Спокойных дней не будет - часть 21

Соня вышла из подъезда, пошатываясь от только что пережитого стресса, и сразу же натолкнулась на знакомую машину ровно там, где оставила ее несколько минут назад. Она подошла к водительской дверце, разглядела сквозь стекло мужчину, склонившегося на руль, и тихонько постучала в окно.
- Эй!
Он в недоумении поднял голову и, узнав ее, тут же распахнул дверцу, так что она едва успела отскочить в сторону.
- Ты так убьешь меня!
- Что случилось? Никого нет дома?
Он оказался так близко, что ей захотелось прижаться и заплакать на его груди. Но она почувствовав, что за ними наблюдают, подалась назад и не ответила на вопрос.
- Почему ты еще здесь?
- Устал ужасно. Решил просто посидеть...
- Значит, ты не сможешь отвезти меня за город?
- Конечно, смогу. Что за вопрос!
Он обошел машину и открыл ей дверь, придержал под локоть, пока она садилась, потом вернулся к своему месту и тут, внезапно догадавшись, что произошло, поднял голову. В окне пятого этажа стоял мужчина в расстегнутой рубашке и смотрел во двор. Саша не мог различить его лица, зато отчетливо видел женскую фигуру, маячившую у него за спиной. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом он, уловив краем глаза недовольное шевеление в машине, сел за руль и завел двигатель.
Едва темно-синяя Ауди с Соней на пассажирском сидении покинула двор, Илья набрал телефон службы безопасности своего загородного дома и распорядился записать номер машины, на которой Соня сегодня подъедет к дому. Он был уверен, что она вернется к Розе, хотя на чем строилась такая уверенность, сказать не мог.
- Спасибо, что не уехал! - Соня повернулась к водителю и с грустью улыбнулась. - Сейчас бы мне туго пришлось...
- Мне жаль, что тебе не повезло, - сказал он, не отвечая на ее благодарность. - Что он там не один.
- Это не так уж и важно, если задуматься.
Она на удивление беспечно махнула рукой и убрала со щеки волосы.
- Как это? - опешил Саша.
- Для него это способ снять напряжение после рабочего дня. Ты книжки читаешь, а у него шампанское, шлюхи и секс на одну ночь.
- Не понимаю, Соня. Зачем все это, если у него есть ты?
- Такой мужчина, как он, всегда охотник. А этот охотник избалован свежатиной. Да и какой смысл расставаться с прежней жизнью?
- А ты? - недоумевал Александр Васильевич. - После того, что ты знаешь, как ты можешь любить его?
- Я знаю, что он все равно дорожит мной, с кем бы ни спал. А я просто люблю. Без условий и вне зависимости от того, с кем и когда он спит. Не скажу, что мне было приятно застать его с дамой. Гораздо проще не видеть их, и не думать, как он проводит время в конкретный момент, но изводиться ревностью к подругам, от которых ему надо только одно... это себя не уважать.
- Но ты расстроена!
- Я хотела провести с ним вечер.
- Ты достойна лучшей жизни, Соня.
- Давай помолчим, - усталым голосом попросила она и вздохнула. - Я сегодня больше уже не могу разговаривать.
Он только взглянул на нее, но не стал настаивать. И в этот миг в ее сумке зазвонил телефон.
- Да?
- И куда ты теперь направляешься?
- К Розе, конечно.
- Ты должна была быть у нее в восемь вечера.
- Я обещала приехать, но не сказала, когда точно.
- За тобой должна была прийти машина.
- Да, я позвонила и отменила. У меня изменились планы на вечер.
- Планы с этим типом на Ауди?
- Планы были с тобой, но ты оказался слишком занят для меня.
- И поэтому тебя привез ко мне любовник? Кто он?
- Я не обязана отчитываться. Это проблема Николая, а не твоя. Ты мне не муж.
- Плевать на Николая! А для меня твои выходки не проблема.
- Еще какая проблема, если ты бесишься. И ты знаешь, как ее решить...
- Никогда, я уже сказал тебе дважды.
- Тогда спокойной ночи, дорогой. Или бурной ночи, как тебе приятней.
Она коротко и зло рассмеялась и повесила трубку. Телефон зазвонил снова. Она сразу же дала отбой, но неудавшийся собеседник на том конце провода продолжал требовать к себе внимания. Соня подумала, вздохнула и, открыв окно, размахнулась, чтобы выбросить телефон. Саша посмотрел на нее в недоумении, но ничего не сказал. Видимо, почувствовав его взгляд, она просто выключила звук, позволив аппарату биться в сумке, и мрачно уставилась в лобовое стекло. Через сорок минут они подъехали к большим автоматическим воротам в стороне от трассы, и, прежде чем выйти, она повернулась к мужчине.
- И все-таки прости меня за сегодняшний вечер.
- Не думай об этом. У нас был очень хороший вечер. - Он по-дружески привлек ее к себе и нежно прикоснулся губами к щеке, с удивлением почувствовав запах алкоголя. - Может, я и плохой друг, Соня, но уважать твои чувства я уже, кажется, научился.
- Ты отличный друг, - сказала она, выходя из машины. - Просто замечательный.
Она нажала кнопку на столбе, калитка в воротах почти сразу открылась, и Соня прошла внутрь, помахав ему на прощанье рукой, и только на дорожке к дому расплакалась, как дитя.
- До завтра, - сказал он и развернул машину в сторону ночной Москвы.

Похоже, именно теперь пришло время остановиться и подумать о том, что ждало ее впереди. И именно теперь на это просто не было времени. Вместо того чтобы проплакать всю ночь и наутро с опухшими глазами и решительными намерениями заявить миру о том, что дальше так продолжаться не может, и она знает, что нужно делать, Соня уснула, едва дойдя до кровати и сбросив с себя одежду прямо на пол.
Никаких особенных прозрений ночью во сне ее не посетило, если не считать каких-то обрывочных кадров с поездкой на незнакомой машине, женщины в ярко-оранжевом платье, коробок с канцтоварами и прочей ерунды, которые так и не сложились в цельную картину и остались за гранью понимания.
Прозвеневший на утро оголтелый будильник грубо выдернул ее из сна. Она сонно ощупала пространство вокруг себя, но, сколько хватало руки, по обе стороны было пусто. Открыв глаза, она убедилась, что нынешней ночью никто не приходил. Потом был контрастный душ, который она ненавидела от всей души, но который единственный мог заставить ее проснуться и шевелиться. Завтрак на скорую руку, поездка по забитому до отказу шоссе. Вчера ей некогда было заметить столпотворение машин, поскольку всю дорогу она проспала сном праведника на заднем сидении машины.
Она включила радио и с энтузиазмом пела все знакомые песни, чтобы отвлечься от воспоминаний о вчерашнем вечере, хотя внутренний голос настойчиво и безрезультатно призывал ее обдумать свое двусмысленное положение. Но когда она, пойдя у него на поводу, попыталась думать, положение тут же стало трехсмысленным или даже четырехсмысленным, и она затерялась в перипетиях последних событий, как в незнакомом аэропорту, где рейсы объявляют на арабском или китайском языке.

В конце концов, она застряла в пробке на подъезде к городу и, глядя на часы, в отчаянии думала, что второй день подряд опаздывает на работу. Голос совести не заглушала даже музыка, и Соня злилась и с настойчивостью маньяка переключала каналы. Когда время подошло к критической отметке, а до офиса оставалось еще не меньше получаса езды, она вспомнила про телефон. Не принятых вызовов оказалось штук сто. И она с отвращением отбросила его на соседнее место, так и не включив звук. Илья, пытаясь оставить за собой последнее слово, звонил полночи и все утро.
У дверей офиса, опаздывая почти на час, она столкнулась с сияющим Сашей.
- И ты, Брут? - сказал он и рассмеялся, как ни в чем не бывало. - Я, представь только, в первый раз за свою трудовую деятельность просто не услышал будильника. Как в лучшие институтские годы. А у тебя что?
- А я банально простояла в пробке, - с тоской ответила она.
- Ну, у тебя более уважительная причина.
Он пропустил ее в дверь и прошел следом, на ходу здороваясь с выходящими на первый перекур служащими. Соня только рассеянно кивала в ответ на приветствия.
- Слушай, мы вместе опаздываем. - Он понизил голос и выразительно посмотрел на нее, но не увидел взаимопонимания. - Теперь они будут рады.
- Кто? Чему рады?
- Они решат, что мы приехали вместе. Все давно уже ждут этого известия.
- Не придумывай, пожалуйста. Никому нет до меня дела. Ты, конечно, фигура более заметная.
- До твоего появления у меня была безупречная репутация, - похвастался он, но Соня не оценила его высоких моральных качеств.
- Пришла злая Соня и совратила невинного человека с истинного пути?
- Не совсем так, конечно, - замялся он. - Я по-мальчишески не устоял перед твоей красотой.
- Придется делать пластическую операцию. - Она с подозрением покосилась на замолчавшую при их появлении стайку юных бухгалтеров. - Что тебе отвратительнее - длинный нос или лягушачий рот? Или набрать лишних пятьдесят килограмм?
- Зачем такие жертвы? И куда ты денешь душевную красоту? Нет уж, проще оправдать их доверие.
- Приезжать вместе по утрам или отлучаться в обед? Только этого мне не хватало.
Ее не на шутку раздраженный голос заставил его внимательнее посмотреть на свою собеседницу.
- Перестань! Ты что, шуток не понимаешь? Не стоит воспринимать все так трагически.
- Мне бы твой оптимизм! Может, действительно, войдем по отдельности? Иди сначала ты. А я зайду в туалет и появлюсь минут через пять.
- Нет уж, дама вперед. Я навещу кое-кого в том конце коридора.
- Как знаешь.
Она торопливо прошествовала мимо малого холла, где у принтера толпились несколько человек с кофейными кружками, и почти ворвалась в комнату.
- Эй, красотка! Ночной клуб уже закрылся? Ты откуда такая взъерошенная?
Кирилл словно все утро только и ждал ее появления. Тут же поднялся со своего места, не долго думая, ухватил ее за руки, повернул сначала в одну сторону, потом в другую.
- Отпусти, мне не до тебя! - Она оказала решительное сопротивление. - На дороге столько машин...
- А почему твой телефон не отвечал? Мы бы прислали вертолет.
- Забыла включить звук... Вымоталась, как собака. Газ, два метра, тормоз, и так всю дорогу...
- А выглядишь прекрасно, несмотря ни на что! И голубой тебе к лицу.
- Да почему я должна выглядеть плохо? - возмутилась она и, наконец, отняла руки. - Ничего же не произошло.
- Может быть, уже что-то произошло? - Он кивком головы направил ее внимание в сторону ее рабочего места, возле которого стоял человек. - А ты просто не знаешь?
- Боже! - тихо сказала Соня и невольно отступила назад под защиту болтливого Кирилла. - Зачем вы здесь?
- Я приехал за вами, Софья Ильинична. - Павел двинулся в ее сторону. - Машина у подъезда.
- Нет-нет, это невозможно!
Теперь головы всех присутствующих виднелись над перегородками. За их диалогом наблюдали пристально и без улыбки, почувствовав интригу. Даже Кирилл оставил в стороне свои шутки и внимательно смотрел то на Соню, то на ее собеседника, пытаясь проникнуть в тайный смысл их сдержанной беседы.
- У меня приказ, - сухо заметил он. - Вас ждут.
- Но я не могу. Вы же в состоянии понять? - воззвала к его человечности испуганная Соня.
- Понять - могу, а изменить приказ не уполномочен. Вы можете позвонить сами, если у вас на этот счет другое мнение.
- Да-да, - спохватилась она. - И позвоню! Еще как позвоню. Что он себе позволяет!
Павел равнодушными глазами наблюдал, как она ищет в сумочке телефон, роняя на пол записную книжку, ручку, помаду. Наконец, она нашла аппарат и принялась набирать номер, но автосекретарь предложил ей оставить сообщение, поскольку абонент был недоступен.
- Телефон не отвечает...
- Поговорите с ним лично. - Мужчина подошел совсем близко и обдал ее волной незнакомого запаха. - Он велел привезти вас в офис.
- Я что, конверт с корреспонденцией? Я не поеду!
Она едва сдержала крик и закусила губу, чтобы не расплакаться от бессилия.
- У меня на этот счет особые распоряжения. - Он был невозмутим, как всегда. - Мне бы не хотелось...
- Всем привет! - Александр Васильевич открыл дверь в комнату и оказался в самой гуще событий. - Что здесь происходит?
- Мне нужно уехать, Саша, - жалобным голосом сказала она, не желая посвящать его в суть происходящего.
- Куда уехать?
- Я потом все объясню.
- И когда ты вернешься?
- Скоро. Не знаю. Правда, не знаю! - Она заметалась взглядом по комнате. - Как только смогу.
- А вы, простите, кто? - поняв, что дело не в ней, а в этом человеке, невозмутимо взирающем с высоты своего немалого роста на окружающих, обратился к нему Саша.
Павел молча развернул перед его лицом некий документ, содержание которого для всех остальных осталось загадкой, несколько секунд подержал, давая собеседнику в полной мере насладиться названием организации и должностью, потом захлопнул и убрал во внутренний карман.
- Идемте, Софья Ильинична. Не будем терять времени и отвлекать людей от работы.
- Но она не хочет, - вдруг догадался Саша и подошел ближе к нервно переступающей ногами Соне. - Не хочет никуда ехать.
- Отойдите.
Теперь посланец Ильи стоял по другую сторону от Сони и без эмоций смотрел на неубедительное препятствие.
- Не надо, Саша. Я поеду, - упавшим голосом сказала она. - У меня нет выбора.
- Но почему? - Он почти перешел на шепот, взяв ее за локоть и заставив смотреть себе в глаза. - Это тот человек, к которому ты вчера ездила? - Она кивнула и покосилась на охранника Ильи. - И ты не можешь отказаться, потому что он угрожает тебе? - Она снова кивнула, теперь уже не так определенно. - Тогда почему ты не заявишь об этом? Мы можем вызвать милицию, охрану? - Она молча покачала головой, отказываясь от вмешательства специальных служб. - Сообщи об этом своему брату. Позвони прямо сейчас.
Она сжалась, как от удара, опустила плечи, стала сразу меньше ростом, прижала нервные пальцы к губам. Он понял, что задел какую-то правильную струну и решил не отступать, понимая, что справиться с человеком, захватившим чужую территорию, самостоятельно не сможет.
- Позвони брату, слышишь! Ты должна сама ему все рассказать. Тогда он сможет тебе помочь.
- Нет, Саша, я не могу.
- Но это глупо! Неразумно, - поправился он.
- Ты не понимаешь!
Она театральным жестом в отчаянии стиснула руки. И в этот момент у Павла зазвонил телефон. Она хорошо помнила эту манеру: слушая, он словно отбивал подбородком определенный ритм или вторил произносимым в трубку словам, глядя прямо перед собой, как на плацу.
- Да, здесь, - отрапортовал он. - Не хочет. Пока нет. Она сама звонила. Да. Хорошо. - Он перевел холодный взгляд на Соню, и та испуганно заморгала глазами, как нарядная немецкая кукла, собирающаяся произнести свое жалобно-требовательное "мама!" - Это вас.
Она протянула руку за трубкой, и Саша отчетливо увидел, как дрожат ее пальцы. Соня не сразу решилась поднести телефон к уху, некоторое время смотрела на дисплей, на котором методично менялись секунды, зачем-то поправила волосы, как будто ее мог увидеть звонящий, облизнула губы.
- Да. Да. Нет. - Короткие ответы были похожи на щелчки метронома, но вдруг она замолчала, сбилась и жалобно попросила: - Пожалуйста, не надо. Не сейчас. Да, когда скажешь, но только не сейчас. Нет. Прошу тебя. - Но, похоже, собеседник был неумолим, потому что она едва ни плакала, впечатав в щеку телефон. - Нет. Ничего не было. Я могу объяснить. Прошу тебя, только не это! Я не могу сейчас говорить. Да. Не делай этого. Хорошо. Когда скажешь. Конечно. Я поняла. Ничего не предпринимай, я умоляю. Да, конечно. Прости меня.
Примерно минуту она молча слушала с испуганным видом, потом протянула трубку мужчине.
- Он хочет что-то сказать вам.
Павел взял телефон и снова покивал, соглашаясь с распоряжениями хозяина, потом бросил отрывистое "понял" и убрал телефон.
- Я приеду за вами в семь. Спускайтесь к подъезду и ждите. И без фокусов, - бесстрастно предупредил он.
Она посмотрела на него почти с благодарностью и готова была согласиться на любые условия, лишь бы сейчас он исчез из этой комнаты хоть на несколько часов. Экзекуция откладывалась, это поняли все свидетели. Они уже были готовы вернуться за свои перегородки, услышав достаточно для того, чтобы разнести новость во всех подробностях по большому коллективу. Соня посторонилась, пропуская своего тюремщика к выходу, но в последний момент спросила:
- А что же будет с моей машиной?
- Ее отгонят домой, не волнуйтесь.
- Куда домой? - переспросила она, но дверь за ним уже закрылась.
- Что за черт? - Первым, как всегда, пришел в себя Кирилл. - Это было круто! Настоящая разборка! Прямо замужем за мафией. Чем ты насолила этому мужику, что он за тобой таких громил посылает? Спорим, у него под пиджаком портупея, а в портупее не соленый огурец.
- Да брось ты, - махнул рукой тихий служащий с противоположного конца комнаты, и тут, судя по ропоту, мнение коллектива резко разделилось. - Его бы секьюрити через турникет с оружием не пропустила. Хотя... Смотря, что у него в документах написано. А, Александр Васильевич? Это МВД или ФСБ?
- Нет, - невпопад ответил тот и взял Соню под руку. - Пойдем-ка ко мне в кабинет. Ты еле на ногах стоишь. Кирилл, принеси воды.
Не видя вокруг себя ничего и спотыкаясь, как сошедшая с дистанции лошадь, Соня прошла в "аквариум” и села в предусмотрительно пододвинутое кресло.
- Тебе все-таки придется рассказать мне, что происходит. Без этого я ничего не смогу сделать для тебя.
- Ты в любом случае ничего не сможешь сделать. - Она говорила так тихо, что он едва различал слова. - И даже больше тебе скажу: самое разумное для тебя сейчас - держаться от меня как можно дальше.
- Ну, меня они не запугают, - усмехнулся Саша, но Соня остановила его раздраженным жестом.
- Ты ничего не знаешь о них, а они узнают все о каждом, кто меня окружает.
- Так расскажи мне, что тут творится, и я буду готов к неожиданностям.
- Вот так муженек у тебя! - Кирилл ворвался в кабинет со стаканом, ожидая услышать подробности этого скандала. - Что ты сделала? Изменила ему с вице-президентом Америки?
- Это был не мой муж, Кирилл, - набравшись терпения, ответила она и поставила стакан, не притронувшись к воде.
- Значит, ты работаешь на спецслужбы? Ты что, провалила агентурную сеть или продаешь уран Саддаму?
- Прошу тебя, Кирилл! Мне не до шуток!
- Так и я не шучу. - Было видно, что эта история оставила в его всегда праздничной душе неизгладимый выжженный след. - Судя по виду, он мог нас раскидать тут в два счета, как котят.
- Иди к себе, - увидев безысходную тоску в Сониных глазах, потребовал Саша. - Ей и так плохо.
- Ты же знаешь, я всегда готов помочь. Я за Соню в огонь и в воду!
- Лучше помоги мне закончить план работ на следующий квартал. Он у тебя в почте почти неделю валяется. А твоя часть, небось, еще и не написана? - напомнил начальник.
- Да что там писать-то! Ладно, как знаете! - Он обиженно понурился и пошел к выходу. - Если хотите посекретничать, так бы и сказали.
Но ответом ему было многозначительное молчание обоих, и он, поморщившись от их единодушия, вышел, плотно прикрыв за собой стеклянную дверь.
- Я жду объяснений, Соня.
- Я обещаю, что это больше никогда не повторится, - ненатуральным голосом заявила она. - Я сегодня же поговорю с ним.
- Надеюсь, ты понимаешь, что дело не только в том, что все это случилось на работе и отвлекает моих людей от процесса? Ты вынуждена была унижаться перед этим человеком!
- В чем бы ни было дело, я решу этот вопрос сегодня вечером, - упрямо стояла на своем она.
- Да почему ты не хочешь сказать об этом своему брату? - недоумевал Саша.
- Прошу тебя, Саша, не настаивай. Я просто не могу. Прими это, как данность.
- Но ведь однажды он узнает, разве нет?
- Если бы все было так, как ты думаешь, то я бы первым делом сообщила Илье...
- Ты опасаешься за своего любовника? Но человек не может обращаться с другим, как со своим рабом. Кто-то должен поставить его на место. Возможно, от этого ты выиграешь скорее.
- Хорошо, я подумаю об этом, - вынужденно сдалась она. - Только давай больше не будем говорить на эту тему сегодня. Мне нужно прийти в себя и подумать о предстоящем вечере.
- Ты опасаешься за свою жизнь? Он ведь не посмеет поднять на тебя руку?
- Нет, что ты! Никогда. Он любит меня и хочет уберечь...
- Странным способом, ты не находишь?
Он снова указал на синяки над ее коленом, она потянула подол юбки вниз.
- Это... - Она замялась, но решила, что стоит назвать вещи своими именами, чтобы избежать дальнейших расспросов. - Это была любовная игра.
Он широко распахнул глаза, внутренне повторяя про себя это словосочетание, но вслух ничего не сказал.
- Ты не думай, пожалуйста, - вдруг засуетилась она, сделала маленький глоток из стакана. - Он не сторонник жесткого секса. И я тоже. Просто так получилось случайно.
- Это не мое дело, - сухо ответил он. - Если тебе понадобится моя помощь, я не выключаю мобильный даже ночью. Ты можешь позвонить в любое время.
- Спасибо тебе, Саша.
Она едва не потянулась обнять его, но вовремя вспомнила про стеклянные стены и поднялась из кресла.
- Не закрывай дверь, когда будешь выходить. Это заставит их хоть немного поработать, а не чесать весь день языками.
Он был явно раздражен и не намеревался это скрывать. Она вздохнула, понимая, какие неудобства доставила своим коллегам и вышла. Гул голосов сразу же стих и только изредка слышались отдельные шепотки между ближайшими друг к другу столами, но, в конце концов, и они заглохли, и пальцы проворнее застучали по клавишам компьютеров.
Александр Васильевич, до глубины души возмущенный сценой, которая разыгралась в его отделе утром, не переставал думать об этом весь день. После обеда он решил, что сам спустится с Соней к подъезду и убедится в том, что с ней будет все в порядке. Он поначалу грешным делом даже решил поехать за машиной, в которой ее увезут, но потом вовремя спохватился, что в его возрасте играть в Джеймса Бонда уже не солидно. Да к тому же эти люди явные профессионалы и если заметят за собой хвост, то им обоим не поздоровится.
Ближе к окончанию рабочего дня он начал заметно нервничать, тогда как Соня казалась абсолютно спокойной и уверенной в себе. По-видимому, она нашла для себя аргументы в предстоящем споре. Буквально за полтора часа до семи зазвонил ее мобильный, и все присутствующие в отделе напряглись, внимательно прислушиваясь к разговору.
- Да? Кто, простите? А, Наташа. Конечно. Как успехи? Поздравляю. Боюсь, сегодня не получится. Да, я позвоню в банк. Давайте назначим встречу на четверг. Предварительно. Созвонимся завтра. Не стоит благодарности, мы же уже все решили. Да, а как там?.. Ничего не меняется. Я позвоню ему сегодня и скажу, что задержусь до субботы. Прекрасно. До завтра.
Она положила телефон и посмотрела в сторону Александра Васильевича. Он, как загипнотизированный, не сводил с нее глаз, но вдруг спохватился, опустил голову, сделал вид, что погружен в документы. Соня привстала и обвела взглядом столы коллег, но никто не проявлял к ней особого внимания, и потому она снова взялась за телефон.
- Здравствуйте. Соедините с операционным отделом. Я клиент вашего банка. Да, валютный счет. Я бы хотела на завтра заказать некую сумму. Какую? Двадцать тысяч. Наличными в крупных купюрах. А когда? Хорошо, в четверг утром я подъеду. Да, спасибо. Всего доброго.
- Ну, ты даешь, Сонька! - Кирилл повис на ее хлипкой перегородке, как обезьяна на ветке. - Эмигрируешь?
- Тебя не учили, что подслушивать не красиво?
- Да я только ради твоего же блага, как ты не поймешь! Тебе сопровождающий не нужен? Побуду телохранителем.
- Нет, спасибо. С тобой перевозить деньги куда-либо опаснее, чем без тебя.
- Это почему?
Он был готов обидеться на ее намек.
- Да они же исчезают, едва соприкоснувшись с тобой, - засмеялась она. - Ты и деньги - две вещи несовместные.
- А ты вывозишь капиталы из страны?
- Угу, в чемоданчике с двойным дном.
- Точно помощь не нужна? Чемоданчик покараулить могу... На шухере постоять.
- Отстань, да?
- А не боишься?
Внезапно его лицо стало серьезным, но она не сразу уловила эту перемену, продолжив в шутливом тоне.
- Предупреждаешь меня, что будешь сидеть в засаде в маске Фантомаса?
- Нет! - Он демонстративно не поддержал тему. - Сегодняшнего вечера не боишься?
- Не боюсь! - Она тут же посерьезнела. - Мне нечего бояться.
- Но этот тип, который хочет тебя видеть...
- Он мой друг.
- Друзья на танке не приезжают, - скептически возразил он.
- Разные бывают друзья. Он опасный друг для всех, кто не соблюдает правил. Но за своих он стоит горой.
- А ты уверена, что ты сейчас среди своих? Разве это твоя стая?
- На все сто. Кстати, волки сородичей не едят.
- Зато акулы и крокодилы жрут за милую душу. У них каждый за себя, - возразил Кирилл.
- Иди отсюда, юный зоолог! Дай поработать. Осталось меньше часа, - невесело улыбнулась она.
- Может, кофейку для храбрости?
- Сходи выпей, а мне, правда, некогда.
- Понял, ухожу. Ты только учти, если что - я на связи. Звони, и я, как серый волк к Ивану-царевичу...
- Не примазывайся к чужой сказке, дружок. Ты и на Конька-Горбунка не тянешь.
- Ну, и ладно, буду мышкой-норушкой. - Он отмахнулся и пошел к своему столу, но, сделав пару шагов, обернулся и посмотрел на нее серьезно и выразительно, как рано повзрослевший ребенок. - Ну, ты все равно, если что...
- Спасибо, Кира! Все будет хорошо.
"Черт возьми! А ведь ее любят у нас", - подумал директор по персоналу, наблюдая, как переглядываются сотрудники, без зазрения совести подслушавшие их диалог. "И почему она не может быть такой, как все? Все эти машины, кредитки, даже любовники не из простых смертных... А может, за это и любят? Может, она воплощает их мечты о красивой жизни. А сегодняшний скандал ставит ее на одну ступеньку со всеми. И у таких красивых и независимых бывают обыкновенные проблемы, которых они боятся и которые здорово портят им жизнь".
Без трех минут семь она поднялась со своего места и застегнула сумку. Саша небрежно помахал ей рукой сквозь стекло.
- Ты не идешь домой? - удивилась она, заглянув к нему в дверь.
- Нет, еще минут пятнадцать посижу здесь, надо закончить. Обещаешь, что все будет хорошо?
- Ну, конечно, не думай о плохом.
- У тебя хорошее настроение, как я погляжу.
- Я пойду. - Она чутко уловила иронию в его голосе и улыбнулась одними губами. - Не хочу опаздывать.
- Счастливо!
Он даже не взглянул, как она вышла из кабинета, но едва дверь закрылась, он схватил пиджак и бросился за Соней, как гончая, взявшая след. Это было глупо - бегать за ней по лестницам, прячась за колоннами, делать вид, что тебя вовсе не интересует статная фигурка, решительно шагающая на встречу с человеком, который может прислать к ней вооруженную охрану или быть грубым в постели, оставляя на ее теле следы борьбы.
Он выскочил из дверей здания и тут понял, что "машина к подъезду" не была преувеличением. Утренний посетитель распахнул заднюю дверцу Мерседеса, ожидая, пока Соня спустится по лестнице.
- Соня, - позвал он, когда она уже готовилась сесть. - Соня!
Она обернулась с удивленным лицом, и он побежал вниз по ступенькам, как будто и вправду хотел ей что-то сказать. Мужчина возле машины взял ее за локоть и потянул на себя.
- Подожди!
- Что-то случилось, Саша?
- Нет.
Он остановился рядом, переводя дыхание, так и не придумав, что сказать.
Она смотрела на него без улыбки. Строгое лицо, плотно сжатые губы, едва тронутые золотисто-коричневой помадой, темные, почти без зрачков глаза. В ней не было ни тени страха или мольбы освободить ее от этой поездки, или раскаяния. Его выдуманное несколько часов назад геройство было смешным и неуместным рядом с ее спокойствием.
- Да, я действительно забыла. Но завтра утром я обязательно напишу свою часть отчета, - твердо сказала она. - У меня ведь есть завтра время до обеда, правда?
- Забыла? - удивился он, и внезапно понял, что она сочинила на ходу этот дурацкий отчет, чтобы спасти его шкуру, выгородить его в ледяных глазах охранника. - Надеюсь, завтра ты не забудешь.
- Нет, конечно. Всего хорошего, Саша.
- До свидания.
Охранник удовлетворенно кивнул и пропустил ее на сидение. Наклонившись, она еще раз обернулась на замершего за спиной начальника, и Павел каким-то очень киношным движением положил ей ладонь между лопаток и слегка подтолкнул в салон, захлопнул дверь и, сделав вид, что превратившегося в статую директора по персоналу вообще не существует, сел на переднее сидение рядом с водителем. Машина стартовала сразу же, чуть притормозила возле шлагбаума и нырнула в водоворот интенсивного в этот час уличного движения.
Он хотел было выругаться, но откуда-то всплыло странное, несообразное ситуации слово и рулеткой завертелось на языке. "Отличник", - произнес он про себя, потом наморщил лоб, что-то вспоминая. "Три "пятерки", прямо отличник какой-то", - сказал Кирилл вчера. С того момента прошло не более полутора суток, и он прекрасно помнил, что ответила Соня: "Этот человек - мой брат". И следующая мысль, вызвавшая у него ревность тогда, а сейчас разорвавшаяся в голове чудовищной догадкой: "Разве братьев так целуют?"
Мимо него проехал знакомый небесно-голубой Мерседес, так же, как и его старший собрат, притормозил возле ворот и повернул в другую сторону.

- Куда мы едем?
Она оглянулась на название переулка на доме, но Павел не ответил, указал водителю на какую-то вывеску и коротко хохотнул, должно быть, вернувшись к прерванному разговору.
- Вы что, оглохли оба? - громче спросила она и наклонилась вперед. - Куда мы едем?
- Немного осталось!
- Это не ответ.
- Я не обязан отвечать.
- Черт бы вас побрал с этой конспирацией! Глупость какая! Я что, из машины на полном ходу убегу? Вы бы еще глаза мне завязали.
- Таких распоряжений не было, - отрезал он. - Скажут - завяжу.
- Не сомневаюсь, - хмыкнула она, полезла в сумочку за зеркалом и расческой, распустила волосы, намереваясь поправить прическу.
- Очень красиво.
Мужчина, обернувшись, рассматривал ее почти в упор.
- Я не нуждаюсь в ваших комплиментах, - огрызнулась она, по мере окончания пути теряя всю свою уверенность.
- Дело ваше. Приехали.
В этом дворе она уже была с Ильей в ту ночь, когда совершилось их грехопадение.
- Мне надо причесаться. Я не могу идти в таком виде.
- Напрасно. - Он открыл дверь, приглашая ее покинуть машину. - Я же сказал, что красиво. Вас ждут.
Соня в ярости бросила бесполезную расческу и зеркало на дно сумки и вышла из автомобиля, проигнорировав поданную руку. Ветер подхватил распущенные волосы и бросил ей в лицо, как пригоршню осенних листьев. Она ловко пригладила их руками, как смогла, собрала в ладонь и на ходу заплела в косу, пока в сопровождении охранника поднималась на третий этаж. Павел позвонил в дверь, и она сразу же распахнулась, пропуская обоих в ярко освещенный коридор.
Никаких мусорных куч и осыпавшейся лепнины она не увидела, хотя на стенах пока не было обоев, и паркет был полностью снят.
Незнакомый человек повел ее по коридору в сторону комнаты, где еще недавно она провела лучшую ночь в своей жизни. Он открыл перед ней дверь и без слов пропустил ее вперед. Она шагнула за порог, уверенная, что комната неузнаваемо преобразилась за время ее отсутствия, и замерла в дверях.
Следов грязи больше нигде не было, стены были оклеены обоями, под потолком шикарная люстра сияла в свете вечернего солнца, возле обновленного окна шелестел кондиционер. Белоснежные виньетки украшали потолок, а под ногами скользил инкрустированный паркет. И только одиноко стоящая кровать, застеленная синим шелковым бельем, напоминала о той комнате, которую знала Соня.
Илья стоял возле окна, сцепив за спиной руки и глядя во двор. Дверь за ней тихо закрылась, аккуратно подтолкнув ее к брату.
"Я пришла", - мысленно обратилась к хозяину дома она, но почему-то не посмела произнести этого вслух. Из коридора до нее донеслись шаги, потом хлопнула входная дверь, и все стихло. И она пошла в сторону окна, обогнув кровать, как будто это была яма в полу, куда можно было соскользнуть, встала за спиной брата, закрыла глаза, пытаясь подобрать нужные слова. Но слов не было, не было даже мыслей, только его сутулившаяся спина, приподнимающиеся и опадающие в такт дыханию плечи, его молчание, захлестнувшее петлей ее горло.
Наконец, она отпустила сумку, и та сползла на пол возле ее ног.
- Поговори со мной, - сказала Соня и положила руку ему на плечо, слегка сжала пальцы. - Ты хотел меня видеть.
- Можешь начинать рассказывать, я слушаю.
Его голос звучал непривычно глухо, как будто был повернут внутрь себя.
- Не надо так со мной, - попросила она. - Тебе ведь не все равно.
- Ты начни. - Он высвободил плечо и обернулся. - А по ходу я решу, все равно мне или нет.
В его взгляде она не увидела снисхождения, на которое очень надеялась, и отступила назад.
- Я присяду, если ты не против.
Он широко повел рукой в сторону кровати, позволяя ей занять единственное удобное место во всей комнате.
- И ты садись. Давай поговорим спокойно.
Он не стал отказываться, обошел кровать и сел с противоположной стороны вполоборота к Соне. Их разделяло почти три метра шелка, воспоминания о пережитой страсти и целые сутки непонимания, которые ей предстояло преодолеть.
- Сначала пообещай мне, - неудачно начала она и тут же наткнулась на его похолодевший взгляд. - Нет, ничего. Сначала я расскажу.
- Я рад, что ты меня понимаешь, - сдержанно сказал он. - Продолжай.
- Я тебя люблю.
Он поморщился, как от зубной боли, предлагая ей пропустить лирическую сторону вопроса и придерживаться фактов.
- И, тем не менее, - с настойчивостью безумца, штурмующего в одиночку крепость, заявила Соня. - Все дело именно в этом.
Видимо, он понял, что от нее нельзя ничего добиться таким путем, и взял инициативу в свои руки.
- Тогда почему ты постоянно лжешь?
- Я вовсе не собиралась тебе лгать.
- Ты скрываешь от меня так много, что я уже не знаю, когда ты выдумываешь, когда говоришь правду, когда эту правду замалчиваешь.
- Приведи хотя бы один пример. - Она была уверена, что сможет отразить любой аргумент. - Не будь голословным.
- Ты не сказала мне, например, что у тебя новая домработница. Это, конечно, мелочь...
- Новая домработница? - переспросила Соня.
- Как я понял, уже две недели.
- Ах, да. Я не сказала. Прости.
Она со стыдом поняла, что он имеет в виду Наташу.
- И ты ею довольна? - с подозрительной вкрадчивостью спросил Илья. - За сколько ты наняла ее?
- Нет. - До нее вдруг дошло, что он прекрасно знает о том, что женщина в ее доме вовсе не домработница. - Она не работает у меня. Она бывшая Колина любовница.
- Неужели?
Он выставил вперед, как копье, свой любимый риторический вопрос, и теперь ждал, как сестра выйдет из этой сомнительной ситуации. И Соне пришлось рассказать ему всю историю с возвращением домой в воскресенье, с долгим разговором на кухне за чашкой кофе, с предложением, которое она сделала своей сопернице. Единственное, во что она не посчитала нужным посвятить Илью, так это в то, что Коля пьет. По мере приближения ее рассказа к своему логическому завершению плотно сдвинутые на переносице брови мужчины ползли вверх, пока не замерли на середине лба, поддерживая три изумленные морщины.
- Я не обманываю тебя, - снова повторила она, выведя его из ступора.
- Не сомневаюсь. Только сумасшедший может придумать такую историю в надежде, что в нее можно поверить. Именно поэтому я и уверен, что это правда. И что ты собираешься делать?
- Позвоню Коле и скажу, что приеду в субботу, и ты меня встретишь сам. Наташа оформит документы в четверг и уедет в пятницу, так что моему возвращению домой ничто не препятствует.
- Даже твоя обида? - удивился он.
- Да нет никакой обиды. - Она сбросила на пол туфли и подобрала под себя ноги. - Многие себя так ведут, почему же он должен быть исключением.
- И ты все это время не думала с ним развестись?
- Зачем? Он не сделал ничего экстраординарного.
- Ну, с этим я не готов согласиться, - усмехнулся он, не понимая, почему она выгораживает мужа. - Он должен был заниматься тобой, а не шляться.
- Перестань. Ты никогда не был ханжой, - поморщилась Соня. - Если даже я могу его понять, то уж тебе сам Бог велел.
- Ладно, оставим это. - Илья не желал обсуждать свои моральные качества. - И ты завела любовника.
- Если ты говоришь о себе...
- Я говорю о владельце темно-синей Ауди, регистрационный знак...
- Саша не любовник. Мы уже однажды говорили о нем, и я все объяснила тебе.
- Не все. Или все на тот момент. Но к нашей встрече у меня успели накопиться новые вопросы. Начнем с начала. Где ты была вчера вечером?
- Я была с ним в кафе.
- Он пригласил тебя провести с ним вечер?
- Нет, это я пригласила его провести вечер со мной, - уточнила Соня. - Мы не виделись две недели и решили поужинать вместе и поболтать. Он спрашивал про отпуск, про Беллу. Я показала ему фотографии...
Она замолчала, не понимая, почему нужно оправдываться в таких простых и невинных вещах.
- Ты продолжай, продолжай, - вполне доброжелательно сказал Илья.
- Да нечего продолжать... - Она пожала плечами. - Мы закончили вечер, и я попросила отвезти меня на Чистопрудный.
- Ну, об этом мы еще успеем поговорить. Давай все-таки вернемся к твоему другу.
- Я не понимаю, что ты еще хочешь услышать от меня, - занервничала она.
- Я жду, чтобы ты сказала мне не то, что я хочу услышать. Мы оба догадываемся, что бы я хотел услышать, правда? Расскажи мне, что происходит с тобой на самом деле.
- Мы с ним друзья, - повторила Соня и посмотрела брату в глаза, но его нисколько не тронуло выражение искренней невинности на ее лице.
- Дружба между мальчиками и девочками заканчивается в младшей группе детского сада, - с ехидцей заметил он.
- Неправда. Люди могут дружить, - попробовала возразить она.
- Ты уверена, что те отношения, которые ты принимаешь за дружбу, на самом деле она и есть? Бескорыстный интерес, взаимовыручка, общность интересов.
- Да, конечно, - подтвердила Соня, однако не слишком уверено. - А что же это может быть еще?
- И что твой друг не ждет удачного момента, чтобы забраться к тебе под юбку? - Он пропустил ее наивный вопрос мимо ушей. - Если уже этого не сделал.
- Между нами ничего не было! - Она насупилась и упрямо стояла на своем. - И никогда ничего не будет.
- Интересно, а он рассказал бы мне ту же версию?
Илья нарочно не смотрел в этот момент на сестру, прекрасно представляя, какой эффект может произвести эта фраза, и надеясь спровоцировать вспышку праведного гнева, но, к своему удивлению, ошибся. Она или действительно не была замешана в адюльтере или слишком хорошо подготовилась к этому разговору и держала какие-то козыри в рукаве.
- Ты хочешь его спросить?
- Думаешь, не стоит? Или его мнение может оказаться иным?
Он продолжал прощупывать почву.
- Ну, смотря, как ты будешь спрашивать. - Она вспомнила страх и ненависть в глазах Бориса, который рассказал ей о своей "неожиданной" встрече с Ильей посреди дороги. - Если это будет допрос с пристрастием, и его проведут профессионалы, вроде этого типа, которого ты послал сегодня за мной, то он признается и в том, что спит с собственной бабушкой.
- Как знать, может так оно и есть, - с недоброй усмешкой сказал Илья, сознавая справедливость ее комментария. - Хотя насчет бабушки лично у меня, конечно, сомнений больше, чем насчет тебя.
- Не понимаю, ты мечтаешь испортить жизнь другому человеку или тебе просто нравится издеваться надо мной? - в ее глазах блеснули слезы обиды.
- Не торопись, я пока еще ни в чем не уверен. Я успею сделать выводы по ходу дела.
- Хорошо, потому что я здесь, видимо, именно за этим. Чтобы ты мог сделать собственные выводы.
- Ошибаешься! - Он невольно подался к ней, собираясь что-то сказать, но сдержался. - Ты здесь по другой причине.
- Я смогу узнать, по какой?
- Всему свое время.
- Ладно. - Казалось, она немного успокоилась и готова была продолжить диалог в прежнем духе. - Что ты хочешь узнать еще?
- Почему твой друг, как ты его называешь, остался ждать тебя в машине, когда ты поднялась наверх?
- Я не знаю. - Он недоверчиво поднял бровь, и Соня повысила голос. - Я действительно не знаю. Наверное, он устал. Или плохо себя чувствовал или хотел подумать. Я не спрашивала. Я сказала, что еду к любимому человеку, и он знал, что я собираюсь провести там ночь.
- И все-таки он решил тебя дождаться? Где логика?
- Ну, Илья, прошу тебя! - Она стукнула кулаком по одеялу, оставив на ткани переливчатый кратер. - Я не обманываю тебя.
- Но ведь ты в разговоре со мной в тот вечер сказала, что он тебя ждет. Это простое совпадение? Может, совпали ваши желания. Ты хотела к нему, он решил выждать, в надежде, что ты передумаешь?
- Да, сказала. - Она не собиралась весь вечер последовательно отметать подозрение за подозрением. - Потому что дура была. Я блефовала, понимаешь? Врала, если так понятнее. Не хотела быть слабой и беззащитной в глазах твоей подруги, не собиралась унижаться, дожидаясь в прихожей, пока ты вызовешь машину. Поэтому и ляпнула первое, что пришло в голову. Потом спустилась вниз, а он там. Я обрадовалась.
- Вот как? Чему же тут радоваться? Ведь мы с тобой расстались не слишком мирно. Прямо скажем, отвратительно.
- Я и не это имела в виду. Я шла вниз по лестнице и боялась, что сейчас придется искать такси, ехать через весь город, думать обо всем... А он просто открыл дверь, и все показалось не таким гадким.
- Благодетель!
- Не надо язвить, Илюша. Мне было плохо, а рядом оказался друг. Я даже ничего не стала рассказывать ему. Он увидел тебя в окне и догадался сам. Он просто поддержал меня в ту минуту, и это было очень важно.
- Я вижу. Его поддержка оказалась важнее, чем мы с тобой, - с горечью в голосе подтвердил Илья. - Наши отношения ты готова была загубить...
- Это не так, ты знаешь!
- Зачем ты вообще приехала? - жестко спросил он. - Я же сказал утром, что хочу остаться один.
- Я не знаю, Илюша, - тихонько заскулила она, как провинившаяся собака. - Правда, не знаю. Я хотела тебя увидеть.
- Ты все время говоришь "не знаю". Это очень странно, Соня. Можно не знать чего-то, что происходит с другим человеком. Я даже предполагаю, что ты не знала, что я в квартире не один. Вряд ли ты хотела скандала. Но ты не можешь не знать, что происходило в твоей голове, когда ты ехала на Чистые пруды.
- Я хотела тебя увидеть... - Она, удрученная его неверием, опустила голову и поджала губы. - Ты нужен мне. У меня был тяжелый день, и эта история с Наташей тоже не прошла даром, и то, что случилось накануне вечером и ночью. Я думала, ты будешь таким, как в первый раз или как тогда, в доме отдыха. Мне так спокойно с тобой, когда мы одни. Разве этого слишком много? Просто быть рядом, как раньше. Как в детстве, когда я ждала твоего возвращения. Я так любила, когда ты приходил...
- Соня...
- Нет-нет, не говори ничего, - заторопилась она. - Я знаю, что все изменилось, я стала другой. И у тебя забот прибавилось. Я все понимаю, просто жить так пока не могу. Мне надо научиться вести двойную жизнь, как это делают все. Наверное, по сути, я ее всегда и вела, когда вышла замуж за одного человека, а любила другого. Но эта жизнь все время была в моей голове, я строила ее так, как было удобно. А когда пришлось в течение одного дня из одной постели переходить в другую... Я сама себе противна, понимаешь? По мне лучше вообще никак, чем так.
- Ты хочешь сказать?..
- Что ты! Я научусь, поверь мне, я очень постараюсь. Знаешь, я скажу тебе ужасную вещь, но там, у моря, мне было хорошо одной. Коля тоже ревнует меня к моей работе, к друзьям, к тому, что у меня есть какие-то другие интересы, кроме как ждать его дома и исполнять супружеские обязанности. Да, раньше мы много разговаривали обо всем, а теперь я даже общаться с ним не могу. Тогда я спрашиваю себя, ради чего я живу с этим человеком? И не знаю ответа. Мне жаль его. Он так страдал, когда открылась вся эта история. И Белла... Он любит ее, но иногда он так смотрит... Она напоминает ему обо всем, что я сделала с его жизнью...
- Ты живешь с ним только из-за чувства вины? Или из-за того, что я выдал тебя замуж?
- Господи, да не знаю я! - всплеснула руками она. - Я просто живу и боюсь думать о том, что я делаю, и что будет потом.
- Страусиная политика?
- Да хоть бы и так! Если ты знаешь, расскажи мне, что делать. Вот я пришла к тебе за советом. Твоя младшая сестра, которая только и делает, что умножает ошибки в своей жизни и портит жизнь другим. Я готова выслушать твой совет и сделать все, как ты скажешь.
- Это твоя жизнь, Соня!
Он отрицательно покачал головой, снимая с себя ответственность за работу.
- Когда ты выдавал меня замуж, ты говорил иначе, - с обидой заметила она.
- Ты всю жизнь будешь упрекать меня?
- Я ведь не упрекала, я просила помощи. У тебя, конечно, есть полное право отказаться.
- А если я дам тебе совет, ты потом снова скажешь, что я испортил тебе жизнь?
- Хорошо. Ты прав, я буду расхлебывать все сама. Теперь я могу быть свободна, или ты хочешь спросить меня еще о чем-нибудь?
- Ты торопишься?
- Я устала за эти дни. Кажется, что отпуска не было вовсе. Если ты не против, я бы поехала спать.
- Ты можешь остаться здесь. Кровать есть.
- Нет, я не останусь.
Она спустила ноги вниз, нашла туфли и поднялась, оправляя юбку.
- Даже если я попрошу?
- Ах, ты об этом? - рассеянно переспросила она и с видом послушницы в монастыре вернулась на кровать. - Да, конечно, если ты хочешь.
- А ты не хочешь? - зло прищурился он, не принимая согласие, как одолжение.
- Я слишком устала, - повторила она и вздохнула. - Но я больше не желаю никаких конфликтов. Не хочу, чтобы ты кричал на меня или считал меня неблагодарной тварью. Ты завтра отвезешь меня на работу?
- Это все означает, что я заставляю тебя спать со мной? Да, ангелочек?
- Нет, что ты! Я совсем не об этом.
Она, не глядя на него, расстегивала пуговицы на блузке.
- Я не хочу, чтобы ты разводилась, - внезапно сказал он, не сводя глаз с ее груди.
- Да? - Она подняла голову и через секунду понимающе кивнула. - Я так и думала. Я и не собиралась. Без твоей поддержки мне этого никогда не сделать. Так что не волнуйся, пожалуйста, я не выйду за рамки.
- Помолчи, ради всего святого, и послушай меня, - с нетерпением прервал он. - У меня сейчас не лучшие времена и в жизни, и в бизнесе.
Соня перестала раздеваться и воззрилась на него. Он заговорил не сразу, потер ладонью лицо, пытаясь сосредоточиться на том главном, что собирался ей сказать.
- Ты ведь не следишь за прессой? Нет, конечно, и спрашивать нечего. Тем более за тем, что пишут СМИ на западе. - Она опустила руки на колени и склонила голову на бок, как птица, рассматривающая незнакомый предмет. - Тогда я смогу тебя повеселить. Твоя племянница и моя драгоценная дочь, кажется, взялась за меня всерьез.
- Господи, да что она опять сделала? - всплеснула руками Соня. - Ты воспринимаешь ее выходки слишком близко к сердцу. Она ведет себя, как балованный ребенок.
- Ты хочешь сказать, что у меня паранойя? - усмехнулся он. - Лучше бы это было так. Но ситуация куда интереснее. Пока ты была на своем любимом острове, она тоже успела посетить Италию, только совсем с другой целью. В Милане шел показ мод зимней коллекции или что-то в этом роде. Короче, Марина засветилась на страницах "Республики" в скандальной хронике. И знаешь, в чем дело? Она протестовала против умерщвления невинных животных, которые превращаются в шубы. Я не помню точно, какая организация этим занималась. Общество защиты животных, кажется. Слава Богу, что она хотя бы пикетировала театр, где шел показ, не в голом виде. Были там и такие соратники-эксгибиционисты. После ее возвращения домой я устроил ей разнос, как ты понимаешь, по всем статьям. Какого черта! Почему я должен молчать? Она, видите ли, оскорбилась до глубины души и отправилась во Францию зализывать раны. И вот, на прошлой неделе, - он замолчал, припоминая последовательность событий, - добрые люди мне положили на стол "Юманите". Как ты думаешь, о чем написала "красная" газетенка? Моя дочь состоит в близких отношениях с заместителем главного редактора этого коммунистического листка. Она везде появляется с ним, она участвует в каких-то мероприятиях, которые организуют левые. Митинги, собрания, представляешь? Такое и в страшном сне не приснится! Я летал в Париж в эти выходные. Как ты думаешь, что она мне сказала? - Соня с широко открытыми глазами смотрела на брата. - Все дело в том, оказывается, что ее волнует судьба простого французского народа. Как тебе? Вечные истины: свобода, равенство, братство. Ни много, ни мало! Моя родная дочь связалась с коммунистами и поет на митингах Марсельезу.
- Бред какой-то! Она переболеет этой заразой, никуда не денется. А ты постарайся не думать об этом, - попыталась утешить его Соня. - Ведь "Юманите" читает жалкая горстка людей. Газета уже давно потеряла основную массу подписчиков. Недавно, если не ошибаюсь, речь шла о капитализации. Они продали часть акций...
- Да плевать мне на финансовое положение "Юманите"! - вскрикнул Илья. - Оно нисколько не помешало буржуазной "Монд" перепечатывать ее статьи с собственными комментариями. И знаешь, о чем она пишет? Оказывается, известный российский бизнесмен с одобрением воспринимает деятельность левых в Европе. Возможно, именно русский капитал может, как в добрые старые времена, помочь страдающему и угнетенному французскому народу. Понимаешь, о чем речь?
- Но ведь это фикция. О чем тебе волноваться?
- О чем? Эти публикации вызвали острый интерес здесь, и теперь одна за другой наши газеты задаются вопросом, как и в каких объемах я поддерживаю коммунистов в России. Уж не построен ли мой бизнес на безвестно исчезнувшей партийной кассе КПСС? Каковы мои нынешние отношения с лидерами партии?
- Я ничего не понимаю, Илюша. - Соня сжала виски ладонями и затрясла головой. - Марина и ее мужчины... Она ведь всегда шла наперекор твоему мнению. А уж связать ее выходки с твоим бизнесом не придет в голову даже сумасшедшему.
- Не будь такой наивной, дорогая. Естественно, что материалы и здесь, и, скорее всего, у них, заказаны и оплачены. Кто-то хочет завалить меня, а для этого все средства хороши. Даже самые что ни на есть абсурдные.
- И ты знаешь, кто финансирует эти статьи?
- Догадываюсь. - Он вовсе не собирался посвящать ее в подробности закулисной жизни большой политики. - Мне есть, что сказать этим людям в частной беседе. Но проблема в том, что назревает громкий скандал. Тот, кто хочет этого, будет рыть снова и снова. Его интересуют не только налоги, лицензии и покупка оффшоров. Он раскопает и любовника моей жены, и сексуальные похождения моего сына в служебное время, и развод моей сестры, если она соберется.
- И наши с тобой отношения, - закончила за него она.
- Да, именно так, - сухо подтвердил он. - И это тоже. Поэтому я прошу тебя пока повременить с разводом. Со временем все уляжется, и ты сможешь поступить так, как посчитаешь нужным. Но не сейчас.
- Это значит, ты даешь официальное согласие на мой развод?
- Я не стану запрещать тебе, если ты решишь.
- Хорошо, я подожду. Может быть, ничего и не понадобится, может, все наладится. Если мы с тобой не будем больше встречаться, мне не придется вести двойную жизнь...
- Соня, я вовсе не об этом говорил. Я не хочу, чтобы мы перестали встречаться.
- Но... ты же сам намекнул, что это опасно. Это может разрушить твой бизнес.
- Мы просто будем осторожны. Ты, как послушная девочка, не станешь заявлять первому встречному, что я сплю со своей сестрой, мне не понадобится присылать к тебе на работу своих людей, чтобы иметь возможность просто поговорить.
- Илья, ты знаешь, я вовсе не хочу конфронтации. Но ведь это не решит основную проблему. Если кто-то охотится за информацией, он ее непременно добудет. Надо сделать так, чтобы ему нечего было найти, - с жаром закончила она.
- Иди-ка сюда, - поманил он, и она придвинулась на кровати. - Нет, ближе, ближе. Наверное, из тебя бы получился хороший партийный товарищ в трудное время революционной борьбы.
- Перестань!
Она подалась назад, но он поймал ее за руку и потянул на себя. Она снова придвинулась, глядя ему прямо в глаза. Сильная рука обхватила ее шею и пригнула ниже, губы скользнули по щеке. Другой рукой он обнял ее за талию и пересадил к себе на колени.
- Тебе же тяжело, - прошептала она, но он зарылся лицом в ее распущенные волосы, крепко прижал к себе.
- Кажется, я ревную тебя даже тогда, когда мы наедине.
- Тебе незачем ревновать, милый. Мне никто не нужен.
- Может быть, я бы тебе и поверил. Но как долго это продлится? День? Месяц? Только не говори, что я должен жениться на тебе, и тогда ситуация изменится.
- Ты не должен. Конечно, не должен. Я все понимаю.
Она погрузила пальцы в его волосы, принялась чесать его за ухом, как кота.
- А сама намекаешь, что только таким способом я смогу удержать тебя. - Он говорил негромко, глядя куда-то мимо нее, и казалось, что он обсуждает эту тему сам с собой. - Хотя я прекрасно понимаю, что это иллюзия. Если ты решишь оставить меня, тебя ничто не остановит. Ни кольцо, ни штамп в паспорте, ни моя любовь.
- Я не оставлю тебя.
- Я не собираюсь делить тебя ни с кем.
- Когда я разведусь... Как только это станет возможным... Не будет больше никого, кто бы мог претендовать. Ты увидишь, что я верна тебе.
- И тогда я сделаю тебе предложение.
- Что? - Она испугалась, помотала головой, не веря в то, что услышала. - Ты смеешься надо мной? Ты же еще вчера говорил - никогда.
- Я был зол.
- Но существует тысяча причин...
Она вернула ему его же слова, но он предпочел этого не заметить.
- Мы уедем отсюда, и большая часть из них станет мыльным пузырем. Я должен подготовить почву на западе. Я смогу управлять своим бизнесом, находясь за границей, дам Розе развод и пожизненное содержание. Никто не должен узнать, что ты - моя сестра. Мы будем жить вдали от всех. Тебе придется бросить все и уехать со мной в чужую страну. Но уверена ли ты, что сможешь? Тебе будет нелегко, возможно, трудней, чем мне.
- Это не имеет значения. Ради тебя я смогу все. Буду жить, как жена Франца Фердинанда. Кстати, она тоже была София. Буду ждать тебя в замке, и никаких светских выездов, курортов, приемов. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Он ничего не помнил про семейную жизнь Франца Фердинанда, и она его нисколько не занимала.
- Это ты сейчас так говоришь...
- Я всегда буду так говорить. Если ты исполнишь свое намерение, и это когда-нибудь случится...
- Только не торопи меня, Соня. Ты должна набраться терпения и дождаться меня. Я не могу все бросить в одночасье, и не могу потерять тебя.
- Ты не потеряешь.
- По своей воле я никогда не отпущу тебя.
- Ох, не отпускай, милый, - зашептала она, целуя его в обросшую щеку. - Никогда не отпускай. Я хочу быть рядом, мне так хорошо с тобой.
- Я знаю, что ты обманешь меня, - обреченно насупился он.
- Нет-нет! Я не буду приезжать, когда ты захочешь побыть один, не буду навязываться тебе, требовать, обижаться.
- Со мной тебе придется трудно, Сонька!
- Пусть трудно! - с энтузиазмом согласилась она. - Зато я смогу видеть тебя, прикасаться к тебе.
Он отвел ее руки и полез во внутренний карман пиджака. Она, нахмурившись, следила за его неторопливыми движениями. Он достал из кармана маленькую черную коробочку и протянул ей на ладони.
- Что это?
Она тронула ее пальцем и посмотрела ему в глаза.
- Посмотри сама.
Соня только приоткрыла крышку и тут же расцвела в улыбке. Поднесла коробочку ближе к свету и, вытянув шею, принялась поворачивать из стороны в сторону кольцо, лежащее на красном бархате, любуясь переливами крупного камня, зажатого в изящных золотых лапках.
- У тебя на свету глаза бывают такого же цвета.
- Не может быть. У меня глаза темней.
- Ну, пусть темней. Тебе оно нравится?
- Оно чудесное. Спасибо!
- Тогда надень.
- Да. И сниму все остальное, если не возражаешь.
Она перебралась с его коленей на середину кровати и принялась неторопливо раздеваться под его неотрывным взглядом.
- Какая ты красивая, - вырвалось у него, когда на ней не осталось ничего, кроме подаренного им кольца. - И какая все-таки молодая!
- Откуда эта странная завистливая интонация? - притворно удивилась она. - Я твоя, возьми все, что захочешь. Мою молодость, красоту, мою любовь. Только сделай меня счастливой.
- Такая мелочь - счастье... Может, возьмешь деньгами?
- Ты уже готов отказаться?
Он ничего не ответил, молча потянул нагое тело на себя, утопая в волнах ее распущенных волос и своего желания. Но, уже обнимая ее, он вдруг остановился, вспомнив что-то важное.
- Почему ты сменила духи?
- Что?
- Ну, у тебя теперь другие духи. Почему?
- Наверное, пришло время стать старше! - Она сделала серьезное лицо, но тут же рассмеялась. - К тому же, я знаю, что ты любишь яблоки.