Воплощённое отчаяние

         

            

Ян и Элл перелезли через высокую витиеватую ог-
раду и огляделись: слева от них в сумерках виднелись
очертания замка, справа белело округлое здание с ко-
лоннами.
Двери замка распахнулись, и со ступенек, слов-
но в свете рампы, сошёл широкоплечий, коренастый
мужчина с квадратной бородой, чёрным пятном обоз-
начавшейся на белой рубахе. В руке он держал кочер-
гу. Ночные пришельцы, пригибаясь к земле, устре-
мились направо и спрятались за колонной ротонды.
Это сооружение было данью старинной архитектуре,
являясь только декорацией вполне современной по-
стройки — квадратного каменного домика. Туда же
направился и мужчина.
Ян достал нож и приготовился к атаке, Элл открыл
дверь: внутри — множество статуй, в основном недо-
конченных, и пахло сырой глиной, которой был заля-
пан пол. В одном углу стоял металлический чан, накры-
тый клеёнкой, в другом — огромная бочка, несколько
гранитных и мраморных брусков, прислонённых к
стене. Повсюду валялись осколки гипса вперемешку с
мелким острым разноцветным гравием. Схватив Яна
за локоть, Элл указал ему на дверь.
Они вошли и спрятались в углу мастерской за гип-
совой композицией, изображающей группу людей.
Дверь открылась.
Бородатый вошёл и решительно направился имен-
но к тем статуям, за которыми скрывались друзья.
— Никуда не годится! — закричал он. — Где
движение, жизнь?! Почему вдохновение покинуло
меня?!
Он ударил одну статую — она разлетелась, затем
другую, и его взору предстала застывшая в тягостном
ожидании парочка.
Бородач на мгновение замер, затем, нахмурив-
шись, сказал:
— Не буду спрашивать, зачем вы здесь: в гости с
такой штукой не ходят. Положи! — У носа Яна про-
свистел кончик кочерги, и юноша повиновался. Боро-
дач поднял нож, внимательно осмотрел, поскрёб ног-
тём засохшую на лезвии кровь и сунул трофей за пояс
под рубаху.
— Из Валь-Флери? — он внимательно изучал их
фигуры.
Снаружи послышалась возня, приглушённые голо-
са. Вошла полная женщина, и бородач заслонил ребят
мощным торсом.
— Что такое, Марго?
— Полиция. Сказала, без хозяина не открою; при-
казали позвать вас.
— Иди в дом. Разберусь.
Женщина ушла. Он обернулся и восхищённо ус-
тавился на юношей: Элл закрыл лицо руками, Ян по-
бледнел и затравленно смотрел на хозяина замка.
— Воплощённое отчаяние! — крикнул бородач. —
Двое суток без сна бьюсь над этим! Вы пришли — и
готово! Не отдам вас! Нужны натурщики. Условие:
подчиняться беспрекословно.
Ян кивнул.
Бородач поместил их в скульптурную компози-
цию.
— Стойте за фигурами, не распрямляйтесь и при-
крывайте лица руками.
Ваятель обмазал жидкой глиной парней, затем —
оставшиеся статуи.
— Потерпите, — скульптор с удовольствием раз-
глядывал несчастных. — Легко смывается. Иду к по-
лиции, и не вздумайте пошевелиться!
Он направился к решётчатым воротам замка,
где при тусклом свете фонаря стражники порядка
с угрюмыми лицами восседали на фыркающих ко-
нях.
Хозяин обратился к возглавлявшему отряд худоща-
вому мужчине в мундире и котелке:
— В чём дело, офицер?
— Комиссар окружной полиции Крувье. Вы тот са-
мый Огюст Роден?
— Да.
— В Валь-Флери вечером произошло убийство.
Анри Дюваль, напившись, схватил кол и принялся
учить уму-разуму сына. За него вступился его друг и
ударил ножом буяна. Тот скончался, а молодые люди
бежали. Предполагаю, что они находятся у вас. Если
так, рекомендую заявить об этом сразу.
— Мсьё комиссар, — спокойно ответил Роден, —
сочувствую Дювалю, но у меня посторонних нет.
— Позвольте, — холодно произнёс Крувье, — убе-
диться в этом.
— У меня правительственный заказ...
— У нас тоже! — крикнул комиссар и взял в шенке-
ля своего нервного скакуна гнедой масти.
Ваятель отодвинул засов, и конный отряд ринулся
внутрь.
Спешившись, служаки принялись обыскивать
территорию, дом, и наконец очередь дошла до ротон-
ды.
— Мастерская, — пояснил Роден.
Крувье остановился у гипсовой композиции и рас-
сматривал её с живым интересом.
— Заказ от властей Кале, — сказал скульптор. —
Шестеро героев, добровольно вызвавшиеся на казнь,
чтобы спасти город от разорения.
— Даже английский король, поставивший эти ус-
ловия, был потрясён величием их духа! — улыбаясь,
вторил Крувье.
— Прекрасно образованы! — восхитился Ро-
ден.
Крувье слегка покраснел от удовольствия и сму-
щённо покрутил кончики усов.
— Почему двое прикрывают лица? — насторожив-
шись, спросил он.
— Впереди Эсташ де Сен-Пьер и Жан д’Эр — ста-
рые люди, и смерть не страшит их так, как стоящих за
ними молодых. Те боятся, но, повинуясь чувству долга,
вызвались добровольно. Выбор, давшийся так трудно,
тем более достоин уважения. Это — воплощение от-
чаяния перед неминуемой смертью и победы духа над
жалко трепещущей плотью!
— Не лишено смысла, — с важным видом одобрил
Крувье.
— Господин комиссар! — подскочил к ним сер-
жант. — Преступников не обнаружено!
— Отдохните и поешьте! — ласково предложил Ро-
ден. — Вам накроют в гостиной. На кухне — вашим
подчинённым. Мне нужно ещё поработать!
— Очень любезно.
— Приступим, — произнёс Роден, когда стук сапог
снаружи стих.
Всю ночь он работал резцом, и вскоре из бес-
форменных глыб выросли две фигуры. Искусство
скульптора заставило равнодушный камень затре-
петать.
— Уехали, — доложила под утро сердитая домра-
ботница. — Сожрали недельный запас. Я принесла
вам поесть.
Она поставила на скамеечку поднос, на котором
лежал сыр с зеленоватыми и синеватыми глазками,
ломоть хлеба, кувшин, тарелка с творожными лепёш-
ками и три стаканчика.
Роден пристально посмотрел на женщину.
— Не вы ли всё время расхваливали мой намётан-
ный глаз?! — с иронией в голосе произнесла она и, до-
став из-под мышки две рубашки и двое светлых брюк,
положила их рядом.
— Спасибо за беспокойство. Ложись спать.
— Вчерне статуи готовы, — сказал Роден, когда
Марго ушла. — Конечно, ещё предстоит тщательная
отшлифовка деталей, но для этого вы не нужны. Я на-
бросал кучу эскизов. Вы свободны, но есть предложе-
ние поработать натурщиками. Выспитесь, подумаете
и дадите ответ. А теперь — к бочке с водой, смойте
глину и переоденьтесь.
Накормив юношей, скульптор постелил им огром-
ный матрас в мастерской и ушёл спать в дом.
Проснувшись в полдень и облачившись в халат,
он устремился к ротонде, ощущая смутную трево-
гу на душе. Молодых людей в мастерской не оказа-
лось.
— Вольных пташек взаперти не удержишь, —
вздохнул Роден.
Он направился к Марго попросить приготовить за-
втрак и вдруг услышал за воротами отдалённый шум.
Вышел за ограду на дороге — и увидел группу людей.
Скульптор пошёл к ним, забыв, что выглядит неле-
по в халате.
Когда поравнялся с зеваками, те почтительно по-
приветствовали его и расступились, признав в нём хо-
зяина замка.
На дороге в пыли лежали окровавленные тела Яна
и Элла.
— Что произошло? — внезапно охрипшим голо-
сом спросил Роден.
— Брат Дюваля с пьяными дружками поскакал в
погоню за Яном, — начал пожилой мужчина. — Я же,
испугавшись, отправился со своими, чтобы найти
сына первым. После длительных поисков мы увидели
мальчишек, бредущих по дороге. В тот же миг шайка
Анри на конях преградила им путь.
В Яна прицелились, Элл заслонил его. Преследова-
тели расстреляли обоих в упор. Доктор, хотя он и был
среди нас, не понадобился. Я отправил своего старшего
за полицией, да, видно, не дождёмся... — мужчина от-
вернулся и, закрыв лицо руками, беззвучно зарыдал.
— Едут, — сказал кто-то.
Подняв голову, Роден увидел приближающихся
всадников во главе с комиссаром. Холёные усики его
выглядели неуместно на бледном, с кругами под глаза-
ми лице, а котелок комически подпрыгивал на голове
в такт рыси великолепного гнедого.
— Тела на дроги! — приказал спешившийся Кру-
вье, сняв головной убор, и, повернувшись к Родену,
усталым голосом произнёс:
— Занимайтесь великим, господин художник!
Грязь оставьте нам!
Роден, ссутулившись, побрёл назад. Казалось, его
могучие ноги подкосились.
Вернувшись в мастерскую, он долго смотрел на
свежие статуи.
— Сделаю из этого шедевр! — сказал он. — Кля-
нусь!
Много дней и ночей Роден провёл, глотая пыль в
мастерской. Осунулся, похудел, забыв про еду и сон.
Марго испуганно смотрела на него, клала поднос с
едой и уносила предыдущий нетронутым.
— Не будете есть — вызову врача! — однажды
крикнула она.
Роден ответил ей таким взглядом, что она вылете-
ла из мастерской, словно пух.
Он сдержал слово: «Граждане Кале» стали всемир-
но известным шедевром скульптуры. В холодном кам-
не навеки ожила горячая любовь и самопожертвова-
ние, одержавшие нелёгкую победу над иссушающим
душу отчаянием!