Воля случая

             
               
               

Из штаба погранотряда Северо-Западного округа
на заставу пришло сообщение о переходе на усилен-
ный режим охраны.
Теперь кроме тревожной группы, выезжающей на
машине к сработавшему участку системы, весь лич-
ный состав бегом выдвигался к границе, чтобы взять
нарушителя «в клещи».
В погранзоне звери чувствуют себя абсолютно сво-
бодно. Они не любят, когда забор из колючей проволо-
ки преграждает им путь, и с ожесточением роют под
него носом, копытом или рогами — а сигнал тревоги
поступает дежурному.
В порядке усиления к нам прислали майора Руд-
нева из особого отдела. Его высокий рост, спортивное
сложение, острые скулы, крючковатый нос и жёсткий,
проницательный взгляд сразу настроили на серьёзный
лад.
Из его доклада мы узнали следующее:
Местные жители сообщили о появлении незнаком-
ца с рюкзаком на спине, направляющегося в сторону
границы. По описанию в штабе предположили, что
«турист» — Юрков Аркадий Абрамович, несколько раз
нелегально переходивший границу на этом участке.
Финские егеря неоднократно задерживали его и в со-
ответствии с договором передавали в руки советских
пограничников.
Его запирали в психиатрическую лечебницу, по-
скольку признали душевнобольным, затем, по-
держав с полгода, выпускали — и Юрков возобновлял
попытки.
— На этот раз, — гремел Руднев, — нельзя допус-
тить такого позора! Надо сделать всё, чтобы он не про-
шёл!
Последовала пауза.
— Вопросы?
— Почему он повадился ходить через наш учас-
ток? — спросил я.
— Здесь ближе всего до границы с Норвегией, а до-
говора о выдаче у нас с нею нет.
В это время завыла сирена.
Началась «весёлая» жизнь: звери, словно сговорив-
шись с нарушителем, устраивали нам ложные тревоги
одну за другой.
Пробегав трое суток до границы и обратно, мы
всей душой возненавидели Юркова.
Во время короткой передышки нам выпало отдох-
нуть на заставе, и как только мы забылись мертвец-
ким сном, опять загудела сирена.
С сонными, хмурыми лицами мы уже не бегом, а враз-
валочку шли получать оружие и строились на плацу.
Дежурил рядовой первого года службы, у которого
распухла натёртая нога. Он протянул мне два полных
магазина. Я пристегнул один к автомату, второй —
вернул дежурному, а в подсумок сунул пустой, кото-
рый позаимстовал на первом году службы из учебного
класса пункта подготовки, расположенного в посёлке
Алакурти. Я совершил кражу по совету сержанта-поч-
таря второго года службы, который, подмигнув, ска-
зал: «Будешь тягомотить на заставе — узнаешь за-
чем!» Он говорил дело: с пустым магазином бегать по
сгнившим мосткам было куда легче.
Когда мы бежали, подгоняемые окриками майора,
мой друг Носов сказал мне:
— У тебя кукла на калаше!
Во время несения службы мы не отказывали себе в
удовольствии поохотиться. Несколько выстрелов в де-
сяти километрах от заставы — и нас ждал празднич-
ный ужин.
Холостые патроны нам привозили с учебного пун-
кта сопровождающие почту сержанты. Взамен они
получали лисьи шкуры, вяленую рыбу, сушёные белые
грибы. Мы подменяли пустышками боевые в специ-
ально отмеченном белой краской магазине. Когда в
последнем оставалось сверху только два настоящих,
мы рисовали второе белое пятнышко на магазине и
называли его куклой. Деды, которых обычно и назна-
чали дежурными, откладывали их в сторону. Новичок
этого не знал , а я ещё толком не проснулся.
Начальник заставы, возглавивший тревожную
группу, сообщил по рации, что на сработавшем участ-
ке на КСП обнаружены следы, направленные в сторо-
ну границы. Собака вертелась на месте, виновато пог-
лядывая на вожатого, и преследователи устремились
по вероятному пути прохождения нарушителя.
Мы в это время уже находились за системой, двига-
ясь на перехват, и у преддверия границы остановились.
— Сержант Приходько! — сверкая взглядом, отче-
канил Руднев. — Ваше отделение — на левый! Кинолог
посередине, дистанция — пятьдесят метров! При не-
возможности задержать — огонь на поражение!
— Есть!
— Ефрейтор... — майор окинул меня взглядом.
— Чудин, — подсказал я.
— Будете со мной!
— Есть!
Остальные отправились на правый
фланг под командованием замполита.
Майор принялся обозревать окрестности в би-
нокль, расположившись на своём плаще. Я, сняв са-
поги, перемотал портянки, сбившиеся мокрыми ко-
мами, лёг на живот в траву неподалёку от майора и
уныло поглядывал по сторонам. Впереди и позади
нас простиралась череда болот с чахлыми деревцами,
осиротело торчавшими среди кочек. Вправо и влево
распахнувшимися гигантскими крыльями уходили
просеки, разрезавшие притихший по бокам лес. Это
именовалось заслоном, на протяжении которого расположились
в засаде пограничники.
Через полчаса глаза у меня начали слипаться, а
голова отяжелела и, казалось. Я не заметил, как задремал.
Внутри у меня заурчало — я поднял го-
лову. Майор резко направил бинокль в мою сторону
и долго что-то рассматривал. Затем, опустив окуляры,
сурово произнёс:
— Родину проспишь, солдат.
Я стряхнул с себя сонное оцепенение и устремил
взор вдаль.
Мы пролежали на земле часа два, почти неразли-
чимые в туче комаров, когда Руднев тихо произнёс:
— Есть.
Я пригляделся: вдалеке, почти у самой границы,
маячила одинокая фигура.
— Озевали! — майор тихо, но сочно выругался. —
За мной! — Он вскочил на ноги, накинул на себя плащ
и, выхватив из кобуры пистолет, бросился в погоню.
Я устремился за ним. Пробежав метров десять, майор
оступился и упал.
Он резко поднялся, но тут же, скорчившись от
боли, присел на кочку.
Я остановился и растерянно смотрел на майора.
Руднев попробовал связаться с тревожной группой
и командирами заслонов: рация пошипела, похрипела
и затихла.
— Чудин, вперёд! — скомандовал майор столь энер-
гично, что пистолет, стиснутый в его руке, затрясся.
Я, словно гончая, сорвался с места, но, сделав не-
сколько прыжков через пятна ряски, увяз в коричне-
вой жиже, таившейся под слоем мха, и, схватившись
за куст бесплодной голубики, еле вылез. В нос мне ши-
бануло смрадным запахом, а потревоженная армия
мошки облаком зависла надо мной.
Я бросал напряжённые взгляды по сторонам, пыта-
ясь определить, как лучше обойти болото.
— Долго будешь барахтаться?!— рявкнул майор,
рассматривавший нарушителя в бинокль. — Открыть
огонь!
Я дал короткую очередь вверх.
Фигура на мгновение остановилась, затем ускори-
ла шаг.
— Патроны переводишь! — крикнул Руднев.
С искажённым болью лицом майор доковылял до
меня, выхватил из моих рук оружие и, тщательно при-
целившись, начал стрелять.
Мне хотелось провалиться сквозь землю: автомат
изрыгал клубы чёрного дыма, пахнувшего горелой
пластмассой — боевые выдают дыма намного мень-
ше, причём он гораздо светлее, а запах напоминает
кисловатую серу.
— Дай второй! — раздражённо бросил Руднев, от-
стёгивая опустевший магазин.
Дрожащей рукой я нащупал в подсумнике пустыш-
ку, и в голове у меня молнией сверкнула мысль о дис-
бате.
— Отставить! — скомандовал Руднев, взглянув в
бинокль. — Уже за финским столбом!
Вскоре прибыла тревожная группа, и майор по
рации приказал всем отделениям собраться на исход-
ной.
— Он обработал следы химией, — доложил майору
начальник заставы, — замкнул нити системы, а пере-
секать не стал; вернулся, пятясь, на дорогу, пробежал-
ся дальше и перелез в самом конце участка. Он пошёл
по одной стороне болота, а мы — по другой. Со стыка
возвращался наряд и обнаружил две цепочки следов,
но время было потеряно...
— Теперь у тебя его много будет. До пенсии на за-
ставе проторчишь... — задумчиво произнёс Руднев.
Назад майора несли на носилках, сооружённых из
поясных ремней и плаща. Его лицо казалось мрачнее тучи.
Через пятнадцать лет после вышеописанных собы-
тий я наткнулся в газете на следующее объявление: «В
ДК им. Ленсовета состоится творческий вечер писате-
ля А. А. Юркова».
«Теперь в нашей стране принято охаивать
прежних героев, — подумал я, — а маргина-
лов — возвеличивать. Не тот ли это нарушитель,
в которого майор стрелял некогда бутафорскими
патронами?»
Подстёгнутый возбужденным любопытством, я ре-
шил пойти на вечер.
Пожилой человек маленького роста, седоватый,
щуплый, живо и увлекательно рассказывал, читал сти-
хи и отрывки из своих романов, а в конце поведал о
тяжких перипетиях своей судьбы.
— Несколько раз мне приходилось нелегально пе-
реходить границу, чтобы представить к номинации на
премию Чино дель Дука свои произведения. Однажды
меня обстреляли пограничники. У моего виска свисте-
ли пули! Я спасся лишь волею случая! — вдохновенно
говорил он.
Прочитав присланную ему записку, Юрков заду-
мался на мгновение, затем смял её и выбросил.
По окончании вечера я дождался его и, поблагода-
рив за доставленное удовольствие, сказал:
— Насчёт свиста пуль вы, однако, загнули.
— Вы прислали записку про холостые?!
— Нет! — удивился я и замолчал, поражённый
внезапной догадкой. — Но, кажется, знаю, кто. В од-
ном вы, безусловно, правы: вас спасла дейс-
твительно лишь воля случая!
Попрощавшись с писателем, я бросился к выходу.
В висках у меня гулко пульсировала кровь. Я метался
среди выходивших из клуба, бросая в их лица пытли-
вые взоры. Люди, смутившись, отводили взгляды и то-
ропились пройти мимо.
Отчаявшись, я хотел уже направиться к метро, как
вдруг заметил мужчину, курившего неподалёку от но-
венькой «девятки» бежевого цвета.
Он обернулся, ища глазами куда бы кинуть окурок,
и я замер, узнав Руднева. В гражданской одежде, по-
седевший, пополневший, он сильно отличался от того
стройного, стремительного офицера, каким мне за-
помнился. Только ястребиный нос над серыми усами
и зоркий, пронизывающий взгляд свидетельствовали
определённо, что я не ошибся.
Руднев, не найдя урны, бросил окурок на тротуар,
сел в машину и уехал.
Позже я прочитал семь книг Юркова и от души по-
радовался тому, что судьба подсунула мне в нужный
миг холостые патроны...