Джульбарс. Николай Штыков

 
Мама звала его Жульба, мы с сестрой – Жулик, для остальных он был Джульбарс. Появился он у нас неожиданно. Как-то на стоянку к нам заехали охотники – почаевать, обогреться. Один из них, глядя на меня, сказал, что хочет подарить мне под Новый год друга. Достал из-за пазухи серый пушистый комочек. Это оказался щенок – по словам охотника, помесь волка и собаки.

Для пацана десяти лет такой подарок – в самый раз. Весь серый, с серебристым отливом, только нос и кончик хвоста – чёрные. Сильные лапы, ярко-коричневые глаза, уши торчком. Мы сразу же привязались к нему. Но и натерпелся же он от нас! Маринке нужно было, чтобы он непременно умел ходить на задних лапах, а мне – чтобы приносил брошенную палку.

На задних лапах ходить он наотрез отказался – сразу ложился, вытянув передние лапы и положив на них голову. Палку же, что я закидывал куда-нибудь, яростно грыз, трепал, подкидывал вверх, ловил, опять трепал, а потом с довольным видом приносил мне жалкие измочаленные остатки. Не любил, когда его гладят, а к незнакомым и близко не подходил.

Однажды случилось несчастье. Мы с Маринкой играли в снежки, когда из кошары донёсся жалобный визг и вой. Оказалось, жулик сделал подкоп в кошару, а перепуганные овцы начали бегать внутри и потоптали его. В итоге оказалась сломана передняя левая лапа. Выпросив у матери бинт, мы наложили две щепки на лапу и туго забинтовали, а потом по очереди катали его на санках. С этих пор Жулик относился к овцам очень уважительно.

Он подрос. Пасти овец с ним – одно удовольствие. Сидишь на коне, читаешь книгу, а Жульба рядом в траве лениво щёлкает зубами, ловя назойливых мух. Увидев, что кто-то из овец норовит перевалить через гору, отдаёшь приказ: «Жулик, вперёд!» Он срывается с места и, прижав уши и вытянув хвост, несётся широкими скачками. Возникает перед овцами внезапно и бесшумно, что производит эффект разорвавшейся бомбы. Овцы, как горох, катятся вниз, а Жульба молча, не лая, бегает сзади, особо упрямых аккуратно, даже как-то ласково, хватая за задние ноги – подгоняя.

Сдав отару, мы переехали жить в деревню. Здесь Жулику на первых порах пришлось туго. Никакой верёвки, а тем более цепи он не признавал. Если посадишь на цепь – ложится, морду на передние лапы, уши прижмёт, глаза в одну точку… Не ест, не пьёт, и вся поза – сплошной укор. Отпускаешь… Тогда он важно, с независимым видом обходит усадьбу, обнюхивая и помечая столбы, после чего ложится на крыльцо – это его любимое место. Он никогда не лаял. Дрался молча и яростно.

Через некоторое время все соседские собаки сидели на цепи, а Жульба разгуливал свободно. Но, надо сказать, что без особой надобности он усадьбу не покидал. Прикажешь ему проводить маму на работу или в магазин – идёт. Меня, конечно же, каждое утро в школу провожал.

Он заматерел. Пушистая шерсть, волчий окрас, мощные лапы, широкая грудь, морда как хороший тазик, оскал – не дай бог! Яркие коричневые глаза, уши торчком. Он производил впечатление! Лёжа на крыльце, внимательно смотрел на входящих соседей или гостей. Молча. Даже хвостом никогда не вильнёт. Характер…

Не раз и не два ко мне подкатывались мужики на предмет продажи собаки. Предлагали даже новый велосипед. Но друг разве продаётся? Прав оказался тот охотник, что подарил мне его и сказал, что собака будет верна мне всю жизнь.

Свести его со двора никому не удалось – боялись. Но нашлась всё-таки подлая душа. Из зависти ли, из вредности ли, из мести, может быть…

Как-то сижу на крыльце. Подходит Джульбарс, кладёт мне голову на колено, заглядывает в глаза. У него в глазах что-то новое, незнакомое. И, что удивительно, - помахивает хвостом! Затем выходит со двора, открыв носом калитку, что тоже странно – ведь для него любой забор не преграда.

Нашёл я его через два дня в лесу. Отравили. Мама с сестрой плакали. Вырыв яму под берёзой, я похоронил его. Иногда прихожу сюда. Детство прошло…