Женщина в красном сарафане

Откуда-то издалека доносится надрывный тревожный крик, словно кто-то  зовёт кого-то.
- Зоя! Зоя! - душераздирающе зовёт  кто-то со склона горы.
 Майя и Жива, проходя мимо стоящих на обочине двух Димонов, оглядываются.

По склону горы спускается  молодая женщина лет тридцати, одетая  в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её распущены длинные  русые волосы.
- Зоя! Ты где? Отзовись! – кричит она.
- Это же Навка, - узнав её, шепчет двоюродной сестре Жива.
- А кто такая Навка? –  негромко спрашивает Майя.
Не успев ответить ей, Жива громко кричит молодой женщине:
 - Навка! Что случилось?

Женщина в красном сарафане спускается им навстречу.
Димон-А, забыв о кактусах, не может отвести от неё  взгляда. Подойдя к девушкам, Навка  заговаривает с ними, о чём-то их спрашивает, те пожимают плечами. Затем он замечает в руке женщины мобильный телефон. Набрав номер, та торопливо что-то говорит в трубку.

- Кожумяка, ты где? У меня беда! Зоя исчезла…  Я не знаю, где она. И ко всему ещё на Лысой вновь объявился  дидько… А вместе с ним  и иные! Я боюсь, что Зоя исчезла неспроста. Мне кажется, они пришли за ней. Когда ты будешь?
O`Димон тем временем не находит себе места.
- Сколько можно трындеть? – гневно восклицает он.
- Не злись, - предупреждает его Димон-А. – Гнев – это же смертный грех. Так что, два - один.
O`Димон недовольно вздыхает.
- Ты же сказал, что это добродетель.

Наконец, Навка прощается с девушками и направляется к парням.  У неё миловидное лицо,  из-под красного сарафана выглядывают очаровательные коленки, а из выреза вышиванки выглядывает, вздымаясь при ходьбе, начало её обворожительной полной груди.
Димон-А не сводит с неё глаз. Но женщина в красном сарафане  явно чем-то встревожена. Она смотрит на него и как будто не видит.

- Извините, вы тут девочку в белом платье  не видели?
- Нет, – коротко отвечает О`Димон, опередив товарища.
- И куда она делась? - всплёскивает она руками.
- А где она потерялась? –  участливо спрашивает  Димон-А.
- Да вон там мы с ней наверху сидели - показывает Навка на гору, – возле  той  цветущей бузины. А потом оказалось, что за кустом этим  прятался чужой.
- Чужой? –  удивляется О’Димон.
Навка кивает.
- Вернее, иной. Со змеиной головой…

Димоны недоумённо переглядываются между собой.
- Я прогнала его, - продолжает Навка, - оборачиваюсь, а за спиной Зои стоит  другой – похожий на ангела с крыльями, но почему-то, как смерть - с косой. Я сорвала ветку бузины и  погналась за ним, а когда вернулась, Зои нигде уже не было.
- Не фига себе! – качает головой Димон-А.
- Так, значит, вы не видели её?
- Нет, девочка здесь   не пробегала, - мотает головой О’Димон.
- А иные? – не отстаёт Навка.
- То есть мы для вас, значит,  не чужие? – начинает заигрывать с ней Димон-А.
- Нет, вы свои. Но вы уже попались в их ловушку.
- В какую ещё ловушку? - недоумевает О’Димон. - Женщина, вы о чём?
- Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.

Слова длинноволосой женщины в красном сарафане приводят Димонов в такое   замешательство, что те застывают на месте, словно поражённые молнией.
- Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, - добавляет Навка. – Но это последнее, что вы увидите.
 О’Димон мгновенно бледнеет и начисто  теряет дар речи.

Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силится что-то сказать и не может.  Димона-А, напротив, тут же бросает в жар. Уши его пунцовеют и горят огнём, как будто его только что застали на месте преступления  или уличили  в том, что он так тщательно скрывал.

Но, делая вид, что он тут совершенно ни при чём,  Димон-А приходит другу на помощь.
- Нет, ни чужих, ни  иных …никого мы здесь не встречали, - мотает он головой.
- Ясно.

Женщина в красном   сарафане оставляет их и идёт  дальше в гору по асфальтовой дороге.
Хлопая глазами, О’Димон смотрит на удаляющуюся фигуру. К нему неожиданно возвращается дар речи.
- Как  это она  догадалась?
- А фиг его знает, - пожимает плечами Димон-А, глядя в спину уходящей женщины.

Больше не таясь, он разжимает кулак  и вновь показывает приятелю два засушенных кактуса на ладони.
- Ну что, сейчас заточим или потом?
- А там, возле вышек, менты, случайно,  не стоят?- спрашивает О’Димон.
- Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.
- Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.
О’Димон протягивает руку за одним из кактусов.

 Ушедшая недалеко вперёд женщина в красном   сарафане неожиданно останавливается и поворачивается к ним.
- Даже и не думайте! – кричит она издали.
- А мы и не думаем, – стебётся О’Димон.
- В таком случае очень скоро вы увидите её.
- Кого? – любопытствует Димон-А.
- Нежить.
- Какую ещё нежить?

Навка усмехается.
- Вы будете очень удивлены, увидев её.
- Где же она? – деланно удивляется О’Димон. - Почему я её не вижу?
- Потому что она сидит в тебе.
- Во мне?  -  недоумённо перепрашивает О’Димон.
- Эта  тварь уже давно  сидит  в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.
- Да что вы говорите! – усмехается Димон-А.

- Более того, очень скоро вы увидите  ещё и змею.
- Какую ещё змею?
- Такую, - отвечает Навка и, соединив пальцы рук, показывает им замкнутый круг.
- Уробороса? - спрашивает О’Димон.
- Нет, Амфисбену.
- Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! - загорается Димон-А.
Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздыхает и идёт дальше вверх по дороге.

– Ну, погнали! - Димон-А смело, не таясь, отправляет свой кактус в рот. Второй кактус исчезает во рту О’Димона. Оба молча и усиленно начинают жевать.
- Фу, какая гадость, - морщится Димон-А.
- А по мне так вроде ничего, - не соглашается с ним О’Димон.
- А может, у неё просто крыша поехала? - предполагает Димон-А, – паранойя там или какой-нибудь синдром?
- Я бы не сказал. В чём-то она права. В тот раз я, действительно, чувствовал в себе  змею.
- Какую ещё змею?

- Кундалини. Ту самую, которая, свернувшись спиралью,  спит в крестцовой кости у каждого человека, - со знанием дела отвечает О’Димон.
- Да ладно, как ты мог её почувствовать?
- Обыкновенно. Когда  она выходила из меня.
- Выходила? Из тебя? Откуда же  она выходила? Из задницы?
- Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.

Сверху до них вновь доносятся  призывные, душераздирающие крики Навки:
- Зоя! Зоя! Где ты?