Приключения маминой Сибирячки - 5

Мы приземлились в маленьком и не слишком-то удобном аэропорту, отстояв очередь, получили свои визы и достаточно споро загрузились в свой микроавтобус. Экскурсовод, милая рыженькая девушка, с увлечением гонит про плановые мероприятия и возможные экскурсии. Похоже, она так же, как и я, влюблена в эту страну. Надо бы прояснить у неё некоторые культурно-исторические вопросы, которые назрели у меня с прошедшей зимы.
Приезжаем мы, надо сказать, не в пример быстрее прошлого раза: во-первых, аэропорт этот к городу ближе. А, во-вторых, нас везут, ни на что не отвлекаясь. Во всяком случае, наш номер ещё не готов. Нас просят подождать час или полтора. Скоро время обеда, но у нас на руках ещё нет доказательств того, что мы – здешние постояльцы. Официант в лобби-баре с сомнением смотрит на меня, когда я по-хозяйски подхожу к его стойке.
Во всяком случае, долго сидеть нам скучно и жарко, и, оставив папу на чемоданах, я беру Дениса за руку, и мы с ним идём на экскурсию по территории Сандея – сличать запомнившееся с реальностью.
Выйдя во внутренний двор отеля, я поразилась тому, что всё, что в прошлом году было таким сочным, цветистым и ярким, теперь как будто выцвело и поблекло. Да мои прошлогодние фотографии – свидетельство того, что и здание Сандея, и всё, что находится вокруг него, теперь выглядит так, как будто там целый год не прибирались – не дадут соврать!  Растений будто бы стало меньше, а всё, что прошлым летом было так прекрасно, нынче ссохлось, как будто постарело и ссутулилось. Пышная пальма в центре хлорированного бассейна почти совсем зачахла, лишившись доброй половины своей листвы. Выцветшие кусты, заскорузлая и пожухлая трава, покрытые слоем пыли розы непонятной первоначальной расцветки и поредевшие пальмы – вот то, что явил мне так хорошо знакомый по прошлому году и такой неприветливый нынче  отель моей мечты…
И, самое главное, везде были совершенно другие люди. Да-да, конечно, мало кто из сотрудников курортного отеля состоит в постоянном штате; естественно, подавляющее большинство из них – контрактники, нанимаемые на работу посезонно, но как же обидно, возвращаясь «к родным пенатам» обнаружить вместо них пресловутое разграбленное гнездо. Даже метрдотеля того – и то нет. И готовить, похоже, стали ещё хуже… Грязные плитки коридора нижнего этажа внушает сомнение в том, что здесь можно по-простому гулять босиком, как в прошлом году… осыпается краска на стенах и по углам… запах канализации стоит по всему этажу… работает лишь один лифт из двух… И в номерах теперь вместо нормального ароматного мыла кусочками – какой-то сильно пахнущий разноцветный гель в неудобнейших подвесных мыльницах…  Но самый большой шок ждал меня в ресторации. Даже капуччино в лобби-баре стали заваривать из РАСТВОРИМОГО КОФЕ! Да я эту дрянь только на работе могу потреблять. Но чтобы на отдыхе… Похоже, неутешительный диагноз таков: мой возлюбленный, о котором я мечтала всю зиму, банально не пережил кризиса. И окончательно, непоправимо скурвился, перестав быть гостеприимным, уютным местом.
Единственное, что удивило и порадовало меня – это то, что вдобавок к крохотной массажной комнатке, увешанной зеркалами, теперь пристроили ещё одну – большую, с двумя хорошими массажными столами. Ну, ладно, пошло бы впрок.
И ещё: обходя «владения», я успела почувствовать музыку, как и в том году, ненавязчиво присутствовавшую повсюду на территории отеля. И ту, что задушевно лилась, транслируемая через динамики на нижних этажах, в коридорах и общих помещениях здания, и ту, что играла со стороны «пула» – разную по стилю подборок, но и там, и сям очень «правильную»! Музыка в обеих этих подборках, гармонично соседствовавших, не перебивая друг друга – была «моей». The Doors и Dire Straits, Cranberries и Deep Purple, Демис Руссос, Metallica и, конечно, Scorpions – ну а куда же без них! И – никаких Майкла Джексона и Бритни Спирс, если я, конечно, их ни с кем не путаю. Ну, а Мадонна – только одна песня, и та исключительно «по праздникам». Видимо, художественный администратор отеля, или кто у них там отвечает за это, всё же остался на своём месте. И, судя по его музыкальному вкусу, это очень и очень правильный человек.
Ощущая одновременно некоторое меланхоличное разочарование и благодарное тепло, я прошла по basement’у сквозь ресторан от одного крыла здания до другого. В холле, где стоял бильярдный стол, было почти безлюдно. Откуда-то справа вышла маленькая компания и поспешила на улицу, к солнечному свету. Под сводчатыми потолками чистым звуком задавала фон настроению одна из моих любимых баллад «Скарпов»: «Let me take you far away…». Знаковая песня для этого отеля. Или для меня? В случайности я не верю, а мистика для меня зачастую убедительнее реальности. Может ли быть, что меня тут всё-таки ждали?
Собираясь обратно в номер, нажимаю кнопку лифта и, глядя в своё размытое отражение, прикрытое широкополой шляпой, грустно раздумываю над тем, что с таким опухшим после бессонной ночи лицом и запавшими глазами на пляже лучше не показываться. Интересно, как я буду выглядеть завтра? Подкрадывается безумная и очень грустная мысль: сто пятьдесят тысяч на троих за то, чтобы две недели просидеть в комнатке с видом на море… Сил моих уже нет. Поворачиваюсь к сыну, боковым зрением отмечая в тёмном холле чью-то одинокую, сосредоточенно замершую фигуру, и, успев лишь задаться вопросом о том, что тут, в пустом и тёмном холле, можно так разглядывать, через пару мгновений вместо лифта оказываюсь в очень теплых и искренних объятиях потрясающе красивого, явно местного, юноши. Дениска спокойно и внимательно на нас смотрит… Через несколько секунд восхищённого изумления на такое немотивированное проявление радости со стороны постороннего человека ко мне приходит осознание: это же тот самый прошлогодний аниматор! Первое и, скорее всего, единственное знакомое лицо в этом опустившемся отеле, из которого за прошедшую зиму как будто вытряхнули душу. Да неужели хоть кто-то действительно рад видеть меня здесь вновь?! Парень, кажется, главный из тех, кто гонял вечерами музыку из кабинки над эстрадой, он даже чуть-чуть понимает по-русски; именно у него мы перед отъездом покупали диски, зимой не давшие мне пропасть в холодной и бессолнечной Москве… Это же надо, узнал и вспомнил меня, почти через год, сквозь такую круговерть разных лиц!
Сияя белозубой улыбкой и непосредственно вертя меня в руках, безымянный Аполлон разражается имеющимся у него запасом русских слов, весело мотает головой, когда я пытаюсь что-то ответить, и на ломаном английском приглашает приходить к нему на «анимасьон»; ещё раз сжав меня в объятиях, машет рукой: «Увидимся! See you! » и убегает. Я так и не поняла, что вызвало у него такой восторг – неужели то, что «иногда они возвращаются»? Но с момента этой трогательной встречи точкой отсчёта моего начинающегося отдыха стала уже не тревога, а надежда. Во всяком случае, в номер я заходила с мыслью, что жить здесь, наверное, всё-таки можно, раз уж это тут делают другие.