Хождение по судьбам

Серо-голубые глаза, отражающие небо, чёрные ресницы и брови, кожа цвета лепестка яблони, персиковый рот. Волна густых тёмных волос до плеч, стройное сильное тело.
Густая щётка русых волос, рыже-серые глаза под припухшими веками, два влажных плюшевых валика губ. Слегка покатые плечи и стройные ноги.
Им было по девятнадцать, когда пришли подавать заявление в загс. А их спросили, исполнилось ли восемнадцать? Свадьбу сыграли в долг для друзей и родственников. Первая брачная ночь осталась далеко в прошлом. Пошли чередой супружеские будни. Учиться в ВУЗе осталось пять лет. Поискали жильё, оставили вещи у хозяйки и бросились к морю справлять медовый месяц. На всю жизнь осталась в памяти бирюза морской глади, да скрипучая хозяйская кровать.
Вернулись в Ставрополь, а снятая комната уж занята другими квартирантами. Молодые были, неопытные, залог за комнату не оставили. И началось хождение по мукам, а вернее по человеческим судьбам, в поисках жилья. Не от доброго сердца и сострадания, а от недостатка средств к существованию ущемляли люди свой быт и удобства, сдавали комнаты и койки студентам.
К концу первого дня поисков подсказали молодым, что сдаёт комнату разведённая с мужем женщина. Пришли по указанному адресу, а она из пустой квартиры мусор выметает. Вывез всё муж, оставил ей шкаф, кровать, на кухне стол и ребёнка в придачу. Поселились молодые на хозяйской кровати, шкаф пополам поделили, а хозяйка с ребёнком – в проходной комнате на раскладушке. Цену не заломила, как раз размер стипендии. Через пару недель муж пришёл мириться. Поселились они втроём на раскладушке. Хозяйка учительницей была, историю в школе преподавала, муж – водитель грузового автомобиля. Открывают вечером учебник истории и начинает муж жене разъяснять написанное. Выдавала хозяйка молодых за родственников, чтоб доход с мужем не делить.Получалось вроде бы нахлебники, задарма живут, а не роднятся, но с ребёнком погулять не отказываются. Молодайка хозяину приглянулась, а неприветлива, дичится. Второй месяц к концу клонится, стал хозяин мебель обратно свозить. Пригорюнились молодожёны и пошли вновь квартиру искать. Да учебный год уж давно начался, всё, что можно сдать, уже занято.
На окраине города в ветхом домишке жили два старика, дед Иван и бабка Аришка. Дед уже разменял девятый десяток, но телом ещё крепок был, с палкой ходил по причине давней слепоты. По национальности был он албанец, ещё в русско-турецкую войну попал в плен, да так и осел в России, женился, дочку прижил, да судьба у неё не сразу сложилась, пришлось старикам внучку досматривать. Жили вместе, было внучке далеко за тридцать, ни умом , ни внешностью она не блистала. Замуж бы пошла, да никто не брал, вот и жили втроём бедолаги. Бабка тоже стара была, да глуха, всё хозяйство на ней держалось.
В доме не было дверей, лишь проёмы, холстиной завешены, печь топилась дровами , вода на улице за несколько дворов, вот и все удобства. Поселили молодых в лучшей комнате, в проходной за холстиной – дед с бабкой, ну а внучка на кухне царствует. Деду белый день – что ночь, посидит у двери на заваленке, да всё спрашивает у каждого: «Кто идёт?» - до ста раз, а потом на боковую, вот и все развлечения. Бабка же за день намается: воды принести, печь истопить, еду приготовить, прибрать, постирать, в огороде поработать. Внучка вся в своих поисках. А как ночь настанет, дед заснуть не может. Лежит себе, мысли гоняет, а потом звать бабку начинает: «Бабка, а бабка!».Та глуха и устала от трудов дневных, спит, а, может притворяется. На четвёртый зов по наростающей отзывается: «Чего тебе?» Дед её: «Надевай рубаху чистую, помирать буду». Начинает она ящиками комода стучать, рубаху искать, оденет деда, тот ещё полежит и вновь звать начинает. Теперь до пятого раза: «Дай последний раз хлеба поесть!» Наестся дед и лежит опять, уж и утро сереть начинает, и все крепким сном засыпают. На другую ночь повторяется всё. Так зима прошла.
По весне вновь пошли молодые жильё искать. Повезло им, опять же разведённая с мужем брошенка с ребёнком от мужа на двадцать лет старше её решила искать судьбу у сестры на Севере. Сестра замужем за военным лётчиком, знать свободных мужиков там достаточно. Квартиру сдаёт, сама на год уезжает, квартплату по почте ежемесячно получает. Обрадовались молодые, зажили свободно, но не долго. Погиб сестрин муж, упал с самолётом в Северное море. Вернулись обе сестры с тремя детишками в квартиру. Молодые в отдельной комнате, сестры – в проходной. Начались поминки  да гулянки, теперь обеим жизнь устраивать нужно, а от квартирантов не отказываются. Через месяц- другой получила вдова своё жильё, переехала, а хозяйка здесь поиски мужа продолжила. Съездит в гости куда, познакомится, брак оформит, да вскоре разочаруется, паспорт выбросит, по новому - она уже не замужняя и снова в поисках. Года не прошло, как нашла любимого, привезла и в квартире молодым отказала. А у них ребёночек ожидается.
Пожалела их соседка одинокая, сдала комнату. Да тоже жизнь свою устраивает, через полгода нашла себе пару.
Вновь квартиру искать, у кого только не спрашивали. И нашли опять, комнатка два метра на три, стол, кровать и кроватка вместились, вся одежда по стенам на гвоздиках. Так зато хозяева милые, муж вторым браком, хозяйка – первым, поздним, двое школьников- детишек совместных. Люди простые, приветливые. Прожили одной семьёй два года и потом ещё знались.
Окончили институт ещё пока молодые, второго ребёночка родили. Вновь квартирою озаботились, только теперь отдельною. Повесили на доску объявление и пришло им предложение. Муж с женой только-только кооператив отстроили и решили поехать на жизнь заработать – ни вещей, ни мебели. Всю двухкомнатную квартиру пустую на два года сняли, поселились, живут, а время идёт, срок к концу подвигается. Узнают, что хозяин в тюрьме срок отбывает, а хозяйка за откуп от квартиры отказалась и судьбу свою заново устроила. Передать бы квартиру жильцам её, нет, судьбу её кооператив решил по иному – своих членов, претендентов много.
За окном дождь и снег, март стоит на дворе, в грузовик все пожитки сгружаются. Едет наша семья в недостроенный дом, там сдаётся этаж полуподвальный. Дом меж мужем и женой поделён. Наверху между голых кирпичных стен сам хозяин живёт, он портной между тем, как запой перебьёт. Наберёт заказов с предоплатой, деньги пропьёт, а как трезветь станет, тогда и шьёт. Хороший портной. Тот этаж, что сдал – недостроенный, весь дом без отопления. Квартплату за год вперёд взял и на эти деньги отопление сделал. Ну а  красили, белили, полы достилали сами квартиранты, месяц электроплитой малышей обогревали. Подключили газ, и зажила семья в трёх комнатах. Вода на улице за углом, канализации нет, ванну купили – тридцать шесть вёдер воды принеси, нагрей, а потом в канаву на улице вынеси. Всё равно довольны. А обещанное государством жильё так и не дано. Уж детишки стали спрашивать: «Где же наш дом?» А ответа нет.
Нашли в газете объявление, что в чужом краю на работу специалисты приглашаются, и жильё предоставляется, пораздумали и поехали. Получили квартиру двухкомнатную на седьмом этаже, как на небе седьмом, рады – наконец –то есть угол родной. Город молодой, многоэтажный, ни одного частного дома нет, и культурный центр. Большой спальный район отстоит далеко от промышленной зоны, спроектирован по Парижскому замыслу – в центре  площадь, а по радиусам от неё отходят улицы. Потом и они от других площадей делятся. Построен город на песке, вся земля привозная, деревья обрезаны так, что кроны, как шляпки грибов. И кажется, что небо над городом плоское, нет выси в нём, бесконечности. Рядом с городом лес, сосны, ели кругом, а с одной стороны лес лиственный, озеро с водой на настое из трав. А подальше пройдёшь, там река Ока, берега всё песчаные, чистые, лодки, катера ходят по глубине, острова зелёные мелькают. Люди в волнах реки купаются, на песке загар принимают. А в лесу грибов полно, ягода разная, в прогалинах луга земляничные, васильки да ромашки усеяны. В глубине лесов болота торфяные, сверху толстым слоем мха покрытые. Наступишь на мох, а он, как губка вниз уходит. По осени на зелёных мхах, будто бусины, рассыпаны ярко-красные ягоды клюквы. Собираешь её полные ладони, любуешься. С октября стар и млад, все на лыжи становятся. Пробежишься на них по лесу, с горок и трамплинов попрыгаешь, полюбуешься елями да соснами в белых шапках снега – не страшны ни старость, ни болезни. А по улицам, площадям сказочные ледяные фигуры лепят, снег, а сверху вода замерзает льдом, да ещё и разноцветная. На иных площадях целые выставки, фигуры даже движущиеся. То Емеля с щукой на печи едет по кругу, то баба Яга на метле из трубы вылетает.
А весна придёт, все сугробы в недельный срок в воду превращаются. Заполняют талые воды собой овражки и низинки, образуя озёра и глубокие ручьи, между ними острова получаются. Вода чистая, ледяная, солнце пригревает, окунёшься в ручей, словно в горный поток, дух захватывает, а всё равно тянет. Когда воды сойдут, остаётся трава, словно гребнем расчёсанная, чистая, всю грязь из леса с собой вода уносит. Пробиваются ландыши, лесной щавель кругом, собираешь его, пироги сладкие начиняешь, отваром из щавеля же запиваешь.
Продуктовый рынок в городе один, зато всё там найдёшь, от клюквы, черники, голубики до арбузов и персиков. Только арбузы на резаные дольки продают. Грибы сушёные вязками-ожерельями. Всего больше пирожковый ряд притягивает, пирожки с щавелем, капустой, картошкой, морковью, солёными огурцами, грибами, селёдкой и прочей начинкой до двадцати наименований. Рядом бочки с соленьями.
Люди на вид суровые, но добрые. В разговоре окают, говорят по-своему. Слово «неужели», как ответ на вопрос означает и «да» и «нет» в разных интонациях: «Пирожок хочешь?» - «Неужели!». «А гулять пойдёшь?» - « Неужели?» К другим словам предлог «чай» прилагается: «Чай сегодня погода хорошая». А в магазин придёшь, вообще запутаешься. Сахар-это рафинад, а песок сахарный – это не сахар, а песок. Мясо – говядина, свинина не мясо, а свинина. Чудеса, да и только, но дивные. Всё хорошо здесь, и город и природа, а всё равно в родные края тянет. Через пять лет нашли обмен и вернулись на Родину.