Ясновидение

Без умолку безумная девица
Кричала:- Ясно вижу Трою, павшей в прах!
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах!
(В.С. Высоцкий)


Маленькая Агнешка Загорски, дочь птичницы с Ячменной улицы, прежде никогда не видела, как горит шелк.
По гладкому, расписанному алыми маками полотнищу бежали струйки огня, будто кто-то лил огненную воду. Язычки пламени каплями скатывались по портьере, красивая ткань скручивалась и осыпалась серым пеплом на дворцовые паркеты.
Агнешка пряталась за длинной горящей портьерой. В парадной зале были люди, много людей: огромные, шумные, пахнущие дымом и табаком. Они что-то вопили, звенели шпорами и с треском рвали украшенную цветами обивку. Они прошли мимо, дальше по роскошным залам.
Стало тихо, но ненадолго. Пронзительный женский крик разнесся гулким, беспомощным эхом. Агнешка из своего укрытия видела, как дюжий гвардеец тащит упирающуюся служанку в порванной одежде.
Агнешка зажмурилась и прижалась к стене, втягивая голову в плечи. Снова крик издалека, истошный, обреченный, почти звериный… А потом звон, будто молот кузнеца со всего размаху ударил раскаленную болванку. И другие крики: злые, короткие, как у обозленного воронья, чередующиеся лязгом металла о металл. 
Маки чернели и рассыпались пеплом, портьера горела вовсю и уже не скрывала девочку. Но Агнешка не двигалась с места. Шум драки стих и сменился воем пламени и треском горящих перекрытий. И среди бушующего огня одинокие шаги: тяжелые, неровные, бряцает неплотно подогнанный, а может, посеченный, доспех. Человек надвигался на дрожащую Агнешку, и огонь окрашивал золото его волос медной ржой. Рыцарь-защитник горящего замка вперил отрешенный взгляд мимо девочки, ручища в латной перчатке бережно прижала к груди крошечный белый сверток. А потом обрушился потолок.
- Нешка! Ягенка! – матушка энергично затормошила Агнешку. Девочка удивленно посмотрела на рассерженную матушку, опустила взгляд и вспомнила, что пошла набивать пухом подушки, но вот уже день к обеду, а ни одна не готова.
- Опять замечталась, горе мое, - вздохнула мать, - ведь обещала: одна нога там, а другая здесь.
- Я такое видела, матушка, такое!
- Эх ты, дурочка! Лучше расскажи-ка, сколько Себастьянка Вихорски попросит завтра за фунт пуха?
- Три злотых... Матушка?
- Вот мерзавка! Придется отдавать по два с полтиной!
- Матушка, послушай же!
Мать заинтересованно опустилась рядом с Агнешкой на колени и принялась машинально закидывать пух в наперник.
- Ну, и что же ты видела, Ягенка?
Выслушав, матушка промолчала. Тень озабоченности скользнула по ее лицу. Агнешка впервые видела такой странный, завораживающе жуткий сон, и поняла, что произошло нечто очень-очень важное. И надо скорее рассказать кому-нибудь, пока беда не случилась на самом деле.
Матушка поднялась, опустив на пол не набитую подушку, отряхнула руки:
- Работай, до обеда еще далеко, - сказала она и ушла.   
Когда Агнешка закончила дело, отец и братья вернулись в дом. Обед прошел в молчании. Девочка обеспокоенно глядела на близких, но никто не поднял глаз от тарелки с жирной солянкой. Отец не шутил, Герман и Геральт не толкались локтями, а матушка не бранилась за крошки на столе. После обеда они не вернулись в лавку, вместо этого братья принялись таскать мешки с мукой из сарая на чердак. К отцу заглянул пан Модест, бакалейщик, и они поспешно куда-то ушли. Матушка с мрачным лицом прятала под перину длинные кухонные ножи.
Агнешка слонялась по дому, ничего не понимая. Смутно она догадывалась, что весь этот кавардак связан с ее видением. Измученная подозрениями и тревогой, она поймала мать за отворот рукава.
- Матушка, ну давай расскажем кому-нибудь, что я видела! Ведь беда случится!
- Нет!
Матушка схватила ее за запястье, сжала так, что стало больно. На круглом румяном лице застыл страх.
- Ты никому не расскажешь о том, что видела, Ягенка! – твердо ответила она. – Никому и ни за что. Никто не поверит маленькой девочке, предсказавшей гибель королевской семьи. Помнишь казнь на Янтарной площади?
Агнешка испуганно кивнула. Она помнила ужасный смрад и страх, разлитый в воздухе.
- Там жгли травника, безобидного старичка, который варил зелья от икоты и поноса. А сказали – колдун… - с горечью покачала головой матушка.
Агнешка непонимающе пожала плечами:
- …но ведь люди погибнут! А мы тихонько, только на ушко пану Городоцкому, который сотник…
- Как ты не понимаешь, Ягенка? Ты никого не спасешь. Они сожгут мою маленькую девочку, как колдунью, - тихо и четко произнесла матушка, - заклинаю тебя всеми святыми, молчи.
Агнешка была послушной девочкой, она кивнула и больше никогда, никому не говорила о том видении.
Наутро за городской стеной грохотали пушки, а со стороны королевского дворца тянуло дымом. Агнешка смотрела, как серебристые клубы поднимаются в лазурно-синее небо и знала, что это горят алые шелковые маки.