было. Кино только, да кружки самодеятельности. Я тогда на танцы ходила, вот только с партнёрами всегда были проблемы.
- Почему, мам?
- Ребят у нас мало было, а девчонок много. А те пацаны, что приходили, так танцевать не хотели, стеснялись. Стояли, стенку подпирали и музыку слушали. Они всё больше по кораблям лазили, по лодкам, железки всякие собирали - им это было интересно. А нам, девчонкам, хотелось танцевать, петь, выступать на сцене. Вот сами с собой и танцевали - девочка с девочкой, кружились в вальсе, как взрослые. По выходным устраивали у нас в клубе концерт: в зале одни женщины сидели, отцы-то всегда на службе, в походах. Вот мы сами себя и развлекали, чтобы не так тягостно было ждать. Но мы тогда были молоденькими, не понимали всего ещё. Нам весело было, после уроков устраивали снежные баталии. Вот тут уж и мальчишки с нами сражаться любили. Строили снеговые крепости, снега-то кругом навалено выше нас, не то, что сейчас в Москве, по щиколотку. Разбивались команда на команду, человек по двадцать набиралось с каждой стороны. Одни защитники крепости, другие покорители. Я всегда старалась быть со стороны нападавших.
- Это почему так, мам?
- Отчаянная была, мне всегда хотелось с мальчишками дружить. А к ним как в доверие попасть? Только показав свою удаль, свою смелость. Вот я и бралась за самые трудные задания, никогда ничего не боялась, всегда старалась быть первой. Все идут в лоб, а я зайду с тыла, откуда меня никто не ждал, накатаю снежков побольше и с криками «гу-га» сваливаюсь в крепость, как ведьма на метле: страшная и быстрая.
- Что это ещё за крики такие «гу-га»? Как младенцы что ли? Мы так никогда не кричали. – Папа Михаил довольно усмехнулся. – Кричать нужно «ура», когда наступаешь. Видно так только девчонки орут.
- Сам ты младенец. – Обиделась мама Анна. Шурка засмеялась и захлопала в ладоши. – Меня так папа научил кричать. Это ж боевой клич моряков во время Отечественной войны. Папа рассказывал, что солдаты, когда шли в атаку, кричали «ура». А моряки, они себя считали элитой войск, кричали по-другому, чтобы немцы сразу знали, кто в атаку идёт и разбегались от страха. Вот они и придумали такой крик – «гу-га». С этим криком я и наводила страх на обороняющих крепость. Меня так и прозвала ребятня -«Гугалка». Я бедовая была. Варежки всегда мокрые, штаны с начёсом мокрые. Забегу домой - быстро, пока мамка не увидела, штаны и варежки брошу на печку, другие натяну на себя - и опять на приступ. Или кататься идём на санках с горки. Сопки там были высоченные, страшно глядеть вверх. Летишь вниз, аж ветер в ушах поёт, глаза закроешь и орёшь во всё горло! Потом санки за веревку и опять в гору. Мороз почти всегда минус двадцать, а то и минус тридцать, а нам хоть бы что! Никто не болел, никто и не кутался. Занятия в школе отменят из-за сильных морозов, мы портфели домой забросим и на санки. Вот радости было у детворы! Учителя по домам сидят, мёрзнут, а мы на улице, как пингвины. А уж когда повзрослее стали, то на каток стали ходить, на коньках кататься, как фигуристы. Фигуры всякие выделывали, прыгать пытались. Но, в основном, одиночницами были, парней и там не хватало, одни девчонки. Если какой показывался на горизонте парниша, так его нарасхват девчонки раздирали, чуть не до драки.
- И ты, мам, дралась?
- Нет, доченька, я не дралась. За мной всегда ухаживал Вова Гоголев, отличник, очкарик, нескладный такой. Ходит за мной тенью, смотрит и молчит. Я стеснялась его, уж больно он был долговязый и такой, такой… Ну, правильный очень. Он часто заходил к нам домой, папа очень любил разговаривать с ним. Вовка в технике хорошо разбирался, по физике одни пятёрки. И астрономию знал назубок: где какая звезда, созвездие. Вот они с папой и беседовали: о радиостанциях, передатчиках, приёмниках. Папа ему рассказывал, как в море ориентироваться по звёздам, как курс прокладывать под водой. Подолгу они беседовали, а мне скучно было с ним. Такие мальчики только родителям нравятся. Школу не прогуливал, домашние задания все выполнял, учителя его хвалили, в пример ставили. А девчонкам такие не нравятся.
- Какие же это вам, интересно, нравятся? – Язвительно спросил папа Михаил.
- Нам нравятся смелые, решительные, бедовые, даже хулиганистые. Чтобы был заводилой у мальчишек, вожаком, орлом. Такой только взглянет на девчонку - и всё! Пропала она! За ним хоть на край света побежит! – Мечтательно произнесла мама Анна.
- Ага, потом только каются всю жизнь. – Поддел Михаил жену. – Да обратно бежать больно далеко.
- Мам, это как наш папка, да? Он вожаком был? Поэтому ты на нём женилась? – Шурку очень занимал такой «взрослый» разговор. Михаил выжидательно смотрел на супругу, ожидая её ответа.
- Ну, папа… - Мама Анна задумалась. – Папа был весёлым. Он много всяких историй разных рассказывал: про цирк, про гастроли. Смешил меня. И ещё он был очень щедрым, всегда покупал мне пирожки с мясом и конфеты. Я ж в общежитии жила в Москве, мы вечно с девчонками голодными были. Стипендию истратим на колготки, духи, помаду, а потом сидим на такой диете, что ходить трудно, голова кружится от голода. А папа, когда приходил в гости, всегда приносил целый кулёк пирожков и кулёк конфет, у них цирковой буфет был хороший, всё вкусное и дешёвое.
- Просто я уже тогда зарабатывал на жизнь и мне было больно на вас, доходяг, смотреть. Да и не мог я позволить, чтобы моя будущая жена голодала. – Гордо произнёс Михаил, расправив плечи.
- А дальше мам, что было дальше? – Заёрзала от нетерпения Шурка.
- Дальше? Дальше папа пригласил меня с подружками в цирк, я одна боялась ходить, таскала везде с собой подружек. Ну, а уж как я увидела твоего папку на манеже, во время представления, сердце тут и ёкнуло. Там всё было красиво: оркестр играет, свет мелькает, папа вместе с другими акробатами делал какие-то сложные трюки, кувыркался, подпрыгивал, крутил разные сальто-мортале. А в конце представления они раскланялись и папа послал мне воздушный поцелуй. Вот тут я и влюбилась окончательно в твоего папку. Мне все девчонки завидовали! Анька Мурзина выходит замуж за звезду цирка! Тогда, в начале восьмидесятых, цирк был очень популярным. Представления часто показывались по телевизору. Это сейчас одни боевики крутят.
- Да, дорогая, мы тогда были в большом почёте: и у народа, и у власть имущих. – К разговору подключился папа Михаил. – Наш цирк гремел на весь мир, все считали большой честью побывать на наших представлениях. Выезжали мы и за границу, не часто, но выезжали. В основном в социалистические страны, развлекать наших друзей. И зарабатывали мы неплохо, премиальные были. Квартиру вот мне выделили от Госцирка, машину смогли тогда купить, «Жигули». По тем временам самая престижная была машина в нашей стране.
- Как сейчас «Мерседес», да, пап?
- Ну да, почти.  Это сейчас нас считают за дурачков. Никто не уважает, никто не хочет поступать в цирковое училище, остались только старые династии. Сейчас спроси детей, кем они хотят быть?
- Я хочу быть длисиловсицей, пап.
- Это ты сейчас хочешь, пока маленькая. А вот немного подрастёшь и скажешь нам с мамкой – хочу быть фотомоделью. А мальчишки хотят быть банкирами, дилерами, маклерами, брокерами. Редко кто хочет стать программистом или врачом. А спроси пацанов - кто из них хочет стать клоуном? Они ж все от смеха попадают и пальцем у виска будут крутить – дяденька совсем куку! – Мама Анна с Шуркой рассмеялись, уж очень точно папа Михаил показал реакцию детей.
- Эти предрассудки всегда были и будут, Миша. – Мама Анна вытерла слёзы, набежавшие от смеха. – Моя мама ведь тоже была в шоке, когда узнала, что я стала встречаться с циркачом. Когда я рассказала ей, что вот мама, я встречаюсь с хорошим мальчиком, но он работает артистом цирка - она схватилась за сердце и первые её слова были: «Доченька, только не с клоуном!». Ей было всё равно с кем, лишь бы не с клоуном.
- Как будто клоун не человек. – Обиделся папа Михаил за своего коллегу. – Любить надо не профессию, а человека. Выходит, будь я клоуном, ты не смогла бы меня полюбить?
- Успокойся, дорогой, конечно я тебя люблю всякого. – Мама Анна погладила мужа по голове. Тот отстранился. – Я ведь рассказываю о первой реакции мамы, это было её предубеждением. Потом она тебя полюбила всем сердцем, как сына. Когда узнала тебя, узнала как личность. И к тому же, ты сам рассказывал мне, что у клоунов трудный характер, с ними сложно ужиться и создать семью. Вспомни вашего Витюшу? Кстати, как он сейчас, где? Он выписался из больницы, не знаешь?
- Да, Витюша! Ты права. Сложный был человек. Не знаю. Он не появлялся больше в цирке, а у Марка Захаровича я не спрашивал, как-то разговор не заходил. Нужно будет спросить. Где он сейчас? Жив ли? – Михаил пожал плечами.
- Вот мы всё о цирке, о клоунах. А я хотела о том мальчике рассказать, который за мной ухаживал в детстве, о Вове Гоголеве. Я недавно его видела. Не делай удивлённых глаз, дорогой. По телевизору видела. Была передача про космос, про наши достижения и победы, про новые разработки вместе с американцами. И какой-то дядечка серьёзный, в очках, так увлечённо рассказывал о подготовке нового корабля, сыпал всякими цифрами, терминами, что я почти ничего не поняла из его объяснений, только что-то мне показалось знакомым в нём! Уж как-то чудно он очки поправлял: двумя руками. Меня как кольнуло - да ведь это же Вовчик из нашего седьмого «А»! И точно, в титрах написано: Владимир Гоголев, заместитель директора какого-то космического института. Вот как высоко взлетел! Теперь в Королёве работает, в центре управления полётами. Ракеты в космос запускает. Поди не вспомнит меня сейчас. А когда-то мне о звёздах рассказывал, всё показывал на небе Полярную звезду, Медведицы разные. Мне он казался таким скучным! Хотелось говорить о чувствах, о любви! Интересно, как у него сейчас дела на семейном фронте, женат ли наш академик? Мы его так дразнили. Теперь и не узнает меня, сколько времени прошло. Надо же, знаменитостью стал. Загордился, наверное? На козе не подъедешь. Вот бы встретиться.
- Это зачем же тебе с ним встречаться, а? – Папа Михаил удивлённо развёл руками. – Вспомнить былую любовь?
- О, дорогой, ты меня ревнуешь? Правда, ревнуешь? Видишь, Шурка, какой у нас папка ревнивый? – Мама Анна обняла мужа, Шурка запрыгнула на них, все вместе покатились с дивана на ковёр и затеяли возню. Тут же прибежала Сара, она с удивлением наблюдала за беспорядком в комнате. Внезапно уши её дёрнулись, она насторожилась и бросилась из комнаты.
- Ну, всё, всё, заканчиваем эту ковёрную борьбу. Тем более, что Серёжка уже идёт. – Мама Анна встала и поправила причёску. Папа Михаил сидел на ковре, он поднял Шурку и посадил себе на плечи.
- Да нет, мам, Серёжку не слышно. Откуда ты знаешь, что он идёт, чувствуешь?
- Чувствую, конечно. Только быстрее меня это почувствовала Сарка. Иди, Шурка, посмотри, она уже должна сидеть у двери и ждать. – Шурка спрыгнула с папиных плеч и побежала вприпрыжку к входной двери.
- Ну что ты, Анна. Тебе показалось. Видишь, Серёжки нет, никто не идёт. Да и как кошка может чувствовать его на таком расстоянии? Собака может, а у кошек нюх не тот.
- Мама, папа, идите сюда! – Радостно закричала Шурка. – Наша Сарка взаправду сидит у двери, ждёт Серёжку.
Не успели родители выйти из комнаты и подойти к двери, как раздался мелодичный звонок и Шурка распахнула дверь. На пороге стоял Серёжка, усталый, с рюкзачком в руках.
- Всем привет! Сарка, привет. Мам, есть хочу. – Серёжка повесил на вешалку рюкзачок и стал развязывать шнурки на кроссовках.
- Серёж, а ведь тебя Сарка первая встречала. – Шурка уже схватила кошку на руки и раскачивалась с ней из стороны в сторону.
- Да? Молодец, Сарита, хвалю. Мам, есть давай.
- Сынок, иди мой руки, переодевайся, а потом будем все вместе кушать. – Мама подошла и поцеловала растрёпанную макушку сына. Тот отстранился.
- Ну, мам, что я, маленький что ли?
- Послушай, Немаленький, а ты где был? Почему так поздно домой возвращаешься? – Строго спросил папа Михаил.
- Как где был? На тренировке, где же ещё. Пап, знаешь, мне уже надоели эти тренировки. Не хочу я быть акробатом. Ну зачем мне всё это? Уж лучше я в дрессировщики пойду: тигры там, львы, леопарды...
- Ты что, хочешь меня в могилу загнать? – Мама Анна испугалась и схватилась за сердце. – Да они разорвут тебя и глазом моргнуть не успеешь. Ты думаешь, о чём говоришь? Вот оно твоё воспитание, отец! Рожаешь их, растишь, кормишь, заботишься о них, а они тебе, здрасьте! Будем дрессировщиками. С хищниками желаем общаться. Ну, ты-то чего молчишь? – Эта фраза была обращена к папе Михаилу, который старался скрыть свою неуместную улыбку.
- Перестань, Анна, мальчик шутит. Серёжа, ну зачем с порога расстраивать маму? Скажи, что пошутил. – Папа Михаил подмигнул сыну, тот нехотя кивнул. – Ну вот, видишь. Да и потом, дрессировать можно не только хищников, дрессировать можно собачек, кошечек… Кстати, можно тюленей…
- Тюленей? А оленей нельзя? Всё, слышать ничего не хочу. Испортили матери настроение, теперь сами себе ужин накладывайте. – Мама Анна расстроилась не на шутку и ушла в кухню.
- А как поживает Мариночка, а Серёж? – Масла в огонь угасающего конфликта решила подлить Шурка.
- Опять Мариночка? Ты что имеешь ввиду, доча? – Теперь встревожился папа Михаил.
- Пусть он сам расскажет. У, ти-ли, ти-ли тесто, э! – Шурка показала брату язык.
- Выдумывает она всё. Ну заступился я за Маринку, когда к ней шпана прицепилась, хотели деньги у неё отобрать. Думали, если она маленькая, так и заступиться за неё некому. Я им и показал пару приёмчиков, ну тех, которым меня дядя Костик учит. Теперь нас в школе дразнят женихом и невестой. А ты, ябеда, я тебе ещё покажу. – Сергей погрозил сестре кулаком.
- Сергей, не ругайся с сестрой. – Папа Михаил положил руку на плечо сына. – То, что ты заступился за девочку, это правильно, это ты молодец. Но нужно было об этом рассказать нам с мамой. Вдруг эти хулиганы постараются отомстить тебе: встретят в подворотне одного, тогда и приёмчики не помогут.
- Да нет, пап, не встретят. Это какие-то залётные, наших я всех знаю, они к своим не пристают. А вам не стал говорить, чтобы мамку не волновать, а то начнёт охать и ахать, как все женщины.
- Много ты знаешь женщин, жених. – Шурка старалась подцепить брата за живое.
- Шурка, прекрати цепляться к брату. Иди, помоги маме. У нас мужской разговор, поняла? – Папа Михаил строго посмотрел на дочь. Та сразу побежала на кухню, но из-за угла всё же скорчила брату рожицу.
- Вот видишь, сынок, даже в такой ситуации тебе пригодились атлетические навыки. Значит, не зря я пытаюсь приобщить тебя к нашей семейной силовой династии. В жизни это может всегда пригодиться. Так что ты пока ходи на тренировки, пересиливай себя, не бросай. Дрессировщиком всегда стать успеешь. Ты же видел, как работают Запашные? Они не только дрессировщики, но и жонглёры, акробаты, наездники. Сила и ловкость всегда нужны. Мужчинам особенно. Призовут тебя в армию - а ты вон какой крепыш, за себя и там постоять сумеешь, и слабого в обиду не дашь. Родину защищают сильные, там хлюпики не нужны, понимаешь? – Сергей кивнул. – Ну вот и хорошо. Мы ещё  об этом с тобой поговорим, а пока иди, умывайся, и пойдём кушать.
Пока Сергей переодевался и умывался, Сара успела дочиста вылизать блюдце, в котором совсем недавно, буквально минутку назад, лежала целая горка аппетитных влажных комочков «Вискас морской коктейль».
Облизнувшись и потыкавшись в блюдце - не осталось ли там ещё чего-нибудь, Сара спряталась под столом. Она занялась своим любимым делом – наблюдать и выжидать удобного момента. А ждать она умела. Сара видела только ноги, но ей этого было достаточно. Она их знала как свои лапы: вот болтались короткие ножки Шурки - с ними можно поиграть. Вот огромные ноги папы Михаила – от них надо держаться подальше, могут наступить и не заметить. Вот  ножки в аккуратных туфельках на низком каблучке – это ноги мамы Анны, о них всегда можно потереться. А вот пришли крепкие ноги Серёжки – они всегда как-то странно пахнут. Саре и нравился и не нравился этот аромат: он был то слабым, а то уж очень благоуханным. Сегодня аромат почти не чувствовался, Сара успела проверить.
- Что у нас сегодня на ужин, мамуля? – Папа Михаил втянул носом аппетитный запах, исходящий из глубокой сковороды.
- Салат из моркови и бефстроганов с макаронами. Пить будем зелёный чай, он полезен для всех, вчера по телевизору врач-диетолог рассказывал. – Мама Анна взяла в руки ложку и начала раскладывать по тарелкам салат. – Папуля, порежь хлеб, ты опять забыл о своей обязанности.
- Мам, а что было у Сарки на ужин? – Шурка болтала ногами и повизгивала, когда Саре удавалось задеть её своей мягкой лапкой.
- У Сары был рыбный рацион: коктейль из морепродуктов. Шурка, перестань болтать ногами, упадёшь с табуретки. Выпрямись и бери вилку в руки.
- Мам, а можно мне попробовать морской коктейль? Что-то я мясо не хочу. – Серёжка промычал с набитым ртом, он уже принялся за салат.
- Серёжа, не умничай. И разговаривай после того как прожуёшь.
- А правда, мам. Наверное вкусная у Сарки еда, вот бы попробовать? Пусть Серёжка попробует, а? – Шурка продолжала задирать брата.
- Не получится. Сара умная. Она молчит и вперёд вас всё съела, ничего не оставила, ни крошечки. Так что и вы замолкайте и кушайте, а то ваши порции отдам Саре, она не откажется. – Мама Анна поглядела под стол и улыбнулась кошечке. Та в ответ тоже улыбнулась, своей особой кошачьей улыбкой.
Через полчаса ужин заканчился. Саре, умевшей ждать, досталось ещё несколько кусочков обжаренного мяса, как будто случайно сорвавшихся с вилок Шурки и Серёжки. Зелёный чай Саре не предложили и она отправилась по своим делам, на ходу потеревшись одним бочком о ноги мамы Анны, а другим бочком о ноги Серёжки.
Теперь можно устроиться в кресле, облизать себя всю с головы до хвоста и, свернувшись калачиком, предаться мечтам. О новых упаковках «Вискас» и паучке, который вечером спускался с потолка на своей невидимой паутинке и играл с котёнком в забавную игру: «А ну-ка, достань меня, если сможешь».

Глава 15. Проделки Сары.

Возле дивана возникла мордашка Сары с раздутыми от любопытства щеками. «Что там такое? Почему с самого утра «Короткошерстный» лежит на моём диване и не собирается уступать мне место? А, кажется я понимаю! В руках огромный кусок бумаги, который эти люди называют, почему-то, газетой. А для меня это просто дурно пахнущий, несъедобный предмет. Поэтому он мне совершенно не интересен. Да. Эти люди, они очень странные. Почему им интересно то, к чему мне и  приближаться лень, не то, что нюхать? А этот, этот, как он её обнюхивает, каждый кусочек, словно съесть собирается. Фи! Ну, пока он нюхает, я займусь своим делом».
Сара ловко запрыгнула на живот папы Михаила, который сегодня, в субботу, с полным правом работавшего всю неделю человека, устроился со своей любимой газетой «Известия» переваривать плотный завтрак. Мама Анна стирала в ванной комнате бельё, Сережка играл с друзьями в хоккей, а Шурка, в своей комнате,  раздевала любимую куклу Варвару, чтобы принять участие в постирушке.
Папа Михаил блаженствовал, он закинул ногу на ногу, ему никто не мешал и, как обычно после прочтения первой страницы, он задремал. А дремал он звучно, с храпотцой и присвистыванием. От неожиданно возникшей тяжести на животе папа Михаил вздрогнул, попытался привстать. Газета упала на пол, зашелестев как опавшие листья в парке.
- Фу, ты! Опять меня напугала. Ну скажи, чего тебе от меня надо? Чего ты прыгаешь на меня? Я только прилягу, а ты уже здесь. Что смотришь на меня и молчишь?
Сара замерла и внимательно смотрела своими немигающими, круглыми глазами на папу Михаила. Она вовсе не собиралась никого пугать. Просто ей нужно проверить одну вещицу, которая находится в животе «Короткошерстного» и издаёт подозрительные звуки. Сара примерилась, прошлась по животу справа налево, повернулась хвостом к лицу папы Михаила и начала свой сеанс. Она затопталась передними лапами: сначала неторопливо, потом чуть быстрее, попеременно надавливая на живот то левой, то правой лапками. Давила Сара с усилием, слегка выпуская коготки, отчего весь живот после такого массажа покрывался красноватыми пятнышками, как от ожогов крапивой.
- Сарка, ты что делаешь? Зачем приходишь обязательно после еды и почему обязательно ко мне? Ты мне можешь объяснить, почему объектом твоих топтаний всегда служит мой живот, а? И повернись ко мне, когда я с тобой разговариваю! Что ты мне в нос хвостом тычешь?
Сара, не прерывая своих важных действий, повернула серьёзную мордочку к папе Михаилу и заурчала, ещё энергичнее переставляя лапки. От натужного урчания закапало из носа. Сара облизывалась и продолжала топтание. Она искала, она должна была найти эти звуки.
«Прошлый раз они были здесь. Или, вроде бы, вот тут? Нет, точно вот здесь. На два шажка от левого бока. Да ещё этот стал болтать, отвлекает меня, вечно ему всё не нравится. Что, думаешь мне нравится вот так топтаться по тебе? Живот какой-то твёрдый, не продавишь никак. То ли дело Шурка - ей надавила пару раз и сразу всё ясно, всё нашлось, можно быстро растаптывать и устраиваться на тёпленькое, отдыхать. Ну, чего опять надул живот? Поиграть надумал со мной? Ну ладно, держись!». Сара подпрыгнула и приземлилась, твёрдо впечатав все четыре лапы в живот папы Михаила, отчего тот подскочил на диване:
- Ну ты, полегче, полегче. А то я быстро выгоню такого массажиста. И чего прицепилась ко мне, не даст отдохнуть? – Сара продолжила своё топтание. Её переминания и вправду походили на приёмы профессионального массажиста, который работал с артистами цирка. Сара всё делала так, как полагалось по инструкции спортивного массажа: сначала растирание, далее выжимание, потом разминание, потряхивание и, в самом конце, ударные приёмы всеми четырьмя лапами.
- Так его, Сара, так. – В комнату вошла мама Анна. Она вытирала полотенцем мокрые руки. – Разгони жирок, растряси его хорошенько. А то форму стал терять наш акробат, наша «вершина пирамиды».
- Обидеть артиста может каждый. А я, между прочим, своим студентам все трюки сам показываю, на себе отрабатываю. Таскаю их на собственной шее. И мне положены сеансы массажа, причём бесплатные. Работай, Сара, работай, а то отвлекают тебя, понимаешь! Когда закончишь грудь, ты мне скажи - я перевернусь на живот, будешь спину топтать. – Папа Михаил удобнее устроился на диване.
- Послушай, отдыхающий, у тебя есть грязные вещи? Давай, сдавай их в стирку. – Мама Анна закружила полотенце над головой.
- Нет у меня ничего. Я чист и гол, как только что из бани.
- Теперь-то конечно у тебя ничего нет. После того, как я собрала твои рубашку, майку, трусы и носки - у тебя ничего не осталось.
- Слушай, Ань, а давай Сарку постираем? То есть искупаем. Мы ведь её ещё ни разу не купали?
- Не надо её купать. Сейчас осень, холодно уже, она может простудиться. Да, киска? Моя красавица! – Мама Анна погладила кошку, та выгнулась и потыкалась влажным носом в руку. – Купать её будем весной, когда солнышко станет тёплым. Да она и так чистая, на улицу мы её не выпускаем. Слава Богу, никаких блох и клещей у неё нет. Смотри, какая шерстка чистая! Переливается как перламутр. Ну, продолжай, продолжай, не буду вам мешать, пойду стирать. – Мама Анна вышла. Вскоре из ванной послышался шум работающей стиральной машины. 
Папа Михаил закрыл глаза. Сара продолжила своё топтание, она никак не находила нужное ей место. Вдруг в желудке папы Михаила что-то заурчало. Сара насторожилась. «Похоже, нашла. Вот они, эти звуки. Так, попробую ещё раз». Теперь Сара топталась очень медленно, аккуратно, чтобы не сбиться с нужного ей места. Она нахмурила брови и стала очень серьёзной, так, что на переносице образовалась складка. «Точно, нашла. Всё, теперь я отсюда ни лапой. Это бульканье мне совсем не нравится. Надо его выгонять оттуда, иначе оно будет мешать мне спать. Начнёт переливаться, растекаться. А вдруг выльется наружу и что тогда? А тогда я буду мокрой, а мне это надо? Нет, с этим буль-буль я покончу раз и навсегда».
И действительно, минут через десять тщательного вытаптывания, все звуки в животе закончились. Папа Михаил задремал, а Сара начала устраиваться на проверенном месте. Но сначала нужно было умыться. Сара присела и начала вылизывать себя: она облизывала правую лапу и ей умывала мордочку. Устав, поменяла лапки: теперь в ход пошла левая нога. Мордочка стала чистой, расчёсанной. Настал черёд хвоста. Его Сара вылизывала с особой тщательностью. Было видно, что хвост для неё был предметом особой гордости, эталоном красоты.
Хвост был длинный и пушистый. По длине он почти равнялся самой Саре. Основание хвоста было рыжим, потом цвет менялся на жгуче-черный и заканчивался белым кончиком. Наконец было покончено и с хвостом. Сара начала устраиваться на отдых. Делала она это подчёркнуто неторопливо, всем своим видом показывая, что располагается всерьёз и надолго. Сначала Сара вытянула передние лапки, устроила на них мордочку и растянула задние ножки. Нет, такое положение ей определённо не понравилось! Пришлось повозиться. Она выгнулась дугой, легла на бочок, свернулась калачиком, поджала под себя передние и задние лапки, завернулась в хвост-опахало. А кончиком хвоста, как шторкой, прикрыла глазки. Вот так-то лучше! У неё есть тепло и полумрак. А за тишиной будут следить ушки на макушке, которые никогда не спят и ловят все пролетающие мимо звуки, знакомые и незнакомые.

Глава 16.   Лазутчица.

Звуки были важным занятием. Изучению звуков в квартире Сара посвящала большую часть своего свободного времени. Поначалу её пугали многие звуки, они были незнакомые и страшные. Услышав первый раз звук внезапно заработавшей на кухне кофемолки, Сара чуть не описалась от страха: она никогда не слышала такого грохота. Дребезг застал её врасплох, он был повсюду и нагло лез в самые уши. Подпрыгнув от страха, Сара рванулась вон из кухни. Её лапки работали почти как пропеллеры и развили такую скорость, что проскальзывали на керамической плитке, выстилающей пол кухни.
Со стороны казалось, что четыре лапы Сары превратились в колёса - так быстро она ими работала, улепётывая прочь. Забившись под диван и отдышавшись, Сара переждала грохот кофемолки. Выждав ещё немного - не повторится ли этот ужас и убедившись, что всё тихо, она потихоньку выползла из-под дивана. Осторожно, часто приседая и готовясь к отступлению, добралась до поворота в кухню. Осталось сделать всего один шаг и - вот она, кухня! Но Сара размышляла. Стоит ли? Или лучше никогда больше не появляться на этой ужасной территории? С одной стороны - уж очень страшно. А с другой стороны - там осталась миска, а в миске часто бывает вкусное молочко и ароматные кусочки мяса! Надо выбирать. Сара выглянула из-за угла. На кухне журчала вода, папа Михаил что-то делал в раковине, напевая себе под нос. Любопытство и аппетит взяли своё.  Сара ступила на опасную территорию.
- А, Сара, ты чего же это убежала, трусишка? Это всего лишь кофемолка. Чувствуешь, как пахнет кофе? – Папа Михаил с удовольствием вдохнул запах перемолотого кофе.
«Никакая я не трусиха. Давай я тебе ночью в ухо как завизжу, наверное, не так побежишь! Вряд ли до туалета успеешь добежать! Все вы храбрые, пока вас не касается! Я не трусиха, а осторожная. И ещё я маленькая. Мне не стыдно бояться, я многого не знаю, я только учусь». – Все эти слова были написаны на обиженной мордочке Сары. Затем обида на её мордочке сменилась безразличным выражением: «А мне всё равно!» Она прошлась по кухне, демонстративно виляя задом. Вот так состоялось знакомство с грохочущей кофемолкой.   
Постепенно Сара знакомилась и привыкала ко многим звукам, наполнявшим городскую квартиру. Она уже давно была знакома с шумом работающего холодильника. Он ей нравился, потому что редко проявлялся, в основном молчал. Познакомилась она и с журчанием воды в унитазе, и с грохотом воды о ванну, когда пряталась под ней. Был шум воды в канализации, но он не пугал, его почти не было слышно.
Сидя рядом с входной дверью, Сара познакомилась со звуком дверного звонка, мелодичного и приятного. Привыкла она и к звуку работающего телевизора. Но Сару пугала неожиданно  включающаяся реклама: громкая, резкая, противная. Кошка ничего не имела против иногда работающей стиральной машины. Нравился ей тихо шумящий фен, которым сушилась «Длинношёрстная». Она даже подружилась с пылесосом и часто играла со струёй воздуха, вылетающей из него. Ещё было радио на кухне, в котором пряталось множество гундосых людей.
Можно было смириться с криками и визгами, звучащими в квартире, когда сходилась вместе вся семья. И даже, когда приходили бесцеремонные гости к родителям. Но хуже всего, когда приходили гости к Серёжке с Шуркой. Со всеми этими звуками Сара постепенно знакомилась, стараясь уживаться с ними - куда же от них денешься? Но был один звук, с которым Сара не могла смириться. Она не могла привыкнуть к нему так, чтобы не обращать на этот звук внимания. Или хотя бы сделать вид, что не обращает на него внимания, игнорирует. Это был звук будильника, причём электронного. Он стоял на ночном столике в спальне мамы Анны. Ночью цифры светились. Каждую минуту одна цифра менялась на другую, а между цифрами мигали две секундные точки.
По утрам будильник издавал звуки скрипки, по струнам которой водил смычком, не смазанным канифолью, ученик-двоечник. Обречённый на вечную муку познания музыки. У такого будильника было одно бесспорное преимущество: с ним нельзя было проспать. Он будил людей, собак, кошек и даже соседей, к их большому огорчению. Саре редко удавалось проникнуть в спальню, днём дверь в неё была всегда закрыта. Да и ночью папа Михаил не позволял кошке спать на их кровати. Но Сара не была бы Сарой, не была бы Партизанкой, как её в шутку называла мама Анна, если бы не научилась незаметно проникать в спальню и прятаться за туалетным столиком, никем не замеченная.
Вечером, когда темнело, Сара начинала подготовку к проникновению в запретный и такой манящий мир. Проще всего проникать удавалось из туалета. Дверь туалета была всегда приоткрыта из-за кошкиного мини унитаза - чёрного совочка, соседствовала с дверью спальни. Мама Анна облегчала задачу Саре. Ей всегда требовалось несколько раз зайти и выйти из спальни, прежде чем окончательно улечься спать.
Мама заносила простыни и пододеяльники, поглаженные днём, выносила дополнительные одеяла детям, если ей казалось, что ночь будет прохладной. Перед спальней мама Анна оглядывалась: нет ли где поблизости Сары? Потом открывала дверь и спокойно входила. Сара же в момент открытия двери успевала юркнуть из туалета в спальню, между ног мамы Анны. Мигом заскочив под большую двуспальную кровать нужно было затаиться там и следить за перемещениями ног. Когда ноги выходили из спальни и дверь за ними закрывалась, Сара неторопливо выбиралась из-под кровати, запрыгивала на туалетный столик, стоящий в углу комнаты, обнюхивала все флакончики и баночки, разложенные на нём. Услышав подозрительные шумы, она прыгала за зеркало, скрываясь в тени туалетного столика.
Поначалу Сара пряталась под кроватью. Но вскоре место её схрона было обнаружено папой Михаилом, проснувшимся ночью и испугавшимся привидению, которое бродило по узкой спинке кровати: сначала в одну, а потом, развернувшись, в другую сторону. Этим привидением была Сара, решившая скуки ради поразвлечься, погулять по кровати, понаблюдать за спящими людьми. Особенно за папой Михаилом, присвистывающим и храпящим во сне. В ту ночь Сара была отловлена и бесцеремонно выставлена за дверь. В дальнейшем папа Михаил каждую ночь стал заглядывать под кровать: нет ли там хвостатой лазутчицы? Но юная диверсантка не отчаивалась.
Днём, во время послеобеденной дрёмы она разработала новый план проникновения, ещё более дерзкий. Который успешно реализовала на практике. И теперь пряталась за столиком, пока никем не обнаруженная. В первое же нелегальное посещение спальни Сара заметила на столике продолговатую коробочку, в которой светились цифирьки и мигали точечки.
Осторожно приблизившись к этому таинственному предмету и тщательно обнюхав его, Сара не почувствовала опасности. Этот предмет пах также, как и множество других предметов в квартире. На запах он был неинтересен. Но вот это свечение - оно привлекало. Потрогав лапкой часы, а это именно они светились в темноте, отсчитывая остаток ночи, и убедившись, что они не убегают и не нападают, а стоят смирно, Сара попыталась поиграть с мигающими точками. Может, удастся вытащить их оттуда? Но этого не получилось. Те продолжали ритмично подмигивать, смеясь над глупой кошкой. Оставалось заглянуть назад, посмотреть, кто там прячется и моргает зелёненькими глазками? Но сзади никого не было. Только выпуклая часть коробочки была тёплой. Да какой-то шнур уходил от часов вниз, за туалетный столик, и прятался в стене.
Сара примостилась рядом с часами, на столике. Она решила подождать - долго ли будет моргать ей эта коробочка? Ведь должна же она когда-то устать и заснуть? На полированном столике было прохладно и жёстко лежать, но на кровать Сара прыгать не стала. Сегодня ей нельзя было рисковать, она отлично помнила своё вчерашнее выдворение из спальни. Время шло, а ничего не происходило. Точечки всё так же маршировали в темноте, словно смеялись над караулившей их кошкой. Сара подобрала под себя лапки, обернулась хвостом и, незаметно для самой себя, задремала.
Разбудил её тот самый звук несмазанного смычка по струнам скрипки. Звук не разбудил, он ударил в уши и подбросил Сару на столике. В ужасе, не понимая, что происходит и где она находится, Сара отпрыгнула в сторону и приземлилась как раз на живот остолбеневшего папы Михаила. Михаил вскочил от того же звука будильника, но был сразу же опрокинут в кровать прилетевшей словно с потолка кошкой.
- А-а-а, опять это привидение! – Спросонок закричал папа Михаил, не понимающий - спит он или уже проснулся?
- Миша, что с тобой, что случилось? Тебе что, приснился страшный сон? – Мама Анна проснулась от крика мужа и звука будильника, который продолжал издавать свой противный скрип. Плохо видящая в тёмной комнате, мама Анна не заметила Сарку, которая уже соскочила с кровати и забилась под неё, трясясь от страха. – Да выключи ты наконец этот будильник, будь он неладен! Что ты кричишь, кто тебе приснился? – Она поглаживала мужа по груди, стараясь успокоить. Папа Михаил, размахивая бесцельно руками, кричал:
- Оно, оно! Она там! – И показывал жене рукой под кровать.
- Да выключишь ты будильник или нет? Весь дом разбудишь этой сиреной и своим криком. – Папа Михаил послушно выключил будильник. Наступила успокоительная тишина. – Кто там, ОНО или ОНА?
- Что? Какое там ОНО? Сарка у нас под кроватью. Она напугала меня до смерти - прыгнула на кровать и придавила меня. А сейчас эта дрянь прячется у нас под кроватью. Вот я ей сейчас задам жару! – Папа Михаил опустил ноги и встал на четвереньки, заглядывая под кровать.
- А ты уверен дорогой, что кошка тебе не приснилась? - Мама Анна не очень-то поверила в рассказ перепуганного мужа.
- Как же, приснилась! Вон она - сидит и сверкает своими страшными глазищами, пугает меня. Сейчас я её вытащу оттуда. – И папа Михаил, закряхтев, полез под кровать. Но Сара выскочила с другой стороны и запрыгнула на маму Анну.
- Здесь она, Миша! Вылезай, я её поймала. Да ты вся дрожишь, киска. – Мама Анна прижала к себе кошку, которая понемногу отходила от недавнего звукового кошмара. Сара благодарно лизнула в губы свою спасительницу и заурчала. – Разве так можно кричать, Миша? Ты напугал и меня, и нашу малышку. У неё ведь может случиться стресс от таких волнений.
- Ага, ты ещё скажи, что от стресса она начнёт заикаться. – Папа Михаил вылез, наконец, из-под кровати и пытался ногой попасть в тапочек, который никак не хотел надеваться на ногу. Пришлось наклоняться и поправлять загнувшийся кант. – Ты лучше спроси это маленькое чудище, как она к нам пробралась в комнату? Ведь я вечером проверял под кроватью - её не было, это точно. Может, она обладает талантами Копперфильда и проходит через закрытые двери? Тогда милости просим к нам в цирк, руководителем аттракциона «Раздвигающая стены и пробивающая двери». Ей цены не будет, зал будет набит до отказа.
- Да ну тебя, Миша. Ничего я спрашивать у неё не буду. Сам вчера не доглядел, а теперь наговариваешь на кошку. Видишь, как она нас любит? Даже ночью не может с нами расстаться. Ты боишься спать одна, мурлыка? Теперь будешь спать с нами, я тебе разрешаю. – Разомлевшая Сара затихла на груди у мамы Анны, закрыла глазки и лишь изредка посапывала. – Моя маленькая красавица, напугал тебя папа Миша, да? Вот я его отругаю за это.
- Ну, как всегда, я во всём виноват. И недоглядел, и напугал, и получил сполна с самого утра. Вот и делай после этого добро людям и зверям! А, ну вас. Разбирайтесь тут сами, без меня. Мне пора собираться. Но учти, Анна. – Папа Михаил заговорил строго, так, как он обычно разговаривал с нерадивыми студентами. – Слабохарактерность ни к чему хорошему не приводит. Сегодня ты разрешишь ей спать в нашей кровати, а завтра она написает нам на одеяло, устроит ночью «Лебединое озеро». Но тогда уже будет поздно, тогда я буду принимать жёсткие меры. Можно даже сказать, крайние и непопулярные меры. – Папа Михаил потряс для верности кулаком.
- Перестань, дорогой. Ты, как обычно, всё драматизируешь и преувеличиваешь. Всё будет хорошо. Не порть себе с утра настроение. Я сейчас встаю и буду готовить завтрак. А ты иди, умывайся.
Папа Михаил, всё ещё недовольный, вышел из спальни.
Вскоре послышался шум спускаемой в туалете воды. В окнах забрезжил рассвет, ночь уступала дорогу утру.
Эта ночь принесла Саре много интересного. Она была рада, что её потайное убежище и способ проникновения в него не были рассекречены. Можно было и в дальнейшем использовать их для проникновения в спальню. Но со следующей ночи эта способность лазутчика отпала сама собой: дверь в спальню перестала закрываться на ночь. Сара своей хитростью и притворством отвоевала ещё одну комнату под своё жизненное пространство. Под ту территорию, которая, как считала практичная кошка, принадлежала только ей. А люди лишь временно проживали здесь, чтобы обслуживать Её Величество Сару Бобкет!

Глава 17.    Компромиссы.

Была в доме лишь одна территория, претендовать на которую Сара не решилась. Ей пришлось пойти на компромисс со своей любознательностью и напористостью. Но это было сделано, как сама себя оправдывала Сара, только во имя собственного здоровья. Этой территорией был подоконник в спальне, на котором хозяйственная мама Анна разводила цветы. Но не простые цветы, которые сразу же попыталась бы съесть или покусать прожорливая Сара. Это были, к большому сожалению, кактусы. Огромные, высотой почти с метр, колючие и оттого страшные кактусы.
Сара уже имела неосторожность познакомиться с ними поближе. И поплатилась несколькими острейшими уколами этих монстров, отчего нос любопытной кошки распух на несколько дней, отбив охоту дальнейшего знакомства. Колючки американских кактусов выделяли при уколе специфическую ядовитую жидкость, защищаясь таким воинственным способом от поедания самих себя различными любителями сочненьких плодов. С помощью яда, содержащегося в кончиках иголок, который, конечно же, не в состоянии убить огромных жирафов и даже маленьких кошек, эти растения отбивали аппетит и причиняли физические страдания охотникам распускать языки и совать свои любопытные носики куда ни попадя!
Сара испытала всё это на своём собственном носу и больше желания близкого знакомства с гордым цветком у неё не возникало. Спальня, запретная, манящая, в которую так стремилась проникнуть пронырливая кошка, оказалась совсем не гостеприимной. Выяснилось, что кроме интересных мест, обследованных и покорённых, там находятся две неприятные вещи, которые были нисколько не рады появлению хвостатого создания, а наоборот, всячески пытавшиеся выжать непрошеную гостью и не желавшие покоряться чужакам. Это были часы и кактусы. Они вели тонкую игру: никто из них открыто не нападал, но и отступать они явно не собирались. Сара тоже на рожон не лезла.
Ей нужно было выработать план действия. С чего она начала? Конечно же, со своего любимого занятия - с послеобеденного сна. Смачно умяв тарелку мяса, выловленного доброй и щедрой мамой Анной из борща, Сара умылась, потёрлась благодарно о ноги своей кормилицы и устроилась на тёплом диване. Детей не было: Серёжка был в школе, Шурка ушла в гости к подружке. Папа Михаил был, как всегда, на работе. Никто не мешал предаваться любимому занятию Сары – дремать и размышлять. А подумать было о чём. Неожиданно для неё самой возникли две проблемы: часы и кактусы. Необходимо было срочно разработать тактику и стратегию поведения с этими опасными соседями. Пускать всё на самотёк было не в правилах мудрой Сары. Ей с молоком передался наказ матери, кошки Путчистки: «Если можно избежать драки – убегай. Но если драка неизбежна - начинай первой, вздыбь шерсть, покажи, что ты огромная, страшная - и нападай. Но всегда думай: думай перед опасностью, думай во время опасности и думай после устранения опасности. Используй хитрость, а не силу. Обмани доверчивого, измотай сильного, подружись с умным, похвали глупца и ты всегда будешь победителем».
Сара свернулась калачиком, вздохнула тяжело и протяжно, пошевелила ушами, улавливая звуки. Всё было тихо и спокойно, можно было продолжать неспешные размышления. «Вот если бы со мной были мама и бабушка - они бы быстро подсказали, что делать и как лучше справиться с этими монстрами. А уж втроём мы одолели бы их шутя и играючи. Но нет со мной ни мамы, ни бабушки, всё приходится додумывать самой. Знали бы они, как тяжело мне здесь одной, совсем одной. Кругом страхи, звуки, скрипы, заросли, и чьи-то глаза. А я одна против всех, никто мне не поможет, о-хо-хо!».
Сара ещё долго жалела себя, такую бедненькую и несчастную, всеми брошенную сиротинушку. А, нажалевшись, начала очень практично, не по-детски рассуждать.
«Объединиться ни с кем я не могу. Значит, придётся действовать в одиночку. Что ж, мне не привыкать, прорвёмся. Главное, у меня есть мозги, и они у меня развиты не по годам, как часто говорила моя бабушка. Вариантов не так уж и много.               
Можно драться, а можно действовать хитро, без опаски быть съеденной. Если ввяжусь в драку - результат будет быстрый, но будет ли он устраивать меня? Это большущий вопрос. Если начну хитрить, то, конечно же, я всех перехитрю, в этом мне равных нет. Даже при всей моей скромности, разве можно сравнивать мои умственные способности с этими недоумками – часами и кактусами? Одни растопыривают свои колючие лапы, другие только и умеют, что глупо подмигивать: ать, два, ать, два. Но на хитрость уйдёт много времени, а есть ли оно у меня? Конечно, есть, куда же мне спешить. У меня есть еда, питьё и тёплое, уютное жилище. И мне надо сделать так, чтобы никаких подозрений не возникло у так называемых хозяев этого дома, что я веду работу по захвату всей, пока ещё принадлежащей им территории. Для этого мне нужно быть очень осторожной. Очень. И не делать ни малейших ошибок. Быстро расправиться я смогу только с часами. Толкну их посильнее и полетят родимые на пол, как мешочек с «Вискасом». Плюх и готово! Я видела, как на кухне мама Анна бросила вниз чашку, когда её мыла. Так от той остались только ма-а-ленькие кусочки. А как мама Анна переживала, как сильно причитала, пытаясь сложить вместе все эти кусочки, но ничего у неё не получилось. И чашка отправилась прямиком в мусорное ведро. Столкнуть эти часики мне раз мяукнуть. Я уже попробовала их сдвинуть, можно обойтись одной левой лапой. Но что будет потом? «Короткошерстный» сразу поймёт, чьих лап это дело. Он сообразительный, а на меня у него большой зуб растёт. Это мне ни к чему. Будут неприятности. И я догадываюсь, у кого. Нет, с ними я разберусь иначе. Красиво и виртуозно. Когда утром эта гадость начинает орать, то вскакивает «Короткошерстный», тянется к ним, щупает их и они замолкают. А делает всё это он почти с закрытыми глазами, ещё не проснувшись. И всё, что мне нужно, так это ночью пододвинуть этих несносных пищалок на край стола. Осторожненько так пододвинуть, чтобы никто ничего не слышал. Потом спрятаться и ждать. Ждать утра. Они заорут, «Короткошерстный» дёрнется и всё! Дело сделано. Будем бам-с, тарарам-с! Но кто виноват в этом бам-с? Сара? Извините, но Сара тут ни при чём. Она вообще может быть далеко, в другой комнате. Виноват в этом только один – «Короткошерстный», с него и спрос. А уж мама Анна найдёт способ, как с него спросить! Не завидую я ему! Ну что ж, как говорит моя бабушка - у каждого своя судьба, свой чердак. Кто-то по помойкам бегает, а кто-то, извините, с блюдца ест, да спит на кровати. Чудесно, чудесно. Здорово придумано, я собой довольна».
Сара прервала свою дремоту, потянулась, погладила лапкой мордочку, облизнулась и вновь улеглась, закрыв глаза.
«Мама, ты можешь мной гордиться, я вся пошла в тебя. Когда мы встретимся, я расскажу тебе о своих похождениях, посмеёмся вместе. Вот, с одним противником покончено, можно ставить точку на них. Осталось только выждать удобную ночь. Лучше после тех двух дней, когда «Короткошерстный» не ходит на работу. Вот тогда он утром вскакивает от этого пиканья как ошпаренный кот и тычет своими ручищами куда ни попадя, иногда роняя пузырьки, стоящие на столике. Ему уже тогда достаётся от мамы Анны. А уж после такого грохота я ему не завидую. Всё, с этим всё ясно. Переходим ко второй проблеме, к колючке Или пока не будем переходить? Может, отдохнуть чуть-чуть, расслабиться, а то что-то сильно много я стала напрягать свою голову, как бы не заболеть. А это что за шум? Кажись, Шурка в подъезд зашла, поднимается. С ней ещё кто-то идёт. Вот народ! Не то что мы, кошки! Ступаем тихо, бесшумно, никто нас не слышит, никакой пёс шелудивый или мышка-норушка. А эти топают как слоны. Бабушка говорила в таких случаях: «Будто слоны вырвались из зоопарка». Что это значит – мне не понятно, но смешно. Пойду встречать. Посмотрю, кто это ко мне в гости ещё припёрся? Наверняка такая же соплячка, как и Шурка. Опять начнут тискать и за хвост таскать, а мне изображать счастье и радушный приём. Надоело, но ничего не поделаешь, хозяйке дома нужно быть гостеприимной, внимательной и вежливой. Так мама учила. Если даже очень хочется этих гостей схватить лапой за ухо и повести, повести далеко-далеко, но нельзя, нужно сдерживаться. До поры до времени».

Глава 18.    Подружки.

Сара спрыгнула с дивана и побежала к входной двери. Мама Анна, хозяйничающая на кухне, увидела подбежавшую кошку.
- Сарунчик-дорогунчик, ты кого встречаешь? Жаль, что ты говорить не можешь, а то бы объявила мне, как мажордом в Англии: «Ваша дочь, миссис». Или: «Ваш сын, мэм». Может, в Англии уже есть говорящие кошки, а? – Мама Анна была в отличном настроении, у неё сегодня впервые получился чудный пирог с грибами, ароматный и красивый, с хрустящей корочкой. Мама Анна вытерла руки полотенцем и подошла к двери. – Ты не ошиблась, Сара, это действительно идут к нам?
Сара недовольно посмотрела на маму Анну, всем своим видом говоря: «Не знаю как в Англии, миссис Анна, я там не была. Да и моя мама тоже. Может быть у них там от такой жизни и кошки говорят. Но вот у меня, как говорила моя бабушка, абсолютный слух и ошибки быть не может - это ваша дочь топает, мэм! Уж поверьте, я в этом деле виртуоз. Вот нюхом нас обидел создатель, наградил этим почему-то никчемных псов. По нюху я Шурку от Серёжки за десять метров не отличу, хвастаться не буду. А вот уж слухом не обделена: шаги Шурки от шагов соседа-пенсионера с закрытыми глазами отличу».
В дверь позвонили. Мама Анна щёлкнула замком и оглянулась с восхищением на Сарку – на пороге стояла Шурка со своей подругой. Сара опасливо отбежала от двери, спряталась за углом, осторожно выглядывая оттуда.
- Привет, мамуль. – Шурка перешагнула порог и повисла на шее у матери.
- Здравствуйте, тётя Аня. – Подружка топталась у дверей.
- Привет, дорогая. – Мама Анна нежно обняла дочь. – Здравствуй, Нинуля. Чего ты топчешься? Заходи, не стесняйся.
- Я пришла кошечку вашу посмотреть, можно? А где она? – Нина, подружка Шурки, сбросила пальтишко, шапку и сняла сапожки. Осторожно поставила на пол свою маленькую сумочку. Нина была модной девочкой, за её воспитанием и внешним видом следила няня, пока мама, известная в Москве бизнес-леди, работала почти круглосуточно.
- Можно, можно. Только сначала давайте я вас покормлю, у меня пирог готов, вкусный такой.
- Да нет, мам, мы не хотим. Мы у Нинки поели, нас тётя Вера кормила.
- Да, и чем же она вас кормила?
- Она опять пичкала нас рыбой, какой-то сёмгой. Нажарила с картошкой и заставляла есть. Бр-р, надоело. Я свой кусок спрятала и вашей кошечке принесла, можно? – Нина полезла в сумочку и вытащила завернутую в промасленную бумагу рыбу.
- А мне рыба понравилась. Я с аппетитом навернула. А потом ещё персик съела. Даже два. – Шурка погладила себя по животу и улыбнулась.
- От персиков меня уже тошнит. Вот киви пошли хорошо, они кисленькие. И сок апельсиновый ничего, пить можно, хотя и не только что выжатый. – Нина капризно надула губки.
- Теперь мне понятно, что есть вы не хотите. – Мама Анна удивлённо вскинула брови. – Ну, давай тогда покормим нашу Сару вашими деликатесами. Вон она выглядывает из-за угла, уже, наверное, почуяла рыбку. Девчонки, проходите пока на кухню, я здесь буду Сару кормить. – Мама Анна развернула свёрток и понюхала рыбу. Это действительно был большой кусок сёмги. – Здесь ей на два раза хватит. Сара, иди сюда! – Мама Анна громко крикнула. – Тебе деликатес принесли.
Сару не нужно было долго звать, тем более на кухню. Особенно, когда оттуда потянуло ароматным запахом рыбки.
Мордашка Сары уже выглядывала из-за кухонной двери. Вид белого мяса заставил Сару сглотнуть набежавшую слюну и непроизвольно сделать шаг по направлению к миске. Осторожничала Сара только из-за присутствия на кухне посторонней маленькой девочки.
«Заманивают рыбой, знают, что устоять не смогу. А потом начнут за хвост таскать. Это уж точно. А, пропади оно всё пропадом! Главное, наемся до отвала, когда ещё такая удача подвернётся. И пусть таскают за хвост, оно того стоит, му-р-р».
Ноги сами понесли вечно голодную кошку к ароматным кусочкам, накрошенным щедрой рукой мамы Анны в миску. Нинуля впервые услышала бодрый топот четырёх лап и через секунду раздавшееся чмоканье уткнувшейся в миску кошки. От удивления у девочки раскрылся рот: через пятнадцать секунд тарелка была пустой, вылизанной до блеска маленьким проворным язычком. А Сара тыкалась своим розовеньким носиком в пол вокруг тарелки, надеясь отыскать хоть какой-нибудь завалящийся комочек вкусности. Но все усилия были напрасны - нигде ничего не было. Сара облизалась, присела и задней лапой почесала за ухом.
В кухне было тихо, все внимательно смотрели на кошку. Нинуля остолбенела. Ей и в голову не могло прийти, что такая маленькая кошка, у которой, по мнению рекламы, желудок меньше напёрстка, может в мгновение ока слопать огромный кусок жирной рыбы. Первой прервала молчание Шурка:
- Вот видишь, подружка, какой у нас котёнок? Красивый, правда?
- Какой же это котёнок? – Удивлённо вскрикнула Нинка. – Да это же целая проглотида! Она больше нас может съесть! Вот когда мы были на отдыхе в Испании, то в зоопарке нам показывали тигрят: белых таких, как волосы у тёти Светы, маминой подружки. Так им всего шесть месяцев было, они побольше вашей Сары будут раза в три. Кормят их только мясом. Бросают куски за загородку - и они давай друг у дружки отнимать. Кто смел, тот и съел. Но ваша Сара с ними не сравнится: она их всех переест, точно!
- А ты, Ниночка, с мамой ездила в Испанию? – Заинтересовалась мама Анна.
- Да нет же, тётя Аня. Маме некогда, она деньги заколачивает с утра до ночи. А ездили мы с тётей Верой, няней моей. Она всю дорогу кудахтала, чтобы я к тиграм близко не подходила. Вдруг они меня скушают, а что она тогда моей мамке покажет? Говорит, за всю жизнь не рассчитаюсь с твоей мамкой. Скукотища.
- Мам, а может пусть наш папка тоже до ночи будет работать? И тогда мы все вместе в Испанию поедем? – Затеребила Шурка маму Анну за передник.
- Не получится, доченька. Даже если папа будет круглосуточно работать - мы всё равно не сможем съездить в Испанию. И потом, ты ведь хочешь, чтобы он тебе на ночь сказки читал: про лису Алису, про мальчика-с-пальчика? А летом мы обязательно на море поедем, на Чёрное, в Одессу, к твоей бабушке с дедушкой.
- Тётя Ань, а вы отпустите Шурку с нами. Мамка сказала, что летом она меня отправит куда подальше, чтобы я ей не мешала. В какой-то Тайланд. Там, говорит она, прикольно. Цветочки разные, как положено. Ну, конечно, змеи, тигры, крокодилы. Обезьяны всякие. Вот бы мы повеселились, а то мне одной какой интерес? Отпустите, тёть Ань?
- Мам, отпустишь меня? – Глаза у Шурки разгорелись.
- Да вы что? Я здесь с ума сойду, за тебя переживая. Там, значит, крокодилы, тигры, змеи и вы с ними? Разве я выдержу такое? Нет, нет и нет. Да и дорого это для нас, Нинуля. – Мама Анна вздохнула огорчённо.
- Да что вы, тёть Ань. Вы только отпустите Шурку, а мамка всё оплатит, у неё знаете сколько денег? Вот сколько, на всех хватит. – И Нинка провела ладонью выше своей головы, показывая, на сколько велико богатство её мамы. – Да и не одни мы будем, за нами обязательно увяжется тётка Вера, без неё меня мамка не отпустит.
- Ну, не знаю, надо подумать, посоветоваться с папой. До лета ещё далеко, много воды утечёт. А вы идите, поиграйте с Саркой, ей нужно растрястись после такой объедаловки. Шурка, покажи гостье, чему ты научила нашу красавицу.
- Мам, раньше ты называла меня своей красавицей, а теперь Сарку так называешь. Мне обидно. – Шурка демонстративно надула губки. Нинка рассмеялась.
- Конечно же - ты моя красавица. – Мама Анна обняла и прижала к себе дочку. – И любимица, и умница, моя лапочка. Ты же моя дочура драгоценная. А Сарка наша красавица, общая для всех. Значит, она и твоя красавица, ведь так? – Шурка довольная, кивнула. – Идите, играйте, а у меня ещё дел полно, нужно ужин готовить.
Шурка подхватила на руки кошку и девчонки, смеясь и щебеча, убежали. Мама Анна удивлённо покачала головой, тяжело вздохнула и принялась за приготовление ужина. Вскоре из комнаты послышался командный голос Шурки: «Сара, служить. Служить. Ай, молодец. Сара, принеси, принеси фантик. А вот ещё что она у нас может».
Раздавался смех, крики «браво» и аплодисменты. Сара решила честно отработать свой кусок рыбы и старалась изо всех сил. Она пыталась ходить на задних лапах и даже подпрыгивать за игрушкой. Прыгала в обруч и приносила в пасти фантик от конфеты, брошенный Шуркой. Но больше всего Сара любила играть в хоккей. На пол бросалась конфетка-карамель или крышка от бутылки и Сара носилась за ней: то настигая в прыжке, то отбивая лапами и кувыркаясь. Увлеченные происходящим, в игру подключились Шурка с Нинкой. Их радостные визги вперемешку с криками: «гол», «штанга» доносились до кухни, где мама Анна готовила ужин и улыбалась, радуясь за детей.
Вскоре девчонки показались в прихожей – Нинка засобиралась домой.
- Что, Ниночка, уже уходишь? Чего ты так быстро? – Мама Анна бросила удивлённый взгляд на часы.
- Да мне нужно домой, сейчас придёт англичанка, будет меня учить всяким «гуд мохнинг» и «камин, плис». Мамка совсем туркнулась - хочет меня трем языкам научить. Говорит, тебе, доча, надо идти дальше мамы, надо быть перпективной невестой…
- Перспективной, наверно. – Рассмеялась мама Анна.
- Точно, тёть Ань. Надо, говорит, выйти замуж так, чтобы муж работал, а жена наслаждалась отсутствием мужа.
- О, мудрая у тебя мама. И что же ты, уже готовишься к замужеству?
- Да пока не очень. Я же маленькая ещё. Вот она мной и командует. Наводит ко мне всяких «тиче», они такие занудные. Только и слышишь от них: «битте, дритте, лалала». А я им в ответ: «гудбай и оревар». А мамка всё о деньгах переживает. Вчера обиделась на меня, всплакнула. Говорит: «Я в тебя столько денег вложила, а ты меня не слушаешься». Прикольно, да, тёть Ань? Как будто я копилка. Ну ладно, потопала я. Пока, Шурка. Завтра заходи, посплетничаем. До свиданья, тёть Аня. Пока, Сарка, целую! – Нинка помахала рукой и послала воздушный поцелуй кошке.
Закрыв за девочкой дверь, мама Анна удивлённо вздохнула.
- Да, не по годам развита девочка. Вот, что значит, отца нет, а мама постоянно деньги зарабатывает. С дочкой поговорить некогда. Дочь вырастет, а мама и не заметит. Потом будет локти кусать, да поздно. Не очень-то я хочу, чтобы ты с ней дружила, слышишь Шурка? Испортить тебя она может.
- Ну, что ты мам. Мне и самой Нинка не нравится. Задаётся она много. Только и слышишь от неё: «А вот когда мы были в Испании, а вот мы ходили в цирк во Франции, а вот мы поедем летом туда-то, забыла, куда». – Шурка передразнила подружку, подбоченившись. – А мы, мам, лучше поедем к бабушке, в Одессу, правда? Зачем нам эта заграница? Нам и здесь хорошо. Дома всё равно лучше, все свои. И язык учить не надо.
- Э, нет, дочура, язык тебе учить всё равно придётся. Но в остальном я с тобой согласна. Отдохнуть можно и у нас на родине не хуже, чем за границей. А уж наши зоопарк и цирк самые лучшие в мире, это тебе и папка подтвердит. Никто с нами не сравнится. А помнишь, летом мы все у дедушки Бориса отдыхали, красотища там какая! Помнишь, Шурка? – Шурка закивала головой. – Воздух чистый, не надышишься, поля цветут как на картинке. Речка, озерцо, банька – красотища! Здоровьем всё так и пышет. Продукты натуральные, дедушка утром яичек приносил, прямо из-под курочек. Молочко брали у соседки парное, рыбку какую я жарила - щуку! Она получше всякой сёмги будет. Не мороженная, только что выловленная…
- Мамуль, давай скорее поедем к дедушке, ты так рассказываешь, что у меня слюнки потекли. И дедушка скучает без нас, ему ведь грустно одному?
- Конечно, скучает. И я по нему скучаю. Что-то давно он не звонил, как там его здоровье? Нужно обязательно съездить в эти выходные, проведать его. Папку надо озадачить, пусть машину готовит. Сделаем сюрприз дедушке, приедем всей гурьбой. Согласна? – Шурка закружилась по кухне, кивая головой. – Осторожно, осторожно, не упади. А Сарка где? Спит? Пойдём в комнату, начинается мой любимый сериал «Санта Барбара». Сто тридцать шестая серия сегодня, нужно не пропустить.
А Сарка действительно уже спала на кресле, утомлённая представлением, устроенным в честь юной гостьи. Её не интересовал американский сериал про красивую жизнь. После от души съеденного куска рыбы Сару уже ничего не интересовало. Она уснула, прикрыв глазки хвостом.

Глава 19.  Спасатель.

Ночью пошёл снег. Было тихо, безветренно. Снег падал большими хлопьями и быстро покрывал ещё тёплую землю. Первый осенний снег в уходящем 1995 году. Был всего лишь
конец октября и этот снег, конечно же, долго не залежится. Через денёк-другой он растает, но пока вся округа деревни Вязовки была девственно-чистой. Хлопья укрыли дорогу, тропинки, украсили гоголем – моголем деревья и крыши домов.
Выпавший снег принёс радость и огорчения. Всегда радовался выпавшему снегу Моська. Он пьянел от безмолвной красоты, носился, прыгал и визжал, как глупенький щеночек, отпущенный на свободу. Ещё он любил ловить снежинки, гонялся за ними, пытаясь сбить лапой или проглотить. Пока снег лежал чистый - можно было в нём поваляться, почистить свою свалявшуюся за лето шкуру. Заодно и избавиться от надоедливых блох.
Выпавший снег раздражал козочек. Им хотелось пощипать свеженькой, сочненькой травки, а где её найдёшь зимой? Приходилось довольствоваться припасённым на зиму сеном. А что за радость есть всю зиму безвкусное сено? Вот козочки и блеяли недовольно при виде падающих с неба снежинок.
Предстоящую зиму всегда неохотно встречали кошки. Они любили солнышко, тепло, высокую траву, в которой так легко  прятаться и охотиться. Ничего этого долгой зимой не будет. Будут голые открытые пространства, на которых кошки в тёмных шкурках заметны ой как далеко. Будет холодный снег, в котором утопали коротенькие кошачьи лапки. Приходилось тратить свои силы при перебежках на высокие прыжки. Будет глубокий снег, куда не рисковали соваться даже молодые сильные коты, не говоря уже о стареньких кошечках, вроде Перестройки. Будет, что ещё хуже, лёд. Он вынуждал кошек постоянно выпускать когти при пробежках, а на таких лапах далеко и быстро не убежишь. Лапки ранились острыми краями спрессованного снега и наледи. Приходилось долго отлёживаться в тёплых сенях деревенского дома, зализывая болезненные раны и проклиная невесть откуда берущуюся зиму с адским холодом.
Только одно местечко привлекало зимой любопытных хвостатых. И то, до поры, до времени. Этим центром притяжения было замерзающее в морозы озеро возле домика деда Бориса.
Открыла это место прошлой зимой Перестройка, когда случайно забрела на озеро, слоняясь по деревне без дела. Снега в тот год выпало мало, а морозы стояли трескучие. Скованная льдом поверхность озера не была занесена снегом: она казалась отполированной, как стекло. Перестройке по какой-то надобности потребовалось пересечь гладь озера.
Она бежала рысцой, скользя по льду и проклиная в очередной раз зиму. Внезапно когти выпустились во всю длину и кошка затормозила всеми четырьмя лапами. Шерсть вздыбилась на загривке, кошка выгнула спину, готовясь к атаке или бегству: прямо на Перестройку из глубины озера выплывала огромная рыбина, карп или буффало, она не успела разглядеть. Ткнувшись носом в лёд, рыбина зашевелила ртом, словно смеясь над беспомощностью кошки, махнула плавниками, прощаясь, и уплыла в темноту озера.
Перестройка от неожиданности присела прямо на холодную поверхность, она была подавлена и ошеломлена. Как так? Прямо под ней плавает такая аппетитная рыбка, которую можно легко ухватить лапой, а она об этом ничего не знала до сих пор? Облизываясь от нетерпения, Перестройка всматривалась в прозрачную гладь озера. У неё перехватило дух: вон ещё одна проплыла, а вон ещё и ещё! Ба, да они здесь все разные! Большие и маленькие, тощие и упитанные, с чешуёй и без неё, такую можно глотать без всякой разделки. Перестройка сглотнула слюну и побежала в сторону дома. Нужно было обсудить эту проблему с Приватизацией. Вдвоём они мигом наудят столько рыбы, что хватит до следующей зимы.
Перестройка прибавила шаг и скрылась в сарае, где недовольно заблеяли козы. Вскоре оттуда устремились к озеру уже две тени. Впереди резво бежала Перестройка, оглядываясь на свою подельницу, Приватизацию, которая не очень-то и поверила в такую невероятную историю. Но от нечего делать всё же решила развеяться. Если не получится подкрепиться, то уж высмеять свою старшую коллегу удастся точно. Подбежали к озеру. «Пора выпускать когти, будь начеку, охота началась» - тихонько промяукала Перестройка.
Приватизация тряхнула мордашкой и спрятала ухмылку в длинные усы. Обе кошки заскользили к середине озера, туда, где лёд был отполирован морозом до прозрачности. Но уже через несколько метров язвительная ухмылка исчезла с мордашки Приватизации. Она только что наступила на проплывающую под ней рыбёшку! Это было правдой! В это трудно было поверить, но рассказанная история оказалось не выдумкой стареющей Перестройки, не её видениями, а явью! Под лапами резвились живые, жирные, переливающиеся яркими цветами рыбины.
«Да здесь хватит на всех кошек нашей деревни! Да что там деревни, на всех кошек и котов округи!» - промелькнула молнией голодная мысль в маленькой головке Приватизации. «Начну вот с этой, толстенькой и такой сочненькой, му-р-р!» - слюна капнула на разевающую рот краснопёрку и тотчас застыла на льду. Приватизация ловко подпрыгнула, выгнулась, всей своей массой навалилась на застывшую поверхность, пытаясь лапами пробить преграду и зацепить когтями такой близкий обед. Но ничего не получилось!
«Да, тут только лапы отбивать. Что же придумать? Эй, рыбка! Ты пока поплавай здесь, рядышком, но глубоко не заплывай, мы сейчас что-нибудь придумаем для более близкого знакомства» - Приватизация поскребла лёд когтями, оставляя неглубокие бороздки.
Рыбы и не думали уплывать, их собралось уже штук пять. Они снизу глядели своими изумлённо-округлившимися глазами на представление, разыгрываемое сверху двумя кошками. Рыбы весело разевали рты, покачивали головами, хвостами и призывно помахивали всеми своими плавниками. Им нечасто выпадали такие развлечения, особенно зимой. Подбежала Перестройка и яростно зашипела, приблизив морду к холодной поверхности озера. Это было публичное унижение, которого кошки уже давно не испытывали.
«Хорошо, что дедушка не видит нас» - буркнула Приватизация, оглядываясь на дом деда Бориса.
«Да, уж, подруга, это точно. Так и слышу его грозный голос и вижу прокуренный палец под своим носом: «Дармоедки! Обленились настолько, что рыба между лап проплывает, а вы и усами не шевелите. Вот ужо я вас хворостиной огрею, чтоб жизнь сметаной не казалась!». А тут и Моська прибежит на наш позор полаять. Потом растрезвонит всем кобелям, что кошки форму потеряли и можно их смело объедать, му-р-р, жуть!» - Перестройка поёжилась, то ли от обрисованной неутешительной перспективы, то ли от мороза.
«Нужно что-то придумать. Мы не можем вернуться ни с чем. Козы слышали наш разговор и теперь эти рогатые всем разблеют о нашем позоре. Отступать поздно. Придётся попортить нам свои коготки, расковырять эту преграду и вытащить оттуда хотя бы по одной, хотя бы по ма-аленькой рыбёшечке. Мы их протащим по всей деревне, по всем закоулкам. Покажем этому глупенькому Моське, утрём нос  дурно пахнущим козам и, если повезёт, покрасуемся перед самим дедушкой. Докажем ему, кто в доме основной добытчик, кто охотник, кто хозяин…» - распушила хвост Приватизация.
«Ну, ну, подруга, ты не зарывайся. Хозяин у нас дедушка. А вот втереться к нему в доверие нам не помешает. А то все лучшие кусочки достаются хитрецу Моське. А если мы и сегодня опозоримся, то нас чего недоброго даже козы смогут отодвинуть от тёплой печки. Будем мёрзнуть на крылечке и никто нас за ушком не почешет» - на глаза Перестройки навернулись слёзы.
«Перестань, подруга, не время слёзы лить. Рано ты списываешь нас на крылечко. Мы ещё покарябаемся. Не очень-то у меня получается, давай, подсобляй мне» - Приватизация энергично заработала передними лапами, пытаясь раскопать лазейку. Ей, натужно сопя, принялась помогать Перестройка. Через пять минут обе кошки выдохлись, а ямки получились не глубже сантиметра. Приватизация принялась лизать замёрзшие и пораненные лапы.
«Сюда бы позвать нашего здоровяка Моську с его огромными лапищами. Или этих вульгарных, вечно жующих и гогочущих коз с их копытами, уж они в два счёта пробили бы нам отверстие. А дальше дело за мастерством! Хвать лапкой и рыбка у нас на коготке. Так ведь, красавицы вы наши? Вы куда это засобирались?». Вопрос Приватизации был адресован рыбам, которые заскучав от бездействия кошек, заторопились по своим более важным делам. Им пора было подкрепиться - и на боковую, в уютные тёмные местечки.
«Ты гляди, подруга, они собрались уплывать. Постойте, постойте, мы ещё покопаем и скоро до вас доберёмся».
«Бесполезно всё это, не осилим мы» - Перестройка остановила свою более молодую и настырную коллегу, которая уже принялась за продолжение бесплодных раскопок. – «Тут надо действовать не лапами, а головой. Появилась у меня одна мудрая идея. Побежали, по дороге расскажу» - Перестройка побежала к краю озера, к тому месту, где разгорячённые баней люди прыгали с деревянных мостков прямо в обжигающую воду. 
Кошки не понимали странных поступков людей. Они настороженно относились к воде, мутной, холодной и загадочной. Но в воде была вкусная еда и сегодня было не до предрассудков. Приватизация, не понимая что происходит, медленно потрусила за Перестройкой, оглядываясь на свои теперь уже бесполезные раскопки.
Вдоль берега, от дома деда Бориса к бане промелькнула бесформенная тень. Это была, конечно же, тень вездесущего Моськи, который уже давно наблюдал за этой странной парочкой, раскрыв пасть от любопытства. Сидя в кустах, в засаде, на берегу озера, Моська удивлённо глазел на странные прыжки и сосредоточенные движения лап кошек. То ли закапывающих, то ли, наоборот, раскапывающих нечто на середине замерзшего озера. Через полчаса в голову Моське забрела простая мысль.
«Закапывают. Точно. Украли у деда мясо и закапывают в снежок. Ну надо же, до чего умные эти кошки! Закапывают не где-нибудь, а посредине озера, да ещё в лёд! Так же поступает и дедушка Борис, закладывая мясо в холодильник, на длительное хранение. Вот чертовки, кто же их этому надоумил? Ну и голова у них, два уха! Только просчитались, милочки, есть головы и поумнее ихних! Я ведь тоже не из простых буду, не недоумок какой-то. Как никак, а воспитывался в приличном цирковом обществе, хоть и клоуном был воспитатель. Но сейчас не об этом, славой после сочтёмся. Ай, да тихони. Вечно около дедушки трутся, мурлычат, курлычат, в доверие втираются. Не зря говорят: в тихом омуте кошки водятся. Воровки на доверии. Такие бывают, мне мои псы-дружбаны рассказывали. Дедушка размяк, задремал, а они тем временем хладнокровно стащили прямо из-под носа кусок свежего мяса. Да какой там кусок – кусище! Видал как долго закапывали, вдвоём еле управились. Ладно, стучать на них дедушке я не стану, моя интеллигентность мне не позволяет. Но проучить этих мурок придётся, задам я им урок с двумя вопросами: кто украл и где ворованное? Пусть знают, что в нашем мире принято делиться, а не грести всё под себя. Будут знать как кусать руку, дающую тебе еду и жильё. Сегодня же вечером перепрячу добычу в надёжное место, только мне известное. А дальше буду ждать, когда эта бандитская парочка явится за своим трофеем. Вот тогда я и возьму их с поличным. Погляжу на их очумелые физиономии, когда они копнут снежок, а там пусто. Ку-ку, милочки, мяско улетело, да и собственно, откуда оно здесь должно было взяться, а? Уж не со стола ли нашего дорогого, нашего любимого, доброго и щедрого дедушки Бориса? И кто его оттуда умыкнул? Вы, случайно, не знаете, нет? А что же вы тут ищите, вчерашний день, что-ли? Гав, гав, гав».
Моська радостно осклабился. Он давно мечтал проучить этих задавак и вот его мечта почти сбылась. Осталось совсем немного. Но что происходит?
«Куда это их понесло? Там же опасно! Дедушка три дня назад прорубал окно в озере, чтобы прыгать в него после баньки, прямо с мостков. Отчаянный у нас дедушка, дай Бог ему здоровья! Придётся мне ещё последить за этими мошенницами, что-то они  удумали. Неужели опять будут прятать мясо? Сколько же они наворовали и как всё это дотащили до озера? Да, охота пуще неволи, что и говорить! Эк их разобрало, даже мороз им нипочём, резво как бегают. Жадность впереди них бежит. Забыли и про печку, и про молочко парное. Вот и мне тут теперь сидеть, морозить хвост. Подползу-ка я лучше поближе, затаюсь возле бани. Там не так дует, а здесь совсем замёрзнуть можно, буду потом кашлять, бронхит и всё такое! А всё они! У, ненасытные твари».
Моська осторожно стал переползать из кустов по направлению к деревянной бане, дрожа от холода и любопытства.
Тем временем неразлучная парочка подбегала к проруби, вырубленной во льду озера несколькими днями раньше дедом Борисом, большим любителем после раскалённой парной резко остужать своё тело в водах озера. И делать это в любую погоду и в любое время года.
В минувшую субботу прорубь была опробована и одобрена экстремалом дедушкой Борисом, скучающим по настоящим зимам Североморска, по хрустально чистому снегу, заваливающему улочки морского гарнизона. После субботнего купания прошло три дня. Морозы ослабли, прорубь успела подёрнуться лишь лёгкой корочкой льда, почти невидимой с берега. Пар поднимался клубами над тёмной полыньёй. На бегу Перестройка отдавала последние инструкции и делилась своей гениальной мыслью с Приватизацией.
«В этом месте вода не затвердела. Я сама видела, как дедушка расковырял проход, а потом даже прыгнул туда, сняв с себя все шкуры. Бесстрашный он, наш дедушка, му-р-р. Меня даже в шкуре силой не заставишь прыгать в эту воду, а он сам, по доброй воле скаканул туда. Правда, кричал очень громко. Не понравилось ему это купание, выскочил на землю и бегом в баню, к теплу. Вот там-то, в проруби, мы и поймаем нашу рыбку! Она выплывет подышать, а мы её цап-царап и на зубок. Только нужно быть очень осторожными, не сорваться бы в воду. Тогда всё, уйдём к рыбкам, на дно, и уже они будут нас ловить. Пойдёшь первой. Ты моложе, ловчее, у тебя здоровье крепче. А я уже выдохлась, чихать начну скоро от такой холодины. Вот это место, видишь? Смотри, вон рыба, видишь как играет? С нами играет. Ну ничего, пусть напоследок порезвится».
Из воды, разбив тонкую корочку льда, высоко выпрыгнул огромный карп. Он глотнул воздуха, глянул одним глазом на спешащих к проруби кошек, перевернулся на лету, и с фонтаном брызг ушёл под воду. У кошек перехватило дыхание, они переглянулись и прибавили ходу.
Приватизация вырвалась вперёд, опустила мордочку и сжалась, уменьшившись в размерах и готовясь к прыжку. Перестройка отстала, она захромала на левую лапу, но мяуканьем подбадривала напарницу. Из воды показалась голова с разинутым ртом. Рыба дышала совсем рядом от края проруби. Приватизация, заведённая долгой безуспешной охотой, потеряла рассудок и мощным прыжком, вытянув передние лапы, атаковала беспомощную жертву. Когти впились в кожу, захват был молниеносным, пора тащить добычу назад, но что это? Дыхание перехватывает, лапы обжигает как огнём, опоры нет, земли нет, падение долгое, темнота, вода. Что это такое? Почему всё тело опалило холодом и стало нечем дышать?
Приватизация медленно погружалась под воду. Когти уже давно разжались и обезумевшая от страха рыба била хвостом по кошачьей морде, устремляясь прочь от хищника. Раскрытые от жуткого страха глаза кошки видели лишь пузыри, пузыри…
На поверхности металась Перестройка. Она видела безрассудный прыжок своей подруги, видела, как вода сомкнулась над её головой. От отчаяния и ужаса в её голове пронеслась одна мысль:
«Бежать, бежать прочь от этого страшного места».
От полыньи, которая так хладнокровно поглотила Приватизацию. Прижав уши к голове, Перестройка опрометью понеслась прочь. Она бежала вдоль берега, направляясь к дому деда Бориса, то ли ища там убежища, то ли пытаясь позвать кого-то на помощь? Напуганная кошка не слышала и не видела ничего, только ветер свистел в прижатых ушах. Обезумевшая кошка добежала до дома, нырнула под крыльцо и прыгнула сквозь небольшую щель в подвал. Там она забилась в угол, поджалась, трясясь от страха, и закрыла глаза. Две слезинки пробежали по пушистой мордочке и капнули на дощатый пол. Что это было? Скорбь по погибшей подруге или горечь от отчаяния? От собственной трусости? Нам этого не узнать никогда. Перестройка никому и никогда не рассказывала о своих чувствах в тот злосчастный день.
Но если бы Перестройка смогла преодолеть страх и оглянуться, если бы её уши не были так сильно прижаты к голове, она могла бы услышать громкий топот по деревянным мосткам, ведущим от бани к проруби. Могла бы увидеть, как по ним стремглав бежал Моська, мгновенно понявший, что бедной Приватизации угрожает смертельная опасность. И спасти её может только он, Моська. Да и то, если будет действовать, а не раздумывать.
Кошкам невероятно повезло, что любопытный Моська не
отсиживался за баней в ожидании, когда странная парочка
закопает что-то возле проруби и уберётся восвояси, а подполз
ближе к берегу, стараясь рассмотреть, что же всё таки прячут 
закадычные подруги. Он видел финишный рывок Приватизации,
её грациозный прыжок и исчезновение в тёмной проруби. Пёс
сразу всё понял. В голове Моськи успела промелькнуть тоже одна
мысль. Но она была отличной от мысли Перестройки:
«Приватизация в беде. Ей нужна моя помощь. Быстро!».
И Моська рванул по мосткам. Он не видел подло убегавшей
Перестройки, не раздумывал о том, сможет ли найти в ледяной
воде кошку и вытащить её на берег. Нет, он не раздумывал, он
был уверен – он всё сможет. Потому что больше некому.
В отличие от кошек Моська не боялся воды. Плавал он отменно
и уверенно прыгнул в прорубь прямо с мостков. Ещё в полёте
Моська увидел тонущую кошку. Ухнув со снопом брызг в полынью,
Моська сразу же заработал всеми лапами и ловко схватил зубами
загривок Приватизации. Она была как тряпочка, податлива и
беспомощна. Не чувствуя обжигающего холода, Моська подплыл к
краю проруби и осторожно приподнял голову с зажатой в зубах
кошкой.
Вытолкать её на берег удалось лишь со второй попытки,
настолько она была обвисшей и отяжелевшей. Сам Моська
выскочил на лёд легко, завертел башкой, стряхивая с себя
ледяную воду. Почувствовав, что тело пробирает дрожь, пёс всё
же не стал расслабляться. Некогда, надо спешить! Тут же
подхватил зубами Приватизацию и потащил к дому, практически
волоча её по снегу. Несколько раз приходилось останавливаться,
переводить дух, но ненадолго. Моська понимал, что скоро мороз
доберётся до насквозь промокшей Приватизации и её не удастся
спасти. Капельки воды на длинной шерсти начинали
превращаться в ледяные шарики.
«Держись, Прива, осталось чуть-чуть».
Вот и спасительный дом. Из трубы идёт дым, значит дома
тепло, значит дома дедушка Борис. Осталось несколько ступеней.
Обессилевший пёс с трудом втащил ставшую такой тяжёлой
кошку на крыльцо. Теперь пора звать на помощь. Моська
залаял и заскрёбся в дверь. Лай быстро перешёл на сип,
сказалось купание в ледяной воде. Но за дверью уже было
слышно спасительное ворчание деда Бориса.
- Сейчас открою, чёрт тебя подери. Вечно ты где-то шляешься. А мне потом открывай дверь, как будто я швейцар. Да чего ты разлаялся? – Наконец-то дверь отворилась, показался дед Борис, в валенках и тёплой безрукавке. При виде промокших до нитки собаки и кошки у деда Бориса перехватило дыхание. Из рук выпала газета, которую он только что читал. – Что ж это такое, а? Моська, Прива, что с вами случилось? Вы же насквозь промокли. Кто это вас так? Господи, да что же это творится?
Но удивление быстро сменилось военной чёткостью мысли.  Дед Борис уже поднимал с пола неподвижную кошку и отдавал приказы Моське:
- Моська, быстро в дом. К печке, греться.
Но псу и не надо было приказывать. Он живо проскочил в
дверь и побежал в кухню, где было жарко от натопленной печи.
Вот оно, долгожданное тепло. Моська привалился спиной к
горячей стенке, умудрившись ещё и морду пристроить к теплу.
Хвост тоже был уложен вдоль стенки - так, что тепло обняло
Моську со всех сторон.
– Кошечка моя, ты только дыши, не умирай. – Дед прижал Приватизацию к шерстяной безрукавке, стараясь отогреть её своим теплом. – Вроде дышит, или мне кажется? – Дед поглаживал одной рукой голову кошки, второй прижимая её к себе. Раздался слабый писк. – Слава Богу, ожила. Теперь вытереть тебя полотенцем и к печке, на просушку. – Дед завернул Приватизацию в махровое полотенце и положил на подстилку, с другой стороны печки. Кошка приоткрыла глаза и жалобно замяукала. – Вот, бесова душа, надо же, ожила! А уж я подумал, что замёрзла она, не отойдёт. Везучая, будешь жить долго. Второй раз родилась сегодня, нужно будет в тетрадку записать. Что же всё таки с ними произошло? А, Моська, чего молчишь? – Но Моська только сипло дышал, высунув язык и преданно глядя на хозяина. Приватизация оттаивала. Дедушка сменил мокрое полотенце на сухое, сел на табуретку возле стола и задумчиво разглядывал промокшую парочку. Подумав, стал рассуждать вслух.
- Мокрые оба до нитки. Может, Моська гнался за ней и вместе провались под лёд, в озеро? Да нет, ерунда это. Моська в таких глупых историях замечен не был. Тогда что же? Кто-то гнался за кошкой, она провалилась, а Моська её спасал? Это кажется правдоподобной историей. Но кто за кошкой мог гнаться? Разве что деревенские псы? Может быть. Да и чего гадать, кто, да почему? Вот ещё беда, а Перестройка то где? Что-то не видно было этой бестии на улице, а ведь они неразлучны с Приватизацией? – Дед Борис вопросительно посмотрел на Моську, но тот, разомлевший, закрыл глаза и задремал. Приватизация мелко дрожала всем телом, глаза были полузакрыты. – Вот беда так беда. Нужно сходить на озеро, поглядеть что там стряслось. Только сдаётся, что сейчас придётся мне ехать в центр, за лекарствами. Что-то не нравится мне их вид, как бы не околели от такого купания. Какие им лекарства нужны? Бог их знает! Ладно, спрошу у аптекаря, та должна знать. Звери, они ведь как люди. Такие же, только не разговаривают. Сегодня должна работать эта девочка, Танюша. Обходительная такая, вежливая. Расспросит о болячках, всё растолкует, чего не понял – повторит. Старухи наши любят её, доченькой величают. Она должна мне помочь. – Дед Борис встал, подошёл к комоду, вынул из ящика кошелёк. Проверив, сколько там денег, удовлетворённо кивнул головой и пошёл в прихожую, собираться.
- Да, жаль, что на дворе зима. Летом бы я прыг на велосипед и через полчаса был бы в аптеке. А теперь придётся за помощью обращаться к трёхколёсному другу. Давно я его не седлал, но придётся, делать нечего. – Трёхколёсным другом Борис Моисеевич величал стоящий в кирпичном гараже, рядом с домом, старенький мотоцикл «Урал» с коляской, на котором он ездил только летом. - Э, постой-ка, а это не Петро ли на санках едет? Точно, он! Кажись, собрался в центр, вот меня заодно и подбросит.
Дед набросил на плечи пальто, схватил в руки шапку и выбежал из дома.
- Эй, соседушка, погоди. Далече ли собрался?
- Здоров будь, Моисеич. – Сосед Пётр натянул вожжи. Гнедая кобылка, впряжённая в сани, послушно встала, фыркая и тряся гривой. - Да вот, на базар хозяйка снарядила. Купить масла постного, да печенюшек к чаю. Тебе чего надо? Давай, привезу.
- Да мне самому надо съездить. В аптеку, за лекарствами.
- Ну так садись, вдвоём веселей. И обратно тебя доставлю. А ты чего, никак захворал? – Петро подвинулся, освобождая место соседу.
- Да не я, команда моя захворала. Ну, поехали с Богом, по дороге расскажу. – Дед Борис забрался в сани, укрылся меховым тулупом, поданным Петром. Лошадка, огретая вожжами, бодро потянула санки по накатанной дороге.

Через час дед Борис вернулся с пакетом, в который были уложены пузырьки с каплями и коробочки с таблетками. А к ним приложена инструкция на тетрадном листе, в которой заботливая фармацевт Танюша подробно описала, как и по сколько принимать лекарства для скорейшего выздоровления неудачливых купальщиков. На крыльце дома хозяина поджидала, к его великой радости, Перестройка, которая давно поняла, что её подружка жива и от нетерпения встречи с ней кружилась перед домом.
Вскоре Моська с Приватизацией поправились. Между кошками восстановилась прежняя дружба. Но злополучное озеро они обходили стороной. Лишь иногда дед Борис замечал одинокую фигуру Приватизации, сидящую на деревянных мостках, подальше от края, заворожённо глядящую на тёмную гладь озера. О чём она думала в это время? Кто знает!

Глава 20.   Вторжение.

С той поры прошёл почти год. Осень заканчивалась. До сильных морозов было ещё далеко, лишь по утрам лужицы стягивало наледью. Из дома вышел дед Борис с неизменной папироской в руке. Одет он был по-зимнему: в валенки с галошами и тёплое пальто. Но на голове шапки не было. Казалось, что голову деда припорошил только что выпавший снег, настолько седыми были волосы. Спускаясь по ступеням, дед Борис поскользнулся, ухватился за перила и чертыхнулся. Из-за угла тут же выскочил Моська, потёрся о сапоги хозяина и завилял хвостом.
- Ну, сторож, пошли оглядывать наши угодья. Всё ли там в порядке? – Дед Борис щелчком выбросил окурок и зашагал по тропинке, мимо курятника, по направлению к бане. Моська, конечно же, уже бежал впереди.
Борис Моисеевич любил обходить по утрам свои владения. Осматривать, где какие недоделки, куда ещё нужно приложить свои мастеровые руки. Этот порядок он завёл давно, ещё при жизни Ады Николаевны. И всегда исполнял этот ритуал, не смотря на погоду и самочувствие.
Маршрут был один. От дома по тропинке к курятнику, далее мимо сарая с козами к бане, потом вдоль соседской загородки на зады, к ульям. Послушав пчелиный гул в ульях, дед направился к омшанику, в котором хранил запасные ульи, надставки к ним и медогонку. Через недельку ульи придётся убирать в омшаник, на зимовку.
Проверив хозяйство, дед заходил в сад, засаженный яблонями, грушами, абрикосами и вишней. За садом был огород, снабжавший всю семью картошкой, помидорками, огурчиками и прочими витаминными овощами. Не только в свежем виде, но и в засоленном, закрученными заботливыми руками Ады Николаевны в трёхлитровые банки. Правда, в последнее время, когда не стало верной Ады Николаевны, огород сильно уменьшился в своих размерах. Сказались годы и пошатнувшееся здоровье. Но для внучат Борис Моисеевич всегда держал припасёнными вкусненькие подарочки, под домом, во вместительном погребе.
После посещения огорода дед Борис возвращался к дому, мимо мастерской, где столярничал и слесарил на верстаке, собранном собственными руками. Мастерская была полна различным, нужным для сельского жителя инструментом. Ада Николаевна называла всё это ненужным хламом и грозилась выбросить его на помойку. Но дед Борис стоял грудью на защите своего слесарно-плотницкого «богатства».
На стенах мастерской висели пилы, ножовки, на полках лежали рубанки, фуганки, молотки, стамески, напильники, небольшой станочек по дереву, большие тиски и сварочный аппарат. На колёсной подставке лежала перевёрнутая лодка, которую на зиму Борис Моисеевич вытягивал из озера под навес, используя лебёдку и специально сконструированную рельсовую дорогу.
Но сегодняшним утром плановый обход большого хозяйства был прерван самым странным образом. Началось всё, как обычно и ничто не предвещало осложнений. Заглянув в курятник, Борис Моисеевич подбросил курам зерна, проверил наседок. Его курочки выдали обычное для осени количество яиц, семь штук. Сложив яйца в коробочку и оставив её возле курятника, чтобы забрать их после окончания обхода, дед Борис под предводительством Моськи проинспектировал козочек, встретивших хозяина радостным блеяньем. Корма у рогатых было достаточно.
Хозяин, не задерживаясь, двинулся к бане, нужно было проверить остаток дров. Скоро суббота, помывочный день. Подбегая к бане, Моська повернул направо, устремившись к деревянным мосткам, где несколько раз гавкнув. Дед Борис заметил Приватизацию, одиноко сидевшую на мостках и глядевшую на воду. Вздохнув и крякнув, Борис Моисеевич позвал:
- Прива, хватит там сидеть. Нечего глядеть на эту воду, пошли с нами. Пошли. – Приватизация, услышав голос хозяина, оглянулась и послушно пошла к нему, разминая затёкшие лапы. Наклонившись, дед Борис потрепал по голове грустную кошку. – Надо же, животное, а все забыть не может! Переживает как! Видно сильный был стресс, ничего не скажешь. Э-ха-ха, жизнь наша тяжкая, одни переживания, сплошные стрессы, язви их в душу. Всё, говорю тебе – забудь! Забудь об этом. Поняла? Всё в прошлом, всё прошло. Хватит. Пошли с нами, будешь инспектировать прилегающую территорию. – Приватизация внимательно выслушала хозяина и послушно потрусила за ними.
Поленница дров за баней рассыпалась. Пришлось деду Борису прервать свой обход и заняться укладкой нарубленных чурбачков. Недоумевая, с чего бы это дрова рассыпались, Борис Моисеевич быстро восстановил порядок. Ему помогал неугомонный Моська, всегда старавшийся показать своё особое расположение к любимому хозяину. Моська подтаскивал чурбачки, суетился и косо поглядывал на сидящую в сторонке Приватизацию, всем своим деловым видом показывая, кто здесь настоящий труженик и помощник. Поленья заняли своё привычное место.
Все трое, удовлетворённые, отправились к следующему пункту маршрута. Но далеко уйти не удалось. Рядом со стоявшими в ряд ульями в изгороди был виден пролом, заваленный сухими ветками. Моська тут же залаял и бросился к забору, он без труда пролез в дыру и оказался на улице. Там он пуще прежнего забрехал, уткнувшись мордой в снег.
- Это что ещё за такое-растакое? – Дед Борис изумлённо почесал затылок. В деревне до сих пор не было слышно о гастролёрах, промышляющих на чужих участках. Да и что воровать в саду зимой? Он быстро пересчитал ульи, все были на месте, все двенадцать штук. Дверь омшаника заперта, замок на месте. Моська продолжал повизгивать за загородкой, а Приватизация всё это время безучастно сидела рядом с изгородью. Сторожить – это не в её компетенции.
Оглядевшись кругом и не заметив ничего подозрительного, дед Борис перелез через изгородь. Он сразу обнаружил следы на свежевыпавшем снеге. Следы были большие, явно мужские. Сомнений быть не могло: визитёр наследил именно этой ночью. Цепочка следов тянулась от дороги к изгороди. Возле изгороди незваный гость долго топтался, рядом валялся чёрствый кусок хлеба, на который рычал Моська. Постояв здесь и сломав изгородь, неизвестный двинулся вдоль забора. Пройдя метров двадцать, он повернул направо  и удалился в сторону ближнего лесочка, до которого было не больше пятнадцати минут ходьбы.
- Только этого мне и не хватало. Ворюги ко мне пожаловали! – Дед Борис от негодования стал разговаривать сам с собой. – Судя по следам, не ворюги, а ворюга. Один он был. И шёл точно на мой дом. По следам это видно. Ни к кому больше не забредал. Постоял тут долго, закусил, высмотрел что-то и убрался в лесок. До поры, до времени? Так надо полагать? Или снег его спугнул, который пошёл ночью? Зачем же ты приходил, мил человек? – Задумчиво произнёс Борис Моисеевич, потирая скулу.
- Боря, ты чегой там деешь? Потерял чего? – От неожиданности дед Борис вздрогнул. За соседской изгородью возникла дородная фигура Марьи Ивановны.
- Привет, тётка Марья. Я-то не потерял, а нашёл. Гость у меня ночью был, наследил тут.
- Какие гости, Боря? Дочка чё ли приезжала? – Не поняла глуховатая Мария Ивановна.
- Гости, только незваные. Воры у нас завелись, тётка Марья. Изгородь вот мне сломали.
- Да ты чё, Моисеич! И много взяли? Ты чё же, деньги дома хранишь? А я вот к детям всё отвезла, на сохранение. А то и похоронить не на што будет.
- Да ничего не взяли. Какие там деньги! Не успели они, а может спугнул кто. Ты ночью ничего не слышала?
- Да штой ты, соседушка. Я и днём то плохо слышу, а уж ночью и того подавно.
- Может Петро чего слышал? Он где у тебя, дома?
- Захворал он. Прострел у него случился. Радиклит, наверно, иль чё похуже, Бог его разберёт. Лежит, страдалец, охает. Э, вспомнила, голова дырявая. – Мария Ивановна хлопнула себя по голове. – Петро утром сказывал, что Полкаша ночью надрывался, всё рвался с цепи. Так и рвался. А потом затих, успокоился. А твой Моська то чё же, не сторожит дом-то?
- Да где там, сторожит. Его ночью силой из дома не выгонишь. Это он днем такой смелый, при мне. – Дед Борис укоризненно поглядел на пса. Тот согласно завилял хвостом и гавкнул. – Ты предупреди Петра, чтобы осторожнее был, особенно ночью. А я пойду, дальше погляжу, может ещё чего найду интересного.
- Да уж, да уж, дела интересны. Пойду, Петру расскажу. – Мария Ивановна засобиралась домой. Борис Моисеевич махнул ей рукой на прощание, перепрыгнул через изгородь и зашагал вдоль неё, оглядываясь по сторонам. За ним дружно побежали Моська и Приватизация.
Больше ничего подозрительного обнаружено не было, но тревожное чувство не покидало деда Бориса. Интуитивно он чувствовал, что этот визитёр приходил именно к нему. И он обязательно вернётся, чтобы закончить задуманное дело. Вот только какое дело и когда ждать гостя? Или гостей? Остановившись возле мастерской, дед Борис закурил папироску, задумчиво погладил усы и уверенно произнёс:
- Ну что же, гость непрошеный. День впереди ещё долгий, я успею подготовиться к твоему визиту. Если ты придёшь сегодня ночью, то радушный приём я тебе гарантирую. С хлебом, с солью. Как положено для дорогих гостей. Марш «Радость встречи» исполню от души. Приходи, я буду тебя ждать. С нетерпением.
Выкурив папироску, Борис Моисеевич дошёл до курятника, забрал картонку со свежими яйцами и вошёл в дом, тщательно отряхнув веником снег с валенок.
После обеда, вымыв посуду и выкурив папироску, дед Борис застелил стол клеёнкой и разложил на ней свой арсенал, готовясь к ночной засаде. План был продуман за обедом, осталось согласовать мельчайшие детали.
Любивший порядок во всём, особенно в том, что касалось военного прошлого, дед Борис спустился в подвал, прошёл через кладовку и отпер ключом дверь, обитую железом. Здесь была глухая комната, освещённая взрывобезопасными лампами. Левая стена заделана шкафами, дверцы некоторых из них были закрыты на замок. Правая стена была отделана деревянными полками, сплошь заставленными старыми телевизорами, радиоприёмниками, магнитофонами, которые собирали для рукастого Бориса Моисеевича все жители деревни.
Бывший командир отделения связи и акустики даже на пенсии не забывал о своей основной специальности. То, что можно было восстановить – ремонтировалось и возвращалось благодарным соседям. Остальное использовалось в качестве запасных частей при ремонте. Среди груды бездействующей техники выделялась коротковолновая радиостанция выпуска 1959 года, когда-то использовавшаяся для связи между подразделениями морской пехоты и давно снятая с вооружения. Дед Борис подремонтировал её и иногда выходил в эфир под позывным «Подводник», общаясь с такими же радиолюбителями, просиживающими ночи напролёт с наушниками и микрофонами.
Но сейчас его интересовала не радиостанция, а то, что лежало в среднем шкафчике левой стенки потайной комнаты. Отперев ключом дверцу, Борис Моисеевич почувствовал, как тревожно забилось сердце и повлажнели ладони. Он всегда испытывал трепет и уважение к оружию. В шкафчике висела охотничья двустволка. А справа, в углублении, заделанном незаметной для постороннего глаза дверцей, лежал пистолет марки «ТТ» с именной надписью на рукоятке: «Капитан-лейтенанту Мурзину Б.М. за отличную службу от Командующего Северного Военно-Морского Флота. 1970 год». Пистолет находился в кожаной кобуре с длинными ремешками, для крепления к поясному ремню. Вместе с пистолетом лежал морской кортик в ножнах. Немного поразмыслив, дед Борис протянул руку к двустволке. Он решил, что сегодняшнего ночного визитёра лучше всего припугнуть охотничьим ружьём, а не боевым оружием.
Из другого шкафчика дед Борис достал патронташ, принадлежности для чистки ружья и коробку с патронами, куда дополнительно вложил один холостой патрон. Тщательно заперев шкафчики и погасив свет, Борис Моисеевич поднялся по лестнице наверх, прошёл в светлую комнату и расположился за столом, разложив на клеёнке принесённую амуницию.
Первым делом он любовно осмотрел ружьё. Это была старенькая двустволка итальянской фирмы «Беретта». Такие ружья стоят очень дорого, но к деду Борису оно попало совершенно случайно и в ужасном состоянии. Потребовалось приложить немало сил и времени, чтобы вернуть ружью первоначальный вид.

Глава 21.  Легендарная «Беретта».

Предложил это ружьё знакомый продавец из охотничьего магазина, куда иногда наведывался Борис Моисеевич, оказываясь в Москве. Хорошие ружья известных иностранных производителей стоили очень дорого, о них можно было только мечтать военному пенсионеру. Но о чем мы очень сильно мечтаем, то обязательно сбывается. Нужно только беречь свою мечту и ждать.
Борис Моисеевич любовался выставленными в магазине ружьями: цельноковаными стволами, гравировкой цевья, изгибами прикладов, точно подогнанных под плечи стрелков, и различными приспособлениями для чистки оружия. Иногда скучающий продавец позволял моряку брать в руки понравившийся образец. Борис Моисеевич благоговейно снимал с витрины ружья «Бернарделли» или «Манюфранс», поглаживал их гладкие, как атлас, приклады, откидывал стволы и любовался зеркальной гладью внутренней поверхности. Тяжело вздыхая, он возвращал ружьё на место. Цена от трёх тысяч долларов охлаждала пыл военного пенсионера. Ему оставалось только мечтать.
Но очередное посещение магазина преподнесло сюрприз. Увидев постоянного, ничего не покупающего, но потенциального клиента, продавец Юрий загадочно улыбнулся и поманил Бориса Моисеевича в подсобку. На столе лежало охотничье ружьё. Точнее то, что от него осталось. Приклад был разбит вдребезги, стволы не откидывались, замок заржавел. С трудом переломив стволы и заглянув внутрь, дед Борис изумлённо крякнул: там почти не было просвета, ствольные каналы забились паутиной, грязью и ржавчиной.
- Это всё ерунда, дед. Ты сюда посмотри. – Хитроватый продавец был очень заинтересован в сбыте ружья и ткнул пальцем в цевьё. Прищурившись, дед Борис заметил выгравированную надпись «Beretta». – Настоящая Италия. А приклад можно заменить, там делов раз плюнуть. И стволы почистить, замок смазать, у меня все приспособления есть. Бери, не раздумывай, когда такая удача приплывёт в руки? Будешь вспоминать доброго Юрика.
- И сколько же стоит такой ржавый антиквариат? – Дед Борис внутренне был готов купить этот раритет. Он сразу понял, что сможет восстановить ружьё, но поторговаться не мешало. Неизвестно, сколько заломит ушлый продавец?
- Даром отдаю, просто даром. Всего пятьсот – Зашептал тот.
- Пятьсот рублей? Беру! Или в дола`рах? Если долларов, то до свиданья. За эту ржавину я и полтинник не дам.
- Да ты что, дед, какая же это ржавина? Коллекционная вещь, итальянская, фабричная. Всего четыреста долларов.
- Что-что? Я плохо слышу? Сто долларов, так?
- Какие сто, дед? Я же толкую тебе – триста.
- Ну вот это другой разговор. Сто пятьдесят и по рукам. Ни тебе, ни мне. Всё по-честному, как на базаре.
- А, ладно. Только для тебя. Нравишься ты мне, дед. Двести. Всё, продано! Аукцион закрыт, больше ставок нет. Разорил ты меня сегодня, дед Борис, ну да ладно! Щедрый я нынче. Только коробку патронов купишь. Это в комплекте, не жадничай. Десять долларов, двенадцатый калибр, с дробью. – Затараторил довольный продавец, видя, что покупатель уже взял в руки ружьё и больше его не отдаст. Ружьё нашло своего хозяина.
Вот так дед Борис и осуществил свою заветную и, как ему казалось, несбыточную мечту. Стал обладателем охотничьего ружья известной итальянской марки «Беретта» за двести десять долларов, которые были отложены для покупки тёплой зимней куртки. Но, рассудив, что зиму можно проходить и в стареньком бушлате, пятнадцать зим выручавшем от мороза своего хозяина, Борис Моисеевич уверенно протянул бумажки продавцу, мгновенно упрятавшему их в свой карман и ещё долго трясущему крепкую руку моряка, выражая ему почтение и уважение.
Промучившись три месяца, деду Борису удалось привести ружьё в исправное состояние. Приклад он самолично вырезал из дубового чурбачка, точно скопировав все размеры итальянского образца и пропитав дерево натуральной олифой. Со стволов и затвора была тщательно удалена ржавчина, грязь, а внутренняя поверхность каналов заботливо смазана оружейным маслом, купленным в том же магазине.
Контрольные стрельбы дед Борис провёл в лесу, установив на расстоянии тридцати метров деревянную мишень. Оба выстрела попали точно в цель. С той поры охота стала частой забавой деда Бориса и Моськи. Они ходили вокруг озера, или плыли на лодке, высматривая добычу. Моська издалека чувствовал запах дичи, бросался в воду и плыл к зарослям, откуда с шумом и кряканьем взлетали перепуганные утки. Дед Борис вскидывал ружьё, целился и долго провожал стволами улетающих птиц. Палец его лежал на спусковом крючке, охотник задерживал дыхание и медленно надавливал пальцем на курок. Щёлк. Осечка! Щёлк. Вторая осечка!
В стволах не было патронов - они все находились в патронташе, закреплённом на поясе. Нетерпеливый Моська возвращался к хозяину, лаял, не понимая, почему и в этот раз добыча улетела у них из-под носа? Но точно такая же картина повторялась и зимой, при охоте на зайцев. Моська выслеживал притаившегося зайца, гнал его на охотника, звонко лая на весь замёрзший лес. Заяц выскакивал на поляну - и Моська вновь слышал два сухих щелчка, словно в лесу надламывались ветки засохших деревьев. Борис Моисеевич виновато опускал ружьё и терпеливо выслушивал ругань заходящегося в лае пса, волчком крутившегося от негодования и злости на никчемного охотника, и в этот раз сорвавшего охоту.
Борис Моисеевич примирительно бросал Моське кусок колбасы, которую тот презрительно втаптывал в снег, распаляясь ещё больше от такого унижения. Ну как было объяснить Моське, что не мог дед Борис стрелять свинцом по живым тварям? Не мог он убивать то прекрасное, что создала природа! Для него важен был сам процесс охоты, а не результат. Не подвешенная на поясе подстреленная дичь - ему было необходимо вести охоту, ощущать в руках тяжесть ружья, выслеживать добычу, чувствовать вкус азарта и испытывать себя, контролировать свои эмоции. Подавлять первобытные инстинкты охотника, дарить жизнь тем, кому дана жизнь природой и Богом. Все патроны оставались в патронташе. Моська, охотник по своей сути, понять такой философии не мог.

Но сегодня дед Борис не колебался. В левый ствол своей начищенной до блеска «Беретты» он вставил холостой патрон, а в правый – боевой, с дробью для крупной дичи.
«Охота ведётся на меня, я всего лишь обороняюсь. У каждого гражданина есть право на самооборону, на защиту своей жизни и своего имущества. Вот этот гусь залётный и получит у меня юридическую консультацию, все тридцать шесть граммов свинцовой дроби» - дед Борис защёлкнул стволы. Остальные пять боевых патронов он вложил в патронташ. Проверил фонарь: не подсели ли батарейки? Но тот работал исправно, отбрасывая на стену мощное световое пятно. Подумал, стоит ли брать с собой бинокль? Но решил, что в темноте оптика будет бесполезна. Взглянув на часы - было полчетвёртого, дед Борис решил подремать пару часиков, дождаться темноты и выдвигаться на боевое дежурство. Моська уже спал, привалившись, как обычно, к горячей печке.
Дед Борис проснулся от боя часов с кукушкой. Он проспал. Часы пробили шесть раз. На улице было темно, в комнате тоже. Услышав скрип кровати, проснулся и Моська. Задёрнув плотные шторы, дед Борис включил в комнате свет. «Нужно будет взять с собой Моську, кто знает, как всё сложится. Лишняя помощь не помешает, да ещё такая зубастая» - рассудил дед Борис, чувствуя волнение в душе.
«Может, лучше сообщить в милицию, нашему участковому Аникину, а самому не пороть горячку?» - промелькнула спасительная мысль. «Э, Борис Моисеевич, совсем старый стал, боишься всего. Что ты скажешь лейтенанту? Что видел следы возле дома и испугался? У тебя ружьё и пистолет, а ты трусишь? Негоже это, капитан-лейтенант. Не позорь Северный флот. Ты же офицер, мужчина» - подбодрил себя бывший моряк. Он покормил собаку и стал собираться. Оделся потеплее. Подумал и решил захватить с собой тёплое одеяло.
Для засады дед Борис выбрал баню, а в ней было холодно - топить печку он не решился. Дым могут заметить с дороги воры и насторожиться. Перед выходом проверил снаряжение: патронташ на поясе, заряженное ружьё за плечами, в рюкзаке одеяло, фонарь, верёвка, охотничий нож, бутерброды и фляжка с водкой. Не помешает, если придётся долго ждать. Поколебавшись, всё же положил в карман папиросы и спички. Взглянув на наручные командирские часы со светящимися стрелками, мысленно скомандовал себе: «Пора!». Свистнул Моську, который удивлённо наблюдал за странными сборами хозяина на ночь глядя.
- Моська, пойдёшь со мной. Сегодня будем ночевать в бане. Но не спать, а ловить жулика. Понимаешь? Будь осторожен, не гавкай до поры. Ну всё, с Богом!
Погасив свет в комнате, дед Борис и Моська вышли в морозную ночь. Пока дед Борис запирал дверь, Моська успел облегчиться на ближайший куст, задрав заднюю лапу.
Две тени бесшумно двинулись по тропинке. Впереди высокая, худая, за ней низкая, бесформенная. Деревня погрузилась в темноту, старожилы приникли к телевизорам, стараясь отвлечься от своих повседневных забот. Было тихо, лишь издали доносилась лёгкая перебранка дворовых собак. Скрипнула дверь, это Борис Моисеевич с верным Моськой заняли позицию на своём наблюдательном пункте.
Потянулось медленное время ожидания. Ничего подозрительного не происходило. Прошёл час, другой, дед Борис не заметил, как задремал, завернувшись в тёплое одеяло. Прервал тревожный сон рык Моськи: тот стоял у двери и пытался открыть её, царапая когтями.
- Тише, Моська, не рычи. – Прошептал мигом проснувшийся дед Борис. Он подтянулся и осторожно выглянул в небольшое оконце, из которого отлично были видны ульи, омшаник и изгородь. – Вот он, пожаловал, гость долгожданный. Вроде бы один. Шустрый какой, уже пролез через изгородь. И не боится. Это пока нас не встретил, так, Моська? Сейчас мы его брать будем. Стой рядом, не беги. –  Приказал псу дед Борис. Он подхватил ружьё. Проверил, на поясе ли нож, взял в левую руку фонарь и резко распахнув дверь бани, шагнул наружу.
- А ну стоять! Руки вверх! И не дёргайся, буду стрелять на поражение, у меня автомат! – Для убедительности приврал дед Борис. Он включил фонарь и осветил вора. Тот заслонился рукой от яркого света. – Руки вверх, я сказал! – Громовым голосом прокричал дед Борис, держа двустволку в правой руке. Бушлат был распахнут, на ремне болтался огромный охотничий нож, под бушлатом виднелась матросская тельняшка. Вид у деда Бориса был грозный. Он собрался для острастки пальнуть из левого ствола, заряженного холостым патроном. Заодно и  разбудить соседей: их помощь не помешала бы в такой критической ситуации.
- Не стреляйте! Ради Бога, не стреляйте. Я сдаюсь. И выключите фонарь, тогда я смогу поднять руки. – Залепетал фальцетом напуганный мужчина.
При первых же словах Моська залился лаем и бросился на задержанного.
 
Глава 22. Шаманиха.
 
Серёжка вернулся из школы не в настроении. Мама Анна поняла это сразу, как только рюкзачок сына полетел в угол, а не был, как обычно, аккуратно повешен на вешалку.
- Здравствуй, сынок. Что случилось? Чего ты такой поникший? Двойку получил или с Маринкой поругались? – Мама Анна была встревожена поведением сына.
- Да нет, мам, ну при чём здесь Маринка? И чего нам с ней ругаться, мы ведь не муж и жена. – При этих словах мама Анна рассмеялась.
- Значит пару принёс. По русскому, да? – В разговор встряла Шурка. Она вошла в прихожую с Сарой на руках.
- А ты не лезь, тебя не спрашивают. – Серёжа грубо осадил сестру. Та надула губы, собираясь зареветь.
- Серёжа, не груби сестре. Не надо своё плохое настроение срывать на ней. А ты, Шурка, помолчи, не злорадствуй. – Мама Анна быстро погасила назревающую ссору. Шурка показала брату язык и вошла в кухню. – Давай, сынок, раздевайся, мой руки и пошли обедать. За столом всё и расскажешь, что у тебя сегодня стряслось.
Тарелка с гречневой кашей и двумя сосисками быстро опустела, Серёжа придвинул к себе блюдо с ватрушками, добавил в чай ложечку сахара и принялся рассказывать. Саре сегодня достались кусочки свежего мяса, они были проглочены с первой космической скоростью. Оставалось только умыться лапкой и взобраться на подоконник. Понаблюдать за голубями во дворе или послушать рассказ Серёжки. Сара выбрала второе.
- Сегодня наша шаманиха, Зоя Семёновна…
- Учительница природоведения, ты хочешь сказать? Твоя классная руководительница? – Уточнила мама Анна, вытирая вымытую посуду.
- Ну, да, я и говорю, шаманиха. – Мама Анна вздохнула и кивнула головой: понятно. – Она нас на уроке спрашивает: «Дети, а у кого из вас дома есть до-маш-ние жи-вот-ные?». – Серёжка передразнил учительницу, любящую манерно разговаривать, затягивая слова. – Я и вытянул руку, дурачок. – Шурка прыснула. – Так я ведь не знал, что будет дальше. Я-то думал, что она меня похвалит за это и поставит всем в пример.
- Ну, и как, сынок, похвалила она тебя? – Спросила мама.
- Похвалила, мам, похвалила. А потом и говорит: «Вот видите, дети, какой молодец Серёжа Бриль, он дома держит кошку и заботится о ней». А я ещё брякнул, что мы не только заботимся, но и дрессируем её. Как в цирке. Тут училка и запала на меня.
- Что-что сделала, сынок? – Не поняла мама Анна.
- Запала, мам. Как услышала про цирк, так прямо на стуле и подскочила! Молодец, говорит, Серёжа. Вот ты и сделаешь на классном часе доклад на тему… Ну, там… Типа того, какая польза от содержания дома кошек.
- Серёжа, я же тебя просила не коверкать родной язык. – Мама Анна заговорила строгим голосом, она не позволяла домашним издеваться над русским языком. - Разве нельзя просто сказать: доклад о пользе содержания домашних животных. Или: мирное сосуществование людей и братьев наших меньших.
- Мам, я поняла Серёжку, а тебя никак не поняла. – Шурка захлопала глазами от удивления.
- Ты ещё маленькая, поэтому и не поняла. Так, а дальше то что? Почему ты так расстроился, Серёж?
- А что дальше? Вот она и говорит: «Готовь доклад к субботе. А лучше притаскивай в школу кошку. Расскажешь о ней и покажешь, чему вы её научили дома. Можешь и родителей привести, пусть что-нибудь расскажут. Главное, чтобы было интересно и познавательно».
- Про родителей это ты сейчас придумал? – спросила мама.
- Да нет, мам. Точно, училка так сказала. Весь этот цирк ей нужно показать в субботу. А чего я буду в классе рассказывать про Сарку? Как она папе в ботинок написала? Засмеют ведь меня. – Расстроился Серёжка.
- Мам, мам, а можно и мне с вами? Ну, выступать? – Шурка затеребила маму Анну за передник. – Я так хочу выступать! Представляешь, мам: я в белых колготочках, пышной юбочке, с бантом на голове! Выхожу, кланяюсь, делаю… Как его? Ну этот, киксен?
- Книксен, дочка, неглубокое приветственное приседание. – Мама Анна показала.
- Точно, мам. Делаю его, и начинаю выступать. А потом аплодисменты, аплодисменты. Так здорово!
- Ещё чего! Только тебя там и не хватает! Мала ты ещё представления давать. – Нравоучительным тоном одернул сестру старший брат.
- Подожди, Серёжа, не горячись. – Мама Анна задумалась. – А ведь Шурка дело предлагает. Представь, я могу прочитать доклад о способностях кошачьих, а вы с Шуркой будете демонстрировать эти самые способности. Вместе с Сарой, на практике. Без Шурки тебе не справиться. А так получится очень красивый, зрелищный номер. Сегодня вечером посоветуемся с папкой, может быть и он сможет помочь нам, примет участие в представлении. Подскажет, как всё лучше оформить.
- Здорово было бы, мам. – Серёжка вскочил на табуретку и вскинул правую руку. – Представляю семью Бриль - укротителей кошек.
- Спокойно, спокойно, укротитель, люстру не разбей. И сам не свались. – Мама Анна рассмеялась. - Всё, давайте заканчивать обед. А наш разговор отложим до вечера, до прихода папки. Сейчас принимайся за уроки, а ты, Шурка, поможешь мне помыть посуду. Сара, тебе приказываю отдыхать и набираться сил до субботнего выступления. – Мама Анна погладила кошку по голове, та от наслаждения заурчала.
Поняла ли Сара маму Анну? Но уже через три минуты на
диване в гостиной лежал свернувшийся мохнатый клубочек,
мирно посапывающий, переваривающий обед и набирающийся
сил для проказ.
Пришедший поздно вечером усталый и недовольный папа Михаил не одобрил всеобщих восторгов по поводу предполагаемого субботнего выступления. В цирке не ладилась новая программа, в цирковом училище студенты плохо сдавали зачёты, и папу Михаила, задёрганного на работе, не прельщала перспектива работать и в выходные дни. Всё, на что смогла уговорить своего любимого папулечку приставучая Шурка, так это торжественно пообещать, что он, папа Михаил, примет посильное участие в подготовке субботней программы. И будет председателем жюри во время домашней генеральной репетиции в пятницу.
Частично сдавший свои позиции, папа Михаил всё же оставил за собой право на диванный отдых с газетой в руках. Или, что более вероятно, с пультом от телевизора в натруженной левой руке. Маме Анне пришлось взять на себя функции главного режиссёра предстоящего шоу. Она занялась написанием сценария и распределением ролей.
Поздно вечером семья собралась в гостиной. От присутствия не отвертелся даже папа Михаил. Сидящий в кресле и демонстративно широко зевающий, он всем своим видом давал понять, что ему давно надлежит быть в спальне, так как завтра рано утром вставать на работу. Но ради семейного блага он стойко вынесёт все лишения, свалившиеся на него благодаря чудачествам классной руководительницы Зои Семёновны. Мама Анна разложила на коленях листочки с записями. Сара, на всякий случай, спряталась под диван.
- Так, дорогие мои. Время у нас для подготовки ещё есть, но не очень много. Нужно всем постараться, - мама Анна строго взглянула на мужа, тот согласно кивнул и опять зевнул, прикрыв рот ладонью. - чтобы наша семья не ударила в грязь лицом. Наше представление будет состоять из двух частей. Первая – это выступление с докладом о пользе общения с домашними животными…
- Кто докладчик? – Вставил с иронией папа Михаил.
- Докладчик я. Возражения есть? – Взгляд нацелился на папу Михаила. Тот отрицательно замахал руками. – Отлично, принимается единогласно. И вторая часть – показ необыкновенных способностей дрессированной кошки Сары Бобкет. Дрессировщики – Александра и Сергей Бриль.
- Мам, а почему Шурка на первом месте? Ведь это моё выступление, мой класс? Пусть лучше ты объявишь: Сергей и Александра Бриль! – Возмутился Серёжа.
- Ну вот ещё! – Теперь вскинулась Шурка. – Раз мама сказала, значит так и будет. Надо её слушаться.
- Чья бы корова мычала! – Серёжка поддразнил сестру.
- Тише, тише, дети. – Папа Михаил перестал зевать и взял слово. – Мама правильно объявила. По цирковому и театральному этикету первыми объявляют выступления женщин, девушек, а потом уже мужчин. Начинают выступления первыми тоже женщины. И на афишах так же пишут. Мы же, сынок, с тобой джентльмены, и должны уступать первенство дамам, то есть женщинам.
- Жаль, что этот этикет распространяется только на афишы. Что-то в жизни я давно не встречала джентльменов. – Мама Анна не отказала себе в удовольствии уколоть мужское самолюбие мужа. Тот укоризненно поднял брови. Мама Анна продолжила. – Вот такая нам предстоит программа. Кто-то хочет дополнить или внести изменения?
- Всё прекрасно, дорогая. – Папа Михаил похвалил жену, стараясь сгладить её недовольство за отказ от своего участия в семейном мероприятии. – Вот только о чём будет твой доклад? Пойми меня правильно: мы все вместе, мы одна семья и я просто волнуюсь за тебя. Ведь слушать тебя будут дети. Их вряд ли заинтересуют сухие факты, цифры и так далее.
- Правда? А какие же будут у тебя предложения? Интересно послушать. – Мама Анна подпёрла кулачком подбородок, изображая повышенное внимание.
- Ну, э-э-э, как бы это сказать, э-э-э, как бы сформулировать попроще? – Папа Михаил не ожидал вопроса в лоб и замялся. – Дети, они, они… Они почти как взрослые. Они любят игры, приключения, захватывающие истории, опасности…
- Может быть, дорогой, ты поможешь мне написать доклад? Ты всё так образно обрисовал, да к тому же ты точно угадываешь психологию детей. Чувствуется, что ты ещё сам не вполне взрослый. – Дети рассмеялись от этих слов мамы Анны. Папа Михаил сначала надулся, но непроизвольно его губы растянулись в улыбке и он присоединился к хохотавшей семье. Из-под дивана вылезла Сара, она не понимала всеобщего веселья и недоумённо переводила взгляд с одного на другого. Это ей быстро надоело, она потянулась и побежала в кухню, на поиски еды.
- Смех – смехом, но ведь я прав. Готовить доклад для детей очень трудно. Они могут заснуть через пять минут, если будет скучно. Или начнут шалить, если что-то покажется им забавным. Тебе придётся держать их внимание, управлять эмоциями и чувствами. – Папа Михаил снова стал серьёзным. – Ты надо мной подтруниваешь, а ведь в данном случае я советую тебе как педагог с большим стажем работы. Конечно, мои студенты гораздо старше школьников младших классов, но всё равно они ещё дети. Советую тебе не затягивать с докладом - максимум минут двадцать. Поменьше цифр, побольше образов, метафор, примеров из жизни. К сожалению, не смогу помочь тебе с написанием доклада. Пойми меня правильно, дорогая, но физических сил и свободного времени сейчас у меня нет. Я буду за вас переживать, мысленно я буду с вами. А сейчас, если вы не против, я всё же откланяюсь и отправлюсь баиньки. Завтра у меня очень трудный день: с утра прогон номера в цирке, потом приём зачётов в училище. А вечером наши атлеты стоят во втором отделении цирковой программы. Мне нужно быть там, с дядей Семёном. – Папа Михаил действительно раскланялся, поцеловал детей, обнял жену и пошёл умываться перед сном.
- Мам, может и мы пойдём спать, а то я что-то уже задремал. – Серёжка зевнул. – Вроде всё ясно.
- Ну раз всё ясно, то давайте закругляться. На сегодня хватит. А с завтрашнего дня начинайте работать с Сарой, приучать её к дрессировке. Она уже многое умеет, но это дома. На людях может заволноваться и тогда случится конфуз, нас засмеют. Чтобы этого не произошло - начинайте её натаскивать на номера. Вы должны всё выполнять автоматически, без раздумий. – Мама Анна сложила листочки и встала с дивана.
- Мам, а у тебя не может произойти этот, ну как его, камфус? – Шурка запрыгала по комнате, размахивая руками.
- Конфуз? Может случиться и со мной. – Мама Анна рассмеялась. - Но я постараюсь хорошо подготовиться. Завтра зайду в библиотеку, подберу нужную литературу, почитаю. Поспрашиваю консультантов: может быть найдётся книжка Юрия Куклачёва о кошках. Вот только не помню, написал он её или только собирался? Так что работы нам всем хватит. Задала нам задачку твоя природоведичка, Серёж. То есть учительница природоведения. Ну, всё, пошли умываться и спать. Утро вечера мудренее. 

Окончание недели выдалось суетным. Мама Анна набрала в библиотеке целую стопку книг и журналов, где упоминались кошки. Обкладывалась ими по вечерам, когда засыпали дети и муж, брала в руки карандаш, записывала в тетрадку всё занимательное, что находила о жизни кошек.
На столе, где работала мама Анна, устраивалась Сара, поджимая под себя передние лапки. Она внимательно следила за перелистываемыми страницами, карандашом, который то быстро бегал по страницам, то замирал, теряя мысль. Мама Анна вполголоса зачитывала Саре отрывки из написанного, советовалась с ней - какой эпизод вставить в доклад, а от какого лучше отказаться. Сара советов не давала, лишь внимательно глядела на маму Анну круглыми немигающими глазками. Мама Анна вздыхала, ей очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Но рядом была лишь всё понимающая, но бессловесная мурлыка, которую за участие и внимание приходилось называть соавтором доклада. И только когда стрелки настенных часов показывали час ночи, мама Анна закрывала исписанную округлым почерком тетрадь, собирала в стопку книги, журналы и отправлялась спать, сопровождаемая верной четвероногой подружкой. Которая с недавних времён спала в ногах своей кормилицы, отказавшись от раскладного кресла вожной Шурки, ворочающейся и дрыгающей ножками во сне.
Днём за дело брались молодые энтузиасты – Шурка и Серёжка. Они облюбовали гостиную, где проводили репетиции своего субботнего представления. Больше было споров, криков, чем дела. Каждый хотел руководить, особенно Серёжка. Но Шурка не уступала. Время шло, а результатов не было. Маме Анне часто приходилось вмешиваться в «творческие разногласия» детей, успокаивать их. И не только их, но и Сару, часто не понимающую, чего же хотят от неё эти назойливые малявки - то бросающие катушку, то сажающие её себе на плечи.
Доставалось и папе Михаилу, приходившему домой поздно вечером, уставшему за день от студентов и цирковых репетиций. Ему приходилось, наскоро поужинав, терпеливо объяснять детям, что заставить кошку делать что-то против её воли не получится. Это не собака, она не станет слушаться навязанных ей хозяином команд и выполнять скучные упражнения. С кошкой нужно играть. Нужно поощрять её желания, хвалить за оказанное людям внимание. И любить это бескорыстное доброе существо, которому нужно лишь наше общение. И немного вкусной еды.
Животные ведут себя как маленькие, грудные дети. Они ещё не научились разговаривать с нами и лишь при помощи звуков, жестов, выражения мордашек пытаются передавать окружающим свои просьбы, свою боль, свою любовь. Дети, вырастая, облегчают родителям процесс общения. С животными сложнее. Приручая их, нам, людям, приходится брать на себя пожизненную ответственность за четвероногих друзей. Дети, вырастая,  создают свои семьи, покидают родительский дом. Животные дарят нам всю свою жизнь. Им некуда уйти от хозяев и приходится терпеть нас, любить такими, какими мы есть. Не всегда понятливых, не всегда чутких, не всегда добрых, не всегда заботливых.
Животные никогда не бросят человека в беде или болезни, они будут лечить наши тела и души. Случается, что животные даже пытаются подкармливать своих хозяев. Тех, кто сейчас испытывает материальные трудности. Принося им мышку или воробышка, уступая даже такие лакомые для самих себя кусочки. Не понимая, что люди не станут есть такую непривычную для них пищу.
В ответ они не ждут от нас особой благодарности. Или материального поощрения. Им достаточно наших прикосновений, нашего поглаживания или почёсывания за ушком. Нашего доброго слова и ласкового взгляда. Для них это высшая награда, награда за дружбу и любовь!
Именно эти мысли пытался донести до своих детей папа Михаил. Видимо его усилия не пропали даром: репетиции пошли успешнее. Споры между детьми поутихли и Сара охотнее выполняла все те упражнения, которые предлагали ей юные дрессировщики.

Глава 23. Первый успех.

Наконец наступила долгожданная суббота. Папа Михаил согласился подвезти на машине к школе всю семью, вместе с Сарой. Но предупредил, что забрать их домой после выступления он не сможет. Отдохнуть от работы не удавалось и сегодня: на утро был назначен прогон второго отделения новогодней цирковой программы, а это займёт весь день. Пожелав семье «ни пуха, ни пера», папа газанул и скрылся за поворотом.
Раздевшись в школьном гардеробе, провожаемые удивлёнными взглядами школьников, мама Анна с детьми зашагали к лестнице. Серёжка был одет в чёрный цирковой костюм, расшитый блёстками, с платочком в нагрудном кармашке. В руках он нёс чемоданчик с принадлежностями для выступления. Наряд Шурки был не менее восхитителен: белые туфельки, белые колготки, пышная розовая юбка, шелестевшая при ходьбе, поверх голубой блузки расшитая золотой нитью жилетка. И в довершение всего – огромный голубой бант.
На втором этаже школы, в коридоре, их с нетерпением ожидала классная руководительница Сергея, Зоя Семёновна. Невысокая полная женщина с высокой причёской «а-ля стог сена», в строгих, прямоугольных очках. Она всплеснула руками:
- Наконец-то, Серёжа! Класс уже волнуется и я вместе с ними. Добрый день, душечка Анна Борисовна!
- Здравствуйте, Зоя Семёновна! Это моя дочь, Шурка. Александра. – Представила дочку мама Анна.
- Очень приятная барышня, здравствуйте, милочка. – Шурка сделала книксен, который разучивала дома все эти дни. – Восхитительно, настоящая актриса. – Заохала искренне удивлённая учительница. – А где же ваша главная героиня, ваша дрессированная питомица?
- У нас не питоница, а кошка. Её зовут Сара. – Шурка принялась бойко объяснять непонятливой тётеньке. – Она вот здесь, в своём домике. – Мама Анна держала в руках пластиковую корзинку с дверцей для перевозки животных. Оттуда выглядывала любопытная мордашка Сары.
- Прелестное созданье. Просто чудо. – Зоя Семёновна заглянула в корзинку. Сара зашипела, ей не понравилась тётка с тумбой волос на голове. Зоя Семёновна от неожиданности вздрогнула, её учтивость мгновенно исчезла. – Так, понятно. Расскажите мне о плане вашего выступления. Времени вам выделено не больше часа, дольше задерживать детей я не могу.
- Мы уложимся. – Мама Анна устала держать в руках корзинку и хотела побыстрее перейти к делу. – Вначале я расскажу детям о кошках: о том, когда появились домашние кошки, об их характере, привычках. Это займёт минут двадцать пять. А дальше будут выступать Шурка с Серёжкой: они покажут несколько игровых номеров с кошкой, её способности к дрессировке. Это не займёт более сорока минут.
- Хорошо. А вы уверены, что дети смогут удачно выступить? – Засомневалась Зоя Семёновна. – Всё же это кошка, они очень своенравные животные, как я только что убедилась. – Учительница отошла подальше от корзинки с кошкой. – Не бросится ли она на учеников, не покарябает их? Ведь тогда придётся мне отвечать за весь этот цирк. Поймите меня правильно, кто-то должен нести ответственность…
- Да не волнуйтесь вы так, Зоя Семёновна. – На защиту кошки встал Сергей. – Сара у нас воспитанная, она детей не трогает, может только взрослых покусать. Да и то, если её достанут. А ответственность мы берём на себя.
- Конечно. – Вздохнула мама Анна. – Всё пройдёт хорошо, без ненужных эксцессов. Пока я буду рассказывать детям историю появления домашних кошек, Сара привыкнет к новой аудитории, освоится и не будет бояться. Она у нас ко всему привычная. И очень добрая. Может, пора начинать?
- Пойдёмте. – Засуетилась Зоя Семёновна. – Всё же хорошо, что я не пригласила на выступление нашего директора. Мало ли что? Первый раз, может получиться ком. А меня потом будут склонять на педсоветах. А так - сначала опробуем на своих, без начальства. А после, если всё пройдёт на высшем уровне, можно будет собраться в расширенном составе, с руководством школы.
- Только тогда мы будем билеты продавать на своё выступление, как настоящие артисты. Правда, мам? – Шурке надоело слушать очкастую учительницу и она стала дерзить. Зоя Семёновна округлила глаза от такой наглости и поспешно распахнула дверь в класс. Гомонившие без присмотра ученики сразу примолкли.
В классе было тридцать учеников: восемнадцать девочек и двенадцать мальчиков. Парты стояли в три ряда, по пять в каждом. Рядом со школьной доской был установлен дополнительный стол с тремя стульями, специально для выступления. За первой партой слева сидела Марина - та самая девочка, которую несколько раз провожал домой Серёжка и защищал от хулиганов. Она была особенно нарядной, и выделялась из всего класса. При появлении Зои Семёновны с гостями ученики шумно встали из-за парт.
- Дети, поздоровайтесь с нашими гостями.
- Здрасьте! – Хором поприветствовали дети.
- Здравствуйте, дети. Меня зовут Анна Борисовна, я мама Сергея, вашего одноклассника. А это его сестра Александра. И наша главная артистка – кошка Сара.
- Похлопайте, дети, похлопайте. – Зоя Семёновна сама первая захлопала в ладоши. – Сегодня мы послушаем доклад нашей уважаемой Анны Борисовны Бриль об охране животного мира. А затем ваш товарищ Серёжа вместе со своей сестрой Александрой покажут чудеса дрессировки домашней кошки. – По классу пробежали удивлённые голоса. Это Сергей вынул из корзинки Сару и посадил её на стол. Она сжалась и приникла к столу, ей ещё никогда не приходилось видеть такое количество людей. Шурка поглаживала кошку по голове, стараясь успокоить. – Тише, тише. Перестаньте шуметь, вы пугаете животное. Журавлёв, тебе что, не понятно? Перестань смеяться, иначе я выгоню тебя из класса и ты не увидишь представления. – Класс вместе с Журавлёвым, сидящим на «камчатке», затих. – Пожалуйста, Анна Борисовна, начинайте. А вы можете пока сесть. – Зоя Семёновна обратилась к Шурке и Серёжке, но те замотали головами. Они уже почувствовали на себе внимание класса и не хотели терять его.
- Дети. – Начала Анна Борисовна. – Я хотела рассказать вам интересную сказку про древних кошек, но вижу, что вы уже люди взрослые. Вам всем уже исполнилось десять лет…
- Редькиной ещё нет десяти. – Тоненьким голоском пропищала девочка за второй партой в центре. Все обернулись на покрасневшую девочку, которая, видимо, и была Редькиной.
- Аникеева, не мешай Анне Борисовне. Молчи и слушай. – Зоя Семёновна быстро навела в классе порядок.
- Почти всем исполнилось десять лет. – Продолжила мама Анна. – И я решила рассказать вам не сказку, а занимательную историю о возникновении домашней кошки. Вот такой, какую вы видите сейчас перед собой. – Сара начала осваиваться и уже сидела на столе, внимательно разглядывая детей. – Давным-давно, много лет и даже тысячелетий назад, кошка ещё не жила в домах людей. Кошки были такими же дикими хищниками, как рысь, пума, тигр. Эти кошки проживали на севере Африки, их называли ливийскими дикими кошками. Первыми додумались позвать кошек себе в помощники жители Египта. Они занимались выращиванием большого количества пшеницы, а её очень любили кушать различные мелкие грызуны, вроде наших подмосковных мышей-полёвок. Вот так первая кошка, которая называлась ливийской пятнистой, попала к людям в дом. Она не только хорошо сторожила продовольствие, но и очень подружилась с египетским народом. Который в знак большого уважения воспел кошку в своих мифах. Богиню радости, веселья, плодородия египтяне изображали с головой той самой прирученной кошки. Богиня эта называлась Бастет. Египтяне так полюбили своих четвероногих друзей, что долгое время даже запрещали вывозить их в чужие страны. А за похищение котят карали воров смертной казнью. – Внимательно слушающие Анну Борисовну дети восхищённо зашептались. - Но постепенно кошек становилось всё больше и больше, правители Египта стали дарить их своим соседям, руководителям других государств. И даже продавать котят за большие деньги. Один котёнок стоил тогда столько же, сколько и барашек, вот так. – В классе пронёсся вздох удивления. Дети слушали рассказ Анны Борисовны как зачарованные. Сара неподвижно сидела на столе, наблюдая за детьми. Она уже освоилась и заскучала. – Кошки стали желанными гостями и помощниками моряков. Каждый капитан корабля, отплывая из Египта, считал большой честью принять на борт нескольких котят. Они отлично защищали съестные припасы, книги, одежду от крыс и мышей. Кошки могли предсказывать плохую погоду, помогая мореплавателям избегать мест, где случаются сильные шторма и бури. Путешествуя на кораблях, кошки заплывали далеко, в разные страны мира. Они заселили Европу, обосновались в Америке и добрались даже до далёкой Японии. И во всех странах эти милые создания приходились ко двору. Везде их ждал тёплый приём и уважение. Японский император пожаловал пятерым абсолютно белым котятам титул принцев, за особую красоту и грацию. Девочки хорошо знают, что такое шёлк. У многих ваших мам, да и, возможно, у вас есть платья или платки из шёлка. Вы мне не поверите, но эта ткань дошла до нас только благодаря кошкам. Куколки шелкопряда, которые, взрослея, плетут шёлковые нити, были излюбленным лакомством грызунов. Спасло современных модниц только решительное вмешательство пушистых охотниц, вставших на охрану производства шёлка. Если вы когда-нибудь окажетесь на прекрасном острове Кипр, то местные жители обязательно расскажут вам, что своим благополучием они обязаны не кому-нибудь, а именно кошкам. Те помогли очистить дома киприотов от расплодившихся змей, опасных гадюк. Жители готовы были покинуть родной остров, но на помощь пришли отважные охотники - кошки. И быстро очистили жилища людей от ползучих гадов. В Европе, когда там свирепствовала жуткая эпидемия чумы, это такая опасная болезнь, от которой погибали тысячи людей, на помощь жителям опять же пришли кошки. Они отважно боролись с крысами, переносчиками страшного вируса . Вот так, спасая мир от болезней и голода, верные спутницы человека расселились по всему миру. Появились разные породы кошек: бенгальские, сиамские, азиатские, африканские, персидские, бирманские, шотландские, сибирские. Три тысячи лет люди слышат рядом с собой мурлыканье бескорыстных друзей. И теперь кошки являются символом домашнего уюта. Их насчитывается во всём мире примерно 400 миллионов, это три наших страны России по населению. Представьте себе: вас в классе сейчас тридцать человек, а кошек училось бы здесь уже девяносто.
- Тесновато им тут будет. Да нет, они же маленькие, поместятся. – Отовсюду раздались удивлённые голоса школьников.
- Верно, кое где им уже становится тесно. – Продолжила Анна Борисовна. Она была рада, что её рассказ так увлёк ребятишек. – Есть такая страна – Италия, а столица этой страны город Рим. Когда вы станете взрослыми, вы обязательно съездите туда. Если вы поедете в этот красивейший город туристами, то экскурсоводы обязательно покажут вам уникальную городскую достопримечательность, как сами итальянцы называют, биологическое культурное достояние, гордость столицы. Это развалины Серебряной Башни, заселённые кошками. Их там живёт больше всего в мире, за ними ухаживают добровольцы, их кормят и лечат бесплатно. Римские власти приняли специальный закон, охраняющий кошек. По этому закону они могут жить в любом месте города: от развалин до дома правительства. И никто, никакой чиновник или даже президент, не имеет права выгнать кошку с облюбованного ею места. Город принадлежит кошкам.
- Здорово! Анна Борисовна! Получается, что кошки могут поселиться и в нашем классе, а выгнать их будет нельзя? – Этот вопрос задала Марина. По классу пошёл ропот.
- Тише, дети, тише. – Вмешалась Зоя Семёновна. – Этот закон действует в Италии. А у нас в школе действуют другие законы. Здесь учатся ученики. Пусть кошки живут в подвале школы, не возражаю! Но в класс я их не пущу. Вы не представляете, что они тут натворят? Какими запахами нам придётся здесь дышать? – Зоя Семёновна достала платочек и прижала его к носу.
- Вы напрасно беспокоитесь. -  Успокоила учительницу Анна Борисовна. – Кошки чистоплотные животные. Они же хищники, поэтому всегда вылизывают себя, чтобы от них ничем не пахло. Вокруг кошек было напридумывано много легенд, суеверий. Долгое время считалось, особенно в Китае, что нельзя подолгу всматриваться в глаза кошек. Якобы они горят дьявольским огнём, накапливают свет и можно попасть под колдовство этих глаз. Но успокойтесь и успокойте ваших родителей. Глаза кошек светятся в темноте не потому, что они колдуньи, а просто для ночной охоты природа создала у глаз кошек зеркальный слой, который и отражает свет. Благодаря этому кошка видит лучше человека в шесть раз. Кошка так пришлась по душе многим народам, что вошла героиней во многие сказки и былины. Вы, наверняка, знаете такие сказки, ну-ка?
- Кот в сапогах, Кот-баюн, Кот-ученый, Чеширский кот, Кот Базилио, Кошка, которая гуляет сама по себе, Кот Матроскин. – Дружно подсказывали дети. Анна Борисовна и Зоя Семёновна кивали в ответ. Дети не скучали, им было интересно.
- Правильно. А ещё есть такое выражение, которое мне очень не нравится: «Тянуть кота за хвост». Это только образное выражение и вы, дети, ни в коем случае не таскайте кошек за хвост. Он им очень нужен не только для красоты, но и для точного приземления на все четыре лапы. Во время прыжка кошка «рулит» хвостом, поворачивая туловище в нужное направление. Ещё по народному поверью кошки приносят в дом добро и удачу, именно поэтому в новую квартиру первой всегда запускают кошку. В Японии во всех домах есть маленькие статуэтки котов с поднятой правой лапкой. Вот как сейчас делает Сара, она машет правой лапкой. – Шурка покрутила перед носом кошки карандашом и та попыталась выбить его правой лапкой. – Считается, что так кошка привлекает в дом удачу. Если вы, дети, получите в подарок такую «манящую» кошечку, то в ваших дневниках будут одни пятёрки.
- И что, учить ничего не надо? – Спросил лопоухий мальчик с последней парты. Школьники насторожились.
- Дети, учиться всегда надо. – Вмешалась Зоя Семёновна. – Никакой талисман не поможет вам получить в четверти пятёрку, если вы не будете учить природоведение и другие предметы. Это просто образ такой. Да ещё он действует только в Японии, там другие традиции. Правильно, Анна Борисовна?
- Конечно, конечно, учиться надо обязательно. А кошка лишь будет вам помогать. Они любят помогать своим хозяевам. – Уточнила Анна Борисовна.
- А что ещё любят кошки, чем их лучше кормить? – Спросила девочка со второй парты, которая во время рассказа тщательно записывала что-то в свою тетрадку.
- Кошки любят, когда их гладят, они любят помурлыкать, поурчать, если рядом хозяин. Но больше всего они любят спать, особенно на мягкой постельке, где-нибудь на диване или на кровати. Спать они могут до шестнадцати часов в сутки, оставляя восемь часов на общение с нами и на охоту. Ещё они любят, чтобы с ними поиграли: побросали им мячик или фантик от конфет. Любят вкусно поесть и поваляться на травке. Если кошка растягивается на спине, то этим даёт нам понять, что она довольна собой, любит нас и весь мир. Но есть и такие вещи, которые кошки очень не любят. Они терпеть не могут холод, грязь, шум, дождь, еду из холодильника. Не любят купаться, расчесываться, но больше всего страдают от одиночества. Кормить их лучше специальными кормами, которые продаются в зоомагазинах. Вот и всё, что я хотела рассказать вам, дети, об этих забавных и чутких созданиях. Запомните: звери добры, умны, доверчивы и нуждаются в нас, нашей заботе. Проявите к ним чуткость и они всю свою жизнь будут дарить вам любовь и ласку. Может быть, у кого-то есть вопросы?
- Анна Борисовна, а сколько лет живут кошки? – Спросил мальчик в очках, сидящий справа, у окна.
- Они живут около пятнадцати лет. Когда вы берёте в дом котёнка или щенка - не забывайте, что заботиться о них вам предстоит очень долго.
- А какой породы ваша Сара? – Спросила Марина. Она всячески хотела понравиться Анне Борисовне.
- Это соединение бенгальской и сибирской пород. От бенгальской Саре достался такой необыкновенный трехцветный окрас, а от сибирской – длинная густая шерсть, жабо на груди и штанишки на задних лапках. Шурка, покажи Сару во всей красе. – Шурка подняла кошку за передние лапы, показывая густой воротничок, потом повернула Сару, демонстрируя пушистый длинный хвост и штанишки. Довольные дети зааплодировали.
- Скажите, пожалуйста, чёрные кошки действительно приносят беду? – Вежливо спросила девочка с двумя косичками.
- Нет, это как раз и есть суеверие. Например, в Англии, если чёрная кошка с утра перебежит дорогу, то день обязательно будет удачным. В Финляндии боятся серых котов, а в Шотландии, как ни странно, белая кошка по поверью принесёт болезнь или беду. Вот видите, с цветом кошки связаны разные приметы. В Азии трёхцветная кошка, по преданию, убережёт дом от пожара.
- Анна Борисовна, а мне мама рассказывала, что в Китае кошек едят. – Писклявым голоском спросила толстая девочка, сидящая рядом с Мариной. – Это правда?
- Ну, вы знаете… Как вам сказать... – Анна Борисовна замялась. – Это скорее в древности, очень давно, когда у китайцев были проблемы с питанием. Вот тогда…
- Довольно вопросов. – На помощь Анне Борисовне пришла Зоя Семёновна. – Давайте поблагодарим Анну Борисовну за увлекательный рассказ и перейдём ко второй части, так сказать, практической. А то наша кошечка уже заскучала. – Дети захлопали, Анна Борисовна поклонилась и прошла за стол, где с удовольствием присела на стул: ноги уже гудели от длительного стояния на одном месте. Но, вспомнив о ещё одной своей обязанности, она поднялась.
- А сейчас, дорогие дети, перед вами выступят молодые дрессировщики Александра и Сергей Бриль с оригинальной программой «Шоу Сары Бобкет». Прошу! – Анна Борисовна  снова села на свой стул.
К детям вышли Шурка и Серёжка, который посадил Сару себе на плечо. Шурка сделала давно отрепетированный книксен и отошла в сторону. Серёжка поклонился вместе с Сарой, которая крепко держалась лапами за его плечо. Шурка подошла к брату спиной и кошка ловко перепрыгнула на плечо девочки. Дети зааплодировали и громче всех хлопала в ладоши Марина.
Представление началось. Сара с удовольствием исполняла все трюки, которые так усиленно репетировали дома. Было видно, что кошка засиделась на месте, ей хочется подвигаться, поиграть. Для разминки Шурка заставила кошку попрыгать на задних лапах, спрятав для приманки в руке кусочек сыра. Почувствовав любимый запах Сара честно отработала номер, подпрыгивая так высоко, что Шурке приходилось задирать вверх руку и становиться на цыпочки.
Следующим номером была скакалка, которую растянули дети и медленно вращали. Сара ловко перепрыгивала через скакалку, сначала медленно, потом всё быстрее. Окончание каждого номера сопровождалось неизменным поклоном Серёжки и неумелым книксеном Шурки, которая старалась изо всех сил. Сара же садилась на стол как фарфоровая статуэтка и помахивала правой лапкой. Дети были в восторге: они без устали хлопали в ладоши, шумели. Марина пыталась крикнуть «браво», но бдительная Зоя Семёновна охлаждала пыл школьников, стуча деревянной указкой по парте, не давая им расшалиться.
После небольшой паузы, во время которой Шурка с Серёжкой о чём-то пошептались, и согласно кивнули головами, представление продолжилось. В ход пошла большая катушка, которую бросал Серёжка. Сара бежала за ней, догоняла, набрасывалась на неё и хватала зубами. Но катушка была большого размера и кошке приходилось катить её назад, недовольно урча. После катушки Шурка бросала фантики, которые Сара, как собачка, приносила в зубах.
Выделенный Зоей Семёновной на представление час истёк. Анна Борисовна почувствовала, что Сара начала уставать, да и ребята тоже. Она встала из-за стола и подошла к детям.
- В завершение представления мы покажем вам прощальную сценку, в которой будем участвовать все. – При этих словах Шурка, Серёжка и Анна Борисовна выстроились в ряд, по росту, на расстоянии метра друг от друга. Кошка сидела рядом с девочкой.
Шурка присела на корточки, похлопала себя ладонью по плечу и скомандовала:
- Сара, але, ап! – Сара, подготовившись и подрыгав задом, прыгнула на плечо Шурке. Та поднялась с корточек, развела руки в стороны, слегка поклонилась и повернулась лицом к Серёжке, который скомандовал то же самое:
- Сара, але, ап! – Кошка проворно перепрыгнула на плечо Серёжки, который точно так же слегка поклонился и повернулся лицом к маме Анне, звонко скомандовавшей:
- Сара, але, ап! – И в тот же миг кошка оказалась на плече у Анны Борисовны. Все трое раскинули руки, приветствуя зрителей, которые одарили их шквалом аплодисментов, долго не утихающих, несмотря на призывы Зои Семёновны соблюдать тишину и порядок.
Учительница была довольна, дети счастливы. Только Сара поспешно забралась в свой пластиковый домик и улеглась на подстилке. Ей порядком надоели эта шумная детвора, которая гоготала и хлопала, все эти трюки, которые пришлось исполнять, чтобы не подвести маму Анну.
Если честно, то ей надоели и Шурка с Серёжкой, этакие задаваки, вечно кланяющиеся и улыбающиеся до ушей. Саре не хотелось делить внимание зрителей, их аплодисменты, ни с кем. Она точно знала, что сегодняшний успех состоялся только благодаря ей. Это она должна быть в центре внимания, ей должны аплодировать и кричать «браво», а не этим задавакам.
Да ещё эта девчонка за первой партой, она просто разозлила Сарку! Ведь нельзя же так откровенно глазеть на Серёжку влюблёнными глазами, чуть дырку в нём не просверлила! Неужели она не понимает, что это неприлично, особенно в её возрасте. Ей об учебе думать надо, а не о мальчиках.
Сара презрительно фыркнула и поджала лапки под себя. Сегодня она познала ещё одно чувство. Которое, как ошибочно предполагают люди, свойственно только им. Это чувство – ревность. Саре хотелось покусать или покарябать. Кого? Да кого угодно! Восторженную Маринку, недовольную учительницу, задавак Серёжку с Шуркой. Сара обиделась на весь свет.
«Хоть бы угостили чем-нибудь вкусненьким, за мои труды. Да где там, дождёшься от них. Всего-то и досталась пара кусочков сыра, таких маленьких, что я и не почувствовала его вкус. Ладно, дома с ними разберусь. А сейчас пусть несут меня на руках, как принцессу кошек, как звезду цирковой арены, как…».
Сара не успела до конца восхититься своей гениальностью - дверца корзинки захлопнулась и её подняли, качнув несколько раз. Анна Борисовна попрощалась с учениками, пожелала им успешной учёбы, заверила, что обязательно ещё раз придёт в гости и вышла из класса. Вместе с Серёжкой, Шуркой и Зоей Семёновной.
- Великолепно, просто великолепно. Поздравляю вас, душечка Анна Борисовна. Чудесный доклад. Ёмкий, пространный, неформальный. Ах, как жаль, что на этом представлении не присутствовал директор, наш Альберт Иванович. – Засокрушалась Зоя Семёновна. – Он бы оценил мою идею провести такое оригинальное мероприятие. Это ведь, согласитесь Анна Борисовна, инновационный подход к обучению. В свете проводимых реформ в образовании. – Анна Борисовна согласно закивала, пряча улыбку. – Соединение теории и практики, игровой метод обучения. Нет, нужно обязательно довести мои идеи до руководства школы. Они ведь не могут остаться только в стенах моего класса. Это будет несправедливо по отношению к другим педагогам, более консервативным, можно даже откровенно сказать - устаревшим и тормозящим реформы. Мы обязательно проведём подобный семинар в расширенном составе, с руководством школы и даже с руководством городского отдела школьного образования. А там и на всероссийский уровень можно выходить. Только надо быть смелее, публичнее…
- Извините нас, Зоя Семёновна, но нам пора. – Анна Борисовна прервала словоохотливую учительницу, витавшую в фантастических мечтах. – Спасибо вам за приглашение и высокую организацию семинара. Мы старались как могли. Если получится, то придём к вам ещё. И не раз.
- Мам, мы теперь решили с Серёжкой, что будем только в цирке выступать. Приглашай всех туда. – В разговор бесцеремонно влезла Шурка.
- Ах, артисты вы мои, звёздочки яркие. – Засюсюкала Зоя Семёновна. – Конечно, в цирке. И мы обязательно придём к вам на премьеру, всем классом. С руководством школы.
С трудом распрощавшись со словоохотливой учительницей, которая всё порывалась представить Анну Борисовну педсовету школы, семья Бриль спешно оделась в гардеробе и на троллейбусе добралась до дома. Можно было пройтись пешком, но мама Анна не захотела морозить кошку и детей. Да и обедать было пора.
Вечером вся семья, вместе с папой Михаилом, обсуждала прошедший день, удачное выступление. Дети хвалились, перебивая друг друга, вскакивая и показывая: кто где стоял, кто как кланялся и кто больше заработал аплодисментов. Папа Михаил пытался остудить пыл детей, рассказывал им о «звездной» болезни артистов, о недопустимости хвастовства и привирания. Но дети плохо слышали наставления отца, они сегодня были героями, звёздами школы. Это прибавляло им красноречия и хвастовства, за спиной вырастали крылышки славы.
Мама Анна, уставшая, с умилением слушала очередной яркий рассказ детей об их гениальных способностях, о желании выступать в цирке, о новых программах, о дрессировке кошек, собак, тигров и львов. Лишь только кошка никому ничего не рассказывала о своём успехе. Она давно спала, свернувшись клубочком на своём любимом кресле. Обильный обед оказался хорошим снотворным и Сара, вылизав тарелку, решила предаться отдыху в одиночестве.
Скоро усталость сморила и детей. Первой забралась на колени к папе Михаилу Шурка, тот час же обмякнув и заснув. Следом и Серёжке захотелось полежать на кровати, помечтать, подумать. Уложив в кровать дочку, которая даже не проснулась, папа Михаил и мама Анна отправились в свою спальню. А Серёжка ещё долгое время лежал на кровати с открытыми глазами, мечтая о выступлениях в цирке, вспоминая рассказы папы Михаила про клоуна Витюшу и Моську. Тут же вспомнился дед Борис, кошки, собака Друг, старенькая и добрая и, конечно же, опять Моська. Серёжка представил, как было бы здорово выступать всем вместе на манеже: ему, Шурке, Сарке, деду Борису, Витюше и Моське. Глаза стали слипаться, Серёжка повернулся на бок, улыбнулся своим мыслям и задремал.

Глава 24. Явление Витюши.

От неожиданности дед Борис опустил ружьё. Он ничего не понимал. Что творится с Моськой? Он что, заболел? Тут что-то не так.
Пёс, вместо того, чтобы броситься на незваного гостя с оскаленной пастью, прыгал вокруг того, скуля от радости и пытался лизнуть его руки. В голове деда Бориса мелькнула мысль: «Вот гад! Как основательно подготовился к вторжению, даже пса приманил. Наверняка подкармливал его. А Моська-то, Моська, эх, продажная тварь». Придя в себя от такой неожиданной встречи, дед Борис вновь вскинул ружьё и строго закричал:
- Руки вверх, я сказал! Ноги расставить, повернуться ко мне спиной. За неповиновение стреляю на поражение. – Дед Борис вспомнил сериал про милицию, где именно так задерживали преступников.
- Не стреляйте, ради Бога не стреляйте. Я уже поднял руки. Моська, перестань, не держи меня за рукав, а то хозяин будет стрелять. – Вор оказался худющим мужчиной, на вид лет шестидесяти, с заросшей щетиной лицом, в рваном пальто и вязаной шапочке на голове. Он дрожал всем телом: то ли от страха, то ли от холода.
«Надо же, и кличку пса знает. Точно, долго готовился. Высматривал здесь всё, вынюхивал, подкармливал пса. А тот, скотина, сразу и переметнулся на вражескую сторону. Ну, погоди у меня - получишь ещё сполна по загривку. Дождёшься требухи» - дед Борис рассвирепел и сделал шаг вперёд, оглядываясь по сторонам. Он подумал о сообщниках.
- Моська, ко мне! А ты стой, где стоишь и не двигайся. Где твои сообщники? Говори быстро, не раздумывая! – Моська при окрике деда Бориса отбежал от задержанного. Он жалобно скулил и порывался вернуться, но боялся навлечь на себя гнев хозяина.
- Какие сообщники? Нет у меня никаких сообщников, я один. Я не бандит, поверьте мне. И опустите ружьё, оно ведь может выстрелить. Вы же видите, меня и Моська признал. Я вам всё объясню, только уберите ружьё. – Мужчина говорил сбивчиво, он пытался повернуться к деду Борису лицом, но боялся ружья.
- Не бандит значит? А кто же, честный жулик? И Моська тебя признал, говоришь? Да этот пёс шелудивый всех признаёт. У него здесь, в округе, все друзья и знакомые. Говори, зачем сюда пришёл, зачем пса подкармливал? И не командуй тут - что мне делать! А то положу мордой в снег и будешь лежать, ждать милицию. – Дед Борис успокоился, он понял, что вор без сообщников, что он слаб и не вооружён.
- Не надо в снег, прошу вас. Я и так замёрз, очень холодно сегодня. А Моську я не подкармливал, мне самому есть нечего. Просто он меня давно знает. Да и вы меня знаете. Я - Витюша. – Задержанный повернулся и снял шапочку с головы. Моська снова подбежал к нему и жался к ногам.
- Ну, а я тогда Папа Римский. Ты мне зубы не заговаривай. Какой ещё Витюша? Жиган что ли? – У деда Бориса возникли сомнения в душе, он вдруг понял, что это не вор. Но кто же тогда этот чудак?
- Да Витюша я, неужели вы обо мне не слыхали? Ведь вы дед Борис, правильно?
- Какой я тебе дед? То же мне, внучек нашёлся. Ну, я Борис, это точно. А ты какой такой Витюша? Говори толково, а то действительно холодно здесь с тобой стоять. – Дед Борис потёр озябший нос, он почувствовал, что холод пробирается к нему под бушлат, под тельняшку и в сапоги.
- Да Виктор я, Виктор Прокопенко, клоун бывший. А Моська мой пёс, я его хозяин. Тоже бывший. Вам же должны были рассказывать про меня, неужели вы обо мне не слышали? – Витюша надел на голову шапочку и потёр себя за плечи: он здорово продрог. – Зять ваш, Михаил, должен был рассказать обо мне. Ведь это он привёз к вам Моську?
- Точно, теперь вспомнил. Ну, конечно же, Витюша! – Дед Борис хлопнул себя по лбу, вспомнив историю Моськи. – Только чего же ты не зашёл ко мне днём, не представился? И где же ты был всё это время?
- Это долгая история. Можно, я расскажу её в доме. Я пришёл с миром и ничего плохого вам не сделаю. Правда, Моська? Вот он меня знает хорошо. Знает, что я хороший человек. – Витюша потрепал пса по голове, тот всё старался лизнуть его руки.
- Хороший человек, говоришь? Хорошие люди приходят днём, а не ночью. Хорошие люди заходят в калитку, а не лазят через заборы. Что, я не прав? – Ворчливо ответил Витюше дед Борис. Он опустил ружьё и закинул его через плечо, дулами вниз. – Пошли в дом, клоун. Там расскажешь мне всё подробно. А то ещё околеешь здесь на морозе, отвечай потом за тебя. Только не вздумай шалить - я офицер, хоть и в запасе, и с оружием обращаться умею.
- Вы не волнуйтесь, я смирный человек. Пойдёмте скорее. И, если можно, стакан чаю, я совсем продрог.
- Да уж, одеты вы не по погоде. Пальтецо осеннее, а туфли и вовсе летние у вас. Идите вперёд, вон туда. – Дед Борис удивлённо осмотрел одежду Витюши. Пальто было рваное, но тщательно заштопанное, а туфли, стоптанные, светло-жёлтого цвета, казались действительно летними.
Витюша быстро пошёл к дому, почти побежал. За ним увязался Моська. Последним шёл дед Борис. Он не знал, что делать дальше с этим Витюшей и ругал себя за то, что пригласил его в дом. Оправдывал себя лишь тем, что не мог же он бросить на улице человека. Или выгнать его в чисто поле, когда на дворе ночь, да ещё снег и мороз. Оправдавшись перед собой, перед своей совестью, дед Борис отпер дверь и впустил незваного гостя в дом. Туда же прошмыгнул и Моська, которого не хотел пускать разозлившийся на него дед Борис.
Раздевшись в прихожке, дед Борис провёл Витюшу в кухню, а сам спустился в подвал, быстро уложил ружьё в шкаф, под замок. Нож снимать с пояса не стал. Так и поднялся наверх, рассудив про себя, что бережёного бог бережёт. Витюша грелся возле печки: он остался в вытянутом на локтях свитере и брюках, подпоясанных каким-то шнурком или тонкой верёвкой. Пальто было сброшено на табуретку. Моська лежал рядом и смотрел на гостя влюблёнными глазами. Но при появлении деда Бориса пёс поднялся, пошёл ему навстречу, виляя хвостом.
- Ладно, не подмазывайся, предатель. – Не зло напустился дед на Моську, но всё же потрепал его по загривку. Тот лизнул руку и снова улёгся, высунув язык и переводя преданный взор с Витюши на деда Бориса. – Садись за стол, гость дорогой, будем чаёвничать. – Усмехнулся дед Борис.
- Вы извините меня, что так получилось. Я выпью чаю и уйду. С Моськой вот хотел повидаться, скучал я без него очень. А в последнее время что-то совсем худо стало на душе, вот и захотелось повидаться с ним. Ну, попрощаться что ли. Хворать я стал сильно, сердце барахлит. – Дед Борис обратил внимание на трясущиеся руки Витюши, но ничего не сказал, стал молча собирать на стол.
- Слушай, Витюша. Э, извини, Виктор. – Сбился дед Борис.
- Да нет, ничего, я уже привык к Витюше. Всю жизнь меня так зовут. Так и останусь Витюшой, хотя мне уже шестой десяток пошёл.
- Ну, Витюша, так Витюша. Меня тогда зови дедом Борисом, я тоже так привык. Может, с мороза примешь грамм сто, сто пятьдесят? Да и я могу с тобой, а то тоже продрог, тебя карауля. – Дед Борис снял с ремня фляжку, в которую с вечера залил водку.
- Нет, нет. – Витюша затряс головой. – Не могу я. Нельзя мне пить. Извините меня, но я не буду. Лучше чаю.
- Неволить не стану. Я тоже тогда воздержусь. Давай вечерять. Вот картошка осталась варёная, ещё теплая. Вот селёдочка, огурцы малосольные, хлеб, чай. Ты вот что, парень. Ты давай ешь, не стесняйся. Здесь не ресторан: тебе в рот никто не смотрит и денег за еду брать не будет. – Дед Борис нарезал хлеб большими ломтями, поставил на стол две тарелки, разложил вилки и сел.
- Спасибо вам. Я поем и сразу же уйду. Я не буду причинять вам неудобств. – Витюша уже отправил в рот картошку и подцепил вилкой кусок селёдки, с которого закапало масло. – Обогреюсь немного и уйду.
- И куда же ты пойдёшь на ночь глядя? Есть куда идти?
- Страна большая, дорог много. – Витюша говорил неуверенно. Он жадно ел, глотая большие куски и поперхнулся. Дед Борис постучал его по спине.
- Да ты не спеши, за тобой же не гонятся. Ешь спокойно, а там и решать будем, куда ты пойдёшь. Пальтишко у тебя самое подходящее для зимних прогулок, особенно по ночам. Я, тебя карауля, в одеяло завернулся и то продрог до костей. Знобит что-то, не иначе простудился. А ты в туфельках модных по снегу бегаешь. Не боишься окочуриться где-нибудь на дороге?
- Да чего бояться? Чему быть – того не миновать. Я привык к кочевой жизни, на судьбу не жалуюсь. Можно, я ещё картошечки поем, уж больно вкусно всё у вас? Врать не буду, со вчерашнего дня ничего не ел, только сухари жевал. – Витюша подложил себе в тарелку картошки и подлил в стакан чаю.
- Ну, чего ты интеллигента строишь? Можно, разрешите? Чай, не объешь меня, не волнуйся. Сейчас принесу из погреба капустки солёной - попробуешь, как она усолилась. – Дед Борис взял со стола эмалированную кастрюлю и пошёл в подвал, где хранились, как он сам шутя называл: «стратегические запасы продовольствия на зиму» - квашеная капуста, маринованные огурцы, засоленные в бочке помидоры и арбузы.
Дед Борис не поверил рассказу Витюши. Не поверил тому, что тот забрёл к нему только с целью повидаться с Моськой, будто клоуна замучила совесть и истосковалась душа по собаке. Но вот рассказ о плохом здоровье Витюши скорее всего был правдой, уж очень бледным было его лицо. Да и руки заметно тряслись, хотя на алкоголика он не походил. Скорее на бывшего алкоголика.
Рассудив, что утро вечера мудренее, дед Борис принял про себя решение, что выгонять человека на улицу он не станет. Пусть тот переночует, места всем хватит, а утром можно будет основательно поговорить, расспросить об истинной цели визита этого клоуна. Да расспросить так, чтобы тот не отвертелся. Можно даже припугнуть милицией.
Набрав в кастрюлю капусты, дед Борис прислушался, но наверху всё было тихо. Он поднялся наверх, решая про себя, куда бы лучше уложить нежданного гостя, чтобы спать без опаски. Но проблема разрешилась сама собой. На кухне дед Борис застал картину, от которой у него защемило сердце: на полу, возле печки, лежал Моська, а рядом, подстелив под себя пальто, спал Витюша.
Лицо его было по-детски беззаботным. Он посапывал, откинув левую руку, на которую положил свою большую голову верный друг Моська. Дед Борис осторожно поставил на стол кастрюлю с капустой. Он не стал убирать посуду, чтобы не греметь, выключил свет в кухне и пошёл к себе, на второй этаж. Теперь он был уверен, что можно спать абсолютно спокойно и никаких сюрпризов ночью не ожидается.
Разбудили деда Бориса голоса и шум воды. Взглянув в окно, за которым блеклые сумерки растворялись в первых солнечных лучах, Борис Моисеевич понял, что проспал. Светящиеся командирские часы показывали полдевятого.
Чертыхнувшись, дед Борис вскочил с постели, но охнул и присел на краешек кровати. Поясница ломила, сказалось долгое ночное ожидание в холодной бане. В горле першило, было больно глотать, вдобавок нос едва дышал. «Да, не тот уже возраст, чтобы по ночам в разведку ходить» - вздохнул дед Борис. Пришлось наспех растереть ладонью поясницу и попытаться подняться.
Прислушавшись к голосам, дед Борис улыбнулся: он их узнал. Нужно было одеваться и спускаться вниз. По утрам будильником часто выступал Моська, просившийся гулять на улицу. Но сегодня его не было слышно. Взяв в левую руку ремень с охотничьим ножом, дед Борис осторожно стал спускаться по лестнице. Правой рукой он поочерёдно держался то за перила, то за поясницу. Шум доносился из кухни. В дверях деда Бориса встретил сосед Пётр Савойкин. Он встревоженно оглядел вошедшего.
- Боря, соседушка, ты как, живой чё ли? Мне вчера моя старуха натрезвонила, что ты пошёл лихоимца ловить. Так я всю ночь не спал, прислушивался: вдруг палить начнут. Проклятый радикюль меня достал, вот только утром полегчала. Я сразу к тебе, думаю, вдруг соседушку моего и не увижу боле? Вдруг он убитый лежит на холоде? – Пётр Михайлович прослезился. – Смотрю, тихо у тебя. А вокруг темень, страх божий. Ну я стук-стук в дверь. Тишина. Я опять стук-стук. Дверь открывается, а там мужик этот, небритый. Я так и охнул. Всё, взяли нашего деда в заложники. И меня тут же прихватят, тёпленького. Хотел бежать, но смотрю Моська под ногами крутится и не лает. Что за чёрт, думаю? Ежели террористы, то почему Моська не гавкает, переметнулся чё ли?
- Это ты правильно заметил, Петро. Переметнулся он. – Дед Борис заскрипел своим простуженным голосом.
- Да ты ещё шуткуешь? Хорошо мне этот бородач всё быстро объяснил. Никакой он не террорист. Он ведь циркач, Боря. Весёлый такой мужик. А ты чегой-то с ножичком ходишь? – Пётр Михайлович испуганно уставился на охотничий нож. Дед Борис неопределённо махнул рукой и шагнул в кухню.
Витюша, умытый и помолодевший, мыл посуду. А Моська,
довольный, лежал возле печки и глядел влюблённо на своего
старого друга. Заслышав знакомые шаги и голос хозяина, Моська
лениво поднялся, зевнул и сделал несколько шагов к двери.
Уловив плохое настроение, с которым зашёл Борис Моисеевич,
Моська подсуетился, подбежал и закрутился вокруг ног. Не
удостоенный внимания, он вернулся к печке, растерянно
переводя взгляд с Витюши на деда Бориса.
- Вы извините меня, Борис Моисеевич. – Витюша выглядел сконфуженным, он нервно вытирал руки полотенцем. – Я немного похозяйничал у вас на кухне. Посуду помыл, да завтрак вот решил приготовить. – Он ткнул рукой в сторону плиты, где на большой чугунной сковороде потрескивала вчерашняя картошка, залитая взболтанной яичницей. – Моська меня поднял рано, на улицу попросился. – При упоминании своего имени Моська жалобно заскулил. Он чувствовал свою вину перед дедом Борисом, но тот лишь грозно взглянул на собаку и пёс умолк, уложив морду на передние лапы. - Ну, я его выпустил и решил помочь вам хоть чем-то. Вы не сердитесь?
- Да чего уж там. Всё нормально. Чего ты оправдываешься, как будто украл чего? Будем завтракать. Я только умоюсь. Садись, Петро, к столу.
- Спасибо, соседушка, побегу я. Хозяйка моя поди уж извелась. Сбежал я утром втихаря от неё, а то бы не пустила. Ты её знаешь, заполошную. – Пётр Михайлович засобирался. – Ну, бывай здоров, циркач. Бог даст свидимся ещё.
- До свидания. Приятно было познакомиться. – Витюша протянул руку, но Пётр Михайлович уже повернулся к выходу. А может, сделал вид, что не заметил протянутой руки. Ох и не просты они, эти деревенские!
- Пойдём, провожу тебя. Мне всё равно до туалета надо. – Борис Моисеевич положил ремень с ножом на лавку, набросил на плечи бушлат и вышел во двор. Моська успел проскочить в открытую дверь и побежал по тропинке, выполняя ежедневный обход владений.
- Ты, гляжу, соседушка, совсем расхворался. За поясницу держисься, носом клюёшь? Чай, не вирус какой у тебя?
- Да какой там вирус. – Дед Борис шумно высморкался. – Просидел вчера в засаде часа три, а то и больше, пока жучка этого дождался. Вот и прихватило.
- Ну, да, ну, да. Ты это, Моисеич. – Пётр Михайлович понизил голос до шёпота. – Ты компрессы прикладывай. Водочные. На тряпочку натряси и на поясницу. Первейшее средство. От всех болезней. Ну и внутрь, само собой. Про это не забудь. Я чуть што – сразу Марею кличу. Давай, говорю, старая, сооруди компрессик. Только тем и лечусь. – Помолчав, Пётр Михайлович оглянулся на дом. – Ты как, эта, сосед, с гостем то своим? Чего делать думашь?
- Не знаю, думать некогда было. Свалился он на меня, как дерьмо с неба. – Дед Борис сплюнул и закурил неизменную папироску. – Чего посоветуешь-то?
- Я вот чё думкаю, Боря. Гнать его надо. Пусть он поест - и провожай его. До центра тут недалече, а там автобус и на все четыре стороны. Не нравится мне циркач этот. Наплёл он мне с три короба и всё ладно, да шоколадно. И такой он, и рассякой. Весь розовенький, как порося. Но только, Боря, добрые люди через плетень не лазят, да по ночам не шастают. Поверь мне, я людей знаю. Чё-то не нравится мне этот гусь длиссированный. – Пётр Михайлович потряс головой. – Дело твоё, сосед. Делай как знаешь. Только я бы погнал его. Ты в передрягах бывал не раз, но счас возраст у нас не тот, чтобы искать приключений на свою… э-э, шею.
- Да я и сам не рад этому залётному тетереву. Чувствую, не с добром он пожаловал. С другой стороны, вроде как и нормальный мужик, не гангстер какой. Не знаю даже. Выгнать его вроде как и не по-людски будет. Не по моему морскому уставу. Человек попал в беду, за борт выпал, ему податься некуда, а я его в чисто поле. Да и с Моськой как теперь быть, не знаю? Любит он чёрта этого циркового, любит. А я, чего уж греха таить, привязался к псине этой, как родной он мне стал. Иной раз хоть поговорить с кем есть, поделиться своей тоской по Адушке, по внучатам, по дочке. Ведь всё, подлец, понимает. И сочувствует. Положит морду на колени и смотрит в глаза. Да так глядит, будто мысли мои все считыват. Спокойнее на душе становится. Надежду вселяет в меня, что нужен я ещё на этом свете. А как заберёт его у меня этот Витюша, будь он неладен? Что делать буду? Один тут куковать? Нет, с ума можно сойти от одиночества.
- Да ты чё, Боря? Как это – возьмёт? Это чё, картошка чё ли? Насыпал в мешок и унёс? Не узнаю я тебя, сосед. Видно, здорово ты приболел. На головку, видно. Посади пса на цепь, а этого жмурика выведи на дорогу и привет. Вот те бог, а вот порог. Откушал хлеб-соль и пожалте к себе на постой. А миром не пойдёт, так у тебя ружьё на што? – Пётр Михайлович распалился от злости. – Пальни для острастки вверх и всё! Не пойдёт этот милок, а побежит, как марафонец рванёт. Меня кликни, я подсоблю. Полкаша у меня на што живёт, мой хлеб жует? Спущу этого зверя с цепи, так из циркача опилки посыплются. А то давай я щас вертанусь и отряжу этого милёночка на все четыре стороны. Ну-ка, пошли назад. – Пётр Михайлович решительно повернул к дому.
- Да ты что, Петро. Разве ж так можно. Он, чай, не бандюган какой, чтоб его выводить под конвоем. Я так решил: пусть пока поживёт, присмотрюсь к нему. А там будь, что будет. Жизнь покажет. Выпроводить его я всегда успею. – Дед Борис выплюнул докуренную папироску. – А тебя, Петро, попрошу приглядывать за домом. Мало ли чего. Бережёного и бог убережёт.
- Это правда. А присмотреть – присмотрим, не сумлевайся. Я Марье Ивановне наказ дам, так она глаз с твоего дома не спустит. Можешь не сумлеваться. Мы встаём дозором, враг не пройдёт. – Пётр Михайлович вскинул правую руку со сжатым кулаком. – Как там в Испании говаривали?
- Но пасаран. Спасибо тебе, соседушка. Как-то спокойнее мне стало. Всё же не один я, есть откуда подмогу ждать.
- Это точно. Мы здесь, в деревне, все как один и все на одного. Только кликни, я буду начеку. – Пётр Михайлович пожал соседу руку и засеменил домой, к теплу и компрессам.

Вернувшись домой в сопровождении Моськи, который всю дорогу пытался заглянуть в глаза хозяину, вертелся вокруг его ног, дед Борис застал подготовленный к завтраку стол. На тарелках дымилась горяченькая картошечка, залитая оранжевыми желтками деревенских яиц. По бокалам был разлит свежезаваренный густой чай, в вазочке возвышался глыбой солнечного льда загустевший мёд.
- Извините за нахальство, но прошу вас к столу, дорогой хозяин. – Витюша широко улыбнулся. Чувствовалось, что он нервничал и хотел понравиться хозяину. – Как повар я позволил себе снять пробу. Картошка удалась на славу. Моська тоже одобрил мою кулинарию. – Улыбка сползла с лица Витюши, он заметил, как криво усмехнулся дед Борис при упоминании Моськи.
Взяв себя в руки, дед Борис уселся к столу. С первой же
вилкой картошки, отправленной в рот, настроение хозяина
стало повышаться. Завтрак был действительно вкусным. Дед
Борис одобрительно закивал головой и стал быстро отправлять
в рот остывающие куски. Скоро тарелка опустела. Чай был
выпит с ароматным мёдом, взаимные комплименты высказаны
и, неожиданно для себя, дед Борис, довольный, сытый и
подобревший, предложил истопить неурочную баньку.
Поясница  давала о себе знать, да и насморк не проходил.
Рассудив, что баня поможет лучше всяких спиртовых
компрессов, дед Борис осторожно натаскал воды в котёл,
разжёг печку, приготовил дубовый и берёзовый веники.
Витюша тем временем помыл посуду, почистил свою одежду и
принялся зашивать порванное сбоку пальто. Иголки у него были
свои, заколотые под воротник, а нитки он одолжил у деда
Бориса, которого называл не иначе, как Борисом Моисеевичем.
Порывшись в шкафу, дед Борис отыскал подходящее бельё и
тёплые носки для своего гостя. Витюша не стал долго
отказываться от подарка и вскоре они уже шагали к
натопленной бане, неся подмышками чистое бельё.
Витюша парился основательно. Он подолгу засиживался в
парилке, умело управлялся с веником и совсем подкупил хозяина,
смело выскочив из жаркой бани в чём мать родила. Наперегонки с
Моськой добежав по мосткам до озера и, ни минуты не
колеблясь, Витюша с разбегу плюхнулся в неприветливое
осеннее озеро. На всю округу разнеслись крики восторга,
замешанного на ужасе от содеянного. Дед Борис, выскочивший из
бани на этот душераздирающий крик, только помахал «моржу»
кулаком и незаметно, в усы, улыбнулся.
Ему всё больше нравился этот чудаковатый человек:
непосредственный, искренний, грустный клоун с душой ребёнка.
Моська тявкал на краю мостков, он восторженно поддержал игру.
Ему вспомнились все проказы, какие они устраивали с Витюшей, с
его любимым клоуном.
Моське показалось, что не было тех лет ожидания, отчаяния и
тоски. Что Витюша всегда жил здесь, с ним, рядом. Что отпуск, в
котором они были, уже заканчивается и вскоре их ждут на
манеже, с прожекторами, с вечно куда-то снующими артистами и
животными.
Он снова был молодым, задиристым, талантливым. Он слышал
аплодисменты и крики «браво» в свою честь. Эти мысли кружили
его волчком, подбрасывали высоко, пёс не замечал ничего и
никого вокруг. Долетавший до собачьих ушей голос Витюши
бодрил также, как и обжигающие брызги воды, от которых не
успевал уворачиваться враз помолодевший Моська.
Он не замечал, как удивлённо глядят на этот спектакль его
подружки: Перестройка и Приватизация. Не понимавшие, с чего
это их ленивый друг Моська, которого в такую погоду не увидишь
лишний раз на улице, сейчас выделывал такие кульбиты рядом с
водой? И кто это там создаёт так много шума? Почему дедушка
Борис, больше всего уважающий порядок и дисциплину, сейчас не
вмешивается, а лишь глядит из оконца бани незнакомыми
грустными глазами?

Глава 25.  Абитуриент.

Часа через полтора, распаренные всласть и обессиленные,
дед Борис вместе с Витюшей пили чай за столом, в комнате с
телевизором. По телевизору показывали очередную, сто какую-
то серию «Санта Барбары», а за столом вёлся неспешный
разговор. Говорил, в основном, Витюша. Он рассказывал
историю своей жизни, ту её часть, которая была после
изгнания из цирка, после выхода из больницы. Эта история
сильно походила на сериал, только не про красивую лубочную
заграничную жизнь, а на реальное российское шоу, начавшееся
с перестройкой Горбачёва.
Свой рассказ Витюша начал с 1990 года. Он тогда выписался
из больницы, в которой пролежал очень долго. Его лечили,
трудно и мучительно, но он выдержал. Но вышел из
наркологической лечебницы другим, сломленным человеком. Его
ждала только престарелая мама, которая жила в однокомнатной
квартирке на окраине Москвы. Работы не было, денег тоже. Всё,
что он умел делать - это смешить людей. Витюша прервал
рассказ и задумался. Воспоминания перенесли его на несколько
десятилетий назад, к школьным годам.

Всю свою жизнь, с того момента, как он себя помнил,
Витюша был клоуном. Из школы его выгоняли часто. Учителя не
могли терпеть в классе мальчишку, который паясничал,
гримасничал, выкаблучивался, вызывая хохот одноклассников и
срывая уроки. Строгая директрисса, беседуя с вызванной в
школу мамой Витюши, убеждала её забрать шустрого мальчика
в другую школу. А лучше в интернат, где из него сделают
человека, помогут выбрать специальность и стать уважаемым
рабочим-профессионалом. А школа – это ведь не цирк, это
учебное заведение, где дисциплина стоит на первом месте.
Мама вздыхала, кивала головой, соглашаясь с директриссой,
забирала документы и переводила сыночка в другую школу, где
повторялось всё тоже самое. Маме оставалось лишь жалеть
своего недотёпу, своего доброго и ласкового сыночка.
Витюша воспитывался без отца, который ушёл добровольцем
на войну в 1941 году и пропал без вести, прислав домой лишь
одно треугольное письмо, в котором просил жену вырастить сына
настоящим человеком. Мама Витюши, Маргарита Павловна,
старалась исполнить наказ мужа, как могла. Он рос честным,
отзывчивым, заботливым мальчиком. Но непоседой, озорным и
шаловливым. А учителя видели в нём только хулигана.
И лишь в последней школе директор Аркадий Савельевич
Гурзо, мудрый седой учитель истории, разглядел в Витюше
талант артиста, пристроил его в школьную самодеятельность и
дал мальчику возможность доучиться до выпускных экзаменов.
Он подсказал Витюше адрес циркового училища, пожелал удачи и
взял с того слово, что став знаменитым клоуном, известным на
всю страну, Витюша не забудет наставника и пригласит того на
своё выступление, усадив в первый ряд.
На приёмных экзаменах в цирковом училище Витюша
занимался своим обычным делом - смешил приёмную комиссию.
Все были довольны талантливым мальчиком, утирали слёзы
смеха. Лишь сидящий с левого края стола мужчина с усиками не
смеялся, а грустно и даже, как показалось Витюше, недобро
смотрел на его выкрутасы. Когда Витюша закончил свой номер,
все члены комиссии, как ни странно, замолчали и повернулись в
сторону грустного преподавателя. Тот молчал. Все, включая
председателя, ждали.
Мужчина с усиками встал и сказал те слова, которые Витюша
запомнил на всю жизнь, хотя тогда и не совсем понял их смысл.
- Молодой человек. Запомните, клоунада это не кривлянье и ухмылки. Клоунада – это серьёзное искусство. Такое же серьёзное, как драматический театр. Вы должны будете научиться не смешить людей, а дирижировать их эмоциями. Это именно вы будете заставлять их смеяться и плакать. Они будут смеяться над вами и над собой. Они будут плакать, сопереживая вам и жалея себя. Чтобы смешить других - не обязательно самому быть смешным. Недостаточно надеть колпак и прилепить красный нос, чтобы вызвать смех. Это может вызвать и жалость. Ищите смех в душах людей, в их настроении, в их чувствах. Вынимайте смех из людей и тогда вы будете великим клоуном. Надеюсь, вы запомните хоть что-то из сказанного мною. – Мужчина сделал паузу, потом обернулся к председателю и сказал одно слово. – Беру.
После этого мужчина вышел из-за стола, не попрощавшись ни
с кем и не взглянув на Витюшу, и пошёл к выходу. Члены
комиссии, слушавшие своего коллегу с не меньшим вниманием,
чем сам Витюша, разом заговорили, одобрительно закивали и
сообщили абитуриенту, что он принят на отделение клоунады.
Только начав учиться Витюша узнал, что мужчиной с усиками,
принявшим его в цирковое училище был не кто иной, как сам
знаменитый клоун-мим Андрон Андроников, которому
рукоплескали все цирки Советского Союза и многие мировые
столицы.
Витюше выпала честь учиться у великого мастера и
даже выступать в нескольких номерах Андроникова. Заветы
старого мастера Витюша запомнил на всю жизнь, он хранил их
глубоко в своём сердце, мечтая когда-нибудь передать своим
ученикам.
Не забыл Витюша и доброго директора школы, выдавшего ему
путёвку в сказочный мир цирка. Через несколько лет, став
знаменитым, Витюша для себя завёл традицию: перед
каждыми новогодними праздниками он вкладывал в почтовые
конверты билеты на представления и программку, в которой
большими буквами было написано: «Весь вечер на манеже клоун
Витюша со своим четвероногим другом».
На первой страничке программки радостно смеялись клоун в
зелёной кепке и пёс в тёмных очках. Адресатами на конвертах
были близкие Витюше люди, иногда случайные знакомые, но
чаще всего дети из детских домов. Однажды Витюша вложил
в конверт пять билетов в первый ряд и подписал адрес той
самой школы, которую ему позволил закончить директор
Аркадий Савельевич.
Витюша так и не узнал, пришёл ли на его выступление
директор или не смог? Передал ли он билеты своим детям,
внукам? Но клоуну было приятно работать на манеже, зная, что в
зале сидят люди искренне и бескорыстно любящие его,
гордившиеся его успехами, принявшие участие в его судьбе. Витюша был счастлив видеть, что взрослея и старея на
манеже, он приобретал всё более молодых зрителей. Сначала
приходили смотреть его номера дети, потом их дети, и даже
внуки. Правнуков своих первых зрителей он, к своему большому
сожалению, не дождался в зрительном зале. Случилось то, что
случилось. И виноват в своей болезни был только сам Витюша.

После выхода из больницы в цирк возвращаться он даже не
пытался. Было стыдно, да и время наступило совсем другое.
Советский Союз распался, больших гастролей больше не было.
Цирк переживал в то время не самые лучшие времена. Да и
никто не ждал старого клоуна. Марк Захарович принял новых
ковёрных, более молодых, амбициозных. Публика, как и
положено, быстро забыла своего недавнего кумира. Другие
времена – другие имена.
Витюша попытался встроиться в новую жизнь, полную
соблазнов и нечестных людей. Хотел пристроиться в дом
творчества молодёжи, вести кружок циркового искусства, фокусов,
но кружки стали никому не нужны. Зарплату педагогам не
платили, да и педагогического образования у Витюши не было. Устроился сторожем на склад оптовой фирмы. Через месяц
склад обворовали конкуренты, подделав накладные на отгрузку.
Витюша, ничего не понимающий в бухгалтерских документах, еле
выкрутился из передряги, но остался без зарплаты.
После склада Витюше повезло: им заинтересовалось
агентство, организующее досуг состоятельных клиентов. Узнав,
что этот немолодой человек в недавнем прошлом известный
артист цирка, да к тому же и клоун, фирма заключила с Витюшей
годовой контракт, в котором много чего было написано мелким
шрифтом. Настолько мелким, что клоун на радостях даже
поленился дочитать бумаги до конца. Он добрался лишь до
параграфа «условия оплаты» и довольно хмыкнул, увидев
указанную сумму в условных единицах.
Витюша проверил чемоданчик со своим манежным костюмом,
сохранившимся в кладовке у заботливой мамы и начал
репетировать у зеркала, вспоминая старые репризы. Но долго
репетировать ему не позволили. На следующий день за ним
заехала машина и водитель повёз его, как он выразился, по
точкам.
Витюша наивно полагал, что выступления будут проходить в
клубах, домах творчества, на концертных площадках, где
соберутся многие артисты. Которые будут петь, танцевать,
рассказывать забавные монологи, а смешить людей клоунскими
проказами будет он, в своих огромных ботинках и зелёной кепке.
Витюша втайне даже надеялся, что зрители узнают и вспомнят
весёлого клоуна. Вспомнят его цирковые успехи. И весть о том,
что он вернулся, разнесётся по всей Москве, долетит даже до
стен цирка, до кабинета Марка Захаровича, который непременно
прослезится, забудет прежние обиды, простит и примет блудного
«гения» с распростёртыми объятиями.
Но в действительности всё произошло совсем не так. Никаких
клубов и площадок не было. Выступать приходилось в одиночку.
И, в основном, на квартирах, где Витюшу встречали не
восторженные дети и их не менее восторженные родители, а
группы сидящих за столами, не очень трезвых мужчин и
не очень одетых вульгарных молодых женщин.
Водитель сразу предупредил Витюшу, что контингент (он
выразился именно так - не публика, или зрители, а контингент)
не любит глубокомысленных представлений, им нужно
попроще, посмешнее, в общем, как для первоклашек. И ещё
они любят, тут водитель заговорщицки подмигнул, фокусы с
картами. Эти номера проходят «на бис» и всегда
дополнительно щедро оплачиваются.
Витюша не был фокусником, но некоторые трюки с картами мог
показать. На первом же выступлении клоуна поразило, что на
сидящих за столом мужчинах навешено золота гораздо больше,
чем на женщинах. Цепочки на мощных шеях толщиной были
больше похожи на якорные цепи. Золотые перстни на пальцах
таких внушительных размеров, что руки их хозяев поднимались
медленно, с трудом. Наручные часы из золота были размером с
будильник. На столах стояли початые бутылки с коньяком,
водкой, на тарелках небрежными горками высилась чёрная и
красная икра. В вазах, напоминающих греческие амфоры,
вперемежку лежали ананасы, манго, папайя и множество
других, не знакомых Витюше фруктов.
Сглотнув набежавшую слюну и косясь глазом на деликатесы,
Витюша начал выступление, но через минуту был остановлен
криком. Кричал мужчина, сидевший в центре стола.
- Слушай, дядя, кончай балаган. Этак придуриваться у меня
каждый второй может. Я тебе бабки не за это плачу. Ты давай, удивляй нас. У тебя небось и диплом есть артиста? – За столом все загоготали. – Как там у вас говорят? Просим, да? Запомни, шут! Тебя попросил сам Жора Аркан, это большая честь для тебя. Так, братва? – За столом все дружно закивали головами. – Так что не разочаровывай папу, давай, начинай. А то мне что-то взгрустнулось сегодня.
Витюша был растерян и напуган. Теперь он понял, куда попал
и кто были этот «контингент». Вспомнив совет водителя, вытащил
из чемоданчика колоду потрёпанных карт и стал показывать
нехитрые фокусы, которые, к его полной неожиданности,
вызвали восторг у сидевших за столом. К Витюше подскочил
дюжий малый со своей колодой карт, пытаясь повторить
жонглирование. Ничего у него не получалось, карты сыпались
на пол, за столом стоял хохот, малый чертыхался и краснел.
Витюшу потащили за стол, пытаясь угостить фужером
коньяку, но ему удалось отделаться от навязчивых хозяев,
сославшись на предстоящие выступления. Завернув в салфетку
два бутерброда с икрой, Витюша распрощался с Жорой
Арканом, подхватил чемоданчик и вышел на лестницу,
облегчённо вздохнув. Только сейчас он почувствовал, что
костюм на спине промок насквозь, а руки, сжимающие
заработанные деньги, дрожат нервной дрожью.
В других адресах повторялась примерно та же картина: такое
же пренебрежительное отношение к его выступлению, пока в
дело не вступали карты. Так продолжалось месяца три. Витюша
понимал, что подобные выступления нужно заканчивать, до
добра это не доведёт. Его оскорбляло то невнимание, с
которым новые зрители встречали репризы, от которых не так
давно заходились в смехе огромные залы цирков.
Чувство обиды за профессию нарастало в душе Витюши с
каждым днём. Он несколько раз порывался сказать этим
жующим господам всё, что о них думает, но останавливали
деньги, чувство вины перед мамой, которая жила на крохотную
пенсию. Мама думала, что её взрослый сын устроился в труппу
передвижного цирка. Собиралась даже посетить очередное
выступление, купив букетик живых цветов. Но её планам не
суждено было осуществиться. Очень скоро Витюша вернулся
домой побитый, с синяком под левым глазом.
Всё случилось на  очередном представлении, когда без меры
пьяный «контингент» стал швыряться в клоуна банановой
кожурой. Такого унижения Витюша не испытывал за всю свою
долгую творческую карьеру. Не сдержавшись, он полез в драку
с нахалами, но силы были неравны. Клоуна выволокли на
лестницу и сбросили вниз, вместе с чемоданчиком.
При виде побитого Витюши с ним тут же разорвали контракт в
агентстве, посоветовали держать язык за зубами и выставили на
улицу, без всякого выходного пособия. Отлежавшись дома и
залечив бока, Витюша пытался устроиться на любую работу, но
ничего не получалось. Никто не хотел связываться с немолодым
неудачником.
От отчаяния Витюша вспомнил свои фокусы с картами и стал
захаживать в казино, надеясь выиграть крупную сумму, вложить
её в банк и жить на проценты. Но всё получилось точно так, как в
сказке Пушкина - он остался с разбитым корытом, проиграв
последние деньги. И даже залез в долги. Пришлось скрываться от
назойливых кредиторов. Просвета не было, оставалось сидеть на
шее у старенькой мамы и ждать пенсии.
Но выход нашёлся. И очень неожиданный. Встретив на улице
старого приятеля, акробата из цирка, Витюша радостно принялся
расспрашивать того, как дела в цирке, кто работает из старого
состава, что новенького. Вот так и узнал Витюша, что его верный
друг и напарник Моська жив, здоров и живёт у хорошего человека,
на полном пансионе.
Витюша попросил товарища узнать точный адрес Моськи, тот
просьбу выполнил и всё подробно рассказал. Где живёт, с кем
живёт, как добраться. Витюша засобирался в дорогу, ему в голову
забрела очередная «гениальная» мысль. Мысль простая и ясная.
Если удастся вернуть себе Моську, то можно возобновить
собственные выступления с известным номером об украденной
колбасе. Моська наверняка всё быстро вспомнит. А работать
можно будет по детским садам, школам, училищам,
организациям. Везде, где могут помнить успех клоуна Витюши и
его верного четвероногого друга. Люди обязательно вспомнят,
они не могли забыть любимого клоуна.
Так одновременно утешал и подбадривал себя Витюша,
надеясь таким образом вырваться из чёрной жизненной полосы.
Подготовившись к поездке и обманув маму - рассказав ей, что его
пригласил в гости на несколько дней старый цирковой друг,
Витюша отправился на поиски Моськи. Он ошибся в расчётах,
попал сначала не в ту деревню, поблуждал по окрестностям и
вышел ночью к забору деда Бориса.
Витюша чистосердечно признался Борису Моисеевичу, что
собирался попросту украсть Моську. Встретиться с ним ночью,
наедине, и увести пса, который, конечно же не забыл своего
прежнего хозяина.
Именно такую историю рассказал Витюша за горячим чаем,
после славной баньки. Всё ли было в ней правдой, поверил ли в
неё дед Борис, осталось загадкой. Борис Моисеевич не стал
расспрашивать Витюшу о мелочах и деталях, не стал
допытываться, почему тот не захотел приехать днём, по-людски
поговорить и обсудить дальнейшую судьбу собаки.
Дед Борис обратил внимание, что хотя Витюша охотно
рассказывал о своих приключениях, но некоторые моменты
обрисовывал вскользь, мимоходом, не вдаваясь в подробности.
Особенно эпизод, связанный с игрой в казино.
А скрывать Витюше было что. Он сильно проигрался, занял
крупную сумму денег у сомнительных людей, а отдавать было
нечем. Его преследовали те люди, для которых правда всегда
была в силе.
Последняя встреча состоялась незадолго до поездки
Витюши на поиски Моськи. Испуганного клоуна посадили в чёрный
джип, где с ним долго разговаривал худощавый мужчина приятной
внешности, одетый модно и дорого. Разговаривал
интеллигентно, спокойно, постукивая указательным пальцем по
коленке Витюши. Через полчаса дверь джипа распахнулась, из
неё вывалился бледный как мел Витюша и, пошатываясь,
пошёл вдоль улицы. Через сто шагов он остановился,
огляделся вокруг, понял, что идёт совсем не в ту сторону, в
которую ему было нужно, развернулся и побежал назад, к
метро, словно стараясь убежать от кого-то или от чего-то. На
следующий день, предупредив маму о своём отъезде к
вымышленному другу, Витюша сел в электричку, идущую на
запад от Москвы.
Рассказ Витюши о своих приключениях занял весь вечер.
Дед Борис предложил гостю пожить у него несколько дней или
даже остаться до весны. Всё равно в городе Витюшу никто не
ждал, кроме мамы. Работы не было, денег тоже, а здесь дело
найдётся всем. Лишние руки, особенно мужские, в деревне
пригодятся всегда.
Голод тоже не грозил. В погребе было достаточно овощей.
Курочки исправно несли яйца, козочки доились молочком, а хлеб
купить - пенсии хватит. Витюша не стал ломаться и строить из
себя скромника, этакую благородную девицу. Его подкупила
военная прямота Бориса Моисеевича. Он согласился пожить в
гостеприимном доме, но не нахлебником, а помощником - по
дому, по хозяйству.
Моська, словно понявший из разговора двух любимых для него
людей, что Витюша остаётся, радостно запрыгал, завертелся,
стараясь лизнуть руки обоих хозяев.
Спать легли рано, дед Борис чувствовал себя не совсем
выздоровевшим, а Витюша собирался с утра сходить в центр, на
почтамт, чтобы заказать телефонный разговор с мамой.
Рассказать ей о том, что он жив и здоров, доехал к другу, гостит у
него. А заодно и сочинить какую-нибудь историю про тяжёлую
болезнь друга, про необходимость задержаться месяца на три,
пока друга не переведут из реанимации в общую палату, а там и
выпишут домой. Называть свой адрес Витюша не хотел, он
решил, что сам будет изредка звонить маме, справляться о её
здоровье и узнавать о городских новостях.
Разместил гостя дед Борис в комнатке, которую раньше
занимала дочка Анна. На стенах было много фотографий.
Витюша сразу узнал на одной из них Михаила Бриля, с которым
часто встречался в цирке. Витюша отлично знал династию
силовых акробатов Бриль, уважал спокойных, уверенных в себе
мужчин.
На фотографии были изображены четверо. Витюша
догадался, что это семейный снимок. На шее у Михаила сидела
крошечная девчушка, крепко ухватившаяся за шею отца. Рядом с
ним стояла красивая женщина в сиреневом платье, обнимающая
мальчугана лет восьми. Витюша долго всматривался в этот
снимок. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы
понять, как эти люди счастливы. Счастлив и горд отец
семейства: у него красавица жена и двое детей. Счастлива
мама: у неё сильный, нежный муж, который любит её и детей,
дети здоровы и дружны. Счастливы дети: они не одни, у брата
есть сестрёнка, а у сестрёнки братик. А ещё у них такие
замечательные, молодые родители, которые всегда придут на
помощь в трудную минуту, а то и просто погладят по голове,
когда болеешь или хандришь. На глазах Витюши выступили
слёзы, он тяжело вздохнул, всхлипнул. Моська, не понимая, что
случилось с хозяином, тихонько заскулил, тычась головой в руку
Витюши.
- Да, брат Моська. Вот такие дела. Неудачники мы с тобой. Какие-то одинокие, как перекати-поле. – Витюша потрепал пса по лохматой голове. – И новый твой хозяин тоже одиночка. Дети и внуки далеко, в Москве, приезжают редко. А тепло душевное нужно каждый день. Каждому из нас. И даже тебе, безмолвный мой друг. Что же мне с тобой делать, а? Как же мне поступить теперь? Молчишь? Не знаешь, как? Вот и я не знаю. Не могу я сделать подлость. Понимаешь, Моська, не могу. Должен, а не могу. Вот такая загогулина получается, вот такой коленкор. Зачем только я сюда приехал? Меня здесь никто не ждал. Даже ты. – Моська высунул язык и часто задышал. - Ну, да, рассказывай теперь, что ждал, что скучал. Врун ты, Моська. Врёшь и не краснеешь. Ты вон как устроился: в сытости, в тепле. Разве всё это ты променяешь на кочевую жизнь? Вот именно, тебе надо подумать. И мне надо подумать. Всё, давай спать. Теперь я буду деревенским жителем: рано ложиться и рано вставать. Ты разбуди меня, как рассветёт. Иди, иди в кухню, на своё любимое местечко, к печке. Хватит лизаться, я уже весь в твоих слюнях. Спокойной ночи. – Моська послушно побежал в кухню: на коврик, к тёплой печке.
Витюша разделся и лёг на кровать. Он отвернулся к стенке и
затих. Через пять минут до ушей Моськи долетало двойное
похрапывание: со второго этажа более сильное, басистое. Это
дед Борис командовал во сне. А из комнаты на первом этаже -
дребезжащее, артистичное, как цирковые репризы клоуна
Витюши. Довольный Моська, у которого теперь было аж два
хозяина, любивших его, закрыл глаза и тихо уснул.

Глава 26. Новый год.

Приближался новый, 1996 год. На улицах запахло хвоей и
апельсинами. В школах дети готовились к новогодней ёлке,
вместе с учителями и родителями разучивая тексты
праздничных утренников, наряжаясь в костюмы снежинок,
зайцев, белок, сказочных гномов и баба-ёжек. Младшеклассники
с волнением и тревогой спрашивали у взрослых: «А Дед Мороз
обязательно придёт? А он настоящий? Не опоздает ли он, не
заблудится ли в снежной пурге? Не замёрзнет ли Снегурочка?»
Родители  и учителя убеждали малышей, что всё будет хорошо:
Дед Мороз придёт вовремя, принесёт все подарки, какие
обещал. Подарков хватит всем детям, нужно только верить в
чудеса, слушаться родителей и хорошо учиться.
В цирке папа Михаил готовился к роли Деда Мороза,
примерял бороду, тёплые сапоги и длинную шубу, подол
которой волочился по полу, мешая важной поступи главного
праздничного персонажа. Ворча себе под нос: «Я ведь дядя
Миша, а не дядя Стёпа», папа Михаил пытался затянуть пояс
потуже, так, чтобы можно было широко шагать, торопясь на
встречу Нового года. Торопился он в детский дом.
Каждый год цирк устраивал в этом детском доме небольшое
праздничное представление, привозя много подарков и развлекая
детвору дрессированными шимпанзе. Выступить в роли Деда
Мороза на этот раз поручили папе Михаилу. Марк Захарович
Сказал несколько напутственных слов собравшимся артистам.
Впечатлительная Лерочка, секретарша директора, наряженная
в костюм Снегурочки, прослезилась при словах: «Все дети
нуждаются в заботе взрослых, нашей любви к ним и теплоте
наших душ. Но не забывайте, друзья, что дети в детских домах
волею судьбы лишены ежедневного счастья общения со своими
родителями. Эти дети рано узнают, что мир не ко всем бывает
одинаково справедлив. Вы, артисты, будете для них
посланниками добра, той Страны Счастья, которая снится
им каждую ночь. Будьте с ними искренними, достучитесь до
каждого детского сердечка, подарите им хоть немного своей
любви. Сегодня каждый из вас владеет волшебной палочкой.
Воспользуйтесь ею умело. Сотворите чудо, сотворите добро,
согрейте детские души. И вам за это воздастся! Ну, друзья мои,
как говорится, с Богом!»
Лерочка всю дорогу продолжала хлюпать носом и
прикладывать к глазам платок, вспоминая проникновенные
слова Марка Захаровича. Платок быстро потемнел от
размазавшейся туши и Лерочка окончательно расстроилась.
Папа Михаил тоже нервничал: ему в первый раз доверили роль
Деда Мороза. Да ещё выступление было не в родных стенах
цирка.
Но все тревоги отступили сразу же, как только Михаил
Михайлович, с мешком за спиной, отворил дверь в комнату и
увидел два десятка пар глаз, с надеждой глядевших на
«настоящего» Деда Мороза! В комнате стояла живая ёлка,
украшенная игрушками и гирляндами. Празднично одетая
пожилая воспитательница восхищённо воскликнула:
- Дети, смотрите, кто к нам пришёл? Ведь я вам говорила, что он обязательно к вам придёт?
Папа Михаил стукнул посохом об пол и начал представление:
- Здравствуйте, дети! Вы знаете, кто к вам пришёл?
Дети нестройно поздоровались и наперебой стали кричать:
- Знаем, знаем. Дед Мороз. Санта Клаус. Морозко.
- Молодцы, дети. А не видели вы мою внучку, Снегурочку? Потерялась она. Не видели? Ну давайте все вместе позовём её. Помогайте мне. Сне-гу-роч-ка!
Довольные дети так громко стали звать Снегурочку, что она тут
же нашлась. Лерочка вначале стеснялась такого количества
детей, но быстро освоилась. Если и забывала текст, то дети
хором подсказывали ей, вызывая общий смех.
Незаметно пролетели два часа. Представление подходило к
концу. Уже выступили дрессировщик с обезьянкой шимпанзе,
была спета песенка «В лесу родилась ёлочка», дети читали
праздничные стишки, водили хоровод вокруг ёлки. Подарки
были розданы, а счастливые дети всё никак не хотели
расставаться со сказочными персонажами. На прощанье
артисты сфотографировались вместе с детьми и обезьянкой,
пригласили детишек в цирк, на Рождественскую праздничную
программу. А благодарные дети подарили Деду Морозу со
Снегурочкой свои рисунки. Яркие, живые, изображающие цирк,
клоунов, животных, и конечно же зрителей. Своих мам и пап,
бабушек и дедушек, которых они никогда не видели в своей
такой не детской жизни.
Папа Михаил вернулся домой к обеду, задумчивый и
грустный. Мысленно он никак не мог распрощаться с детишками
из детского дома. В ушах звучал их весёлый смех, в памяти
остались эти бесхитростные, распахнутые миру глазёнки,
ждущие чуда.
Дома папу Михаила встретила непонятная суета. Мама Анна
на кухне собирала продукты, заворачивая их в бумагу, мешочки,
укладывая всё это в картонные коробки. Сара помогала маме
Анне как могла: то пыталась запрыгнуть на стол, понюхать, что
там заворачивается в бумагу, то забиралась в коробку,
устраивая себе жилище. Шурка и Серёжка бегали по комнатам,
пытаясь разобраться в разбросанных всюду вещах и игрушках.
На полу стояли раскрытые сумки, в которые Серёжка
складывал свои вещи и которые тут же вынимала оттуда Шурка,
пытаясь втиснуть вместо этого игрушки. Разгорался
нешуточный скандал: обиженная Шурка со слезами на глазах
бежала на кухню, жаловаться маме. Мама кричала с кухни
Серёжке, чтобы он не обижал сестру, уступил ей, она ведь
младшая, а он мужчина. Серёжка кричал из комнаты в кухню,
что уступают мужчины женщинам, а Шурка не женщина, а
ребёнок. И как младшая сестра должна его слушаться. И
вообще, папа учил, что ябедничать нехорошо. Шурка в ответ
показывала Серёжке язык, корчила рожицы и обзывала брата
занудой. Это мучение, продолжавшееся очень долго, разом
закончилось, как только папа Михаил открыл дверь и вошёл в
дом.
- Что происходит, дорогая? Ты можешь мне объяснить? По
радио объявили срочную эвакуацию? – Папа Михаил растерянно затоптался на пороге.
- Ты почти что угадал, мой дорогой. – Мама Анна вышла из кухни и поцеловала мужа. – Раздевайся.
- Папулечка, привет. – Шурка повисла на шее отца. – Мы уезжаем.
- Как это – вы уезжаете? Куда уезжаете? И почему я об этом ничего не знаю? Анна, объясни, наконец, что происходит в моём доме? – Начал нервничать папа Михаил, снимая пальто.
- Обязательно объясню, если ты не будешь стоять как атлант, а переоденешься и пройдёшь на кухню. Пора обедать. За обедом всё расскажу. Не волнуйся, мой дорогой. – Мама Анна послала мужу воздушный поцелуй.
Наскоро вымыв руки, распираемый от любопытства папа
Михаил переоделся и прошёл в кухню, где за столом уже
собралась вся семья, вместе с Сарой, уткнувшейся в блюдце с
сухим кормом.
- Дорогой, я хочу сообщить тебе приятную новость. Только ты не волнуйся. – Мама Анна разливала по тарелкам ароматный грибной суп.
- Что же это за приятная новость, от которой я могу разволноваться? – Папа Михаил взялся за нож. – Серёж, подай мне буханку, я порежу хлеб.
- Папуль, мы завтра едем к деду. – Шурка не утерпела.
- К какому деду? А, ты вот о чём. – Папа Михаил заулыбался. - Да нет, дочура, к Деду Морозу мы завтра не поедем. Завтра мы будем встречать Новый год дома. Сегодня начнём наряжать ёлку, достанем игрушки. Во дворе слепим с тобой снежную бабу, покатаемся на санках. А первого января пойдём в цирк, на дневное представление. Вот там и будет Дед Мороз со Снегурочкой. Давайте есть, я так проголодался.
- Ты не понял дорогой. Завтра мы едем к папе, к дедушке Борису. – Мама Анна испытующе посмотрела на мужа.
- Куда, куда? Кх, кх. – Папа Михаил подавился супом.
- Осторожно! Не подавись. Зачем же так нервничать? Я тебе всё объясню, дорогой.
- Да уж, будь любезна, объясни мне. Я, кажется, что-то пропустил? Серёж, чему ты улыбаешься? У вас тут какой-то заговор? Это без меня, я устал. Между прочим, сегодня у меня был рабочий день, мне доверили главную роль на празднике. Можно сказать, состоялся мой дебют.
- Вот и отлично. Поздравляем тебя. Аплодисменты. – За столом все захлопали. Сара удивлённо смотрела на людей и облизывалась. Блюдце было чистое, до блеска. Мама Анна продолжила. – Сегодня утром опять звонил папа, дедушка Борис. Он поздравил всех нас с наступающим праздником и пригласил на Новый год к себе в гости, в Вязовку. Он скучает по внучатам, по нам с тобой.
- Особенно он скучает по мне. – Язвительно парировал папа Михаил. – Кстати, как там Витюша, он всё ещё живёт у деда или съехал, наконец?
- Представь себе - ещё живёт. И папа им очень доволен. Они хорошо ладят между собой. Витюша помогает папе по хозяйству, ведь мы из-за твоей занятости так редко навещаем старика и совсем ему не помогаем. – При этих словах папа Михаил поморщился. – Витюша добрый и порядочный человек.
- Умоляю тебя, Анна. Не рассказывай мне про Витюшу. Я лучше тебя знаю, какой это душевный человек. – Папа Михаил при упоминании о клоуне стал раздражительным. – Этот душевный человек сорвал нам всю программу в цирке, подвёл весь коллектив.
- Он ведь болел. Ты же сам рассказывал, что Витюша сильно заболел? – Спросила мама Анна.
- Это точно. Сильно заболел. Известной русской болезнью.
- Перестань, дорогой, не придирайся к человеку. Это было давно. Сейчас всё изменилось, это другой человек. Да и не о нём речь. Нас пригласил папа. Неужели ты откажешь нам в такой малости? Мы все просим тебя. – Дети дружно закивали. Сара, на всякий случай, тоже кивнула. – Встретим Новый год романтично, в деревне. Дедушка нарядит ёлку около дома. Разожжем костёр, я наконец-то обую коньки и покатаюсь на льду озера. И ты со мной, взявшись за руки.
- Дорогая, это всё прекрасно, но ты выгляни в окно. Что там? Правильно, зима. Снег, заносы гололёд. А до Вязовки ехать сто километров. Ты представляешь, что может случиться на скользкой дороге? – Папа Михаил округлил глаза и поднял вверх палец.
- Пап, ну ты же специально купил шипованные колёса. – В разговор встрял Серёжка. – И говорил мне, что теперь любая зима не страшна, что теперь ты как Шумахер?
- Сынок, ты путаешь, разве я мог такое говорить? – Искренне удивился папа Михаил. – Я ведь езжу тихо, осторожно. Да и масло у меня подтекает. Кардан стучит. Вдруг встанем посреди трассы? А вокруг никого: мороз, темно, снег метёт.
- Не пугай нас ужастиками. Люди есть везде и они нас в беде не бросят. Масло ты подольёшь, а кардан папа посмотрит, он давно тебе предлагал помощь. – Мама Анна взялась за ложку.
- Папуль, ну правда, соглашайся. – Шурка заканючила. – Мне так хочется с дядей Витюшей познакомиться. Он обещал нам свои трюки показать. С Моськой.
- Ну не знаю. И где там машину ставить? Что, будет опять во дворе стоять, как в прошлый раз? Гараж-то у вашего дедушки всяким хламом забит. Вдруг ночью колёса жулики снимут, как возвращаться домой будем? – Папа Михаил продолжал обороняться, но аргументы слабели.
- Гараж свободен, папа всё предусмотрел. Трасса от Москвы чистая, хорошая. К соседям дети приезжали, говорят, за полтора часа домчались. А машину сторожить будет Моська. Всё, ты теперь спокоен?
- Ха, нашла сторожа. Моська. Да он и свою миску не сможет защитить, не то что машину. Не нравится мне всё это. Говорила мне Лерочка, чтобы и завтра с ней поработать Дедом Морозом. – Задумался папа Михаил. – Зря я отказался.
- Это какая-такая Лерочка? Это что ещё за Лерочка у тебя появилась? – Мама Анна почувствовала опасность и насторожилась.
- Да ты что, мамуля? Это же секретарша Марка Захаровича. – Папа Михаил попытался загасить разжигающийся костёр женской ревности. Он уже понял свою ошибку и решил сдаться, пока не стало ещё хуже. – Мы с ней сегодня работали. Она Снегурочкой, я Дедом Морозом. Между прочим – в детском доме. Ты бы видела, как дети были нам рады. Как они были счастливы представлению и подаркам, сиротинушки. Да и вообще, ты права. Чего нам сидеть дома? Съездим к Борису Моисеевичу, навестим старика. Коньки и мне возьми. Представляешь, включим музыку, танго «Фантазия», осветим фарами озеро, как в ледовом театре и заскользим - рука об руку. Только ты и я! Устроим ледовое шоу! Засиделись мы в городе. Пора, пора на природу, к истокам. Детям нужно дышать свежим воздухом, набраться впечатлений. Всё, решено. – Папа Михаил стукнул кулаком по столу. – Завтра едем. Я пораньше схожу за машиной, прогрею двигатель, подкачаю колёса – и в путь. Дети! Собирайтесь сегодня, чтобы завтра никто не канючил. И ложитесь спать пораньше. Только вот как нам быть с Сарой? Оставлять её здесь одну нельзя, а брать с собой опасно. Что скажешь, дорогая?
- Конечно, возьмём с собой. Познакомится там с Моськой, повидается со своей роднёй: Приватизацией и Перестройкой. И ничего опасного я там не вижу. – Мама Анна всё ещё сердилась на мужа.
- Ну как же. А вдруг убежит? Не усмотрим за ней - она шмыг в дверь и Митькой звали. Или подцепит какую-нибудь заразу: клещей там или блох? – Папа Михаил сгущал краски.
- Никаких блох и клещей зимой не бывает, не переживай. – Мама Анна начала собирать тарелки. – А следить за Саркой будет Шурка. У неё не сбежит, правда, доча?
- Честное-пречестное, мам. Я её буду на руках носить. Или давай её на поводок посадим? – Шурка заболтала ногами, её забавляли «взрослые» разговоры.
- На какой поводок? Она же не собака, вот чудачка. – Засмеялся Серёжка. – Клёво! Завтра едем. Дедушка обещал хорошие фейерверки достать, военные. Вот зажжём! Все в классе мне обзавидуются.
- И даже твоя Маринка? – Уколола брата Шурка.
- Всё, кончаем пререкаться. Мамуля, что у нас на второе? – Папа Михаил довольно потёр руки.
На второе были пирожки с разными начинками: папе Михаилу
нравились с мясом, маме Анне и Серёжке с картошкой, Шурке
сладкие, с яблочным повидлом. И только для Сары пирожков не
было: она их попросту не любила.

Глава 27.    Отъезд.

Конечно, рано собраться не удалось. Шурка никак не могла
проснуться, Серёжка долго болтал по телефону, поздравлял
Маринку с праздником и хвастался предстоящей поездкой. У
мамы Анны убежал кофе и она принялась оттирать плиту. Папа
Михаил, вставший рано и уже подогнавший к дому машину,
ворчал и поторапливал всех. Вроде все собрались, решили по
традиции присесть перед дальней дорогой. Тут уже Сара
вспомнила, что ей нужно в туалет и заскреблась в совке.
Пришлось мыть совок и укладывать его в багаж. Мама Анна
подумала, что так кошке будет спокойнее в незнакомой
обстановке.
Через два часа папа Михаил посигналил: они подъехали к
дому Бориса Моисеевича. Первым из дома выскочил Моська, он
залился радостным лаем и прыгал вокруг машины, стуча
передними лапами по капоту и стёклам. Следом выбежал дед
Борис, как всегда в распахнутом бушлате и тельняшке, всё ещё
не веривший, что внучата приехали. Последним вышел
Витюша, он затоптался на крыльце, стеснительно улыбаясь. Из
машины высыпали Шурка с Серёжкой, тут же повисшие на шее
деда. Следом обняла отца Анна, прослезившаяся от радости. Папа Михаил степенно вылез из машины, поправляя шарф
на груди. Одет он был торжественно: в костюме с галстуком и
белой рубашкой.
- Ну, здравствуйте, здравствуйте, родные мои. – Дед Борис смог освободиться от цепких детских объятий и взглянул на Михаила. – Здравствуй, зять дорогой. Спасибо, что приехали.
- Здравствуйте, Борис Моисеевич. С праздником вас. – Михаил троекратно поцеловался с тестем. – Как ваше здоровье, как хозяйство?
- Всё нормально. Можно и лучше, но я не жалуюсь. Да проходите вы в дом, что же мы на морозе стоим. Вот, знакомьтесь, тот самый знаменитый Виктор. – Дед Борис указал на стоящего в дверях Витюшу. – А это, Витя, вся моя семья: дочка Аннушка, внучка Александра, внук Серёжка. Ну, а с зятем Михаилом ты, кажется, уже знаком? – Витюша кивнул, а Михаил усмехнулся. Дети с интересом смотрели на немолодого мужчину: они представляли себе клоуна совсем другим, молодым и весёлым. – Ну, чего друг на друга смотреть? Познакомимся ещё, времени много будет. Давайте все в дом, а то у Шурки нос уже покраснел. Михаил, загоняй машину в гараж. Вещи потом разберём. – Дед Борис стал командовать, а Анна с детьми вошла в дом.
Моська принюхался к машине и зарычал. Он учуял
присутствие чужой кошки на заднем сиденье. Это его
насторожило. 
- Моська, фу! – Дед Борис прикрикнул на пса. – Чего ты там
вынюхиваешь? Мясо что ли привезли?
- Точно, мясо. – Засмеялся Михаил. – Только живое. Это ведь он кошку нашу почувствовал, Сару. Забыли мы про неё совсем. Спасибо тебе, Моська, напомнил.
- Бог ты мой! Неужели это тот самый котёнок, которого я вам подарил? – Дед Борис вынул из машины пластиковую корзинку, откуда на него глядели немигающие глаза орехового цвета. – Красавица! Помнишь ли ты меня, киска? Как я поил тебя молочком? Или забыла уже?
Сара совсем не испугалась. Она внимательно всматривалась
в усатое лицо пожилого мужчины. Что-то очень знакомыми ей
показались глаза: добрые, внимательные, с искринками в
глубине. Она помнила этот прищур, эту улыбку, этот
горьковатый запах, донёсшийся до неё. Этот человек был
не опасен. Как и тот пёс, который недавно лаял, а сейчас
смирно сидел у ног хозяина. Вид этого пса тоже о чём-то
напоминал, таком близком и знакомом. Сара решила напрячь
свою память позже, ей порядком надоело заточение в корзинке.
Она недовольно пискнула, что рассмешило «Усатого», как тут
же окрестила деда Бориса хитрющая кошка.
В доме всё было готово к встрече гостей. Накануне дед
Борис устроил аврал. Они вместе с Витюшей протёрли пыль во
всех комнатах, вымыли люстры и натёрли деревянный пол
восковой мастикой, да так, что в нём, как в зеркале, отражались
стены и потолок. В большой комнате стоял прямоугольный
стол, накрытый скатертью. Сюда же перенесли и телевизор,
который обычно громко кричал на втором этаже.
Витюша временно переселился в самую маленькую комнатку,
рядом с кухней. Комнату дочери дед Борис подготовил для
ночёвки Анны с Михаилом и Шурки. А Серёжка будет спать в
комнате деда, на второй кровати, которая пустовала после ухода
Ады Николаевны. Не было в доме только украшенной гирляндами
ёлки. Но дед Борис успокоил внучат, пообещав такую
красавицу, какую и в Кремле не увидишь. Ещё был обещан
сюрприз. Но какой? Это дед Борис оставил в тайне, хитро
переглянувшись с Витюшей.
Дочь Анна принялась хлопотать на кухне. Ей помогал Витюша,
между делом рассказывающий свою историю и спрашивающий о
новостях в цирке. Он сразу почувствовал, что Михаил совсем не
рад его присутствию здесь, на семейном празднике и старался
реже попадаться тому на глаза. Анна же, напротив, прониклась
симпатией к грустному человеку, много пережившему,
потерявшему всё, но не сдавшемуся, не опустившемуся до самого
дна. Она с интересом слушала рассказ бывшего клоуна, охала от
сочувствия, вставляя частые «не может быть». И, в свою очередь,
старалась передать ему те новости о цирке, которые появились за
время отсутствия Витюши.
Серёжку привлёк барометр в форме штурвала, висящий на
стене комнаты деда, рядом с копией знаменитой картины
художника-мариниста Айвазовского «Девятый вал». Мальчик с
интересом стал изучать показания температуры и давления. Он
видел надписи: «Ясно», «Пасмурно», но ещё не понимал, что
означают эти миллиметры ртутного столба.
На тумбочке, возле кровати, его привлекла модель подводной
лодки. Он её раньше здесь не видел. Эту модель дед Борис купил
недавно в магазине игрушек. Он долго доводил её до ума,
стараясь придать модели тот вид, который имела дизельная
подводная лодка Б-866, фотография которой с командой на борту
висела рядом с барометром. Серёжка увлёкся сравнением
фотографии и модели: ему хотелось найти отличия, неточности, и
вместе с дедом подправить копию.
Шурка забралась на кровать в комнате мамы и
рассматривала фотографии. Её любимой фотографией была
та, на которой Ада Николаевна, её бабушка, держала на руках
грудного ребёнка. Бабушка была счастлива, она с любовью
глядела на малыша, а тот таращился в сторону фотоаппарата.
И хотя мама Анна объяснила дочери, что на фотографии снят
Серёжка, ему исполнился в то время всего годик, Шурке всегда
казалось, что это она на руках у бабушки. Ей было очень
обидно, что бабушка никогда её не видела, не носила на руках и
не пела на ночь колыбельных песен. Она завидовала брату –
тот помнил бабушку. Шурке очень недоставало всех этих
воспоминаний.
Папа Михаил успел загнать машину в гараж, под чутким
руководством тестя. Дед Борис действительно освободил гараж
от огромного количества запчастей к мотоциклу и вместе с
Витюшей откатил свой любимый «Урал» в мастерскую,
предварительно отсоединив от мотоцикла коляску. Борис
Моисеевич задержал зятя в гараже ещё на несколько минут.
Они пошептались о чём-то важном. Причём Михаил сначала
наотрез отказывался от предложения, но постепенно сдавался,
соглашаясь с аргументами тестя и в конце концов окончательно
сдался, обречённо махнув рукой. Закрыв гараж на встроенный
замок, они прошли в дом внутренним ходом, через подвал.
Сара тоже времени даром не теряла. Моську дед Борис пока
домой не пустил и тот, обиженный, лежал на крыльце, делая
вид, что спит. Приватизации с Перестройкой видно не было:
они наверняка отсыпались на чердаке после ночной охоты.
Хозяйкой дома стала Сара. Ей приглянулись просторные
комнаты, второй этаж, подвал. Было где разгуляться. На кухне
кошка сразу отметила собачье место: рядом с печкой. Запах
был неприятный, враждебный, устойчивый. Стало ясно, что эта
псина обосновалась здесь надолго, скорее всего на правах
хозяина дома.
«Это мы ещё посмотрим» - Сара зашипела на собачий коврик,
но решила действовать хитростью, не лезть на рожон. Из кухни
она перебралась в комнату. Там было совсем неинтересно: на
кровати стояла Шурка и пялилась на стену. В другой комнате
стоял большой стол, много стульев. Стол пока был пустым, но эту
комнату надо запомнить. «Здесь люди будут есть, надо вовремя
пристроиться к столу, тогда обязательно перепадёт вкусненькое»
- облизнувшись, Сара заглянула в третью комнату, но она была
маленькая, с одной кроватью. Ничего интересного здесь не было. «Так, а эта лестница куда меня приведёт? Вот, надо же было
кому-то додуматься сделать такую высокую лестницу, да ещё с
такими большими ступенями, никак наверх не забраться. Ух,
кажется последняя. А, здесь уже обитает Серёжка. Понятно,
ничего интересного мне не светит, надо спускаться. Это гораздо
легче и приятнее».
В подвале Саре сразу понравилось. Здесь было много
укромных мест, куда можно спрятаться при малейшей опасности.
На полках разложена капуста. Какая никакая, а всё же еда. В
огромном ящике хранится картошка, в мешках уложена морковь и
свёкла. Кругом много стеклянных банок: в них плавают помидорки
и огурчики. В подвале глазастая Сара заметила ещё две двери,
но они были закрыты. За одной из них послышался шум, Сара
насторожилась и юркнула за мешок. Как раз вовремя! Дверь
распахнулась, подвал осветился светом. Мимо Сары протопали
две пары больших ног. Это были папа Михаил и тот самый
«Усатый», от которого так странно пахло. Ноги прошли, свет
погас, всё стихло.
«Нужно выбираться отсюда. А то, чего доброго, начнут есть - а
я здесь сижу. Всё достанется этому лохматому псу. Он хоть и не
страшный, но всё равно конкурент за столом. Да ещё какой!
Вымахал почти как Шурка. И делиться с ним мне не резон».
А наверху тот, с кем Сара не собиралась делиться, уже тихо
пробрался в дом и сидел на кухне, преданно глядя на всех
присутствующих. При виде конкурента, нахально сидящего
возле стола, Сара ощетинилась и выгнулась дугой. Она
собралась для устрашения ещё и зашипеть, но пёс добродушно
тявкнул и неожиданно отодвинулся дальше от стола,
освобождая место малолетней нахалке. Он словно извинялся
за то, что живёт здесь. И имеет право присутствовать на
обедах. Но он совсем не жадный, нет! Всегда готов
потесниться, уступить первое место даме и предложить
бескорыстную дружбу.
Сара ещё несколько секунд демонстрировала свою боевую
мощь, смущая Моську задранным хвостом. Но всё же сменила
гнев на милость, подошла поближе к собаке и села рядом, не
втягивая когти. Моська завилял хвостом и решился лизнуть новую
подружку, но Сара остановила его лапкой, хотя и не агрессивно.
«Это уже слишком, молодой человек. Мы не настолько близко с
вами знакомы, чтобы позволять себе такие фамильярности.
Вильнули хвостом и достаточно, а слюнявить меня не нужно.
Может быть у вас, в вашей провинции, так принято, но мы,
жители столицы, к такому обращению не привыкли. Я с вами из
одной миски не ела и в один совок не ходила. Так что
будьте добры, соблюдайте дистанцию. Мы здесь ненадолго, у
нас в городе дела, понимаете? Ну, ясно, куда уж вам понять
нас, городских. Как-нибудь в другой раз я расскажу вам о
правилах поведения в приличном обществе. Скажу только одну
вещь - уж будьте любезны запомнить её своей лохматой
головой: таким дамам, как я, нужно уступать место. Везде и
всегда. Особенно на кухне. Понимаете меня, как вас там?
Кажется, Моська? Кто-то сильно посмеялся, называя вас таким
глупым именем. Вот к примеру взять меня. Сара Бобкет!
Звучит? Ещё бы. Ну для тебя так уж и быть, просто Сара. А
теперь голубчик иди, погуляй. Невежливо смотреть на даму,
когда она обедает. Когда я закончу, я тебе сообщу. Может быть,
если буду к тому времени в настроении, мы с тобой погуляем. А
то знаешь ли, у нас в столице такая модная болезнь есть,
называется мигрень. Мы все, знатные особы, болеем ею после
обеда. Так что не беспокойте меня и не шумите, когда я
отдыхаю. Вы всё усвоили из сказанного мною, друг мой
нечёсаный?»
Моська оторопел. Какое там – всё усвоил. Если
честно, то он ничего не понял и сидел с разинутой от удивления
пастью.
«Так я и предполагала. У нас разные уровни интеллекта.
Придётся объяснить по другому. А ну, пёс - брысь отсюда!» Моська испуганно отскочил.
«Дай мне поесть, чего пялишься в рот? Вали отсюда. Будешь
нужен, мяукну, позову. Всё, свободен».
Теперь Моська понял. Он решил убраться поскорее, пока эта
шипюга не вцепилась ему в морду.
«Да! – подумал Моська. – Вот что город делает с животными.
Превращает их в людей: злобных, нервных, жадных, безумных.
Вырвут кусок мяса прямо из пасти. Как здорово, что мы с
дедушкой и Витюшей живём здесь, на природе. Здесь все: и
животные, и люди - вежливые, добрые, щедрые. Последний
кусок отдадут нуждающемуся. А те? О-хо-хо, вот это дела!».
Моська убрался в комнату Витюши и забился под кровать.
За окном темнело, зимний день короток. Пока папа Михаил
увлёкся вместе с Шуркой и мамой Анной просмотром
новогоднего фильма «Ирония судьбы», дед Борис поманил
рукой Витюшу на улицу. Они осторожно, стараясь не шуметь,
зашли в мастерскую и вытащили оттуда два мешка. Обойдя
дом, дед Борис полез на лестницу, а Витюша поддерживал её
снизу. Через час они вернулись домой, никем не замеченные.

Глава 27.   Новогодний показ.

Фильм закончился. До Нового года было ещё четыре часа и
нужно было чем-то заняться. Танцы на льду отменил дед Борис.
Он строго настрого предупредил дочку и зятя, что лёд тонкий,
можно запросто оказаться в ледяной воде. Морозы пока не
баловали, придётся любителям фигурного катания дождаться
Крещенских праздников, когда холода традиционно придут на
российскую землю. А пока взрослые тоскливо глядели на часы и
закупоренные бутылки шампанского, вниманием завладела
Шурка.
- Дядя Витя, а ведь мы с Серёжкой тоже можем выступать, как в цирке. Не верите? У нас и номер есть. Называется: «Летающая кошка». Это я сама придумала. Правда, красивое название? – Витюша закивал, улыбаясь. Ему было очень хорошо, он стал ощущать себя частью семьи. – Мам, ну пожалуйста! Давай покажем дедушке и дяде Вите, какая у нас умная кошка.
- Отлично придумано, доченька. – Обрадовался папа Михаил, который демонстративно скучал в обществе тестя и клоуна. – Анна, не отказывайся. Ведь я тоже не видел вашего удачного выступления в школе.
- Не видел по своей милости. – Мама Анна так и не простила мужа за его отсутствие на важном для детей мероприятии. – Но я с удовольствием поучаствую в представлении. Тебе, муженёк, будет интересно посмотреть не только на умную кошку, но и на наших талантливых детей. Они все в меня! Правда, папа? – Эти слова покоробили Михаила: уж он-то точно знал, в кого пошли талантами дети. Но спорить не стал. – Шурка, зови Серёжку, куда он пропал? И давайте готовиться.
- Серёжка, спускайся вниз! Будем спектаклю играть. Скорее! – Шурка закричала во всё горло и побежала в комнату, переодеваться.
Через полчаса артисты были готовы. На шею Саре, несмотря
на её протесты, повязали голубенький бантик. Юные артисты
были одеты в те же самые костюмы, что и на школьном
выступлении. Шурка заранее договорилась с мамой и они тайно
привезли все необходимые принадлежности для
представления. Стол пришлось отодвинуть в угол, зрители
уселись вдоль стены. Зрителей набралось столько же, сколько
и выступающих. Рядом с Витюшей устроился Моська, не
понимающий, что происходит в его доме и почему это
«Шипучка», как он назвал Сару, вырядилась такой франтихой.
Лекцию по истории домашних кошек мама Анна читать не
стала и артисты сразу перешли к делу. Как и в школьном классе –
в ход пошли скакалка, потом катушка, хождение на задних лапах и
беготня за фантиками, которые на этот раз бросал не Серёжка, а
все зрители, по очереди. Не бросал только Моська. Он тоскливо
смотрел на происходящее, недоумённо косясь на Витюшу, в его
грустные глаза. Витюша отводил взор: у него у самого был
комок в горле.
Конечно же, он представлял себя на манеже, а
не в зрительном зале. Он понимал, что такие же чувства
испытывает и его верный друг, его напарник. Утешало лишь то,
что завтра и они покажут свой знаменитый номер. Упросил его
дед Борис, который хотел сделать внучатам сюрприз. Было
несколько репетиций: Моська быстро вспомнил свои
обязанности, свои действия на манеже. Роль бродяги
согласился исполнять дед Борис. Он помогал Витюше готовить
костюмы, искал старые, драные ботинки, у которых они
загибали носа. Нашёлся наряд и для Моськи. Конечно, не
совсем такой, как в цирке, но пёс был рад и этому. Не было
только кандидата на роль инспектора манежа, но у деда Бориса
возникла идея.
А пока представление было в самом разгаре. Громче всех
хлопал Михаил. Он гордо оглядывал сидящих рядом, как бы
говоря: «Ну вам-то понятно, в кого пошли талантами
дети?». Дед Борис блаженно улыбался, тайком смахивая
набежавшую слезу. Сердце щемило лишь оттого, что Ада
Николаевна не дожила до такого счастья.
Происходящее развеселило и Моську с Витюшей. Клоун
радостно хлопал и кричал «браво», а Моська скалил зубы и
закрывал лапой глаза: то ли восхищаясь талантами кошки, то ли
кокетничая. Мол: «Не могу смотреть на этот цирк. Как, и вы хотите
сказать, что это высший класс? Вы меня потешили, я над вами
смеюсь, гав, гав! Посмотрите на нас завтра – вот это будет
высший класс, чистая работа».
Сара искоса поглядывала на зрителей. Она гордилась
собой, ощущала себя звездой вселенского масштаба. Это ей
уже второй раз рукоплещут восхищённые люди. Да и этот
увалень, хоть и старающийся казаться безразличным, не
проведёт внимательную Сару. Она уже уловила на себе его
взгляд: полный обожания, восторга, очарования и даже
преклонения. Это успех! Это слава! От избытка чувств немного
закружилась голова, но представление подходило к концу. Сара
приветственно помахала зрителям на прощание лапками и
убежала в подвал, отдыхать. Артисты тоже торопились
переодеться – часы показывали одиннадцать, до Нового года
остался всего один час.
Наконец, шампанское разлито по фужерам, детям налили
искрящейся «Пепси-колы», Президент произнёс торжественную
речь и все замерли – начали бить кремлёвские куранты. Год
сменялся другим, 1996-м. После шампанского мужчины
пропустили по рюмочке «Столичной», а Витюша ограничился
шипучим напитком.
По телевизору началась концертная новогодняя программа, но
дед Борис позвал всех на улицу, посмотреть на обещанный
сюрприз. Пока гости отрывались от салатов и запечённого в
духовке гуся с яблоками, Витюша спустился в подвал. Через
минуту он вернулся и подмигнул деду Борису. Тот заторопил
родных. Улица встретила празднующих лёгким морозцем. На
чёрном, антрацитном небе, подмигивали мириады звёзд,
поздравляя землян с праздником.
Но сюрприз ждал не в небе, а во дворе. Через ночное
пространство двора переливалось почти настоящее северное
сияние: яркое, искрящееся, нереальное. То вспыхивающее
холодными красками, то мерцающее тёплым, оранжево –
жёлтым цветом.
- Боже мой, папа, это ведь северное сияние! – У Анны перехватило дыхание. – Ты помнишь, как зимой, в Североморске? Этого не может быть! Как ты сделал это?
- На Новый год случаются чудеса, разве ты забыла? – Дед Борис хитро подмигнул Витюше.
- Вау, деда, ты настоящий волшебник! – Шурка с Серёжкой глядели на сияние, открыв рот. Михаил тоже был очарован увиденным: он удивлённо покачивал головой.
- Смотрите, смотрите сюда. – Закричал Серёжка. – Это же настоящая ёлка, как в Кремле!
За домом горела огнями пятнадцатиметровая красавица-ель,
со звездой на макушке. Ветер слегка раскачивал лапистые ветки,
игрушки тренькали, как колокольчики оленьей упряжки Деда
Мороза. Это было сказочное зрелище. Всем казалось, что они
находятся не в ста километрах от столицы, а в далёком
сказочном царстве Берендеевом. Скоро прилетит сварливая
Баба-Яга на своей метле, а из леса побегут весёлые лешие,
пританцовывая и напевая удалецкие песни про свои шалости и
пакости. В озере взбаламутит воду разбуженный водяной, а к
берегу подплывёт прекрасная зеленоглазая русалка:
любопытная, и опасная для мужчин. Сказку прервал дед Борис:
- А теперь все на озеро, к обещанным фейерверкам.
Салюты подбирались тщательно: дед Борис внимательно
читал инструкции и советовался с продавцом в магазине. Зато
теперь все могли быть спокойны - фейерверки взлетят и
разорвутся там, где надо. Одна за другой с шипящим свистом
ракеты взлетали с берега озера и разрывались высоко,
освещая тёмное небо цветным калейдоскопом: то
шарообразным, плотным, а то звёздным, точечным.
На разрывы салютов вышли посмотреть даже старики
Савойкины, очарованные красотой разлетающихся в небе красок.
Веселился вместе с людьми и Моська, прыгая от счастья на
берегу озера. С чердака глядели вверх испуганные Перестройка
с Приватизацией: они впервые видели осветившееся ночью
небо. И лишь Сара не участвовала в общем празднике: она
давно спала в подвале, свернувшись калачиком на полке, среди
банок с солёными помидорами.
В два часа ночи веселье закончилось. Шумная ватага
вернулась домой. Все были счастливы и немного устали. Мама
Анна заметно продрогла, а дети хотели спать. Уложив детей,
Анна и Михаил немного посидели за столом, выпили по
рюмочке коньяку, чтобы согреться, и решили идти спать. Их
поддержали и Витюша с дедом Борисом. Во дворе погасли ёлка
и северное сияние из натянутых паутинок-проводов со
множеством мигающих цветных лампочек. Вскоре дом
погрузился в темноту. Все спали.

Глава 28. Гости дорогие.

Утро началось с очередного сюрприза. Мама Анна
проснулась рано, но дед Борис и Витюша уже бодрствовали.
Михаил похрапывал на кровати, отвернувшись к стенке, а
Шурка сладко посапывала, улыбаясь во сне. Серёжка спал
наверху, в комнате деда. Разбудили маму Анну скрип тормозов
во дворе и сигнал: резкий, нахальный. Моська залился
остервенелым лаем. Дверь дома отворилась, дед Борис вышел
во двор. Оттуда послышались крики радости, смех, мужские
голоса и недоумённое повизгивание Моськи. Анна, набросив на
плечи пальто, выглянула из дверей. Возле дома остановился
огромный чёрный джип, с колёсами, как у трактора. Возле него
стоял низенький коренастый мужчина, абсолютно лысый, в
длинном, распахнутом пальто. Под пальто виднелся пиджак и
галстук в косую полоску. Гость радостно обнимал деда Бориса,
хлопал его по спине, по плечу, то прижимая к себе, то
отстраняясь, давая возможность на себя посмотреть и
разглядеть деда Бориса. Возле джипа топталась молодая
женщина в модных, высоких сапогах и светлой шубке, похожей
на соболя. Она была блондинка. Её пугал прыгающий вокруг
неё Моська. Женщина запахивала шубку и отворачивалась,
стараясь не отходить от машины.
- Аня, дочка, беги скорее к нам! Посмотри, кто к нам приехал! – Дед Борис радостно замахал руками, увидев в дверях дочку. – Ты помнишь, как я тебе рассказывал про своего боевого друга, про Артёма Ивановича? Вот это он и есть, собственной персоной.
- И что же ты обо мне рассказывал, старый хрыч? Небось опять трепался, что я плавать не умею? – Артём Иванович ткнул в бок деда Бориса. – Разрешите представиться. – При приближении Анны Артём Иванович картинно щёлкнул каблуками. - Гвардии майор, командир штурмового батальона морской пехоты Кудрявый Артём Иванович. – При этих словах Анна непроизвольно засмеялась. Уж очень не вязалась фамилия военного с его лысой головой, блестевшей на утреннем солнце. – Вот так всегда. – Тяжко вздохнул Артём Иванович. - Стоит только представиться – и сразу смех. Уж я нагоняю страху при представлении: и гвардия, и штурмовой, и морская пехота. А всё равно - как услышат фамилию, так смеются. А вы, значит, дочь будете?
- Анна. Здравствуйте, Артём Иванович. Папа часто о вас рассказывал. Но вот про то, что вы плавать не умеете, он не говорил.
- Спасибо вам за доброту. По секрету вам скажу, милая Анна, я ведь так до сих пор плавать и не научился. Позор конечно. Но я утешаю себя тем, что хоть я и морской, но всё же в большей степени пехотинец.
- Да ладно, будет тебе хвост пушить. – Дед Борис решил прервать словоохотливого друга. Он заметил, что блондинка начала замерзать. – Морской, гвардия, штурмовой. Скажи просто – майор в запасе. Коротко и ясно.
- Язва ты, Борис. Но всё равно я тебя люблю. – Артём Иванович опять обнял деда Бориса. – И потом, я всегда говорю: лучше быть в запасе, чем в деревянном каркасе. Правильно? – Весело загоготал Артём Иванович. Было ясно, что он любитель солёных шуточек.
- Ты лучше представь нам свою спутницу и пойдём в дом, чего здесь мёрзнуть. Моська, иди домой, чего распрыгался? – Строго прикрикнул дед Борис на пса.
- А это Люсенька. Моя, можно сказать, боевая подруга. Прошу любить и жаловать. Лучше жаловать, а то ещё уведёшь, старый хрыч. – Артём Иванович снова ткнул в бок деда Бориса.
- У такого уведёшь. Здравствуйте. Ты вон какой орёл, крыльев только не хватает. Анна, веди гостью в дом. А ты, Артём, загоняй свой джип во двор, чего ему торчать посреди дороги.
- Как прикажешь, товарищ капитан. – Артём Иванович шутливо отдал честь и сел за руль.
Кудрявый принадлежал к тому типу мужчин, у которых нет
возраста. Ему можно было дать и шестьдесят и сорок пять лет.
Он был невысокого роста, коренастый, напоминающий боксёра
полутяжёлого веса. С внимательными глазами, которые всё
видели и всё запоминали. Загнав джип во двор, Артём
Иванович достал из багажника несколько тяжёлых пакетов.
- У тебя гости, Борис? Может, мы не вовремя? Я ведь без приглашения, по старой дружбе.
- Эк, каким ты стал манерным. Небось, должность имеешь большую? Дать бы тебе по шее за такие слова. – Дед Борис обиделся на друга. – Какие гости, свои все. Анна с зятем приехали, да внучата. Да ещё клоун у меня живёт, Витюша. Вот и все гости.
- Какой клоун, Боря? Что-то я не понял?
- Да долго объяснять. Он когда-то в цирке выступал, с зятем, Михаилом. Спился потом, турнули его. Собака эта, Моська, когда-то с ним работала. Вот он сейчас и прижился у меня. Пока до весны, а там видно будет. А эта, Люсенька, ей сколько годков-то будет, а, Артём? – Дед Борис перевёл разговор и лукаво улыбнулся.
- Ты это, Боря! – Заговорщицки зашептал Артём Иванович. - Ты мой возраст не выдавай. Понял? Для неё мне сорок пять. Она вроде как секретаршей при мне работает. Я же теперь директор охранного агентства. Вот и у-у! Видишь джип? Служебный. Дела идут хорошо. Может, и ты ко мне устроишься, а Борис? Ты же хорошо кумекаешь в связи, а для нас это очень важно.
- Ладно, Тёма, после поговорим об этом. Выходит у тебя как в народе говорят: седина в бороду, бес в ребро? – Продолжал подтрунивать над другом дед Борис.
- Какая седина, Боря? Какая борода? Ты смотри, не перепутай – мне сорок пять. Бери пакеты и пошли знакомиться с твоими внуками, зятьями, клоунами, собаками, кто там у тебя ещё?
- Ещё кошки, козы, куры и Петруха, куриный командир.
- Да, Боря, ты действительно развёл цирк. – Покачал лысой головой Артём Иванович Кудрявый.
Примерно через час за большим столом сидела вся весёлая
компания. На столе появились деликатесы, привезённые
Артёмом Ивановичем: бутылка французского шампанского,
армянский коньяк, баночки с красной и чёрной икрой, крабы в
собственном соку, зелёные оливки, фаршированные лимоном и
огромные коробки шоколадных конфет. После тостов за Новый
год и за знакомство, с фужером в руках поднялся Артём
Иванович. За рулём он никогда не пил, поэтому фужер с
шампанским держал чисто символически.
- Прошу минуточку внимания. Друзья! – Артём Иванович оглядел присутствующих, улыбнулся всем. – Как старинный знакомый Бориса Моисеевича я имею право вас так называть – друзья. Позвольте мне поднять этот тост за моего боевого товарища. – Артём Иванович указал фужером на деда Бориса. – Не просто товарища, а можно так сказать, за кровного друга. Ведь только благодаря мужеству вот этого скромного человека я сегодня нахожусь здесь, среди вас. И даже поднимаю фужер с французским шампанским.
- Ну, это ты уже загнул. Французское шампанское ты купил не благодаря мне. У меня таких денег отродясь не было. – Дед Борис рассмеялся. Он не любил долгих речей и хотел сбить с мысли Артёма Ивановича. Не тут-то было.
- Сейчас не об этом, Боря. Не о деньгах. И не перебивай меня, я всё же старший по званию. Хорошо, я продолжу. Не все из здесь присутствующих знают, что мы с Борисом Моисеевичем служили вместе в Североморске. Он на подводной лодке, а я командовал разведротой морской пехоты. Дело было в далёком 1967 году, в конце августа. Вас тогда, детвора, и в помине не было. – Артём Иванович посмотрел на Шурку с Серёжкой. – Да и тебя, Люсенька, тоже.
- Да ты и сам то тогда был юнцом, Артём. Тебе тогда сколько, годков восемнадцать-то исполнилось? – Поддел друга за живое дед Борис. Кудрявый растерялся, покраснел, но продолжил, косясь на Бориса Моисеевича.
- Это правда. Молодой я тогда был. Да я и сейчас душой юный, не то что ты, старый дед. Так вот. Вышли мы из Печенги на десантном катере и пошли в Баренцево море, к острову Безымянный. Отрабатывать задачу с высадкой на остров и захватом особо важных объектов противника. И вот ведь, сколько раз мимо Рыбачьего проходили, столько раз комок к горлу подкатывал и в голове ансамбль пел: «А волны и стонут, и плачут, и бьются о борт корабля…»
- Растаял в далёком тумане Рыбачий, родимая наша земля. – Подхватили песню дед Борис и Анна.
- Точно. Вот и сейчас комок в горле. – Артём Иванович блеснул слезинкой. – И хорошо так пошли, на полном ходу, узлов тридцать дали.
- Чего дали? – Не понял Серёжка.
- Скорость дали. По сухопутному километров пятьдесят в час будет. Как такси идём, мягко так покачиваемся на волнах. Уже и остров наш показался на траверзе, бойцы оружие приготовили, готовятся к десантированию, катер делает разворот. И тут вдруг! – Артём Иванович выдержал паузу. - Как бабахнет с левого борта, нас аж подбросило вместе с катером! То ли на мину старую напоролись, то ли торпеда на нашем катере взорвалась, так и не узнали мы. Только быстренько наш катерок стал в воду уходить, как подводная лодка, с дифферентом на нос. Капитан кричит: «Стоп машина, включить помпы». Какое там! Через пять минут мы уже простились с катером, махнул он нам кормой на прощанье и скрылся в воде. Капитан отдал приказ: «Спасательные жилеты надеть. Покинуть тонущее судно». А мы и так уже в воде. Хорошо хоть лето, бушлатов тяжеленных на нас не было. До острова рукой подать, мили три будет.
- А что такое мили, дядя Артём? – Спросил Серёжка. Дети увлечённо слушали рассказ моряка, да и взрослые тоже.
- Это у моряков так расстояние называют. Примерно пять километров. – Уточнил дед Борис.
- Ого, многовато будет. – Испуганно произнесла Шурка.
- Особенно когда в море плывёшь, в обмундировании и с автоматом. – Продолжил Артём Иванович. – Вот и гребём с моими матросиками и командой катера. Барахтаемся, а холод уже к селезёнке подступает. Хоть и август месяц, а вода холодная. Это ведь не Чёрное море. Через полчаса замечаю: носа моих матросиков синеть начали, дрожь их пробирает. Вот думаю, надо же, ребяткам по восемнадцать лет…
- Одногодки твои. – Опять ввернул дед Борис, но Артём Иванович не поддался на провокацию.
- Ребятки совсем молодые и такая участь им досталась – замёрзнуть в море, да ещё когда землю видно. И стал я тогда вверх смотреть, на небо. И про себя молиться Богу. Как молиться? Слов-то не знаю, я ведь коммунист был, атеист. Но тут нашлись слова. Спаси, прошу, Господи! Если уж не меня, то хоть бойцов моих спаси. Сколько родителей сразу лишатся своих сыновей! Молюсь, а сам чувствую: всё, конец уже близок. Мысли стали путаться в голове, сердце стучит всё реже и реже. Но не зря молился! Дошли они, слова мои, до адресата. Случилось чудо! Пришло к нам спасение. Но не с неба, откуда я просил, а от морских богов: от Посейдона с Нептуном. Видно, спасать моряков им поручено по должности. Всплывает в ста метрах от нас подводная лодка. До сих пор помню номер: Б-866.
- Это же номер дедушкиной лодки! – Крикнул Серёжка.
- Точно, именно его лодка и всплыла. Успел радист с нашего катера передать сигнал бедствия и наши координаты. Как оказалось, ваш дедушка был единственным, кто принял наш «СОС», сигнал бедствия. Выловили они нас, мокрых цыплят, и загрузили к себе в лодку. Вот тогда и познакомился я со своим спасителем, с вашим дедушкой Борисом. Отогрел он меня лекарством из фляжки, не пожадничал. Теперь вы знаете, кому я обязан своей жизнью. Вот за чьё здоровье теперь молюсь и всегда буду молиться. Вот кого я поминаю в своих тостах. Моего ангела-хранителя, моего Бореньку.
- Да перестань ты, Артём. Сделал из меня святого. Хватит. – Дед Борис засмущался от такого внимания к себе.
- Нет, не хватит. Я этого, Боря, никогда не забуду. По гроб жизни обязан я тебе. И ты, Люсенька, тоже поблагодари Бориса Моисеевича. Если бы не он, мы бы с тобой уже не встретились.
Люсенька улыбнулась деду Борису белозубой улыбкой. Она
всё время, сидя за столом, молчала и улыбалась, не сводя
влюблённых глаз с Артёма Ивановича.
- Всё, кончай вечер воспоминаний. Давайте пейте и на улицу. Гости уже заскучали. Теперь мы вас будем развлекать. – Дед Борис встал из-за стола. – Как там у вас, Миша, в цирке положено? Дамы и господа, позвольте представить номер! На манеже дрессированный пёс Моська и клоуны - Витюша и Борюша. Представление начнётся ровно через тридцать минут. А сейчас прошу всех во двор, занимайте места. Со своими табуретками.
За столом все захлопали, удивлённо переглядываясь.
Задвигались стулья, дед Борис выпроваживал гостей на улицу.
Дома остались только Витюша, дед Борис и Моська. Они
переодевались, готовясь к предстоящему выступлению.
Никем не замеченная, дома осталась и Сара. Напуганная
присутствием в доме посторонних, она притаилась на втором
этаже, в комнате деда Бориса. И с лестницы наблюдала за
происходящим внизу. Её распирало любопытство, хотелось
спуститься вниз, принюхаться к незнакомым запахам, но было
страшно. Она решила не рисковать, выждать более удобный
момент. Тем более, что люди потянулись к выходу: дома стало
тише и спокойней.
На улице расставили полукругом табуреты, расселись, как в
цирке. Только зрители были укутаны в пальто и шубы. Михаил
остался стоять. Дед Борис попросил его поучаствовать в
представлении и зятю пришлось нехотя согласиться. Из дома
выбежали артисты, впереди всех бежал Моська. Сидящие на
улице захохотали, увидев, во что он был одет. Моська добежал
до середины двора и сел, высунув язык. На нём была надета
старенькая тельняшка деда Бориса, а на носу держались очки
без стёкол, сделанные из старой роговой оправы. На Витюше
были дырявые ботинки с загнутыми вверх носами, на голове
военная фуражка козырьком назад. Нос и щёки выкрашены
красной помадой, под носом приклеены загнутые вверх усы,
сделанные из ваты и выкрашенные чёрным гуталином.
Поставив на землю корзинку, Витюша стал раскладывать на
табуретке продукты, вынимая их из пакета. Там была и
«краковская» колбаса. Последним вышел дед Борис: он тоже
сорвал аплодисменты за свой костюм. Это было одеяние
бродяги: старые, измазанные грязью сапоги, на голове шапка-
ушанка с отвисшим ухом. Брюки, подпоясанные куском верёвки,
висели сзади мешком, словно их хозяин обделался.
Расстегнутая фуфайка была рваной в нескольких местах, из
неё торчали клочки ваты. На спине виднелись чёткие отпечатки
собачьих лап. Всем стало ясно, что этот бродяга совсем
пропащий и ночует под забором, рядом с собачьей конурой.
Когда стихли аплодисменты, на середину двора вышел Михаил
и манерно представил номер.
- Уважаемая публика. Представляю вам цирковой номер «Делиться надо, господа!». На арене знаменитый в восьмидесятые годы клоун Виктор Прокопенко и его напарник, не менее знаменитый пёс Моська. – Подняв руку, чтобы остановить аплодисменты, Михаил продолжил. – В роли бродяги начинающий артист цирка Борис Моисеевич. Прошу вас!
Моська и дед Борис отбежали в сторонку. На арене остался
один Витюша. Он принялся перекладывать из пакета в корзинку
продукты, роняя их, поднимая, осматривая и снова укладывая в
корзинку. Осталась одна «краковская» колбаса, скрученная
колечком. Тут появился Моська, он вилял хвостом, ходил на
задних лапах, выпрашивая колбасу, но Витюша был
непреклонен и отгонял назойливого пса. Колечко колбасы
скрылось в корзинке, Витюша отвернулся, чтобы забрать пакет.
Этого момента и ждал Моська. Он молнией метнулся к
корзинке, запрыгнул внутрь и появился уже с колбасой в
зубах. Витюша истошно закричал и кинулся за Моськой, смешно
падая и дрыгая ногами. Собака бегала по кругу. Потом, увидев,
что Витюша безнадёжно отстал, остановилась и приготовилась
полакомиться деликатесом.
Но в дело вступил бродяга - дед Борис. Он выхватил колбасу
прямо из-под носа у пса и бросился наутёк. Опомнившийся
Моська пустился в погоню. Теперь по кругу бегали трое: впереди
всех бродяга, за ним Моська, а за Моськой клоун. Карусель
остановил Михаил. Он поймал за руку бродягу, отобрал у него
колбасу и собрал всех участников шоу вокруг себя. Достав из
кармана большой кухонный нож, Михаил разрезал колбасу на
четыре части и раздал всем участникам, взяв себе больший кусок.
Моська мгновенно проглотил свой кусок и стал глядеть на людей.
Те, переглянувшись, дружно протянули свои куски Моське.
Раздался взрыв аплодисментов. Громче всех хлопал Артём
Иванович. Он вытирал платочком набежавшие от смеха слёзы,
то и дело поворачиваясь направо, где сидела его секретарша
Люсенька и повторял: «Ну, надо же! Нет, ты видела? Вот это да,
вот это цирк!». Люсенька продолжала белозубо улыбаться и
смотреть на шефа влюблёнными глазами.
- Спасибо вам, друзья! Вот так порадовали. Давно я так не хохотал. Правда, Люсенька? Тебе понравилось? – Артём Иванович никак не мог успокоиться. Блондинка довольно кивала.
- Дядя Артём, а мы с Серёжкой тоже может представлять. Только у нас главный герой – Сара. Хотите, мы сейчас покажем вам наши трюки? – Шурка соскочила с табуретки.
- Обязательно покажете. Только давай в следующий раз. Нам скоро нужно уезжать. Не обижайся. – Артём Иванович потрепал по голове расстроенную девочку. – А хочешь - приезжайте все ко мне в офис, в любое время, там и представление дадите. У меня знаешь какой кабинет огромный! Посмотрите мой аквариум, он почти всю стенку занимает. А рыбки! Каких там только нет.
- И золотые есть? – Шурка заинтересовалась.
- Конечно есть. Правда, Люсенька? – Та улыбалась и кивала. – Они могут желания исполнять. Вот ты, Шурка, чего хочешь?
- Хочу стать взрослой и выступать в цирке! – Не задумываясь выдала Шурка.
- Замётано! Приедешь ко мне, попросишь золотую рыбку и она обязательно сделает так, чтобы ты выступала в цирке. Когда подрастёшь. А ты, Серёга, чего пожелаешь?
- Дядя Артём, я не маленький, чтобы рыбок просить. А хочу я пострелять из пистолета или, лучше, из автомата. Дедушка мне только обещает. А потом говорит – вот умру я, тогда кортик и ружьё перейдут тебе по наследству. А это сколько мне ждать, я сам тогда стану стареньким. – Серёжка огорчённо махнул рукой. Вокруг все рассмеялись.
- Правильно, Серёж. Деда не дождёшься. А я тебе обещаю: когда приедете ко мне – пойдём на наше стрельбище и там постреляешь из пистолета, из автомата, а можно и из пулемёта. Если захочешь, я тебя научу ножи метать. Видел в цирке, как артисты ножи метают? Не видел? А давай-ка брат, я тебе прямо сейчас покажу класс. Будешь вспоминать дядю Артёма и одноклассникам хвалиться! Боря, пойдём, покажешь мне, где у тебя запасы холодного оружия хранятся.
- Артём, не нужно. – Дед Борис забеспокоился. – Ты не в форме, давно этим не занимался. Отскочит нож или промахнёшься, беды не оберёмся!
- Перестань, Боря, не каркай. – Артём Иванович уже снимал пальто. – Ты же знаешь, что я никогда не промахиваюсь.
В доме Артём Иванович подобрал десяток ножей с острым
концом. Взвесил каждый на руке, примерился к рукоятке,
заменил два ножа на другие. Выйдя во двор, Артём Иванович
огляделся, выбрал боковую стенку дома, в которой не было
окон. Отойдя на десяток шагов от стены, он установил две
табуретки одна на другую, разложил на верхней в ряд ножи,
рукоятками к себе.
- Боря, у тебя есть мелок? Принеси. – Пока дед Борис ходил за мелом, Артём Иванович снял пиджак и закатал рукава белой рубашки. Снимать галстук он не стал, лишь ослабил узел.
Зрители расположились сбоку от табуреток, отодвинувшись
ещё шага на три. На всякий случай. Все молчали. Шурка
прижалась к коленям отца и зажмурилась. Ей было страшно.
Артём Иванович подправил ножи, покачался на ногах, ища
удобную позу. Он замер, устремив взгляд на стену и
скомандовал сам себе – «Начал!». Присутствующие услышали
свист воздуха и глухие удары топора по чурбаку: тук, тук, тук.
Через десять секунд все ножи торчали в стенке дома. Артём
Иванович взял из рук остолбеневшего деда Бориса мелок,
подошёл к мишени и прочертил линии между воткнутыми
ножами. Когда он отошёл, вытирая руки от мела, зрители
увидели на стене дома две заглавные буквы «М» и «П».
- Наш фирменный знак! Морская пехота! – С гордостью произнёс Артём Иванович, надевая пиджак. Тишину разорвали аплодисменты. Серёжка с Шуркой подбежали к стене и разглядывали воткнутые ножи. Подошедший дед Борис с трудом выдёргивал их из стенки, так глубоко они вошли в дерево. – Вот видишь, Михаил, мы тоже кое-что умеем, хотя и не в цирке работаем. – Михаил уважительно кивнул. Он, как и все, был поражён увиденным. – Если останусь без работы, возьмёшь меня к себе? Буду ножи метать и стрелять с закрытыми глазами. Люсенька будет мне ассистировать: стоять у щита, как мишень! Такая красавица! А я, весь в чёрном, как Мефистофель, буду метать в неё ножи. – Улыбка тут же исчезла с лица Люсеньки, она начала бледнеть. – Это в крайнем случае. Не пугайся, дорогая, я думаю, что с работой будет всё в порядке. Ну что ж, нам пора. Спасибо за хлеб-соль. Боря, ты не забывай старого друга, выходи в эфир. Твоя радиостанция до сих пор у меня работает. Мы ведь как все эти годы поддерживали с ним связь. – Пояснил Артём Иванович. – Он мне ещё на Севере, после нашего знакомства, подарил коротковолновую радиостанцию, научил как ею пользоваться. Вот мы так и общались до сих пор. У него позывные «Подводник», у меня «Морпех». Я ведь до 92-го года служил на Севере. Побросали нас по всем горячим точкам: и в Афганистане были и ещё много где, говорить пока нельзя. А потом Советского Союза не стало и армия оказалась никому не нужна. Расформировывали нас, кто как хотел. Штабные крысы мудровать стали, под себя грести, тёпленькие кресла себе готовить. На солдат рукой махнули. Ну я терпеть такого беспредела не мог. Я не из тех, кто голодного и необученного солдата на верную смерть поведёт. Подал рапорт и уволился. Посидел немного без дела, но понял, что так нельзя - пропаду с тоски. Вот год назад друзья помогли устроиться в Москве. Сейчас работаю почти по специальности, командую охранной фирмой. Клиенты солидные, мы пользуемся уважением, нам доверяют. Теперь, вроде и армию начинают возрождать, зовут меня назад, в войска. Пока думаю. Так что и ты, Борис Моисеевич, подумай. Как надумаешь ко мне, так телеграфируй, «Морпех» всегда на связи. Ну, поедем мы, загостились у вас. Приятно было познакомиться. А вы, молодые люди, как соберётесь в гости – так и приезжайте. Адрес у дедушки есть, офис в Москве. Без всяких церемоний. Пойдём, дед Борис, выгонять мой джип со двора.
Заведя и прогрев машину, Артём Иванович усадил на
переднее сиденье блондинку, а сам подошёл к Борису
Моисеевичу.
- Будь здоров, Боря. Как будешь в Москве – заезжай. Если какие проблемы – связывайся через радио. У меня уже мобильный телефон появился, дорогущий, чёрт возьми! Но скоро они дешеветь начнут, мне так специалисты сказали. Говорят, что через пять-семь лет такие телефоны чуть ли не у каждого школьника будут. Да что там – школьника! Даже пенсионеры будут балакать по маленьким телефончикам.
- Дожить бы нам только. – Усмехнулся дед Борис. – Это тебе сорок пять, а мне-то вона сколько годков!
- Ну, ты и язва! Вот прицепился. Да, Боря! Хотел тебе вот что сказать. – Артём Иванович стал серьёзным. – Ты поосторожнее с этим клоуном, Витюшей. Что-то не нравится он мне. Глаза его мне не нравятся.
- Да ты что, Артём? Чего это вдруг? – Удивился дед Борис.
- Ты ведь меня знаешь, я разведкой командовал. А разведчиков бывших не бывает. Я людей по глазам различаю: хороший, плохой. Так вот - это глаза нехорошего человека. Его что-то тяготит или он что-то замышляет. Надо бы проверить его, а?
- Перестань, Артём. Он живёт у меня почти три месяца и ничего подозрительного я не замечал. Собака его любит, детям он нравится. Брось наговаривать на человека.
- Ладно, Боря. Я просто предупредил. Всё, я поехал. Будь здоров, морячок. И не забывай старого друга. – Они крепко обнялись, джип вырулил со двора и вскоре затерялся среди домов.
Дети тоже засобирались домой. Михаилу нужно было завтра
выходить на работу и они решили пораньше вернуться в
Москву. Дед Борис расстроился, но делать было нечего,
праздники заканчивались, жизнь продолжалась, у всех были
свои дела. Он принялся собирать гостинцы для внучат, решив,
что сегодня наконец-то подарит внуку свой кортик.

Глава 29. Предчувствие беды.

Долго тянувшаяся зима сдавала свои позиции. С крыш домов
всё чаще капало, лёд на озере начал таять, Моська подолгу
пропадал на улице, чуя скорую весну. Витюша продолжал жить
у деда Бориса, они притёрлись друг к другу, стали почти
друзьями. Витюша старался во всём помогать хозяину, не
сидеть без дела. Он очистил снег возле омшаника и вместе с
дедом Борисом выставил на свои места пчелиные ульи.
Пчёлы тоже почувствовали весну. Солнышко пригревало
крышки ульев, внутри домиков слышалось монотонное
озабоченное гудение. Это рабочие пчёлы готовились к первому
в этом году облёту.
Витюша несколько раз за зиму ходил в центр, на телеграф.
Он звонил маме, предупреждал, что задержится ещё на
некоторое время, интересовался здоровьем и спрашивал о
новостях. Возвращался в деревню весело напевая: дома было
всё хорошо. Мама хворала, как все пожилые люди, но
держалась бодро, больше беспокоясь за сына, скучая и ожидая
его возвращения.
Витюша и сам подумывал о переезде в Москву, но его
останавливал Моська. Бросить пса в очередной раз Витюша уже
не мог. Он хотел, чтобы Моська уехал вместе с ним, всё ещё
мечтая о возрождении номера в цирке. Но никак не решался
завести разговор об этом с дедом Борисом. Клоун всё замечал.
Он чувствовал, что Борис Моисеевич привязался к собаке всей
душой и полюбил её не меньше Витюши. Вряд ли дед Борис
расстанется с псом. А Моська? Какой выбор сделает он?
Захочется ли ему жить и работать с Витюшей? Скорее всего, нет.
И что тогда делать? Возвращаться в Москву, к своему
одиночеству и тоске?
Витюша не замечал, поглощённый своими мыслями, что точно
такие же думы тревожат деда Бориса. Хозяин дома понимал,
что жить у него бесконечно долго Витюша не сможет и настанет
день расставания, когда Моське придётся выбирать. Сердце
Бориса Моисеевича сжималось от нехороших предчувствий, он
замечал, как Моська тянется к своему бывшему хозяину. Если
тот увезёт пса в Москву, что тогда? Тогда дед останется опять
один. Дети с внуками далеко, приезжают редко, наездами. С
кем поговорить? Рядом не будет почти человеческих, всё
понимающих глаз. Кого потрепать по лохматой голове? Больше
никто бесцеремонно не лизнёт лицо, ободряя и поддерживая.
Комок подкатил к горлу. Дед Борис потряс головой, отгоняя
грустные мысли. Он решил ждать и надеяться. Первым
разговор об отъезде Витюши он не заведёт. Пусть тот
живёт, сколько хочет. Витюша тоже оттягивал неприятный
разговор. Вот так и жили рядом двое взрослых людей. Жили
надеждами на лучшее, успокаивая самих себя. И только Моська
ни о чём плохом не думал. Он был счастлив, что двое любимых
им людей живут рядом. Этого ему было достаточно,
чтобы радоваться жизни и веселиться вместе с деревенскими
псами.
По вечерам, коротая время, дед Борис и Витюша
рассказывали друг другу о своей прежней жизни, о ярких
воспоминаниях, забавных случаях. Дед Борис рассказывал о
море, о военной службе, а Витюша о цирке, о гастролях, о
коллегах. Историй было так много, что мужчины договорились
рассказывать по очереди: один вечер солирует Витюша,
другим вечером вниманием завладевает дед Борис. Так они,
увлёкшись беседами, и не заметили, как на смену зиме пришла
яркая весна. На дворе уже был апрель.
В очередной раз сходив в центр, на телеграф, Витюша
задержался дольше обычного. Дед Борис стал беспокоиться.
Выйдя к дороге он увидел идущего к деревне клоуна. Весь его
вид показывал – что-то случилось! Витюша шёл сгорбившись,
засунув руки в карманы. Лицо клоуна было бледным, словно
натёртое мелом. Но на расспросы деда Бориса Витюша
уклончиво ответил, что прихватило в дороге сердце, он
отсиделся в аптеке, принимая таблетки. Борис Моисеевич,
удивлённый таким поведением и объяснением, посоветовал
Витюше прилечь и не стал докучать ему вопросами.
История постепенно забылась, но дед Борис стал замечать в
поведении Витюши нервозность. Особенно того тревожили
проезжающие мимо машины. Выяснять причины беспокойства
было некогда, весна в деревне пора жаркая, нужно заниматься с
пчёлами, пасти коз, кормить кур, копать огород. Началась
рыбалка. Дед Борис часто выводил свою «Вертлявую» на
коренную реку, но без Витюши, тот панически боялся воды.
На майские торжества дочь с зятем порадовали деда
Бориса. Они привезли внучат на все праздники, до 10 мая, а
сами укатили в Москву. Михаил не мог надолго бросить работу,
в праздники цирк работал напряжённо. Вместе с Серёжкой и
Шуркой приехала Маринка. Она напросилась в гости, уговорив
свою маму отпустить её в деревню, к свежему воздуху. И,
конечно же, познакомиться с клоуном Витюшей, о котором
Серёжка рассказал всему классу. Мальчик был недоволен такой
девичьей назойливостью, но мама Анна дала добро. Ей
нравилась Марина, умная и рассудительная девочка.
Вместе с детьми приехала и Сара. Шурка никак не хотела
расставаться со своей любимицей, а кошка и не протестовала,
надеясь на встречу с лохматым псом, которого она так полюбила
дурачить. Дети уговорили деда Бориса вместе с Витюшей
показать ещё раз, специально для Марины, знаменитый номер с
«краковской» колбасой.
Роль инспектора манежа взялся исполнить Серёжка, он
заранее позаботился о колбасе и привёз с собой аж целых три
колечка! Делать было нечего, отказать внучатам дед Борис не
мог. Представление он назначил на 2 мая, в 11 часов утра.
Уложив детей спать пораньше, Борис Моисеевич  вместе с
Витюшей стал готовить костюмы и реквизит. О, если бы только
Борис Моисеевич знал, какое представление будет завтра
утром, он бы подготовил совсем другой реквизит. Тот, который
хранился в подвале, в шкафчике по левой стене.

Глава 30.  Незваные гости.

Утром, пока дети завтракали, дед Борис собрался сделать
обход своей территории, проверить курятник, собрать свежие
яйца. Куры стали нестись лучше, за день набиралось с десяток
коричневых яиц с оранжевыми желтками.
Спустившись с крыльца и закурив традиционную папироску,
дед Борис услышал шум подъезжающих машин. «Кого это несёт в
такую рань? Неужто Анна с Михаилом едут? Случилось что?».
Возле дома остановились чёрный джип «Ниссан Патруль» с
тонированными стёклами и «девятка», настолько грязная, что
цвет и номера нельзя было различить. Из машин вышли трое
крепких, бритоголовых парней в коротких кожаных куртках. И
интеллигентного вида высокий мужчина с худощавым лицом, в
длинном пальто и костюме с галстуком. Несмотря на
весеннюю грязь туфли на мужчине сияли зеркальным блеском.
- Вы кого-нибудь ищете? – Спросил удивлённый дед Борис. В их деревне таких гостей ещё не бывало.
- Уже нашли, папаша. Витюша здесь? – Спросил мужчина. Все четверо заходили во двор, распахнув калитку.
- А вы кто такие? Я вас сюда не приглашал! – Дед Борис стал злиться. Эти типы ему были неприятны. – Выйдите на улицу и ждите там.
- Нас не надо приглашать, старик! Мы любим ходить в гости без приглашения. – Осклабился парень с толстой золотой цепочкой на мощной шее и схватив деда Бориса за руку, стал затаскивать его в дом. Открыв дверь, он сильно толкнул хозяина внутрь. Тот споткнулся, стал падать, но успел ухватиться за лавку.
Вся ватага ввалилась в дом. Мужчина в пальто прошёл в
большую комнату, сел за стол, не снимая пальто. Он провёл
ладонью по столу, оглядел чистые пальцы и удовлетворённо
кивнул головой – пыли не было. Его подельники бесцеремонно
осматривали помещения, роняя вещи. Сара, испугавшись шума,
спряталась в своём любимом подвале. Дети выскочили из
кухни, они ничего не понимали, но были напуганы не меньше
Сары. Серёжка подбежал и помог деду подняться. В одной из
комнат послышались крики, возня, через минуту в большую
комнату затолкали Витюшу. У того был разбит нос.
- Вот он, Череп. Пытался спрятаться под кровать. Пришлось его повоспитывать. – Один из парней, притащивший клоуна, помахал огромным кулаком.
- Отлично, Шустрик. Вы, все! Осмотрите комнаты, чердаки, подвалы, оглядитесь во дворе. Кого найдёте, тащите сюда, будем думать, что с ними делать. – Стал распоряжаться мужчина в пальто, которого назвали Черепом. Похоже, он был главным среди своих. – Ну, здравствуй, Витюша. Присаживайся, в ногах правды нет. Не ждал нас? Говорил я тебе, что всё в этом мире относительно? Ты думал одно, а получилось совсем другое. И вы все тоже садитесь. – Череп посмотрел на деда Бориса и детей. – Уж извините, но хозяйничать здесь теперь буду я.
- На каком основании? Ты что себе позволяешь? Вы что, думаете, на вас управы не найдётся? Да я вас в милицию… - Начал закипать дед Борис.
- На том основании, что я здесь – сила. А раз я сильный, значит и правда на моей стороне. Как скажу, так и сделаете! А в милицию добежать вы не успеете, даже не пытайтесь. Чтобы всем стало ясно, кто здесь хозяин, я вам кое-что покажу. Бугор! Иди сюда. – В комнату вошёл парень со шрамом на щеке. – Покажи этим господам, кто мы такие. А то они никак не поймут.
Бугор выхватил из-под куртки автомат с коротким стволом,
щёлкнул затвором и приставил дуло к виску деда Бориса. Дети
испуганно закричали и отпрянули к стене. Витюша застонал, он
закрыл лицо руками.
- Ты, старый пень. – Почти пролаял Бугор. – Советую тебе заткнуться и слушать нас. Тогда доживёшь до завтра. И скажи своим ублюдкам, чтобы заткнулись. Они мне действуют на нервы и очень хочется пустить в них очередь.
- Хорошо, хорошо. Я всё понял. – Дед Борис почувствовал, как по спине побежал холодный пот. – Мы не окажем вам сопротивления. Не пугайте детей. Берите всё, что надо. Забирайте деньги и уходите, я не буду сообщать в милицию. Только не надо стрелять.
- Вот это слова не мальчика, но мужа. – Удовлетворённо закивал Череп. – Убери автомат и выйди из комнаты. – Бугор, недовольно скривившись, вышел из комнаты. – Нам не нужны ваши деньги. Точнее то, что вы называете деньгами. Смешно. Прав старик Эйнштейн – всё в этом мире относительно. Насобирали в чулок пару тысяч долларов и считаете это деньгами? Эти-то гроши, ха-ха! Жалкие копейки, заработанные за целую жизнь? На похороны-то хватит? Или добавить? Шучу, шучу. Нам собственно ничто и никто здесь не нужен, кроме вот этого гадёныша. – Череп кивнул в сторону Витюши. – Я расскажу вам кое-что о нём, чтобы вы запомнили как делать людям добро. И больше никогда этого не делали. Вы надеетесь на благодарность этих невеж? Уверяю, они этого не оценят. И отплатят вам чёрной неблагодарностью. Вот, как он. Вы даже не знаете, какую змею пригрели на своей груди. Жил он у вас, жрал, пил. Сволочь! И прикидывался овечкой. А вас, уважаемый, кажется кличут дедом Борисом? – Череп пристально посмотрел на деда Бориса. - Кличка звонкая. Это он мне о вас рассказал. Он многое мне поведал. А вот вам о себе этот тип не всё рассказал. Так, Витюша? Чего молчишь? В относительность играешь? Расскажи, кто ты есть на самом деле? Или тебя совесть мучает? Чёрта с два! Нет у тебя совести и никогда не было. Продал ты её, как и друзей своих, как мать свою. Даже собаку свою, и ту продал.
В комнату вошёл третий бандит.
- Чисто кругом. Больше никого нет. Там собака прибежала, на крыльце сидит. Что с ней делать?
- Молодец, Колюн. Собака пусть посидит, никуда она не денется. Так, Витюша? Собака нам ещё пригодится. А ты будь здесь, рядом. – Приказал он Колюну. – Продолжим. Вот вы, детвора! Как вы думаете, кто такой этот Витюша, а?
- Клоун. Его все знают. В приличном обществе. – Ответил за всех Сергей. Он осмелел и стал хамить.
- Вот как. В приличном обществе. Вы тоже не слышали о теории относительности? Ах, да, вы ещё до неё не доросли. Придётся мне вас просветить. Причём, заметьте, совершенно бесплатно. Так вот, молодой человек, слушайте. И вы все тоже. – Череп огляделся. - Что вам кажется приличным, то мы считаем неуместным. И даже вредным. Забавно. Должен вас огорчить, молодой человек. Ни в каком приличном обществе этот клоун уже давно не известен. Да и не клоун он, одно название. Так, бездарность. Прилипала. В другом обществе он больше известен как карточный игрок. Даже не игрок, а карточный шулер, кидала. Лихо он лохов разводил. Неплохо ты играл, да Витюша? Краплёными картами. Ловко так, подлец, передёргивал. Из рукавов тузы подкидывал, мелочь сбрасывал. Пока мы к нему не присмотрелись повнимательнее. Что, Витюша, закончилась малина? Как с нами сел играть, так руки задрожали, карты посыпались? А когда колоду мы заменили? Куда твоя спесь подевалась? Сколько ты нам просадил, Витюша? Говори, говори, не стесняйся, здесь все свои! Правильно, пятнадцать тысяч долларов!
- О-го-го! – Непроизвольно воскликнул Серёжка. Дед Борис удивлённо глядел на Витюшу.
- Вот именно, о-го-го. – Продолжил Череп. – Вот уж тут мы с вами, молодой человек, относительно совпадаем во мнениях. Денег таких у него отродясь не было. В долг, подлец, играл. Под мамину квартиру. Уже тогда попытался от нас сбежать. Дурачок! Мы же тебе сразу предлагали – продай квартиру и всё, долг погашен. Да ещё себе на достойную жизнь останется. А ты что?
- Квартира не моя. Там мама живёт. – Негромко заговорил Витюша. – Если продам квартиру, куда она пойдёт, на улицу?
- Мама, говоришь. Посмотрите на него. – Все взглянули на Витюшу. Тот вжал голову в плечи. – Какой заботливый сын. Какой внимательный. А ты, сволочь, почему раньше о маме не подумал? Когда за карты садился? Когда банконул на десять тысяч? Ты тогда уже маму продал. – Закричал Череп. – А теперь на жалость меня хочешь взять? Не выйдет. Всё нам отдашь, всё до копейки. – Череп застучал кулаком по столу. - А не отдашь, мы мать на твоих глазах застрелим.
Дети закричали, Маринка заплакала. Дед Борис вскочил со
стула:
- Слушайте, вы! Люди вы или кто? Да я вас собственными руками…
В комнату вбежал Бугор, он ударил деда Бориса кулаком в
живот. Тот охнул и упал на пол. Серёжка бросился на бандита,
но Бугор отшвырнул пацана в угол. Мальчик ударился головой о
шкаф и заплакал: скорее от обиды, чем от боли.
- Всё, всё, Бугор, прекрати. Ещё не время. – Череп встал из-за стола. – А вы сами виноваты. Сидите спокойно, никто вас и пальцем не тронет. Играете в благородство. Опять не хотите понять, что вас подставил вот этот мерзавец, которого вы ещё и защищаете. Он вас подставил, он нас подставил, он мать свою подставил. Вот странные люди. Относительные. Им говоришь – вот он, подонок, перед вами. А они ещё сомневаются, пытаются найти в нём чистую душу, как в младенце. Устаю я от таких правдолюбцев. А ведь знаете, - Череп сел и принялся разглагольствовать. - если честно, то я и сам почти такой же. Сентиментальный. Давно надо бы с этим ничтожеством кончать, а я всё вожусь с ним, перевоспитываю. Да, сколько волка ни корми... Знаете, ведь мы ему предложили отработать долг. Всё по- честному. Работа плёвая, по первой его специальности. Нужно было попасть в дом к одному деятелю и забрать некие интересующие нас документы. Деятель этот очень любит артистов, приглашает их на дом, пьянствует с ними. Цыган особенно любит. Они поют ему, пляшут, гадают, потом обчищают до нитки и исчезают. А он опять за своё. Неугомонный такой. Относительно, конечно. Вот и Витюша должен был под видом клоуна попасть к нему домой, втереться в доверие, заморочить голову разными трюками, разговорить и подпоить. Потом подлить в рюмашку капелек сонных, ключи из кармана вытащить, вскрыть сейф и всё! На свободу с чистой совестью. Но этот интеллигент стал ломаться, начал выступать передо мной. Мол воров у них в роду никогда не было и он честь семьи не опозорит. Долго нёс всякую лабуду про порядочность, нравственность. Ну, я то учёный, философ, меня на мякине не проведёшь. Знаю, что всё в мире относительно. Дал ему время подумать. И точно. Через три дня сломался Витюша, сам прибежал. Согласный, говорит, на всё. Только для работы мне нужна собака. Но не просто собака, а дрессированная. Даже кличку назвал. Какую, Витюша?
- Моська. – Прошептал клоун.
- Точно, Моська. Как та, в басне Крылова, которая лает на слона. – Засмеялся Череп. Он был хорошо начитан. – Только собачка эта живёт теперь у другого хозяина и Витюше нужно время, чтобы её заполучить. Согласился я, добрая душа. Пошёл и на это. Срок дал этому жонглёру до двадцатого декабря. На Новогодние праздники легче втереться в нужный дом. У нашего деятеля большое наследство и много наследников-спиногрызов. Относительно. На Новый год к нему косяками потянутся Деды Морозы, Снегурочки и прочая сказочная нечисть. Вот и наш леший к нему бы просочился без проблем. И дело закрылось бы само собой. Правда? А что делает наш герой? Ищет собаку, отрабатывает номер? Чёрта с два. Он пускается в бега! И наш план вновь летит коту под хвост. Так, а это что ещё за кот? – Череп указал на Сару, которая, осмелев, вышла из подвала и принюхивалась. – А ну, брысь! – Сара зашипела, но не убежала.
- Не надо так! – Закричала Шурка. – Это наша кошка. Она тоже длисилованая, как Моська.
- Дрессированная, говоришь? – Задумался Череп. – И что же она может выделывать? А ну-ка, девочка, пойди, возьми кошку, принеси её сюда. Не бойся.
- А я и не боюсь. – Шурка подошла к Саре, взяла её на руки. Сара прижалась к девочке и заурчала.
- Молодец. Садись сюда, рядышком и расскажи дяде, что это за кошка и как её зовут.
- Её зовут Сала. – Шурка разволновалась и скартавила.
- Надо же кошку салом назвать! – Загоготал Бугор.
- Бугор, помолчи. Не напрягай извилины, которых у тебя нет. Кошку зовут Сарой. Девочка просто не выговаривает букву «р». Ты вот, например, Бугор сколько слов из русского языка выговариваешь? Ну, относительно, сколько? – Издевательски спросил Череп.
- Да пошёл ты. Философ хренов. – Бугор сплюнул и вышел из комнаты.
- Вот и хорошо. Сразу легче дышится. – Вздохнул Череп. – Вы не представляете, с кем приходится работать. Некультурная публика. А у меня действительно философское образование. Люблю теории разные разводить, особенно относительные.
- И что, с таким образованием не нашли ничего лучшего, как в бандиты податься? – Спросил дед Борис.
- Вы мне льстите. Я не бандит. Я всего лишь служащий. Служу не за идею. Это точно. За деньги. Продал свои мозги. Не дьяволу, но заплатили хорошо. Хотел продать и душу, но пока покупателей не нашлось. А вы хотите поспорить, что не всё в жизни продаётся, что всё относительно? Уверяю вас, всё! Вот, перед вами яркий пример – Витюша. Продал свою мать. За пятнадцать тысяч долларов. Поставил на кон квартиру и проиграл. А в квартире живёт престарелая мама. Которая его родила, растила, кормила. И чем он отплатил ей, а, Витюша? Молчит, переживает. – Захихикал Череп. – Я честнее его, хотя вы и обзываете меня бандитом. Да, я продал себя. Но, прошу заметить, только себя. Ни отца, ни мать.
- Это дело времени. Дадут хорошую цену, вы и их продадите. С удовольствием. – Твёрдо сказал дед Борис.
- Обидеть меня хотите, папаша? – У Черепа задвигались желваки.
- Да заткнись ты, гад! – Витюша вскочил.- Я и в карты играть стал, чтобы матери помочь, деньги ей собрать на лекарства. А вы, пиявки, присосались, последнее отбираете.
- Ну, ну, Витюша, утихомирься. – Череп успокоился. - Ты лучше расскажи дедушке про нашу с тобой относительную беседу. Месяц назад, здесь недалеко, на телеграфе. – Череп махнул рукой. – Ты же всех сдал. Всех их. – Череп указал рукой на деда Бориса и детей. – Ты мне всё рассказал: и где дедушка живёт, и как проехать нам лучше. Про собаку рассказал. Про детей, что они приедут.
- Врёшь! Про детей ничего я не рассказывал. Не мог я. Они случайно приехали вчера, мы их не ждали. Про Бориса Моисеевича и Моську рассказал, отпираться не буду. Струсил я. – Витюша повернулся к деду Борису. – Под пистолетом рассказывал, да ещё этот обещал маму убить, если не расскажу. – Клоун кивнул в сторону Черепа.
- Витюша, а ведь я опять тебе тогда поверил. – Череп улыбнулся. – Ты мне что обещал? Вернёшься в деревню и через три дня вместе с псом будешь в Москве. А ты что наделал? Опять захотел меня кинуть? И кто ты после этого?
- Не мог я пса забрать. Понимаешь, Борис Моисеевич? – Витюша прижал руки к груди. - Как я тебе потом в глаза бы смотрел? Ведь для тебя пёс единственно близкий друг, который всегда рядом. Хотел всё тебе рассказать, но опять испугался. За маму испугался. Время тянул. Думал, сюда они не сунутся, не посмеют.
- А мы посмели. И теперь, Витюша, пора расплачиваться по счетам. Но долг уже вырос. Поэтому платить придётся вам всем. – Череп обвёл рукой всех присутствующих.
- Череп, долго ещё толковать будешь? – В комнату вошёл Шустрый.
- Тебя кто звал? Сколько надо, столько и буду беседовать. Мне это интересно. Мне эти люди интересны. Они Эйнштейна знают. А ты, ты хоть Андерсена знаешь? – Закричал на Шустрого Череп.
- Ты чё, в натуре? Перетирай, сколько надо. – Испугался Шустрый. - Просто жрать охота. Может мы пока пошамкаем? Там у деда всего полно. Ну, жратвы, в смысле.
- Что ж. Неплохая идея. Сами не лазайте. Мы не воришки на доверии. А солидные гангстеры. Пусть дед вам всё покажет. А мы пока побеседуем с юной леди. Она хотела рассказать мне про кошку Сару и её относительные способности.
Дед Борис пошёл в кухню, сопровождаемый Шустрым. За
столом уже сидели Колюн и Бугор. Последний хмуро глядел на
Бориса Моисеевича.
- Берите, что хотите. Я вам не официант. – Дед Борис рассердился. Он был зол на бандитов, на Витюшу, но ещё больше на себя. Получалось, что он действительно пригрел змею. Ему вспомнились слова Артёма Ивановича, сказанные перед отъездом. – Водка в холодильнике.
- А чё, Бугор, может пропустим по маленькой? – Шустрый обрадовался. Колюн стал потирать руки.
- Не помешает. Не знай, сколько ещё ждать придётся этого философа. – Бугор выругался.   
У деда Бориса мелькнула в голове спасительная мысль:
подвал! Он предложил бандитам:
- Я схожу в погреб, принесу солёных огурцов. С водкой хорошо пойдёт.
- Сходи, сходи. – Закивал Колюн.
Включив свет и спустившись по лестнице, дед Борис задвигал
банками, зазвенел стеклом. Оглянувшись, он тихо подошёл к
обитой железом двери, отпер её и вошёл в оружейную комнату.
Осталось открыть шкаф, вынуть пистолет, вставить обойму,
передёрнуть затвор и…
- Ты чё там застрял, дед? – Голос Шустрого звучал сверху, он спускался по скрипучей лестнице.
- Иду, иду. Хотел ещё помидорки вам принесть. – Борис Моисеевич понял, что его план неосуществим. Пока он откроет шкаф, пока достанет пистолет, а тот не заряженный! Вот когда проклинал дед Борис свою педантичность. Нет бы держать оружие наготове, заряженным! Да какое там, по уставу не положено! Дед Борис захлопнул дверь, схватил банку с огурцами и столкнулся с Шустрым.
- Ну, чё, дед? Жалко огурцов, что ли? Чего копаешься? – В руках у Шустрого был пистолет.
- Да ты что? Выбирал помельче, поядрёнее!
Шустрый заржал во всё горло.
- А чё это за барахло у тебя тут? – Шустрый ткнул рукой в сторону полки, заваленной деталями, запчастями, инструментом.
- Да это хобби у меня такое. Ремонтирую соседям телевизоры, приёмники, магнитофоны.
- Калымишь, значит. Ну, молоток, дед. Всегда при деньгах. Пошли наверх, жрать охота. – Шустрый пропустил деда вперёд и они стали подниматься по лестнице.
В комнате за столом Шурка рассказывала Черепу о
способностях Сарки. О том, как они все вместе выступали в
школе и здесь, у дедушки. Маринка хлюпала носом и вытирала
рукой слёзы. Вошёл дед Борис и сел на стул, ни на кого не
глядя. Витюша и Серёжка напряжённо смотрели на него, они
поняли, зачем тот ходил в подвал. Дед Борис виновато
улыбнулся им. Серёжка сжал кулаки и отвернулся.
- Очень интересная у вас, дед Борис, внучка. Она мне сейчас подарила весьма ценную идею. Относительно, конечно, ценную. Замечу, совсем бесплатно. Ты слышишь, Витюша? Вот кто бескорыстен – дети. Они не продают своих родителей, они их просто любят. До определённого возраста, конечно. Сейчас я всё обмозгую и мы поедем. Не будем вам докучать, дед Борис. – Череп задумался, обвёл взглядом присутствующих и остановился на Маринке. – А кто эта юная леди, которая всё время плачет и молчит? Она что, немая?
- Никакая это не леди. Это Марина. – Серёжка взял девочку за руку. – Моя подружка.
- И что она здесь делает, твоя подружка?
- Ничего не делает, в гостях она. – Серёжка ответил за Марину.
- Я тоже участвую в представлениях. – Пискляво вставила Марина. Её бил озноб, она очень испугалась.
- Вот и хорошо. Значит вы все участвуете в представлении. Итак, у нас собирается приятная компания. – Череп стал загибать пальцы. -  Витюша, юноша по имени Сергей, юная леди Шура, просто подружка Марина, пёс Моська и кот, э, простите, кошка Сара. Замечательно. Просто замечательно. Прямо «Бременские музыканты», относительно, конечно. Так я и назову вашу команду – «Деревенские циркачи». Бугор, иди сюда. – В комнату вошёл жующий Бугор. – Сходи, предупреди парней, что мы скоро уезжаем. И перестань жевать, ты не тёлка. – Бугор что-то недовольно промычал и ушёл. – Шустрый, Колюн, быстро ко мне. – В комнату забежали бандиты. У Колюна был в руках автомат. – Мы сейчас снимаемся. Нас будет больше, чем планировалось. Вы поняли – относительно больше. Придётся потесниться. Ну, в тесноте, да не в обиде. Так, Витюша? Скоро настанет твой звёздный час, твоя премьера. Дедушка Борис! Вы мне глубоко симпатичны, я не хотел причинять вам беспокойств, но придётся. Вините в этом не меня, а несговорчивого Витюшу. Значит так, слушайте мой расклад. Только слушайте спокойно, не дёргаясь, а то Колюн может сделать тра-та-та. – Колюн повёл стволом автомата и рассмеялся. - С нами едут Витюша, все дети, кошка и собака. Тише, тише, я же просил не дёргаться. – При этих словах Марина заплакала, дед Борис вскочил со стула и бросился на Черепа. Но его остановил Колюн, ткнув автоматом в живот.
- Мы никуда не поедем. Вам нас не запугать, грязный бандит. – Закричал Серёжка. Он сжал кулаки и готов был применить свои приёмчики, которым его научил дядя Костя.
- Тише, тише! – Успокаивал всех Череп. – Колюн, расслабься. Дедушка, сядьте на место. И вы, молодой человек, тоже. Лучше успокойте свою подружку, она подмокла. Слушайте меня. Повторять не буду. Мы увозим всех, кого я назвал. С вашего, дедушка, согласия или относительно без него. Если мы договоримся, то дети с кошкой и собакой вернутся к вам через неделю живыми и здоровыми. Если не договоримся – мы увезём их силой, а вас убьём. – В комнате повисла тишина. - Это касается и вас, молодой человек. Будете рыпаться, мы убьём вашего деда. Шутки кончились. Вот так. Хорошо. Все успокоились. Теперь можно поговорить. Чтобы вы напрасно не волновались, я расскажу вам о предстоящей операции. Через полтора месяца выборы депутатов в Госдуму. От наших влиятельных сил имеется свой кандидат. Не первого эшелона, конечно, но для нас важно участие, а не победа. Как на Олимпиаде, относительно. Кто он – вас не касается. Некий деятель насобирал на нашего кандидата приличный компромат и собирается опубликовать его накануне выборов. Нам это не нужно. Вот почему мы так спешим. Вашим внукам ничего не грозит, если они будут меня слушаться. Мы просто поиграем в игру, как это любят делать дети. Им и делать почти ничего не придётся. Только выступить со своим номером, со своими дрессированными друзьями: собакой и кошкой. Пока они будут развлекать нашего деятеля, всё остальное относительно сделает Витюша. И сделает очень хорошо. – Череп сделал ударение на слове очень. – Жизнь и благополучие детей теперь в его руках. Надеюсь, на этот раз ты не спасуешь, клоун! Тогда тебе точно не жить. Мы Витюшу и искать не будем, у него будет кровник. Вот он тебя из-под земли достанет. – Череп указал на деда Бориса. – Когда всё благополучно закончится, мы расстанемся довольные друг другом. У нас будут документы, у Витюши не будет долга, у детей будет успех и возможность похвалиться своими геройствами перед друзьями и родителями! Видите, все в плюсах. Через неделю дети вернутся в отчий дом здоровыми, весёлыми. Если хотите, я готов оплатить их участие в деле по высшей концертной ставке. Готов внести предоплату. Ну да, понимаю. Вы внучатами не торгуете. Похвально. Ваша позиция мне понятна, я вас ещё больше зауважал. Относительно, конечно. Точной даты операции сообщить не могу, это, как вы понимаете, военная тайна. Находиться вся команда будет на объекте, похожем на дом нашего деятеля. Со всеми удобствами, на полном пансионе. Там, под моим чутким руководством, они потренируются, порепетируют, сделают, так сказать, привязку к местности. Вот и всё. Видите, ничего страшного нет. Мы не монстры, чтобы пускать детей в пасть дракона. Это всего лишь игра. Забавная, весёлая, хитроумная. Соберите их вещи, лучше тёплые. Ночи ещё прохладные. Да, забыл самое главное. Вы, дедушка, всю эту неделю будете сидеть тихо, никуда не высовываясь. Не вздумайте сообщать в милицию. У нас везде свои люди. Не ройте сами себе могилу. И своим внукам тоже. Спокойно. – Череп остановил рукой дернувшегося деда Бориса. – Я вас предупреждаю на всякий случай. Для родственников и деревенских придумайте красивую легенду, что дети уехали в зоопарк или, лучше, в цирк. Помозгуйте сами. Чтобы вы не дёргались, я оставлю вам мобильный телефон. Каждый день мы будем звонить по нему, в разное время. Будете беседовать с кем-то из внуков. Недолго, не больше минуты, но этого достаточно. Видите, я даже иду на определённый риск. Относительный. Поймите, мне лишние проблемы не нужны, я привык работать чисто, без шума. И хочу, чтобы вы мне доверяли. Так получилось, что нам понадобились ваши внуки. Это судьба, от неё не убежишь. Всё, я уже сказал слишком много, даже лишнего. Собирайте внуков. Колюн, Шустрый, приглядывайте за ними. Ты, Витюша, пока сиди здесь, со мной.
- Девочку оставьте. Марину. – Взмолился дед Борис. – Она в гости к нам приехала, на пару дней. Завтра её мама должна забрать. Приедет, а дочки нет. Что я ей скажу?
- А мама уехала за товаром, в Турцию. – Доложила Марина. Серёжка толкнул её в бок.
- Ай, ай, ай! Дедушка, дедушка. – Череп развеселился. – Вы начинаете меня разочаровывать. Где же ваша хвалёная честь офицера? Ведь вы бывший офицер, Витюша мне не соврал? И как ловко солгали, глазом не моргнув! Я почти вам поверил. Всё, кончаем ломать комедию. Поедут все, кого я назвал. Мне становится скучно, почему-то все хотят меня обмануть. Лицо у меня что ли такое, располагающее?
Дед Борис насупился и отвернулся. Дверь в дом с грохотом
распахнулась. В комнату забежал обеспокоенный Бугор.   
- Череп, у нас проблемы.
- Тише, зачем так кричать. Ты хочешь сказать, что у тебя проблемы? Посмотри на меня, у меня проблем нет. Относительно.
- Чё ты гонишь, не пойму. Колесо у нас проколото. У джипа. – Зло прокричал Бугор.
- Выясни, кто проколол. Замените колесо, нам надо ехать.
- Никто не прокалывал. Дорога эта чёртова виновата. Одни гвозди да железяки. Говорил тебе, нечего соваться в деревню.
- Ты ещё учить меня будешь! – Повысил голос Череп. – Меняй колесо. Быстро. Мы уже опаздываем.
- Чем менять? У водилы ничего нет, ни домкрата, ни ключей. – Бугор сплюнул.
- Вот работнички у меня! Всё приходится делать самому. – Череп нервно рассмеялся и потёр руками голову. – И думать за всех. Пусть «девятка» едет в центр, там должен быть шиномонтаж. Возьмёте мастера, привезёте сюда, он всё сделает. Где ближайший шиномонтаж? – Спросил Череп деда Бориса.
- А я знаю? – Дед Борис задумался. Вдруг лицо его прояснилось, он хлопнул себя по лбу. – Да у меня же всё есть: и домкрат, и ключи. Сейчас всё сделаем. – Витюша и Серёжка удивлённо посмотрели на деда. Они не понимали, чего ради он стал помогать бандитам.
- Вот старик, молодец. Относительно. – Череп заулыбался. – Уже сотрудничаешь с нами. Так то лучше, чем в драку лезть. Шустрый, проводи деда. А вы, детвора, собирайтесь. Скоро поедем кататься. На джипе. Ни разу, наверное, не ездили на таком? Где там вашему папке с его зарплатой. Он, поди, на «Запорожце» ездит?
Пока Череп балагурил, дед Борис спустился в подвал. Шустрый
сопровождал. Бандиту уже порядком надоела и эта деревня, и
дети, и клоун с собакой. Он откровенно зевал и грыз грязные
ногти.
- Давай, дед, скорее. Бери свои железяки и погнали. Надоело мне всё. И ты надоел. – Шустрый сплюнул на пол.
- А ты меня не подгоняй, не запряг. Я у вас шестым номером служить не нанимался. Понял? – Разозлился дед Борис.
- Да ты чё, дед? Я ж пошутил. Работа у нас такая. Сам понимаешь, нервная. – Примирительно сказал Шустрый.
- Шутники тоже нашлись, мать вашу! Бери вон с той полки гаечные ключи в коробке, отвёртки в сумке и тащи наверх. И не харкай тут, не верблюд. – Дед Борис ткнул рукой в инструменты. Шустрый начал набирать инструменты. Как только он отвернулся, дед Борис незаметно взял с верхней полки небольшую продолговатую коробочку и положил её в карман брюк.
- Чё брать-то, какие ключи? Тут всяких полно! – Шустрый рылся в инструменте.
- Бери разные, кто знает, какие подойдут. Вот эту коробку бери. А я возьму проволоки моток, пригодится. Всё, пошли. Теперь надо домкрат взять. Он в мастерской, рядом с домом. – Дед Борис поднялся первым. Шустрый всё время держал пистолет под рукой и косился на деда.
На улице лениво прохаживался один бандит, водитель
«девятки». Дед Борис осмотрел колесо джипа и пошёл в
мастерскую, за домкратом. Шустрый, как привязанный, топал
следом. Домкрат лежал рядом с дверью. Дед Борис взял его
сам и вернулся к машине. Он оглянулся на дом, но там всё
было тихо. Шустрый вполголоса переговорил с водителем и
побежал во двор. Но в дом не вошёл, а двинулся по тропинке к
туалету.
Дед Борис ослабил колёсные болты, приладил домкрат и стал
поднимать джип. Запасное колесо лежало на земле. Домкрат
заскрипел, он не был рассчитан на такой вес. Дед Борис
взмолился про себя. Он понял, что его план полностью зависит от
надёжности домкрата. Ему было очень важно заменить это
чёртово колесо. Вывернув болты, дед Борис осторожно снял
колесо. Всё это время он спиной чувствовал недобрый взгляд водителя «девятки». Натужный скрип повторился. Пора!
- Эй, водила! – Дед Борис обернулся. – Домкрат у меня слабый, может переломиться. Тащи скорее кирпичи, подложим под днище для страховки. Чего глядишь? Тащи скорее! Вон там, возле крыльца. – Дед Борис не просил, он приказывал.
Водитель, словно загипнотизированный командным голосом,
метнулся к крыльцу. Пока он собирал в стопку пять кирпичей,
дед Борис успел проволокой прикрутить к рычагу задней
подвески джипа ту самую продолговатую коробочку,
предварительно нажав на её лицевой панели кнопку. Переведя
дух, дед Борис вытер со лба пот. Подбежал водитель и
рассыпал кирпичи на землю. Дед Борис аккуратно подложил их
под днище машины, ещё немного подкрутил домкрат и
установил запасное колесо. Осталось прикрутить болты и
опустить машину. Вернулся Шустрый, на ходу застёгивая
брюки.
- Как, удачно облегчился? Можете ехать. – Коротко бросил Шустрому дед Борис.
- Пошли в дом, дед. Тебе приказано быть там. – Шустрый распахнул калитку и пропустил деда Бориса.
Дети и Витюша уже собрались, они стояли в прихожей, вместе 
Колюном и Бугром. На руках у Шурки была Сара. Моська
прижимался к ногам Витюши. Череп был в комнате.
- Значит так, дед. Прощаний никаких не будет. Времени нет. Не хватало ещё слёз на дорогу. Через неделю встречай своих ненаглядных внучат. Вот это телефон. – Череп держал в руках трубку мобильного телефона. – Будем звонить тебе каждый день, проверять. А ты будешь общаться с внуками, чтобы сильно не скучал без них. Услышишь звонки, нажмёшь вот эту кнопочку и будешь говорить. – Череп показал.
- Ладно, не учи учёного. Разберусь как-нибудь, не глупее тебя. – Пробурчал дед Борис. Его сердце рвалось к внучатам, он хотел руками разорвать этих бандитов. Но разум взял верх. Капитан-лейтенант понял, что эту схватку он проиграл. Но это тактическое поражение. А у деда Бориса были и стратегические планы, о которых Череп даже не догадывался.
- Вот и хорошо. Если будешь хорошо себя вести, подарю телефон. Вещь дорогая. Относительно. Полторы штуки баксов стоит. Видишь, какой я щедрый? – Череп улыбнулся, но заметив недобрый взгляд Бориса Моисеевича, засобирался. – Мы уезжаем. Ты, дед, глупостей не делай, не суетись. Дай команду собаке, чтобы пошла с клоуном. Главное, помни – в милицию не ходи. Будет только хуже. Из дома никуда ни ногой…
- В туалет-то можно? Удобства у меня, как на грех, на улице. – Издевательски спросил дед Борис.
- Лучше дома, в ведро. – Черепу было некогда шутить. – Выходим. Шустрый, останешься пока здесь, с дедом. Мы уезжаем на джипе. Череп пять минут ты снимаешься. «Девятка» будет тебя ждать. Колюн, выводи людей.
Через пятнадцать минут дед Борис стоял возле калитки и
всматривался в клубы пыли, оставленные «девяткой». Джипа
нигде не было видно. Вернувшись домой, дед Борис ощутил
озноб, несмотря на светившее в окна тёплое майское солнце.
Это отовсюду полез холод страха, одиночества и бессилия.
Только теперь Борис Моисеевич полностью осознал, что же
случилось сегодняшним утром. Ноги его подкосились, он рухнул
на лавку и горько зарыдал.

Глава 31.    Отъезд бандитов.

В джипе, подпрыгивающем на деревенских ухабах, Бугор,
сидящий за рулём, спросил:
- Череп, чё-то не смикитил я. Чего ты деда оставил в деревне? Нужно было взять его с собой или кончить на месте. Наведёт он на нас ментов, чует моё сердце. Может сбросим Шустрого, пусть приглядит за дедом? – Сидящие сзади Шурка с Маринкой вздрогнули. Серёжка обнял сестру. Моська сидел в багажнике джипа и с тоской вглядывался в исчезающую вдали деревню. Витюша глядел себе под ноги.
- Ты рули лучше. Трясёшь, как в трамвае. Не твоё дело – думать. На это я здесь посажен. – Череп откинулся на переднем сиденье и закрыл глаза. – Не зря я долго изучал психологию людей. Их дед – мужик. Относительный  российский мужик. Ради спасения своих внучат, ради этого вонючего пса и драной кошки он будет делать всё, что я ему сказал. Вот ты, Бугор. Ты бы променял этот джип, свою квартиру, золотишко - на собаку? На преданного тебе пса? – Бугор загоготал и сплюнул в окно. - Вот именно. Ты жену свою проиграл в карты, не то что пса.
- Ну, ты, кончай грузить. – Бугор дёрнулся, джип вильнул на дороге. – Светка, она, она подстилкой была…
- Держи руль и не базарь. Вот так-то лучше. – Череп вновь прикрыл глаза. – А этот дед никого не продаст и не сдаст. Даже нас. Ни за какие деньги. Потому что порядочный, честный мужик. Относительно. Я ему приказал – он будет исполнять. Слово мне дал. Чудак! Слово чести. Бугор, ты знаешь такое слово – честь? – Бандит промолчал. – Да, Бугор, беда твоя в том, что кроме карт, ты ни в какие игры не играешь. Да и в карты что можешь: бура, сека, ну, очко, конечно. А такие игры ты знаешь – преферанс, покер? Куда тебе! В них думать надо. Как в шахматах. Эй, детвора, ваш дед умеет играть в шахматы?
- Умеет. – За всех ответил Серёжа. – Он когда-то был чемпионом гарнизона.
- Вот как. – Задумался Череп. – Да, он же у вас бывший моряк. Мне Витюша рассказывал. Витюша мне много чего рассказал. Так, Витюша? – Но тот молчал. – Обиделся. Так вот, Бугор. Игра в шахматы учит думать далеко вперед. Не на ход, не на два, а как минимум на три хода. Вот теперь слушай меня. Взяли бы мы деда с собой и что? Через день его голодные козы, куры и прочая живность подняли такой ор – вся деревня сбежалась бы. А где дед? Нет его. Пропал, относительно. И Витюша пропал, и даже пёс пропал. Деревенские, они хоть и тугодумы, но тут бы сразу смекнули – что-то случилось с дедом. Пропал, никого не предупредив. Застучали бы в милицию. Те по родственничкам быстро прошуршали. Что в итоге? Пропажа пяти человек, собаки и кошки. Это уже слишком. На ноги поднимут всех московских сыскарей, начнётся шухер. Да какой! А нам это надо? Относительно, нет. У нас выборы на носу, сидеть нужно тихо, делать своё дельце. Вот такой первый вариант. – Череп задумался. - Оставили бы мы в деревне Шустрого. Кто-нибудь из соседей заглянет к деду, на огонёк, а у него дома сидит качок с бритой шеей. Старички сериалы смотрят каждый день, там таких с утра до ночи по телеку показывают. Они его вычислят в два счёта. Или начнёт наш Шустряк от скуки по саду бродить, яблоки жрать. Опять приметят глазастые крестьяне чужака – и стук, стук ментам. Это второй вариант. Ну и третий вариант, самый простой. Относительно. Шлёпнули бы мы нашего деда. Детвора, вы не пугайтесь, это я так шучу. Сегодня же в деревне будут опера и далее по первому варианту. Нет, я всё сделал правильно! По уму.
- Ты тут много чего навешал мне, Череп. Не всё и поймёшь сразу. – Заговорил Бугор. – Но вот сейчас дед дома один. Вечерком заскочит к нему сосед, чайку попить. Ба, дед! А куда ж ты подевал деток, да клоуна этого? И что тогда? – Обрадовался Бугор. – Полный провал!
- О-хо-хо! Вот кому не дал Господь мозгов, так это тебе. – Череп обернулся. – Я не зря деду инструкции дал. Пришёл сосед, а дед ему выдаёт текст – отъехали мои соколики в Москву, в цирк. Повёз их Витюша. Будет он вместе с псом выступать в цирке. Пока праздники – никто их не хватится. Родители будут думать, что они в деревне, у деда. А деревенские будут знать, что укатили они в Москву, с Витюшей. Деду ехать надолго нельзя, у него скотина некормлена, недоена. Чтобы спасти внучат, дед придумает целую историю, остросюжетный роман сочинит. А знаешь, Бугор, почему дедушки с бабушками больше любят внучат, чем своих детей? Ну, да, откуда тебе знать. Ты ж сирота. – Бугор набычился и вцепился в руль. – Дети растут, создают свои семьи. Постепенно родители в них разочаровываются. Относительно. Часто они вырастают совсем не такими, какими бы их мечтали видеть родители. Многие становятся эгоистами. Как ты, например. На справедливое замечание родителей: «ведь мы вас родили!», неблагодарные дети цинично замечают: «а мы вас что, просили об этом?». Слёзы, раздражение, разочарование, старость. И тут появляются внуки. И всё начинается сначала. Относительно. Возвращается молодость, мечты, надежды. Внуки как пластилин, из них опять начинают лепить свои идеалы. Они должны быть умнее детей, добрее их, удачливее, богаче. Потом всё повторяется. Разочарование во внуках. Ожидание правнуков, которые уж точно будут такими, какими их воспитают прадедушки. Некоторые счастливые дедушки с бабушками не доживают до разочарования во внуках. Они уходят в мир иной счастливыми. Мне кажется, что так случится и с дедом Борисом. Относительно, конечно. Он в вас не разочаруется, детвора. – Засмеялся дьявольским смехом Череп. Дети сникли. – Он будет вами гордиться. Да, хотелось бы мне сыграть с ним партейку в шахматы. А, впрочем, игра уже началась. Я сделал свой ход, запустил  часы. Как поступит моряк? Сдастся сразу или сделает ответный ход? Нет, не думаю. Партия им проиграна, все ходы обречены на провал. Относительно.
День заканчивался. Солнышко садилось в тучку. В деревне
всё было спокойно. За занавешенными окнами в доме деда
Бориса горел свет. Бледный, как смерть, Борис Моисеевич
раскладывал на столе свой боевой арсенал. Ружьё «Беретта»
было заряжено, патронташ снаряжён патронами. На поясном
ремне висела кобура с пистолетом «ТТ».
Дед Борис вынул именное оружие, передёрнул затвор и
подошёл к зеркалу. Он долго всматривался в своё разом
осунувшееся лицо. Дуло пистолета упёрлось в грудь, на уровне
сердца. Палец лежал на спусковом крючке. В комнате было
отчётливо слышно тиканье настенных часов с кукушкой. Они
захрипели и пробили девять раз. Отражение в зеркале покачало
головой. Дед Борис тяжко вздохнул, встряхнул своей седой
головой и поставил пистолет на предохранитель.
«Нет, этого вы от меня не дождётесь». Эта фраза была
адресована бандитам. Дед Борис решил действовать. План
операции был почти готов, осталось решить одну важную
проблему. Обращаться в милицию он не будет. Пока. Милиция
начнёт масштабные поиски и информация может попасть к
бандитам. Сообщать Анне и Михаилу он не решался. Такая
новость может подкосить дочь. Какими глазами Борис Моисеевич
будет смотреть на зятя, на дочь, на ту маму, которая доверила
ему Маринку? Вместо праздников могут получиться…Нет, нет,
нет. Нужно собраться, отбросить дурные мысли и действовать.
Голова должна быть светлой. Дед Борис знал, кто ему поможет в
такой экстремальной ситуации. Этой ночью радиолюбитель с
позывным «Подводник» выйдет на связь. Его услышат.

Глава 31. Почти военная операция.

Дверь скрипнула. Дед Борис услышал чьё-то дыхание и
увидел тень, изгибающуюся по стене. Во рту пересохло. Борис
Моисеевич отвёл предохранитель пистолета, щёлкнувший
раскалывающимся орехом в утренней тиши. Он обхватил
оружие двумя руками и шагнул в коридор. В ту же секунду
невидимая сильная рука ударила его снизу. Пистолет отлетел,
а дед Борис оказался на полу, со скрученной назад рукой.
- Господи, Боря, это ты! – Рядом раздался знакомый голос Артёма Ивановича. – Слава Богу, ты жив.
- Жив, жив, только зачем руки ломать? – Прокряхтел придавленный дед Борис.
- Извини, Боря. Профессиональная привычка. – Артём Иванович помог другу подняться. – Ты один, никого чужих дома нет?
- Никого. Один как перст. Ты чего крадёшься как бандит? Я ведь мог и пальнуть, нервы совсем ни к чёрту.
- Понимаю, Боря, отлично тебя понимаю. – Артём Иванович обнял друга. Он заметил навернувшиеся на глаза слёзы и тяжело вздохнул. – Всё будет хорошо. Держись, дружище. Ты теперь не один. Вот и пригодился твой подарок. Работает ещё радиостанция, принимает сигналы. Я не рискнул подъехать к тебе на машине. – Начал рассказывать Артём Иванович. Дед Борис заметил на поясе друга рацию и кобуру с пистолетом. – Решил подстраховаться. Вдруг они оставили где-нибудь своего человека. Округу мы зачистили – никого, всё чисто.
- Кто это мы? – Удивился дед Борис.
- Сейчас познакомишься. – Артём Иванович вынул из чехла рацию. – Андрей! Всё тихо, можешь подъезжать. – Рация в ответ что-то прохрипела. – Так, Боря. Сейчас подъедет мой помощник, толковый парень, и ты нам всё расскажешь. Подробно, с мельчайшими деталями. В таких делах важна каждая мелочь, любое не вовремя вылетевшее слово.
Во дворе скрипнули тормоза, хлопнула дверца. В дом
вбежал молодой паренёк лет двадцати пяти. На нём была
камуфляжная форма, в руках карабин и спортивная сумка.
- Вот, Боря, знакомься. Это Андрей. Большой специалист в области аналитики. Любое преступление распутает не хуже Шерлока Холмса. С дедукцией и без неё. – Представил коллегу Артём Иванович.
- Борис Моисеевич. Лучше дед Борис, для удобства. – Мужчины пожали друг другу руки.
- А теперь, дед Борис, давайте присядем за стол и ты нам всё расскажешь. А мы будем слушать и думать. – Артём Иванович начал командовать.
Дед Борис начал свой рассказ. Рассказывал он долго,
старательно припоминая мельчайшие детали разговора с
бандитами. Андрей иногда задавал уточняющие вопросы и
записывал что-то себе на листочек. При упоминании имени
Витюши брови Артёма Ивановича полезли вверх, он
укоризненно взглянул на друга, но промолчал. Минут через
сорок рассказ был закончен. В комнате повисла тревожная
тишина. Первым нарушил её Андрей.
- Разрешите, Артём Иванович? – Тот кивнул. – Ситуация в
общих чертах мне видится такой. Криминальной структуре поручили добыть документы, компрометирующие одного из кандидатов в депутаты. Какие документы, какого кандидата, нам сейчас не важно. Понятно, что добыть этот компромат крайне тяжело. Чтобы сделать эту работу криминальные авторитеты привлекают некоего башковитого парня, именующего себя Черепом. Это уже кое-что. Этот парень умён и дерзок. Он разрабатывает авантюрный план проникновения и изъятия документов. Вот для этого они вербуют Витюшу. Он у них на крючке: задолжал им крупную сумму денег. Дальше идёт тёмное пятно. Мы не можем чётко определить - на чьей стороне Витюша. Сознательно он подставил под удар детей, опасаясь в одиночку провалить операцию, или это произошло случайно? Может ли Витюша быть нашим союзником в деле освобождения детей?
- Да какой там союзник. – Не выдержал Артём Иванович. – Я этого фрукта сразу раскусил, ещё тогда, на празднике. И тебя предупреждал, старый хрыч. Извини, Боря, но это так. Пока ты охал, да ахал вокруг него, он тебе подбросил свинью. Да какую!
- Не знаю, Тёма! – Вздохнул дед Борис. – Не могу я до сих пор понять, как может человек, да ещё служитель искусства, носить за пазухой такую каменюгу! Ладно бы мне подгадил, но зачем детей в это втягивать? Не понимаю! Может, его заставили? Может, угрожали так, что выхода у него другого не было?
- Нет, ну что тут скажешь! – Артём Иванович ударил кулаком по столу. На столе подпрыгнули рация и телефон. – У него внуков увезли неизвестно куда, а он в благородство играет, клоуна защищает. Дурак ты, Боря!
- Разрешите продолжить. – Разрядил обстановку Андрей. – Из рассказа словоохотливого бандита мы знаем, что на операцию им понадобится около десяти дней. Причём несколько дней, я полагаю не более пяти, уйдёт на подготовку, репетицию. Готовиться они будут на объекте, похожим на тот, в который им придётся проникать. Можно предположить, что это загородный особняк какого-нибудь богача. Вот и тренироваться они будут за городом, в тихом местечке, вдали от любопытных глаз. Этот вывод подтверждает и тот факт, что бандиты ведут себя спокойно, они не боятся рассекретить себя. И у них есть время, они не торопятся. Все эти факторы играют нам на руку. Да, у нас есть ещё вещественная улика – телефон. Кстати, они ещё не звонили? – Дед Борис помотал головой. – Обязательно позвонят. Я подсоединю к этому телефону диктофон - все ваши разговоры будем записывать на плёнку. Может появиться новая информация для размышления. – Андрей полез в сумку и вынул коробочку с проводами. – Вы, случайно, не запомнили номера машин бандитов?
- Точно, запомнил! – Обрадовался дед Борис. – Правда, только на джипе. «Девятка» вся в грязи была, словно её не мыли со дня покупки. Давайте я вам напишу на листочек. – Дед Борис записал номер машины.
- Номера московские. – Андрей задумался. – Мы их пробьём через ГАИ, но это вряд ли нам что-то даст.
- Номера скорее всего липовые. – Разъяснил Артём Иванович. – Или машина оформлена на подставное лицо. Такое часто практикуется в криминальной среде. Значит так. Что мы имеем? – Артём Иванович обвёл взглядом присутствующих. – Бандита по кличке «Череп», особняк за московской кольцевой дорогой, чёрный джип «Ниссан» и мобильный телефон. Не так уж и мало. Будем искать. – А вот энтузиазма в словах Артёма Ивановича было мало. Он понимал, что найти нужный особняк в Подмосковье труднее, чем иголку в стогу сена. – Ты, Андрей, займёшься джипом и телефоном, а я поспрашаю людей. Может кто и слыхал про такого бандита. Так как, говоришь, он любит повторять? Всё относительно?
- Да, при каждом удобном и не удобном случае вставляет «относительно» - Дед Борис передёрнулся от упоминания о бандите. – Умника из себя строит. То философом назовётся, то Эйнштейна вспомнит. Будь он неладен.
- Кто, Эйнштейн? – Удивился Андрей.
- Черепушка этот. Если встречу гада – собственными руками придушу. – Дед Борис сжал кулаки. – И как я только до оружия не добрался! Никогда себе этого не прощу!
- А вот это ты зря, друг мой. – Артём Иванович покачал головой. – Это счастье, что ты пистолет не выхватил. Ты представляешь, что началось бы в доме? У них автоматы, а рядом дети! Мясорубка! Это тебя Господь уберёг от кровопролития. Вот тогда бы ты себя точно не простил. Я тебя знаю. – Андрей согласно кивал головой. Дед Борис затих. – Значит, этот Череп ещё и знаток теории относительности господина Эйнштейна! Какие образованные бандиты у нас. Прямо доктор криминальных наук получается. Ладно, когда встретимся, я его поспрашиваю о нетрадиционной механике. Такого заметного бандита легче нам будет искать. Так, Андрюша? – Парень кивнул. – Эх, знать бы нам место! Где у них полигон устроен?
- Слушай, Артём. Я думаю, что скоро буду знать их месторасположение. – Дед Борис вскинулся. Андрей и Артём Иванович недоумённо переглянулись. – Хвостик я им привязал, к ихнему джипу. Сейчас расскажу.
Дед Борис обстоятельно рассказал про коробочку, которую
ему удалось прикрепить к подвеске джипа.
- Ай да дед Борис, ай да молодец. – Рассмеялся Артём Иванович. – Вот это радиолюбитель, вот это я понимаю изобретатель Попов.  Так, Андрюша? – Андрей с уважением смотрел на деда Бориса и кивал. – Только ты точно сможешь получить эти данные? Ты уверен, что это возможно?
- Думаю, что да. Только нам надо торопиться. Это устройство действует всего сорок восемь часов. Мне нужно ехать скорее. А как быть с телефоном? – Засомневался дед Борис. – Вдруг они позвонят, а меня нет?
- Это же мобильный телефон. – Стал объяснять Андрей. – Вы его берёте с собой и всё. Вам дозвонятся в любом месте. Ну, почти в любом. Но это не страшно. С такими телефонами бывают вечные проблемы. То связь плохая, то оператор связи отключается. Все об этом знают и подозрений это не вызовет. Перезвонят позже. В крайнем случае скажете им, что нажали не ту кнопку.
- Так, Боря. План такой. Мы с тобой сейчас едем в Москву. Ты закрываешь дом на замок и сообщаешь соседям о своём отъезде. – Начал командовать Артём Иванович. – В доме останется Андрей. На случай, если незваные гости вернутся с проверкой. Андрей знает, что ему делать. Ночью тебя, Андрюша, сменит кто-нибудь из ребят. Я думаю, мы вернёмся не поздно. Связь держи через рацию. Из дома никуда. – Андрей кивал. – Боря, соседям скажи, что поехал в аптеку, захворал мол. А дети с Витюшей уехали в Москву.
- Знаю, знаю, что сказать. Не маленький. – Дед Борис кивнул, он встал из-за стола.
- В Москве я посажу тебя в другую машину и ты поедешь в Королёв, к своему академику. Дай Бог, чтобы тебе там повезло. – Вздохнул Артём Иванович. – Нам так нужно место. Если не получится, завтра поеду в штаб Военно-морского флота. Найду старых друзей, помогут. Но нам нельзя терять времени. Так, что у нас получается? Андрей здесь. Ты в Королёве. Я в Москве, навожу справки о Черепе. Добро. Операцию «Освобождение» мы начали.
- Только бы получилось. Тяжело у меня на сердце, тревожно. – Вздохнул дед Борис.
- Боря, ты не забыл девиз морской пехоты? Там, где мы - там победа! И запомни: сражения выигрывают не пушки, в войне побеждают мозги. – Торжественно произнёс Артём Иванович. – Не сомневайся, мы всё сделаем как надо и ребята будут здесь. Живые и здоровые.
Через двадцать минут джип отъехал от дома Бориса
Моисеевича. На дверях был замок. Дома остались козы, куры,
кошки Приватизация с Перестройкой и Андрей, осторожно
выглядывающий на дорогу из окна второго этажа.

Глава 32.   Сон в руку.

Ночную тишину разорвал женский крик.
- Дорогая, что с тобой? Что случилось? – Папа Михаил держал жену за руку, чувствуя разбегающийся стук её сердца.
- Сара! Нет, не отдам! – Бессвязно повторяла мама Анна в полусне.
- Успокойся, Анна! Это всего лишь сон! Посмотри, это я, Михаил. – Муж обнял Анну. – Всё, всё! Тебе приснился дурной сон! – Михаил включил ночник. Было пять тридцать утра.
- О, как хорошо, что это был сон! – Анна села на кровати. Она начала успокаиваться. – Представляешь, мне снился такой страшный сон, что казался реальностью. Будто я пошла утром на рынок, в руках у меня тяжёлая сумка.
- На рынок с тяжёлой сумкой? – Удивился Михаил.
- Вот именно. Подхожу к мясным рядам. Продавцы все почему-то китайцы. Они меня узнают, улыбаются, приглашают подойти. Один и говорит…
- По-китайски? – Удивился папа Михаил.
- Да нет же, Миша! По-русски, конечно. Рынок наш, московский. Вот один подзывает меня и говорит: «Здрастуй, Анна-сан! Давно тебя ждём. Принесла товар? Показывай, сегодня хорошую цену дам».
- Что-то я не понял, Анна. – Папа Михаил слушал внимательно. – Ты пришла на рынок покупать или продавать?
- Слушай дальше, Миша, не перебивай. – Анна уселась на кровати поудобнее. – Достаю я из сумки Сарку...
- Кого? Сарку? – Не сдержался папа Михаил.
- Точно. Нашу кошку. Китаец осмотрел её, скривился и говорит: «Совсем тощий кот. Почему плохо кормишь? За такой много денег не дам». Берёт он её за шкирку и сажает на весы. Сарка испугалась, поджалась, сидит на весах смирно. Жалкая вся такая! Китаец положил гири, взвешивает. «Вай, хозяйка. Всего кило шестьсот получилось. Совсем дохлый кот. Только на суп и пойдёт. Следующий раз приноси жирных. За них дорого дам, они на второе пойдут. А за этого бери сто рублей». Протягивает он мне бумажку, а сам достаёт огромный нож. Я как брошусь к Сарке, как закричу: не отдам! Тут и проснулась. До сих пор мурашки по коже бегут. – Анна вздрогнула.
- Успокойся, всё закончилось. Это всего лишь сон. – Успокаивал жену Михаил.
- Теперь-то понятно, что сон! Но страху я натерпелась! А вдруг это вещий сон? – Забеспокоилась Анна. – И с Сарой на самом деле что-то случилось? Или с детьми? – Охнула впечатлительная Анна.
- Да что могло с ними случиться? Они с дедушкой. Там Витюша, Моська, соседи рядом. Не прошло и двух дней, как мы отвезли детей, а ты уже места себе не находишь. Так нельзя. – Отчитывал жену Михаил.
- Тебе этого не понять, Миша. Ты не мать! Давай съездим к ним, проведаем. Я уже соскучилась. Всё равно сердце будет не на месте. – Анна прилегла на плечо мужа.
- Ах, ты, наседка моя! Тебе бы только собирать вокруг своих птенчиков. – Михаил прижал к себе жену. – Через два дня у меня будет перерыв в представлениях, так и быть - съездим в Вязовку, развеем твои тревоги. Хотя я и уверен, что там всё в порядке. Дети отдыхают и радуются свободе. Давай спать. – Папа Михаил выключил ночник.

Глава 33.  Космос в помощь.

В одиннадцать часов утра дед Борис вошёл в проходную
Центра управления полётами в городе Королёве. Подойдя к
дежурному, он минут десять поговорил с ним. Молодой
охранник понимающе закивал и потянулся к телефону. Дед
Борис присел в свободное кресло. Через полчаса в вестибюле
показался молодой мужчина: с бородкой, в очках с толстыми
стёклами. На лацкане пиджака была прикреплена визитка с
фамилией и должностью хозяина.
- Кто меня спрашивал?
Охранник махнул рукой в сторону деда Бориса.
Борис Моисеевич сразу узнал Володю Гоголева. Того самого
мальчика, который подолгу засиживался за столом в квартире
Бориса Моисеевича и Ады Николаевны в далёком городе
Североморске. Дед Борис тогда так и не понял, что приводило
мальчика в их дом: симпатии к дочери Анне или возможность
поговорить с моряком-подводником о радиостанциях,
навигации, ориентации в океане по звёздам? Анна не
проявляла к долговязому очкарику особого интереса, и мальчик
с большим удовольствием общался с её отцом, специалистом в
области радиосвязи и акустики.
- Ты не узнаёшь меня, Володя? – Спросил дед Борис.
Владимир Иванович Гоголев, заместитель директора
космического института (именно так было написано на визитке),
прищурился и внимательно всмотрелся в пожилого мужчину,
стоящего перед ним. От волнения Володя стал поправлять очки
двумя руками. Что-то смутное выплывало из памяти, такое
далёкое, но знакомое-знакомое.
- Североморск, шестидесятые годы, девочка Аня. – Помог растерявшемуся мужчине дед Борис.
- Дядя Боря! Это вы? Неужели это вы? – Радостно воскликнул Володя и обнял старика. Он всё вспомнил.
- Что, сильно постарел дядя Боря? – Усмехнулся дед Борис. – Да ладно, не ври. Я и сам знаю, что сильно.
- Как вы живёте? Как Анна? Как поживает тётя Ада? – Оказалось, Володя никого не забыл.
- Анна хорошо, живёт в Москве, замужем. А Ады Николаевны больше нет. – Дед Борис отвёл глаза. Володя грустно закивал.
- Как вы здесь оказались, дядя Боря, какими судьбами? И как меня нашли? – Перевёл разговор Володя.
- Это долгая история. Я к тебе по делу, Володя. Скажу прямо, мне нужна твоя помощь.
- Что-то случилось? С Анной? – Забеспокоился Володя.
- Нет, не с Анной. Но случилось. Давай присядем где-нибудь. У тебя есть время? Мне нужно тебе рассказать одну странную историю. – Дед Борис оглянулся вокруг.
- Конечно, дядя Боря. Я сегодня дежурю, но сейчас у меня свободный час. Давайте посидим здесь. – Володя указал на кресла. – К себе пригласить не могу, у нас сложности с посетителями. Пропуск заказывают за неделю. Так что у вас случилось?
Дед Борис начал свой рассказ. Володя слушал внимательно.
Он удивлённо качал головой, но не перебивал. Закончив
говорить дед Борис устало откинулся на спинку кресла и
посмотрел на Владимира. Тот молчал, сосредоточенно
осмысливая информацию. Приняв решение, он повернулся к деду
Борису.
- Страшная история, дядя Боря. Если бы рассказывали не вы, подумал, что надо мной подшучивают. Втянуть детей в бандитские разборки! – Володя сжал кулаки. – Но сейчас не время охать, а время действовать. У нас остались всего сутки, чтобы засечь сигнал маяка. – Дед Борис согласно кивнул. – Потом аккумуляторы сядут и сигнал пропадёт. Вы здорово придумали с этим маяком, дядя Боря! Это же надо додуматься, прикрепить радиобуй к джипу бандитов! – Дед Борис улыбнулся похвале. – Если не секрет, где вы достали эту вещицу? Неужели со своей лодки?
- Нет, конечно! Купил здесь, в Москве, на рынке «Горбушка». Там этого добра навалом. – Дед Борис объяснил. – Взял на всякий случай, по старой морской традиции. Я часто выхожу один рыбачить, на лодке. Мало ли что может случиться? Начну тонуть ночью, хоть сигнал бедствия подам, может спасут.
- Так то оно так, но не совсем. – Задумался Володя. – Скорее всего ваш сигнал мы бы не запеленговали. И никакая другая спасательная служба тоже. Подобные аварийные морские радиобуи должны перед использованием программироваться специальным кодом и регистрироваться в международной спутниковой системе поиска и спасения Коспас –Сарсат. Эту систему используем и мы, для поиска приземлившихся космонавтов. Вряд ли продавцы на «Горбушке» получили такой сертификат. Они же ничего не сказали вам об этом?
- В первый раз слышу. – Удивился дед Борис. – Постой, Володя. Тогда получается, что все мои усилия напрасны? Я зря крепил радиобуй к бандитскому джипу и мы не сможем определить их местоположение?
- К счастью, вы не правы. Сможем, дядя Боря. Мы – сможем. – Володя потеребил очки и принялся объяснять. – Сигнал с такого незарегистрированного устройства не будет обнаружен системой поиска. Если сказать научно, сигнал не будет идентифицирован как аварийный. И никто не станет искать такой объект. Но радиобуй всё равно излучает радиосигнал. Наши специалисты знают, на какой частоте работают такие устройства. Значит, они смогут обнаружить источник излучения, запеленговать его и определить координаты. Хотя бы примерно.
- Спасибо, Володя! Не знаю, как тебя и благодарить? – Засуетился дед Борис.
- Да вы что, дядя Боря? Не обижайте меня. Я ведь вас часто вспоминал. И Анну тоже. Что поделаешь, первая юношеская любовь. – Володя покраснел. – Хотя у меня на личном фронте всё в порядке. Я женат, два года назад родились близняшки, Вера и Надежда.
- Поздравляю, Володя. Рад за тебя. – Дед Борис пожал руку счастливого отца. – Какие красивые имена у дочерей! Пусть они всегда нас сопровождают, Вера и Надежда. – На глаза деда Бориса навернулись слёзы.
- Всё будет хорошо, дядя Боря. – Попытался успокоить старика Володя. – Если ещё чем-то могу помочь – без церемоний. Обращайтесь в любое время. – Дед Борис покачал головой. – Дядя Боря, мне пора. Вам придётся подождать несколько часов. Оформить вас в гостиницу? – Дед Борис замотал головой. – Ладно. Тогда так. Приходите сюда в 16-30, у меня опять будет часовой перерыв. Я думаю, что к этому времени все материалы для вас будут готовы. Держитесь! Всё будет хорошо!
Володя прошёл через проходную. Оглянувшись, он увидел
сгорбленную фигуру деда Бориса, выходящего на улицу.
Сердце учёного сжалось.
На улице деда Бориса поджидала машина, неприметная
«восьмёрка» бордового цвета. За рулем сидел ещё один
помощник Артёма Ивановича, молодой человек по имени
Гриша. До назначенной встречи оставалось четыре часа и дед
Борис решил перекусить. Они пообедали в ближайшем кафе:
там подавали удивительно вкусные пельмени, щедро политые
сметаной. После обеда Гриша отогнал машину на безлюдную
улицу, откинул кресло и задремал. Дед Борис держал в руках
мобильный телефон бандитов. Он надеялся, что они позвонят,
но телефон молчал.

Ровно в 16-30 Борис Моисеевич стоял у проходной Центра
управления полётами. Володи ещё не было. Он появился в
16-50, с листами бумаги в руках. И сразу перешёл к делу.
- Всё в порядке, дядя Боря. Мы их засекли. – Мужчины сели в кресла, в дальнем углу вестибюля. – Вот топографические распечатки местности. Объект перемещался. Сигнал поймали в 13-10 вот здесь. – Володя показал на карте.
- Это же самый центр Москвы? – Удивился дед Борис.
- Точно. Там они находились до 14-00, затем двинулись на запад от Москвы и в 14-50 остановились вот здесь, чуть дальше Павловской Слободы. В настоящее время они остаются там, никуда не перемещаются.
- А какая точность обнаружения объекта? – Заинтересовался дед Борис.
- В радиусе одного километра. Точнее не получится. – Володя потёр виски. – Одно могу сказать, что они не в самой Павловской Слободе, а где-то рядом.
- Вот так ирония судьбы. – Покачал головой дед Борис. – Эта самая Слобода находится в тридцати километрах от моей деревни. Вот такой расклад, Володя.
- Я могу ещё чем-то помочь? Мы можем отслеживать их перемещения до полного пропадания сигнала. Моя смена сегодня в 20-00 заканчивается, но я предупрежу ребят, они возьмут на контроль этот объект. Может быть стоит обратиться в милицию? – Неожиданно спросил Володя.
- Возможно, мы так и сделаем. Спасибо тебе, Володя. Мне пора ехать. – Дед Борис встал. Было половина шестого вечера, а нужно ещё ох как много успеть. – Ты последи за ними на всякий случай. Как с тобой связаться?
- Вот мои телефоны. – Володя протянул визитку. - Здесь и рабочий, и домашний. В любое время. Удачи вам, дядя Боря. Когда всё закончится – позвоните мне, расскажите. Я очень переживаю за детей. – Володя помолчал. – И за Анну. Передайте ей поклон от меня. – Дед Борис крепко пожал протянутую руку и быстро пошёл к выходу.

Глава 34. Генеральный штаб.

В восемь вечера состоялось заседание штаба, который
разместился в доме деда Бориса. Андрей ещё не сменился, он
внимательно изучал снимки карт. Слово взял Артём Иванович.
- Так, друзья. Что мы имеем.  – Он постучал карандашом по столу и заглянул в свои бумаги. – Машину мы установили. Номера зарегистрированы на подставное лицо, какой-то пенсионер из Химок. Он и понятия не имеет о машине. Год назад потерял свой паспорт. Мобильный телефон зарегистрирован на некую фирму ООО «Рок-С», юридический адрес липовый, там находится детский садик. – Дед Борис присвистнул. – Да, вот так. Теперь самое главное. Информация о Черепе. Он не уголовник, фамилия его Славкин Вениамин Натанович. Учился действительно на философском факультете в Казани, но не доучился. Бросил. Кличку Череп получил за недюжинные умственные способности. Выполняет щекотливые поручения за очень большие деньги. Обладает хорошими организаторскими способностями. Но криминальный мир его не любит: слишком заносчив и высокомерен. Страдает манией величия. Обслуживает финансовых воротил: банкиров, бизнесменов, политиков. Появился в Москве в 1991 году. И вот что характерно: перед каждой операцией он выпадает из поля зрения, теряется. Примерно месяца на три-четыре. Потом всплывает. Посещает дорогие рестораны и закрытые элитные клубы. За ним тянется слава удачливого авантюриста - дела он не проваливает.
- Поэтому и живой до сих пор. – Вставил Андрей.
- Да, видимо так. – Артём Иванович кивнул. – А теперь самое главное: последний раз он пропал в конце декабря, перед самым Новым годом. И до сих пор никакой информации о нём нет.
- А у нас есть. – Вставил дед Борис. – Значит мне посчастливилось повстречаться со знаменитым московским авантюристом. Будь он неладен, язви его в душу.
- Разрешите, Артём Иванович. – Взял слово Андрей. Начальник кивнул. – Я наметил круг поиска по карте. Это небольшой квадрат. Если завтра мы получим подтверждение от службы слежения, что объект ночевал рядом с Павловской Слободой, то значит дети там. Организуем наблюдение за особняками, выявим подозрительные, установим визуальный контакт и всё! Дело почти сделано. Останется организовать захват.
- Вроде бы всё гладко, Андрей. – Засомневался Артём Иванович. – Но если это пустышка? Потратим время зря, а его у нас и так нет. Мы можем отследить перемещения джипа, но не детей! Мы же не контролировали  перемещения бандитов с самого начала. Может, у них в этой Слободе база отдыха? Стресс они там снимают. Банька, пиво, девочки. А дети находятся на другом конце Москвы. Нам опять не хватает информации. Вот если бы…
Зазвонил мобильный телефон. Дед Борис вздрогнул. Все
смотрели на тренькающую трубку и молчали. Андрей прервал
паузу:
- Берите, Борис Моисеевич. Это они. Разговор запишется.
- Алё? – Голос деда Бориса дрожал.
- Дед Борис на проводе?
- Да. Кто говорит?
- Череп. Вот видишь, старик, я своё слово держу. Обещал позвонить и звоню. – В трубке раздался смех. – А ты себя вёл хорошо, не побежал жаловаться дяде Стёпе?
- Где дети? Я хочу поговорить с внучатами. – Стал настаивать дед Борис. 
- Сейчас поговоришь. Они в порядке. Относительно. Лишних вопросов не задавай. Разговор будет коротким. Следующий сеанс связи завтра. – Отчеканил голос.
- Алё, деда, привет! – Дед Борис узнал голос Серёжки. Горло сдавили тоска и радость.
- Внучек, как ты? Что они с вами делают? Где Шурка, Марина?
- Всё нормально, дед. Они рядом. Мы в порядке. Здесь клёво, рядом речка… - В трубке раздались гудки.
- Повесили трубку, гады. Не дали договорить. – Дед Борис со злости бросил трубку на стол.
- Самое главное вам Серёжка сказал, Борис Моисеевич. – Андрей довольно потирал руки. Он слышал разговор в наушнике. – Речка!
- Какая речка? – Удивлённо спросил Артём Иванович.
- Истра. Дом находится на берегу речки. Вот, смотрите по карте. – Все трое уткнулись в карту. – Вот он, круг поиска. И только в одном месте этот круг пересекает речка. – Андрей поставил точку на карте. - Они точно рядом с Павловской Слободой, на берегу Истры.
- Чёрт, жаль, что стемнело уже. – Артём Иванович вскочил. – Мы могли бы сегодня начать операцию. Теперь придётся отложить до завтра, скорее всего до вечера. Ничего, нет худа без добра. Успеем за это время хорошо подготовиться. Так, Боря. Мы сейчас с Андреем снимаемся, а ты останешься дома. Через час приедет Гриша, побудет ночью с тобой, подежурит. И готовься к операции. Проверь оружие, собери вещи, продукты. На всякий случай подготовь лодку, она нам может пригодиться.

Глава 35.  Готовность номер один.

Дома всё стихло. Давно уехали Артём Иванович с Андреем.
Гриша дежурил в саду. Он бесшумно передвигался вдоль
забора, заглядывая то в баню, то в мастерскую. Ночь была
звёздной, тихой. Утром похолодало и Гриша зашёл в дом. Он
пристроился возле двери, поглядывая через щель на улицу. До
него доносилось беспокойное похрапывание деда Бориса.
Тяжёлый день его сморил.
Ночь прошла без сюрпризов. Дед Борис проснулся затемно.
Он приготовил завтрак, покормил Гришу и отправил того спать.
Сам стал готовиться к предстоящей операции. Оружие было
проверено, заряжено. Ружьё, спрятанное в чехол, стояло возле
входной двери, а пистолет с ножом висели на поясном ремне.
Сверху дед Борис накинул куртку, чтобы прикрыть оружие. Ему
нужно было заняться лодкой, которая качалась на причале,
возле бани.
На тележке дед Борис прикатил из мастерской мотор, закрепил
его на лодочной корме. Проверил бензобак - нужно было подлить
бензина. Канистры стояли на полках в гараже. На всякий случай
дед Борис прихватил из гаража запасную канистру с бензином.
Подумав, он уложил в лодку удочки - вдруг придётся сидеть в
засаде. А рыбаки не вызовут подозрений, они по полдня торчат на
одном месте, прикармливают добычу. Осмотрев уключины для
вёсел, дед Борис решил смазать их, скрип ночью мог только
помешать.
Вроде бы всё. Мысли разбегались в разные стороны, дед
Борис присел на корягу, закурил свою папироску. Несколько
затяжек успокоили. Послышался шум подъезжающей машины.
Дед Борис машинально взглянул на часы, в последние дни он
стал внимательно следить за временем. Было десять утра. Из-за
поворота показалась знакомая «восьмёрка», пылящая по
деревенской дороге. Артёма Ивановича в ней не оказалось.
Водитель забрал с собой полусонного Гришу и передал деду
Борису приказ Кудрявого – ждать. Сам он обещался прибыть к
шестнадцати часам. Дед Борис опять остался один.
Ждать! Легко сказать. Всё валилось из рук расстроенного
моряка. Начал рубить дрова, чтобы скоротать время, но топор
слетал с топорища. Чурбаки не желали раскалываться, а одно
полено, отлетев, больно ударило деда Бориса по голове.
Выругавшись, Борис Моисеевич ощупал вскочившую шишку.
Пришлось идти домой, смазывать ссадину настойкой
прополиса.
Дома было совсем тоскливо. Всё напоминало о недавних
счастливых временах. Вспомнился Новый год. Какие надежды
возлагались на предстоящий 1996 год. Все загадывали желания,
писали их на бумажках, сжигали и бросали пепел в бокалы с
шампанским. А дети в бокалы с «Пепси-колой».
От таких воспоминаний деда Бориса передёрнуло. Он взял со
стола мобильный телефон и отправился на задворки. Туда, где
стояли пчелиные ульи. Сев на ящик дед Борис принялся
наблюдать за неутомимыми труженицами. Это успокаивало. В
действиях пчёл не было суеты и торопливости, свойственных
людям. Каждая малышка знала свои обязанности. Одни летали,
собирали нектар с цветов. Другие сторожили вход в улей, не
пуская внутрь чужаков. Внутри пчёлы-кормилицы заботились о
подрастающем поколении. Специальные приближённые пчёлы
обслуживали мать семейства. Дежурные пчёлы выносили мусор
из жилища, пчёлы-строители возводили восковые соты, строго
шестиугольной формы, без брака.
Но и в пчелиной семье не без урода! Дед Борис горько
вздохнул. Уж больно пчелиное сообщество походило на
человеческое. У них тоже водились пчёлы-воровки, таскающие в
наглую мёд из сот, вокруг улья крутились трутни, необходимые
лишь для продолжения рода. С воровками боролись стражники, а
трутней осенью дружно изгоняло из ульев всё трудовое пчелиное
братство. Дед Борис начал успокаиваться. За своими
любимицами он мог наблюдать часами. Завораживающее
зрелище!

Артём Иванович приехал немного раньше обещанного срока.
С ним был Андрей. Джип сразу же загнали в гараж, чтобы не
маячил на виду. Одеты Артём Иванович и Андрей были по-
походному, в камуфляжную форму. На ногах армейские
ботинки, под рубашками виднелись тельняшки. Андрей занёс в
дом две тяжёлые сумки. Артём Иванович начал докладывать.
- Боря, выдвигаемся в 17-00. Мы с тобой на лодке. Андрей с ребятами будут прикрывать нас с дороги. Объект мы вычислили. Твой космический академик был прав - это за Павловской Слободой. Недостроенный трёхэтажный коттедж. Видели, видели их. – Успокоил встревоженного друга Артём Иванович. – В бинокли наблюдали, с берега реки. Только оттуда и можно проникнуть в дом. Дети находятся на втором этаже, все вместе. С Витюшей. На окнах решётки. Череп тоже был там. Они, похоже, показывали ему свои цирковые номера.
- Артём! – Слово взял дед Борис. – Может нам всё же подключить милицию? Тревожно мне как-то. Как бы нам дров не наломать! А они специалисты, подготовлены…
- А мы кто? Торговцы семечками? – Вскипел Артём Иванович. – Я боевой офицер. Майор морской пехоты. Между прочим - командир разведывательного батальона!
- Ты не кипятись, Тёма! – Начал успокаивать наливающегося кровью друга дед Борис. – Я ведь хочу как лучше. Ты всё правильно говоришь, только одно забыл – ты давно в запасе! – Артём Иванович махнул рукой и взглянул на Андрея. Тот включился в разговор.
- Борис Моисеевич! Нельзя нам соваться в милицию. Пока мы напишем заявление, пока они начнут оперативную разработку, согласования, вызов ОМОНа - это займёт много времени и поднимется шум. Может произойти утечка информации. Кроме того, охрана особняка есть не только во дворе, но и на дальних подъездах к нему. Мы их вовремя заметили. Но могут быть и скрытые наблюдатели. Они обнаружат ОМОН задолго до их появления в Слободе.
- А нас что, не обнаружат? Мы невидимки, что ли? – Язвительно спросил дед Борис.
- Слушай, Боря, сюда. – Артём Иванович овладел собой и говорил спокойно. – Ты почти угадал. Мы будем для бандитов невидимыми. Они ждут неприятности с дороги, вся их охрана сосредоточена там. А мы придём к ним с реки, всплывём как подводная лодка.
Артём Иванович ещё долго рассказывал другу о деталях
операции, чертил на листках схемы. Дед Борис сдался.
Хладнокровность друга вселила в него уверенность в успех.
Стали собираться. Андрей раскрыл сумки и начал доставать
оружие. Дед Борис удивлённо глядел на приготовления. На
поясной ремень Артём Иванович навесил кобуру с
автоматическим пистолетом Стечкина, боевой нож, фонарь и
маленький бинокль. Большой полевой бинокль вместе с рацией
и ножницами по металлу переложили в сумку деда Бориса. Там
уже лежали снаряжённый патронташ, фонарь, охотничий нож.
Ружьё было уложено в чехол. На щиколотку правой ноги Артёма
Ивановича прикрепили маленькую открытую кобуру с
пистолетом. К левой голени подвесили ещё один нож. К рукам
были пристёгнуты специальные ножи с автоматически
выстреливающимися лезвиями. В карманы брюк были
положены индивидуальные санитарные пакеты и куски скотча.
На голову натянута вязаная шапочка, на руки одеты
спецназовские кожаные перчатки. Артём Иванович попрыгал,
проверяя снаряжение. Ничего не гремело. Он был готов. Сверху
Артём Иванович и дед Борис набросили брезентовые накидки с
капюшонами. Решили присесть на дорожку, по традиции.
Сидели молча, каждый думал о своём.
- Пора. – Скомандовал Артём Иванович. – С Богом!
Андрей подхватил сумки и все трое быстро добежали до лодки. Часы со светящимися стрелками показывали 17-10. Андрей отвязал лодку и толкнул её. За вёсла сел дед Борис. Он принялся выводить свою «Верткую» на большую воду, к фарватеру реки. Андрей проводил взглядом удаляющуюся лодку и зашагал к дому. У него были другие дела.

Глава 36.  Штурмовой рубеж.

К месту добрались за три часа. Дед Борис издалека увидел особняк: он стоял на пригорке, возвышаясь над рекой. Мотор был заглушен заранее. Шли на вёслах, чтобы не создавать шума. На всякий случай из лодки торчали удочки. Причалили к камышам, на другом берегу реки. Артём Иванович, прикрываясь капюшоном, осмотрелся в бинокль. Всё было тихо, людей возле особняка видно не было. Нужно было выждать ещё час, когда сумерки начнут сгущаться. И только тогда можно начинать действовать. Андрей заранее разрядил аккумулятор мобильного телефона бандитов. При входящем звонке он отключится. Пусть бандиты думают, что телефон неисправен. Они ведь не побеспокоились о зарядном устройстве!
Дед Борис старательно изображал бывалого рыбака. Он плевал на пустой крючок, забрасывал леску, следил за поплавком, пытался даже подсекать! Но безуспешно. Рыба не хотела ловиться без наживки. Солнце закатилось за горку, день угасал. Дождавшись темноты, дед Борис заработал вёслами, стараясь не бить лопастями о воду. Лодка скользила бесшумно и мягко уткнулась в берег. Артём Иванович махнул рукой и дед Борис спрыгнул на землю, привязал лодку к стволу растущей у воды молодой ивы. Они вдвоём ползком забрались наверх, к сетчатой изгороди.
- Всё, Боря. Жди меня здесь и страхуй. Лодку разверни кормой к берегу, будь готов к немедленной эвакуации. Если меня не будет больше часа – начнут действовать ребята. Тогда поступай по обстановке. – Шёпотом командовал Артём Иванович. – Я примерно определился с планом дома. Думаю, проблем быть не  должно. Дай мне ружьё на всякий случай. У тебя пистолет – тебе хватит. – Дед Борис сполз вниз, к лодке, за ружьём. – Ну всё, я пошёл. Пожелай мне удачи.
- Ты это, Тёма. – Запнулся дед Борис. – Ты когда встретишь Витюшу, ты не трогай его. Не бери грех на душу. Пусть уходит с нами или на все четыре стороны. Прошу тебя! Дружбой нашей заклинаю. – Дед Борис зашептал прямо в ухо Артёма Ивановича. Тот отстранился и внимательно посмотрел на друга, качая головой.
- Как скажешь, Боря. Эх, ты, святая простота! Дурак, одним словом. Но я тебя всё равно такого и люблю. Прощаться не будем, плохая примета.
Дед Борис перекусил ножницами несколько звеньев
металлической сетки, освобождая проход. Артём Иванович
ужом прополз в щель и скрылся в кустах. Дед Борис расширил
проход в заборе, прислушался. Пока всё было тихо.
Спустившись вниз, дед Борис развернул лодку, теперь она
стояла кормой к берегу. Захватив из сумки фонарь, он
вскарабкался наверх, устроился в кустах возле загородки.
Заряженный пистолет лежал на траве, у правой руки.
Оставалось ждать. Опять это тягостное ожидание. Да ещё
нестерпимое желание закурить! Вот когда дед Борис пожалел,
что раньше не бросил дурную привычку!

Артём Иванович был в десяти метрах от дома. Он осторожно
полз, прислушиваясь к шумам. Снаружи дом освещался
тусклыми лампами. Вот и входная дверь. Но лучше
обойти дом и проникнуть внутрь через незакрытое окно первого
этажа. Нужно было заползти за угол. Раздался хруст щебня. Из-
за угла, навстречу Артёму Ивановичу, вышел крепкий охранник
в сапогах, с автоматом за плечами. Благодаря этим тяжёлым
сапогам у Артёма Ивановича оказались лишние секунды. Он
успел откатиться в тень дерева и затих, готовый к прыжку.
Ружьё лежало у левой руки. Охранник жевал яблоко и шёл
вдоль дома, шаркая сапогами. Через семь минут он обошёл дом
вокруг и вышел к тому месту, где его увидел Артём Иванович.
Выходя из-за угла, охранник резко остановился, яблоко выпало
из рук. Ему навстречу шёл невысокий коренастый мужчина в
камуфляжной форме. Остолбеневший охранник промычал:
- Эй, ты кто, мужик? Откуда здесь взялся?
- Кудрявый Артём Иванович! – Чётко доложил неизвестный.
- Кудрявый? Ну ты, блин, даёшь! – Загоготал охранник. Артём Иванович был без шапочки, лысина сияла в свете ламп.
- Майор морской пехоты. Десантно-штурмовой батальон. – Продолжал рапортовать Артём Иванович, ближе подходя к смеющемуся охраннику. Улыбка сползала с лица бандита, он стал хвататься за автомат.
Но секундой раньше мощный кулак морского пехотинца
впечатался в глупую физиономию охранника. Руки здоровяка
обвисли, он обмяк и рухнул наземь, как мешок с песком. Артём
Иванович быстро выдернул ремень из брюк охранника, куском
скотча заклеил ему рот и, перевернув на живот, связал руки
за спиной. Схватив за куртку, майор с трудом оттащил
обмякшее тело подальше, в кусты. Автомат он разрядил и
отбросил в другую сторону. Вытерев потный лоб, Артём
Иванович огляделся по сторонам.
- Какая нахальная молодёжь пошла. – Пробурчал себе под нос морской пехотинец. – Кто я, да откуда взялся! Любопытный какой. И каков наглец? Фамилия ему моя не понравилась! Вот полежи теперь здесь, подумай. Будешь впредь старших уважать. А я пошёл, некогда мне.
На всякий случай замотав ноги охранника скотчем, Артём
Иванович забросил ружьё за плечи и подошёл к входной двери.
Он решил проникать в дом через неё. Дверь была не заперта.
Внутри света не было. Держа пистолет в правой руке, Артём
Иванович осветил фонариком помещение. Это был огромный
холл с полами, выложенными керамической плиткой. Дом не
был достроен. В углу стояли строительные козлы, вёдра с
краской, лежали стопкой мешки с цементом. Повсюду была
разбросана грязная одежда, видимо оставшаяся от строителей.
Артём Иванович быстро перебежал холл, приник ухом к
закрытой двери. Не услышав ничего подозрительного, он
приоткрыл дверь. Полоска света упала на пол. Коридор был
освещён. Две широкие деревянные лестницы вели на второй
этаж дома: одна в левую половину, вторая в правую.
Поднявшись по левой лестнице, стараясь не скрипеть,  Артём
Иванович увидел ещё один коридор с распахнутой в конце
дверью. Там слышался звук работающего телевизора и
приглушённые мужские голоса. Прислушавшись к ним, майор
удовлетворённо кивнул головой. Это были бандиты. Эх, как
пожалел Артём Иванович, что у него не было с собой гранаты!
Помещение с бандитами было бы зачищено за десять секунд.
Жалеть было некогда: майор уже спустился вниз и подходил к
правой лестнице.
По его расчётам именно в этой половине дома и должны
находиться дети. На втором этаже Артём Иванович упёрся в
запертую дверь. Но из замочной скважины торчал ключ! Бандиты
чувствовали себя в полной безопасности. Мысленно
поблагодарив противника за такой щедрый подарок, Артём
Иванович повернул ключ два раза, вынул его из замка и сунул в
карман. На всякий случай! Резко распахнув дверь, майор шагнул
вперёд и уткнулся носом в… Витюшу! Тот испуганно отшатнулся и
открыл рот, но тут же замер, почувствовав на лбу прикосновение
холодного дула пистолета.
- Молчать! – Приказал шёпотом Артём Иванович. – Где дети? – Витюша раскрывал рот как рыба и ничего не мог сказать, так он был напуган. Ему удалось махнуть рукой куда-то назад. – Бандиты здесь? – Витюша замотал головой. – Хорошо. Ты куда шёл? – Артём Иванович опустил пистолет.
- В туалет.
- Пошли вместе. Там мне всё расскажешь. И не вздумай поднимать шум! – Артём Иванович погрозил пистолетом.
Мужчины вошли в ванную комнату. Артём Иванович прикрыл
дверь, оставив узкую щёлочку. Дождавшись, когда Витюша
спустит воду в унитазе, морской пехотинец приступил к допросу.
- Где бандиты, сколько их? Череп здесь?
- Черепа нет, он должен приехать утром. – Заикаясь, начал рассказывать Витюша. – Бандиты где-то в доме, я не знаю, сколько их. Мы видели четверых, но это днём. Ночью они закрывают нас на ключ. – Витюша умолк. – Вы меня убьёте?
- Если честно, то руки у меня чешутся. Но мараться я не стану. – Артём Иванович сжал кулаки. – И у меня есть другой приказ. Нарушить его я не имею права. Поэтому ты пойдёшь с нами. Бандиты ночью проверяют вас?
- Каждый час заходят, осматривают. – Ответил Витюша. Артём Иванович взглянул на часы и присвистнул.
- У нас не более тридцати минут. Надо торопиться. Значит так. Слушай приказ, Витюша. Сейчас заходишь к детям и готовишь их к побегу. Они ещё не спят? – Витюша замотал головой:
- Нет, Серёжка рассказывает, как они все вместе будут в цирке выступать. Когда отсюда выйдут.
- Ясно. И это. Собака с вами? – Витюша кивнул. – Ты скажи ей… Ну, предупреди её, чтобы не лаяла. Всё, иди. Я подойду через минуту.
- Я хотел вам сказать. – Витюша замялся. – Не думайте, что я предатель. Мне угрожали. Череп сказал, что убьёт маму, если я не стану ему помогать. – Артём Иванович кивнул. – И ещё. Вчера я слышал разговор бандитов. После операции они нас ликвидируют. Так сказал Череп. А потом они убьют и Бориса Моисеевича. Вот так. Я уже начал готовить побег, но ничего не получалось. Мы решили бежать во время выступления, у богатея.
- Я всё понял, Витюша. Не волнуйся. Я вытащу вас отсюда. Иди, время торопит.
Витюша вышел из ванной комнаты и пошёл по коридору. Артём
Иванович смотрел ему вслед, держа пистолет наготове. Через
минуту он двинулся следом.
- Стоять! Руки в гору! Брось пушку! – Приказы раздались сзади. Артём Иванович поднял руки и оглянулся. Возле входной двери стоял бандит с автоматом. – Стой смирно. Бросай ствол и лицом к стене. Дёрнешься - вся обойма твоя. Бросай, говорю.
Артём Иванович осторожно положил пистолет на пол и
повернулся лицом к бандиту. Послышался свист, глухой удар.
Бандит, охнув, выронил автомат и схватился за правую руку.
Она была в крови. Артём Иванович, уже с пистолетом в руке,
подскочил к бандиту и отшвырнул ногой автомат.
- Ты, парень, больше мне таких приказов не давай. Понял? – Бандит кривился от боли и кивал головой. – Я офицер и команды исполняю без обдумывания. Сказал бросай – я и бросил нож. Сам виноват. На, держи бинт. И не делай глупостей. Что за этой дверью? Только тихо.
- Кладовка! - Прошептал бандит.
- Тебя сюда дружки направили? Они знают, что я здесь?
- Нет, здесь мой пост. Около лестницы. У меня живот скрутило, я и отошёл в туалет. Возвращаюсь, а ключа в двери нет. Ну я и…
- Хорошо, верю тебе. – Артём Иванович поразмыслил несколько секунд. – Так, парень. Придётся тебе посидеть в этой кладовке. Не долго, скоро тебя заберут. Давай быстро, некогда мне тут с тобой лясы точить, своих дел полно.
Артём Иванович завёл охранника в чулан, быстро перевязал ему руку и заклеил рот пластырем. Уложив бандита на пол, он замотал тому руки и ноги скотчем. Разряженный автомат бандита полетел в угол. Магазин с патронами майор заткнул за ремень. Прикрыв за собой дверь, Артём Иванович прислушался, огляделся и пошёл к детям. Они сразу повисли на нём, облепили со всех сторон. Шурка с Маринкой плакали. Моська радостно тёрся о ноги спасителя. Сара, проснувшись от шума, испуганно глядела на происходящее.
- Дядя Артём, дядя Артём! – Только и повторяли обрадованные дети. Артём Иванович сгрёб всех троих в охапку. Он прослезился, но быстро взял себя в руки.
- Ребятки, тише. – Дети примолкли. – Всё хорошо. Сейчас всё закончится и мы отправимся домой.
- А где деда? Почему он не приехал за нами? – Встревоженно спросила Шурка.
- Он приехал. Ждёт вас на берегу реки. Там лодка. Теперь слушайте меня очень внимательно. И делайте всё так, как я скажу. – Он обвёл взглядом детвору, улыбнулся. – У нас мало времени, скоро сюда придут с проверкой бандиты. Шурка, ты бери кошку на руки. Пёс побежит сам. – Артём Иванович потрепал Моську по голове. – Сначала вниз иду я - контролирую выход. Когда дам вам знак, вы осторожно, без шума, спускаетесь по лестнице. Последним пойдёт Витюша. Вот тебе ключ, закроешь за собой дверь. Нам нужно выиграть ещё несколько минут. Как спуститесь - заходите в холл. Собираетесь там все вместе и двигаетесь на выход. В холле темно. Серёжка, вот тебе фонарик, будешь светить. Входная дверь открыта. Выходите из дома и поворачиваете налево, за угол. Только запомните хорошо: поворачиваете налево. Это важно. Обегаете дом и двигаетесь в сторону речки. Вы знаете, где она. Всё нужно делать быстро, бегом. Будете бежать не по тропинке, а чуть левее, вдоль кустов сирени. Узнаете их по запаху. Через пятьдесят метров упрётесь в забор из сетки, найдёте внизу лаз. Там вас и встретит дедушка Борис. Я прикрываю ваш отход. Когда погрузитесь в лодку, ты, Витюша, отвязываешь её и тоже садишься. Если услышите выстрелы - меня не ждите, уплывайте. Я справлюсь.
- Мы без вас не уплывём, дядя Артём. – Твёрдо сказал Серёжка. Дети закивали, Витюша тоже кивнул.
- Это приказ! Ты понял меня, Сергей? А приказы не обсуждают, их чётко исполняют. – Строго отчеканил майор. – За меня не беспокойтесь, не в таких переделках бывал. Рядом находятся мои ребята, они помогут. Вопросы есть? Всё, начинаем эвакуацию.
Артём Иванович спустился вниз, подкрался к левой лестнице
и посмотрел вверх. Выждав несколько секунд, он вернулся и
махнул рукой ребятам. Операция началась! Первым вниз
скатился Моська и юркнул в заранее открытую дверь холла. За
ним осторожно спустились Маринка, Шурка с Сарой и Серёжка.
Артём Иванович показывал им - куда идти, всё время
контролируя левую лестницу. Наконец показался и Витюша.
Затолкав его в холл, Артём Иванович услышал шум,
раздавшийся со второго этажа. Послышались шаги, кто-то
спускался по лестнице. Закрыв за собой дверь холла, Артём
Иванович жестами приказал Серёжке выключить фонарик, а
сам прижался к стене. В руке у него блестело лезвие ножа.
Шаги приближались, они остановились возле двери в холл.
Сверху крикнули что-то неразборчивое, за дверью выругались и
шаги стали удаляться. Послышался скрип лестницы. Операция
оказалась под угрозой срыва.
- Ребятки, быстро на выход. Далее всё по плану: бегите к реке. Витюша, ты за ними. Я задержу бандитов в доме. Сейчас начнётся шумиха. – Чётко командовал майор. Серёжка включил фонарь и дети побежали.
- Артём Иванович! – Витюша остановился. – Я останусь. А вы бегите за ребятами - им может понадобиться ваша помощь. Вдруг бандиты во дворе? А мне теперь всё равно! Давайте ружьё. – Витюша протянул руку.
Артём Иванович помедлил несколько секунд, всматриваясь в
лицо клоуна. В темноте было плохо видно, но майор решился.
- Добро! Держи, Витюша. – Артём Иванович протянул ружьё. – Оно заряжено. Ты стрелять умеешь? – Витюша пожал плечами. – Прижми приклад к плечу, ноги расставь пошире. Нажимай пальцем вот на эти крючки, только не на оба сразу, а поодиночке. Выстрелишь и беги к двери. Постарайся двигаться зигзагами, тогда в тебя не попадут.  – Майор двинулся к выходу, но остановился. – Да, Витюша. Сейчас это не важно, но знай – зла на тебя я не держу. Удачи тебе. – Витюша стоял спиной к майору, держа ружьё наизготовку. Он вскинул левую руку со сжатым кулаком. Попрощался.
За дверью холла послышались крики, грохот падающей
мебели, топот ног. Артём Иванович выскочил из двери и
побежал за угол дома. Через тридцать секунд он был возле
забора. Его встречал Борис Моисеевич, державший пистолет
наготове. Дети находились в лодке, Моська крутился возле
деда Бориса.
- Боря, скорее! Надо уходить, нас обнаружили. – Артём Иванович пролез через дыру и поспешил к лодке.
- А где Витюша, Артём? Почему его нет с тобой? – Забеспокоился дед Борис.
- Он остался в доме, будет прикрывать наш отход. У него ружьё. – Артём Иванович потащил деда Бориса вниз. – Это его выбор, Боря. Он сам так решил.
- Как же мы уйдём без него? Ему же надо помочь! – Дед Борис остановился и оглянулся на дом. В это время грохнули два выстрела из ружья, прогремела автоматная очередь, раздались одиночные пистолетные выстрелы. Дети в лодке закричали от страха.
- Ему уже не поможешь! Пошли, там внизу дети. – Закричал Артём Иванович. Он споткнулся о корягу и кубарем полетел вниз. Вскочив на ноги, хромая, добежал до лодки и отвязал верёвку.
- Моська, куда ты? Вернись, туда нельзя! Моська! – В отчаянии кричал дед Борис. Моська, не слушая его, кинулся к дому, ожесточённо лая. – Куда же ты, собачий ты сын! Вернись, я сказал!
- Дедушка, иди к нам. Скорее! Нам страшно! – Снизу закричала Шурка.
Дед Борис, оглядываясь, стал спускаться к берегу. По его
щекам текли слёзы. Артём Иванович сидел на вёслах, готовый к
отплытию. Дед Борис толкнул лодку и прыгнул в неё. Он
молчал. Дети притихли. Они сидели на дне лодки, пригнувшись.
Лодка оторвалась от берега и рывками продвигалась по гладкой
воде. Артём Иванович, неумело бухая вёслами, быстро вывел
лодку на середину реки и скомандовал:
- Боря, заводи мотор! Быстро! Нам надо убираться отсюда. – Он бросил вёсла и осматривал берег, держа пистолет двумя руками.
Мотор заревел, лодка начала удаляться от негостеприимного
берега. Выстрелов больше не было слышно, никто за
беглецами  не гнался. Артём Иванович достал из сумки рацию и
вышел на связь.
- Андрей! Слышишь меня? Операция закончена. Дети на борту. Дело за тобой, поднимай ребят. Предупреди ОМОН, пусть подключаются. Будь осторожен, у них автоматы. Да, Андрей. Найди ружьё, двустволку. Оно должно быть в доме. Забери его, это наше. И ещё, Андрей. – Артём Иванович помедлил. – Вызови скорую. Там могут быть, э… - При этих словах дети сжались. – Пострадавшие. Пожилой мужчина. Это тот самый клоун Витюша. Окажите ему помощь. И собака! Ещё там должна быть собака. Моська. Забери её с собой. Всё, конец связи.
Артём Иванович оглядел детей, улыбнулся им, взглянул на
Бориса Моисеевича  и тяжело вздохнул, покачав головой.
Слёзы продолжали бежать по небритым щекам отставного
моряка. По ком он горевал? По Моське, Витюше? Или по
обоим?

Глава 37.  Развязка.

Вернувшись домой, в Вязовку, Артём Иванович быстро
усадил деда Бориса, детей, кошку в джип и выехал в Москву.
Оставаться в деревне было небезопасно. Деду Борису
предстоял тяжёлый разговор с Анной и зятем: нужно будет всё
им объяснять, рассказывать, возвращаясь к прошедшим
трагическим событиям. Это было тяжело, но необходимо.
Через два дня дед Борис вернулся домой. Артём Иванович
позвонил, рассказал, что бандитов взял ОМОН. Но не всех.
Черепу вместе с Бугром удалось ускользнуть. Кто-то успел их
предупредить и джип «Ниссан-Патруль» не появился утром
возле недостроенного коттеджа.

Пока утром ОМОН вывозил на автобусе обезвреженных
бандитов, Бугор гнал свой джип по Ленинградскому шоссе,
подальше от опасной для него Москвы. На заднем сиденье
развалился Череп, задумчиво глядевший на мелькающий в окне
пейзаж домов, полей, лесополос. Взглянув на нахохлившегося
Бугра он рассмеялся:
- Не горюй, Бугор. Не всё ещё проиграно. Через недельку все успокоятся, пена уляжется, мы вернёмся в Москву и доделаем своё дело. Но уже без клоунов и собак. Надоели они мне. Относительно. У меня есть новый план. Более простой и быстрый. Но об этом позже.
- Когда позже? Ты уже продул эту партию, Череп! – Бугор сплюнул в окно. – Как ты там грузил? Мат в два хода? Я сделал ход и пустил его часы? Вон он тебя и сделал, этот дед! Как ребёнка! – Загоготал Бугор.
- Всё в этом мире относительно. Сейчас кажется, что мы проиграли, а через год можно будет взглянуть на ситуацию с другой стороны. И окажется, что мы всего лишь пожертвовали пешками. Но тебе этого не понять. Хотя ты прав, дед оказался настоящим игроком. И этот мужик, который ему помогал. Как его?
- Чёрт его знает, лысый какой-то. Откуда они взялись на наши головы, эти старики?
- Да! Сильные игроки. Но партия не закончена, она просто отложена. И следующий ход за мной. Запомни мои слова, Бугор, мы ещё с этими дедками доиграем партию. Чует мой нос, а он меня никогда не подводил. Всё, не мешай мне. Я буду думать. Об относительности. – Череп закрыл глаза и затих. Бугор зло глянул на него в зеркало заднего вида и ещё сильнее погнал машину. Прочь от Москвы!

Ружьё «Беретта» вернулось к деду Борису. Его привёз
Андрей. Он и рассказал, что Витюша тяжело ранен, находится в
реанимации. Одна пуля угодила в ногу, а вторая пробила
голову навылет. Попал ли Витюша в кого-нибудь из бандитов -
Андрей не знал. Моськи рядом с домом не было, Андрей его не
нашёл.
Дед Борис переломил стволы ружья, из них вылетели
две стреляные гильзы. Нужно было прочистить стволы от
нагара и убрать ружьё в подвал, под замок. Но дед Борис
решил поступить иначе. Он быстро спрятал ружьё, вывел из
гаража свой старенький мотоцикл «Урал» с коляской и вскоре
покатил в Москву.
Артём Иванович узнал адрес больницы, в которой лежал
Витюша, и договорился с врачами, чтобы те пропустили деда
Бориса. Вот так вновь встретились бывшие друзья.
Витюша неподвижно лежал на кровати, опутанный
проводами, с кислородной маской на лице. Он был без
сознания. А рядом, на стуле, в белом халате, топорщившимся
на спине, сидел дед Борис. Но он не просто сидел. Он
разговаривал. С Витюшей! Рассказывал ему историю
освобождения: всю до мельчайших подробностей, до
счастливого финала. Счастливого для детей. Дед Борис
пытался объяснить Витюше, что тот ранен, находится в
больнице, что он сейчас без сознания. Но обязательно
выздоровеет.
К сожалению, пришлось рассказать Витюше и трагическую
новость. Не перенеся известия о тяжёлом ранении сына,
скончалась мама Витюши. Её похоронили достойно. Артём
Иванович взял все хлопоты с проводами в последний путь на
себя. И обещал деду Борису, что после выздоровления Витюши
он поможет переоформить квартиру, чтобы тот мог жить в
Москве.
Единственно, чего не решился рассказать дед Борис - это
истории с исчезновением Моськи. Язык не поворачивался.
Почему-то деду Борису казалось, что именно эта новость может
добить Витюшу, лишить его жажды жизни, борьбы за
выздоровление. Дед Борис рассказывал, что Моська живёт у
него, в деревне, очень скучает по клоуну и рвётся к тому в
гости. Но врачи не разрешают. Но скоро Виктору станет легче и
доктора смилостивятся, пропустят пса в палату. Дед Борис
взял на себя этот грех: он врал. Но надеялся, что ложь во
спасение ему простится.
И вот однажды, возвращаясь из больницы в деревню на
тарахтящем мотоцикле, дед Борис не поверил своим глазам. Он
несколько раз моргнул, проверяя зрение. Но на крыльце дома
всё равно лежал Моська! Пёс был ужасен: весь грязный, со
свалявшейся шерстью, ввалившимися боками и разодранной
мордой. Но это был живой Моська! Дед Борис кинулся к нему,
но пёс только жалобно глядел на хозяина: у него не было сил
даже вильнуть хвостом. Дед Борис сел рядом и обнял Моську.
Так и сидели двое: старик и собака, глядя в глаза друг другу.
Они всё понимали без слов.
На следующий день дед Борис с утра заспешил к Витюше. В
коляске мотоцикла сидел Моська, отмытый и накормленный,
разевавший пасть от нетерпения. От нетерпения скорой
встречи со своим любимым Витюшей.

Глава 38.   Воскрешение.

В кабинет с табличкой «Приёмный покой» постучали.
- Войдите! – Распевно пригласила работница больницы. – А, это ты, Витюша? Заходи, чего топчешься.
- Здравствуйте, Таисия Андреевна. – Витюша, с палочкой в руке, вошёл в кабинет. - Вот, врачи сказали оформить у вас документы. Выписывают меня.
- Да уж, наслышаны. Покидаешь нас? – Таисия Андреевна, улыбчивая женщина, была пенсионеркой, но подрабатывала в больнице.
- Врачи сказали, что я практически здоров. И так залежался у вас, уж осень на дворе. – Витюша посмотрел в окно.
- Да, Витюша. Если честно, мы и не надеялись, что ты выкарабкаешься. – Таисия Андреевна принялась заполнять формуляры на выписку. – Когда тебя привезли к нам, с разбитой головой, хирург сразу сказал – этот не жилец! Ведь пуля насквозь прошла, прямо сквозь голову. – Витюшу передёрнуло. - А ты ничего, молодец! Боролся за жизнь. И этот, как его звать? Ну, мужика того, который с собакой?
- Борис Моисеевич? – Улыбнулся Витюша.
- Точно. Часто к тебе приезжал. Сидел в палате часами, рассказывал тебе что-то. Мы его домой гоним, отдохнуть. Говорим: всё равно Витюша сейчас без сознания, чего ему истории рассказывать? Не слышит он! А мужик упёртый, как встал на своём, так и не сопрёшь! Говорит: меня Витюша обязательно услышит. Кто он тебе, сродственник? – Оторвалась от бумаг Таисия Андреевна.
- Он больше, чем родственник. Получается, что крёстный он мне теперь. Жизнь в меня вдохнул, заставил бороться. Объяснил, ради чего мне жить. И ради кого. – Витюша стал задумчивым.
- Чудной он. Пса привёз в больницу. – Таисия Андреевна рассмеялась. – Мы его хотели погнать - нельзя в больницу с животными. Так он у главврача исхлопотал разрешение, провёл собаку к тебе в палату. Говорит: не простой это пёс, а лечебный. Буду, говорит, собакотерапию проводить. И вот ведь как вышло: после этих посещений пошёл ты вскоре на поправку. Помог, значит пёс? – Разговаривая, Таисия Андреевна не переставала писать выписку из истории болезни.
- Помог, Таисия Андреевна. И вам спасибо за доброту и заботу! – Витюша, сидя в кресле, поклонился.
- Живи долго, Витюша. Уж если честно, то мы все огорчились, узнав, что тебя выписывают. – Таисия Андреевна вздохнула. – И обрадовались, конечно. – Успокоила она удивлённого Витюшу. – Хорошо нам с тобой было. Весёлый ты человек. Куда теперь подашься?
- Домой. У меня теперь есть свой дом, квартира. – На глаза Витюши навернулись слёзы.
- Ну и слава Богу. Ты не переживай ни о чём. Главное, что живой. А мама и оттуда радуется за тебя. Вот, документы готовы. – Таисия Андреевна протянула бумаги. – Вещи твои в гардеробе. Не твои, а те, которые привёз этот, Борис Моисеевич. Твои-то все кровью залиты были. Ой, не то я говорю, старая. Не слушай меня. – Замахала руками Таисия Андреевна. – Ступай с Богом. И живи долго, дорогой наш клоун Витюша!
Распрощавшись с заботливой Таисией Андреевной, Витюша
получил в гардеробе вещи. Дед Борис привёз ему свои
форменные военные брюки, новые туфли и морской бушлат. На
память. Выйдя на крыльцо больницы, Витюша вздохнул полной
грудью, подставил лицо нежаркому октябрьскому солнцу и
улыбнулся. Он улыбался короткому осеннему дню, опавшим
жёлтым листьям в больничном сквере, воинственно
чирикающим воробьям, спешащим мимо него людям, красивой
девушке на рекламном щите, проносящимся по дороге
машинам. Он улыбался новой жизни. Не переставая
улыбаться, Витюша, прихрамывая, пошёл в сторону метро. 

Глава 39.   Прощание с Моськой.

Наведаться в деревню Витюше удалось лишь в конце зимы
1997 года. Дед Борис, расчищавший свежевыпавший снег,
издали заметил идущего Витюшу. Тот шёл по целине: тем же
самым маршрутом, каким и в первый раз оказался возле забора
дома деда Бориса. Витюша шёл быстро, размашисто, палочки в
руках не было. Дед Борис опёрся на лопату и вглядывался в
приближающуюся фигуру, заслоняя ладонью глаза от солнца.
- Здравствуйте, Борис Моисеевич! – Витюша остановился возле изгороди. – Можно войти?
- Здравствуй, Виктор! Чего спрашиваешь? Заходи. Ты как - через калитку? Или как в прошлый раз? – Заулыбался в усы дед Борис.
- Я уж как прежде. Только дыру в плетне делать не буду, перелезу и так. – Витюша, покряхтев, забросил ногу и перелез через невысокую изгородь.
- Вижу, выздоровел ты окончательно! – Удивлённо воскликнул дед Борис. – Прыгаешь через забор как молодой козлик. – Оба рассмеялись и крепко обнялись. Дед Борис повёл гостя
в дом.
На столе в чашках дымился горячий чай, стояла вазочка с
неизменным мёдом, на этот раз тёмным, гречишным, лежали
привезённые Витюшей в подарок конфеты и «Тульские»
пряники. Возле печки Моська неторопливо, достойно поедал
порезанную на куски «краковскую» колбасу, специально для
него купленную Витюшей в Москве. Это была уже вторая
коляска копчёненького деликатеса (а в холодильник были
уложены ещё две - Моська видел это своими собственными
глазами). Поэтому можно проявить и видимую
интеллигентность, не расстраивать дедушку Бориса: аккуратно
брать маленькие кусочки и медленно разжёвывать, ощущая
в пасти вкус мяса с дымком.
На кухне двое мужчин вели неспешный разговор, выпив по две
большие чашки чая и подливая себе ещё.
- Как ты, Витюша? Где сейчас, чем занимаешься? – Борис
Моисеевич пил чай вприкуску с кусковым сахаром.
- Живу в Москве, в квартире мамы. Спасибо Артёму Ивановичу, помог восстановить документы. Я ведь тогда – Витюша кивнул головой куда-то вверх. - всё же отдал бандитам ордер на квартиру и все справки. Боялся за маму. Вот Артём Иванович через суд восстановил мои права. Теперь живу спокойно и благодарю каждый день вас и Артёма Ивановича. – Дед Борис протестующе махнул рукой. – По гроб жизни обязан вам и никогда этого не забуду.
- Да ладно тебе, Виктор! Разблагодарился как нищий на паперти. – Осерчал Борис Моисеевич. – Всё про нас, да про нас. Ты про себя лучше рассказывай.
- А у меня хорошая новость. – Заговорщицки подмигнул Витюша. – Мне предлагают работу. Вспомнили обо мне, не забыли ещё клоуна Витюшу. Пригласил меня недавно к себе Марк Захарович, директор цирка. – Дед Борис понимающе кивнул головой. – И прямо так и заявил мне, без всяких вступлений: «Витюша, ты нужен цирку!» У меня сердце так и рванулось из груди! Думаю, неужели вот сейчас…
- Ты давай, без долгих отступлений! – Дед Борис от любопытства придвинулся ближе к Витюше. – Любишь ходить вокруг да около. Рассказывай дальше.
- Я и рассказываю. Марк Захарович мне откровенно и говорит: «Витюша, в цирке большая проблема с клоунами. Стало некому смешить людей. После твоего ухода мы так и не нашли достойной замены. Работает нынешнее поколение клоунов без огонька, формально, нет твоего размаха! Зрители разочарованы, не хотят ходить на таких скучных модерн-клоунов».
- Что, прямо так и сказал? – Не поверил дед Борис.
- Истинная правда. – Витюша хотел перекреститься, но передумал. – А в конце беседы Марк Захарович просто взмолился: «Витюша, выручай! Цирк без тебя гибнет. Если не согласишься - клоунов придётся вычёркивать из цирковых профессий. Только на тебя вся надежда. Помоги, Витюша, сохранить профессию, не откажи нам в нашей просьбе!»
- Так что же он тебе предложил? – Нетерпеливо спросил дед Борис. – Ты возвращаешься в цирк? Клоуном? – Борис Моисеевич хотел спросить про Моську, но не решился.
- Не совсем так. – Витюша выдержал паузу и взглянул на Моську. Тот сидел рядом и слушал разговор. Или делал вид, что слушает. После такого знатного обеда глаза у пса начали слипаться. Он незаметно зевал, но не решался улечься спать. – Мне предложили работу в цирковом училище. Буду готовить клоунов, обучать молодёжь. Летом наберу первый курс студентов и начну преподавать.
От этих слов у деда Бориса немного отлегло от сердца.
Подумав, что Витюша будет снова выступать на манеже, дед
Борис предположил самое худшее: Моська уедет с ним.
Сомнений быть не могло. Разве может пёс отказаться от такого
предложения: от славы, от зрительского внимания, гастролей,
яркого света, музыки и аплодисментов! На что мог променять
всё это Моська? На сдержанные похвалы деда Бориса? На
редкое потрёпывание по загривку, на скупой мужской разговор?
Нет, это неравноценно. Переметнётся Моська. Как пить
дать. Да и цирковое училище чем плохо? Будут с Витюшей
учить студентов, показывать им свои старые номера. Дед Борис
изменился в лице. Витюша заметил эти перемены и взял
инициативу в свои руки. Он решился.
- Борис Моисеевич! Я хотел сказать вам. Нет, хотел попросить. То есть предложить. – Витюша от волнения совсем сбился. – Одним словом, я о Моське.
- Да всё мне понятно, Витя! – Дед Борис тяжко вздохнул. – Не трудись объяснять. И так всё ясно. Моська поедет с тобой. Конечно, так будет правильно. – При этих словах Моська насторожился, ему сразу расхотелось спать.
- Да нет же, Борис Моисеевич! Вы меня не так поняли. – Витюша вскочил со стула. – Я как раз хотел вас просить, чтобы вы оставили Моську здесь, у себя.
- Это ещё почему? – Насупился дед Борис. Он ничего не понимал.
- Я долго думал об этом. – Витюша говорил спокойно, взвешивая каждое слово. – Особенно, когда лежал в больнице. После смерти мамы у меня никого не осталось из родственников. Самые близкие для меня люди – это вы и Артём Иванович. Ну, и конечно, Моська. Когда-то я поступил подло. Вы меня простили за это. – Дед Борис попытался вставить слово, но Витюша жестом остановил его. – Я вам благодарен за это всем сердцем. И никогда не смогу причинить вам боль. Поверьте мне. А забрать Моську у вас? Это разве не подлость? Я ведь отлично знаю, как много он для вас значит. Как вы его любите, как заботитесь о нём. И он отвечает вам тем же. Это настоящая дружба. Предположим, что я его увезу в Москву. Предположим. И что тогда? – Дед Борис внимательно слушал. – Через день этот хитрец затоскует по вам и, чего доброго, заболеет. А я? Да меня совесть заест, что я отнял у вас верного друга. В нашем возрасте уже не так много остаётся друзей. – Дед Борис согласно кивнул. - И я не позволю себе лишить вас ещё одного. Нет, Борис Моисеевич, Моська должен жить у вас. Здесь его дом, его собачьи друзья. Здесь вы. А без меня жить он уже привык, тосковать не будет. Мы с ним своё уже оттосковали. Сдаётся мне, что эта псина не очень-то и рвётся со мной в Москву. Так, Моська? – Витюша присел рядом с псом и обнял его. Тот сразу завилял хвостом и стал лизать Витюшу. – Слушай мою команду, рядовой Моська! – Витюша отстранился от собаки. – Остаёшься жить здесь, с дедушкой Борисом. Понял меня? И никаких возражений! А я буду приезжать к тебе в гости. Часто. И к Борису Моисеевичу, конечно. Если вы не возражаете? – Витюша протянул руку деду Борису. Тот отстранил протянутую руку и крепко обнял клоуна.
Моська радостно залаял и стал кружиться вокруг мужчин,
стараясь лизнуть руки каждого из них. Если честно, то он и сам
никуда не собирался уезжать. Ни в какую Москву.
«И чего там делать, в этой Москве? Газами дышать? А здесь у
нас, в деревне, чистый воздух, просторы, друзья и подруги!
Здесь добрый дедушка, который всегда покормит, а если и
ругнётся на меня, то понарошку, не всерьёз. Вот ещё, удумали!
Переезжать мне на старости лет. Ни за что не променяю свою
печку на их квартирные батареи. А Витюша? Ну, а что Витюша!
Это всё было давно, в бурной молодости. Работать мне уже не
под силу, а воспоминания всегда будут со мной. Да и приезжать
он будет часто. Я уверен. Разве выдержит Витюша долго без
своего верного друга Моськи?».
Вот так решилась дальнейшая судьба пса по кличке
Моська. Проводив Витюшу до околицы и потявкав ему на
прощанье, Моська резво потрусил назад, к своему хозяину,
своему дедушке Борису.

Перед уходом Витюша поинтересовался у деда Бориса, где
сейчас Артём Иванович? Борис Моисеевич рассказал, что
отставной майор продолжает руководить крупной охранной
фирмой. Но подумывает о возврате в действующую армию. А
пока он продолжает поиски бандита по кличке Череп.
Уж очень хочется майору Кудрявому встретиться с ним лицом к
лицу, потолковать о теории относительности Альберта
Эйнштейна. Чтобы не ударить в грязь лицом перед таким
образованным» бандитом, Артём Иванович ежедневно
совершенствует свой интеллектуальный и физический уровень,
читая философские книги и оттачивая искусство рукопашного боя.
Преуспел он и в том, и в другом. Но Череп постоянно ускользал из
ловушек, расставляемых упорным Артёмом Ивановичем.
Обладал этот бандит действительно звериным чутьём. И сам
несколько раз пытался из роли жертвы перейти в роль охотника:
устраивая засады на преследователя. Безуспешно. Артём
Иванович всегда был начеку. И с поистине спартанским
упорством продолжал вести преследование. Он был уверен: рано
или поздно Череп ошибётся и окажется в руках правосудия. Это
дело времени. А время, как известно, категория относительная.

Глава 40.   Воспоминания.

Ранним утром 30 декабря 2005 года мама Анна пыталась
разбудить крепко спящего Серёжку.
- Серёжа, проснись! Сыночек, пора вставать. Уже восемь часов утра. Ты не забыл, что скоро репетиция? А вечером ваш с Шуркой дебют, показ новой программы? Или ты хочешь проспать премьеру?
- Ой, мам, как хорошо, что ты меня разбудила! – Серёжка потянулся и сел на кровати. – Мне сегодня снился настоящий детектив. Так было страшно, ты просто не представляешь! – Серёжка потряс головой. Он никак не мог проснуться.
- Сынок, вставай. Шурка уже давно проснулась. Иди умывайся и пошли завтракать. Потом расскажешь свой детектив.
Маме Анне было некогда. Предстоящая цирковая премьера
перевернула весь дом с ног на голову. Всюду были разложены
костюмы для выступлений, образцы афиш и программок. Из
цирка уже звонили. Секретарша Марка Захаровича уточняла
продолжительность номера и возможность переноса
выступления на первое отделение. Папа Михаил нервничал
больше всех. Ведь он впервые выступал в качестве продюсера
собственных детей. Ему пришлось ранним утром уехать в цирк.
Как всегда, в последний день требовалось согласовать кучу
вопросов: с пожарными, инспектором по охране труда и
представителем страховой компании. Ведь в представлении
задействованы хищники - бенгальские тигры, тут всякое может
быть.
Вот это «всякое» и не давало покоя маме Анне. Ведь один на
один с хищными зверями останутся не кто-нибудь, а её
собственные дети. И любимая кошка Сара Бобкет Вторая. У
мамы Анны всё валилось из рук: она никак не могла догладить
платье, в котором вечером будет блистать её дочура Шурка. А
тут ещё Серёжка с его детективным сном! Нет, это не жизнь, а
сущее наказание. И почему она согласилась на этот проект?
А всё Михаил с его бредовыми идеями! Именно он три года
назад предложил Марку Захаровичу оригинальный сценарий под
названием: «Кошка, укрощающая тигров». И втянул в него своих
детей. Если Михаилу дать волю, то он и голову жену уложил бы
в пасть льву. Но этот номер у него не прошёл. Мама Анна могла
укротить если не львов, то уж собственного мужа точно.
Сколько раз она предлагала Михаилу бросить этот цирк, уехать
в деревню, к дедушке Борису, на природу, к чистому воздуху и
бескрайним лугам, раскинувшимися коврами живых цветов. Но
кто её послушал? А уж когда Шурка с Серёжкой «заболели»
цирком! И не просто цирком, а дрессировкой хищников! Ну как
матери пережить всё это?
- Мамуль, слушай! – В комнату вошёл Серёжка, стройный юноша, с длинными волосами, собранными сзади в косичку. – Представляешь, мне приснилось, что мы с Шуркой маленькие дети и дрессируем Сару. Ходим по школам, ездим к дедушке Борису, развлекаемся с Моськой. Ну, ты помнишь, как это было десять лет назад?
- Конечно помню, сынок! – Воскликнула мама Анна. – Как я могу это забыть?
- Ну вот. А потом мы приезжаем к деду, а у него живёт Витюша. И хочет наш клоун похитить Моську, чтобы вернуться на работу в цирк. Но дедушка собаку не отдаёт. И тогда Витюша обманом собирает всех нас вместе: дедушку, Моську, меня, Шурку и Сару. Устраивает разные представления, веселит нас, а сам только и ждёт момента, чтобы осуществить свой преступный план. И вот в дом дедушки вламываются бандиты. Мы сражаемся с ними, но силы неравны. Мы бьём их руками, а они стреляют в нас из автоматов…
- Промазывают, надеюсь? – В комнату вошла Шурка. – Братец, ты хоть сегодня утром можешь не рассказывать страшилок? Компьютерных игр тебе мало?
- Не могу! Не нравится – не слушай. А я должен рассказать свой сон. Всё было как наяву. – Серёжка продолжал. Шурка скривилась и убежала в прихожую - там зазвонил телефон. – Вот, мам. И тут на сторону бандитов переметнулся Витюша. Он кричит: «Это я собрал их всех вместе. Берите их. Они могут выступать с цирковыми номерами и помогут вам украсть много денег. А мне отдайте Моську». Но бандиты сажают всех нас, вместе с Витюшей, в огромную машину и увозят, завязав глаза. А дедушку оставляют дома. Говорят: «Мы со стариками не воюем! Живи, если сможешь». Привозят нас в большой дом и заставляют репетировать. Говорят, что теперь мы должны работать на них, приносить им прибыль. Нам придётся выступать перед публикой, отвлекать людей. А Витюша тем временем будет воровать деньги у зазевавшихся зрителей. Витюша испугался, говорит, что он старенький и никогда этим не занимался. Но бандиты отвечают, что этим заниматься никогда не поздно. А иначе они убьют его. И нас заодно.
- Ужас, сынок. – Мама Анна потёрла виски руками. – Даже представить такое страшно.
- Но бандиты не знают, что дедушка уже спешит нам на помощь. Он врывается в дом бандитов, бьётся с ними не на жизнь, а на смерть. Бандиты отстреливаются, мы почти спасены, но планы нарушает подкрепление, которое спешит к преступникам. Нам приходится отступать и тут вперёд выходит Витюша. Он просит у нас прощения, предлагает искупить свою вину кровью и берётся прикрывать наш отход.
- Неужели всё именно так и было? – Удивлённо спросила мама Анна. Она отложила утюг и внимательно слушала.
- Ага, мам, ты больше слушай Серёжку! Он и не такого насочиняет. – Шурка заглянула в комнату. – Папка звонил, просит нас поторопиться.
- Хорошо, доченька, я сейчас заканчиваю. – Мама Анна взяла в руки утюг.
- Шурка, не мешай. Ты в моём сне совсем маленькая. Поди, и не запомнила ничего. – Шурка рассмеялась, показала брату язык и убежала в свою комнату, собираться. – Мам, я почти закончил. Витюша решил уйти последним и взял у дедушки ружьё. Он отстреливался сколько мог, но потом его ранили. Бандиты хотели пристрелить клоуна, но подоспел Моська, покусал преступников и отогнал их. Мы поплыли домой на лодке, я сидел за рулём и управлял ею, как настоящий капитан. А все в лодке дружно пели: «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!». И почему этот сон мне приснился именно сегодня, а, мам? – Серёжка закончил рассказ и сел на диван.
- Сынок, ну это понятно. Ты переживаешь перед выступлением, волнуешься. – Мама Анна начала объяснять. – Всё же это ваша первая самостоятельная программа, вот в голову и лезут разные мысли, воспоминания. Поэтому и приснился именно такой сон. Сон как явь. Лучше бы его забыть навсегда. Ты не волнуйся ни о чём, всё будет хорошо. Мы всегда с вами. И дедушка тоже. – Мама Анна обняла сына. – Кстати, ты не забыл разослать пригласительные билеты?
- Не забыл, не забыл. Ты больше меня волнуешься. А тебе ничего не снилось? – Спросил Серёжка.
- Уже и не помню, сынок. Что-то снилось. – Мама Анна задумалась. - И тоже тревожное. Но в конце всё было хорошо. Фу, закончила наконец я это платье. Так, сынок, пошли завтракать и пора  собираться. Папа уже ждёт нас на репетицию. – Заторопила сына мама Анна. – Шурка! Хватит вертеться перед зеркалом, ты у меня и так самая красивая. – Закричала мама Анна, выходя из комнаты.
- Вся в тебя, мамуль! - Шурка подбежала к маме и повисла на её шее.

Глава 41.  Триумф. Относительно.

В цирке был аншлаг, билеты раскупили задолго до
премьеры. В первом отделении выступали жонглёры, конные
наездники и воздушные гимнасты. Но публика ждала второго
отделения. Именно в нём должны были выступать укротители
Бриль и кошка Сара.
В антракте зрители разбрелись по цирку: кто побежал в
буфет, кто в туалет, а многие отправились за кулисы:
посмотреть на слонов и бурых медведей. Родители с
маленькими детьми надеялись хоть одним глазком взглянуть на
бесстрашную кошку и зловещих тигров, которых она будет
укрощать, но охрана бдительно сторожила ту часть цирка, где
готовились к выступлению Шурка с Серёжкой. И лишь сидящие
в первом ряду шестого сектора никуда не отлучались. Эти
места были забронированы для артистов цирка, их
родственников и друзей.
Здесь сидели: директор цирка Марк Захарович со своей
секретаршей Лерочкой. Постаревший Марк Захарович
обмахивался платочком, а Лерочка держала наготове
флакончик с валокордином. Перед новогодними праздниками
Марк Захарович объявил труппе о своём решении покинуть
пост директора. Ну что тут скажешь? Возраст! Да и сердце
давно пошаливало. Лерочка не представляла, как она будет
работать без своего любимого начальника. В её глазах
блестели слезинки. Были ли это слёзы  восторга после
блестящего выступления воздушных гимнастов или горечь от
предстоящего расставания?
Места с третьего по пятое занимали: мама Анна, дед Борис и
Марина, высокая шатенка с серыми глазами. Ни для кого уже не
было секретом, что Серёжку связывает с Мариной не только
юношеская дружба. Мама Анна одобряла выбор сына и
потихоньку готовилась к свадьбе, украдкой вздыхая. Её
птенчик повзрослел и скоро начнёт вить своё гнёздышко.
Дед Борис всё так же жил в деревне, руководил своим
«войском»: козами, курами, кошками. Вот только верного друга
с ним больше не было. Старый Моська не дожил до триумфа
Серёжки с Шуркой.
Во время выступления воздушных гимнастов мелькающие по
залу разноцветные световые зайчики осветили сектор напротив
- и дед Борис подпрыгнул в кресле: он заметил блеснувшую на
свету лысину коренастого мужчины. Эта лысина могла
принадлежать только одному человеку со смешной фамилией
Кудрявый! Всё первое отделение дед Борис просидел как на
иголках. Он пытался всматриваться в зрителей, но мало что
разглядел в полутёмном зале. Наконец-то антракт! Зажёгся
яркий свет, публика оживилась. Но никого похожего на Артёма
Ивановича на противоположной стороне не было. Дед Борис
расстроился. Видимо, глаза подвели старика. Он давно не
видел своего закадычного друга и очень скучал по нему. Но
чтобы ни случилось, дед Борис знал: когда ему понадобится
помощь, он достанет из подвала старенькую коротковолновую
радиостанцию, настроит её на нужную частоту и выйдет в эфир.
Радиолюбителя с позывным «Подводник» обязательно
услышат.
Четыре следующих места занимала молодая семья: папа,
мама и две дочки-близняшки, одетые в одинаковые платья, с
одинаковыми голубыми бантами на голове. Папа, серьёзный
мужчина в строгом чёрном костюме, белой рубашке и криво
повязанном галстуке почему-то очень волновался. Он часто
поправлял большие прямоугольные очки, делая это неумело,
обеими руками. Во время представления Владимир Гоголев, а
это был именно он, искоса поглядывал на сидящую справа от
него Анну Борисовну. Делалось это осторожно, исподтишка, так,
чтобы сидящая рядом жена ничего не заметила.
Десятое место занимала Зоя Семёновна, учительница
биологии в школе, где учился Серёжка и продолжала
учиться Шурка. Зоя Семёновна перед началом представления уже
успела рассказать сидящему рядом с ней Витюше, что именно
она первой заметила и оценила талант в этих чудных ребятах.
И их дебют состоялся намного раньше нынешней премьеры.
Витюша рассеянно слушал, улыбался, нервно хрустел
пальцами и не к месту вставлял: «Что вы говорите? В самом
деле? Ах, вот даже как?». Раздосадованная таким
невнимательным слушателем, Зоя Семёновна умолкла и
демонстративно принялась читать программку, недовольно
бурча себе под нос: «Посмотрим, что за клоун будет нас
смешить. Какой-то Максютка? Ужасное имя! Нет, перевелись
клоуны. Вот в наше время были гиганты!». Витюша
нервно засмеялся. Он очень переживал за «какого-то»
Максютку, ведь это был его ученик.
Переживал и папа Михаил. За своих детей. Он не мог сидеть
в зрительном зале и выглядывал из-за кулис. Скоро второе
отделение, именно тогда начнётся триумфальная программа:
«Кошка, укрощающая тигров». Папа Михаил пытался
успокоиться, взять себя в руки, но они предательски
подрагивали, а колотящееся сердце рвалось на арену.
Последними среди приглашённых сидели Андрей, помощник
Артёма Ивановича и блондинка Люсенька. В отсутствии Артёма
Ивановича обязанность «выгуливать» Люсеньку легла на
Андрея. Он откровенно скучал и поглядывал на часы. Было
видно, что Блондинка его абсолютно не интересовала.
Люсенька ослепительно улыбалась и оглядывалась по
сторонам, ища кого-то. Она надеялась увидеть своего Артёма
Ивановича. Но его нигде не было видно.
Артём Иванович в 1999 году вернулся в войска, ему присвоили
очередное воинское звание подполковника. Работал он в штабе
военно-морских сил, курируя свою любимую морскую пехоту.
Связь с ним прервалась в 2003 году, когда его направили в одну
из горячих точек. На все запросы деда Бориса и Люсеньки
командование скупо поясняло, что Артём Иванович выполняет
особо важное государственное задание. Но какое и где – не
раскрывали.
В отсутствии Артёма Ивановича охранной фирмой руководил
Андрей. Дед Борис, Люсенька и Андрей были уверены, что
скоро увидят своего друга и любимого. Доброго, весёлого и
порядочного человека, офицера Кудрявого Артёма Ивановича!

Раздался второй звонок. Зрители начали возвращаться на
свои места. На верхнем ярусе показался странный мужчина: он
был одет в длинное чёрное пальто, которое почему-то не сдал в
гардероб. Чёрные ботинки незнакомца ослепительно блестели.
Мужчина спустился по лестнице, сел на тринадцатое место в
тринадцатом ряду. В руках он держал программку. Сидевшая
рядом с ним пожилая женщина, только что отругавшая
расшалившуюся в антракте внучку, попросила:
- Молодой человек! – Мужчина непонимающе огляделся. Он был занят своими мыслями. – Можно попросить у вас программку? На минутку. Внучка хочет посмотреть, как зовут ту девушку, которая будет укрощать тигров.
Мужчина внимательно посмотрел на крутившуюся в кресле
девочку и протянул ей красочный буклет.
- Девушку зовут леди Шурка. – Важно заявил мужчина.
- О, вы тоже пришли посмотреть именно этот сногсшибательный аттракцион? – Восхитилась бабушка.
- Как видите. Только с одной поправкой. Вас этот аттракцион свалит с ног, а меня нет. Потому что всё в этом мире относительно. Скажу вам по секрету, - Мужчина наклонился к бабушке. - я видел и более оригинальные номера. Но спорить с вами не буду: юные дарования весьма перспективны. В определённом смысле. Именно поэтому я здесь.
Молодой человек улыбнулся звероватой улыбкой, от которой у
бабушки мурашки побежали по всему телу. Она была не рада, что
заговорила с этим «чокнутым». Придётся сидеть рядом с ним всё
второе отделение. Слава Богу, дали третий звонок.
Бабушка убрала свою сумочку подальше от странного соседа и
постаралась отодвинуться как можно дальше. Мужчина, заметив
страх пожилой женщины, презрительно ухмыльнулся и
развалился в кресле, вытянув ноги.
На арену выходил важный шпрехшталмейстер. Картинно
поклонившись зрителям, он представил программу второго
отделения:
- Уважаемая публика! А сейчас представляем вам   
     долгожданный, единственный и неповторимый
аттр-ракцион двадцать первого века – «Кошка, укрощающая тигр-ров!» На манеже дрессировщики Бр-риль и несравненная Сар-ра Бобкет! – Громко произнеся всё это, распорядитель быстро удалился, уступая место популярным артистам.
Свет в цирке погас, оркестр заиграл марш. Яркий прожектор
осветил кулисы. Занавес распахнулся. Представление
началось.


Конец.