Приключения маминой Сибирячки - 4

00:39 В полночь отходит последний поезд-экспресс до аэропорта. Купив билеты и поболтавшись перед закрытыми вожделенными дверями вокзала-дворца без четверти двенадцать получаем право зайти на платформу. Походя любуемся уникальной крышей – творением талантливого советского архитектора – и поезду будущего, нет, уже настоящего: такому обтекаемо-величественному, призывно горящему в темноте жизнеутверждающей зелёненькой надписью. Бьют часы, все фальшивые Золушки превращаются обратно в тыквы, а наш электровоз трогается с места. Пошёл отсчёт нашему долгожданному отдыху. Приходит полненькая симпатичная проводница в строгих очках, чем-то похожая на нашу любимую воспитательницу из сада и начинает проверять билеты. По окончании процедуры компостирования убираю свой проездной клочок бумаги в кошелёк и пытаюсь сделать то же самое с остальными. Куда там! Сын начинает орать, что он положит билет непременно к себе в рюкзак (где в итоге оказываются абсолютно все использованные проездные, кассовые чеки и всё остальное, с чем можно играть «в магазин» или «в автобус», а супруг в свою бумажку вцепился мёртвой хваткой. Мне кажется, что он спит на ходу, но он достаточно внятно объясняет, что далеко проездной документ убирать бессмысленно, поскольку всего через час нам придётся совать его в турникет аэропорта, а в нагрудном кармане он может помяться. Ну ладно. Я фотографирую сына, довольно сидящего напротив меня в удобном мягком кресле, пристраиваю мужнин чемодан так, чтобы он не падал, отчего, споткнувшись об него, падает уже сам муж, пишу прощально-радостные смс-ки бодрствующим подругам, раскрываю книжку и достаю из пакета яблоко. Яблок, а также помидоров и вообще, того, что лежало в холодильнике к моменту отъезда и что невозможно было оставить там до возвращения, у нас с собой полно. И всё это надо съесть до отлёта, поскольку за границу собственную еду везти нельзя. С другой стороны, ночь впереди длинная. Доев первую порцию, долго визуально обследую просторный комфортабельный вагон на предмет какой-либо мусорницы и, наконец, прошу супруга попросту выбросить огрызок в открытое окно, поскольку мы уже давно катимся по дикой лесистой местности. Аккуратно вложив огрызок в его левую ладонь, я напоминаю ему про драгоценность, зажатую в правой, на что он кивает, идёт к окну и выкидывает туда билет, после чего звереет и говорит, что наш отдых плохо закончится, потому что со мной иметь дело просто нельзя.

01:07 Приезжаем в аэропорт. Долго пробираемся огородами по улице – оказывается, электричка с аэровокзалом не так уж и рядом. Коридорный минимализм вызывает ассоциации с бомбоубежищем, а само здание оказывается очень похоже на какое-то советское учреждение: длинное и узкое, прямое и ясное, с кучей народа и при этом не слишком-то приспособленное для многочасового ожидания. Зато работают кондиционеры. Через 15 минут вытаскиваю из сумки резервную курточку: конечно, я не думала, что она пригодится, но, с другой стороны, мало ли чего можно ожидать от многочасового бодрствования. Ещё через 10 минут меня начинает трясти вместе с курточкой: моё место оказалось недалеко от выхода на полосу прилёта, непосредственно под струёй холодного воздуха. Очередь весьма условна – все ждут пока только открытия регистрации. А некоторые, вроде нас – ещё и собственно документов, по которым нам предстоит лететь и заселяться: у нас на руках пока ничего нет, кроме паспортов. И это придаёт предстоящему приключению дополнительную остроту.
Время от времени я отхожу к креслам (нам удалось захватить целых два, и рядышком – это очень хорошо, т.к. мои могут подремать, прижавшись друг к другу). Потеряться я не боюсь: сочетание кофты, имитирующей цвета растаманского знамени, с карминовыми штанами и соломенным сомбреро, купленным на турецком базаре год назад, настолько вызывающее, что, хотя я сама вижу очень плохо, но уверена, что те, кто дежурит позади и впереди меня, наверняка такую ни с кем не спутают.
Ещё через 20 минут иду в туалет и с помощью контрастных умываний пытаюсь привести себя в чувство: ночь без сна и дополнительных стимуляторов – страшное дело для моего организма. Учитывая, что встаю я в 6 утра по московскому времени, более 40 часов непрерывных нагрузок, начиная со сборов и кончая обязательным пилингом в хамаме, запланированным на первые сутки пребывания на побережье, вполне потянут на личный рекорд. Промывая глаза перед зеркалом, с тоской думаю, что не только пилинг, но и фирменная омолаживающая маска мне сегодня вряд ли помогут.

02:48 Вожделенный жёлтенький пакет с правами на отпуск получен. Мы последние в очереди на регистрацию рейса компании «Алые Паруса», лететь нам предстоит на новенькой «ТУшке». Ну и что, кто сказал, что старый добрый «ИЛ» Правительственных Авиалиний, за которые мы переплатили, как за гораздо более предпочтительный, исходя из многочисленных изученных отзывов, непременно лучше? Ладно уж, любой перелёт, в принципе, лотерея. И дело тут, конечно, не в респектабельности авиакомпании и даже не в надёжности модели самолёта. Хотя предупредить о замене всё-таки можно было хотя бы для приличия.

03:34 Уже минут сорок как стою в хвосте новой очереди – на сей раз на пограничный контроль. Терпеть не могу бессмысленного созерцания, но сейчас воспринимаю его как спасение: спать негде и некогда, а читать больше невозможно, поскольку одна книга (про Интернет-зависимость) закончилась, а новая (Мураками) оказалась аккурат про ночную бессонницу двух голодных людей. Слышу какую-то мелодию, которая кажется мне знакомой и очень красивой. Через некоторое время распознаю в ней «End of the night» The Doors. Спустя ещё сколько-то, удивившись, с чего это она такая длинная, я осознаю, что звучит она внутри моей головы… Перевожу взгляд на часы – нет, всё в порядке; это просто время почти остановилось. Подняв глаза, я вижу лётное поле за расчерченной стенкой аквариума зала международных вылетов. Таким образом, становятся понятными ещё две вещи: то, что эта стена аэровокзала смотрит на восток (выше крыши над нашими головами ещё темно) и что ночь действительно уже заканчивается.

04:21 Последняя ступень: сателлит. Смотрю на слово «Gate», горящее над выходом в рукав, как баран на новые ворота, и тупо пытаюсь сообразить, как оно переводится с английского… Народ не то, чтобы рассасывается, но как-то неравномерно кучкуется, тяготея к нескольким порталам, ведущим к посадочным рукавам. Смутно думаю: «Какая толпа: полный пассажир самолётов набьётся»… Ну, что поделать? Сезон.