Приключения маминой Сибирячки - 3

То, что эта поездка будет далеко не такой благополучной, как в прошлом году, я подозревала давно. С самого начала всё шло как-то не так, как хотелось бы. За зиму закрылся филиал агентства, где нам подбирали тур в прошлый раз – эти славные девочки сидели непосредственно в нашем доме и трудились не за страх, а на совесть. В другой фирме, тоже неподалёку, сотрудницы долго и странно на нас смотрели, нехотя вникая в наши запросы.  Работали они примерно так, как принято на востоке – по солнечным часам, и попали мы к ним только с третьего раза. Объясняться было ещё сложнее: казалось, что они способны продать нам только то, с чем сами лично знакомы. Непонимание того, зачем второй раз ехать в отель, понравившийся по прошлому году, и лететь именно той авиакомпанией, которая, по нашему опыту, вполне заслуженно имела наилучшие отзывы в Интернете, было безграничным. Впрочем, в итоге эти девочки оказались правы почти во всём…

К поездке мы готовились основательно: ещё осенью пытались (правда, безуспешно) списаться с отелем, зимой рассчитывали сроки и делали финансовые прикидки, а за воплощением наших желаний явились в сезон весенних скидок. В начале апреля были окончательно оговорены и количество дней, и чартер, и трансфер. Мы оплатили все заранее продуманные неудобства, начиная с дорогого, но более надёжного перелёта, доставку в отель (поскольку с нашим индивидуальным графиком отдыха до группового трансфера «не дотягивали»); не забыли даже страховку от «не вылета» – на случай чьей-нибудь серьёзной болезни… До поездки-то ещё три месяца, мало ли что может произойти.
В конце мая нежданно-негаданно выяснилось, что моя всю зиму через пень-колоду хворавшая мама больна раком. Врачи отвели ей полгода.
Никто из нас толком не мог поверить в это, разве что, кроме неё самой. Во всяком случае, в любую свободную минуту она пыталась прислушиваться к себе.
Вообще, с людьми её типа договариваться о чём-либо крайне трудно, а разговор по душам, кажется, и вовсе невозможен, хотя я, наверное, полжизни потратила на безуспешные попытки до неё достучаться. Набор клише и типовых реакций вместо собственного мнения при отсутствии рефлексии у людей, подобных ей, оборачивается катастрофической непрошибаемостью во всех областях, кроме той, где по проторенной дорожке взад-вперёд катается такой танк. На манёвры вроде «шаг влево – шаг вправо» он в принципе не способен, зато встроенные матрицы держатся крепко и очень долго, определяя неразвивающееся сознание. Возможно, именно поэтому зерно сомнения, волею случая попадающее в любую из прорех, неизбежно имеющихся в подобной структуре, быстро и просто уничтожает её, продолжая на благодатной почве свободно и безнаказанно разламывать эту щель, корёжа заодно и всё близлежащее. Но, во всяком случае, я твёрдо знала одно: пока мама чем-то основательно занята и у неё недостаёт времени за обдумывание негатива и простраивание туманных перспектив, болеть ей будет просто некогда.
Пока мы с мужем не собрались в отпуск, мама вместе с отцом пасли Дениску на даче. Пороть горячку никто не собирался: по причине неоперабельности опухоли торопиться ей было решительно некуда; от химиотерапии она, поразмыслив, отказалась, так что планы внутри семьи были примерно следующие: двухнедельное обследование во время нашего отсутствия, а затем – остаток лета на даче, которую она собиралась мне официально подарить.
Словом, дел было много, и, самое главное, до последнего момента у нас всё как-то «не клеилось». Как будто мы делали всё вполсилы, а, может, и нехотя. Возможно, конечно, мы просто слишком устали друг от друга, чтобы ждать ещё чего-то хорошего от этого совместного отпуска. Но сыну был необходим морской воздух, да и вложенные деньги обязывали нас всё-таки постараться расслабиться и получить удовольствие от предстоящей поездки.

Но окончательно я убедилась в том, что все мои смутные сомнения себя оправдают, за несколько дней до отлёта. Мне приснился вполне недвусмысленный сон, а уж чему-чему, но снам я верю гораздо больше, чем даже собственной памяти. Не говоря уже про всё остальное. Сон был про то, что по приезде в отель мы пошли в ресторан и обнаружили, что на всех витринах, ломящихся от обычных местных вкусностей, лежат ценники. В самом прямом смысле: хочешь нормально поесть – плати, и немало. Даром же можно получить только нечто совсем простое и невкусное, да ещё и уже остывшее… Вот тебе и «всё включено»! Я, конечно, начинаю рыдать – как обычно во сне, от всей души – муж безуспешно пытается меня успокоить, и, видя это безобразие, к нам подходит прошлогодний метрдотель, очень симпатичный турецкий дядька. Он быстро сечёт ситуацию, улыбаясь, заверяет нас, что быстро решит проблему и подзывает официантов. Они переговариваются и отводят нас по служебной лестнице наверх, в комнату для персонала. Там нас ждут два гида, из которых мне почему-то хорошо запоминается один – высокий блондин, похожий на актёра из советского фильма про Джека Восьмёркина; они, в свою очередь,  озабоченно советуются и с досадой объясняют про сговор менеджеров отеля с какой-то российской страховой компанией. С кем-то что-то выясняют на повышенных тонах, и вот нас уже с улыбкой сопровождают обратно, заверяя, что теперь всё будет в порядке. Забегая вперёд, скажу, что это «No problem» потом сопровождало нас постоянно.