Эрогенная зона

          

По весне Купидон, проснувшись после зимней
спячки, отправился на охоту. Невесть каким ветром
его занесло в строймаркет в отдел рабочей одежды,
где за прилавком сидела хорошенькая Люда. Он уже
было прицелился и хотел спустить тетиву, когда вошёл
охранник Лукин и принялся рассматривать ботинки
на витрине. Он так увлёкся созерцанием, что нагнулся
и оказался задом к Купидону.
— Ну я тебе! — вознегодовал бог любви и засадил
бедолаге стрелу.
Лукин резко выпрямился и, взглянув на Люду,
замер: её зеленоватые глаза вспыхивали алмазным
блеском, а веки источали прохладу лазурита; зрачки
манили неземным блаженством, а светлые волосы,
струящиеся шёлком, мягко ниспадали на её хрупкие
плечи, укутанные пледом. Нежное личико, оттенённое
стрелками бровей, было по-детски чисто и невинно.
Приоткрытые пухлые губки чуть обнажали ровный
ряд зубов, а влажный блеск их придавал всему зрели-
щу особое очарование.
Купидон, поняв, что здесь прибавить нечего, уда-
лился, а Лукин стоял и смотрел на Люду. Она же стуча-
ла по клавишам, а затем, не выдержав, спросила:
— Будете покупать?
Лукин что-то промычал и ушёл в полном смяте-
нии.
В следующее дежурство его снова потянуло в её от-
дел. Он притворялся, будто выбирает ботинки, а сам
украдкой любовался продавщицей: Люда казалась
ему богиней красоты, а сама Клеопатра в сравнении с
ней — замухрышкой.
Девушка недоумевала, почему он так долго копается.
— Выбрали? — сухо спросила она.
Он взял первую попавшуюся пару, заплатил и вы-
шел.
Вскоре Лукин понял, что крепко влюбился в Люду:
он постоянно думал о ней и всё время стремился её
увидеть.
Первые две недели он ещё надеялся, что наважде-
ние спадёт и всё встанет на свои места.
Но дальше становилось только хуже. Лукин не мог
ничем заниматься, всё валилось у него из рук. Спал не
более трёх часов в сутки, но и во сне мысли его пор-
хали цветистыми бабочками вокруг аналоя с образом
Люды.
В конце концов он купил охапку роз и преподнёс
их возлюбленной.
— Что вы делаете сегодня вечером? — дрожащим
от волнения голосом спросил он.
Люда смутилась.
— Зачем? Мне не надо! — заговорила она, возвра-
щая цветы. — Я занята. У меня — молодой человек!
С трудом Лукин уговорил её принять букет.
Вдохновлённый прецедентом, он стал каждый
день носить ей розы. Она отдавала их своим друзьям и
подругам. Последние звонили ей с заказами:
— Мы сегодня на день рождения идём, так что цве-
ты для нас придержи!
Очарованный, Лукин строил в мыслях воздушные
замки и карточные домики несбыточных надежд. Од-
нажды Купидон, пролетая мимо, узнал свою жертву и
от души посмеялся...
Вскоре над ним потешался весь персонал, вернее,
наивная его часть, а более проницательные понима-
ли, что от смешного до великого — один шаг (хотя и в
обратном порядке — тоже).
Лукин, не чувствуя со стороны Люды никакого
отклика, ни малейшего намёка на ответное чувство,
пришёл в состояние крайнего уныния и нервозности,
осунулся, похудел...
Старший смены Джавад заметил Лукину:
— Что бледный такой? Заболел?
— Хуже! — печально ответил Лукин и поведал ему
свою историю.
— Мне бы хоть малейшее внимание с её стороны,
один ласковый взгляд или нежное прикосновение!
Старший заблестел глазами и сказал:
— Это будет стоить аванса.
— Ради неё я на всё готов! — воскликнул Лукин.
Несмотря на суровую должность и важный вид,
Джавад в свои двадцать восемь в душе оставался
ребёнком. У него был гибкий, изобретательный ум.
Он обожал шутки и розыгрыши — экспромт был его
коньком.
— Купи в её отделе ботинки, спецодежду, перчат-
ки, кепку, очки для сварки, — приказал старший Лу-
кину и, когда тот всё исполнил, велел ему переодеться
в обновки и ждать в оперативном помещении.
Сам же вышел и прохаживался неподалёку, погля-
дывая на стоящий у входа в отдел манекен в рабочей одежде,
установленный на доске с колёсиками.
Незадолго до закрытия старший вызвал Лукина.
Сняв манекен с доски, он водрузил на неё влюблённо-
го и прикрыл ему лицо шейным платком, изъятым у
истукана. Затем, приказав не шевелиться, унёс муляж
в дежурку.
Без пяти восемь Люда прихватила «манекен» меж-
ду ног и покатила в отдел.
Кровь ударила Лукину в голову и ещё в одно место.
«Ох!» — мысленно воскликнул он, одурев от счастья.
Люда отскочила в сторону и, побледнев, растерян-
но произнесла:
— Манекен возбуждается!
— Весна! — спокойно ответил Джавад.
В это время появился ухажёр Люды.
— Помогу, — сказал он и вцепился железной хват-
кой «манекену» в удобное место.
Лукин заорал и бросился бежать. Люда и молодой
человек остолбенели, глядя ему вслед.
— Сейчас верну, — успокоил Джавад и вскоре при-
нёс настоящего «рабочего».
— Утихомирился! — сказал он и, установив его на
постаменте, закатил в отдел.
— Как впечатление? — спустя некоторое время
спросил старший у Лукина.
— Вышло похабно! — ответил хмурый Ромео.
— Делай людям добро! — вскипел Джавад. — Боль-
ше на меня не рассчитывай!
На следующий день он рассказал Люде о проделке
Лукина, и она, как ни странно, пришла в восторг от
такой сообразительности.
— Он же писатель! — пожал плечами старший. —
Эти извращенцы и не на такое способны.
— Писатель? — ещё больше удивилась она.
Неделю Лукин издали поглядывал на Люду, но под-
ходить не решался.
Однажды получилось так, что её молодой человек
неожиданно вылетел в командировку, а у них были за-
ранее взяты билеты в театр. Люда проговорилась об
этом Джаваду, и тот на ходу сообразил комбинацию.
— Сходи с писателем. Он тебе ещё и такси до дому
оплатит.
— Пожалуй, — ответила она.
Старший вызвал Лукина:
— Устроил тебе поход в театр с Людой. Билеты есть.
— Быть не может! — воскликнул Лукин. — Как
тебе удалось?
— Моё природное обаяние, — засветился Джавад.
Итак, невзрачный Лукин в обществе красавицы по-
шёл в театр. Когда он узнал название пьесы, глаза его за-
блестели и лицо стало даже немного симпатичней.
Во время спектакля Люда еле подавляла зевки, а
Лукин, наоборот, смотрел во все глаза, шептал текст,
опережая актёров. Иногда даже вскакивал и вскрики-
вал: «Тут резче надо!» Люда смущённо дёргала его за
рукав, и он, опомнившись, усаживался.
После спектакля Лукин вызвал такси и спросил
Люду:
— Как пьеса?
— Ерунда! — поморщилась она. — Знала бы —
дома уборкой занялась.
Лукин сразу как-то скукожился и уменьшился в
росте. Чтобы скрыть внезапно проступившее на лице
выражение досады, он нагнулся завязать шнурок.
В этот момент мимо пролетал Купидон и сразу узнал
своего несчастного клиента.
— Напрасный расход боеприпасов! — вздохнул он
и выстрелил стрелой «отмены».
Когда Лукин разогнулся и посмотрел на Люду,
сразу почувствовал, что произошло непостижимое:
она больше не волновала его, её красота не цепляла
чувств, а взгляд не будил воображение. Когда Люда
уехала в прибывшем такси, он облегчённо вздохнул и
сразу забыл о ней.
В эту ночь он крепко заснул, а проснувшись утром,
не вспомнил о Люде.
За весь следующий месяц Лукин ни разу не зашёл
в её отдел.
— Люда про тебя спрашивала, а ты к ней не подхо-
дишь, — пристыдил его старший.
— Она тебе про спектакль говорила?
— Скучища жуткая, сказала.
— У творческих людей самая эрогенная зона не
между ног, как ты по наивности полагал, а в их твор-
честве, то есть в Музе.
— При чём тут это!
— Пьесу, на которую мы ходили, написал я. Рабо-
тал над ней год... Представь, если б кому-то не понра-
вился твой ребёнок!
Блаженствовал, однако, Лукин недолго. Как-то
проходя мимо буфета, он услышал произнесённое
женским голосом название своей пьесы и фразу из
разговора двух подружек: «Ходила на этот спектакль.
Просто прелесть! Вся обхохоталась!»
Он вздрогнул, резко повернулся и увидел девушку.
Можно долго описывать, насколько она была пре-
красна, но следует уважать время читателя…