1578

Рисунок 97г: Цветы над корягой



Светает. Успокаивает то, что кончилась ночь и хочется спать…

В ванной с одеялом, в постели с кирпичом…

Но: «пробудись, чтоб записать!» Потом опять: «пробудись, чтоб записать!» Всё это жертвы ради бодрствующих в другом месте читателей…

Вот и член уже как подъемный кран: готов насиловать, любить и строить. Строить ему можно тюрьму, роддом и маленькую беседку для любви…

Также хорошо, что у нас всегда есть другой бок, потому что, когда раздается крик «обновись!», нам иначе было бы некуда деться…

На втором этаже - каша, на первом этаже – суп…

Таз. «Ради Бога, это же объедки!» - «Да ну Его! Не блевали же они в него…»…

Глаз так много, что часть их пришлось закрыть. Хочется спать, но снова одна из пар открывается и виртуальной любовью, любящими взглядами при всех остальных занимается…

Окна слишком огромны – где найдешь такой, во всё окно глаз…

Конфеты – производство сладкой слюны. Слюну мы держим во рту, потому что она нам всё же мила – в отличие от того же говна. Кстати, многие думают, что раз пишешь про говно, то его и держишь во рту…

Ручка уже так близко валяется, что, наверное, одеяло испачкает. Нет, у писателя она и там  что-нибудь небесполезное начирикает…

Вообще,  крик мне близок, потому что во многом я  равнодушен и туп – начинаю кричать, чтобы заставить себя понимать. Тот же компьютер с налета я способен только в экстазе понять. А так норовлю завернуть в школьные дела, «изучение» - хуже, чем у брата подходы…

Умный человек пишет так, словно бросил машину и сидит на обочине – круто! Ведь, в принципе, в нашем мире мозги ценятся и имеют машины. Но все знают, что они им не нужны, просто отказаться не могут, отойдут до обочины, чтобы отлить, а потом сядут обратно…

Как сейчас-то пишу – сообразить не могу ничего, кроме этих маленьких текстов. Даже посуду труднее помыть – вот уже насколько набита рука – что уж там говорить про розыск ягодок в чаще…