Красный Луч. Нужда. Новочеркасск, Шура. 1965-67

Глава 91
 
   На квартире я поговорила с Екатериной Григоръевной, излила ей свое горе. Хозяйка молча выслушала меня, не перебивая. Но, когда я высказала все наболевшее и в отчаянии повысила голос :"Господи, как долго я работаю за 48 рублей, наконец появилась возможность получать 90 рублей, а я вынуждена отказаться. Ну как я буду спать ночами без детей? Я и так почти не вижу Славика и Гулю, а остаться ночью еще и без Томы, это для меня мука, это адское мучение, за что мне это?"
   Тут Екатерина Григорьевна не вытерпела и прервала молчание. Она повернулась ко мне всем своим огромным туловищем и, выставив правую руку ладонью вверх передо мной, неожиданно для меня начала:"Что Вы говорите, какое мучение, Галина Александровна; Вы еще не знаете настоящего мучения, это когда у женщины не было, нет и не будет детей. Мне врачи сказали, что детей у меня не будет - 1-й удар, сразу женщина теряет свою прелесть - муж от меня ушел - 2-й удар. Я пыталась взять ребенка из детдома, мне не дали - нет мужа-  отца для ребенка. Вот и 3-й удар. Жизнь шла, а другого мужа так и не нашла. Вот мне уже 58 лет, а я не слышу в доме звонкого детского смеха, некого приголубить, приласкать, некого побаловать пирожками, тортиком, сладостями, всегда мертвая тишина и я никому не нужна. И когда Вы рассказывали, как Тома за Вами плачет, я завидовала Вам; какая счастливая женщина, думала я, ее так крепко любят дети, она им всегда нужна, им плохо без нее, даже если рядом бабушка. Я никому, никогда не была такой нужной, ко мне не прижималось теплое, детское, нежное тельце. Я несчастна навсегда! А Вы плачете, что ребенок не будет с Вами пять ночей в неделю. Да это же не тюрьма, куда не пускают никого. Вы в любое время сможете посетить ее, Вам не смогут отказать видеться с нею и поинтересоваться, как она учится, что дают в столовой, хорошо ли ей... Она там одета, обута, в тепле и сыта. Bы этого не сможете ей дать, на ваши 48 рублей. А платить прийдется не дорого. Все выходные, все каникулы она с Вами. Даже не задумывайтесь, вместе подготовим Томочку, она поймет и пойдет с  удовольствием; во всяком случае, потом она привыкнет и не захочет уходить из интерната в обычную школу. Езжайте с Томой к маме, мать всегда даст умный совет." "Простите меня, Екатерина Григорьевна," -сказала я, -" за то, что я жалуюсь, я ничего про Вас не знала. Спасибо, что Вы надоумили меня. Мне стыдно, что я плакала перед Вами, Вы больше не увидите мои слезы. Я действительно не права. Pазве это горе?"
   На другой день мы с Томой поехали в п. Степной возле п. Петровское. Mама выслушала меня, качая головой, а я, слушая ее монолог, думала, интересно, она сегодня остановится или нет? "Ой, Галя... Галя..., что я тебе говорила, да ты в счастливое время родила детей. Теперь в каждом доме знают, что детей лучше временно устроить в интернат, чем их запирать на замок на целый день и думать, что они могут натворить дома без надзора. Я мучилась с вами, оставляя вас одних, никогда спокойна не была; помнишь, Лена тебя побила, я захожу домой с работы, а ты вся в крови. В интернате такое не допустят. Там ночью няни дежурят, днем воспитатели, учителя, повара, медсестра. Вот Славик никогда мне не жаловался. И кормят 4 раза. А где мы наберем на 48 рублей продуктов, чтоб и 1-е блюдо, и 2-е, и 3-е дать ребенку? А? А я получаю 60 рулей, да ты 48, разве можно на 108 рублей 5 человек одеть, обуть, прокормить целый месяц, да еще купить мебель, посуду, книги и все необходимое для жизни? Нет! Спасибо правительству. Только интернат может таких как ты, спасти. Я всю жизнь мечтала об этом. Hаконец-то, Бог услышал меня. Ведь ты же знала, что без мужа с 3-мя детьми не проживешь, на маленькую зарплату; значит, если случай представился, надо обеими руками хвататься за эту работу. У тебя же ничего нет...все надо покупать... Дети растут, им все надо. А тебе надо хорошо одеваться, а у тебя на зиму ни пальто нет, ни обуви. Я знаю, что ты даже людских разговоров боишься: мол, бросила мужа и детей в интернат сдала... Не слушай нокого, никто не поймет, что у тебя нет выхода. Что ты и алиментов не получаешь, и за квартиру платишь... А у меня, кроме картошки с огорода  ничего нету," - остановилась мама, едва не расплакавшись.
Да, думала я, мама права. Девочкам надо обновить платья, пальто. Ни стола, ни кровати у меня нет. Хорошо, хоть Славику давали одежду в интернате г. Петровское. А теперь его надо в техникум устраивать, все нужно купить. Где взять деньги?
   Я отпросилась у Заведующего, подготовили документы со Славиком и поехали в г. Новочеркасск поступать в геологический техникум, он хотел стать геологом. Нам сказали, что экзамены начнутся завтра.
  Мы пошли искать квартиру. Одна женщина согласилась нас пустить. У нее было 2-е детей, Вова и Таня, а так же муж и мать. Ее звали Шура. Видно было, что семья хорошая. Мать Шуры и она сама работали в психиатрической больнице (в доме сумасшедших), уже давно. Естественно, мы были очень удивлены; не помню как Славик, а я задавала вопросы после ужина; спать было еще рано и Шура с матерью с удовольствием рассказывали нам о своей работе. Мы поражались их смелости. Заходить в клетку к сумасшедшему, с буйным помешательством было самое трудное. Шуре везло. Она успевала вовремя увернуться, поставив еду на стол и убежав; она успевала захлопнуть дверь клетки, тогда буйный ничего не сможет сделать; он от бешенства может схватиться за клетку, трясти ее и, скрежеща зубами, страшно кричать. Но ее матери однажды суждено было испытать ужас, граничащий со смертью. Она несла еду в клетку больного с буйным помешательством. До сих пор он вовремя еды вел себя тихо и бабушка к этому привыкла и потеряла чувство страха, которое обязательно должно было присутствовать в данный момент. Не успела она сделать и два шага до двери, как больной вцепился зубами за ее череп, хватив бабушку всей звериной силой и оторвал череп вместе с волосами. Так как рев был страшной силы, врачи быстро подбежали и на носилках унесли ее в реанимацию. A санитары привязали сумасшедшего к кровати. Была операция. Она долго лежала, но выздоровела. Хотела бросить работу, но ее уговорили остаться - дали ей тихих больных. Она нам даже показала шов, где череп был подшит.
   На следующий день Слава категорически не стал сдавать экзамен - не захотел быть бурильщиком, а на другие отделения мест уже не было. Мои уговоры не подействовали. Вернулись домой. Я так была расстроена, что забыла сходить в паспортный стол г. Новочеркасска, чтобы узнать адрес Степы и Зиночки Андрющенко, которых после смерти их матери в землянке (на Кубани, в 1943 г.), забрала с собой их тетя, в г.Новочеркасск.
   А Шура проводила нас  и просила писать письма. Мы взяли их адрес. Славик успел подружиться с Вовой. Мы сдержали слово и позже написали Шуре, что Славик поступил в ПТУ на плотника в г. Красный Луч.
   Пoмню, как у маминой наседки вылупились цыплята. Крошеные яйца, немного сухого хлеба они клевали, но самого главного - пшена нигде не удавалось достать. Я написала Шуре, что елси есть у вас пшено, пришлите хоть немного, напишите, сколько стоит, а я вышлю деньги и за пшено и за посылку. Письма шли 3 дня. Через 6 дней мы получили много пшена, а в письме она писала, что не вздумайте высылать деньги, пусть это будет от нас подарок. Позже она слала нам фото Вовы, Тани, а мы им свои. Шло время, сначала умерла  ее мама. Потом Вова пошел служить в Афганистан. Не помню в каком году, позже, когда мы уже жили в г.Лутугино, Шура прислала письмо, в котором сообщала, что гроб с телом Вовы, который доставил "Черный тюльпан" из Афганистана, похоронили такого-то числа. Вскоре умер ее муж Ваня. Дочь Таня вышла замуж. И осталась Шура одна. И сколько таких несчастных матерей появилось тогда в Светском Союзе! За что им такое горе? Их сыновья что, свою страну защищали от врагов? Нет. Зачем надо было лезть в дела чужих стран? Правители договорились между собой и все. И пошли дети  на "мясо"; эти мальчики, рожденные в материнских муках, с большим трудом взрощенные, милые, дорогие сердцу, еще не познавшие любви, здоровые, крепкие ребята... И вдуг гробы, гробы, гробы... Разве заживут неизлечимые раны у матерей, разве появится у такой матери желание радоваться жизни? Тоска сердечная будет всегда напоминать о дорогом сыне, ушедшем преждевременно и з жизни не по своей вине. Я так близко приняла к сердцу Шурино горе. Этот мальчик стоял перед моими глазами и я мысленно молила Бога:"Господи, сохрани моего Славика, пусть он проживет долго и при хорошем здоровье, чтобы мне никогда не пришлось пережить такое страшное горе, как у Шуры. Дай Боже Шуре большого терпения, а Вовочке царства небесного, пусть Рай заменит ему земную жизнь."
   Со временем наша с Шурой переписка прекратилась. А сейчас я даже адреса ее не нашла. Ну почему человеку не дано жить всегда, всю жизнь хорошо? Муж у Шуры был простой, сознательный, замечательный человек. С ним было легко и радостно жить. Ну зачем же судьба послала ей такое страшное горе, которое затмило и отняло все радости жизни и заставило плакать и горевать до самой смерти?
   Мне было невозможно жить с моим подлым мужем. Но и без такого мужа жизнь не улучшилась. Гора забот навалилась на меня с такой тяжестью, что я порой выла, как волк, загнанный в клетку. Я плакала и старалась, чтобы мама не видела. Я знала, что она скажет :"Надо было меня слушать. Не я ли тебе говорила не выходить за Якуба замуж? Надо было держаться за Рахмата,"  и все в этом роде, что мне уже надоело до того, что я вытирала слезы и, глядя на своих детей, думала:"Ну, чем они плохие? Такие все умненькие. Это же мое счастье... ведь я  хотела 10 детей, но муж, оказалось, не способен был их воспитывать, а только делать их. Поэтому, пока я это по-настоящему ен поняла, глядь, а детей уже трое. Ну, они же ни в чем не виноваты, они хотят кушать, и нужна одежда, обувь, игрушки. Они хотят играть, веселиться, петь. Значит, Галочка, тащи на себе такой груз и не плачь. Ничто и никто тебе не поможет. Кому ты нужна со своим горем? Разве что скептики могут сказать:"Сама рожала, сама и воспитывай, выкручивайся..." Как бы там ни было, но я не хотела, чтобы дети видели мои слезы. Мне надо перебороть все трудности; нищету, бедноту, недостатки. А если бы у меня не было мамы? Да так бы я в Чимкенте и осталась до тех пор, пока дети не остались бы сиротами. Куда и к кому бы я выехала из Чимкента? Лена тогда написала письмо в г. Горький, нашей тете Анне, чтобы они меня временно пустили пожить, пока я устроюсь на работу, детей устрою в садик и в школу, найму квартиру и уйду. Но они отказали. Насчет меня, в осуждение меня, тетя Анна сказала, что в нашем роду никто никогда не разводился. У самой же Лены была 2-х комнатная квартира на 4-х человек, куда же поместишь еще 4-х, нас? Значит, спасибо мaме. Как бы ни безрадостно было встречать дочку бросившую мужа, с 3-мя детьми, а куда денешься, не могла же она сказать:"Живи, где хочешь, с кем хочешь, я тебя видеть не хочу..." В душе она может так и думала, но сказать не могла и делала все, чтобы мне было куда уехать из Чимкента. Она уехала специально от Лены (пожив у нее некоторое время), чтобы им не мешать (как она мне говорила), чтобы успеть получить в колхозе какую-нибудь комнату до того, как Яша искалечит меня.
   Мама не раз говорила мне, что надо осесть в Украине, на Донбассе, здесь полный Интернационал, здесь люди хорошо зарабатывают и обеспечение лучше, чем в других частях Украины. Главное, народ дружный, со всего СССР ехали люди на шахты заработать деньги, да тут и оставались навсегда. Она была права. Где бы Славик заработал хорошую пенсию, как не на шахте? Слава Богу, он легче пережил со своей семьей "перестройку" и "нэзалэжнисть".
Только дочек моих Донбасс не устроил. Уехали они, Тома в 1977 на Камаз в Татарстан и Гуля в 1994 г. в США.
   Когда все было обговорено с мамой, я не могла ей перечить. Ну, абсолютно точно, без сомнений, я обойтись без интерната для детей не могла.