Кху, кху! Кхе, кхе! Лимон

 

Трамвай трясло на ходу. Стекла не звенели - лишь по причине «замёршести».
Да - замёр-шести... Попробуйте с мороза букву "з" нормально выговорить.
Все едем на работу. Ну, кто-то - учиться, кто-то по пенсионным делам. Как обычно - тихо, мирно.
И тут у меня стало драть горло. Ну, кто на морозе на остановке покурит, знает, как потом кашель наизнанку выворачивать начинает.

- Кху! Куху! Кху, кху!

Вроде бы ничего. Но опять подступает. И вдруг, в трамвае с разных сторон стало отзываться эхом:

- Кху - кху... Кхе-кхе... Каха-каха...

Любопытный эффект. Это что – «заразно», как и зевание?
А внутри – «этот», который с французским прононсом «Шель», обрадовался «поддержке» и зашыбуршился снова.
Нет, не дамся! Прикрыл рот перчаткой и тихонечко так, давясь от сдерживания:

- Кху…

И ещё тише, ласково почти, кукушечкой:

- Ку… ху… ку…ху.

- Ку-Ху, Ку-Ху! – хором ответил народ.

- Кхе, кхе, кхе, кхе,  -  залился, как перепёлка на току, старичок у окошка.

- Ды-ды, дыдымц! Дыды-дыдымц! – застучал по шпалам трамвай.

Чего я вру, чего я вру! Какие шпалы? Это же не поезд!
А что? Было бы ритмично и музыкально. Трамвайный хор имени Пятницкого.
Вот только что-то народ на меня неодобрительно коситься начал. Мол – дома не сидишь, а заразу, небось, разносишь?
У! Бациллоноситель. Тетка рядом, насколько смогла, отодвинулась и отвернулась в сторону.
Да невиноватый я! С грипусом не дружу!
Вот! Достаю Орбит-мятный! Всем видно? Это от курева и с мороза горло дерёт.
Не верят.
Ну, хорошо, вспомним друга.
Он ведь в студенчестве – как накурится, потом кашлять начинал, бывало - чуть не до синевы.  А потом, когда всё заканчивалось, пояснял хриплым голосом, махая безнадёжно рукой:

- А, проклятые рудники!

Иии - какие рудники? Какие рудники? Курить бросай!

- Бросать курить – это каторга.  А впереди ещё одна - сессия. Что я тебе – дважды «декабристом» должен быть? Отстань.

Сделаем сокрушенное, печально-озабоченное лицо каторжника. Может, пожалеют?

Нет - точно чувствуешь себя провокатором. Сейчас опять все кашлять начнут.
Ну, как это терпеть, в горле-то? Мятой что-то не очень тормозит.
Про лимон вспомнилось. Фервекс. Малиновое варенье… Лета хочется.
А про лимон история любопытная была. Впечатлило в своё время.
И про «заразность» (как и зевания) - эмоций на лице и про силу воли.

Был, в 70-х годах, в советские времена телевизионный сериал. Что-то про житейские, поучительные истории.
Один из сюжетов запомнился - новелла про одинокую маму с сыном-подростком.
К ней приходил мужчина (его очень здорово сыграл замечательный артист Николай Волков (младший)).

Мужчина встречался, вроде бы, с серьезными намерениями, но не находил контакта с её сыном. Всё стеснялся - не знал как себя с ним вести. За эту неуверенность, парень его просто терпеть не мог - козни ему всякие устраивал. Узнал, что "ухажер" одеколоном пользуется после бритья... а пчёлы на запах реагируют агрессивно - специально пчёл притащил и выпустил в подъезде перед его приходом. Покусали.
Ну и что-то подобное потом вытворял. В общем пакостил – как только мог. Зло и с выдумкой.
А мужчина терпел всё это безропотно - он просто не знал, что же делать. Что же так раздражает в нём парня?

А парня больше всего бесило, что мужчина тайком, как бы, приходил в дом. 
Не звонил, а тихо стучался. И старался прийти - когда мальчика дома нет или когда тот спать уже лёг.
Мать пыталась как-то повлиять на сына, но было бесполезно. Мальчик ненавидел этого «труса».

Причем тут лимон? Об этом дальше.

Мужчина был музыкантом. Играл соло на трубе в оркестре. Знаете – на такой, трёхкнопочной.
И вот, однажды, для налаживания отношений, он через мать пригласил парня на генеральную репетицию в театр. На первый прогон перед спектаклем.
И всё бы ничего, но мальчик случайно узнал, что если перед трубачом есть лимон, и рожи при этом корчить, то это будет сбивать с игры.
Лимон был куплен в буфете.
Когда началась репетиция, мужчина увидел в зале сына своей любимой женщины и обрадовался. Но поторопился  он радоваться.
Когда началась его сольная партия, мальчик достал лимон и, фальшиво улыбаясь, показал ему, а затем… холодно глядя в глаза «ухажеру» так скривился, надкусывая цитрус, что… труба тут же сфальшивила.

Дирижер удивленно остановил музыку и сделал замечание солисту.
Начали снова.
И лимон очень кисло надкусывался - снова и снова. И в ответ - опять зазвучала фальшивая нота…
- С вами всё в порядке? - спросил дирижер трубача.
- Да, - ответил музыкант, - извините, больше этого не повторится.
Что делать? Что делать?
Мужчина опустил голову и замер. Потом твёрдо посмотрел на мальчика и поднёс трубу к губам.
Началось вступление оркестра, и труба заиграла.
Мальчик кусал лимон и корчил гримасы.
Но мужчина хладнокровно, не отрывая взгляда от мальчика – играл чисто и красиво.
Труба пела и пела, выводила рулады, ускоряясь в темпе.
И мальчик, взглянув в улыбающиеся глаза трубача, вдруг застыл в бесполезной кривой гримасе и, бросив лимон,  встал и ушёл.

А вечером в доме раздался звонок. Мать удивленно открыла дверь  – в это время никого не ждали. На пороге стоял её мужчина.
- Добрый вечер, - громко и уверенно сказал он. Не как обычно - тихо и робко.
И увидев сына, улыбнулся и добавил:
– Ну, здравствуй.
Глаза их встретились. Пришел не мямля, которого мальчик ненавидел, а Мужчина, от которого веяло силой и отцовской спокойной уверенностью.
Женщина смотрела на дорогих ей мужчин - что-то изменилось.
Что? Это было как-то неуловимо...  Но понимающие взгляды, улыбки о чем-то ей неизвестном...
Мужчины нашли общий язык.

- Кхе, кхе, кхе, кхе,  -  тихонько закашлялся снова старичок и задумчиво  посмотрел в окно.
Ну вот, а у меня за воспоминаниями и кашель забылся.
Ах, да -  моя остановка.
Пора выходить.
Пока-пока.