***

Глава первая
Кража

— Когда стану взрослой, к своим детям буду относиться иначе, — это Яна решила железно.
А пока она сидела у себя в комнате и размазывала слёзы по щекам.
— Вот за что меня наказали? Можно подумать, я хочу обманывать! Это получается само по себе! Я даже не знаю, зачем придумала, что наш класс идёт в музей? Конечно, мама позвонила Инне Владимировне, и теперь я все зимние каникулы буду сидеть дома.
Кукла Маша с сочувствием смотрела на девочку круглыми синими глазами. Жаль, что она не умела разговаривать. У неё точно нашлись бы слова утешения для бедной Яны.
— Одна ты меня понимаешь, — сказала ей девочка. — Разве можно лишать ребёнка свежего воздуха?
Яна знала, о чём говорила. Не так давно вместе с родителями она переехала из маленькой московской квартирки в просторный дом с лужайкой, окружённый высоким забором, и сразу оценила преимущества загородной жизни. Гулять одной её раньше никогда не отпускали, а теперь она могла хоть целый день кататься на лыжах, лепить снеговиков, прыгать с крыши сарая в сугроб, кормить с ладони белок и поползней.
Сколько Яна себя помнила, её родители, известные писатели-путешественники, всё время были заняты работой. И если не находились в экспедиции, то день и ночь набирали что-то на компьютерах в своих кабинетах, снизу доверху забитых книгами.   
Яна отправилась к папе. Вдруг повезёт отпроситься во двор.
— Слоняешь? — спросил папа, не отрываясь от компьютера. — Займись лучше делом.
— Каким? — уныло спросила Яна.
— Полей цветы, протри пыль, придумай что-нибудь.
— Может быть, мне почистить дорожки от снега?
— Хитришь? — усмехнулся он. — Нет, этот номер у тебя не пройдёт. Ты наказана.
— А смотреть телевизор – это дело? — спросила Яна.
— Нет, — сухо ответил папа.
— Тогда за что платят деньги кинокритикам?
— За их оценку чужого творчества. Всё, не мешай мне, — и он целиком погрузился в свои записи.
— Хорошо, я тоже буду ставить оценки, — решила Яна.
В гостиной она взяла журнал с программой. Выписала из него в тетрадь названия передач, сериалов, фильмов и включила телевизор. Оценивать оказалось непросто. Из-за рекламы в голове у Яны возникла полная неразбериха. Совсем запутавшись, где кончается одно и начинается другое, Яна нажала на красную кнопку пульта, и изображение с экрана исчезло.
— Бедные кинокритики, — вздохнула Яна, — тяжёлая у них работа. 
После обеда мама сообщила, что она с папой уезжает на деловую встречу, и Яна осталась дома одна.
Хрустя яблоком, она прочитала несколько сказок братьев Гримм. Потом немного повязала, порисовала мелками на грифельной доске и поиграла в куклы.
На дворе быстро стемнело, а родители не возвращались.
Чтобы не было страшно, Яна включила свет во всех комнатах, на кухне и в коридоре. Когда часы пробили девять раз, девочка переоделась в ночную сорочку.
— Где же мама и папа? — волновалась Яна.
Она погасила лампу и, накинув плед на плечи, забралась на широкий подоконник.
По снегу от дома, перечёркивая дорожки, тянулись косые тёмно-голубые тени. Маленькими точками под высокими соснами чернели выпавшие из кормушек орешки и семечки. Над калиткой и воротами краснели сигнальные фонари. Они загорятся, как только подъедут родители, и Яна сразу узнает об этом.
— А, может быть, и нет. Похоже, папа с мамой срочно вылетели на Камчатку или в Антарктиду, а про меня забыли? — с грустью сказала Яна и посмотрела на небо.
Дымчато-серое, беззвёздное оно навалилось на землю, и на сердце у девочки стало ещё тяжелее. Яна вздохнула и уже хотела вернуться в комнату, чтобы разобрать постель, как вдруг рваный край тучи озарился холодным светом.
Из небесных глубин лениво всплывала круглая Луна.
— Полнолуние! — обрадовалась Яна.
Не чувствуя себя больше одинокой, она долго смотрела на пятнистую поверхность Луны, и вскоре ей стало казаться, что она видит глаза, нос, губы, щёки.
— Колобок, да и только! — улыбнулась Яна.
От яркого сияния Луны зарябило в глазах. Яна отвернулась от окна и кулачками растёрла веки до слёз. Разомкнув влажные ресницы, она не сразу поняла, где находится.
В лунных сумерках её комната стала неузнаваемой.
В углу, там, где раньше стоял письменный стол, теперь чернел мраморный грот. Напротив него вместо стула замерло четвероногое рогатое чудище. Из его открытой пасти прямо на пол упругой струёй била вода. Кровать с розовым пологом превратилась в парусник. На его палубе с важным видом заправских моряков сидели все Янины куклы. Она точно знала, что это они. Покачиваясь, парусник медленно поплыл вдоль леса, нарисованного на стене, и лес этот тоже ожил. Его зелёная листва трепетала, в траве кто-то шуршал, а цветы истончали нежный аромат.    
— Наверное, я не заметила, как уснула, — подумала Яна. — Впрочем, это легко проверить!
Она осторожно спустила ноги с подоконника и пальцами – коснулась воды.
— В самом деле, вода, — растерялась девочка.
Она спрыгнула на пол и сделала пару шагов по щиколотку в воде. Не веря себе, Яна наклонилась и погрузила в воду обе руки.
— Тёплая. 
 И тут за её спиной кто-то пискнул. Яна обернулась и чуть не закричала – брошенный на подоконнике плед шевелился.
— Кто здесь? — испуганно спросила девочка.
Плед замер.
Стараясь быть смелой, Яна подошла к подоконнику и потянула плед на себя.  От неожиданности она едва не упала в воду.
Без тени страха и удивления на неё смотрел человечек ростом с кабачок. Да он и похож был на кабачок: узкая лысая голова, толстый животик, короткие ножки. Из одежды лишь юбка из лыка. Во рту человечек, точно лошадь удила, держал палочку с насаженным на неё широким листом. Похоже, кто-то запретил ему разговаривать. На каждой руке у незнакомца было по семь пальцев, и они крепко сжимали – рукопись мамы и папы.
Не доверяя Интернету, родители хотели завтра сами отвезти её в издательство и, шутки ради, перевязали алой лентой. Их будущая книга обещала стать настоящей сенсацией. В своей последней экспедиции мама и папа обнаружили высоко в горах никому не известное племя. И хотя наблюдать за ним им пришлось издалека и всего один день, этого оказалось достаточно, чтобы удивить весь мир.
— Ты зачем это взял?! — возмутилась Яна. — А ну, отдай!
Обеими руками она схватилась за рукопись и попыталась отнять. Несмотря на малый рост, человечек был сильным. Он не собирался упускать свою добычу. Борьба длилась долго — каждый одержимо тянул рукопись на себя. Не удивительно, что лента развязалась, и несколько листов из стопки соскользнуло на воду. В панике Яна ослабила хватку. Этого оказалось достаточно, чтобы коротыш вместе с рукописью растворился в воздухе и появился в лесу на стене. Девочка бросилась в погоню.
— Стой, не уйдёшь! — закричала она.
Электрический свет больно резанул глаза. Всё вернулось на свои места. Стол опять стал столом, стул – стулом, кровать – кроватью, только вот вода на полу никуда не делась.
В дверях комнаты стояли разъярённые родители. Они были ещё в пальто и что-то отчаянно кричали, размахивая руками, однако звуки их голосов не доходили до ушей Яны. Когда слух её, наконец, восстановился, она изменилась в лице.
— Скверная девчонка! Как тебе в голову такое пришло? Зачем ты затопила дом? А компьютеры? Их теперь можно на помойку нести! Диски, флешки – всё уничтожила! Ты в своём уме?!
Яна набрала в грудь воздуха и хотела сказать, что это не она, но слова встали колом в горле. Как назло, в этот самый момент из-под кровати выплыли упавшие в воду страницы. Словно ища защиты, они прильнули к маминым ногам.
— О, Боже! — взвизгнула мама. — Это то, о чём я думаю? Костя, посмотри лучше ты. Боюсь, моё сердце не выдержит.
Папа наклонился, и его перекосило от гнева.
— Это же наша рукопись! — заорал он так, что Яна присела от страха.
— Дорогой, спокойней, — перепугалась мама.
— Я ни в чём не виновата! — выдавила из себя Яна.
— Лгунья! Бессовестная лгунья! Давай, скажи ещё, что это проделки домового! Вот оно твоё воспитание! — накинулся папа на маму. — О какой совести ты говоришь? Да она мстит нам!
Вонзив в дочь угрожающий взгляд, папа отчеканил:
— Отдай рукопись! Немедленно!
Яна не знала, как быть.
«Если я расскажу, что её украл и спрятал в стене человечек в юбке, папа решит, что я издеваюсь над ним».
Поэтому она ответила так:
— У меня ничего нет.
— Ты ещё и упрямая, как сто баранов! — загудел в ушах папин голос. — Значит так. Не вернёшь рукопись, из этой комнаты никогда не выйдешь. Поняла? Ни-ког-да!
— До самой старости? — испугалась Яна, но папа уже отвернулся от неё.
— Пойдём, Лиза, — сказал он маме. — Кажется, аварийная приехала.
Дверь за родителями возмущённо захлопнулась. Их обвинения были такими несправедливыми! Яна зарылась лицом в подушку и разрыдалась.

Глава вторая
Выход найден

Слёзы обиды самые едкие. От них всегда распухает нос и краснеет лицо. Но Яне было всё равно.
— Кхе, кхе, кхе. Апчхи!
Услышала Яна и затаилась.
«Вернулся, голубчик? Сейчас я тебе устрою!»
Девочка осторожно приподняла голову над подушкой – и растерялась.
На спинке кровати среди кукол копошился маленький мохнатый человечек. Его спина, босые стопы и ладони обросли мягким пухом. Длинная всклоченная борода наполовину скрывала лицо. Одет он был в заплатанные штаны да кроличий треух. 
— Апчхи! — снова чихнул человечек. — Промок, продрог – простыл!
Он ловко снял с одной из кукол вязаную кофточку и натянул её на себя.
— Апчхи! Здрасьте! — кивнул он Яне, заметив недоумение на её лице.
— Здравствуйте, — пролепетала девочка. — И много вас таких?
— Каких таких? А, таких-то. Таких-то – ого-го! А-апчхи! — мужичонка вынул из кармана носовой платок, громко высморкался и протянул его Яне. — На, утрись.
— Ой, — изумилась Яна, — мой платок, а я думала, что в школе его потеряла. Откуда он у тебя?
— Да у меня такого добра – хоть отбавляй, — добродушно ответил мужичонка.
Он достал из-за спины холщёвый мешочек и начал увлечённо раскладывать вокруг себя разные вещицы.
— Вот, гляди сама. Расчёсочка синенькая. Ластик-клубничка. Пахучий! А енто носочек с камушком блестящим. Тут бусы самоцветные. Свисток. Между прочим, ладный. Хочешь, свиснуть?
— Нет, нет, спасибо, — отказалась Яна.
Широко раскрытыми глазами она смотрела на всё, что давно считала утерянным и, наконец, решилась спросить:
— А ты кто?
— Кто я? — удивился её вопросу мужичонка. — Я – Хозяин. 
— Чей хозяин? — не поняла Яна.
— Эх-хе-хе. Вот жизнь-то настала. Не уж то и впрямь обо мне не слыхала?
Яна отрицательно помотала головой.
— Девонька ты моя! Тут ведь вот какое дело. Каждый угол имеет своего Хозяина. Дом – домового, баня – баеника, хлев – хлевника, сарай – сараеника. К тебе давеча хижинник заглядывал. Испокон века так повелось. Стоит где новой постройке взяться, народец наш – тут как тут! Можжевельник воскуряем, водой родниковой стены окропляем, Хозяина из молодых выбираем. В этом вопросе, скажу я тебе, мешкать никак нельзя! Чуть зазеваешься, глядь, а угол-то нечисть заняла!
— И что тогда?
— Ох, беда. Болеть все будут, помирать. Счастья в таком углу не жди!
— А как ты к нам попал? — поинтересовалась девочка.
— Я-то? Ух-хо-хо. На этом месте давным-давно деревушка стояла.  Небольшая. Домов этак десять. Один – мой. Я там за печкой жил. Золотые времена были! Вот бабы с утречка на иконы помолятся и к печи идут. Горшками гремят, а сами кличут: «Хозяин, дедушка-домовой, иди с нами откушай». Шибко меня любили. То хлеба с солью оставят, то кашки подадут, то яйцо. Ты не думай, я в долгу не оставался. За всеми доглядывал. Лошадям гривы в косы плёл, малых деток в люльке качал, корове сено подкладывал. Эх, хорошо жили, дружно. Покуда Змий Огненный не спалил деревеньку ту. Людей-то я отвратил, успел, а вот изба пропала. Токма печь моя осталась. Лет сто, поди, прошло, покуда вот этот дом не поставили.
— Сто лет? — удивилась Яна. — А сколько же тебе?
— По-вашему – годов триста. По-нашему, — Хозяин задумался, — шестьдесят. Да, точно.
— Ой, прямо, как моей бабушке. А почему ты в шапке? Мама говорит, ходить в доме в шапке неприлично.
— Ишь, какая. Много будешь знать – скоро состаришься! — усмехнулся в бороду Хозяин. — Шапка моя непростая, в ней сила тайная.
— Как это – тайная?
— А вот так!
Мужичок сдёрнул с головы треух и мигом исчез.
— Что? Испужалась? — он вновь стал видимым. — То-то. Теперь поняла, почему я в шапке? Сниму её – иди, свищи – меня и след простыл.
 Хозяин широко улыбнулся, и из его рта выглянули два ряда чёрных зубов.
Яна насупилась.
— Всё ясно! Вот вы значит какие! — строго сказала она. — За людьми тайно подглядываете да вещи чужие берёте!
— Почему это чужие? — обиделся мужичонка. — Домой мой, значит и то, что в нём, тоже моё!
Несколько минут оба молчали.
— А ты глазастая, — захихикал Хозяин. — Это ж надо, хижинника усмотрела!
— Ничего смешного, — буркнула Яна. — Если ты – Хозяин нашего дома, то что он здесь делал?
— В гости ко мне заходил, — простодушно ответил мужичонка. — А что? К вам гости ходят, чем я хуже?
— Да разве в гостях так себя ведут? — в сердцах воскликнула Яна.  — Маме с папой компьютеры сломал! Дом затопил!
— Кто? Он? Ай-ай-ай. Вот проказник! А я-то никак в толк не возьму, отколь вода за печкой. Эх. Чуяло моё сердце, не надо было его впускать.
— Объясни это моим родителям!
— Погодь, а им-то чего надобно? — недоумённо спросил Хозяин. 
— Чтобы я их рукопись вернула. Они думают, что она у меня!
— Так он с собой её сцапал?! Ну, даёт!
Яна не сдержалась и заплакала.
— Ты это, не раскисай. Дело-то плёвое.
— Издеваешься, да? — хлюпала Яна носом.
— Зачем? Вот токмо вещички свои приберу, и что-нибудь придумаю.
Хозяин тщательно сложил все вещи обратно в мешок и закинул его за спину.
— В-общем, так, — разглаживая бороду, сказал он. — Пойдёшь к хижиннику и заберёшь у него своё добро заветное.   
— Я? К хижиннику? — не поверила Яна. — Да так разве, можно?
— Можно, можно. Я словцами не кидаюсь! — важно ответил Хозяин.
— И как я это сделаю?
Хозяин ласково посмотрел на девочку.
— Ну, туда есть разные пути-дорожки. Идём со мной – покажу, — и он поманил её за собой крючковатым пальцем с жёлтым ногтём.
По-хорошему, Яне стоило всё обдумать, но она слишком боялась родительского гнева и не могла надеяться на то, что они ей поверят. 
Заговорщики вышли из комнаты. Голоса родителей и ещё один мужской, наверное, сотрудника аварийной службы, доносились из кухни. Оттуда к входной двери тянулся толстый, гармошкою, шланг. Он ритмично вздрагивал и жадно тянул воду с пола.
— Нам туда, — шепнул Хозяин и указал Яне на лестницу в конце коридора, ведущую на чердак.
На стенах коридора висели ритуальные маски. Папа начал коллекционировать их ещё в студенческие годы и привозил отовсюду: из Сибири, Китая, Индии, Африки, Латинской Америки, Шри-Ланки.
Следуя за Хозяином, Яна не сводила с него глаз, и потому не заметила, как большая синяя маска Демона Смерти облизнула длинным языком кроваво-красные губы, а у ярко-оранжевой мифической птицы Гаруды в чёрных зрачках блеснул зловещий огонёк.

Глава третья
На пути к цели

Чердак – любимое место игр Яны – представлял собой нежилое помещение с наклонным потолком. Здесь отбывали ссылку долговязый торшер с рваным абажуром, плетёное кресло без ножки, большое старое зеркало, стремянка, мешок с игрушками. Недавно к этой дружной компании добавился старый диван. На стальной трубе в полотняных чехлах висела летняя одежда. От моли её защищали развешенные повсюду пучки лаванды.
На чердаке Яна знала каждый уголок, но сейчас он показался ей чужим и враждебным.
— Что стоишь, как вкопанная? Давай, двигай сюда стремянку, — скомандовал Хозяин.
Алюминиевая стремянка была лёгкой, и Яна без особых усилий установила её точно под мансардным окном.
— Лезь! — распорядился Хозяин.
— Куда? — не поняла Яна.
— Известно куда – на крышу!
— На крышу?! Зачем?
— Вот, глупая девчонка! Тебе писанина нужна?
— Нужна.
— Значит, лезь!
— А причём здесь, — задать вопрос она не успела – мужичонка снял шапку и пропал.
«И что у них за манера такая, исчезать в самый не подходящий момент! — возмутилась Яна. — Никакого воспитания!» 
Задрав голову, девочка посмотрела на чёрный квадрат оконного проёма. Лазить на крышу ей уже приходилось. Это случилось в первую неделю её знакомства с домом. В это время Яна с упоением читала «Малыша и Карлсона» Астрид Линдгред, и когда мама испекла аппетитные плюшки, Яна не удержалась, прихватила с собой штук пять и, пока никто не видел, отправилась поедать их на крышу. Взирая с высоты на окрестные дома, лохматые кусты и деревья, Яна ощутила в себе необъяснимый восторг и поклялась, что когда вырастит, обязательно обзаведётся маленьким домиком на какой-нибудь крыше.   
— Лиза! — вопль отца поднял пыль на чердаке. — В комнате её нет! Она ушла без разрешения! Ну, всё. С меня хватит. Сейчас я с ней разберусь!
Яна услышала решительные шаги отца и мигом поднялась по стремянке к мансардному окну. Резким рывком она опустила щеколду и откинула раму.
Морозный воздух ворвался на чердак. В тонкой ночной сорочке и тапочках на голую ногу Яна ощутила его холодное прикосновение и мурашки побежали по её телу. Девочка остановилась. Однако воображение успело нарисовать ей страшную картину наказания, и Яне стало, безумно жаль себя.
— Раз эта рукопись им всего дороже – я верну её! 
Яна перекинулась на заснеженную крышу и, цепляясь за черепицу, поползла к гребню . От волнения и усилий она даже вспотела.
— Давай, живо, поторапливайся! — подгонял её Хозяин.
До него оставалось совсем немного, как вдруг нога Яны потеряла опору. Обдирая ладони и колени, девочка заскользила вниз по склону с крыши. Не успей Хозяин схватить её за рукав, она точно сорвалась бы.
— Спасибо, — Яна с трудом перевела дыхание. — А ты сильный.
— Пустяки! У нас вся порода такая. Мал, да удал называется, — улыбнулся Хозяин, довольный тем, что его похвалили.
Яна присела отдышаться, а мужичонка вновь исчез и показался на оголовке трубы. Одним махом он скинул с неё дымник  и поманил Яну к себе.
Руки и колени девочки до сих пор дрожали. Теперь она не спешила. Ещё немного усилий – и Яна ухватилась за трубу.
— Уф, а теперь, что делать?
— Садись. Сюда вот, — и Хозяин показал на край печного колодца.
Яна аккуратно перебросила одну ногу за другой внутрь дымохода и села. Ей было не по себе. Зато Хозяин, как ни в чём, ни бывало, рылся в своём мешке.
— Нашёл-таки! Держи, — и он положил в её ладонь маленький узелок.
— Что это? — удивилась Яна.
— Снадобье, — непринуждённо ответил мужичонка. — Ты вон, вишь, какая большая выросла. Ненароком застрянешь.
— Где застряну? — растерялась Яна.
— Там, — ответил мужичонка и ткнул пальцем вглубь трубы.
Яна с недоверием заглянула в чёрную дыру. Темнота потянулась ей навстречу и засопела. Ошеломленная, девочка в конец растерялась.
— Да ты не бойся! Станешь махонькой, как я, проскочишь – не заметишь, — промурлыкал Хозяин.
— Так это и есть твоя дорога к хижиннику? — догадалась Яна, и её затрясло от волнения. — А, может, ты сам заберёшь у него рукопись? Вы же знакомы.
— Нет, нет, нет! — категорично заявил Хозяин.
— Хочешь, я подарю тебе за это жемчужные бусы?
— Нет! Чур, меня!
— Шарфик со стразами?
— Не уговаривай! Я свой угол без присмотра ни за что не оставлю! У меня этот, как его, принцип такой!
Яна сникла.
— А потом? — спросила она.
— Что потом?
— Как я верну себе рост? 
— Ах, вот ты о чём! — Хозяин, не спеша, отгрыз заусенец на пальце. — Посмотришь на своё отражение и станешь прежней.
— Всего-то? — не поверила Яна.
— А ты думала? — крякнул мужичонка. — Чего жизнь-то усложнять!
—  И домой вернусь сразу?
— А как же! Откуда выйдешь, туда и войдёшь. 
Яна всё ещё сомневалась.
— А что в узелке? — спросила она.
— Липов цвет.
— Липов цвет? Странно. Он же от простуды.
Нерешительно девочка потянула узелок за уголки. Там лежал маленький шарик, скатанный из воска и липовых цветков. Яна поднесла его к лицу, чтобы понюхать, как вдруг её дыхание перехватило.
              В голове поселился рой пчёл.
                Перед глазами замельтешили солнечные зайчики.
   Яна почувствовала нестерпимую боль в костях.
Всё вокруг неё начало расти.
Дымоход расширился.
      Яна не удержалась на его краю,
потеряла равновесие и — провалилась в пустоту.
— Ты там, того, не задерживайся! — как ни в чём не бывало, крикнул ей вслед Хозяин. — Хватай писанину и назад!
Из мансардного окна высунулось бородатое лицо.
— Ой-ёй-ёй, — мужичонка притаился за трубой.
Лицо с досадой посмотрело по сторонам.
— Вот, паразиты! Так и знал, что они на всё пойдут ради денег. Хорошо ещё ребёнка не тронули. Яна! Яна, ты где! Вылезай, немедленно! Нам надо поговорить.

Глава четвёртая
Непредвиденные обстоятельства

Яна кубарем летела в пропасть.
«Мамочка родная, зачем я пошла за Хозяином?! Зачем полезла на крышу? Зачем я вообще послушала его? Что теперь будет со мною?! Лучше бы меня отругали родители, отшлёпали, месяц не пускали гулять, год не давали играть в компьютер – всё, что угодно, только не это».
— Помогите! — закричала она в пустоту.
На каменной кладке проступила искрящаяся соль. В её бледно-голубом мерцании Яна заметила вокруг себя странные узоры. Они создавались путём уплотнения воздуха и быстро сменяли друг друга – ведь Яна падала вниз.
Невиданная живопись понравилась девочке. Она раскинула руки и теперь парила в трубе, словно осенний листок, сорвавшийся с ветки.
«А здесь нельзя сказать, что страшно, — подумала Яна. — Вот таких человечков я уже видела. Это – наскальные рисунки с Онежского озера. Их нашли родители в прошлой экспедиции. И этот орнамент мне знаком. Он вышит на полотенце с Ладоги. Красные кони перевозят солнце в страну вечных льдов. Странно, как они сюда попали?»
Ответить на этот вопрос Яна не успела, потому что просторный туннель внезапно сузился. Воздух спрессовался, обступил её тело с головы до ног и потянул назад.
Яна запаниковала. Её взгляд лихорадочно заскользил по стене, и она увидела в ней круглое отверстие. На лету девочка ухватилась за откос, подтянулась и с радостью ощутила под животом холодный пол. Но уже в следующий миг её посетила страшная догадка, от которой в жилах застыла кровь.   
«Вот, глупая! Как я теперь к хижиннику попаду? Дорога-то была одна! И о чём только думала моя голова?»
Ситуация складывалась непростая.
Осторожно Яна выглянула из своего укрытия. Гикая и стеная, мимо неё мчался горячий вихорь. Видимо, это папа затопил печь, чтобы просушить мокрые ковры и книги.
Путь к хижиннику был отрезан.
От безысходности, Яна прислонилась к холодной стене и заскулила, словно побитая собака.
«Что же мне делать? Ждать или куда-то податься? Я – одна. И мне страшно».
Как известно, слезами горю не поможешь. Надо было принимать решение.
— Хватит ныть! — строго сказала себе Яна. — Что вышло, то вышло. Выход должен быть всегда, если только нет тупика.
Касаясь ладонями шершавой стены, Яна тронулась в путь. Иногда ей приходилось двигаться на четвереньках, иногда ползком, но это не беда. Большего всего её сейчас пугала неизвестность. Ведь туннель, рано или поздно, должен был кончиться. Только где?
Прошло минут двадцать. Спина и шея затекли от неудобного положения. Колени саднили. В серой мути сумерек зрение потеряло остроту. Неожиданно Яна задела рукой что-то гладкое и прохладное. С тонким писком стайка летучих мышей чёрным облаком снялась с места и, шурша кожистыми крылышками, удалились за угол.
Яна громко вскрикнула.
Далёкое эхо нехотя ответило ей её же голосом в разных тональностях.
От страха сердце девочки выбивало марш. Из-за его звонких ударов Яна не сразу расслышала цокот копыт.
Какое-то животное, слепо спотыкаясь в густой мгле туннеля, останавливалось и снова начинало движение – в её сторону!
«Кто это возможно? — опешила Яна. — Как оно попало сюда?!»
Зверь фыркнул почти рядом.
«Беги!» — скомандовала себе девочка и бросилась вслед за крылатыми обитателями лабиринта.
В горле пересохло. Путаясь в подоле ночной сорочки, Яна добралась до поворота и увидела спасительный просвет. Собрав последние силы, она устремилась к нему, как вдруг споткнулась и со всего маху упала в тёплую, прозрачную воду.
В полном недоумении она сидела по грудь в тёплом душистом водоёме и пыталась понять, что же с ней произошло.
Во-первых, и это её обрадовало, — Яна отразилась в воде и выросла.
Во-вторых, и это её огорчило, — никаких хижин вокруг не было и в помине.
В-третьих, оглядевшись, она заметила, что пруд плотным кольцом обступали ивы.
В-четвёртых, и это самое удивительное, — с узких и длинных, как языки, листьев ив срывались капли. Они ударялись о водную гладь пруда, и тот недовольно морщился.
Непонятно с чего, Яна вдруг сказала:
— Доброй ночи!
Но вокруг было светло, и она поторопилась исправиться:
— Доброе утро! Или, быть может, день?
— Какое ж оно доброе? — проворчал кто-то.
Яна присмотрелась и увидела под густой кроной ив понурые лица деревьев.
—  Не сочтите за невоспитанность, и за любопытство тоже… Вы плачете?
— Ты что, ослепла? Сама не видишь? — услышала она грубый окрик слева от себя.
— Вижу. А в чём дело?
— Наши дни сочтены, — пожаловалась ива справа. — Нам – конец.
— Да вы что? — испугалась Яна. Судя по всему, речь шла о смертельной опасности.
— До чего же вы мне надоели, сил моих нет! Не слушай их, — звонко сказала ива, кора которой отливала огненно-красным. — Они всегда паникуют раньше времени.
— Я не совсем вас понимаю, — учтиво сказала Яна. — Что у вас происходит?
— Синий мрак – нам враг, — и ивы, левые да правые, разрыдались пуще прежнего.
В конец запутавшись, Яна с досадой вздохнула.
 — Это Эвиал во всём виноват, — вкрадчиво сказала ей белая  кувшинка. — Он открыл тайну людям-птицам.
— Кому? — переспросила Яна. — Какую тайну? Расскажите, пожалуйста.
Но тут совсем близко предупредительным выстрелом прогремели медные тарелки.
— Какой ужас, это они! Они нашли нас. Прячься скорее! — и кувшинка с головой нырнула под воду.
Времени на раздумье не осталось. Яна быстро покинула пруд и влезла на иву с красноватой корою, чтобы спрятаться в её кустистых ветвях.
Из леса, расположившегося поблизости, вышел невысокий человек с большим горбом на спине. Он беспрестанно шевелил жабьим ртом и ритмично ударял тарелками.
— Вот он – Эвиал, — услышала Яна над собой тихий шелест ивы. — А рядом с ним – Шершун!
Вперевалочку за Эвиалом шёл дракончик. Ростом он был невелик – примерно, с дога, но челюсти имел мощные. Его маленькие красные глазки ничего не упускали из виду. Синие язычки пламени так и норовили вырваться наружу из зубастой пасти.
В траве кто-то шевельнулся. Дракончик резко остановился, повернул остроконечную голову и, не раздумывая, опалил, сам не зная кого.
Потрясённая его жестокостью Яна упустила из вида появление трона.
Рядом с прудом под чёрным балдахином с чёрными шёлковыми кистями гордо восседал высокий худой мужчина в чёрной одежде. Золотые фибулы в форме птиц удерживали на его плечах чёрную накидку из вороньих перьев. Длинные чёрные волосы и бледное лицо поражали контрастом, большие чёрные глаза – наличием третьего века.
— Человек-птица, человек-птица, — зашептали ивы. 
Тем временем тропинка от леса до водоёма заполнилась перекатывающейся каменной массой. Яна пригляделась. На первый взгляд – обыкновенные булыжники, которыми мостят дороги, однако действия их были на удивление осознанными и слаженными.
— А это кто? — тихо спросила Яна и указала на камни.
— Брусчатники. Они живут в горном ущелье. Краак нанял их на службу, и теперь от них нет никакого слада!
— Твоя правда, кумушка, — всхлипнула ива справа.
— Ничего, и под лежачий камень вода течёт! — бодро сказала красноствольная.
— Ага! Вот сделают они запруду, посмотрим, как ты запоёшь, когда в болоте гнить начнёшь! — возразила ей ива слева.
— Да я от ваших слёз быстрее сгину! — парировала оптимистка.
Стон отчаяния прервал их перепалку. Он пронёсся над деревьями, и слезинки разом выступили на всех листьях. Маленькими бусинками они задрожали на самых их кончиках, и это скорбное ожерелье хрустальным блеском осенило и без того меланхоличные ивы. 
Яна забеспокоилась. Ей не терпелось узнать, что так огорчило деревья, и тайком она выглянула из-за веток – напротив трона стояло пять абсолютно одинаковых дракончиков.
«Ничего себе. Как это он так?» — не поверила своим глазам девочка.
— С ними зеркальники! Это – конец! Опаснее их, нет никакого на свете! — запричитали ивы.
— Почему? — спросила Яна.
— У них нет собственного тела, мыслей, семьи, дома. Они никого не любят и ничем не дорожат! Короче, грибы-паразиты!
— Всемогущий Краак, — квакающий голос горбуна заставил Яну вздрогнуть. — Ваши приказанья?
— Тебе самому не надоело спрашивать одно и то же? Проверь пруд, — в раздражении бросил Краак.
— Слушаюсь, мой господин, — Эвиал раболепно склонился и попятился.
Жестом он призвал дракончиков к себе. Отойдя от Шершуна, они тотчас утратили плотность и стали прозрачными, как стекло. Сквозь него Яна увидела Эвиала. Также стремительно просвет затянулся, и перед взором девочки предстали четыре точные копии горбуна. Выстроившись в ряд, хищной гусеницей Эвиал и его двойники направились к пруду.
Человек-птица заметно нервничал. Его тонкие ноздри вздрагивали. Он беспрерывно потирал лоб.
«Чего им нужно?!» — недоумевала Яна.
От опасения быть обнаруженной она сильнее вжалась в ствол ивы и к своему удивлению почувствовала, что увязает в нём. Её лицо, ноги, руки, спина покрылись корой. На носу выросла веточка с листиками.
«С ума сойти! Размером с домового была! Теперь стала деревом! Толи ещё будет!»
Эвиал и зеркальники вплотную подошли к плакуньям. Чтобы расчистить себе дорогу к пруду, они стали грубо ломать ветви. Ивы возмутились и, скрутив не прошеных гостей, подвесили их над землёй вниз головой.
Краак Всемогущий вскочил с трона.
— Некчёмыши! Как вы мне надоели! — прохрипел он. — Всё нужно делать самому! Барбабака! 
Заклинание подействовало мгновенно – прудик сковало толстым слоем льда. Ивы растерялись и беспомощно опустили ветви. Падая вниз, Эвиал ударился об острые спины брусчатников, а зеркальники мгновенно переняли их облик.
— Шершун, оставляю их тебе! Я устал, — Краак скривил губы и, запахнув полы чёрного плаща, властно кивнул своей свите.
Каменные человечки безропотно подняли трон и, перекатываясь, понесли его обратно в сторону леса. Волоча ушибленную ногу, Эвиал засеменил следом.
— Ваши предложения, крошки? — Шершун с усмешкой смотрел на ивы. — Чего же вы молчите? Фантазируйте! Что я сейчас сделаю с вами?
Плакуньи, молча, ждали приговора.
— До чего с вами скучно! Ловите.
Шершун глубоко вдохнул, широко распахнул зубастую пасть и с громким рёвом изрыгнул на ивы мощную струю пламени, выжить после которой не было ни малейшего шанса. Плакуньи вспыхнули. Довольный собой дракончик повернулся к ним хвостом и, насвистывая весёлый мотив, направился догонять своих.
Яну охватил жар. Веточка, которая выросла у неё вместо носа, начала обгорать. Яна потянулась к ней, чтобы сбить огонь, и вырвалась из объятия ивы.

Глава пятая
От добра добро

Жмурясь и кашляя от едкого дыма, Яна отбежала за пределы огненного кольца. С болью она смотрела, как дерзкое пламя бесстыдно потешалось над плакуньями: срывало с них листву, оголяло стволы, лакомилось макушками. Ивы отмахивались от него, но чёрных обугленных веток становилось всё больше и больше. Положение казалось безнадёжным. Яна знала, что обычно пожары тушат водой. Только где же её взять, раз пруд подо льдом? И тут девочку осенило.
— Слёзы! Ну, конечно, нужны слёзы! Скорее вспомните о чём-нибудь грустном! — закричала она ивам. — Вас предали! Вы погибаете! Неужели вам не жалко себя?!
Рискуя обжечься, Яна подбегала к каждому дереву и умоляла подумать о страшной беде. Она бередила больную рану, и, мало-помалу, добилась своего: плакуньи обмякли, перестали отбиваться и все разом заплакали. Слёзы сделали древесину влажной. Злобно шипя, огонь обращался в дым.
Горячие струйки растопили лёд. Белые кувшинки вынырнули из воды и с громкими возгласами приветствовали ивы как победителей, но те отказывались признавать свою заслугу и низко кланялись Яне.
— Спасибо тебе, милая девочка, — наперебой благодарили её счастливые плакуньи. — Ты спасла нам жизнь! Мы никогда не забудем твоей доброты.
Смущённая Яна стояла на берегу. Её волосы спутались, ночная сорочка потемнела от копоти и в некоторых местах порвалась. При других обстоятельствах это её сильно огорчило бы. Однако сейчас мысли Яны занимал один единственный вопрос: как вернуться домой?
— Что с тобой? — окликнула её ива с красноватой корой. — Ты не рада? Мы победили!
— Нет, что вы! Это здорово. Я не зря заблудилась, правда? Просто, я. Я. Я хочу домой, к маме и папе, — и Яна не удержалась, расплакалась, и слёз её оказалось ничуть ни меньше, чем у плакунь.
— Бедное дитя, прости, нас, — растерялись ивы. — Ты нам нравишься, очень, но нам известно лишь то, что мы видим. И не ведомо то, где нас нет. 
— Главное, не падать духом! — вставила свою реплику ива-оптимистка.
Она пострадала в огне более всех остальных, а задора не теряла.
Девочка устало опустилась на большой камень, предварительно оглядев его – не брусчатник ли?
— Я шнаю, что делать, — прошепелявил вдруг кто-то у неё за спиной.
Все обернулись. Камыш в золотом пенсне на длинном носе важно покачивался на одной ноге. Ивы и кувшинки удивлённо переглянулись. Сколько они себя помнили, камыш-отшельник всегда держался в стороне.
— Ты – храбрая девочка. У тебя доброе щердце. Я пожвал щуда штрекотников. Шкоро они будут.
— Стрекотников?! — воскликнули ивы. — Какая прелесть!
Стрекотников ждали в молчании. Никто не знал, с какой стороны они появятся.
Белая кувшинка, не в силах сдержать любопытства, уж больно ей хотелось увидеть стрекотников первой, юлой вращалась на месте и никакие уговоры остановиться, на неё не действовали.
Вскоре с юга повеял тёплый ветер. Серый пепел легко оторвался от земли и закружился над ними. Яна прикрыла глаза ладонью, а когда отняла её, то увидела огромных, почти с себя ростом, стрекоз.
Их большие, прозрачные крылышки переливались всеми цветами радуги и развевались у них за спиной, словно накидки. Золотые камзолы, отделанные тонким зелёным кантом, ладно сидели на грудках и брюшках. На поясе у каждого висел кинжал. Его рукоять покрывали изумруды, ножны – сапфиры. Изящные головки стрекотников украшали золотые ободки с искусно выгравированными именами.
От восхищения Яна открыла рот, позабыв о словах. Красавцы с благородной осанкой тоже ничего не говорили. Они внимательно рассматривали девочку большими широко поставленными фасеточными  глазами, в которых Яна увидела много-много себя.
Стрекотники держались квадратом. Каждый из них точно знал своё место и строго соблюдал границы.
Первый ряд занимали музыканты. Они беспрестанно пестовали и поглаживали маленькие валторны. Вдруг из раструба одной из них вывалилась и заголосила басом похожая на упитанного морского конька нота. Следом за ней из другой валторны выпрыгнул и тоненько загудел худой конёк. На мелодию эти звуки похожи не были, скорее, на сигнал. Низкая нота, судя по всему, возвещала угрозу. Высокая – отсутствие оной. Интервалы между нотами заметно уменьшались. И, наконец, достигли желанной примы.
Как только это произошло, с лёгким звоном перед Яной возник король стрекотников. Увенчанный хрустальной коронкой, в блестящих серебряных латах и в королевской мантии он был очарователен.
— Стрекотал Пятый, — представился король.
Его звонкий голос резонировал, как это обычно бывает у роботов.   
— Яна, — сказала девочка и на всякий случай сделала глубокий реверанс.
— Человеческое дитя? Как ты здесь оказалось?
— Начну с самого начала, — выпалила Яна. — Хижинник был в гостях у Хозяина и украл рукопись моих родителей. Они путешественники и пишут всякие истории. Я решила её вернуть. Послушалась Хозяина. Сделалась маленькой и упала в дымоход. Потом вихорь, летучие мыши, какой-то зверь. Я побежала. Провалилась в пруд. А тут Краак.
Стрекотал Пятый вежливо остановил её.
— Замечательно! Так чего же ты хочешь?
— Домой, — не раздумывая, ответила Яна.
— Домой? — удивился король. — Разве рукопись уже у тебя?
— Нет. Она мне не нужна больше, — уверенно сказала девочка.
— Вот как?
Стрекотал Пятый немного помолчал, а потом сказал, взвешивая каждое слово.
— Твоих родителей не было дома, когда случился потоп. Они обвинили в этом тебя, потому что ожидали твоего недовольства. Ты испугалась их гнева и пришла сюда, чтобы вернуть их доверие.
— А как вы это узнали? — поразилась Яна.
— Очень просто. Мы, стрекоталы, обладаем способностью видеть события такими, какие они есть на самом деле.
— Вправду?
— Ваш род называет себя «человеком разумным», — продолжал король. — Правильнее было бы сказать – «человек эмоциональный». Эмоции – это ваша сила, и ваша слабость. Поддаваясь им, вы искажаете действительность.
— Ну вот. Я совсем запуталась.
— Хорошо, скажем так: твои обиды мешают тебе любить и чувствовать любовь к себе мамы и папы. То же самое происходит с их стороны. Обижаясь друг на друга, вы теряете доверие. Рукопись, действительно, много значит для них, но, знай, ты им – всего дороже.
— Вы уверены? — на глазах Яны появились слёзы.
— Слово короля!
Яне стало нестерпимо грустно и ужасно стыдно за себя. Она вспомнила счастливые моменты из жизни своей семьи, и их оказалось не так уж мало.
— Я поняла, — робко промолвила Яна. — Надо стараться всё объяснять. 
— Правильно! Будь искренней и нужные слова найдут тебя сами.  — Стрекотал Пятый ласково улыбнулся. — К тому же обижаться понапрасну небезопасно.
— Почему? — удивилась Яна.
— Разве ты не знаешь, что от этого случаются ураганы, наводнения и землетрясения?
— В школе нам рассказывали о природных явлениях, но по-другому, — сказала Яна с недоумением.
— Я так и думал. Вам объясняли последствия, а не причины. Люди – самый распространённый на Земле вид. Выбросы их отрицательной энергии скапливаются в атмосфере, как капли в тучи, и тогда происходят ужасные катаклизмы. Чтобы их избегать, людям нужно всего лишь любить друг друга и беречь, — Стрекотал Пятый коснулся девочки пушистой лапкой. — Я не помогу тебе вернуться домой.
От этой новости у Яны перехватило дух.
— Значит, я останусь здесь навеки?
— Ну, что ты! Выход есть: тебе помогут хранители тайн.
«Опять тайны? Отчего их здесь так много?» — подумала Яна, но вслух ничего не сказала. 
— Хранители тайн живут в фиолетовой роще, — продолжал король, не спуская с Яны фасеточных глаз. — Их вид немного не обычен. В смысле, они больше похожи на тебя, чем на нас. При встрече хранители тайн испытают тебя виноградиной. Таков их закон. У плохого человека виноградина морщится до изюма. И тогда его хватают и пеленают в кокон, из которого невозможно выпутаться. У хорошего человека виноградина превращается в гроздь, и хранители тайн исполняют любое его желание! Это то, что нужно! За миллионы лет в фиолетовую рощу забредало много разных людей. Например, Леонардо да Винчи. После своего возвращения он сделал столько инженерных открытий – всех не перечислить!   
— Я не хочу в кокон! — перебила его Яна.
— С чего ты взяла, что он тебе грозит? — удивился Стрекотал Пятый. — Ты такая маленькая, милая девочка!
На щеках Яны проявился стыдливый румянец. Сделав над собой усилие, она призналась.
— Вы меня не знаете. Я бываю капризной. Жадной. Сгоряча могу обидеть. Лгу, когда страшно сказать правду. Может быть, придумаем что-нибудь ещё?
И тут из-за леса к королю подлетел небольшой отряд стрекотников в коричневых камуфляжах. И хотя их наряд выгляд скромнее, чем у свиты Стрекотала Пятого, кинжалы с драгоценными камнями и золотые ободки с именами были и у них.
Низко поклонившись королю, старший отрапортовал:
— Местонахождение Краака обнаружить не удалось. Всюду рыщут брусчатники и зеркальники. Свободный коридор сужается. Надо торопиться.
— Спасибо за риск и службу, — поблагодарил Стрекотал Пятый отважных воинов-разведчиков.
— Послушай меня, — вновь обратился он к Яне, — я понимаю, чего ты боишься. И мне кажется, что если ты знаешь свои недостатки, и они тебя не радуют, то, в конце концов, ты избавишься от них. Уверен, всё будет хорошо. Хранители тайн помогут тебе. Вот увидишь, скоро ты будешь дома.
Стрекотал Пятый взял Яну за руку.
— Пойми, другого пути нет. Краак замыслил ужасное! 
— Точно! Он что-то ищет! — высказала свои подозрения красноствольная ива.
— К сожалению, ты права, — подтвердил король. — Мы следим за ним уже несколько дней… Милое дитя, решайся! Мои слуги доставят тебя к хранителям тайн быстро и надёжно. Всё будет хорошо.
Широким жестом Стрекотал Пятый указал на стрекотников.
Так вот в чём секрет их строгой комбинации: к пояску каждого стрекотника была привязана тонкая нить, соединяющаяся с почти невидимой паутинкой.
Яна недоверчиво окинула её взглядом. Нерукотворное полотно робко дрожало на ветру.
— Эта ткань самая прочная на свете! — убеждал Стрекотал Пятый. — Не веришь – проверь!
Яна подошла ближе и потрогала паутинку.
— Надо же, — поразилась она, — совсем не липкая и такая мягкая, будто бабушкина шаль!
Яна попробовало порвать нити, но у неё ничего не получилось.
— Никогда бы не подумала, что такое возможно! — сказала Яна.
— Теперь представь, как много интересного есть в мире, чего ты ещё не знаешь. Скоро стемнеет.
— Хорошо. Я согласна! Вперёд, к хранителям тайн!
Стрекотал Пятый отдал приказ, и стрекотники тотчас опустились над землёю так, чтобы Яна смогла удобно устроиться на необычном ложе.
— Здорово! Я как в гамаке у бабашки на даче.
— Был рад помочь тебе, — сказал король. — А сейчас нам пришла пора проститься. Удачи тебе, милое дитя! Старайся больше не поддаваться негативным эмоциям!
— Не буду! — заметно повеселев, воскликнула Яна. — Спасибо вам всем и до свидания!
— Не поминай нас лихом! — зашелестели плакуньи.
— Прощай! — громче всех кричала ива-оптимистка и махала обугленной веткой.
— В добрый путь! — пожелала кувшинка.
— Шастливой дорошки! — шепеляво попрощался камыш.
По команде короля стрекотники взвились в небо. Их ровный стрёкот и плавное покачивание паутинки убаюкали Яну. Сладко зевнув, девочка закрыла глаза.
— Попутного ветра! — тихо произнёс Стрекотал Пятый.
С лёгким звоном он исчез также внезапно, как и появился.