Запах подснежников, или Сказки для новорожденных

  * Старый Том с утра сидел у окна и, не отрываясь, смотрел на улицу. Рита хлопотала по хозяйству и в это день не бросала на мужа взгляды, в которых неприкрыто читалось: бездельник. В глазах, обращенных к нему, угадывались вопросы, но он перестал обращать на них внимание. Временами Том вскакивал, придвигался поближе к стеклу и внимательно всматривался в пространство. В такие мгновения Рита замирала, но увидев, что Том вновь опускался на стул, облегченно вздыхала и на радостях с удвоенной силой принималась хлопотать.
Вот и в этот раз, проходя мимо, остановилась, заметив, как напрягся Том. Чугунок с водой в руке подрагивал.
- Что? – в глазах просто вопрос.
- Промелькнуло. Сейчас особенно явно. Но нужно еще убедиться, чтобы не поднимать панику.
Рита поставила чугунок на стол, присела рядом.
- Скажи мне, старый, почему люди паникуют? Начинают суетиться, бестолково бегать туда-сюда? Все должно стать привычным, наши предки и предки предков всегда покидали эти места на время зимы. У нас с рождения должно быть в крови: наступит время, и мы уйдем. Это как ложиться спать, садиться за стол, отправлять детишек в школу. Все давно отработано, выверено, всего-то и делов: погрузить вещи, закрыть дом, чтобы снега не намело и - в путь. Чего же люди ведут себя так, словно на головы неожиданно свалилась беда? Ладно, мы с тобой…
Они одновременно посмотрели через окно на Кристину, старательно выметавшую двор.
- Может, в этот раз удастся убедить ее уйти с нами? – неуверенно произнес Том.
Некоторое время они тщательно искали в глазах друг друга ответ на вопрос, уже который год звучавший накануне ухода.
Рита, ни слова не говоря, поднялась, взялась за чугунок.
- Ты, дед, смотри внимательней. Это какое-то чудо, что снежинки начинают залетать к нам за два дня до начала метели. Главное, не пропустить это благословение в путь, успеть вовремя сказать людям: пора. Спасибо матушке – природе, что предупреждает. Ты смотри, смотри, раз выбран наблюдающим, все должно быть четко, чтобы люди чувствовали себя уверенно, срываясь с места. Только вот что мне скажи: почему мы возвращаемся, зная, что это не насовсем? Почему не осядем там, где находим приют, пока бездомные?
Том махнул рукой.
- Отстань. Одно и то же каждый год! Не нами придумано. Перелетные птицы не спрашивают: почему, поднимаются и летят на Родину, она у них есть в обоих концах. Так и у нас: не можем не возвращаться, тянет, привольней краев все равно не найти.
- Так то птицы неразумные, а нам дано умение думать. Есть же места, где люди живут весь год, не уходя. Вдруг придется помирать на другой стороне? Вон Андрэ ушел и пропал.
- Цыц!- Том угрожающе поднял палец.- Прикуси язык, баба, и без тебя скоро начнется. Что ты мелешь, что несешь? Хоть один из наших помер вдалеке отсюда? Да ни за что, пока домой не вернется! А Андрэ – птица залетная, побыл денек и улетел. Из-за горы он пришел! Нашел, что выдумать, рядом гор, отродясь, не было.  А наша горемыка все его ждет.
- Ты пальцем не маши, в окно поглядывай. Нашли кому доверить важное дело.
-Тихо ты,- оборвал ее Том.- Тихо. Иди сюда, смотри - вот они. Видишь? Закружились…
- Где, не вижу.
- Поэтому не ты смотритель. Все, вестники прибыли. Ну, мать, с Богом. Крепись, а я к людям. Завтра в одиннадцать отправляемся.
Они вышли из избы. Кристина стояла, вытянув ладошки, ловя на них редко пролетающие снежинки.
- Весна приближается,- донесся ее тихий голос,- весна.
Том и Рита переглянулись, потом он молодцевато сбежал со ступеней.
- Кристина, нужно помогать матери со сборами. И вот что: собирай-ка и свои вещи. Будет тебе зимовать одной, запертой в четырех стенах. Старые мы уже, трудно без тебя.
Кристина, опустив глаза, молчала.
- Тяжело нам, вдвойне тяжелее, чем другим. Дом покидаем, тебя оставляем одну. Сердце не на месте все четыре месяца, не живем – дни отсчитываем. Неправильно это. Так уж получилось, что ты у нас поздно появилась, что поделаешь? Но не должны старые люди быть без присмотра. И ты без присмотра. Вдруг заболеешь, а вокруг никого, даже из дому выхода нет, завалено. Кристина, не молчи.
- В последний раз,- еле слышно прошептала она.- Вдруг Андрэ вернется,- добавила она еще тише.
- Шесть лет не возвращался, а теперь надумает? Замучаешься ты с этим ожиданием. Нет, нет, не плачь, доченька.
Губы Кристины мелко дрожали, она часто заморгала, сбрасывая слезы.
- Ты же у меня умная девка,- с укоризной произнес Том.- При всем желании не сможет Андрэ прийти зимой, ты же знаешь: сквозь снег не пробиться, он ложится плотно, ни одна попытка не увенчалась успехом. Иди, Кристина, в дом, собирайся. Нужно решиться, самой станет легче.
Редкие снежинки плавно опускались на землю. Совсем крохотные, невесомые – предвестники большой бури.*


Классная дама слегка задержалась у двери кабинета. Внеурочный вызов к высокому начальству мог означать, что угодно: от желания при хорошем настроении поразглагольствовать о делах в школе да нелицеприятного разговора с предложением сделать соответствующие выводы. Предугадать было невозможно, и Ада решительно толкнула дверь.
- Господин Грегор, вызывали?
- В том то и дело, что вызывал, не дождавшись, когда пожалуете сами. Разве вам нечего сказать? Я до последней минуты надеялся…. Вижу, вы не понимаете, о чем я говорю?
- Простите, нет.
У Грегора вырвался тяжелый вздох, включивший в себя особый смысл: все самому, все самому, не на кого опереться, такой груз на плечах.
Он опустил голову, сжал виски руками и замер, предаваясь этим нелегким раздумьям.
Ада не нарушала тишины, не моргая, смотрела на руководителя школы, уже зная:  нужно просто переждать, пока он горестно жалеет себя, этим самым давая понять, насколько он важная фигура, без которой жизнь остановится.
Когда он поднял голову, лицо ничего не выражало. Снял очки, устало  протер, неуловимым движением водрузил на место и опустил руку на одну из стопок тетрадей, занимавших большую часть его стола.
- Ада, вы проверили эти работы?
Ада вытянула голову, пытаясь рассмотреть номер класса или хотя бы имя на верхней тетради.
Грегор, постукивая пальцем по темной обложке, сказал:
- Семилетки, контрольная работа за первое полугодие.
- Да,  проверила.
- И каково впечатление?
- Как всегда – не плохо,- осторожно произнесла Ада, не понимая, куда клонит руководитель.- У нас почти не бывает неудачных работ, такова специализация. Самые заштатные, неброские всегда приводят к удаче.
- Это все, что вы можете сказать?
- Я могу нарисовать общую картину с выводами и перспективами по каждому ученику и в целом.
- Значит, вы не придали значения очевидному.
Он достал из стопки тетрадь, наугад раскрыл ее, процитировал:
- «Это какое-то чудо, что снежинки начинают залетать к нам за два дня до начала метели. Главное, не пропустить это благословение в путь, успеть вовремя сказать людям: пора. Спасибо матушке – природе, что предупреждает». Узнаете?
- Конечно: Аренти, это его текст. Обычный мальчик, немного фантазер, но у нас это, как я знаю, не возбраняется.
- А вот здесь вы в корне ошибаетесь. Это – не фантазия, это – со смыслом и похоже на легенду, что меня, как лицо, поставленное оберегать чистоту направления, настораживает.
- Господин Грегор, позвольте, это же только самое начало истории. Нам важен итог, то, к чему приведет  конкретных людей судьба, которую пишут для них наши ученики. Начало может быть каким угодно, все рождаются, мечтают, а  потом идут разными путями.
- Тихо, тихо, голубушка, не горячитесь и не излагайте мне прописных истин. Вы хорошо понимаете смысл слова «легенда»? Да, конец обычно бывает несчастным: и тогда, обнявшись, они превратились в камень! Для нас – идеально, если бы не следующее за этим большое но: слезы, брызнувшие из ее глаз, превратились в горный ручей с чистой хрустальной водой, которая до сих пор поет миру о красивой любви! Вот примерно такая ерунда завершает любую легенду. Ага, вздрагиваете, морщитесь! А к этому ведут подобные сочинения.
Грегор с силой потряс тетрадью.
Ада не сдавалась.
- Вы знаете, как я ценю вашу проницательность,- сдерживая дрожь, проговорила она.- Никто, кроме вас, не способен вникнуть в суть дела так глубоко, но, право, я не думаю, что в этом случае нужно бить тревогу.
Она замолчала, видя, как лицо Грегора искажается торжественной ухмылкой.
- Сейчас вы пытаетесь обелить себя, но я этого не требую, хотя вы, которым доверены дети – будущее Вселенной – должны быть на страже, как никто другой. Вы учите, а я лишь время от времени знакомлюсь с работами наших подопечных. Выборочно, заметьте, по интуиции, наработанной веками. Я вам сейчас покажу. И никаких высоких слов не потребуется.
Засунув тетрадь в середину стопки, он поднялся, тщательно задернул на окне тяжелые шторы, прошел через кабинет, плотнее прикрыл входную дверь и щелкнул выключателем. Наступила полная темнота. Ада вздрогнула, когда ее руки коснулся неслышно подошедший Грегор.
- Смотрите в сторону стола.  Как вам зрелище?
Сияющая полоска была почти не видна, она выглядела так, словно тусклая серебряная ниточка пыталась несмело пробиться сквозь полотно темноты.
- Этот свет идет от тетради вашего совсем обыкновенного ученика Аренти. Это пытается сверкать его душа, нарушая устройство нашей жизни. И этот ужас живет в стенах нашей школы!
Так же неслышно Грегор отошел назад. Раздался щелчок, свет больно резанул Аду по напряженным глазам.
- Ада, мне хочется думать, что Аренти делает это неосмысленно Возможно, в его строки проникло восхищение снегом, который он себе напредставлял, или он сам захотел оказаться в тех необычных условиях, поэтому писал с полной отдачей. Не знаю наверняка, но это нужно зарубить в корне. Я понимаю его мысли, расцвеченные красками фантазии: вера в любовь, которой, как окажется, и нет вовсе, погребение себя в склепе надежды, бесполезное старение, когда не на что оглянуться назад и слезы от осознания ошибки, одинокие беспомощные старики! Извините, увлекся, очень уж заманчивая картина, просто красота! И это - в семилетнем возрасте! Я бы хотел посмотреть на нашего сказочника.
- Их класс сейчас занимается на лужайке, пойдемте, я покажу.- Ада старалась не показать облегчения от последних слов руководителя. Может, все образуется, и после завершения работы свет исчезнет.
Они вышли из кабинета, свернули направо и, пройдя через небольшое помещение, вышли на веранду.
- Смотрите, Аренти в шеренге стоит пятым.
Грегор оперся руками о перила, нагнулся, насколько позволяла каменная преграда, всмотрелся.
- Что это?- от его шепота по телу Ады вновь пронеслась дрожь.- Что? Вы говорите, он здесь уже седьмой год? Почему же его крылья до сих пор бесцветны? Он у вас темный ангел или порхающая стрекоза? Нет, не смейте произносить ту нелепость, которая почти сорвалась с вашего языка! Да, зубы у детей вылезают по-разному: и в три месяца и в год, но крылья приобретают свойственный им цвет почти сразу, как новый ученик попадает к нам. Сразу, как только наставник,- он ткнул пальцем в нее,- начинает объяснять цель его пребывания у нас.
- У Аренти с крыльями было нормально, мы за этим следим,- у Ады начали стучать зубы.- Я выясню, почему они…м…м…претерпели изменения.
- Проведите меня в его комнату.- холодный повелительный тон страхом сжимал сердце, но Ада сумела взять себя в руки.
- Следуйте за мной, господин Грегор.
Они молча переходили из коридора в коридор, опускались по лестницам и вновь, все чаще, поднимались по ним, оставляя позади многочисленные двери, ничем не отличающиеся друг от друга.
Наконец Ада остановилась.
- Это здесь, проходите.
Двери в школе не запирались, Грегор шагнул первым и остановился так резко, что Ада наткнулась на него.
- Понятно.
Грегор развернулся, они стояли совсем рядом: он - со сжатыми губами, она - с сотней вопросов в глаза.
- Кто вмешивался в последнюю судьбу мальчика?
- Я так сразу… Нет, конечно же, я знаю. Это Тобиус, да-да, его дипломная работа.
- Один из лучших выпускников нашей школы? Великолепная работа, я сам ее утверждал и рецензировал. Тогда я вообще ничего не понимаю, а разобраться нужно. Сделаем так: никому ни слова, с мальчиком побеседовать, просто, как педагог, а когда разгребетесь здесь,- он махнул рукой себе за плечо,- приходите ко мне,  я пока отыщу работу Тобиуса.
Он почти плечом отодвинул Аду в сторону и вышел, неприятно хлопнув дверью.
Ада втянула голову в плечи и закрыла глаза: какой ужасный день! Постояла некоторое время, сильной волей собирая в кучу разбросанные мысли. Успокоилась, выдохнула, глянула в комнату. Нет, такого удара она не ожидала! Краска отхлынула от лица, ногти впились в ладони, так сильно были стиснуты кулаки.
В обыкновенной ученической комнате со спартанской обстановкой в центре стола, на виду, стоял стакан воды, а в нем – букетик подснежников!

* Андрэ не мог объяснить, чем его привлекла узкая щель в горах. Выискивая ночлег, он обращал внимание на углубления между камнями, в надежде наткнуться на сухую пещерку. Снег сыпал и сыпал, смеркалось, до утра нужно было укрыться от непогоды, отдохнуть, чтобы спокойно продолжить путь домой. Он уже прошел несколько шагов мимо этой щели, определив опытным глазом, что протиснуться между камнями будет трудно, да и вряд ли расщелина станет шире, чтобы в ней можно было заночевать. Но вдали что-то блеснуло. Сначала он принял это за сверкание кусочков льда, потом сообразил, что солнце почти скрылось и не могло служить причиной света. Андрэ вернулся, с удивлением отметил, что щель гораздо шире, чем показалась, когда он проходил мимо. А еще из нее тянуло теплом и – это он отнес на счет разыгравшегося воображения – слышалось пение птиц. Интересно посмотреть, что там, решил он и шагнул в проем, по которому прошел свободно.
То, что он увидел, заставило его раскрыть рот. Перед ним расстилалась небольшая долина, в которой хозяйничала ранняя весна! Снег почти сошел, солнце рассылало теплые лучи, прямо у ног Андрэ раскинулся ковер из подснежников. Долина жила полной жизнью: вдалеке группки людей суетились у своих домов, хлопали дверьми, переговаривались, смеялись. Создавалось впечатление, что все они только что откуда-то вернулись и теперь с радостью расселяются на обжитом месте.
Андрэ почувствовал на себе взгляд, повернул голову и встретился глазами с девушкой, смотревшей на него дружелюбно и спокойно.
- Здравствуйте,- слегка поклонился он.
- Здравствуйте,- весело ответила девушка.
- Я, что, в рай попал? Тепло, красиво и прямо передо мной улыбка ангела в образе прекрасной девушки!
Она засмеялась.
- Я тоже об этом думаю каждый раз, как мы возвращаемся домой. Первым делом бегу сюда, на полянку, не могу насмотреться на пробуждение природы. Обняла бы все это, так соскучилась, да рук не хватает, могу только душой. Смотрите, какие подснежники! Бывает ли что-то чище и нежнее? Какая сила, отвага выстоять, чтобы мы могли любоваться всем этим. Наверное, если посмотреть сверху, может показаться, что под нами белый океан из цветов. Нырнуть бы в него и раствориться в чистоте!
- Держите!- Андрэ нагнулся, сделал вид, что собрал целую охапку цветов и бросил букет вперед.
Девушка вытянула руки, поймала подарок, подбросила вверх и покружилась под воображаемым ливнем из цветов.
Смеясь, они сошлись на середине полянки.
- Андрэ,- просто сказал он и протянул руку.
- Кристина,- она пожала ее двумя руками, с интересом глядя на него.- Откуда вы здесь взялись, Андрэ?
- Забрел из-за горы, искал место, чтобы укрыться от непогоды, а вот не пойму, куда попал. Почему здесь весна? Почему не падает снег, только что мело и свистело? Зима, все-таки, как ни крути.
- Зима закончилась и теперь будет не скоро. Ни разу после нашего возвращения не мело, все идет строго по расписанию. Сейчас самая пора весны, жизнь начинается заново! И я очень вам рада, у нас почти не бывает новых людей, а на моей памяти – никогда.
- Почему?
Кристина пожала плечами.
- Я не задумывалась, почему. Жила и все. Уходила – возвращалась, так было всегда. Что ж мы стоим, давайте прогуляемся, я покажу мой любимый ручей, он так славно поет и рассказывает удивительные истории о неведомых странах. Я потом вам их перескажу, это сказки, но очень занятные. Ручей – выдумщик, он твердит, что есть места, откуда можно не уходить круглый год. Вот, смотрите, забурлил, запенился. Так он приветствует меня, соскучился, пока спал под снегом и ждал моего возвращения.
Кристина опустила руку и ласково провела по поверхности вода.
- Привет, дорогой друг, я снова с тобой. Как только управлюсь с делами, прибегу, поболтаем. Андрэ, потрогай воду, она живая и светлая. Чувствуешь?
- Да, необычное ощущение. Вода холодная, а греет.
- Ты к нам надолго?- Кристина не заметила, когда перешла на ты.- Я это потому спросила, что сейчас некогда сидеть здесь, нужно помогать по хозяйству, а мне хочется многое тебе рассказать. Мы только что вернулись, забот много,  ты вроде как гость, а я  не уделяю тебе должного внимания.
- Я - хороший гость,- засмеялся Андрэ,- буду помогать изо всех сил в надежде, что получу угол для ночлега.
- Тогда пойдем сразу к нам, родители обрадуются помощнику, хочется быстрее устроиться, как прежде.
Они направились к деревне.
- Вы куда-то уезжали? Надолго?
- Как всегда, на четыре месяца, на время зимы.
- Всегда? Чем твоим родителям так не нравится зима, что они срываются с места?
-Почему родителям? Все уезжают. А зима… Я не думала, нравится или нет, просто  жизнь останавливается, замирает, ничего не остается, только снег во всем мире.
- Шутишь?
- Нет, мне просто удивительно, что тебе это неизвестно.
Андрэ остановился.
- Кристина, подожди, я хочу тебе что-то сказать. Я буду в вашем краю всего одну ночь, завтра уйду домой. Меня ждет мама и от волнения сходит с ума, если я не появляюсь в обещанный день. Я расскажу ей, что встретил тебя и вернусь сюда. У нас будет много-много времени для разговоров, ты мне все расскажешь. В твоих словах много необычного для меня, но я верю тебе так же, как ты веришь ручью, хотя его рассказы тебя удивляют. А потом мы с тобой, знаешь, что сделаем?
- Что?- Кристина слушала его, затаив дыхание.
- Мы останемся с тобой в деревне на зиму! Только ты и я. Проверим, что здесь происходит в эти четыре месяца. А если даже все так, как думаете вы, представь, какое это будет счастье: вдвоем, под снегом, отрезанные от всего! Ты согласна?
- Согласна!
- Тогда жди меня и, что бы ни случилось, знай: я обязательно приду к тебе! А теперь – вперед, даже через расстояние я чувствую укоряющие взгляды твоих родителей.
К дому они подошли, держась за руки.
- Мама, папа, это мой друг Андрэ! Он пришел ко мне из-за горы.
Старики переглянулись, Том хотел что-то сказать, но Рита дернула его за рукав: молчи. Таких счастливых глаз у дочери она не видела никогда!*


- Мадам, вы звали меня?
- Проходи, Аренти. Вот, хожу по комнатам учеников, интересуюсь, как им живется, что делают помимо занятий. Конечно же, присматриваюсь, чтобы все было в порядке, без нарушений, как и требуют условия школы. Ты согласен, что это крайне важно – соблюдать правила?
- Абсолютно согласен, мадам.
- Это что?- Ада указала на цветы.-  Почему ЭТО находится у тебя в комнате?
- Всего лишь цветы,- удивленно проговорил мальчик,- нежные, чистые.
- Аренти,- повысила голос Ада, - ты уже достаточно находишься у нас и прекрасно должен понимать, что такие слова произносить запрещено. Я имею ввиду, в том смысле, в котором это делаешь ты.
- Извините, мадам, я не подумал.
- А это и есть самое страшное, когда недопустимое выскакивает само собой. Ты же хорошо занимаешься, а мы уделяем много времени изучению того, как не допустить, чтобы ненужное завладело тобой и не поддавалось контролю. Ты согласен?
- Согласен, мадам.
- Где ты взял эти цветы? Можешь не отвечать. Эта мерзость есть только в одном месте, куда вам ходить не рекомендовано. Зачем ты ходил к ограде? Там ведь ничего интересного, кроме сумасшедшего старика по ту сторону, выращивающего такие сорняки и делающего все возможное, чтобы они попали на нашу территорию. Он никому не нужен, этот старик, потому что бесполезен, не способен ни на что и обращать на него внимание – напрасно тратить время. Его не приняли даже в тот мир, где находятся отошедшие от работы ангелы. Не стоит его жалеть, хотя чувство жалости, надеюсь, тебе не знакомо. Или?..- она пытливо посмотрела на Аренти.
- Я о нем слышал, но объяснить не могу.
- Этого никто не может объяснить. Это лишь эмоция – удел слабых. Ну, это я так, к слову, я просто делаю обход по плану. Может, у тебя ко мне есть какие-то просьбы, пожелания?
Аренти покачал головой.
- Ну, и замечательно. Учись, старайся, у тебя  получается. Мне очень понравилась твоя работа о снежной стране, совсем зрелая. Только мы сейчас не требуем от вас подробностей, нужно просто описать ситуацию, а у тебя получается целый роман.
- Это для того, чтобы избежать случайностей.
Мадам рассмеялась, смех мог бы показаться искренним, если бы не холодные настороженные глаза.
- Аренти, случайность, нелепость – это те изюминки, которые доказывают нашу силу. Ненавязчиво, вскользь напоминают: мы есть. Какая нелепость: птица попала в турбину самолета, вызвав сбой в технике! Совершенно случайно проезжающая машина обрызгала с ног до головы первоклашку, и девочка в бывшем белом фартучке с растопыренными косичками стоит и громко ревет на всю улицу, размазывая грязь по лицу! Вот в чем прелесть! Над подробностями еще успеешь поработать в старших классах. Нет, если ты начал работу, и она тебя увлекла, я могу сказать только: браво! Буду особо интересоваться ею, если нужна помощь – обращайся.
- Мне все понятно, мадам и приятно, что вы хорошо отзываетесь о моей работе.
- Ну, и чудесно! Да, Аренти, у меня есть пожелание: избавься от букета. Он неприметен, недолговечен, символ немощи и бесполезности, как Старый Ангел  за оградой. Хочешь украсить комнату – поставь искусственные цветы. Это надежно, стабильно, не подвластно времени. Впрочем, давай я сама унесу его, не стоит лишний раз прикасаться к непотребному, мы бережем своих подопечных.
Ада брезгливо взяла букетик из стакана и на вытянутой руке, ободряюще улыбаясь Аренти, вышла из комнаты.
Мальчик вздохнул, смиренно присел на кровать, с грустной улыбкой глядя на стакан. Прислушался к тишине за дверью, подтащил к окну стул, встал на него и, прижавшись к стеклу, устремил взгляд туда, где за изгородью бродит сгорбленный старик, бросая ищущие взгляды на темную сторону. Вот он наклоняется, срывает несколько подснежников и перебрасывает  через ограду. Аренти улыбается: цветы, подпитываемые росой и прохладой, до утра не завянут, и он найдет возможность подобрать для себя несколько стебельков. Зачем? Он не знает, это просто притяжение, от которого не хочется избавляться!

- Как прошел разговор?
- В рамках беседы учителя с учеником с поощрением, разъяснением, дружеским похлопывание по плечу. Аренти был понимающим, послушным, соглашающимся.
- У этих определений есть обобщающее – покорный. Это слово не очень-то вяжется с нашими устремлениями, оно из другой области. Пока вас не было, я еще раз просмотрел работу Тобиуса, хотя и так помню ее прекрасно. В ней ничего, что могло бы направить мысли Аренти в другую сторону. Необходимо узнать, как было на самом деле. Сейчас уточню дату, время и отправлюсь туда лично. Что-то шло не так, и пока не поздно, нужно постараться это исправить.

…Светка, женщина неопределенного возраста, с испитым лицом и соответствующим оформлением – лиловым, уже сходившим фингалом и полными растрескавшимися губами - спешила к месту своего проживания. Было заметно, что ей нипочем скользкие дорожки, хотя правую, плохо работающую после парализации ногу, она неловко подтягивала к почти приплясывающей здоровой ноге. Раскрасневшаяся и простоволосая, не смотря на снегопад, Светка громко напевала и дирижировала рукой, погруженная в мелодию и не замечавшая ничего вокруг.
Обитала Светка в подвале старого деревянного дома послевоенной постройки. В холодных квартирах двухэтажного здания с покосившейся крышей до сих пор ютились люди. Деревянная дверь подвала,  рассохшаяся и не раз латанная, тем не менее, плотно прилегала к косяку и в такую непогоду служила укрытием людям без определенного места жительства.
Остановившись у двери, Светка присвистнула: та оказалась почти до половины занесенной снегом.
- Опа-чки,- всплеснула она руками,-  дома меня никто и не ждет, что ли? А я им жратву несу.
Она потопталась, огляделась и крикнула мужчине, разгребающему снег в конце двора.
- Эй, прынц заезжий, чего не расчистил тропинку к моим хоромам? Я за тебя должна вкалывать? Слышь, Дед Мороз в драной шубе?
Дворник обернулся, привычно покрутил пальцем у виска и продолжил работу.
Ничего другого Светка не ожидала. Беззлобно бросив «понаехали тут», она добралась до двери, проваливаясь в снег по колено, и с силой ее потянула. Легкий снег частично осыпался. Светка, напевая и приплясывая, принялась энергично утаптывать его у двери и даже разбрасывать голыми руками.
Наконец дверь, сильно наклоняясь от верхнего угла в освобожденную сторону, открылась достаточно, чтобы Светке с трудом, но удалось попасть вовнутрь.
- Никого, что ли? – громко бросила она в полумрак, пытаясь вглядеться ослепшими от  снега глазами.- Носит вас по такой погоде!
Протянув руку вперед,  добралась до дощатого стола и уже почти присела на топчан, как из-под груды тряпья послышался стон.
Светка вскочила, помедлила и отбросила дырявое одеяло.
- О, Валька, это ты? Привет, подруга! Не соскучилась за мной? Лежишь, дрыхнешь, а я ох и погуляла! Масленица, как-никак: угощают, наливают – веселуха! Только я всех наших растеряла, разбрелись за удачами каждый себе. Завидуешь, небось?
Не дождавшись ответа, Светка толкнула подругу в плечо.
- Валька, ты че, меня не слухаешь?
- Худо мне, совсем худо, - донесся слабый голос.- Двое суток схватки мучили, а все не разрожусь. Теперь ничего, только горю вся, мне бы попить.
Светка схватила банку и плеснула воды  в стакан с отбитым краем.
- Батюшки, чего это тебе приспичило? Разве уже пора? Вроде вот только вытравить пытались. Ах, да, тогда же  лето было. Во время летит! Пей, да голову приподними. Ого, горячая какая!
- Я же говорю: плохо мне. Лекарства бы какого, чтоб дите родилось. Мучаюсь и его мучаю. Помру я.
- А вот это ты перестань! Знаю я твою болезнь, сама не раз такой была. Ты когда последний лечилась? – красноречивым жестом щелкнула по шее и, не дождавшись ответа, продолжила тараторить:- Вот из-за этого и худо, где ж не трястись и не гореть? Я тебя мигом вылечу, у меня есть нужное лекарство. Бутылку спрятала в парке, в дупле, думала, тут вся орава будет, на стольких все равно мало было бы. И блины  принесла.- она полезла в карман и положила на стол газетный сверток.
- Не уходи,- донеслось с топчана, - кажется, опять начинается, не справлюсь.
- Валька, ты потерпи, два дня справлялась, еще немного выдюжишь. Я мигом за водочкой смотаюсь да блинами тебя накормлю. Окрепнешь, дело лучше пойдет. Я мигом!– Светка уже летела к двери.
Сквер, громко именуемый парком, располагался недалеко, и этот путь Светка проделала моментально, не обращая внимания на скользкую дорогу и немощную ногу. Она не раз использовала дупло старого дерева в качестве тайника для своих сокровищ. Однажды даже обнаружила, что к ней присоединился еще кто-то: в облюбованном месте оказалась бутылка, оставленная не ею. Светка поборола соблазн полностью завладеть находкой, хорошенько приложилась к горлышку и милостиво положила на прежнее место. Но с тех пор сначала осматривалась вокруг, и только не увидев ничего подозрительного, ныряла рукой в дупло. Сейчас же, не раздумывая, она с лету выхватила бутылку, обернулась вокруг этого же дерева и поспешила назад.
У их жилья был незнакомец. Совсем дряхлый сгорбленный старик ковылял от одного оконца к другому, всматриваясь вглубь подвала.
- Эй, дедуля,- бросила запыхавшаяся Светка,- отчаливай. Хата занята, свободных мест нету.
Видя, что старик не бросился наутек от ее строгого окрика, добавила с расстановкой:
- Нельзя туда, деликатное дело у нас, женское. Топай дальше, гражданин, и не оглядывайся.
- Я к мальчонке,- тихо проговорил старик.
- Нету тут никакого мальчонки. Иди, родимый, своей дорогой. Бедный, горб такой нарастил, как только таскаешь его?
- Это крылья,- шепнул тот доверчиво,- прикрыл, чтоб не замерзли.
- Ну, да - крылья любви, небось, по тебе сразу видно. Летаете, а нам потом мучайся,- она кивнула в сторону подвала.- Ступай, мне некогда.
- Вот, возьми.- откуда-то из недр одежды старик достал и протянул маленький букетик подснежников.- Передай мальчонке.
- Ни  фига себе подарочек в такую погоду! Ну, ты, дед, даешь! Только нам не до цветов, так что извиняйте.
 Светка дернула на себя дверь, остановилась.
- Ладно, давай, подарю Вальке, поздравлю, как дите родится. Она у нас душевная натура, стихи со школы помнит, отличницей была. Спасибо!
Светка послала старику воздушный поцелуй, рассмеялась и скрылась за дверью.
- Валька, я здесь, видишь, как быстро. До чего же темно после улицы. Ты как, дышишь?
- Иди сюда,- послышался голос, почти не слышный из-за хриплого дыхания.- Посмотри, там, под одеялом…родила…отмучалась…
- Что ж ты меня не дождалась? Я же просила,- срывающимся от волнения голосом закричала Светка,- вдвоем бы легче справились. Вечно ты не слушаешься. Дай, гляну.
- Осторожно, не повреди. Пуповину обрежь и, знаешь, ребеночек не кричал. Плохо это.
- Не бойся, я сама боюсь.- Светка возилась у топчана. – Что-то он совсем маленький, я уже и забыла, что они такие бывают. Сейчас отметим событие с блинами, цветами! Кто тут у нас? Ага, мальчик!
- Кормилец,- еле слышно шепнула женщина непослушными губами.
- Кормилец,- бормотала Светка,- обуза он в нашей жизни, вот кто. Ну, ты, это, не бери в голову. Пристроим мальчонку, с собой таскать не будем. Ты только не хрипи так страшно, все уже позади. Валька, слышишь? Валька, ты че удумала?
- Обещай,- с трудом шептала угасающая женщина,- мальчика нужно окрестить. Пусть будет Андрей по отцу моему. Может, молитву какую знаешь, наговори над ним. А то пропадет без креста
- Здрасьте вам! Кто совсем недавно фигу батюшке у церкви крутил? Валька, бредишь, что ли? Не дури, дыши, ты меня слышишь?
- Если мальчонка не жилец, обещай похоронить, хоть в парке ночью зарой. Я – ладно, а его – в землю и хоть слово молитвы…
Она замолчала, задышала быстро, громко, потом дыхание стало тише, грудь еще некоторое время вздымалась, потом все затихло.
- Валька,- Светка прижала руки ко рту  и смотрела на подругу глазами, круглыми от ужаса,- зачем, зачем? Теперь бы радоваться, а ты… Вот и маленький без матери остался. Иди ко мне, сиротинка.
Она закутала мальчика в тряпки, прижала к груди и заплакала. Через время замерла, всмотрелась в лицо ребенку, дотронулась до лица и со страхом отодвинула  на вытянутых руках.
- Что ж вы, вдвоем-то? Зачем так?
Светка положила маленький сверточек возле Валентины, еще раз всмотрелась в обоих, даже ухо подносила ко рту.
- Прости, Валя, только разбирайтесь сами, я тут не причем. Сами, сами.
Она запахнула пальто и торопливо пошла к двери. У  выхода оглянулась, взгляд упал на стоявшую на столе почти полную бутылку. Секундное колебание, и Светка выскочила на улицу, огляделась и быстро припустила прочь…

- Да-а,- протянул Грегор,- такие экземпляры, как Аренти, встречаются не часто.
- Что вам удалось выяснить?
- Он переписывает свою судьбу! Неосознанно, сам не понимая, что делает. Ему кажется, что он просто сочиняет рассказ, но мысли начинают воплощаться. Прошлое слегка изменено. Нет, итог остался то же, но я видел  Старого Ангела, он бродил вокруг и вынюхивал. У него с собой был букетик подснежников.- Грегор выразительно посмотрел на Аду.- Наше счастье, что сил у него почти не осталось. Ему говорят: уходи – он уходит, подчиняясь чужой воле. Бродит с просьбами, рассчитывая на доброту людей, а доброта-то, вот где у нас!- он вытянул вперед крепко сжатые кулаки.
- Господин Грегор, вы считаете,  причин для волнения нет?
- Есть и еще какие! Если Аренти будет продолжать в том же духе, в одной из параллелей прошлое может измениться и не ясно, к кому примкнет мальчик. Может быть крен не в нашу сторону, а этого допустить нельзя, слишком напряженная идет борьба за каждую душу.
- Мы можем запретить ему эту работу? Или отвлечь другой темой, якобы, очень нужной, которую, мол,  можем поручить только ему?
- Это не поможет. Его мысли будут о незавершенной работе, он начнет прикидывать, как бы и что  сделал, а это заведет  в нежелательную сторону. Сейчас его знания о жизни – снежный плен. Поэтому в сочинении он не может определиться, где хотел бы остаться. Он приходит в него и уходит, вновь пытается вернуться, но, надеюсь, десятиминутная жизнь не настолько зацепила его, что он решится вернуть туда своего героя и поселить там насовсем. Ему не знаком тот мир, принять его всем сердцем будет сложно,  да и не умеет он этого. Я верю в силу нашего учения!
- Что-то мы упускаем, если возникают подобные колебания.
- Колебания бывают у каждого, а основа остается незыблемой. Ада, сделайте так. Под любым предлогом настойчиво порекомендуйте Аренти завершить работу в кратчайшие сроки. Говорите, что придет в голову: нужно для дела, хотите отправить на конкурс, придумайте, с вашими педагогическими способностями это не сложно. Заприте в комнате, чтобы не отвлекался. В искусственном стремление быстрее дописать есть свои плюсы. Сочинение получается скомканным, недосказанным, его можно будет трактовать так, как захочется читающему. Повернем историю в нужное русло, пусть только выпишется и забудет об этом. Наше с вами дело – исправлять ошибки учеников, и это всегда получалось неплохо.


* Вернуться в долину Андрэ не мог. Вход он потерял сразу, как только вышел из расщелины. Повернулся, чтобы запомнить место, поставить метку, но картина за спиной изменилась, все оказалось незнакомым, вернее, обычным, такой он видел эту местность много раз. Выступы, россыпи камней под нависшими скалами – крышами от снега – и все, ничего не указывало на проход между скалами.
Андрэ уделял поискам все свободное время. Уходил далеко вперед и так же назад, пытаясь обогнуть гору и в обход выйти в удивительную долину. Поднимался на вершины, чтобы рассмотреть местность сверху, но видел одно и то же: пологие заросшие склоны, сверкающие на солнце заснеженные пики соседних скал и, Андрэ понимал,  то же самое скрывалось вдали, за туманной дымкой.
Время шло, в его мире менялись времена года, но неизменным оставалось желание пробиться сквозь (он не мог объяснить, что стояло на его пути), но знал наверняка: Кристина его ждет.
Больше всего его беспокоило незнание, как течет время в загадочной мире. Ушел ли он оттуда вчера или много лет назад? Вдруг год за годом тает вера Кристины в то, что они встретятся? У него самого ни разу за это время не возникло сомнения, что все закончится хорошо. Иногда ему казалось, что он слышит тихие слова: «Потерпи, скоро сказка станет былью! Несколько строчек – и вспыхнет свет!». *


Аренти закрыл тетрадку и с улыбкой человека, сделавшего важное дело, растянулся на кровати. Некоторое время лежал без мыслей, просто глядя в потолок, ощущал, как со стороны стола потянуло теплом, почти неощутимым, тонким. Закрыл глаза и уже не видел, как от тетрадки вместе с ручейком тепла стал исходить пульсирующий свет. Несильными, но настойчивыми толчками он продвигался дальше, дальше, тесня время, сжимая его до тех пор, насколько хватало сил. Время, сдаваясь, отступало, а когда волны света перестали давить на него, на мгновение замерло и осторожно пошло в обычном ритме, отсчитывая шаги секундной стрелкой. Только немного свернуло с проторенной дорожки, чтобы вновь не встретиться с неожиданной атакой, на чуть-чуть, совсем незаметно.

…Светка закутала малыша в тряпки, прижала к груди и заплакала. Впрочем, через время вздохнула сквозь слезы.
- Нельзя тебе здесь, пропадешь. Куда ж тебя деть? В больницу бы надо, совсем хилый, почти не дышишь, глаза не открываешь. Надо что-то делать.
Она сдернула с топчана еще одну тряпку, положила на нее мальчика и плотно завернула.
- Прости, Валентина, ты оставайся здесь. Найдут, похоронят, так не бросят. А мне нужно ребенка пристроить. Спасибо за дружбу.
Она хотела еще что-то сказать, но только вздохнула и поспешила на улицу.
Снег слепил глаза и бросался в лицо острыми снежинками.
- Добрая женщина, подожди.
Светлана оглянулась. Все тот же сгорбленный старик протягивал к ней руки.
- Дай ребеночка мне!
- Щас, разбежалась.- Светка отступила.- Не тяни грабли! Ребенка ему! Сам скоро ноги протянешь, и дитя с тобой пропадет.
Она решительно сделала шаг по дорожке, остановилась.
- А, зачем он тебе?
- Я покажу ему дорогу, которая приведет туда, где его ждут.
Светка нахмурилась, пытаясь понять сказанное, помолчала, махнула рукой.
- Ладно, бери, мне его девать некуда. Только, чур, уговор: сам попросил, назад не возьму. Мне и так досталось – во,- она провела рукой по горлу.
Старик бережно принял ребенка.
- Спасибо, любезная, большое дело сделала. За это обещаю: первое же твое желание будет исполнено.
Он склонился над мальчиком.
- Отче наш, сущий на небесах…- услышала Светка.
Старик развернулся и с драгоценной ношей пошел по дорожке… по снегу… над снегом...
 Раскрыв рот, Светка наблюдала, как взметнулись вверх два огромных сияющих крыла: плавный взмах – и старик исчез в снежном вихре.
Светка на дрожащих ногах опустилась прямо в снег, зачерпнула пригоршню, обтерла лицо.
- Все, - произнесла она,- я больше никогда не буду пить, пора браться за ум.

* Свет вспыхнул через девять месяцев после его встречи с Кристиной. Идя привычным маршрутом – в сторону предполагаемого входа в расщелину – Андрэ остановился, как вкопанный. На его пути лежал оброненный (подброшенный?) кем-то стебелек подснежника! Свежий, необычный для мест, где жил Андрэ, чужой для этого времени года – конца октября. Он поднял цветок, ощутил, что он живой, благоухающий ароматом поляны, где произошла встреча!  Андре сразу свернул направо, к горе, словно шел на запах, руками ощупал камень: вот и проем, только свет не льется, как в прошлый раз, пространство забито снегом, напирающим изнутри. Значит, у Кристины сейчас та самая зима, которая должна была подарить им рай в изоляции.
Андре стал освобождать расщелину от снега. Он легко прошел некоторое расстояние, а потом наткнулся на твердую стену. Кирка при ударе отскакивала, откалывая неправдоподобно маленькие кусочки льда, но Андрэ бил и бил, спокойно, размеренно, пробиваясь туда, где его ждут!
«Отче наш, сущий на небесах»,- четко прозвучало в  голове, и он упал вперед, так как при очередном ударе кирка, не встретив преграды, провалилась в пространство и вонзилась в мягкую землю, оттаявшую под весенним  солнцем и выпускающую на волю нежные цветы!*


Аренти проснулся от толчка. Это было не внешнее воздействие, сила нарастала изнутри, наливая тело энергией.
Аренти поднялся, почувствовал, как за спиной крепнут крылья. Так оживает воздушный шарик, когда закачивают его силу – воздух. Мальчик с удовлетворением поводил крыльями, ощутил, что они послушны и готовы к действию.
Он посмотрел на дверь. Нет, туда нельзя, последнее время она заперта на замок, открывается только перед занятиями, когда его сопровождают в класс и обратно.
Аренти подошел к окну. Тоже заперто? Высоко? Разве это преграда для мальчика, наполненного светлой силой? Разве вы не знаете, что свет свободно проникает сквозь стекло? А высота черной башни – только площадка для толчка. Впрочем, ничего вашего не нужно! Взмах крыльев – тоненький лучик света на миг пронизал двор, проскользнул над оградой, яркой вспышкой осветил счастливое лицо Старого Ангела.
Тоненькая тетрадка с недописанным сочинением осталась на столе. Просто строки некоего ученика – бессмысленные без него, бессильные что-то поменять в намеченных судьбах. Сила строк обрела свою жизнь, оттолкнулась от листка и распускается и благоухает подобно цветку, выращенному заботливыми любящими руками.

* Веселый солнечный зайчик радостно перепрыгивал со стены на стену, с предмета на предмет, здороваясь с давними друзьями. С удивлением задерживался на лице Кристины, размышляя: почему она не играет с ним, как прежде, пытаясь увернуться и снова подставляя лицо, а только мечтательно улыбается и не тропится просыпаться?
«Пусть поспит», - добродушно решил он, но тут же встрепенулся: какой может быть сон в такой чудесный день! Его самого недавно разбудили, да и все в округе просыпается, всходит, распускается!
Эй, братья – солнечные зайчики, устроим-ка безмолвную солнечную канонаду, порезвимся на лице сони!
Кристина открыла глаза и тут же зажмурилась вновь: пусть сон длится бесконечно! В нем – звон капели, пение птиц, запах подснежников и… «Свободы»,- мелькнула почему-то мысль. Но, нет, это не во сне, слишком реальны удары падающей с крыши воды по подоконнику, а после удара – звон брызг по стеклу.
Она вскочила, остановилась у окна, очарованная, помедлила и толкнула раму наружу. В комнату хлынул запах весны, ей показалось, что она распахнула окно не в свою небольшую долину, а в огромную страну без границ, такую, о которой она раньше и не подозревала! И в этом огромнейшей мире сохранился маленький мирок для двоих: прямо к ней, через их поле с подснежниками, бежал Андрэ, и солнечный зайчик в его глазах озорно подмигивал: вот, видишь, а ты не хотела просыпаться!*

- Ты не смотри, сынок, что мои крылья безвольно висят и тянутся по земле. Не все решает физическая сила. Я спокойно ухожу в иной мир и буду заниматься важнейшим делом – сочинять сказки для новорожденных. Слушая их, детки улыбаются самой чистой на свете улыбкой с первых дней жизни, восхищая всех, кто видит это чудо. Тебе не довелось услышать сказку при рождении, а она была замечательная! Поэтому я и вернулся, чтобы превратить ее в быль. Я рад, что ты сразу почувствовал ее – простую и очень светлую, и стал откликаться, тем самым двигаясь навстречу.
- Мне помогали подснежники, я хорошо запомнил их запах еще в прошлой жизни! Они и мама, которая меня все равно ждала, навсегда остались в памяти светлым пятном.
- Вот что значит настоящая сила! Смотри, как быстро мы управились! Пока те, другие, готовили заговор, слепо верили в свои силы, у нас завершилось так, как  виделось мне. А ведь среди людей бытует мнение, что зла в жизни больше, чем добра. Это ошибка, мой юный друг. Зло не очень крепко стоит на ногах, поэтому выпячивается, чтобы его стало заметней, сжимает болью сердце, будоражит мысли. А добро потихоньку, неслышно проникает в душу человека, и он принимает его и возвещает миру о единении светлыми словами: доброе утро, спасибо, будьте счастливы! Обрати внимание: подобные слова звучат и звучат повсеместно, к ним привыкли и не задумываются, как много они могут рассказать о противостоянии добра и зла.
Старый Ангел и мальчик, взявшись за руки, не спеша, прогуливались по полянке, усеянной подснежниками. Утреннее солнце торопило туман: уходи, пусть капельки росы на белых цветочках засверкают всеми цветами радуги, такой важный день достоин сиять и переливаться так же, как сияли ночью звезды, перемигиваясь и пульсируя!
- Смотри, сынок, какой чудесный зарождается день, запомни это мгновение: начало твоего пути и завершение моего. Я счастлив, что в памяти останется  этот момент: твоя доверчивая рука - в моей. Вот так и человек в свой закатный час оглядывается назад и вспоминает только приятное, то, что оставило след в его душе: детство, родителей, бабушкины пирожки, весеннюю капель. Такова природа человека – тянуться ко всему хорошему, даже если он отвергает это своими поступками. А мы для того и поставлены - помогать росткам прорываться наружу. Ростки добра - словно первый весенний цветочек, который пробуждается при ласковом дуновении ветерка, прорывается сквозь ледяной панцирь и огрубевшую под холодом  землю. Беззащитный на вид, почти прозрачный, он не гнется под изменчивой погодой, а благодарно склонившись к земле, благоухает чистотой и светом. Так и душа человека, прикасаясь к весеннему чуду, дивясь смелости и силе вестника солнца, с жадностью впитывает в себя живительный запах – запах подснежника!