Прелестный характер или 27 января 2011

                Сегодня я позаботилась о будущем, купила прошлое и теперь живу настоящим. Просидев целый день на крепком кофе без сахара и сырой тыкве, я придумывала, чем бы себя занять, что бы забыть о том, что у меня в желудке.
Медленно осознаю, что мой характер становится невыносимым.
                Сегодня вышла моя вторая статья в газете. Еще ночью я представляла, как тираж в шестьсот тысяч экземпляров штампуют машины мою фото на конвейере. Шлеп, шлеп, шлеп. Тысячи и тысячи экземпляров окрашивались в цвета моей фото и печатали слова моей статьи, а потом их везли фургоны по киоскам, что бы продавать всем, кто хочет или не ожидал меня увидеть на страницах этой газеты. Моя статья на разворот. Мое фото очень большого объема и я стою одна, в дурацкой летней одежде. Одна стою перед шестью сотнями тысяч читателей, которые осуждают меня за поступок, который я так старательно выписывала в своей статье и который до сих пор приносит мне не очень много приятного. Осуждают, смеются, игнорируют, а потом в этот «разворот» с моим фото упакуют десяток яиц и порвут меня на четыре части. Польза в том, что она все-таки есть. Это был мой день. На сайте в рейтинге статей я третья, в газете у меня целый разворот с личным фото. В душе пустота.
                До того как купить четыре экземпляра своей статьи, я зашла в банк. В белом конверте лежали деньги. Я пополнила свой счет. Расписалась. И, наконец, увидела сумму, которую лелеет банк. Сумма заставила меня радоваться. Я долго не сводила глаз с подчеркнутых цифр. Для меня это многое, для меня – это моя сила и уверенность в себе. Я не пуста.
                Идя с банка к газетному киоску, встретила группу турков, которые приехали к нам в город для обучения русскому языку, и это стало действительно событием. До сих пор, приехав только на каникулы в свой маленький городок, я слышала о них, но не видела. Сегодня столкнулась лицом к лицу. Все такие же – наглые, самовлюбленные и, думающие, что все в их руках. Мое внимание притянуло лишь одно лицо, смутно напомнившее мне одного человека. Но я тут же увела взгляд, когда поняла, что все турки смотрят на меня в ответ и хихикают, а потом начали что-то на своем языке говорить. Я ускорила шаг. Хотелось обернуться и увидеть хотя бы смутное отражение того взгляда, но мне хватило сил, я смотрела вперед.
                С кипой газет в одной руке я пришла, наконец, к парикмахеру. Старые волосы хранили до сих пор воспоминания. Именно к этим волосам притрагивались ноты восточного солнца. Именно эти волосы впитали запах его подушек. Волосы, которые выжили вместе со мной. Я выживу, как выживала до сих пор. Не сломана я, сломаны лишь кончики моих волос, наверное, для них это испытание оказалось тяжелее, чем они могли вытерпеть. Вот и ломаться начали. И как я не старалась за ними ухаживать и щадить, они ломались, вспоминая, что мы вместе пережили. Было тяжело, хотя никто и не понимал. Было невыносимо, хотя никому и не намекала. Есть нормально, терпимо. Лишь голову обхватила ладонью, когда в газете снова, снова прочла и обновила в памяти его имя. Сильно-сильно сжала пальцами виски. Пронеслось все, что там пришлось пережить, вырвался громкий «взрыд» еще несколько секунд, и я продолжила читать, и прочла до конца, потому что уже раньше все это было. И было не на сухих страницах таблоида, а на настоящих дорогах восточной страны.
                А волосы? ШАХ!