О моей духовной родине

   Очень хорошо запомнилось мне это чувство – переживание первой встречи с Тверской землёй, с отдалённой самой сторонкою этого края. Глубокой бороздою врезалась в мою память эта встреча, чёткой межою пролегла по моей судьбе – отделила, оставила в прошлом прежнее беспамятное моё существование и пробудила меня к осмысленной жизни.   
Отечество и родина. Русские слова эти близки по содержанию, но различны по значению. Такое различие возникло не случайно в живом языке нашем, и просторы Руси тому едва ли не главная причина. Отечество есть в обширном значении государство, вся земля народа, к коему кто по рождению, языку и вере принадлежит. Родиной же в тесном смысле русский человек искони называл родимую землю, место рождения, где кто родился и вырос.
Помнится, я всегда чувствовал принадлежность к Отечеству своему, историю которого изучал, знал и любил с детства. Но никогда прежде не было мне знакомо чувство привязанности к родине, чувство родства с той землёю, с той малой частью Отечества, где я появился на свет божий. Иными словами, я знал своё Отечество, но как будто не имел, не знал родины.
Судьба испоместила меня по рождению в город-гигант, в убогий квартал с чадящими трубами на фоне заволоченного дымом неба, которое заслоняли громады жилых многоэтажных коробок. Многие, очень многие обитатели этого города, как я заметил, были не коренными, неместными, а во втором-третьем поколении приезжими да пришлыми людьми. Мы, жители городов-гигантов, не имеем родных, отчих домов. Мы живём в бетонных секциях, в квартирах-конурах, которые легко и часто меняем. Кто мы ? Где мы ? Откуда мы ? Нет, не даёт ответов на эти вопросы урбанистическое житьё-бытьё. Неживое, искусственное существование усыпляет взыскующую о родине душу, разлагает её липким комфортом: зачем родина, когда есть местожительство, зачем культура, когда есть цивилизация, зачем родники, когда работает водопровод ?
Чудно сложилась моя судьба. Мне исполнилось почти двадцать лет, когда я впервые очутился в настоящей русской глубинке, в тверской деревеньке Гоголино, что притулилась на берегу древней Мсты-реки, у крутого косогора Васияна. До той поры, до той удивительной встречи с родным захолустьем мне довелось уже побывать в чужих, заграничных краях, успел уже я подивится чужому быту и познакомиться с людьми иного рода-племени. Но никогда прежде не бывал нигде я в Отечестве своём, исконной Руси своей не видел и не знал. Далеко была от меня народная жизнь, почти неизвестны были мне простые русские люди. Но как знать, быть может, нарочно Бог судил мне раньше испить из чужих источников, чтобы после явственно ощутить сладость своих родников.
Помнится, скромная, но сказочно-выразительная красота тверского края развернулась передо мною неожиданно и буквально заворожила меня. Очарованный, ходил я без устали по мстинской округе и не мог налюбоваться. Особенно впечатляла вечерняя деревенская тишина – совершенная и глубокая. Стоишь, бывало, на лбу высокого холма, обозреваешь лесные дали, позолочённые закатом, внемлешь тишине. Окрест ни души, ничто не нарушит покоя. Тогда чудится, будто нет на Земле никого, и не было никогда, и что вся история человечества ещё впереди, и что ты есть первый Адам. Но скрипнет вдруг где-то далеко по реке лодочная уключина, донесёт эхо чьё-то негромкое слово и наваждение исчезает.
Тиха и безмятежна Мста-река в сумеречную пору. Величаво, неспешно катит она свои чёрные воды мимо пологих холмов и покатых курганов. Берега её плавной линией то бегут ввысь, образуя гривы и гряды, то спускаются вниз, становясь заливными лугами. Здесь каждый камень – седая легенда, здесь каждая пядь земли – история. Вдруг налетит откуда-то ветер и послышится стук копыт. Глядишь на высокий берег, что против тебя, и дух внезапно захватит – вот-вот покажутся наверху былинные богатыри. Они в суровом молчании спустятся к тихой реке, утолят жажду, черпая воду большими шеломами, напоят усталых коней…
Здесь, в тверском захолустье я впервые пережил встречу с родной историей и ощутил живую причастность к своему народу. Здесь в первый раз – и помню с каким трепетом – я разулся и нерешительными ещё шагами пошёл босиком по чёрной земле. Здесь увидел я, как ярится золотом рожь, отведал впервые крестьянского хлеба, немного сырого, с крупной серой солью. В этом краю обрёл я свой дом, который, я всегда это чувствую, тоскует, когда хозяева уезжают, и радуется, когда они возвращаются.
Самыми ясными, самыми чистыми мыслями и чувствами обязан я тверскому Помостью. Ему обязан всем лучшим, что есть в моём творчестве. Здесь я родился духом и, не ведая иного родства, признал своей духовной родиной этот край.
Потом я ездил ещё по России, бывал кое-где. Везде хорошо, всюду моё Отечество. Но родину чувствую только в Помостье. Бывало, отъедешь подальше от тверских пределов и тотчас заноет сердце – стонет душа, молит воротиться в родные края. Незримой духовной пуповиной соединился, сросся я с Тверской землёй. Не дай Бог разорваться этой связи, не лиши меня, судьба, моей родины.
Как могу, как удаётся часто бываю я на родине. Приезжаю обычно в мае. Схожу с поезда на станции Мста, оставляю позади суету дорог. Иду по полям, изрезанным холмами и перелесками, наслаждаюсь благоуханием весны. Запахи прелой земли и ароматы набирающей силу молодой зелени пьянят меня. Стайки жаворонков точно хлебными крошками рассеиваются  по звонко-синему небу, наполняют своим пением всю мироколицу. Хорошо ! Я люблю эти места, эту землю. Приятно мне осознавать, что не только могучие деревья, возвышающиеся из-за холмов, не только полевые былинки, колышимые ветром, корнями своими вросли в эту землю, но и я, в известном смысле, также укоренён в неё. Здесь всё знакомо и дорого мне. Вот передо мною крутой холм, поросший кустарником и низкими деревцами. Знаю, что стоит мне только подняться на вершину этого холма, как сразу увижу свой дом, стоящий поодаль от спуска. При одной лишь мысли об этом сердце бьётся чаще и слегка перехватывает дыхание. Я оглядываюсь по сторонам – нет ли кого-нибудь окрест, опускаюсь на колени и, поклонившись низко, прикасаюсь губами к земле: здравствуй, тихая моя родина ! Встаю неспешно, снимаю тесную обувь и ступаю дальше босыми ногами. Я иду по родной земле. Слава Богу, жизнь продолжается …

весна, 2005 год