Ночное...

Этим летом приключилась со мной, среди прочих, и такая вот маленькая история…
Были мы в конце июля с институтскими ребятами на Селигере. Палатки со всей амуницией нам наш зав.лаб. предоставил, «хозяин тайги» осташковского розлива, – кухня, костёр, да и сам кусочек заповеднейшей местности были его безраздельной епархией. Царь и бог этих мест, он поселил нас там, где не просто запрет на въезд. На этом кусочке леса чужакам запрещалось даже ходить. То есть, мы были там совершенно и абсолютно одни – первобытно свободные «дети асфальтовых джунглей».
И вот, наша группа проводит заключительный семинар по английскому языку. Если первый день ушёл у нас, в основном, на поселение и адаптацию, то второй мы провели вполне успешно. Во всяком случае, после коллективного обеда наш педагог, сидевшая во главе стола, вооружилась принесённой из палатки гитарой и раздала нам листочки с английскими текстами. За чаем мы выучили пару стишков, попели английские песенки и немного поиграли в «слова», а заключительным этапом – гвоздём программы нашего выездного семинара – была спортивная игра-танец. На английском же, естественно, языке.
И вот, объевшиеся сладостями и упившиеся чаю с крепкими и ароматными добавками, разомлевшие на небывало тёплом солнышке и ошалевшие от свалившейся на них долгожданной свободы и свежего воздуха, сотрудники нашего института с большим трудом вытащили себя на лужайку и сбились в подобие круга… Надо было петь песенку про разные части тела (один и тот же куплет), при этом похлопывая себя по тем местам, про которые в данной строчке шла речь, и от раза к разу убыстряя темп. Поскольку принятое за ужином – особенно чай – давало о себе знать, то спортивное, в общем-то, развлечение весьма быстро превратилось в подобие застольной игры «Тигр». Обхлопывать себя сверху вниз, с головы до ног, было ещё не так сложно, а вот разгибаться, возвращаясь в исходное положение, оказалось гораздо более трудным делом. То один, то другой участник «круга» выбывал из строя, с хохотом валясь на землю, и напрочь смущая этим оставшихся. Хватило нас минут на шесть – не больше… Семинар окончился сам собой, а разгорячённая молодёжь буквально на четвереньках отползала к реке. Костёр потрескивал, а выпитое вместе с чаем бурлило в крови, зовя на новые подвиги. И одна из наших девочек, вглядываясь в догоравшее последними мазками заката вечернее небо, объявила: этой ночью мы будем купаться! Её муж, следивший за костром и не участвовавший ни в семинаре, ни в «чаепитии», поймал её за руку и очень тихо стал отговаривать от этой идеи. Но девушка рвалась как птица, а остальные тоже завелись и галдели вместе с ней. Голос разума потонул в общем гомоне, и девочки, допив вместе с чаем всё то, что ещё оставалось на столе, дружно скинули с себя одежду, оставшись в одних купальниках, и ринулись в воду.
Я очень люблю плавать. И Селигер меня покорил… Но ночь кажется мне таким сакральным временем, которое перевоплощает окружающий мир в нечто совершенно иное. С которым надо обходиться осторожнее… И вот, ночной покой нашей заводи нарушен плеском и громким смехом молодых кобылиц. На берегу всего трое – тот самый трезвый и разумный муж, я, закутанная в свитер и куртку от комаров и ночной прохлады, да ещё один из наших ребят, задумчиво курящий, глядя в темноту реки. Можно сказать, что мы с ним просто принимали в себя этот вечер – ночную природу, обнимавшую нас со всех сторон, ну, и заодно просто были рядом с человеком, который «пас» девчонок, на случай какого-нибудь пьяного эксцесса.
Но ничего такого не произошло – девчонки накупались, слегка остыли и расползлись по палаткам. Парень увёл спать свою жену и её подругу. А мы вдвоём с мальчиком остались сидеть. Несмотря на выпитое, спать нам обоим не хотелось… Хотелось так и сидеть – до самого утра, вдыхая полной грудью тихий речной воздух, и глядеть на туман, медленно зарождающийся в камышах у другого берега. Мы оба молчали. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем раздался его хрипловатый голос: «Млечный путь!». – Что? – от неожиданности я даже вздрогнула, «выныривая» из глубин своей созерцательности. «Млечный путь», – повторил парень тихо… – «Посмотри, в городе он не виден!». Я задрала голову, откинувшись назад. Вокруг сплошным облаком звенели комары. Мальчик, сидя рядом со мной на одном из принесенных почти к самой воде чурбаков, слегка поддерживал меня под плечи и окуривал местную фауну дымом от очередной сигареты…
Когда молчать стало уже вовсе не о чем, а из палаток, наконец, прекратилась последняя сонная возня, мой сосед молча поднялся. Я удивлённо глядела на него, не понимая, чего теперь ждать. Он подошёл к костру, догоравшему в окружении импровизированных скамеек, устроенных из толстых брёвен, и сосредоточенно стал раздеваться. Сняв с себя абсолютно всё, парень протянул руку к одной из привязанных между соснами верёвок и стащил с неё своё полотенце. Оцепенев от таких странностей, я, так же молча, во все глаза продолжала на него смотреть. А он, вернувшись к воде, вручил полотенце мне и произнёс: «Я пойду купаться. Побудь здесь, со мной». Он вошёл в воду и тихо поплыл, делая полукруг от берега. Мне показалось, что затихли даже комары…
Плавал мальчик недолго. Выйдя из воды, он выхватил у меня полотенце и стал интенсивно им растираться, а затем быстро оделся и сел к костру, поворошив дотлевающие угли. А потом точно так же порывисто повернулся ко мне и сказал: «Теперь давай ты!». Я замотала головой, ещё сильнее закутываясь в куртку. Меня колотила тихая дрожь: я тепличный цветок, и на моей «совести» лишь два ночных заплыва за всю жизнь. Но одно дело – горячая ночь на Ивана Купалу, среди таких же заведённых языческим действом людей, с полыхающим на озёрной воде плотом, а совсем другое – селигерская «дикая» ночь, с одним-единственным человеком рядом. Человеком, с которым за два с половиной года ни разу не получалось даже нормально поговорить… А тут – сначала необыкновенное, осмысленное молчание вдвоём, а потом это: «Раздевайся. Не пожалеешь». Подождав немного, он очень нежно взял меня за руку и тихим шёпотом стал объяснять, что после того, как преодолеешь страх холода и войдёшь в воду, придёт тепло и поселится в теле уже надолго. Загипнотизированная этими речами, я как во сне дошла до своего полотенца и, положив его на бревно, стала медленно раздеваться. И парень, крепко и бережно ухватив мою руку, повёл меня к воде.
…Теплое парное молоко, мерцающее в безлунной темноте среди огромных  деревьев, сплошной стеной чернеющих по обе стороны затона, приняло меня в себя, на секунду подавшись в стороны от моего тела и тут же вновь сомкнувшись вокруг…  Не передать наслаждения, которое я испытала, плескаясь среди звёзд, недвижно глядящих  с бездонной высоты и танцующих в такт движениям моего тела. Я кувыркалась в чёрной прозрачной воде, еле сдерживая крики восторга. Я билась с этой тихой и мощной водой за право ощущать себя единственной на свете королевой ночи, а на берегу меня всё в том же заворожённом молчании ждал верный рыцарь…
Не знаю, сколько времени я купалась, но в какой-то момент мне стало понятно, что пора вылезать. Я медленно подплыла почти к самому берегу и тихо-тихо взошла по пологому песчаному склону… Молодой человек, распахнув полотенце, принял меня в свои объятия. Он помог мне вытереться, тщательно промокнув на теле все места, с которых срывались мои собственные руки, и бережно одев, отвёл в мою палатку.
Наш Селигер завороженно затих до утра.


Январь 2011 г.