6

Отец Сергий подвёл слепца к передней пассажирской двери, щелкнул центральным замком и помог Игорю поместиться в не слишком просторное помещение своей «девятки». Затем, обойдя колесницу сию спереди, так же тесно, но с более привычной последовательностью действий уместился на жёстком узком сидении. Островерхую скуфью священник снял заранее, сложил аккуратно в единую плоскость, и подоткнул между солнечным козырьком и потолком автомобиля.
- Не возражаешь, сын мой, если я попрошу тебя пристегнуться?
- Не возражаю, батюшка, - ответил Игорь, - потеря зрения приучила меня к этому автоматически. Видите ли, когда невозможно зряче оценить дорожную ситуацию, то любое резкое торможение может привести к разбитому носу неподготовленного пассажира.
- Да, да, - согласился отец Сергий, помогая своему собеседнику застегнуть ремень безопасности, - вот говорят люди, что сытый голодному не разумеет, так и зрячий слепцу видно не разумеет тоже, а, казалось бы, какой простой вывод, но я к нему самостоятельно не пришёл.
После слов этих отец Сергий пристегнулся сам и, перекрестившись, прочитал молитву святому Николаю, заступнику тех, кто находиться в пути: «О, восхваленный, великий чудотворче, святителю Христов, отче Николае! Молим тя, буди надежда всех христиан, верных защититель, алчущих кормитель, плачущих веселие, болящих врач, по морю плавающих управитель, убогих и сирых питатель и всем скорый помощник и покровитель, да мирное зде поживём житие и да сподобимся видети славу избранных Божиих на небеси и с ними непрестанно воспевати Единаго в Троице поклоняемого Бога во веки веков. Аминь.
- О чём вы молились, отец Сергий? - поинтересовался пассажир, когда машина с площади Разгуляя сделала левый поворот на Старую Басманную улицу.
Отец Сергий отвлёкся на секунду, так как увидел умилительную картину, когда автоматически занял на светофоре свой ряд и ждал стрелку. В скверике Елоховского соборного храма девушка, которая показалась ему знакомой, завороженно смотрела на крест, словно впервые увидела его. Он тут же вспомнил, что она присутствовала на недавней проповеди, но была тогда не одна, а, как бы оставалась в тени своего видного молодого человека, теперь же, освободившись от спутника, она словно раскрылась, как раскрывается бутон тюльпана, когда коснётся его первый солнечный луч и, кто знает, уж не Слово ли Божие из уст священника, заставило девушку смотреть на крест по иному. Отец Сергий тут же укорил себя за гордыню и, оставив девушку в покое, поехал своей дорогой, сделав задумчивый вид, чтобы Игорь понял, что думает именно над его вопросом.
На Нижнюю Красносельскую улицу не было с Басманной левого поворота, и им пришлось дальше по Бакунинской следовать на Электрозаводскую эстакаду с тем, чтобы по Преображенской набережной Яузы реки достичь одноименной площади.
- Молился я, сын мой, святому Николаю, - ответил наконец священник, - чтобы дорога наша с тобой не принесла ни нам, ни кому бы то ни было никаких неприятностей. Но, раз уж дал нам Бог вместе совершать свой путь, хотелось бы выслушать чем понадобился тебе я. Только слова твои о рае на земле огорчают меня, и прошу впредь не нарушать нашу с тобой беседу подобной ересью.
- Хорошо, батюшка, - ответил Игорь, - в таком случае расскажу я вам всё подробно, как на исповеди, а уж вам самому решать с какой стороны я больший грешник, и за какие проступки есть мне прощение, а за какие гореть мне в аду.
«Воистину неисповедимы пути Господни, - подумал отец Сергий, - только исповедовать кого-то в своей машине мне не приходилось ещё».
Отец Сергий всю жизнь сколько помнил себя был сиротой. Всё детство его протекло в покое и учении в приюте Троице Сергиевой Лавры в городе Сергиев Посад. Начиная осознавать, что человек просто так на свет не появляется, молодой послушник начал молиться за своих родителей, только вот не знал как именно надо это делать. Настоятель учебного процесса игумен Иов то ли сам не знал, то ли скрывал - на этом или на том свете они находились. Поэтому добрая душа отрока по четным дням молилась об упокоении их, а по нечётным о здравии. Никто из преподавателей не знал эту тайну, так как строгость и порядки православного общежития не позволяли вольно относится к традициям отцов и святому писанию.
Крещён и наречён отрок Сергей был в честь основателя обители преподобного Сергия Радонежского, ушедшего в начале четырнадцатого века из села Радонеж в непроходимые леса, чтобы в посте, молитве и одиночестве обрести счастье общения с создателем. Но Богу было угодно, чтобы монашество своё преподобный Сергий разделил со своими учениками, и стала примыкать к нему братия сподвижников, а первый из них единокровный брат Сергия Стефан, даже был какое-то время при них игуменом, но не выдержав ответственности отошёл от обители и вернулся в Радонеж. Идея названия Лавры тоже принадлежит Стефану, который после долгих расспросов Сергия о том, какому событию или святому посвятить строительство первой церкви, ответил вопросом на вопрос, что мол не ты ли брат Сергий, будучи ещё в утробе матери, трижды крикнул во время литургии? Так непроходимые леса, расположенные в стороне от путей и дорог человеческих озарились именем Святой Троицы, а после смерти старца Сергия, стали Троице-Сергиевой обителью.
Среди послушников приходского интерната некоторые были настоящими сиротами, а некоторые сиротами юридическими, такими, у которых родители существовали, но в силу каких-либо причин в жизни своих детей не участвовали. Отрок Сергей ничем кроме усердия среди прочих не выделялся. И когда пришло время к окончанию школы, игумен Иов лично написал прошение владыке Николо-Угрешского монастыря Митрофану, чтобы отрока Сергия приняли в расположенную при монастыре Духовную семинарию.
Молодой послушник, никогда не покидавший родного города, испугался сначала перемене, которая была пока первой в его жизни, но принял решение отцов настоятелей со смирением и послушанием, тем более, что характеристики в запечатанном письменном конверте, о которых сам Сергий не подозревал, были хоть и сухими, но достойными. В тот момент отрок Сергий в первый раз ехал в туристическом иностранном автобусе в сторону столицы. Вокруг него шумела иностранная речь, изредка прерываемая комментариями экскурсовода. Он даже не запомнил, на каком языке говорили туристы, так как безотрывно следил за дорогой.
С тех пор молодой человек считал дорогу одним из самых удивительных Божьих данностей, так как только в ней находил силу сближения человеческого сообщества и аналогию слову путь, который должна была пройти каждая христианская душа. Средства современной связи и коммуникаций, компьютеры и транспорты водные, сухопутные или воздушные не были так важны для Сергия. Он помнил, что святой, подаривший ему именины, всю свою жизнь прошёл пешком, и не важно где находилась цель его пути в Москве, Радонеже, Дмитрове или Ярославле. Иноки Александр Пересвет и Андрей Ослябя перед смертью своей от татарской сабли видели своего покровителя даже на Куликовском поле, шествующего среди армии Дмитрия Донского с крестом в руках.
Оставшись один на один с Богом в самом раннем возрасте, отец Сергий принял себе дорогу как самую малую радость этого мира, несшую в себе материальную частицу бытия. Всё же остальное для жизненного подвига он черпал в молитве и в проповеди его отдавал. Его «Божественная Колесница» марки ВАЗ 2114, именуемая в простонародии «девяткой» подарила ему немало счастливых минут. Все одиннадцать лет своего водительского стажа отец Сергий ездил на машинах этой категории, так как привык к ним, уважал за простоту и дешевизну обслуживания.
Заречьенский приход существует всецело за деньги паствы, и отец Сергий никогда не посмел бы купить автомобиль из этих средств, но Московская Епархия, в качестве помощи одному из молодых своих членов, переживших в самом начале своего пути чудовищную утрату, сама выделила деньги на неотложные нужды, что и позволило молодому священнику сделать мобильными все свои передвижения.
 За одиннадцать лет на приходе, это была уже третья машина отца Сергия, так как к великому сожалению патриота, автомобили отечественных марок ездили не долго, даже не смотря на надлежащий уход. Кто знал его в этой ипостаси, считали отца Сергия самым примерным водителем из всех, коих им приходилось видеть. Феноменальная текстовая память, привитая строгостью зубрежки в семинарии, помогла священнику на зубок знать не только тоненькую брошюрку ПДД, но и кодекс об административных правонарушениях, что позволяло ему в спорах на эту тему всегда быть на высоте. Да и спорить с ним никто не пытался.
В родном районе Подмосковья весь штат и Районного отдела и Линейный 4-ый дивизион ГИБДД знали машину священника «в лицо», другие же, кому приходилось останавливать его автомобиль на дальних подступах, увидев рясу и бороду, почтительно стеснялись и возвращали документы, редко в них заглядывая. Отец Сергий нередко брал попутчиков самого разного толка и количества, денег с них не требовал никогда, зато всю дорогу вёл умиротворённую духовную беседу, однако, как не отказывался по приезде от вознаграждения - каждый жертвовал ему деньги на нужды прихода, иногда совершенно не адекватные в большую сторону от того расстояния, которое они преодолели совместно. В таких случаях священник крестился и произносил громко: «Каждому воздастся по делам его. Аминь».
Дорожная ситуация в Москве и Подмосковье давала отцу Сергию прекрасный тренинг для воспитания смирения и спокойствия. Полное отсутствие культуры вождения на дорогах, открытое хамство и наглость по отношению к другим участникам движения способствовали нередко обильным нервным перегрузкам. Как хотелось иногда громко выругаться и плюнуть в окно, но будучи водителем уравновешенным, священник неудовлетворённо крякал, крестил во след удаляющийся транспорт и желал ему сопутствия в пути Ангелом Хранителем.
Отец Сергий не боялся смерти, так как нельзя боятся того, чего нет, но боялся смерти неожиданной без покаяния, а ещё больше боялся доставить такой конец другим. Он истинно поражался безумным гонкам, которые устраивали иногда на заполненных улицах психи-райсеры, но не смелость их от дороги удивляла его, а смелость взять на себя ответственность за чужие жизни, кем-то другим взращенные  и вскормленные в любви и созидании.
Инвалид войны Игорь Верников не мог оценить зрительно мастерство отца Сергия за рулём, но плавность хода его машины, незаметные разгоны и пологие торможения не ушли от внимания его вестибулярного аппарата, и, в конец успокоившись, он начал свой рассказ.
- Говориться где-то что человек враг сам себе. Это и меня касается самым прямым образом. Мне медаль дали за ту зачистку, а я бы на месте командиров, вместо этого взыскание наложил.
Получили мы информацию, что в Шатое в одном доме на окраине, главарь боевиков скрывается, что там, возможно и деньги и оружие складируют, поэтому приказ на зачистку не заставил себя ждать. Усадив первый взвод своего батальона на «Урал», мы выдвинулись на объект. Со мной тогда ещё несколько офицеров поехали, Вася Затевахин, старлей бывалый этим взводом командовал, так и ещё несколько человек из старых прапорщиков наших. А знаете, отец Сергий, прапорщики в десантуре ого-го. Ещё Влад Нагорный ко мне примкнул, тоже капитаном был, снайпер по специальности, но и винтовку свою не забыл, конечно. Я для того всё это говорю, чтобы вы поняли, насколько мы серьёзно вооружились для того ничтожного результата, которым всё это обернулось.
Оставив машину за пару кварталов, мы передвигались перебежками по параллельным улицам, пока не взяли дом в кольцо. Тишина стояла мёртвая, на окошках белые жалюзи в обоих этажах. Нагорный тогда к соседям пролез и завладел чердаком напротив главного входа, периодически докладывал по рации, что никакого движения по двору нет. Забор глухой каменный, но не слишком высокий. Два метра для десантника не высота. Мы решили малой группой перепрыгнуть через забор и во все имеющиеся окна метнуть по гранате. Если бы всё удалось сделать быстро, то засевшие в доме боевики не успели бы ничего предпринять. Второе отделение, в котором старослужащих было подавляющие большинство, я и сам командир взвода взяли по гранате РГД-5 и приготовились перепрыгнуть забор со стороны главного входа в здание. Граната эта наступательная, разброс осколков тридцать метров, ударная волна поражает на 6-ти метрах. Логичнее бы было использовать старую добрую Ф-1 «Лимонку» у неё и волна помощнее и корпус литой, что в замкнутом пространстве дома обладает поистине сокрушительным эффектом. Но мы решили перестраховаться на тот случай, если кто-то не попадёт в окно. Всякое, знаете ли, бывает. Отскочи «лимонка» от стены обратно, и нам всем пришлось бы худо. Осколки у неё грамм по двадцать и разлетаются на двести метров.
В общем, сиганули мы общим фронтом. Я с правого фланга, Затевахин с левого. Кольца из взрывателей  заранее выдернули, чтобы после приземления на это время не тратить. Я до земли не долетел. Сразу за забором в углу собачья будка оказалась.  Пустая, по всей видимости, так как я ей едва крышу не сломал, а оттуда никакой реакции. Я сразу же на землю спрыгнул, думаю, за два шага разбегусь, и в окно второго этажа гранатку закину. Но этот кобель чёртов видно в розарии дремал, я только мельком заметил, что что-то чёрное из кустов мне в ноги бросилось. Споткнулся, гранату впереди себя выронил. Смотрю на неё заворожено, словно гипноз от неё исходит. А она катится себе от меня по травке стриженной, а вокруг ни укрытия какого, ни ямки дренажной. У РГД-5 под «рубашкой» несколько тысяч мельчайших свинцовых ячеек. Такая сеточка несколько раз вокруг рабочего вещества обёрнута. Они мелкие, дальше тридцати метров свою убойную силу теряют, но для открытых участков кожи очень даже действенны. Розы эти были последним, что в своей жизни я видел. Помню только, что дальше вспышка была, а потом как будто поезд по голове проехал.
Через недельку в больнице я очухался. Башка замотана, глаза отсутствуют, сам живой и здоровый. Укатилась далеко гранатка, дальше чем взрывная волна убивает, а вот осколками морду посекло сильно. Потом ребята говорили, что в доме пусто было на предмет сопротивления. В подвале оружия нашли немерено, два миллиона американских рублей и шесть килограммов героина. За успешную зачистку наградили всех по заслугам, только весь батальон наш потом смеялся, что вооруженный до зубов взвод, против одного беспородного кобеля имел потери ранеными двух человек, один молодой у нас ногу сломал, через забор прыгая. Вот уж, как говориться, не повезло.
Игорь Верников замолчал, переводя дыхание, и прислушиваясь к дыханию священника, чтобы угадать реакцию на первую часть его рассказа. Дождался. Отец Сергий вздохнул глубоко:
- Знаю, сын мой, о чём хочешь спросить меня. Что ж, спрашивай. Только помни одно. Господь никогда не даст человеку крест тяжелее, чем тот сам вынести сможет. Если ты смог пережить боль и позор. А после этого ещё и не смирился с положением, то твоя борьба крепит тебя духом и волей. Даже в кромешной темноте ты нашёл свою дорогу, значит, душа твоя обязательно найдёт Бога, не сомневайся.
- Я убил много людей, - как бы невзначай бросил инвалид.
- На войне не всегда действует эта заповедь, - ответил отец Сергий, - войско должно защищать интересы того общества, которому оно служит. Это великая честь, и во все времена оставалась ею. Если бы ты не выполнил приказ – это бы было большим грехом.
- Прошу вас, батюшка, - прервал священника Игорь, - оставим это. Война - не та тема, которую хотел бы я сейчас обсуждать. Если вы позволите, то как-нибудь в другой раз мы побеседуем об этом, но сейчас мне нужно закончить.
Через два года после ранения я стал председателем «Фонда инвалидов локальных войн». Его организовали ещё при коммунистах, когда страна воевала в Афганистане. С тех пор мы воюем постоянно и тихо во всех концах земного шара, поэтому количество членов и средств нашего фонда постоянно растёт. Мы кормимся с войны как падальщики и мародеры, но делаем это законными способами. Когда меня комиссовали, мне некуда было деваться. Семьёй я обзавестись не успел, да и какой женщине понравиться постоянное моё отсутствие неизвестно где. Придя в фонд, чтобы оформить дополнительное пенсионное обеспечение, я остался там насовсем, так как вокруг меня были люди, которые могли понять меня. Инвалиду тяжело жить в мире нормальных человеческих отношений, так как у обывателя, у которого всё на месте нет причин вникать в проблему тех, у кого что-либо отсутствует.
Я отдал фонду свою однокомнатную квартиру в Чертаново, которую получил ещё будучи лейтенантом в качестве награды за участие в конфликте на Балканах, сам же поселился в общежитии фонда в Истре. Это был райский санаторий на берегу огромного водохранилища, но я не мог этого видеть и запоминал всё с чужих слов. Меня окружали пониманием и заботой, и я отвечал тем же. Утратив основной орган чувств, организм активизировал другие на максимум своих возможностей. Я открыл в себе способность слышать чужие мысли по одному только дыханию собеседника, я научился ставить себя на место других, мыслить как они, выучился читать на ощупь и ещё много всего такого, что раньше мне было не нужно.
От безделья я отдался фонду целиком, и для меня не было неожиданностью, когда совет директоров единогласно выбрал меня председателем. Как ни парадоксально слепота моя и здесь послужила козырем. Государство давно присматривалось к фонду на предмет «раскулачивания» и налоговых льгот. Во главе его стояли матёрые генералы с большими животами, имеющими по несколько квартир и дач. Никому и в голову не приходило, что рядовые члены тоже не обижены. Избрав меня, никто ничего не потерял, но и у счётной палаты, и у налоговой инспекции в моём лице сразу появилась проблема, меняющая их меркантильный интерес. Как можно обидеть слепца? Испокон веков человек не имеющий зрения олицетворяет саму беспомощность, его всячески пытаются пожалеть или хотя бы помочь перейти улицу. Потом многие поняли, что получили себе в начальники волка в овечьей шкуре, но и им не было под силу что-либо изменить. У меня было много единомышленников и из числа тех с кем довелось послужить и повоевать, и «Совет солдатских матерей» существенно благоволил нам за то, что мы перераспределили доходы в пользу рядовых членов фонда, ведь безрукий ефрейтор ничем не хуже контуженного майора.
 Самым большим делом, которое совершилось за период моего руководства, было создание паролимпийской команды на зимние игры. Мы мобилизовали силы по всем своим филиалам. Многие воины нашей армии когда-то были спортсменами. Конечно, ранения и контузии не давали им возможности полноценно заниматься любимыми видами спорта. На наш призыв откликнулись многие. Более полутора лет мы готовили спортсменов на все виды соревнований. Не только члены фонда принимали в этом участие. Мы как бы возглавили естественный процесс, направляли финансовые потоки, которые потекли к нам в том числе и со стороны государства. Россия мечтала быть в Евросоюзе, а туда не спешили брать государство, где старики дети и инвалиды ничем не защищены. Поэтому идея спортивной команды для паролимпийских игр была воспринята советом министров «на ура». Если помните, мы заняли второе место в общекомандном зачёте и заручились поддержкой не только меценатов внутри страны, но и за её пределами. Многие тренеры мечтали приехать к нам поработать, и многие фирмы спортивного оборудования и обмундирования были счастливы, когда мы тренировались в их одежде на их тренажерах. Спорт это большие деньги, и здесь фонд тоже в накладе не остался.
- Вы стоите у руля благородного дела, - заметил отец Сергий, - в том, что вы сейчас рассказали нет состава греха. И уж если вы хотите исповедоваться, то нужно перечислять свои плохие поступки, так как восхваление самого себя следует считать гордыней.
- Я ещё не закончил, батюшка, - сказал Игорь, - а перечислил все свои поступки не из простой похвальбы, а чтобы было понятно, откуда я черпаю средства на свои дальнейшие идеи. Я не обираю братьев по несчастью, чтобы скрасить своё существование, и не требую к себе жалости ни с чьей стороны, в том числе, извините, и со стороны церкви.
На самом деле я одержим, насколько может быть одержим человек в моём положении. Все мои действия подчинены одной единственной цели – вернуть себе зрение. Пять лет мне говорили, что это невозможно ни за какие деньги. Полтора года я потратил на обследования в офтальмологической академии Фёдорова. Они по молекулам разобрали мои глазные нервы и сетчатку, точнее то, что от них осталось, но приговор так и остался в силе. Но около шести лет назад у меня появилась надежда.
Мой старый сослуживец Влад Нагорный, который участвовал снайпером в той злосчастной зачистке, привёл ко мне своего бывшего одноклассника Андрея с простой русской фамилией Смирнов. Этот Смирнов с ранних лет страдал крайней степенью любопытства, что присуще многим изобретателям, и приволок с собой прибор, который в силу безглазья описать я вам не смогу. Со слов своих же друзей я понял, что этот самый Андрей, будучи отличным программистом и естествоиспытателем придумал некий инструмент, способный смоделировать любое сновидение. Его прибор был разработан на основе обычного мозгового томографа, которым пользуются все нейролаборатории для получения электромагнитной картины полушарий головного мозга. При помощи компьютера и шести уравнений Максвелла для магнитного поля Андрей Смирнов заставил томограф работать с обратной связью. Головной убор, на ощупь резиновый как шапочка для бассейна, состоял из тысяч маленьких магнитов, которые при помощи компьютерной программы перераспределяли процессы, происходящие в голове. Мне же было предложено поучаствовать в испытаниях, но, поскольку ещё не был известен нам механизм принудительного засыпания, пришлось наесться снотворного и вырубиться прямо в кабинете.
Досконально я не помню первого раза. Скажу только, что картина была ошеломляющей. Человеку четыре года не видевшему цвета, предстала коллекция шедевров Лувра во всех красках и деталях. У Андрея под рукой не было ничего другого, а то он мог показать бы мне порнофильм или битву при Ватерлоо. Нужно ли говорить, что я всецело отдался этой идее. У изобретателя не было денег, у нас они были, у него не было связей, но они были у нас. Так началась программа, которой на данный момент я отдаюсь всецело.
Мы подписали контракт с компанией «Интел», которая специально для нас разработала процессор и усовершенствовала прибор Смирнова. В дальнейшем мы назвали его «галлюцинатором». Получился такой театр сновидений, но для любой картинки нужна база данных, чтобы участнику было на что посмотреть. Так мы создали по крупицам виртуальный город, где каждый может найти то, чего не достаёт ему в настоящей жизни.
- Вы не шутите, сын мой? – удивился отец Сергий, - то что вы говорите должно быть всемирно известным событием, а я, например, об этом ничего не слышал.
- В этом нет ничего странного. Половина американцев, например, не знает, что диаметр солнца в сто девять раз превышает земной, и это не мешает им жить. Сведения о Гелиограде можно найти в любом поисковике Интернета, но к поиску надо приложить усилие, а не всем это нужно. Если у тебя всё есть в настоящей жизни, зачем тебе электронный рай? Эксклюзивное право на галлюцинатор мы поделили с «Интелом» три к одному. Прибор получился не из дешёвых, так как его цена приравнивается к цене нового автомобиля отечественного производства. Не каждый участник фонда может себе его позволить, но мы даём своим людям беспроцентные кредиты. Можно быть гражданином и с обычным компьютером, но тогда гражданство это превращается в обычный квест, а это уже игры прошлого века. Стать нашим гражданином можно и бесплатно, но нужно пройти все уровни начиная с низшего. Шестой уровень гражданства принадлежит рыбам, насекомым, моллюскам, креветкам и медузам. На пятом птицы и рептилии. На четвертом высокоорганизованные млекопитающие. На третьем сказочные персонажи и мультяшки. На втором люди. На первом президент, совет и дежурные по системе. Вот в принципе и всё.
- Не могу отнестись серьёзно к вашим словам, - посетовал отец Сергий, - компьютерные игры, какими бы они не были, есть вещи бесполезные, а порой и опасные для разума. Члены вашего сообщества насилуют себе нервную систему в то время как душа во время сна подвластна только законам Божьим. Вы же отчуждаетесь от них, это я могу только осудить. Я возьму на себя этот грех, сын мой, если ты покаешься, и никогда больше не посетишь своего сна.
- Я не сделаю этого…
- Тогда чего же ты от меня хочешь?
Игорь задумался на несколько минут. Автомобиль отца Сергия между тем миновал все препоны Московских улиц и выехал за пределы кольцевой автодороги, углубляясь в область по Щелковскому шоссе.
- Сразу и не сформулируешь мою просьбу, - наконец сказал Игорь, - в моём городе, или в моей игре, как вы её называете, люди находят то, чего не хватает им в этой жизни. Такие как я, обрели там зрение и уверенность в себе. Состарившиеся в одиночестве женщины имеют там семью и детей. Забракованные в настоящей жизни не состоявшиеся лётчики, машинисты, капитаны дальнего плавания бороздят свои стихии. Человеку всегда чего-то не хватает, и это чего-то он всегда найдёт в Гелиограде.
- А маньяк и педофил, значит, может вволю развлечься, так что ли? – перебил Игоря священник.
- Нет, не так. В городе запрещено всякое насилие, если это не связано с естественными надобностями персонажа. Совы, например, также охотятся на леммингов, а киты тоннами поедают криль, и если ты креветка в этом криле, то игра для тебя закончиться. Среди же разумных существ, которые занимают три первых уровня всякое насилие запрещено, поэтому и среди персонажей сказочных у нас нет ведьм и вампиров, так как Гелиоград территория вне всякого зла.
Но вот я и подошёл к главной своей просьбе. Число наших граждан скоро достигнет полумиллиона человек (я опять таки имею ввиду только первые три уровня), и половина из них верит в Бога, а в моём городе нет ни единой церкви, мечети или синагоги. Я предлагаю вам восполнить этот пробел. Это не только моя просьба. Высший совет Гелиограда уполномочил меня её озвучить.
- В компьютерных играх, насколько я знаю, - ответил отец Сергий, - всё делают программисты. Отцифруйте понравившийся храм и заложите его в программу, а я, боюсь, в этом деле вам не помощник.
- Да, так я и знал, - грустно покачал головою Верников, - желание двухсот тысяч человек ничто по сравнению с вашим мнением. Это не компьютерная игра, батюшка, это жизнь реальных людей, и если вы откажете мне сейчас, то я пойду к муфтию.
- Это шантаж, знаете ли, - сказал отец Сергий.
- Знаю, но у меня нет выбора. Люди, которым в реальной жизни предлагают только верить в Бога, в городе грёз хотят видеть воочию, или хотя бы не сомневаться в Его существовании. Мне нужна помощь. Ваша помощь. Как нужно, мы выберем и осветим место, подберём образы, для этого нам доступны все музеи мира, и создадим величайший храм рядом с которым Собор Святого Петра в Риме, или Храм Христа Спасителя в Москве не будут уже доминировать своей величественностью. Я понимаю, батюшка, что у вашего прихода в Заречье и без меня проблем хватает, и поэтому прошу только начального толчка. Дальше как хотите, можете быть пастором нашим, а можете рукоположить кого-либо из местных.
- Если бы знал ты, сын мой, что мне предлагаешь! – сказал отец Сергий, - воистину воскликнул Христос, мучимый солдатами: «Прости им Боже, ибо не ведают, что творят!». То, что выслушал я сейчас из уст твоих - это мне смертный грех. Словами своими ты вверг в ад не только себя, меня и всех твоих персонажей, ты посягнул на сам принцип веры, которая не нуждается в каких-либо зрительных подтверждениях. Ты хочешь смоделировать в компьютере Бога, чтобы люди лицезрели его? Я вызвался довезти тебя до дома и не отступлюсь от своих слов, но после того, что я сейчас услышал, я проведу месяц в посте и молитве за тебя, за себя, и за всех твоих игроков, и этого не хватит, чтобы искупить тот грех гордыни, которым ты бравируешь сейчас.
- А как же быть с праведниками и грешниками? – ничуть не смутившись парировал инвалид, - я предлагаю вам возможность обратить их к вере истинной. Придите в город, соберите народ, и расскажите им о Боге, как рассказываете всем, кто пожелает вас слушать. Это будет сложнее, так как соберутся перед вами те, кто получил уже своё счастье и не желает другого. Вы же сами, батюшка, сказали сегодня, что обратить неверных великий подвиг для пастыря. В начале было Слово, так и используйте это слово, и верните овец в предназначенное им стойло. На обращайте внимания на меня, я уже говорил вам, что нагрешил столько, что нет той кары, которая могла бы искупить моё зло. Осознаю, что я преступник перед всеми богами, каких могут себе представить все жители земли, и это позволяет мне думать свободнее. Я уверен, что Иисус считал наш мир таким же виртуальным, и мужественно взошёл на крест потому что был уверен, что это лишь игра, в которой не стяжал он ни царства себе, ни благ. А если ты знаешь точно, а другим предлагаешь поверить на слово, то такая игра называется не честной. Вот как я считаю, и за что гореть мне в аду, отец Сергий!
Игорь резко выдохнул воздух и замолчал. Бросить в лицо священнику столько ереси мог только слепец, не видящий, как багровеет лицо, и как подрагивают на руле кончики пальцев. Но то, что сказал ему священник потом, никак не ожидал услышать Игорь, так как вместо брани, ощутил он на своей руке мягкое прикосновение.
-  Хороший урок уготовил мне Господь, - сказал священник и перекрестился, убрав на несколько мгновений свою руку с руки пассажира, - я пойду с тобой в твой город, и мы построим церковь. В протоколе последнего Синодального Собора есть слова владыки Митрофана, епископа Курского, в которых он озвучивает наказ использовать для прославления Бога все доступные законные средства, а телевидение и Интернет именно таким средствами и являются. Это способ безгранично расширить паству, способ донести слово Божие до многих и многих людей. Я не имею права отказаться от такой возможности. Да будет так. Аминь!
Игорь ничего не ответил священнику, так как считал, что добился своего и не хотел разрушать того контакта, который был достигнут между ними двумя. Несколько тонких божественных нитей связывали их теперь праведника и грешника, учителя и ученика, поводыря и слепца.
Между тем машина подъезжала к посёлку, расположенному в двадцати двух километрах от Московской Кольцевой Автодороги. Уже совсем стемнело, и редкие светящиеся фонари утопали в бушующей зелени деревьев, поэтому надеяться предстояло только на свет собственных фар. Отцу Сергию не нужно было показывать дорогу. Он знал свой посёлок и знал, где расположена улица, названная именем прославленного спортивного комментатора, и был уверен, что узнает и дом, который с описания хозяина выглядел скромнее остальных.