Последнее письмо бомбиста

Мама, прости! Я в тупике. А был уверен, что знаю единственную верную дорогу. Я видел в конце пути свет счастья и справедливости для всех униженных, превращённых мерзкими сатрапами в безмолвный скот. Хотел открыть для страдающего народа двери к Свободе и Достоинству.

Я готов был, не раздумывая, отдать за это свою жизнь. Господи, это такая малость! Я даже мечтал об этом. Что такое пять литров в кровавом океане жертв векового рабства? О, если б такой пустяк приближал царство справедливости хоть на вершок, я готов отдать и тысячу жизней.

И я не один такой. Все мои товарищи готовы на пытки и смерть, ради приближения этой мечты – счастья народа. И пусть наш несчастный, забитый народ нас не понимает. Он поймёт потом, когда исчезнет гнёт неравенства, когда он вдохнёт полной грудью воздух свободы.

Но всё вдруг изменилось, мама, и теперь я пропал. До вчерашнего дня у меня не было ни тени сомнения, что я делаю всё правильно. Я твёрдо знал, что обязан бросить бомбу в этого упыря, сеящего вокруг себя страх и беззаконие. В эту мерзкую гадину, лишившую себя права на жизнь, обобравшую десятки тысяч до нитки. Он потерял право называться человеком, он стал символом Зверя, воплощения Зла.

А сейчас мне страшно, мама. Нет, не виселицы я боюсь. Боже, какая это ерунда! Мой мозг разрывает ужас, что я, видимо, шёл не туда. Да, я уничтожил эту мразь, чтобы и другим было неповадно пить народную кровь, но… мама, там в коляске была девочка, его дочь, наверное. А может, воспитанница. Я не заметил её сначала. А потом было поздно... Я видел маленькую ручку, которая упала рядом со мной на панель, и весь мой мир перевернулся с тех пор.

Я ушёл дворами - всё было продумано. Меня не догнали. Но как мне теперь жить? Я сам потерял на это право! Я, казнивший палача, сам стал гнуснейшим палачом. Гнуснее того генерала. Я отнял безвинную жизнь! К чёрту, в грязь рухнули все наши идеалы, будь они прокляты.

Мне приснились сегодня чёрные полчища ещё более отчаянных революционеров, через столетие взявшие наш след, но они оказались шакалами. Наши мечты о счастье народа вызывали у них глумливый хохот. Они специально убивали детей, чтобы сделать как можно больше Зла, чтобы всюду царствовал страх и безволие. И именно этот страх был им нужен…

Нет мне выхода, мама. Я не в силах проклясть дело всей своей жизни, остаётся зачеркнуть саму эту проклятую жизнь. Прости, если сможешь.